CC BY
47УДК 340.141 ББК 67.3
DOI 10.24411/2073-3305-2019-10062
Теоретико-правовые основания судебного правотворчества в России в период введения Судебных уставов 1864 года
Theoretical and Legal Grounds for Judicial Law-Making in Russia during the Introduction of the Judicial Statutes of 1864
Екатерина Юрьевна ИГНАТЬЕВА,
соискатель кафедры теории права и гражданско-правового образования Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена
Е-mail: e.ignatieva90@mail.ru Научный руководитель: А.А. Дорская, доктор юридических наук, профессор
Аннотация. В статье рассматриваются теоретико-правовые основания судебного правотворчества в России в период разработки и введения новых Судебных уставов 1864 г. Новые судебные основания позволили кардинально изменить систему судопроизводства, преодолеть исторические причины, сдерживавшие развитие российской теории права, и быстрыми темпами активизировать процессы развития основ правосудия в России. Принятая теория индивидуального убеждения судей, присяжных поверенных и других членов магистратуры в условиях отсутствия прописанных правил о доказательствах привела к возникновению новых проблем в пореформенном судебном правотворчестве.
Ключевые слова: судебная реформа, система суда, теоретико-правовые основания, правотворчество, судебные уставы, судопроизводство, присяжные заседатели, апелляция, норма закона, адвокатура, следователь, прокурор
Abstract. The article discusses the theoretical and legal foundations of judicial law-making in Russia during the period of the development and introduction of new judicial statutes of 1864. New judicial foundations have allowed to radically change the court system, overcome the historical reasons that hindered the development of the Russian theory of law, and rapidly activate the processes of developing the fundamentals of justice in Russia. The accepted theory of individual convictions of judges, attorneys, and other members of the magistracy in the absence of prescribed rules on evidence led to the emergence of new problems in post-reform judicial law-making.
Key words: judicial reform, the court system, theoretical and legal grounds, law-making, judicial statutes, legal proceedings, jurors, appeal, rule of law, advocacy, investigator, prosecutor
Система суда, сложившаяся до Судебной реформы 1864 г., органически «выросшая» на русской почве, в принципе имела основанием для всех судебных решений только закон, равно для всех обязательный. При этом большая часть судей были со-словно-выборными, заседали в общей коллегии с государственными (коронными) судьями, объединяемые прокурорским надзором и направляемые Сенатом, они не представляли собой в целом сословную тенденциозность — в России не было ни сословной замкнутости, ни наследственности должностей вопреки примерам западных государств [6, с. 73]. Рассматриваемая система
суда развила в себе ряд ненормальных явлений, которые имели негативные практические последствия.
Отделение от суда следственных и исполнительских функций, многочисленность апелляционных и ревизионных инстанций привели к сложности и медленности судебного процесса, а несовершенство гражданских и уголовных законов породило преобладание казуистики, формализма и злоупотреблений [2, с. 116—117]; казуистика и формализм, в свою очередь, крайне преуменьшили силу закона.
В сложившихся условиях отсутствие у большинства судей юридического образования сде-
лало их послушными в руках искусных в казуистике секретарей судов. Секретари, прикрываясь «канцелярской тайной», отсутствием состязательности и гласности защиты, придавали произвольное направление судебным делам, руководствуясь часто «лицеприятием и материальными выгодами» [11, ч. II, с. 139]. Судьи ограничивались тем, что подводили формальные, добытые следствием вне суда признаки нарушений закона под нормы действующего закона, и затем определяли соответствующее наказание по Уложению 1845 г. [11, ч. I, с. 52]. Поэтому, несмотря на закон, на практике интересы сторон часто обеспечены не были.
Приведенные теоретико-правовые устои дореформенного судебного правотворчества аргументируют обострение вопроса о судебном реформировании. Так, в правление императора Николая I при изучении вопроса о судебной реформе было обращено внимание на создание необходимых механизмов, которые позволили бы ее осуществить, а именно:
■ организацию и подъем российского юридического образования;
■ усиление персонала юристов среди «коронной» магистратуры;
■ кодификацию гражданских и уголовных законов;
■ более удовлетворительную редакцию гражданских и уголовных законов [11, ч. II, с. 139].
Проекты, прорабатывавшиеся в указанных направлениях, способствовали тому, что в основу Судебных уставов 1864 г., созданных в интересах правосудия, были положены следующие теоретико-правовые основания:
■ устность, гласность и состязательность судебного процесса;
■ ограничение силы формальных доказательств;
■ сокращение судебных инстанций — ограничение процесса двумя инстанциями;
■ новый порядок назначения и выбора судей;
■ установление кассационной процедуры [11, ч. I, с. 48];
■ установление несменяемой магистратуры и выборного мирового суда;
■ упорядочение обвинительной власти;
■ свободная защита подследственных, заключавшаяся в установлении адвокатуры (присяжных поверенных);
■ установление института присяжных заседателей;
■ подчинение суду следственной и исполнительной части.
Единственной целью разработки Судебных уставов 1864 г., по замыслу разработчиков, было устранение тех недостатков, которые сложились, с одной стороны, из-за произвола «частных лиц» (чиновников, принимавших участие в осуществлении правосудия), а также «грубости и порочности народных масс» [11, ч. I, с. 13], а с другой стороны, из-за неправильной, порочной деятельности самих органов власти того времени. В связи с этим решалась задача по изданию более продуманных гражданских и уголовных законов с одновременным усилением полицейского надзора за «благочинием» и созданием эффективных законодательных условий, заключавшихся в установлении таких форм и органов правосудия, которые представлялись обеспечивающими: а) контроль над деятельностью судей в целях преследования нерадивых, лицеприятных и продажных и б) интересы «тяжущихся» и подсудимых [3, с. 41].
В связи с этим разработчиками в основных положениях гражданского судопроизводства, утвержденных 29 сентября 1862 г., было решено, как отмечал В.Я. Фукс, «заменить весь прежний строй [судопроизводства] новым, и не только по указаниям опыта, но и преимущественно по требованиям отвлеченной теории» [11, ч. I, с. 49].
Необходимо отметить, что, с одной стороны, судебная реформа 1864 г. должна была соответствовать историческим условиям жизни российского общества и иметь вполне национальный характер, а с другой — при реформировании судебного дела нельзя было не руководствоваться в определенной степени прогрессивными примерами европейских государств.
Составители Судебных уставов, как им представлялось, использовали заимствования, которые совпадали с современными жизненными потребностями и условиями страны, и видоизменяли заимствованные формы в соответствии с определенными условиями. В ходе судебного реформирования в основном возобладало заимствование из французского судебного образца, имевшего по определенным аспектам не лучшее для российских условий более политизированное судопроизводство. К примеру, совмещение суда с политикой особенно сильно отразилось в институте французских присяжных [11, ч. I, с. 4]. В России же традиционно, в убеждении всех слоев населения, суд являлся «атрибутом верховной власти» [11, ч. I, с. 5].
Обращаясь к процессуальной составляющей реформированного судебного производства, видно, что устоями правосудия стали гласность, устность, состязательность и оценка выявленных
доказательств по «внутреннему убеждению» судей. Введение гласности суда устранило влияние канцелярии на принятие решения по судебному приговору, уничтожило источник канцелярского «кормления». Гласность предоставила возможность полностью узнавать и публично обсуждать само судебное дело и соображения, высказанные сторонами. Этим расширялся и накапливался материал, необходимый для оперирования юридической науки; исследовались не просто абстрактные нормы, а нормы в их повседневном применении, что повышало интерес к наблюдениям и выводам.
Принятый новый порядок назначения и выбора судей заключался в том, что в Учреждении судебных установлений 1864 г. закреплялась выборность мировых судей и присяжных заседателей из всех сословий в общесословных коллегиях. При этом мировые судьи избирались земскими собраниями, а присяжные заседатели — комиссиями из выборных представителей от этих же собраний на три года [10, ст. 19, 24, 25, 84, 89, 97, 99]. То есть с процедурой сокращенного делопроизводства мировому суду разработчиками придавались такие особенности, как избрание мировых судей из местных жителей самими местными жителями и в то же время независимость избранных. По сути, две наиболее обширные сферы судебной деятельности — мировой суд и институт присяжных заседателей — формировались в результате избрания органами местного самоуправления и в своей деятельности были независимы от государственной власти [1, с. 164— 165]. Мировые судьи осуществляли свою деятельность в уездах и городах; уезд с находящимися в нем городами составлял мировой округ, делившийся на мировые участки с мировыми судьями во главе [9, ст. 12—14].
Судьи общих судов, более высокой инстанции, назначались государственной властью (назывались коронными судьями), были несменяемы, и над ними не было установлено никакой регулирующей их деятельность власти, т.е. от административной власти они были тоже независимы. Государственный суд рассматривал «крупные» гражданские дела и те преступления, которые изъяты были из ведения присяжных заседателей [11, ч. I, с. 238].
Была создана судебная организация, разделенная на две отдельные отрасли, не имеющих между собой общих начал, и не связанных с государственной властью. Обоим видам судов было предоставлено право решать уголовные дела без обязательных правил о доказательствах в соответствии с «внутренним убеждением» судей.
Судебными уставами было разрешено мировым судьям руководствоваться наравне с законами и обычаями в «проявлениях нашей гражданской жизни», признав за обычаем силы закона; от мировых судей требовалось, чтобы их решения не противоречили закону [5]. Составители Судебных уставов исходили из того, что «самые лучшие и прочные законы суть те, которые возникают из народной потребности, которые созданы в своей необходимости тем, кого они непосредственно касаются, и которых польза уже доказана долговременным применением на практике. С этой целью обычаи нередко утверждаются верховной властью и получают таким образом силу закона» [11, ч. I, с. 210]. В книге первой в ст. 130 Устава гражданского судопроизводства сила обычая была распространена по отношению ко всем делам и лицам всех сословий [8, с. 68—73].
Во главе судебной власти была поставлена кассационная инстанция, обладающая правом рассмотрения доходящих до нее судебных дел с формальной точки зрения, но не по существу. В дисциплинарном отношении она могла вынести судьям предостережение по их судебным решениям. Так, апелляция на решения мирового суда по причине неправильного толкования или применения закона подавалась в съезд мировых судей; кассационные жалобы на решения мировых съездов рассматривали кассационные департаменты Сената.
Состязательность в суде повела к развитию более энергичной деятельности адвокатов (присяжных поверенных) и прокуроров обеих тяжущихся сторон в судебном процессе [7, с. 286]. С устранением силы формальной теории доказательств для судьи возникла обязанность самостоятельно определять свойство признаков нарушения закона на основании его взгляда, формировавшегося под влиянием производимого непосредственно в процессе суда следствия, а затем устных прений сторон обвинения и защиты. После этого выявленное нарушение закона подводилось под соответствующую норму закона. Новые условия гражданского и уголовного процесса положительно влияли на развитие русской адвокатуры и привлекли в ее ряды целую плеяду талантливых юристов.
Введение в судебный процесс обособленного от суда института присяжных заседателей, выносивших вердикт о виновности подследственного по предъявляемым ему обвинениям в нарушении закона, по замыслу составителей Судебных уставов обеспечивали формирование справедливого судебного решения и гласность суда.
Присутствие присяжных заседателей на суде выслушивало обвинительный акт, допрос подсудимых и свидетелей, составляющие судебное следствие, затем прения обвинения и зашиты, резюме председателя суда и выносило свой вердикт простым большинством голосов в форме ответов на вопросы, извлекаемых из массы прямых и косвенных доказательств и предлагаемых председателем суда [11, ч. I, с. 152].
Следует отметить, что особенностью такого следствия являлось то, что в соответствии со ст. 684, 719 и 724 Устава уголовного судопроизводства допрос подсудимого и свидетелей мог осуществляться не только сторонами, но и председателем суда, судьями и самими присяжным заседателям посредством вопросов, передаваемых через председателя [9, с. 248, 259—260]. Затем, согласно ст. 721, обвинитель и защитник могли устранять из доказательств то, чего «свидетели самолично не видели и не слыхали, то есть доказательства, исходящие не из прямого источника, но предъявляемые посредственно, по слуху, изо вторых или третьих рук» [9, с. 259]. В случае предъявления новых доказательств противная сторона могла выставлять опровержение [9, ст. 734]; кроме того, прокурору было запрещено в своей обвинительной речи быть «односторонним» [9, ст. 739], а защитнику — «распространяться о предметах, не имеющих прямого отношения к делу» [9, ст. 745].
Важным правовым основанием было то, что судебное следствие отделялось от полицейского дознания и сосредоточивалось в руках следователей, т.е. лиц, специально занятых только следствием и материально обеспеченных. С отменой системы формальных доказательств обвинение строило свою деятельность на основании произведенного следователем «исследования» до суда, т.е. предварительного следствия, ставшего материалом для обвинительного акта, и материалом, подлежащим поверке на суде в рамках судебного следствия [1, с. 180— 181]. Этим центр тяжести судебного производства был перенесен на следствие судебное.
Таким образом, принятые теоретико-правовые основания судебного правотворчества реформы 1864 г. позволили кардинально изменить систему судопроизводства, преодолеть исторические причины, сдерживавшие развитие российской теории права, и быстрыми темпами активизировать процессы развития основ правосудия в России [4, с. 223]. Но вместе с тем положительным, что привнесла в Судебные уставы реформа, законодателем не была разработана теория законных доказательств, что привело к тому, что ни в Судебных уставах, ни в Учреждении судебных установлений 1864 г. не были сформулиро-
ваны правила о доказательствах, т.е. никаких формул к руководству коронным (государственным) и мировым судьям, а также присяжным заседателям предложено не было. Было принято «юридическое основание», что судьи должны «определять вину или невиновность подсудимого по внутреннему своему убеждению, основанному на обсуждении в совокупности всех обстоятельств дела» [11, ч. I, с. 59]. Теория индивидуального убеждения судей, присяжных поверенных и других членов магистратуры в условиях отсутствия прописанных правил о доказательствах привела к возникновению новых проблем в пореформенном судебном правотворчестве.
Список литературы
1. Виленский Б.В. Судебная реформа и контрреформа в России. Саратов: Приволжское кн. изд-во, 1969.
2. Ефремова H.H. Становление и развитие судебного права в России XVIII — начала XX в.: Монография. М.: РУДН, 2007.
3. Коротких М.Г. Судебная реформа 1864 года в России: (сущность и социально-правовой механизм). Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1994.
4. Краковский К.П. Судебная реформа 1864 г.: значение и историко-правовые оценки // Журнал российского права. 2014. № 12. С. 16—31.
5. Лаптева Л.Е. Закон и акт управления в пореформенной русской юриспруденции // Ученые записки: электронный научный журнал Курского государственного университета. 2013. № 1 (25). Режим доступа: http://www.scientifi.c-notes.ru/pdf/029-020.pdf
6. Немытина М.В. Суд в России: вторая половина XIX — начало XX вв: Дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.01. М., 1999.
7. Судебная реформа / Под ред. Н.В. Давыдова и Н.Н. Полянского: в 2 т. М.: Объединение, 1915. Т. 1.
8. Судебные уставы 20 ноября 1864 года: с изложением рассуждений, на коих они основаны. 2-е изд., доп. СПб: Тип. Е.И.В. Канцелярии, 1867. Ч. 1: Устав гражданского судопроизводства // Режим доступа: https://www.prlib.ru/ item/372592
9. Судебные уставы 20 ноября 1864 года: с изложением рассуждений, на коих они основаны. 2-е изд., доп. СПб: Тип. Е.И.В. Канцелярии, 1867. Ч. 2: Устав уголовного судопроизводства // Режим доступа: https://www.prlib.ru/item/372593
10. Учреждение судебных установлений 1864 года // Российское законодательство X— XX веков. М.: Электронная библиотека, 1991. С. 32—82. Режим доступа: http://xn—e1aaej-menocxq.xn—p1ai/node/13688
11. Фукс В.Я. Суд и полиция: в 2 ч. М.: Тип. Университетская, 1889.
