CC BY
121
УДК 81'1
О. В. Лукин
Теория частей речи: лингвистический и лингвоисториографический статус
Автор анализирует значение теории частей речи в языкознании и истории лингвистических учений. Рассматривается статус теории частей речи на фоне основных вопросов языкознания. Автор называет некоторые из причин неразрешимости «вечной проблемы» языкознания - проблемы частей речи. В статье рассматриваются периоды развития языкознания и логики в связи с периодами становления и развития теории частей речи как одной из важнейших лингвистических теорий.
Ключевые слова: теория частей речи, научная парадигма, языковые категории, философские категории, категории логики, история языкознания, классификация, периодизация, лингвоисториографический статус.
O. V. Lukin
Theory of parts of speech: status in linguistics and linguistic historiography
The author describes the place of the theory of parts of speech in linguistics and linguistic historiography. The article also shows the status of the theory of parts of speech amidst the main questions of linguistics. The author enumerates some of the reasons why an "eternal problem" of linguistics - the problem of parts of speech - has never been solved. The article reviews certain periods of the development of logic and linguistics in connection with the formation and development of the theory of parts of speech as one of the most important linguistic theories.
Keywords: theory of parts of speech, scientific paradigm, language categories, philosophical categories, the categories of logic, history of linguistics, classification, periodization, status in linguistic historiography.
Теория частей речи, как известно, всегда была одной из самых значимых теорий языкознания и, вместе с тем, одним из ее «вечных» вопросов. Причина этого состоит в том, что в одном термине «части речи» всегда пытались соединить сразу несколько разных по объему и измерениям понятий (не только философских, логических, семиотических, психологических, но и синтаксических и морфологических). Теория частей речи затрагивает основные предметы лингвистических дискуссий, как более глобальные (соотношение формы и содержания языковых знаков, проблемы определения слова, единиц выше и ниже слова, границ между ними, проблемы классификации в лингвистике, понятие категории и виды категорий, уровни языковой системы, их иерархия и взаимодействие, понятие поля в лингвистике, полевая структура частей речи, динамические отношения конституентов частей речи внутри поля, отношения синтагматики и парадигматики, отношения синхронии и диахронии, отношения языка и речи, отражение языком внеязыковой действительности, в том числе, познавательной деятельности человека, проблема языковых универсалий, отношения языка и мышления), так и более частные (взаимоотно-
шения общего языкознания и частных филоло-гий, отдельные вопросы типологии), и многочисленные смежные и прикладные вопросы (адекватность перевода, в т. ч. машинного, усвоение языка и обучение языку и пр.).
Теория частей речи имеет, как известно, более чем двухтысячелетнюю историю, которая представляет собой неравномерный процесс появления и отрицания различных по своему характеру и объему идей, собранных к настоящему времени в рамках теории, именуемой теорией частей речи. Описание многих европейских языков при помощи античной категориальной матрицы1 долгое время шло относительно успешно ввиду типологического сходства этих языков, с одной стороны, и древнегреческого и латыни - с другой. Когда же практические цели лингвистического описания потребовали более глубокого обоснования частеречной теории в языках, типологически далеких от греческого, латыни и современных индоевропейских языков, стало принято говорить о несовершенстве этой теории. Теоретическое осмысление многих феноменов даже современных европейских языков поставило ученых перед выбором между признанием существующей традиционной теории, на которой
© Лукин О. В., 2015
Теория частей речи: лингвистический и лингвоисториографический статус 83
вырос не один десяток поколений языковедов, и новыми подходами к описанию этого феномена.
Исторические корни основных проблем ча-стеречной теории, ее пресловутой «неразрешимости», лежат гораздо глубже, чем это могло бы кому-то показаться. Это не только и не столько борьба различных направлений в языкознании, утверждение своей правоты различными школами и отдельными учеными, сколько отражение в самом неожиданном ракурсе всей истории человеческой мысли - и политической, и религиозной, и эстетической, и философской, и, конечно же, филологической и лингвистической, равно как и менталитетов отдельных народов, сыгравших свою роль в истории частеречной проблематики. Это и отражение самого человеческого я, познающего действительность при помощи своего языка и познающего язык через призму явлений и понятий окружающей действительности.
В работах по теории частей речи, начиная с глубокой античности и кончая работами самого последнего времени, вполне хорошо просматривается причина, по которой эта теория обычно считается неразрешимой. Это - прежде всего и чаще всего отсутствие какого бы то ни было общего основания, «общего знаменателя» в поисках решения т. н. проблемы частей речи. Создается мнение, будто каждый ученый находит и описывает всякий раз свои «части речи», в чем-то повторяя и расширяя достижения своих предшественников, а где-то в своих уточнениях и дополнениях доходя до их полного отрицания.
Получившиеся в результате этого частереч-ные построения часто не имеют ничего общего ни с первоначальной идеей частей речи (в частности, у Платона и Аристотеля), ни друг с другом, несмотря на то, что у каждого из них обоснования для выделения, классификации, количества и признаков самих частей речи кажутся тщательно проработанными, логически обоснованными и даже эстетически изысканными (ср., например, само название книги Х. Глинца «Немецкое предложение. Части речи и члены предложения, научно понимаемые и поэтически трактуемые»2 [10]). Кроме того, точка зрения даже одного исследователя на предмет своего наблюдения может в той или иной мере смещаться, то приближаясь к некоторым частностям предмета своего интереса, то абстрагируясь от них, так что нередко даже внутри одной работы можно увидеть сразу несколько почти несовместимых друг с другом подходов, критериев и принципов описания как всей системы частей
речи, так и отдельных ее представителей. Достаточно коснуться хотя бы наиболее важных моментов частеречной теории на примере самых известных частеречных концепций, чтобы убедиться в этом.
Первоначальные этапы развития частеречной проблематики, особенно становление восьми-членной номенклатуры частей речи (когда сначала были выделены имя и глагол, а из них выделялись прилагательное, местоимение, артикль, наречие и т. д.), служат своего рода иллюстрацией этапов самой процедуры исследования этой проблемы, постепенного вовлечения в орбиту исследовательских интересов все новых и новых критериев, попыток обосновать их релевантность для частеречной теории. Парадоксально, но все это трактовалось в самом широком философском смысле и разрабатывалось вплоть до окончательного завершения александрийской традиции на материале одного лишь древнегреческого языка. Таким образом, теоретическая значимость истории развития частеречной теории, особенно ее античного этапа, состоит в демонстрации становления и развития отдельных ее аспектов на общем фоне развития науки.
Задачи языкознания в значительной степени сходны с многими вопросами частеречной теории (ср.: «1) определение границы служебных слов / граница между служебными и вещественными значениями, 2) определение того же различия при установлении лексико-грамматических разрядов / где граница между лексико-грамматическим и собственно лексическим разрядом, 3) вычленение категорий мышления, лежащих в основе грамматических категорий, поскольку логика их, как правило, не выделяла, 4) определение граней между разными типами грамматических категорий (категории актуализации, синтаксической связи или словосочетания / сочетаний членов предложения /, категории объективной и субъективной модальности, то есть модальности внутренней обусловленности или потенциальности действия и модальности субъективной оценки высказывания в смысле его вероятности, истинности, реальности, категории внутрифазовые и межфазовые и т. д.» [5, с. 586].
Для периодизации частеречных теорий исключительно важно не столько вскрыть существующие системные отношения между различными частеречными построениями, сколько установить место в этой системе различных лингвистических направлений и школ, классифицировать их. Противопоставление различных направлений и теорий языкознания в целях их
классификации осуществляется по критериям, как правило, не совпадающим у разных исследователей, ср., например: «Утверждают, например, что "вся лингвистика XX века" отличается от прошлого ее состояния прежде всего тем, что "структура языка стала господствовать над единицами языка". Между тем заявляют, что с позиции американской лингвистики слово, как единица языка, является "абсолютно никчемным". Противопоставляют в этом же плане американскую лингвистику с ее принципом "абсолютной никчемности слова" европейской лингвистике, где слово все еще существует» [4, с. 21]. Такого рода противоречия, в немалой степени мешающие нормальному развитию науки о языке, не новы и легко объяснимы. Дело тут не только в том, что «... сторонники подобной концепции отрицают всякую преемственность между лингвистикой нашего времени и ее прошлым состоянием» [4, с. 22], а в том, что исследователи языков, хотят они этого или нет, сознают они это или нет, чаще всего склонны решать проблемы, которые ставит им их родной язык. Поэтому, например, типологические особенности английского языка, отличные от особенностей как, прежде всего, древнегреческого и латыни, так и европейских языков с преобладанием флективной морфологии, на материале которых в значительной степени сложилась так называемая традиционная лингвистика, диктуют американским лингвистам иные идеи, нежели европейским.
Традиционная классификация периодов истории языкознания: наука Древнего Востока, Античность, Средние века, эпоха Возрождения, XVII и ХУШ вв., XIX столетие, современная наука - удобна и вполне пригодна для утилитарных, в том числе учебных, целей (ср.: [4, с. 2223]). Периодизация истории языкознания строится по принципу подхода лингвистических школ к важнейшим вопросам языкознания: природе языка и его функции, соотношению формы и значения, подходу к системным отношениям и подходу к слову (ср.: [4, с. 23]).
С точки зрения взаимоотношений истории языкознания и логики небезынтересно обратиться к периодизации истории европейской языковедческой традиции Н. Ю. Бокадоровой, которая называет четыре ее этапа, начиная с VI в. н. э., причем три из них были самым непосредственным образом связаны с логикой [3, с. 146].
Первый этап (УТ-КН вв. н. э.) был периодом появления схоластической логики, когда грамматика была вспомогательной дисциплиной.
Во второй период (XIII-XIV вв. н. э.) грамматика становится частью философии и ключом к пониманию природы человеческого мышления. Тогда же на основе логических сочинений Петра Испанского создается логико-грамматическая школа «модистов». Модисты понимали предложение с точки зрения идеи движения, заимствованной из «Физики» Аристотеля. Исходной позицией, началом движения они считали существительные и местоимения в именительном падеже (modus entis - «модус сущего»). С конечным пунктом отождествлялись глаголы, прилагательные, причастия и наречия (modus esse - «модус существования, бытия»). Предлоги, союзы, междометия служили для соединения частей речи первых двух групп (см. [2, с. 274]). В этой логической концепции модистов явно просматривается противопоставление частей речи: имен и глаголов (modus entis и modus esse), с одной стороны, и вышеназванных знаменательных слов и служебных (предлогов, союзов и междометий) - с другой. В четвертый, «рационалистический» период (XVII-XVIII вв.), «декартовская» революция заставила филологов искать новые логико-рационалистические принципы исследования языка.
Не вызывает сомнений, что все эти периоды кардинально отличаются друг от друга своими установками, приоритетами, подходами. Но самый факт, что такой длительный период времени (добрые одиннадцать веков) в формировании европейской языковедческой традиции самым непосредственным образом был связан с логикой, не мог не сказаться на всей дальнейшей истории как языкознания вообще, так и частереч-ной теории в частности.
Классификация этапов истории языкознания, данная в работе Т. А. Амировой, Б. А. Ольхови-кова и Ю. В. Рождественского «История языкознания», исходит из положения, что «... картина языка, моделируемая лингвистикой, может создаваться исходя из разных отправных положений, разного эмпирического материала и может иметь разные сферы использования. В зависимости от этого будет меняться тип изображения языка, то есть тип языковой теории» [1, с. 16]. Типы изображения языка или типы языковой теории, несомненно, влияют на характер отражения феномена части речи учеными, представляющими эти периоды.
Все существующие этапы развития теории частей речи, подобно кусочкам цветного стекла в детском калейдоскопе, складывались из идей и
теорий, существовавших на своем определенном этапе развития науки, и отголосков прошедших, почти забытых или еще не забытых, но по-настоящему утративших свою актуальность взглядов. Ведущие и актуальные в данный момент времени теории образуют ядро такой часте-речной теории, отголоски же прошлого зачастую не отвергаются сразу: им оказывается уважение в признании в теории частей речи того, что явно не противоречит актуальным взглядам.
Разумеется, и критерии, по которым отличаются друг от друга разнообразные частеречные концепции, слишком многообразны и имеют явную тенденцию к увеличению.
Интерпретация истории частеречной теории невозможна без осознания всей научной парадигмы, существовавшей в каждый из моментов ее становления и развития. При этом нельзя не согласиться и с тем, что развитие частеречной теории не является непосредственной производной от той или иной философской концепции, преобладающей в тот или иной период времени. Говоря об отношениях философии и теории частей речи, всегда необходимо иметь в виду как их теснейшую взаимосвязь, так и самые непростые, неоднозначные их взаимоотношения. На развитие теории частей речи философия оказывала влияние всегда, грамматисты всегда черпали стимулирующие идеи из философских учений. Однако непосредственной производной от философских учений теория частей речи все-таки не является: она всегда была опосредована и детерминирована самой широкой палитрой факторов, среди которых философия, разумеется, занимала не последнее место.
Точно также нельзя и сказать, что частеречная теория, трактуемая сейчас как относительно автономное научное явление, не могла не пользоваться известной долей автономности, самостоятельности, если угодно, даже независимости от других отраслей знания, особенно после XVII в. Ее развитие шло, как ни банально это прозвучит, по спирали, причем спирали с минимальным уровнем подъема. Десять логических категорий Аристотеля и восемь частей речи Дионисия Фракийца - это те столпы, те основы основ часте-речной теории, в правомерности которых никому не пришло в голову усомниться в течение столь длительного периода времени. Языковая детерминированность философских категорий и философская детерминированность языковых - вот тот заколдованный круг, из которого вплоть до
настоящего времени по-настоящему не выходило большинство исследователей частей речи.
Интересна точка зрения Э. Косериу, который выделяет пять периодов и два ведущих акцента, сменявших другу друга на протяжении этих периодов. Это теория и описание, с одной стороны, и сравнение и история - с другой. Периоды: (1) -от истоков до Ренессанса, (3) - XVIII в. и (5) -XX в. - Э. Косериу считает периодами с преобладанием теории и описания. Периоды (2) - от Ренессанса до XVIII в. и (4) - XIX в. - это периоды сравнения и истории [9, с. 14].
Такое представление истории языковедческой проблематики приводит к закономерному выводу, что современное языкознание едва ли не старше и традиционнее, чем само т. н. «традиционное» языкознание (ср.: [9, с. 14]). В качестве доказательств данного положения Э. Косериу, в частности, приводит ряд примеров: различение между signifiant (материальной стороной языкового знака) и signifié (содержанием языкового знака), приписываемое Ф. де Соссюру, началось уже у Аристотеля. Различение между языком, обозначающим предметы внеязыковой действительности (нем. Primärsprache), и языком, обозначающим явления самого языка (нем. Metasprache), которое представляется современным, встречается уже у Августина Блаженного [9, с. 15].
Приведенные выводы представляют неоспоримую ценность для теории частей речи: они содержат в себе положения, послужившие фоном для различных концепций теории частей речи. Философские взгляды, находившие свое отражение в общих лингвистических моделях, выкристаллизовывались впоследствии в частеречных построениях системах частей речи разных языков, т. н. «универсальных» теориях и их обоснованиях. Они объясняют существование того «заколдованного круга», по которому движется вся частеречная проблематика, начиная с Платона. Даже самый факт повторения акцентов в лингвистических исследованиях говорит о многом. И, разумеется, не случаен параллелизм между лингвистической проблематикой эпох от Античности до Возрождения, XVIII века и века XX.
Схема Э. Косериу чрезвычайно важна для осознания внутренних механизмов развития истории языкознания и механизмов развития теории частей речи. То спиралевидное движение с регулярными повторениями на каждом новом витке, которое представляет собой развитие любой теории, для теории частей речи является наглядной моделью, но не моделью преодоления
новым старого, а моделью возвращения на круги своя с некоторыми новыми акцентами. Эти новые акценты, подобно новой штукатурке, накладываются и накладываются на старый фасад, в принципе не меняя его сути.
Вышеприведенные положения и рассуждения свидетельствуют о том, что на протяжении всей истории развития науки о языке в ней на передний план выдвигались разные по теоретической значимости, эмпирической обоснованности и философской фундированности мнения, теории, концепции, которые до настоящего времени едва ли могут быть «подведены под общий знаменатель». Например, одни лингвисты видят в своей науке прежде всего эмпирические факты, другие - абстрактную модель, основанную на априорных постулатах (ср.: «... лингвистическая теория, которая представляется языковедам одних направлений как свод тщательно перечисленных фактов, а языковедам других направлений - как абстрактная модель, построенная на основе априорно заданных постулатов, при системном моделировании превращается в описание языка, в котором сначала формулируется индуктивно полученное утверждение о детерминанте языка, а потом, в виде цепочки импликаций, учитывающей как структурные, так и субстантные ограничения, в которых функционирует реальный язык, делаются выводы об особенностях данного языка, и известные факты о языке получают наглядные объяснения, так как логически вытекают из анализа взаимосвязей между элементами всех ярусов языка [8, с. 45]). Между этими двумя группами существует значительное множество переходных ступеней, декларирующих приверженность разным философским, логическим, психологическим и лингвистическим течениям.
Ю. В. Рождественский называет шесть этапов в истории языкознания:
1. Теория именования в античной философии языка, устанавливающая правила именования и возникающая в рамках философской систематики.
2. Античные грамматические традиции, представленные античными и средневековыми грамматиками Запада и Востока.
3. Универсальная грамматика, вскрывающая общность систем языков и открывающая собой языкознание Нового времени (первый этап научного языкознания).
4. Сравнительное языкознание, которое включает в себя три области: а) сравнительно-историческое языкознание, занимающееся исследованием генетических языковых общностей;
Ь) сравнительно-типологическое языкознание, занимающееся изучением типов языковой структуры независимо от культурно-исторической принадлежности языков; с) теоретическое языкознание, формирующее философию языка внутри лингвистики и дающее начало теории общего языкознания, занимающегося общелингвистической систематикой на базе описательных и сравнительных исследований.
5. Системное языкознание, формулирующее в своем разделе философии языка концепции психолингвистики и социолингвистики.
6. Структурная лингвистика, которая: а) исследует внутреннюю организацию языка, устанавливает отношения между языком и другими знаковыми системами; Ь) формулирует теорию лингвистических методов и методик, дает основания для лингвистического моделирования [1, с. 16-17].
Представленность и акцентированность ча-стеречной проблематики на всех этапах, разумеется, неравнозначна, что, впрочем, лишний раз доказывает ее релевантность для всего развития науки о языке в самом широком смысле, включая те этапы, которые не описывали собственно языкознание.
Библиографический список
1. Амирова, Т. А. История языкознания [Текст] / Т. А. Амирова, Б. А. Ольховиков, Ю. В. Рождественский. - М. : Академия, 2003. -672 с.
2. Арутюнова, Н. Д. Логическое направление в языкознании [Текст] / Н. Д. Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь. -М. : Советская энциклопедия, 1990. - С. 273-275.
3. Бокадорова, Н. Ю. Европейская языковедческая традиция [Текст] / Н. Ю. Бокадорова // Лингвистический энциклопедический словарь. - М. : Советская энциклопедия, 1990.- С. 146-147.
4. Будагов, Р. А. Чему нас учит история науки о языке? [Текст] / Р. А. Будагов // НДВШ. Филологические науки. - 1986. - № 3. - С. 13-25.
5. Кацнельсон, С. Д. Категории языка и мышления: Из научного наследия [Текст] / С. Д. Кацнельсон. - М. : Языки славянской культуры, 2001. - 864 с. : ил. - (Классики отечественной филологии).
6. Лукин, О. В. Части речи в античной науке (логика, риторика, грамматика) [Текст] / О. В. Лукин // Вопросы языкознания. - 1999. -№ 1. - С. 131-141.
7. Лукин, О. В. Части речи в Средние века (предпосылки и контекст) [Текст] / О. В. Лукин // Вопросы языкознания. - 2001, № 6. - С. 138-145.
8. Мельников, Г. П. Язык как система и языковые универсалии [Текст] / Г. П Мельников// Языковые универсалии и лингвистическая типология. - М. : Наука, Гл. ред. вост. лит., 1969. - С. 34-45.
9. Coseriu, E. Einführung in die Allgemeine Sprachwissenschaft [Текст] / E. Coseriu. - Tübingen: Franke (UTB für Wissenschaft: UniTaschenbücher; 1372), 1988. - 329 S.
10. Glinz, H. Der deutsche Satz. Wortarten und Satzglieder wissenschaftlich gefaßt und dichterisch gedeutet [Текст] / H. Glinz. - Düsseldorf: Schwann, 1957. - 208 s.
Bibliograficheskij spisok (in Russ)
1. Amirova, T. A. Istorija jazykoznanija [Tekst] / T. A. Amirova, B. A. Ol'hovikov, Ju. V. Rozh-destvenskij. - M. : Akademija, 2003. - 672 s.
2. Arutjunova, N. D. Logicheskoe napravlenie v jazykoznanii [Tekst] / N. D. Arutjunova // Lingvisticheskij jenciklopedicheskij slovar'. - M. : Sovetskaja jenciklopedija, 1990. - S. 273-275.
3. Bokadorova, N. Ju. Evropejskaja jazykoved-cheskaja tradicija [Tekst] / N. Ju. Bokadorova // Lingvisticheskij jenciklopedicheskij slovar'. - M. : Sovetskaja jenciklopedija, 1990. - S. 146-147.
4. Budagov, R. A. Chemu nas uchit istorija nauki o jazyke? [Tekst] / R. A. Budagov // NDVSh. Filo-logicheskie nauki. - 1986. - № 3. - S. 13-25.
5. Kacnel'son, S. D. Kategorii jazyka i myshleni-ja: Iz nauchnogo nasledija [Tekst] / S. D. Kacnel'son. - M. : Jazyki slavjanskoj kul'tury, 2001. - 864 s. : il. - (Klassiki otechestvennoj filologii).
6. Lukin, O. V. Chasti rechi v antichnoj nauke (logika, ritorika, grammatika) [Tekst] / O. V. Lukin // Voprosy jazykoznanija. - 1999. - № 1. - S. 131-141.
7. Lukin, O. V. Chasti rechi v Srednie veka (predposylki i kontekst) [Tekst] / O. V. Lukin // Vo-prosy jazykoznanija. - 2001, № 6. - S. 138-145.
8. Mel'nikov, G. P. Jazyk kak sistema i jazy-kovye universalii [Tekst] / G. P Mel'nikov// Jazy-kovye universalii i lingvisticheskaja tipologija. - M. : Nauka, Gl. red. vost. lit., 1969. - S. 34-45.
9. Coseriu, E. Einführung in die Allgemeine Sprachwissenschaft [Tekst] / E. Coseriu. - Tübingen: Franke (UTB für Wissenschaft: UniTaschenbücher; 1372), 1988. - 329 S.
10. Glinz, H. Der deutsche Satz. Wortarten und Satzglieder wissenschaftlich gefaßt und dichterisch gedeutet [Tekst] / H. Glinz. - Düs-seldorf: Schwann, 1957. - 208 s.
Дата поступления статьи в редакцию: 26.05.2015 Дата принятия статьи к печати: 03.09.2015
1 Об этом подробнее см. наши работы [6] и [7].
2 Нем. «Der deutsche Satz. Wortarten und Satzglieder wissenschaftlich gefaßt und dichterisch gedeutet».
