CC BY
1
Вестник Томского государственного университета. 2023. № 492. С. 76-84 Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 2023. 492. рр. 76-84
Научная статья УДК 14.141
аог 10.17223/15617793/492/9
Теория генетического структурализма Люсьена Гольдмана
Марина Юрьевна Прокопьева1, Николай Владимирович Шихардин2, Людмила Николаевна Шихардина3
12'3Курганский государственный университет, Курган, Российская Федерация 1ргокоргвм>а. т@уат}ех. ги 2зЫкЬагЖи@уат1ех. ги 3агсИпа1@уап<^ех. ги
Аннотация. Представлен анализ теории генетического структурализма Люсьена Гольдмана. Рассматриваются этапы становления методологии социологического анализа, понятийный аппарат и принципы данной теории. Дается обоснование достоинств данной теории, состоящее в исследовании генезиса и структуры произведений духовной культуры, что и составляет суть генетического структурализма. Выделены основные положения оппонентов теории Гольдмана.
Ключевые слова: социология литературы, генетический структурализм, структурно-генетический метод, неомарксизм, социальная тотальность, мировидение
Для цитирования: Прокопьева М.Ю., Шихардин Н.В., Шихардина Л.Н. Теория генетического структурализма Люсьена Гольдмана // Вестник Томского государственного университета. 2023. № 492. С. 76-84. (М: 10.17223/15617793/492/9
Original article
doi: 10.17223/15617793/492/9
Lucien Goldman's theory of genetic structuralism
Marina Yu. Prokopieva1, Nicolay V. Shikhardin2, Liudmila N. Shikhardina3
12'3 Kurgan State University, Kurgan, Russian Federation 1 prokopiewa. m@yandex. ru 2 shikhardin@yandex. ru 3 ardinal@yandex. ru
Abstract. The article substantiates the concept of the sociology of literature as an independent scientific theory, connecting two opposite trends: the desire to specify sociological studies and strengthen their philosophical character. The aim of the work is to study the concept of genetic structuralism of Lucien Goldman, which has developed as a result of the integration of structuralism, psychoanalysis, and Marxism. The authors seek to trace the becoming of the sociology of literature and substantiate the advantages of Goldman's concept, relying on studies of domestic and foreign thinkers and on the works of the thinker himself. In his works, Goldman attempts to integrate Marxism and humanitarian knowledge, drawing on the mental structures of creativity; justifies solidarity with the Frankfurt School of Criticism of Scientism and Positivism, with a dialectical approach to social facts; analyzes literature as a reflection and expression of the interests of a certain social group, and the writer - class interests. Literary-critical analysis becomes an integral part of his philosophical research. The works of W. Benjamin, C. Codwell, Yu.N. Davydov, L.G. Ionin, A.D. Kovalev, O.S. Lee, G.V. Osipova, A.I. Chuprynin briefly cover the formation of sociology as an independent scientific theory and are the historical basis for this work. Studies by S.M. Mitina, K.N. Lubutin, and P.N. Kondrashov analyze the principles of Goldman's genetic structuralism, show its strengths and weaknesses. Using a comparative historical method in their work, the authors analyze the formation and development of the sociology of literature as an independent science, revealing the features of Goldman's genetic structuralism. The authors argue the main advantage of the methodology proposed by Goldman - it allows a simultaneous exploration of the genesis and structure of a spiritual culture work. Goldman names three directions by which the methodological value of his proposed literary-critical method can be traced: (1) it allows identifying various visions of the world that exist in a certain era and clarifying the content of the most significant literary works and their place in culture; (2) sociological aesthetics determines the relationship between the vision of the world and the universe of the work; (3) actual literary criticism and aesthetics reveal the relationship between this universe and the literary means that the author chose to express it. Goldman identifies three main types of worldview (rationalistic, dialectical, and tragic), which determine the crisis state of modern spiritual culture and the tragedy of alienation, reincarnation, reification of values in art.
Keywords: sociology of literature, genetic structuralism, structural-genetic method, neo-Marxism, social totality, worldview
© Прокопьева М.Ю., Шихардин Н.В., Шихардина Л.Н., 2023
For citation: Prokopieva, M.Yu., Shikhardin, N.V. & Shikhardina, L.N. (2023) Lucien Goldman's theory of genetic structuralism. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 492. рр. 76-84. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/492/9
В европейской традиции принято разграничивать социологию литературы и ее составную часть - литературную социологию как необходимый элемент литературоведения, которую интересует, в первую очередь, создание литературного произведения, его восприятие, интерпретация, его социальная фундированность. Основополагающие принципы и проблематика социологии литературы были заданы представлениями о литературе как выражении духа времени, сложившимися к началу XIX в. под влиянием философии Г.В.Ф. Гегеля. Ипполит Тэн в «Философии искусства» позиционировал гегелевское понятие «дух времени» в качестве важнейшего инструмента объяснения социокультурных феноменов.
Становление социологии литературы происходило под существенным влиянием марксизма, хотя формы этого влияния отличались значительным разнообразием. Так у В. Беньямина - философа, литературного критика, стоявшего у истоков Франкфуртской школы, он сочетался с мистицизмом и психоанализом [1]. Под влиянием марксизма находился и К. Кодуэлл - британский писатель и поэт, оказавший заметное влияние на становление социологии литературы. Следствием его увлечения марксизмом стал жесткий социологизм, который, с одной стороны, сочетался с увлечением психоанализом Фрейда и Юнга, а с другой - разбивался о хорошее литературное образование [2]. Кодуэлл подверг критике два наиболее распространенных подхода к анализу произведений литературы. Во-первых, формализм, который как эстетическая теория соответствует механистическому материализму в философии, и приводит к сведению анализа к рассмотрению концепций, схем, правил. Во-вторых, понимание произведения искусства как субъективного феномена, эстетического переживания художника или читателя. В силу этого любая критика признается сугубо личной и индивидуальной, а потому критерий научности не может быть к ней применен.
К середине 1930-х гг. в результате социологической генерализации и рационализации складывается концепция литературы как отражения общественной жизни, и предпринимаются успешные попытки применения социологического инструментария для решения традиционно литературоведческих задач. Это были по преимуществу контент-аналитические исследования, фиксирующие корреляционные связи содержания литературного произведения и социальной реальности. Лишь в конце 1950-х - начале 1960-х гг. происходит окончательное становление социологии литературы как самостоятельной научной теории, использующей адекватные ее предмету методы анализа. С момента возникновения в ней сосуществуют две противоположных тенденции. С одной стороны, стремление к конкретизации социологических исследований, вплоть до применения количественных методов, когда объектом анализа становятся книжные рынки, вкусы читателей, источники успеха у читателей. С другой стороны,
можно зафиксировать усиление философского характера социологических исследований, возникающее как ответная реакция на преобладание в социологии эмпиризма. Именно к этому периоду относится творчество Гольдмана.
Люсьен Гольдман - видный французский социолог, литературовед, основатель Центра социологии литературы в Институте социологии в Брюсселе. Его философские позиции принято определять как неомарксизм, однако собственно марксистом он никогда и не был. Гольдман не скрывал, что воспринял марксизм в интерпретации Д. Лукача, чьи работы он перевел на французский язык. В теоретическом наследии Гольдмана работы по социологии культуры имеют своим предметом философские произведения (Паскаль), романы (Мальро и Кафка), поэзию (Гёте и Валери), драматургию (Расин и Жане). Литературно-критический анализ - составная часть его философских исследований, таких как «Сокровенный Бог», «Лукач и Хайдеггер», «О социологии романа». В пространство его интересов вписываются: комплекс произведений отдельного автора -наследие Расина; отдельное произведение духовной культуры - роман Кафки; явления стилевого порядка - роман как литературный жанр; социально-политическая установка автора - трагическое мировоззрение янсенизма. Иногда они выступают предметом самостоятельного исследования, но чаще дополняют друг друга.
В Брюсселе в 1973 г. появляется сборник «Социология литературы», в котором наряду с программными статьями Гольдмана были опубликованы работы ряда его учеников и сотрудников. С этого времени Гольд-ман становится родоначальником социологической школы, имеющим многочисленных последователей, анализирующих произведения художественной литературы в русле предложенной мэтром «генетико-структуральной» социологии. Они обращались к поэзии Бодлера, романам Стендаля, пьесам Ионеску, фильмам Годара и Пазолини.
У Гольдмана были не только последователи, но и обстоятельные оппоненты. Французский социолог, философ Бурдьё, предложивший концепцию символического поля, ставил своей целью преодолеть ограниченность структуралистского подхода, ориентированного на анализ текста произведения и не учитывающего экономических и социальных условий, в которых оно создавалось, так и ограниченность ультрасоциологического, игнорирующего текст, специфические особенности объектов культурного творчества, чего так и не смог сделать Гольдман.
Глубокий философский анализ генетического структурализма Гольдмана был осуществлен С. Мити-ной. Она анализирует последствия предпринятой Гольдманом попытки объединить в органически целое совершенно разнородные, противостоящие друг другу социально-философские теории, такие как марксизм,
экзистенциализм, психоанализ и структурализм. Поскольку данная теоретическая процедура проводится им на самом абстрактном уровне, исследуемые феномены могут трактоваться совершенно произвольно. Весь понятийный аппарат «генетической социологии» Гольдмана, делает вывод Митина, построен на принципе подмены конкретной марксистской терминологии абстрактными обозначениями [3].
Концепцию генетического структурализма Гольд-ман относил к третьему этапу становления методологии социологического анализа. Первый был задан философией Гегеля и Маркса. Гольдман опирался, по его собственному признанию, на диалектический материализм Маркса, который «представляет генерализованный генетический структурализм» [4. Р. Х1]. Как сам Гольдман, так и его последователи имеют в виду не столько идентификацию генетического структурализма с учением Маркса, сколько его развитие и модернизацию в рамках неомарксизма. С точки зрения Гольдмана, Д. Лукач является едва ли не первым по значению автором современного, наиболее адекватного варианта диалектики, развившим собственно философскую часть марксизма и создавшим последовательную теорию диалектического материализма.
Второй этап эволюции генетического структурализма связан с теорией психоанализа Фрейда. Голь-дман уверен, что марксизм и психоанализ представляют собой две научные школы структурно-генетического типа [5. С. 225]. Как и марксизм, психоанализ стремится объяснить гуманитарные факты путем их включения в структуры социальной реальности и индивидуальной биографии. Объектом критики, однако, стал тезис Фрейда о том, что субъектом культурного творчества является только индивид, что приводит, по мнению Гольдмана, к абсолютизации динамики индивидуальной психики и игнорированию коллективного субъекта. Гольдман предостерегает от переоценки возможностей предлагаемого психоанализом биографического метода в литературном исследовании. Биография автора не способна выполнить функцию универсального ключа к расшифровке литературного произведения, она лишь вспомогательный элемент данной теоретической процедуры [6. С. 15].
Преодолеть ограниченность биографического и психологического анализа личности автора может филологическое и феноменологическое исследование самого произведения. Движение должно идти не от текста к автору или от автора к тексту, а от индивида к группе. Понять произведение нередко позволяет не поведение автора, а поведение той социальной группы, с которой он себя ассоциирует. Таково методологическое кредо Гольдмана. Поясняя свою мысль, Гольдман напоминает о несводимости анализа творчества Паскаля исключительно к выявлению характера его отношений с сестрой: «Мы установим тем самым лишь сугубо аффективное или биографическое значение этих произведений, однако... даже не приблизимся к их философскому или литературному смыслу» [7. С. 436]. Вывод Гольдмана категоричен: «Гёте есть Гёте, по-
тому, что в своих чувствах он отражает и выражает целый мир» [8. С. 61]. Психоанализ в той его форме, которую создал Фрейд, имеет для Гольдмана еще один принципиальный недостаток: в нем «отсутствует такое временное измерение как будущее» [7. С. 345]. И в этом, по мнению Гольдмана, он существенно проигрывает марксизму.
Присущее Гольдману стремление взаимодопол-нить марксизм и психоанализ - характерная черта многих неомарксистских теоретических построений, в том числе и социологии Франкфуртской школы. Гольдман был солидарен с присущей ей критикой сциентизма и позитивизма, с диалектическим подходом к социальным фактам [9, С. 39]. Однако это не помешало ему подвергнуть критике взгляды одного из авторитетных ее представителей - философа и музыкального критика Т. Адорно.
Адорно утверждал, что сущность творчества сводима к неким бессознательным импульсам, отражающим историческую реальность. Только принципиальное отрицание системности и завершенности может быть истинным, поэтому ближе всего к истине приближается искусство абсурда. Всякое законченное произведение есть пример «ложной идеологии». Поскольку содержание истины с трудом поддается рациональному пониманию, то произведение искусства не следует рассматривать в его целостности, в том числе нет смысла выявлять его генезис. Литература может быть объектом размышлений лишь немногих избранных, критически мыслящих личностей. Гольдман не смог принять ни отказ от генетического подхода, ни субъек-тивизации анализа духовного творчества, ни полного отказа от анализа содержания произведения культуры. Он отвергает «негативную диалектику» Адорно, так как она не способна обеспечить развернутое объяснение ни социальной реальности в целом, ни духовной культуры в частности. Адорно, в свою очередь, упрекал Гольдмана в излишней социологизации духовного творчества.
Критически относился Гольдман и к структурализму, в том числе и к его неомарксистскому варианту, предложенному Л. Альтюссером, поскольку тот оперирует безличными и статичными структурами [9. С. 114-115]. Для Альтюссера комбинации средств, элементов структуры оказывается превыше анализа ценностей и целей. Структурализм как теория «формальных трансисторических структур», убежден Голь-дман, бессилен дать строгий критерий обоснованности выбора той или иной структуры в качестве объекта исследования [9. С. 8]. Гольдман, критикуя и интегрируя некоторые элементы структурализма, психоанализа, Франкфуртской школы, позиционирует «генетический структурализм» как теорию принципиально более совершенную, способную взглянуть на произведение «сквозь призму научной позитивной социологии познания». В основе такого подхода лежит «диалектическое изучение человеческой реальности в целом» [10. Р. XII]. Отличительную особенность своей теории Гольдман видел в раскрытии содержания и придании методологического характера понятию структуры,
рассмотренной в ее генезисе и динамике, т.е. генетической структуры.
Своими учителями Гольдман считал Ж. Пиаже и Д. Лукача, которые каждый в своей области: первый в гуманитарных науках, второй - в психологии, методологически четко сформулировали понятие генетической структуры. Гольдман экстраполирует идеи Пиаже на область социальных отношений: любой человеческий акт, в том числе и творческий, есть ответ на реальную историческую ситуацию, с целью обеспечить уравновешивание (термин Пиаже) между субъектом и окружающим его миром, разрушив при этом прежде существовавшее равновесие. Лукач, по мнению Гольд-мана, с одной стороны, «возродил диалектическую мысль Гегеля», а с другой - интегрировал некоторые важные аспекты философии Гуссерля и Кьеркегора, тем самым еще раз доказав, что марксизм и экзистенциализм - две «великие школы» современной мысли, с генетической точки зрения вполне сопоставимые и радикально разделять их можно только стоя на «антиисторических» позициях.
Литература Гольдманом не воспринимается как непосредственное отражение и выражение интересов определенной социальной группы, а писатель как рупор классовых интересов. Он подчеркивает неотделимость методологии от конкретных литературно-критических исследований. Метод совпадает с самим исследованием. Гольдман выделяет два пути познания. Один из них используется в естественных науках и очень редко в науках о человеке (данные социологии, прикладной психологии, в экономической теории). Другой широко используется в общественных науках и крайне редко находит применение в науках о природе (частично, например, в биологии). Первый путь познания, ведущий от индивидуального к общему зачастую оказывается абстрактным, второй - от абстрактного к конкретному во многих случаях более продуктивен, поскольку абстрактное изучение отдельных явлений, фактов конкретизируется исследованием их внутренней структуры, функций, отношений.
Гольдман ставит перед собой цель разработать позитивный метод в социологии литературы. Он пишет: «Мы, с одной стороны, отвергаем сциентизм и в то же время превозносим позитивную историю и социологию, науку о человеческой жизни, противопоставляя ее эссеистике и абстрактным спекуляциям» [6. С. 8]. Структурно-генетический метод - это применение к области литературы «некой общей методологии, поскольку художественное творчество имеет ту же природу и подчиняется тем же законам, что и все прочие формы человеческого поведения» [7. С. 335].
Ключевыми в социологии литературы Гольдмана являются два концепта: тотальность и мировидение, которыми он обязан Лукачу, как и тезисом о том, что произведение искусства есть часть коллективного сознания выработанного социальной группой как отражение ее социального бытия и повседневной жизни. Художественное произведение, настаивает Гольдман, следует анализировать как структуру, тесно связанную, а в некоторых случаях идентичную соответству-
ющим структурам экономической, политической и духовной жизни эпохи рождения данного произведения. Учитывая иерархичность структур, он предлагает для обозначения самой фундаментальной из них, охватывающей все многообразие реально существующих социальных структур в их диалектической взаимосвязи и взаимозависимости, понятие «тотальность».
Социальная тотальность, представляя собой «значимую динамическую структуру», предстает как совокупностью разномасштабных, диалектически взаимосвязанных «структур». Термин «значимая динамическая структура» является основным в концепции «генетического структурализма». Именно трактовка структуры в ее генезисе и динамике представляется Гольдману основным отличием его теории от традиционного структурализма. Гольдман, вводя понятие тотальности, получает возможность не обращаться к таким важнейшим в марксистской теории понятиям как базис и надстройка в их методологическом значении. «Человеческое поведение, - пишет он, - предстает как двусоставный процесс, а именно процесс деструктури-рования старых структур и как процесс структурирования новых целостных образований, способных создать такие системы равновесия, которые удовлетворяли бы требованиям, вырабатываемыми определенными социальными группами» [7. С. 336].
Другим важнейшим для социологии литературы Гольдмана является понятие «мировидение: vision du monde, как перевод термина, используемого Гегелем и Лукачем: weltanschaung, введенного в научный оборот немецкими романтиками. Видение мира для Гольд-мана - критерий, «позволяющий отделять главное от случайного» [6. С. 21], это «совокупность надежд, чаяний, чувств, идей, объединяющих членов группы и противопоставляющих их другим группам» [6. С. 24]. Таким образом, видение мира - это не арифметическое суммирование индивидуальных сознаний, не метафизическая реальность, а конкретный аспект того, что социология описывает как коллективное сознание. Человек одновременно принадлежит к нескольким социальным группам, и это существенно затрудняет изучение индивидуального сознания в его уникальности и полноте. Более продуктивным является анализ коллективного сознания, поскольку в нем элементы, общие для данной социальной группы, доминируют, а те, что обусловлены принадлежностью к другим группам, минимизируются.
Принципы генетического структурализма как инструмента анализа литературного произведения, предложенные Гольдманом, можно свести к следующим:
- Рассмотрение художественного произведения требует сочетания понимания и объяснения как общенаучных методов познания. Генетический структурализм - рефлексивная диалектическая социология гуманитарных фактов: философских, литературных и т.д. произведений в их социокультурных контекстах. Гуманитарные факты одновременно понимаются и объясняются. Понимание - рационально и логично, оно предполагает выявление сущностных связей, структур и внутренней согласованности текстов.
У Гольдмана нет указаний на необходимость экзистенциального погружения в прочтение произведения: «Понимание означает не просто интерпретировать, как это имеет место в герменевтике, но означает схватывать предмет в имманентно деятельностной логике его использования другими людьми» [11. С. 183]. Суть понимания - уразумение смысла, но оно «лишь результат какого-то более фундаментального процесс, в котором данное уразумение фундировано» [11. С. 181].
Объяснение - это поиск того субъекта (индивидуального или коллективного), по отношении к которому ментальная структура, управляющая произведением, имеет функциональный, и, следовательно, значимый характер. Объяснение предполагает обращение к структурам более масштабным, чем исследуемая частная структура. Объяснить - значит включить факт в охватывающую его значимую динамическую структуру. Способность и умение соединить процессы понимания и объяснения в литературно-критическом анализе и делает генетический структурализм диалектическим научным методом.
- Проблемное поле социологического анализа художественного произведения образуют структуры и состояния ментальности определенной социальной группы, которые вобрал в себя воображаемый мир, созданный автором и которые нашли отражение в отстаиваемых им моральных ценностях. Сложная иерархичность и взаимодействие многообразных социальных структур делают неизбежным существование различных типов мировидения. Основными из них Гольдман считает рационализм, трагическое мировидение и диалектическое мышление.
Гольдман, высоко оценивая статус понятия «миро-видение» в социологии литературы, тем не менее, подчеркивает, что, изучая произведение, нельзя ограничиваться рассмотрением содержания мировидения. Необходимо найти ответ на вопрос, каковы социальные и индивидуальные причины, которые обусловили тот факт, что это видение выражено данным образом и в данную историческую эпоху [6. С. 26].
- Цель социологии литературы состоит в том, чтобы определить взаимосвязь идеологии группы и литературного жанра, избранного автором. Коллективный характер литературного творчества обусловлен не объектом воспроизведения, а изоморфностью структур, образующих мир произведения, мыслительных структурам некоторых социальных групп [7]. В этом смысле, утверждает Гольдман, писатель не отражает коллективное сознание, а, напротив, продвигает, оформляет в некоторую целостность выработанные этим сознанием структуры. Произведение, следовательно, «конституирует коллективное осознание индивидуального сознания творческой личности, в результате чего у группы возникает неосознанное стремление следовать мыслям, чувствам, поведению данной творческой личности» [12. С. 245].
Таким образом, ментальные структуры, генетически обусловленные надындивидуальным субъектом -группой, лишь воплощаются во множестве ее представителей, поэтому они по-разному проявляются в реаль-
ном и возможном сознании. Именно возможное сознание порождает идеалы и пределы переоценки и переустройства социальной реальности, и ближе всего к этим пределам способны подойти создатели великих произведений культуры.
Обвинение Гольдмана в ограничении творческой свободы автора стало бы упрощением его позиции. Автор - вовсе не обязательно представитель той социальной группы, чье мировоззрение он отражает. Сложное переплетение социальных отношений продуцирует многообразные коллизии между его творчеством и его повседневной жизнью, но именно он продвигает, презентует выработанные группой ментальные структуры, синтезируя их в некую тотальность. Только второстепенные произведения искусства непосредственно отражают реальное сознание, поскольку в арсенале доступных им выразительных средств, преобладают штампы и стереотипы. В значимых произведениях, способных выдержать проверку временем, автор имеет широчайшую свободу творчества. Именно поэтому реализм, безусловно, существенный, но не единственный и решающий критерий оценки художественного произведения. Многие шедевры искусства, в том числе и литературы отнюдь не соответствуют данному критерию.
- Гольдман констатирует, что понятие класса как «творческой группы» слишком расширительно, поэтому следует, не отвлекаясь «идеологическими симпатиями и антипатиями», обратиться к «позитивному эмпирическому поиску», чтобы определить «новые творческие группы». Гольдман рассматривает два типа социальных групп с точки зрения их значения для культурного творчества. Коллективное поведение и сознание одних направлено, главным образом, на улучшение собственного положения в данной социальной структуре. Коллективное сознание подобных групп он определяет как идеологическое. Сознание и эмоции, поведение привилегированных групп направлены на реорганизацию, реформирование некоторых уровней социальной тотальности на основе собственных идеалов видение мира. Наконец, существуют элиты, вырабатывающие новое, целостное, глобальное видение мира. Элитарное видение мира, его идеалы противопоставляются Гольдманом утилитарному идеологическому подходу [12].
Так, марксистский подход к творчеству как явлению, социально дифференцированному, «увязывается» с теорией творческих элит. Основное достоинство методологии, предложенной Гольдманом, состоит в том, что она позволяет одновременно исследовать и генезис, и структуру произведения духовной культуры. Самая очевидная претензия к ней, связанная с минимизацией субъекта в пользу социальных структур, может быть объяснена тем, что она сформировалась, в том числе, как антитеза литературной методологии, избранной Сартром. Для Сартра «писатель (художник вообще) неизменно представал, независимо от меры осознания этого, как истинное и действительное воплощение экзистенциальной свободы» [13. С. 190].
Гольдман называет три направления, по которым можно проследить методологическую ценность предложенного им литературно-критического метода. Во-первых, он позволяет выявить различные видения мира, существующие в определенную эпоху, прояснить содержание самых значительных литературных произведений и их место в культуре. Во-вторых, социологическая эстетика определяет отношение между видением мира и универсумом произведения. В-третьих, собственно литературная критика и эстетика выявляет отношения между этим универсумом и теми литературными средствами, которые автор выбрал для его выражения [6. С. 376]. Он выделяет три основных типа мировидения: рационалистическое, диалектическое и трагическое.
Характерные черты рационалистического видения мира Гольдман фиксирует в философских произведениях Вольтера, романах Франса, поэмах и прозе Валери. Специфику мировидения трагического он раскрывает через сопоставление понимания Творца Паскалем и Декартом. Декарт - деист, по мнению которого, Бог - создатель, более не вмешивающийся в дела мира. Он не наставник, не собеседник, а некий общий и универсальный закон. В то время как Бог трагического мировидения - это бог «чей суд, чья шкала ценностей в корне противоположна суду и ценностям повседневной жизни» [14. С. 46]. Бог Паскаля скрывается от тех, кто его пытает и открывается навстречу ищущим. Трагическое сознание не верит ни в возможность изменить мир, ни в возможность бежать от него. Декарт, по мнению Паскаля, неспособен признать ничтожество человеческой природы, но человек слаб, разум его ограничен, воля порочна. Трагический человек все время остается в состоянии постоянного и обоснованного осознания несоответствия между ним и всем, что его окружает, в состоянии «осознания непроходимой пропасти, отделяющей его и от целостности, и от данного явления» [6. С. 64]. Следует заметить, что трагическое мировидение для Гольдмана не имеет никакого отношения к любой форме мистицизма или спиритуализма.
Суть диалектического мировидения Гольдман выявляет через его сопоставление с трагическим восприятием мира Паскалем. Маркс и Лукач, пишет Гольд-ман, сумели заменить «ставку на парадоксального бога - посредника христианской религии, ставкой на историческое будущее и человеческое сообщество» [6. С. 370]. В то же время диалектическая мысль не отвергает идею логического или линейного порядка, присущую рационализму Декарта. Отличие диалектического мировидения заключается в том, что оно благодаря понятию «становление» может сказать «да» или «нет» любой действительности, не впадая в противоречие: человек постоянно преобразует действительность, превращая истину в ошибку и ошибку в истину. В трагическом видении мира двусмысленность, неопределенность, пари - необходимый элемент всякой значимой системы. Даже бог присутствует и отсутствует, он достоверен и недостоверен, а человек требует истинной истины и справедливой справедливости.
Гольдман, исходя из тезиса о том, что структуры произведения гомологичны мыслительным структурам некоторых социальных групп, осуществляет литературно-критический анализ творчества Паскаля и Расина. Он тщательно исследует экономическую, политическую и духовную ситуацию во Франции XVII в., раскрывает сущность и содержание янсенизма - религиозного течения во французском католицизме как формы протеста против королевского и папского абсолютизма, центром которого стало аббатство Пор-Рояль и с которым были связаны судьбы и творчество Паскаля и Расина. Гольдман обнаруживает в ряде их теологических, философских и литературных произведений общность структуры и генетическое родство воплощенных в них духовных ценностей, присущих трагическому мировидению.
Гипотеза, обоснование которой предпринимает Гольдман, сводится к следующему. Если бы Расин получил другое воспитание, принадлежал к иной социальной среде, то его пьесы могли бы быть подобны тем, что писал Мольер, но, невероятно, чтобы та часть французского дворянства, которая вышла из буржуазной среды и разделяла идеи янсенизма, выработала бы эпикурейскую или радикально-оптимистическую идеологию. Заключение, к которому он приходит: творчество Расина - свидетельство существовавшего в тот период во Франции противоречия между аристократическим гедонизмом и янсенистским аскетизмом. Все его трагедии - это одновременно и апология страсти, и апология отречения от страсти. Расин разделяет представления янсенизма о слабости и порочности человеческой природы. Отсюда и присутствующий в его трагедиях конфликт между волей и страстью, в котором побеждает страсть. «Береника» - единственная трагедия Расина, где проблема чувства и долга решается героями бесповоротно и однозначно, где страсть оказывается преодолимой и управляемой с помощью разума.
Гольдман выделяет в творчестве Расина два типа трагедий. Трагедии с неожиданными коллизиями, узнаваниями, разоблачениями: «Федра», «Баязит», «Митридат», «Ифигения». И трагедии без ошеломляющих неожиданностей (например, «Андромаха»), которые в свою очередь имеют два варианта в зависимости от того, кто стоит в центре действия: герой или мир. В трагедии не обязательно должны быть кровь, трупы, но всегда должны быть страсть, обнаженные нервы, раскаленные чувства и выбор, который не знает компромисса. Последовательный янсенист, замечает Гольд-ман, не писал бы трагедий, но их бы и не писал бы человек, интегрированный в мир, интеллектуально и духовно принимающий его ценности. Расин мог их писать, поскольку находился в промежуточной ситуации [6. С. 439]. Прежде чем изложить свою теорию романа в работе «К социологии романа», опубликованной в 1963 г., Гольдман обращается к сравнительному анализу взглядов по этому вопросу Лукача и Жирара. Рене Жирар - французский философ, культуролог, литературовед в своей первой книге «Ложь романтизма и правда романа» (1961 г.) на основе сравнительного анализа произведений Сервантеса, Флобера, Стендаля,
Пруста и Достоевского формулирует базисное положение: человек в желаниях миметически (подражательно) равняется на желания другого. Чем больше отходит на задний план направленность к трансцендентной цели, тем притягательнее становятся желания ближнего. И вот уже объекты его желаний становятся и нашими, а сам он оказывается нашим соперником или даже противником. Такие феномены, как ревность или зависть, происходят именно из этой коллизии.
Согласно Гольдману, роман - всегда хроника разрыва между героем и миром. Этим он отличается от своих близких родственников: трагедии и эпоса. В трагедии разрыв абсолютен; в эпосе он отсутствует или случаен. В романе имеет место компромиссное решение между этими двумя крайностями. Герой не может примириться со своей средой в поиске ценностей, которых в ней нет. Но так как герой - часть этой среды, он нередко примиряется с ней в конце романа. Содержание романа вращается вокруг поиска героем подлинных ценностей в деградирующем обществе [5].
Гольдман ссылается на три типа романа, которые выделяли и Лукач, и Жирар:
- Идеалистический: у героя слишком узкий и поверхностный кругозор, чтобы понять и оценить сложность и неоднозначность мира, в который он погружен, поэтому его выбор эмоционален и спонтанен. Это выбор Дон-Кихота: иду, даже если не знаю, куда приду.
- Психологический роман: его предмет: внутренний мир героя. Герой не совпадает со своим временем и окружением, его внутренний мир слишком широк и многогранен, чтобы вписаться в окружающий его мир, принять его персонажей и их взаимоотношения.
- ВШи^гошап (воспитательный) - вид романа, который фокусируется на психологическом и моральном росте главного героя, начиная с его юности и заканчивая взрослой жизнью [15]. Обычно сюжет составляет конфликт между исканиями главного героя и ценностями общества.
Если в трактовке типологии романа позиции Лукача и Жирара не имеют принципиальных расхождений, то этого нельзя сказать о понимании каждым из них формы романа. Жирар утверждает, что роман - история трагического и болезненного поиска в мире, который не может дать ответа на мучающие героя проблемы. Герой, опустошенный безуспешными попытками найти конкретные ценности в реальном мире, начинает обращаться к метафизическому, потустороннему. В этих поисках абсолюта, идеала, согласно Жирару, героя отвлекают, задерживают «посредники», которые, помещая себя между героем и подлинными ценностями, сбивают его с пути (как сирены Гомера). Есть две формы посредничества, внешнее и внутреннее. В качестве примера первой Гольдман ссылается на романтические увлечения Дон-Кихота, которые отвлекают его от поиска подлинных ценностей. Внутренний посредник - это какая-то часть внутреннего мира самого героя [5]. В этом случае неизбежен разлад с самим собой. Для Лукача роман как эпический жанр никогда не может утратить контакт с эмпирической реальностью, которая представляет собой неотъемлемую часть его формы. «В
романе конституируется не тотальность жизни, но скорее отношение, действенная или ошибочная позиция писателя, который появляется на сцене как эмпирический субъект, во весь свой рост, но также во всей своей ограниченности», - пишет Лукач [15].
Жирар и Лукач, утверждает Гольдман, разошлись и в анализе отношения автора современного романа к воссоздаваемому им миру. Оба теоретика соглашаются, что романист должен показать изменения в сознании его героев. Но если Жирар полагает, что преобразование героя - открытие подлинных ценностей, то Лукач убежден, что преобразование героя - открытие невозможности подлинных ценностей. Гольдман объясняет, что подлинные ценности конкретно не присутствуют в романе; скорее они только присутствуют абстрактно в уме писателя, в романе нет места для абстрактных идей [5]. Гольдман внимательно прослеживает историю романа как литературного жанра, менявшегося с изменением социальных структур.
Гольдман отмечает, что примерно до Первой мировой войны роман был социальной хроникой, портретом эпохи, отражением времени. Но в послевоенные годы роман-биография исчезает, появляются попытки ввести коллективного героя. Авторы романов все чаще рисуют абсурдный мир, вымысел выглядит как реальность. В современном романе исчезают как герой, так и сюжет. Гольдман в качестве примера ссылается на творчество Натали Саррот, ее романы «Портрет неизвестного», «Вы слышите их?» и Роб-Грийе «Смотрящий» и «В лабиринте». Почему это обнаруживается именно в начале XX в.? Отвечая на этот вопрос, Голь-дман предлагает смотреть не на содержание романа, а на его форму, его отношение к структуре современного общества. Верный избранному методу Гольдман устанавливает корреляцию между исторически меняющимися социальными структурами и теми изменениями, которые претерпевает роман как литературный жанр.
Подход Гольдмана к истории романа как литературного жанра и его типологии носит, в первую очередь, социологический характер: он выявляет в жанре гомологичность социальным структурам. Существует строгое соответствие между литературной формой романа и повседневными отношением между человеком и предметами потребления в целом, и отношениями между людьми в условиях рыночной реальности [5]. В эпоху раннего капитализма свободная конкуренция позволяла личности сохранять свою индивидуальность, которая принималась или отвергалась окружающими. Отсюда интерес к внутреннему миру героев романов. Гольдман в качестве примера ссылается на романы Бальзака. Но по мере развития капитализма меновая стоимость начинает постепенно вытеснять потребительную и, как следствие, подлинные человеческие ценности: любовь, дружба, сострадание теряют самоценность, они опосредуются социальным статусом, престижем, модой и т. д.
Социологическая методология литературного анализа, которой пользуется Гольдман, неразрывно связана с той системой ценностей, которую он разделял.
Ее основные координаты: кризисное состояние современной духовной культуры и трагедия отчуждения и овеществление, реификация ценностей в искусстве (это понятие использует Гольдман в работе «К социологии романа») взаимосвязаны. Под напором эгоизма целостную личность средневековья вытесняют картезианское эго, статуя Кондильяка, монада Лейбница. «Европейское общество все больше начинает напоминать множество монад без окон и дверей», - констатирует Гольдман [6. С. 474]. Отчуждение для него, в первую очередь, проблема человеческой психологии. В случае отчуждения «психическая жизнь человека, его личность, его сознание теряют контакты с реальностью, которая кажется ему чем-то странным, в крайней степени нереальным» [8. С. 84]. Мир все больше начинает напоминать механический театр марионеток: судья применяет закон, булочник печет хлеб... подсудимый - только повод для применения закона. Покупатель - автомат, который кладет деньги на прилавок. Все они большую часть своей жизни лишь носят маски, которые слились с их лицами [8. С. 83].
Подтверждение данного тезиса Гольдман увидел в романах Кафки. Причем не только в судьбах героев, сюжете, но и в той форме, которую автор выбирает для своих произведений. Калейдоскопическая, мозаичная форма романов постоянно саморазрушается, а границы между ее размытыми структурными элементами не поддаются устойчивой фиксации. По мнению Гольд-мана, структура этих романов отражает возрастающую атомизацию общества, механический мир, где есть только маски, личины, марионетки, где даже частная жизнь становится еще одной утраченной иллюзией. В этом мире «любовь трансформируется во внешнее и условное украшение брачного контракта, а взаимоотношения между родителями и детьми, братьями и сестрами сводятся к проблемам наследования» [8. С. 84].
Гольдман, давая определение романа как литературного жанра, пишет: «Роман - это история поиска аутентичных ценностей деградирующими средствами в деградирующем обществе, и деградация в отношении героев проявляется в основном в опосредовании, в редукции аутентичных ценностей до имплицитного (скрытого) уровня, в исчезновении их как выраженных реальностей» [5. С. 16]. Современный роман отражает структуры того общества, где личность лишается возможности выбора и ответственности за него. Ей отводится роль конформного и эффективного исполнителя чуждых ей решений. Во всех сферах: политике, образовании, культуре происходит усиление авторитарных тенденций. Все это становится почвой, на которой взращивается трагическое мировидение современного романа.
Гольдман предпринимает попытку определить ту социальную группу, которая могла бы переломить ситуацию. Он приходит к выводу, что западный пролетариат не способен стать творцом новой культуры, поскольку он успешно интегрирован в современное общество потребления, а потому утратил свой креативный потенциал. Тотальное овеществление превратило
его коллективное сознание в проекцию политических и экономических структур, в которые включена его жизнедеятельность.
Рассматривая творчество французского драматурга Жана Жене, Гольдман обнаруживает носителя социальных изменений в группе маргинальной по своей сути, которую общество старается не замечать или просто игнорирует. Гольдман предостерегает от попыток рассматривать творчество Жене через призму его биографии: последовательный имморалист в личной жизни, творчестве, политической деятельности. Творчество Жене следует рассматривать в контексте его эпохи [10].
Сартр увидел в нем драму человека, который, не выдерживая бремени своей изначальной свободы и неизбежной трагедии выбора, стремится вернуться в объективированный вещный мир, пытается уйти из ничто в бытие, хотя бы и отчужденное. Иной взгляд у Жоржа Батая: мораль всегда утилитарна, все, что выходит за ее пределы, соприкасается со злом. Вхождение в область сокрального превращает человека в преступника, его подстерегает искушение злом, кощунство, саморазрушение. Если человек стремится стать самим собой, он превращается в преступника в глазах общества.
Гольдман, реализуя постулируемый им принцип гомологии, обнаруживает у Жене нового социального актора - люмпен-пролетария. Он циничен, асоциален, переполнен презрением к современному миру, его ценностям, навязанному им порядку, насаждаемой тягой к респектабельности. Открывает Гольдман и нового автора: теперь творцами становятся проблематичные личности, зачастую с девиа-нтным поведением, маргинальная элита, ориентированная на чуждые большинству качественные ценности. Приходит к выводу, что Жене бессознательно интегрировал умонастроения определенной части радикально настроенной интеллигенции, которая в 1960-е гг. испытала разочарование в социализме Восточной Европы и утратила иллюзии по поводу революционных изменений в Европе Западной.
Диагноз, который Гольдман ставит индустриальному обществу, пессимистичен: деперсонализация набирает все большую силу. История в «Процессе» Кафки начинается с «ничего нелепости» и заканчивается «ничем смерти». Кто тот судья, которого К. не видел? Где тот суд, на котором он так и не побывал? Государство - безликая и бездушная структура не оставляет простора для человеческой уникальности. Трагическое мировидение обретает, поистине космические масштабы: гуманизм капитулировал перед напором социальных структур.
Методология генетического структурализма Голь-дмана была подхвачена его довольно многочисленными учениками и последователями, которые создали различные ее модификации. До сих пор она остается одним из плодотворных направлений социологии культуры, а терминология, которой пользовался Голь-дман, прижилась в социологии литературы.
Список источников
1. Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости. Избранные эссе. М. : Модиум, 1996. 239с.
2. Кодуэлл К. Иллюзия и действительность. Об источниках поэзии. М. : Прогресс, 1969. 364с.
3. Митина С.М. Генетический структурализм. М. : Наука, 1981. 98с.
4. Goldmann L. Sociologie et connaissance. Structures mentales et creation culturelle. Paris. Gallimard. 1970. 493 p.
5. Goldmann L. Pour une sociologie du roman. Paris : Les Éditions Gallimard, 1964. 231 p.
6. Гольдман Л. Сокровенный Бог. М. : Логос, 2001. 480 с.
7. Гольдман Л. Структурно-генетический метод в истории литературы // Зарубежная эстетика и теория литературы Х1Х-ХХ вв. Трактаты,
статьи, эссе. М. : Изд. МГУ, 1987. 510 с.
8. Goldmann L. Recherches dialectiques. Paris : Gallimard, 1959. 356 p.
9. Goldmann L. Marxisme et sciences humaines. Paris : Gallimard. 1970. 361 p.
10. Goldmann L. Structures mentales et création culturelle. Paris : Antropos, 1970. 490 p.
11. Любутин К.Н., Кондрашов П.Н. Диалектика повседневности: методологический подход. Екатеринбург : УрГУ, 2007. 295 с.
12. Критика современной буржуазной теоретической социологии / Л.Г. Ионин, Г.В. Осипов, А.Д. Ковалев и др. М. : Наука 1977. 279 с.
13. Неомарксизм и проблемы социологии культуры: Макс Вебер и кризис западно-европейского разума. Парадоксы «неомарксистского» культуроборчества. Пробл. отчуждения: культурфилос. смысл / Ю.Н. Давыдов, О.С. Ли, С.М. Митина, А.И. Чупрынин. М. : Наука, 1980. 352 с.
14. Паскаль Блез. Мысли / пер. с фр., вступ. ст., ком.. Ю.А. Гинзбург. М. : Изд-во им. Сабашниковых, 1995. 480 с
15. Лукач Д. Теория романа (Опыт философского исследования форм большой этики / Д. Лукач // Новое литературное обозрение. М., 1994. № 9. С. 19-78.
References
1. Benjamin, W. (1996) Proizvedenie iskusstva v epokhu ego tekhnicheskoy vosproizvodimosti. Izbrannye esse [A Work of Art in the Era of Its Technical Reproducibility. Selected essays]. Translated from German. Moscow: Modium.
2. Caudwell, C. (1969) Illyuziya i deystvitel'nost'. Ob istochnikakhpoezii [Illusion and Reality, A study of the sources of poetry]. Translated from English. Moscow: Progress.
3. Mitina, S.M. (1981) Geneticheskiy strukturalizm [Genetic Structuralism]. Moscow: Nauka.
4. Goldmann, L. (1970) Sociologie et connaissance. Structures mentales et creation culturelle. Paris. Gallimard.
5. Goldmann, L. (1964) Pour une sociologie du roman. Paris: Les Éditions Gallimard.
6. Goldmann, L. (2001) Sokrovennyy Bog [The Hidden God]. Translated from French by V.G. Bol'shakov. Moscow: Logos.
7. Goldmann, L. (1987) Strukturno-geneticheskiy metod v istorii literatury [Structural-genetic method in the history of literature]. Translated from French. In: Koskova, G.K. (ed.) Zarubezhnaya estetika i teoriya literatury XIX—XX vv. Traktaty, stat'i, esse [Foreign Aesthetics and Theory of Literature of the 19th - 20th Centuries. Treatises, articles, essays]. Moscow: Moscow State University.
8. Goldmann, L. (1959) Recherches dialectiques. Paris: Gallimard.
9. Goldmann, L. (1970)Marxisme et sciences humaines. Paris: Gallimard.
10. Goldmann, L. (1970) Structures mentales et création culturelle. Paris: Antropos.
11. Lyubutin, K.N. & Kondrashov, P.N. (2007) Dialektikapovsednevnosti: metodologicheskiypodkhod [Dialectics of Everyday Life: A methodological approach]. Yekaterinburg: Ural State University.
12. Ionin, L.G. et al. (1977) Kritika sovremennoy burzhuaznoy teoreticheskoy sotsiologii [Criticism of Modern Bourgeois Theoretical Sociology]. Moscow: Nauka.
13. Davydov, Yu.N. et al. (1980) Neomarksizm i problemy sotsiologii kul'tury: Maks Veber i krizis zapadno-evropeyskogo razuma. Paradoksy "neomarksistskogo " kul 'turoborchestva. Probl. otchuzhdeniya: kul 'turfilos. smysl [Neo-Marxism and Problems of the Sociology of Culture: Max Weber and the crisis of Western European reason. Paradoxes of "neo-Marxist" cultural warfare. Problem alienation: cultural philosophy. meaning]. Moscow: Nauka.
14. Pascal, B. (1995)Mysli [Thoughts]. Translated from French by Yu.A. Ginzburg. Moscow: Izd-vo im. Sabashnikovykh.
15. Lukach, D. (1994) Teoriya romana (Opyt filosofskogo issledovaniya form bol'shoy etiki) [The Theory of the Novel (Experience in philosophical research into the forms of great ethics)]. Novoe literaturnoe obozrenie. 9. pp. 19-78.
Информация об авторах:
Прокопьева М.Ю. - канд. филос. наук, доцент кафедры «Культурология» Курганского государственного университета ( Курган, Российская Федерация). E-mail: prokopiewa.m@yandex.ru
Шихардин Н.В.- д-р филос. наук, зав. кафедрой «Культурология» Курганского государственного университета ( Курган, Российская Федерация). E-mail: shikhardin@yandex.ru
Шихардина Л.Н. - канд. пед. наук, доцент кафедры «Зарубежная филология, лингвистика и преподавания иностранных языков» Курганского государственного университета (Курган, Российская Федерация). E-mail: ardinal@yandex.ru
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors:
M.Yu. Prokopieva, Cand. Sci. (Philosophy), associate professor, Kurgan State University (Kurgan, Russian Federation). E-mail: pro-kopiewa.m@yandex.ru
N.V. Shikhardin, Dr. Sci. (Philosophy), head of the Culturology Department, Kurgan State University (Kurgan, Russian Federation). E-mail: shikhardin@yandex.ru
L.N. Shikhardina, Cand. Sci. (Pedagogics), associate professor, Kurgan State University (Kurgan, Russian Federation). E-mail: ardi-nal@yandex.ru
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 14.05.2022; одобрена после рецензирования 07.04.2023; принята к публикации 31.07.2023.
The article was submitted 14.05.2022; approved after reviewing 07.04.2023; accepted for publication 31.07.2023.
