CC BY-NC-ND
192
Экономическая политика: стратегия и тактика
Ю.П. Бокарев
ТЕОРИИ МОДЕРНИЗАЦИИ И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ
Изучение западных теорий является необходимым элементом образования экономистов. Но слепое следование их рекомендациям часто приносит вред, а не пользу. Создававшиеся в специфических условиях западные теории не способны ответить на многие вопросы, актуальные для экономики развивающихся стран и стран бывшего социалистического блока. Более того, они могут быть источником не лучших и даже неверных решений при проведении экономических реформ и разработке хозяйственной политики. Примером этому является теория модернизации. Призванная решать проблемы перехода от «отсталости» к «современности», она трактует исторический процесс как линейный и безальтернативный. Поэтому она неоднократно была объектом сокрушительной критики. Тем не менее теория модернизации остается руководством к действию во многих странах с переходной экономикой.
Ключевые слова: модернизация, теория независимости, неолиберализм, столкновение цивилизаций.
Модернизация (modernity) обычно трактуется как переход от традиционного общества к индустриальному. В ее основе лежит интерпретация Талкоттом Парсонсом взглядов Макса Вебера в духе универсальности капитализма западного образца, необходимости принятия вестернизации всеми странами мира. Ближайшим сподвижником Парсонса был Эдвард Шилз.
Профессор Крейг Калхун пишет: «Касательно модернизации очень важно понять, что это - американская теория, которая возникает именно после победы во Второй мировой войне. Это был проект американской либерально-центристской интеллигенции. Идея заключалась в том, что теория модернизации должна распространиться из Америки, прежде всего, на Западную Европу, где она разрабатывается, хотя развивается в Соединенных Штатах; она
должна быть принята в других странах. Конечно, я имею к этому отношение, но не личное: я был слишком молод в те времена. Но центральным агентством по разработке теории модернизации был Совет по социальным наукам. То есть, это были мои предшественники на моем посту президента и многие из старших сотрудников моего учреждения»1.
Таким образом, теория модернизации является продуктом эпохи, начавшейся после Второй мировой войны. Она отразила стремление США интеллектуально подчинить себе страны «третьего мира», освободившиеся от прямой колониальной зависимости, и по возможности включить в сферу своего идейного влияния социалистические страны во главе с Советским Союзом2.
В прочитанной 17 января 2006 г. в «Президент-отеле» (Москва) лекции «Теории модернизации и глобализации: кто и зачем их придумывал?» Крейг Калхун следующим образом охарактеризовал основоположников теории: «Парсонс и Шилз - это, пожалуй, два самых известных основателя этой школы, рожденные в 1910-е годы. Они сформировались как ученые перед Второй мировой войной. Обратите внимание, практически никто из них не воевал, они служили во время войны в разведке и в аналитических отделах... После войны общая служба в Вашингтоне в бюрократических структурах объединяет их, и они начинают задумываться над тем, как после войны с победой Соединенных Штатов мощь американского государства должна быть преобразована в долгосрочное господство»3.
Основные идеи Парсонса и Шилза сводились к следующему. Есть традиционные страны с устоявшейся веками иерархией рангов и статусов. И есть более динамичные демократичные страны. Традиционализм препятствует экономическим и социальным изменениям, а демократическое устройство способствует прогрессу. Поэтому традиционные страны отстают в своем развитии, они остались в Средних веках, в прошлом. А демократические развитые страны определяют лицо современности. Миссия США и других развитых стран заключается в том, чтобы привести отсталые традиционные страны в современность4.
По словам Крейга Калхуна, «это было основано на той аксиоме, что правительства и народы так называемых традиционных стран должны будут принять с энтузиазмом теоретические предсказания и политические предписания, которые дают им ученые из Гарварда, Оксфорда или Беркли. Поскольку считалось, что все они должны хотеть стать современными, все должны достичь уровня развития современного мира, это вытекало из самой постановки вопроса - из дихотомии между традиционным и современным миром»5.
Теория Парсонса и Шилза заинтересовала политические и деловые круги США. На ее разработку были выделены огромные деньги из государственных и частных фондов. Наиболее щедрые гранты предоставил Фонд Форда, поскольку стоявшие за ним деловые круги понимали, что страны, принявшие теорию модернизации, примут и американские инвестиции, сулящие гигантские прибыли. Для политиков же было важно, что указанная теория создавала большое количество рабочих мест для экспертов, отправлявшихся в качестве советников правительств в страны «третьего мира».
Благодаря прекрасному финансированию развиваемое Талкот-том Парсонсом и Эдвардом Шилзом направление стало быстро обрастать сторонниками как в США, так и в Европе. Широкое распространение теория модернизации получила в конце 1950-х -1960-е годы, когда были опубликованы монографические труды Даниэля Лернера, Нейла Смелзера, Эверетт Хаген, Марион Леви, Дэвида Аптера и др.6, заложившие основу классической теории модернизации.
Ее создатели считали, что социальные и экономические изменения являются однолинейными, и потому менее развитые страны должны пройти тот же путь, по которому идут более развитые государства. Они утверждали, что изменения необратимы и неизбежно ведут процесс развития к определенному финалу - модернизации. С их точки зрения, изменения имеют постепенный, накопительный и мирный характер. Они также полагали, что стадии, которые проходят процессы изменения, обязательно последовательны - ни одна из них не может быть пропущена. Наконец, они превозносили прогресс, веря, что модернизация принесет всеобщее улучшение социальной жизни и условий человеческого существования.
Первый удар по теории модернизации нанесли ее же разработчики. В 1964 г. Шмуэль Айзенштадт в Израиле восстал против вестер-низации современности. Если сравнить западноевропейский и американский вариант капитализма, то можно найти довольно серьезные отличия. Поэтому европейская современность не совсем такая же, как американская современность. И точно так, как Запад создал для себя западную современность, исламский мир создает для себя исламскую современность7. Так возникло представление о «множественных современностях», «множественных модернах», что, конечно, ставило под вопрос лидерство США в современном мире.
Следующий удар нанесли латиноамериканисты: Рауль Пребиш, экономист из латиноамериканского центра ООН; леворадикальный экономист Андре Гундер Франк; социолог и будущий президент Бразилии Фернандо Энрике Кардозо; а также Т. Дус Сантус, Р. Ставенхаген, О. Фальс Борда, Э. Торрес Ривас, М. Ка-
план и другие. В своих выступлениях и статьях они утверждали, что теория модернизации не способна вывести страны «третьего мира» из отсталости. В частности страны Латинской Америки, несмотря на то что они наполнили свои институты американскими советниками и получили колоссальные инвестиции из США, оказались в ловушке отсталости. Главная причина отсталости - зависимость латиноамериканской экономики от экономики США. Зависимые экономически и интеллектуально страны в принципе не могут стать передовыми державами8.
Кроме того, решительной критике теорию модернизации подвергли исследователи и почитатели Макса Вебера. По их мнению, Талкотт Парсонс сильно исказил учение великого немецкого социолога и экономиста. Вебер никогда не опускался до примитивной дихотомии традиционализм-современность. Он понимал многомерность и многоуровневость исторического процесса. Поэтому его нельзя считать предшественником и тем более основоположником теории модернизации.
Однако наиболее сокрушительные удары по теории модернизации были нанесены несколько позднее, причем самими американскими социологами.
И без теории модернизации Запад мог претендовать на лидерство, главным образом, в большей части стран «третьего мира», нуждавшихся в экономической помощи. Поэтому он без труда мог навязывать им свою «современность». Но существовал еще Советский Союз, страны Восточной Европы, Китай, Вьетнам, Куба. У них была своя теория современности, свое понимание индустриального общества, отрицавшее универсальность западной модели.
Поэтому нужна была дополнительная теория, способная объяснить, «кто хорошие парни в этом мире, а кто - негодяи». Ею стала теория «открытого общества» Карла Поппера, осуждающего социалистический мир за недемократичность и автаркию.
В 1970-е годы наметилось некоторое сближение между «первым» и «вторым» мирами, получившее название «разрядки». Это послужило почвой для создания теории конвергенции, согласно которой внутри «первого» и «второго» миров происходят изменения, влекущие постепенное стирание различий между их социально-экономическим и политическим устройством. Создателями этой теории были Кларк Керр, Самуэль Хантингтон и Уолт Ростоу. Сторонником теории конвергенции в СССР был А.Д. Сахаров9.
В связи с этим в 1970-е годы теория модернизации была подвергнута сильнейшей критике. Были признаны неприемлемыми теоретические обоснования идеи модернизации. Прежде всего подчеркивались нелинейность и многомерность исторического
развития, осуществляющегося разными путями в зависимости от стартовых позиций тех или иных обществ и проблем, с которыми они сталкиваются10.
Отмечалось, что попытки модернизировать общество не приводят к обещанным результатам. Нищету в отсталых странах преодолеть не удалось, более того, ее масштабы даже увеличились. Не только не исчезли, но и широко распространились авторитарные и диктаторские режимы, обычным явлением стали войны и народные волнения, возникли и новые формы религиозного фундаментализма и национализма.
Наблюдались также многочисленные негативные побочные эффекты модернизации. Уничтожение традиционных институтов и жизненных укладов повлекло за собой социальную дезорганизацию, рост девиантного поведения и преступности. Дисгармония в экономике и несинхронность изменений в различных подсистемах общества привели к неэффективному расходованию ресурсов. Как писал Шмуэль Айзенштадт, «все это не стимулировало (особенно в политической области) развитие институциональных систем, способных адаптироваться к продолжающимся изменениям, новым проблемам и требованиям»11.
Критики указывали на ошибочность прямого противопоставления традиции и современности и приводили примеры преимуществ традиционализма в некоторых областях. Самуэль Хантингтон указывал: «Не только современные общества включают в себя многие традиционные элементы, но и традиционные общества, в свою очередь, нередко обладают такими чертами, которые обычно считаются современными. Кроме того, модернизация способна усиливать традицию»12. Также утверждалось: «Традиционные символы и формы лидерства могут оказаться жизненно важной частью ценностной системы, на которой основывается модернизация»13.
Оппоненты теории модернизации отмечали большую роль внешнего контекста: «Любое теоретическое обоснование, которое не учитывает такие значимые переменные, как влияние войн, завоеваний, колониального господства, международных, политических или военных отношений, торговли и межнационального потока капиталов, не может рассчитывать на объяснение происхождения этих обществ и природы их борьбы за политическую и экономическую независимость»14.
Была поставлена под сомнение строгая последовательность стадий модернизации: «Те, что пришли позднее, могут (и это вполне доказуемо) быстро модернизироваться благодаря революционным средствам, а также опыту и технологиям, которые они заимствуют у своих предшественников. Таким образом, весь про-
цесс может быть сокращен. Предположение о строгой последовательности фаз (предварительное состояние, начальная фаза, переход к зрелости и т. п.), которые должны пройти все общества, похоже, ошибочно»15.
Неверными оказались и представления об однотипности институтов традиционных и развитых обществ. Эмиль Дюркгейм писал: «Становится все более очевидным тот факт, что разнообразие институтов, существующих в современных обществах, причем не только модернизирующихся или переживающих переходный период, но и развитых, и даже высоко развитых, весьма велико». Доминирующей чертой современных обществ является не сходство, а различие, так что модернизация не может рассматриваться как единая и окончательная стадия эволюции всех обществ16.
Теория модернизации перестала пользоваться успехом. Щедрые гранты и международные премии перестали сыпаться на головы сторонников теории модернизации. От них отвернулись деловые круги и правительственные институты. Солидные научные журналы больше не предоставляли своих страниц представителям обанкротившейся школы.
После критики и до середины 1980-х годов социологи увлеклись развитием идеи «модернизации в обход модернити» (Эйзен-штадт, Турен, Абдель-Малек). Согласно Эйзенштадту, в новой парадигме модернизации, во-первых, признавалась значимость сложившихся социокультурных типов как основ устойчивости и самостоятельности общества, во-вторых, делался акцент на устойчивости ценностно-смысловых факторов в регуляции как политической, так и хозяйственной жизни, в-третьих, признавалась большая вариативность институциональных, символических, идеологических интерпретаций, которые различные общества и цивилизации дают понятию модернизации.
Однако во второй половине 1980-х под влиянием кризисных явлений в социалистическом лагере уже теория конвергенции оказалась под огнем критики, поскольку катастрофический исход социализма ею не предсказывался. Если не вдаваться в существо внутренних причин, которые привели СССР к катастрофе, а ограничиться лишь поверхностными выводами, то может показаться, что оправдалась аксиома теории модернизации о невозможности индустриализации вне рамок капиталистических институтов. В связи с этим произошло оживление теорий модернизации.
Кроме того, исламское противодействие, принявшее экстремистские формы, подтолкнуло к поиску более убедительных доказательств необходимости для стран «третьего мира» двигаться по западному пути. Получило распространение направление, связан-
ное с поиском восточных аналогов западной протестантской этики и эндогенных предпосылок собственного пути «движения в современность» (Эйзенштадт, Белла, Лернер, Линг, Сингер и др.). При этом рассматриваемая ими парадигма модернизации не выходит за рамки западного понимания рынка как исходного момента развития незападных обществ.
Вскоре появляется еще одна разновидность теории модернизации, развиваемая неолиберальными экономистами. Главное отличие неолиберализма от либерализма состоит в том, что неолибералы строго разграничивают экономику и «неэкономику». Все, что относится к политике, религии, идейным течениям, - вне сферы их изучения. Для них существует только экономика - и больше ничего. Причем экономика, основанная на эгоистическом поведении индивидов, частной собственности, конкуренции всех со всеми, рыночных законах, свободном спросе и предложении, равновесных ценах, не зависящих от чьей-то воли.
То, что исповедуемая ими экономическая модель в реальной жизни не существует, неолибералов не смущает. Скорее напротив, придает им статус «хранителей истины». Для неолибералов нет «правильной» экономики. Любая страна нуждается в их проекте либеральных реформ, «шоковой терапии», сводящейся к тому, чтобы все приватизировать, перестать регулировать цены и курс национальной валюты, освободить конкуренцию от любых сдерживающих механизмов. Вот тогда экономика процветет.
С точки зрения классиков теории модернизации неолиберальные реформы не имеют никакого смысла. Старые теоретики сказали бы, что если у вас еще не возникла современная ментальность, современные законодательные институты, современная культура, современные политические партии, ничего у вас не получится. Вы не можете создавать одну часть современности без создания других. Иначе все окончится катастрофой.
Так, например, Нейл Смелзер описывал модернизацию как комплексное, многомерное изменение, охватывающее шесть областей. В экономике наблюдаются: 1) появление новых технологий; 2) эволюция сельского хозяйства от источника средств для существования семьи к работе на рынок; 3) переход от использования мускульной силы человека и животных к «неодушевленной» энергии и механизмам; 4) распространение городских типов поселений и пространственная концентрация рабочей силы. В политическом устройстве модернизация означает переход от власти вождя к избирательному праву, политическим партиям и демократическим институтам. В сфере образования модернизация означает ликвидацию неграмотности, рост ценности знаний и квалифицированного
труда. В религиозной области она выражается в освобождении людей от влияния церкви. В сфере семейно-брачных отношений - в ослаблении внутрисемейных связей и все большей функциональной специализации семьи. В области стратификации - в усилении значения мобильности, индивидуального успеха и ослаблении предписаний в зависимости от занимаемого положения17.
Согласно же неолиберальной точке зрения, любая общественная проблема (образование, медицина, оборона страны, социальная помощь, развитие национальных традиций, институт брака и т. д.) должна решаться одним и тем же способом - привлечением рыночных сил.
В отличие от трактовки модернизационного процесса в классической теории как спонтанной тенденции, саморазвивающейся «снизу», в неолиберальной теории модернизации утверждается, что прогрессивные изменения начинаются и контролируются «сверху» интеллектуальной и политической элитой, которая стремится вытащить свою страну из отсталости с помощью планируемых, целенаправленных действий. В такой форме теория модернизации была легко усвоена правящими кругами России, не знавшими иного стиля руководства, кроме авторитарного.
Неолибералы получили признание на Западе только после того, как стали знаменитыми на Востоке. Например, Джеффри Сакс был никому не известен в Соединенных Штатах. Он сделал себе имя, уговорив российских руководителей принять его теорию «шоковой терапии». Эта теория была воплощена в программу «Скачок в рынок», разработанную летом 1989 г. Джеффри Саксом в сотрудничестве с Дэвидом Липтоном. В августе 1989 г. она обсуждалась в сенате США. Финансировал работу над этой программой Фонд Джорджа Сороса18.
Сакс и Липтон исходили из того, что конец коммунистической эры в СССР и других странах Восточной Европы ознаменовался острейшим финансовым кризисом. Чтобы продлить свое пребывание у власти, коммунистические правительства допускали перерасход бюджета на увеличение субсидий предприятиям и зарплаты недовольному населению. Внешний долг СССР превысил 60 млрд долл., а внешний долг Польши достиг 40 млрд долл. Расплатиться с внешними долгами в условиях ухудшающейся экономики коммунистические режимы не могут, поэтому они должны пойти на предлагаемые им США реформы. Этому будет способствовать и то обстоятельство, что коммунистические экономисты плохо знают механизм функционирования рыночной экономики и вынуждены положиться на американских советников, имеющих практический опыт проведения реформ в странах Латинской Америки.
Сакс и Липтон предлагали: 1) немедленно ликвидировать дотации государственным предприятиям; 2) прекратить контроль над ценами; 3) перейти к рыночному формированию курсов национальных валют; 4) принять меры по сокращению бюджетного дефицита; 5) полностью открыть восточноевропейские экономики американскому капиталу.
Авторы программы «Скачок в рынок» считали, что благодаря этим мерам СССР и другие страны Восточной Европы смогут перейти к так называемой рыночной экономике за пять лет. Отвечая своим оппонентам, которые считали, что создание экономики западного типа - сложный процесс, требующий усилий нескольких поколений, Сакс и Липтон заявляли, что рыночную экономику не нужно заново изобретать методом проб и ошибок. Она уже существует. СССР и другие страны Восточной Европы должны лишь внести необходимые изменения в свои экономические институты, адаптировать их к условиям рынка19. То, что социалистические предприятия устроены совсем не так, чтобы работать по рыночным принципам, полностью игнорировалось.
Самым важным условием перехода к рынку Сакс и Липтон считали ликвидацию контроля над ценами, с тем чтобы организации и частные лица получили свободу обмена и торговли. По их мнению, этого достаточно для того, чтобы возникли рыночные структуры: валютные, фондовые и товарные биржи. Сакс и Липтон обходили проблему монополий, не раз за историю доказывавших свою способность душить мелкое предпринимательство в условиях свободного ценообразования. Напротив, они считали, что если предоставить все воле рынка, то старые предприятия окажутся в мучительном положении конкурентов новых, более эффективных компаний. Создатели программы «Скачок в рынок» не могли даже представить себе, что в критической обстановке финансовой стабилизации, при массовом банкротстве старых предприятий и нищем населении, новые, более эффективные компании могут быть раздавлены падением спроса и налоговым прессом государства.
Следуя Милтону Фридману, Сакс и Липтон рассматривали инфляцию исключительно как болезнь денежной системы. Они полностью игнорировали инфляцию, порождаемую немонетарными причинами. Поэтому предлагавшиеся ими методы подавления инфляции были крайне примитивны. Они сводились к замораживанию заработной платы, ликвидации бюджетного дефицита, ограничению денежной массы и выдачи кредитов, а также регулированию курса национальной валюты.
Одновременно с неолиберальной теорией возникает другой вариант теории модернизации, развиваемый политологами. Если для
неолибералов все проблемы заключаются в экономике, то политологи ставят на первый план социальные и политические институты. В качестве главной задачи модернизации они выдвигают демократизацию общественной жизни. Если в стране недостаточно демократии, нет конкурирующих за власть политических партий, то никакие экономические реформы не сделают ее современной.
Наконец, возникает новый вариант антимодернизационной теории, наиболее ярко выраженный в книге «Столкновение цивилизаций» Сэмюэля Хантингтона. Он выступает с чисто культурологической позиции, считая, что у каждой нации есть национальный дух, который он объединил в региональные группировки под названием «цивилизации». Он утверждает, что не экономика или политика, а именно культура определяет все в общественном развитии. Хантингтон не сказал ничего принципиально нового, чего уже не было сказано в XIX в. Н. Я. Данилевским.
Как видим, все новые теории модернизации основаны на очень жестком упрощении. Ни у кого из представителей этих теорий нет и намека на то, что необходимо принимать во внимание все стороны общественной жизни, различные институты и интересы существующих социальных групп, для того чтобы понимать мир и реформировать его.
Примечания
Калхун К. Теории модернизации и глобализации: кто и зачем их придумывал [Электронный ресурс] // Сайт Института общественного проектирования (ИНОП). - 2005-2006. - Электрон. данные. - Режим доступа: http:// www.inop.ra/files/calhoun.doc, свободный. - Загл. с экрана. - Данные соответствуют 25.10.08.
В этом плане весьма показательна полемика между В. Куренным и К. Калхуном. Виталий Куренной, Высшая школа экономики: Спасибо большое за интересный доклад, но все-таки очень удивительно было слышать, что Гарвард 60-х годов — это место, где появилась теория модернизации. Все-таки существует классическая социология в лице и упомянутого Вебера, и многих других немецких теоретиков. Все признаки модернизации, которые вошли в современную теорию модернизации, они давно описали. Напомню, что тот же Парсонс достаточно глубоко занимался не только Вебером, но и Зиммелем, и Зомбар-том, и так далее. И в этом смысле, можно говорить лишь о новом издании теории модернизации, а не о ее изобретении в Гарварде. Спасибо. Крейг Калхун: Теория модернизации — это ярлык, который обозначает вполне определенный идеолого-теоретический конструкт. И я буду защищать свою интерпретацию.
1
2
Да, Макс Вебер, конечно же, обсуждал идею современности, но сама идея современности настолько же стара, как осознание того, что мы живем в некое Новое время по сравнению со Средними веками...
Не надо обвинять Макса Вебера в том, что сделал Талкотт Парсонс. Талкотт Парсонс очень сильно ограничил восприятие Макса Вебера в Соединенных Штатах.
То есть, результат был в том, что когда начался кризис теории модернизации в 60-е годы, в значительной степени он начался со стороны «левых» вебери-анцев, которые попытались восстановить первоначального Вебера с его довольно критическим взглядом на современность, бюрократию, структуру господства, чем я сам очень много занимался в молодости. И с тех пор теория модернизации становится вполне специфическим термином.
3 Калхун К. Указ. соч.
4 Parsons T. The Social System. Glencoe: Free Press, 1964 (reprint from ed. 1951).
5 Калхун К. Указ. соч.
6 LernerD. The Passing of Traditional Society. Glencoe: Free Press, 1958; Smelser N.J. Social Change in the Industrial Revolution. London: Routledge & Kegan Paul, 1959; Hagen E. On the Theory of Social Change. Homewood, IL: Dorsey Press, 1962; Levy M.J. Modernization and the Structure of Societies. Princeton: Princeton University Press, 1966; ApterD. Some Conceptual Approaches to the Study of Modernization. Englewood Cliffs: Prentice Hall, 1968.
7 Eisenstadt Sh.N. Breakdowns of modernization // William J.G. (ed.). The Dynamics of Modern Society. New York: Basic Books, 1964. P. 434-448.
8 Штомпка П. Социология социальных изменений [Электронный ресурс] // Сайт «Библиотека "Полка букиниста"» / © PolBu.Ru. - 2006-2008. - Электрон. данные. - Режим доступа: http://polbu.ru/ sztompka_sociology, свободный. - Загл. с экрана. - Данные соответствуют 25.10.08.
9 См.: Сахаров А.Д. Тревога и надежда. М.: Интер-Версо, 1990. С. 42-47.
10 Eisenstadt Sh.N. Modernization: Protest and Change. Englewood Cliffs: Prentice Hall, 1966. P. 2.
11 Eisenstadt Sh.N. Breakdowns of modernization. Р. 435.
12 Huntington S.P. The change to change: modernization, development and polities // Black, Cyril E. (ed.). Comparative Modernization. New York: Free Press, 1976. P. 36.
13 GusfieldJ.R. Tradition and modernity: misplaced polarities in the study of social change // American Journal of Sociology, 72 (January 1966). Р. 352.
14 Tipps D£. Modernization theory and the comparative study of Societies: a critical perspective // Black, Cyril E. (ed.). Comparative Modernization. New York: Free Press, 1976. P. 74.
15 Huntington S.P. The change to change: modernization, development and polities // Black, Cyril E. (ed.). Comparative Modernization. New York: Free Press, 1976. Р. 38.
16 Durkheim E. Selected Writings // Ed. A. Giddens. Cambridge: Cambridge University Press, 1972. Р. 422.
17 Smelser N.J. Processes of social change // N.J. Smelser (ed.). Sociology: An Introduction, New York: Wiley, 1973. Р. 747-748.
18 Кравчик Р. Распад и возрождение польской экономики. М.: Новости, 1991. С. 120.
19 Сакс Д. Рыночная экономика и Россия. М., 1995. С. 145.
