CC BY
34УДК 101.3:34 ББК С5
А. м. дорожкин, О. Е. Шнырева
теория познания э. маха в свете идей когнитивистики
Ключевые слова: махизм, диалектический материализм, эмпириокритицизм, эмпиризм, позитивизм, постпозитивизм, дуализм, интеракционизм, монизм, когнитивистика, физикализм, функционализм, субъект, объект, субъект-объектная парадигма, рациональность.
В данной статье рассматривается теория познания Э. Маха с позиции диалектического материализма и современной науки. Анализ ленинской критики «махизма> проводится исходя из актуальной философской повестки. Теория психофизического монизма австрийского ученого рассматривается в связи с наиболее существенными тенденциями последнего столетия в области исследования феномена ««сознания». В статье также предпринимается попытка выывить общекультурное, мировоззренческое значение философии Э. Маха. При работе над статьей бытии применены! следующие методы: исторический, логико-концептуальныйй, системно-аналитический и компаративного анализа. Принципиальной основой всех методов является диалектический подход К основнылм результатам исследования следует отнести вывгвление актуальных аспектов критики Лениным махистской теории познания, прежде всего речь идет об уязвимости концепции «нейтральных элементов», т. е. предельных оснований знания. В статье также делается вывод о тесной взаимосвязи психофизики Маха и современнной копштолотии, базирующейся на монистических представлениях и отвергающей дуализм ментального и физического. В рамках исследования! указывается на то, что представлении Э. Маха о ««Я» как комплексе ощущений соответствуют не только актуальным исследованиям феномена «сознания», но и выражают куда более широкую тенденцию развития культуры1 в целом, кризис идеи ««нововремениного» субъекта в науке и искусстве. В заключение делается вывод о том, что теория познанния Маха соответствует постнеклассической картине мира, фундаментальные принципыi которой до сих пор не сформулированы!полно и окончательно.
A. M. Dorojhkin, o. Е. Shnyreva
epistemology of е. mach in the context of the ideas of cognitive science
Keywords: machism, dialectical materialism, empirio-criticism, empirism, positivism, postpositivism, dualism, interactionism, monism, cognitive science, physicalism, functionalism, subject, object, subject-object paradigm, rationality.
This article considers the theory of knowledge of Mach with the position of dialectical materialism and modern science. Analysis of Lenin's criticism of «<machism» is done on the basis of the pressing philosophical problems. The theory of psychophysical monism is considered in connection with the topical trends of the past century in the Held of research of the ««consciousness». The article also attempts to identify true cultural meaning of philosophy of E. Mach. We used the following methods in the process of working on the article: historical, logical-conceptual, systematic and analytical method and method of comparative analysis. The fundamental basis of all methods is the dialectic approach. The main results of the research includes the identification of the actual aspects Lenin's critics of machism theory of knowledge, first of all, we are talking about the vulnerable concept ««neutral» elements», that is, the ultimate foundations of knowledge. We conclude in this article about connection of machism psychophysics and contemporary cognitive science based on monistic views, and deny the dualism of the mental and the physical The study founded that the views of E. Mach about the ««I» as the complex
of sensations correspond not only to actual research of the phenomenon of «consciousness», but also express a trend of cultural progress in general, the crisis of the idea of ««modern»» subject in science and art. In conclusion we proclaims that the theory of knowledge of Mach corresponds to the post-nonclassical picture of the world, the fundamental principles of which are still not fully and finally formulated.
Отечественному читателю теория познания Э. Маха и ее основания известны, в основном, как объект критики в работе В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». В данной статье, кроме всего прочего, дано противопоставление двух теорий познания - махистской и диалектико-материалистической. И если последняя хорошо известна нам, - основы ее изложены в учебниках по философии, - то теория познания Маха до сих пор остается terra incognita. Нам представляется интересным рассмотреть ее в контексте некоторых современных гносеологических тенденций. Однако прежде, чем приступить к непосредственному анализу махистской концепции в свете данных тенденций, внесем несколько замечаний, касающихся оснований двух этих теорий.
Диалектический материализм, несмотря на демонстрируемое и часто необоснованное неприятие некоторыми из его недавних «представителей» и ныне является одной из основополагающих философских концепций. Причем касается это не только, и даже не столько философского знания, сколько научного. Для любого естествоиспытателя исходным и несомненным является положение о том, что объект его исследований существует вне и независимо от него (т. е. исследователя), а не есть просто комплекс его личных ощущений. Он также уверен в том, что другой человек, также как и он, способен воспринимать внешний мир таким же образом. Если это не так, то тогда его работа лишена всякого смысла: он не может передать свои знания никому. В противном случае он должен руководствоваться директивами Ницше, который полагал, что трансляция любого знания есть лишь обмен личными переживаниями и впечатлениями, из которых другой человек может лишь использовать нечто для него пригодное. Пригодность же определяется не объективной закономерностью, а личным расположением человека к той или иной информации. И совершенно
неважно как назвать такую позицию - материализм (как это принято в марксистской философии) или современный реализм (как позицию, противопоставленную конструктивизму): суть от этого не меняется, ибо современный реализм, представителем которого чаще всего называют М. Планка, заявляет о существовании объектов вне и независимо от исследователя.
Возражение на такое заявление очевидно: естествоиспытатель просто никогда не задумывается над всем этим. Он просто не ставит перед собой вопроса об объекте или предмете своих изысканий. Он исследует всего какой-то фрагмент внешнего мира, а не весь мир. Все это так, но и в естествознании наступают такие моменты, когда без заявлений о том, что является объектом исследований той или иной области естествознания, просто не обойтись. Примеров тому - масса, и, что особенно важно отметить, обращение к вопросу о таком объекте исследований в естествознании начиная с конца теперь уже позапрошлого века постоянно и неуклонно растет. Открытие электромагнитного поля, теории относительности, квантов, кварков, различные концепции возникновения и развития вселенной - это лишь некоторые из этапов развития одной из отраслей естествознания, требующие обращения к вопросу об объекте исследований.
Вышеотмеченное позволяет нам еще раз обратиться к недавней истории философского спора о том, что может и должна исследовать наука. Одна точка зрения здесь представлена наиболее ярко в работе Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», другая - в работах Маха.
Обращений к этой давно уже обсужденной в советской философской литературе теме обусловлено, кроме отмеченных, еще и тем обстоятельством, что современные тенденции развития неклассической философии вольно или невольно уходят от рассуждений о предмете исследований естествоиспытателей, как бы отдавая им этот вопрос на са-
88 ГУмАнИТАРИй : актуальные проблемы ^ 2 (34) 2016
гуманитарной науки и образования - V л
мостоятельный анализ. Но ведь именно это и произошло в середине XIX в. Ведь именно отказ философов того времени заняться поиском вопроса о том, что составило, по мнению Ленина, «кризис в физике» и привел физика Маха к философским выводам к которым, по мнению Ленина и, кстати, А. Эйнштейна, он (Мах) был совсем не готов. С нашей точки зрения, ситуация может повториться сегодня, поэтому мы и хотели бы в этой небольшой работе «поворошить старое».
Неоспоримым является то, что работа «Материализм и эмпириокритицизм» - одна из самых значительных работ в диалектическом материализме. Это не означает, что все без исключения идеи, высказанные в начале XX в., являются абсолютно истинными и их критический анализ недопустим. Все дело в том, какие цели преследует этот критический анализ, так как цель цели рознь. С нашей точки зрения, важно, чтобы выдвигаемые в начале исследования цели не были целями «задачного типа». Под последними мы понимаем следующее: цель правильного решения задачи из школьного учебника - решить ее таким образом, чтобы найденный ответ совпал с ответом, имеющимся в конце учебника. Такие целевые установки, принятые при анализе работ В. И. Ленина и Э. Маха, ни к чему хорошему не приведут, так как содержательная новизна исследования будет равна нулю. Доводы критики нельзя ограничивать уже сказанным, в любой критике поиск принципиально нового необходим. И в случае, когда цель критики - подтверждение альтернативной точки зрения, и в ситуации, когда требуется поиск принципиально новой точки зрения, предлагаемой в качестве альтернативы всем существующим. Все это реализовано у Ленина. А как требование критики, приводящей к новому, реализуется ныне при критике Ленина как философа?
Разумеется, за 100 лет ни философия, ни естествознание, ни наука в целом не стояли на месте. Были разработаны новые идеи, в свете которых определенный пересмотр идей диалектического материализма, с нашей точки зрения, возможен. В данном контексте обращает на себя внимание критика Лениным Маха в «Материализме и эмпириокритицизме», основанная на его (Ленина) тезисе о по-
знании как отражении. Сегодня такая трактовка в своей категоричной форме, а именно: познание есть только отражение и ничего более, - вызывает вполне обоснованные сомнения. Ныне принято полагать, что процесс познания гораздо шире, нежели отражение, по крайней мере, в той формулировке отражения, которую мы сегодня имеем. Мах, как известно, также был не согласен с пониманием познания как отражения. Следует ли из этого, что в разногласиях между Лениным и Махом в вопросе о сущности познания мы должны отдать предпочтение Маху?
Во-первых, необходимо отметить, что утверждение о том, что процесс познания не сводится только к отражению, само по себе еще не объясняет смысла познания. Мах начинает свою известную работу «Познание и заблуждение» словами, с которыми трудно не согласиться: «Не желая вовсе быть философом, ни даже называться им, естествоиспытатель чувствует сильную потребность изучить процессы, через посредство которых он приобретает и расширяет свои познания. Ближайшим для этого путем является для него внимательное наблюдение роста познания, как в области его специальной науки, так и наиболее ему доступных, граничащих с ней областях и прежде всего наблюдение отдельных мотивов руководящих исследователем. Ему, который так близко стоит к этим проблемам... мотивы эти виднее, чем кому-либо другому. Систематизацию и создание схем. он охотно предоставляет более опытным в ней философам» [6, с. 30]. Однако далее он отмечает, что практические работы естествоиспытателей, а не «абстрактные формулы» философии способны дать толчок развитию научной мысли. Он критикует некоторых современников - физиков, таких, как Фриз и Апельт, за то, что, увлекшись идеями Канта, они «пришли и не могли не придти к весьма странным воззрениям в очень простых вопросах естествознания» [6, с. 31].
Нельзя не заметить, что идеи, выраженные в приведенном тексте, явно выражают проблемную ситуацию, имевшую место когда-то, но практически не раскрывают всей полноты этой проблемной ситуации, негово-ря уже обо всех попытках автора ее осмыслить. Мы полагаем, что основная ошибка Маха в том, что он, обладая весьма характер-
ным для естествоиспытателя стремлением к завершенному, дескриптивному определению открытого им феномена (нейтрального элемента) попытался во что бы то ни стало дать ему четкое название и назначение. При этом он оказался в сетях субъективного идеализма, что и отметил Ленин и был при этом совершенно прав. Откажись Мах от определений нейтральных элементов как цветов, запахов, звуков, давления и т. п., и заяви он, что в научном тезаурусе просто нет никаких названий для найденных им принципиально новых оснований мира, к нему трудно было бы предъявить претензии. Впрочем, его можно было бы объявить агностиком, но не более. Обвинить его в том, что он не знаком с историей философии и всего-навсего повторил идеи Беркли, было бы нельзя. У него же в итоге получилось иное.
«Элементы мира» Маха - это свойства окружающих тел, которые отличает непосредственная очевидность. Они даны человеку в ощущениях. Элементы мира - это некие критериальные положения, нечто вроде принципов, которыми нужно руководствоваться при рассмотрении имеющегося научного знания. Редукция к таким элементам позволяет, по мысли Маха, выявить заблуждения в знаниях. В первую очередь такому рассмотрению должны быть подвергнуты синтетические образы объектов, выходящих за пределы опыта. Например, против имеющегося в физике представления о причинности того или иного явления Мах считает, что его элементы мира продуктивны также и при критическом анализе нововведений фундаментальной физики, позволяя отличить их от элементов метафизики, таких, как категория абсолютного пространства, абсолютного движения и т. п. Далее Мах совершает еще одну ошибку. Определив свои нейтральные элементы чисто по-научному, он пытается вывести их за пределы научности и придать им философский статус. Он отмечает, что элементы мира не составляют основ научного знания. Более того, сами по себе они не есть научное знание. Знание есть взаимосвязи этих элементов. Редукция научного знания к нейтральным элементам мира необходима потому, что эти элементы играют роль регулятивов, точнее - отрицательного регулятива. Именно эта процедура позво-
ляет выявить присутствующие в познании мыслительные конструкции, не сводимые к этим элементам. Как отмечал Мах, в основе знания должны быть «описания фактов в их элементах». По мнению А. А. Печенкина, можно усмотреть связь идей Маха с декартовским универсальным сомнением. Декарт ставил под сомнение не только принципы науки своего времени, но и факты. Поэтому, замечает А. А. Печенкин, декартовское «я мыслю следовательно я существую» есть своеобразный прототип маховских элементов мира. И то и другое является основополагающим для истинного познания. Примерно тоже самое можно сказать и об усилиях эмпириков Нового Времени, направленных на отыскание предельных, истинных оснований для знания. Критикуя Маха, как представителя науки и философии не XVII, а XIX в., Печенкин отмечает, что Мах не мог не знать об истории попыток найти предельные крайние основания научного знания. Он не мог не знать о кризисе самоочевидности, предъявляемого философами XVII в. к основаниям знания, и о том распространении скептицизма, которое последовало за этим кризисом. Маховская концепция «элементов мира» разделила судьбу предшествовавших установок на поиск предельных оснований знания. Повторившись, правда уже в смягченной форме, в позитивистской доктрине «протокольных предложений», фиксирующих непосредственные свидетельства органов чувств, маховский радикальный эмпиризм сошел со сцены, уступив натиску постпозитивистских скептических течений. Отсюда, однако, не следует, что утратила смысл сама установка на этот поиск предельных оснований. Эта установка ныне проявляется в исследованиях по математическому обоснованию физических теорий. С таким мнением А. А. Печенкина можно согласиться, но не во всем. Дело в том, что действительно, в отечественной философской литературе, не исключая учебной, махизм, или эмпириокритицизм, классифицируется как второй этап позитивизма. Между тем, если присмотреться к основным методологическим взглядам Маха, то эмпириком его назвать довольно сложно. Мах при построении концепции развития науки не следовал в полном объеме принципам индуктивно-эмпирической
90 ГУМАНИТАРИЙ : актуальные проблемы ^ 2 (34) 2016
гуманитарной науки и образования - V л
методологической программы. Последняя, как известно, предполагает возникновение теоретического знания только после формирования эмпирического. Теория есть описание фактов и никак иначе. У Маха же рост знания происходит как процесс адаптации теоретического знания к эмпирическому. Это предполагает изначальное существование теоретического знания, так же как это имеет место в гипотетико-дедуктивной методологической программе.
Таким образом, Ленин в своей критике Маха был совершенно прав. Ленин как философ четко зафиксировал все ошибки Маха и сделал правильные для своего времени выводы по поводу его идей. Но что сегодня? Сегодня, во-первых, нужно иметь в виду, что основным субъектом критики Ленина был не Мах, а «русский махизм», который пытался применить идеи эмпириокритицизма к анализу социальной реальности, имевшей место после поражения революции в России 1905 г. Маху «досталось на орехи» просто потому, что его идеи использовали «русские махисты». Не будь этого, неизвестно еще, были ли вообще замечены Лениным идеи Маха, а если и были бы замечены, то подверглись ли бы они столь уничтожающей критике. Впрочем позволим себе предположить, что, вероятнее всего, критика была бы неизбежна ввиду особенного свойства русской интеллигенции, которую, по меткому замечанию Н. Бердяева, «не интересует вопрос, истинна или ложна, например, теория знания Маха, ее интересует лишь то, благоприятна или нет эта теория идее социализма, послужит ли она благу и интересам пролетариата; ее интересует не то, возможна ли метафизика и существуют ли метафизические истины, а то лишь, не повредит ли метафизика интересам народа, не отвлечет ли от борьбы с самодержавием и от служения пролетариату» [1, с. 6].
Во-вторых, в контексте современности философия Э. Маха приобретает новое звучание. Принимая во внимание состояние современного научного знания, акценты в теории Э. Маха следовало бы расставить по-другому. И вот о чем идет речь. Начиная со второй половины XX в., стремительно набирают популярность когнитивные науки, представляющие собой масштабное междис-
циплинарное направление, усилия которого сосредоточены на исследовании процессов познания и мышления. Когнитивистика включает в себя психологию, нейробиоло-гию, лингвистику, исследования в области искусственного интеллекта и т. д. Философской предпосылкой ряда когнитивных исследований является материалистический, точнее натуралистический монизм, а проблема «ментальное/физическое» в субстанциональном аспекте, в свою очередь, объявляется фиктивной. Ни интеракционизм, ни тем более декартовский дуализм не представляется сторонникам данной точки зрения удовлетворительным. Далее мы будем именовать такую установку физикалистской, отдавая себе отчет при этом, что данное название весьма условно, ведь физикализм как направление крайне неоднороден и принимает разнообразные формы. Тем не менее, Н. С. Юлина отмечает следующие родовые черты и общие установки разных физика-листских концепций и теорий: «отказ от декартовского раскола мира на res extensa и res cogitas и применение принципа простоты ("бритвы Оккама") - не умножать без надобности сущности Вселенной; стремление доказать встроенность сознания в монистическую (материальную и каузальную) картину мира, то есть установка на закрытость Вселенной; вера в возможность обоснования единства знания» [8, с. 10]. Таким образом, мы видим, что философия Э. Маха вполне отвечает такого рода установкам. И как нам представляется, критика Лениным Маха связана не столько с тем, что он видит в философии последнего идеалистические тенденции, а с тем, что австрийский физик отказывается от противопоставления идеальной и материальной субстанции как такового, полагает такое противопоставление не соответствующим единой природе реальности. Надо сказать, что современные исследования по проблеме сознания трудно себе представить основанными полностью на позиции дуализма. Интересными представляются идеи квантового интеракционизма, которые выводят декартовский дуализм на новый уровень, однако это тема заслуживает отдельного разговора, а точнее статьи. В любом случае психофизика Маха гораздо лучше коррелирует с современными научными исследова-
ниями в области сознания, которые являются по преимуществу физикалистскими или функционалистскими. Останавливаться на радикальных и не до конца проработанных идеях, например, психологических бихе-виористов, в которых сфера ментального в принципе элиминирована из процесса познания, мы не будем. Зачем же нам пытаться изучать нечто эфемерное, именуемое «сознанием», если мы можем просто устанавливать причинно-следственные связи между стимулом и реакцией? - спрашивают сторонники психологического бихевиоризма во главе с Б. Скиннером. Это выглядит почти также экстравагантно, как идеи Л. Витгенштейна, который представлял сферу «ментального», существующей только в языковых связях; границы мыслительного акта для него, полностью совпадали с границами языка.
Куда более взвешенным и актуальным по сравнению с физикализмом нам представляется функционализм, исключающий жесткий редукционизм и учитывающий новые компьютерные технологии. Здесь уместным будет вспомнить концепции Х. Патнэма и Д. Деннета, в основе которых лежит аналогия ментальных процессов с процессами компьютерными, машинными. Существуют и другие менее общеизвестные и более современные функционалистские теории, которые объединяет следующий фундаментальный посыл: «виды ментальных состояний следует считать не какими-либо свойствами - материальными или идеальными, - а нейтральными функциональными состояниями. Они индивидуализированы не веществом носителя, а выполняемыми ими (каузальными) ролями» [8, с. 19]. Разве это не совпадает с идей Маха относительно того, что устойчивы только связи и отношения, а не некие элементы, субстанции? Субстанций ровно счетом и не существует, а существуют только связи элементов-ощущений, как заявляет Мах, и это сближает его со сторонниками функционализма.
Однако нам бы не хотелось, чтобы те параллели, которые мы проводим в статье между теорией Э. Маха и некоторыми современными исследованиями в области сознания, воспринимались читателями только как доказательство того, что махистская философия заслуживает куда больше внима-
ния, нежели ей сегодня уделяется. В данной статье Э. Мах рассматривается не только как философ науки, но и как философ культуры, чьи взгляды выходят за рамки компетенций науки. Дело в том, что тенденции развития современной философии не позволяют нам рассматривать гносеологию изолировано от других разделов философии, а также от всего познавательного и культурного контекста. Идея о том, что «Я» представляет собой лишь комплекс ощущений, который, возможно, является чуть более устойчивым, чем другие комплексы, имеет «двойное дно». Она не только утверждает единое основание науки, преодолевая картезианский дуализм. Философия Э. Маха отражает пульсацию творческой мысли и энергии всего XX и даже XXI столетий.
Исследование А. И. Жеребина, посвященное связи теории психофизического монизма и австрийской литературы, живо иллюстрирует данную мысль. Невозможность четко разделить мир субъекта и мир объекта, мир психического и мир физического, явленная в современном искусстве и искусстве XX в., на самом деле иллюстрирует кризис культуры в двух аспектах: кризис критериев классической рациональности и кризис экзистенциальный. Последний связан, прежде всего, с тем, что человек, отказываясь от жесткой дихотомии субстанции телесной и духовной (мыслящей), отказывается от идеи своего господства. Если все представляет собой единый процесс, единый поток, то каким же образом мы можем подавлять то, что органически нам присуще, а не является чем-то иным, чужим? Мы не можем завладеть объектом, потому что его нет в устойчивом виде, он есть только в качестве комплекса изменчивых ощущений. Постулирование единства психического и физического, таким образом, это не просто отказ от философского дуализма, снятие вопроса о первичности духа и материи, это тонкий, экзистенциальный выбор, выбор не быть «классическим субъектом», не быть «господином». Если я отказываю своему «Я» в некой абсолютной устойчивости, если я не могу больше провести четкую границу между собственным «Я» и миром вокруг, если «Я» - всего лишь комплекс ощущений, значит никаких «репрессий» по отношению к миру я проводить
92 ГУМАНИТАРИЙ : актуальные проблемы ^ 2 (34) 2016
гуманитарной науки и образования - V л
не могу. А. И. Жеребин пишет: «В центре внимания Маха - проблема человеческого Я, деструкция классического субъекта как автономного и самотождественного, как той точки в мироздании, от которой отсчитывались все мировые смыслы» [2, с. 140]. Философский монизм, таким образом, - это не только методологическое основание для научных исследований, но и готовность отказаться от сверхпритязаний «Я», это провозглашение идеи личной скромности.
Сопротивление некоторых ученых философскому монизму выглядит особенно контрастно на фоне развития искусства XX-XXI вв., которое самим своим существованием объявляет фиктивным противоположность ментального и физического. Постмодернистский философский дискурс с идеей смерти автора, перформансы современных художников, содержание которых формирует не сам художник, а контекст, абстрактная живопись, литература потока сознания и т. д. - все это звенья одной цепи. М. К. Мамардашвили характеризует искусство XX в., как искусство «потока» и поясняет это следующим образом: «.мы понимаем, что есть то, что я назвал отпущенным существованием; это есть не только в нашем существовании, это стало и характерной чертой искусства, то есть художественного сознания, художественного творчества, где спазм скованности идеей произвести шедевр, какую-то единицу, содержащую в себе все совершенное, содержащую вообще все, исчез. Люди больше стараются организовывать поток, в котором что-то случается, и, более того, даже сама идея мироустрояемости, мироустрояющего абсолютного идеала, или носителя духа, интеллигента, исчезла» [4, с. 596-597].
Сам Мах нередко проявлял тонкий литературный талант, и когда он описывает утреннюю дорогу профессора в университет, читатель чувствует, как рождается образ субъекта, лишенного определенности, фиксированности, предзаданности. Это - то вспыхивающий, то угасающий, то рождающийся, то умирающий поток впечатлений
и ощущений, которые лишь на секунду или минуту воспроизводят субъекта во всей полноте, а затем расщепляют его на мелкие фрагменты реальности. «Пределы нашего Я, отмечает он, могут быть передвинуты по произволу. могут быть настолько расширены, что, в конце концов, включат в себя весь мир» [5, с. 10] - поэтически провозглашает Мах, тем самым, давая нам полное основание говорить о нем не только как о философе науки, но и как о философе культуры, прочувствовавшем ее актуальные пульсации. Вопрос субъекта и объекта познания был для него, в первую очередь, вопросом не методологическим, не гносеологическим, а онтологическим. Субстанциональные основания всей европейской науки и метафизики стали для него предметом глубокой рефлексии, иногда скрывающейся под безразличной маской позитивизма, а иногда прорывающейся ярким, метафоричным и живым потоком Слова.
Подводя итог нашим размышлениям, вновь зададимся вопросом: кто же оказался прав в вопросе об основных принципах познания - Ленин или Мах? На основании всего вышеотмеченного можно сделать вывод о том, что вопрос этот неправомочен, потому как оба мыслителя выявили основания научного познания в разных парадигмах или, если угодно, в различных научных картинах мира. Ленинская версия основ гносеологии успешно реализуется в пусть и недостаточно четких, но существующих границах «неклассики». Махистская версия - в постнекласси-ческой картине мира, о которой мы знаем еще очень немного и целостный образ которой еще предстоит построить. Возможно ли это? -вопрос, требующий обстоятельного ответа, поскольку мы должны понять - насколько в состоянии человеческий интеллект постичь в полноте то, что дано ему здесь и сейчас, что составляет актуальное содержание его жизни. Если сформулировать вопрос более предметно - можем ли мы выйти за пределы той научной картины мира, в которой существуем, и взглянуть на нее как на свершившееся историко-философское событие?
Библиографический список
1. Бердяев Н. А. Философская истина и интеллигентская правда / Н. А. Бердяев // Вехи : сб. ст. о русской интеллигенции. - М., 1909. - 216 с.
2. Жеребин А. И. Эрнст Мах и проблема разрушения личности / А. И. Жеребин // Вопросы философии. - М., 2013. - № 1. - С. 135-145.
3. Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм / В. И. Ленин // Собр. соч. - 4-е изд. - М. : Звено, 1909. - Т. 14.
4. Мамардашвили М. К. Очерк современной европейской философии / М. К. Мамардашвили. -СПб. : Азбука, 2014. - 602 с.
5. Мах Э. Анализ ощущений и отношение физического к психическому / Э. Мах. - М. : Скирмун-та, 1908. - 308 с.
6. Мах Э. Познание и заблуждение / Э. Мах. - М. : Бином, 2003. - 476 с.
7. Печенкин А. А. Исследования по истории физики и механики 1993-1994 / А. А. Печенкин. -М. : Наука, 1997. - 235 с.
8. Юлина Н. С. Что такое физикализм? Сознание, редукция, наука / Н. С. Юлина // Философия науки. Феномен сознания. - 2006. - № 12. - С. 9-42.
References
1. Berdjaev N. A. Filosofskaja istina i intelligentskaja pravda / N. A. Berdjaev // Vehi : sb. st. o russkoj intelligent. - M., 1909. - 216 s.
2. Zherebin A. I. Jernst Mah i problema razrushenija lichnosti / A. I. Zherebin // Voprosy filosofii. - M., 2013. - № 1. - S. 135-145.
3. Lenin V. I. Materializm i jempiriokriticizm / V. I. Lenin // Sobr. soch. - 4-e izd. - M. : Zveno, 1909. - T. 14.
4. Mamardashvili M. K. Ocherk sovremennoj evropejskoj filosofii / M. K. Mamardashvili. - Spb.: Azbuka, 2014. - 602 s.
5. Mah Je. Analiz oshhushhenij i otnoshenie fizicheskogo k psihicheskomu / Je. Mah. - M. : Skirmunta, 1908. - 308 s.
6. Mah Je. Poznanie i zabluzhdenie / Je. Mah. - M. : Binom, 2003. - 476 s.
7. Pechenkin A. A. Issledovanija po istorii fiziki i mehaniki 1993-1994 / A. A. Pechenkin. - M. : Nauka, 1997. - 235 s.
8. Julina N. S. Chto takoe fizikalizm? Soznanie, redukcija, nauka / N. S. Julina // Filosofija nauki. Fenomen soznanija. - 2006. - № 12. - S. 9-42.
Поступила в редакцию 17.12.2015.
Сведения об авторах
Дорожкин Александр Михайлович - доктор философских наук, заведующий кафедрой истории, методологии и философии науки Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского. Область научных интересов: теория познания, философия науки, философия образования. Автор около 200 научных публикаций, в том числе 2 монографий, 2 учебных пособий (в соавторстве).
Тел.: (831) 433-83-30
E-mail: decan@fsn.unn.ru
Шнырева Ольга Евгеньевна - кандидат философских наук, ассистент кафедры истории, методологии и философии наукиНижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского. Область научных интересов: теория познания, философия науки. Автор 6 научных публикаций.
Тел.: (831) 433-83-30
E-mail: decan@fsn.unn.ru
Dorozhkin Alexander Mikhailovich - doctor of philosophical sciences, professor of history, methodology and philosophy of science department of Lobachevsky State University of Nizhni Novgorod. Research interests: epistemology, philosophy of science, philosophy of education. The author of more than 200 scientific publications.
Shnyreva Olga Evgenievna - candidate of philosophical sciences, assistant of professor of history, methodology and philosophy of science department ofLobachevsky State University ofNizhni Novgorod. Research interests: epistemology, philosophy of science. The author of 6 scientific publications.
94 ГУМАНИТАРИЙ : актуальные проблемы ^ 2 (34) 2016
гуманитарной науки и образования - V л
