CC BY
69
2014
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 12
Вып. 2
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОЦИОЛОГИИ
УДК 316.42 В. И. Бочкарева
ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ «СОВРЕМЕННОСТИ» В ИСТОРИКО-СОЦИОЛОГИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ [К 150-летию со дня рождения А. С. Лаппо-Данилевского]
Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9
А. С. Лаппо-Данилевский (1863-1919) — представитель академического неокантианского направления. Его научно-исследовательская деятельность, обобщенная и систематизированная в монографии «Методология истории» (1910-1911), высоко оценивалась российскими социологами (Кареевым, Ковалевским, Сорокиным и др.). Он считал, что специфика социально-исторических реалий (в отличие от мира природы) требует особой методологической процедуры — использования в их исследовании «позитивных» элементов и номотетического (обобщающего), и идеографического (индивидуализирующего) подходов. Теоретико-методологическая проблематика, которую разрабатывал Лаппо-Данилевский, имеет не только ретроспективное значение, она остается дискуссионной и актуальной «здесь и сейчас». Более того, она сопоставима по аргументации и использованию понятийного аппарата с современными теориями («модернизации», «текучей модерности», «постмодернизма»). По Лаппо-Данилевскому, изучение специфики «индивидуального» уже включает вопросы его воздействия на среду и воздействие среды на его деятельность, что имеет отношение к главному объекту исторического изучения — истории человечества. Динамика «современного» исторического развития происходит в условиях возрастания взаимозависимости «исторических групп и эволюционных серий», «отдельных народов» и таких «событий», как научные изобретения, развитие «технологии», переселение, реформы. В этих условиях он особо выделяет значимость «общей воли», «консенсуса», «абсолютных ценностей и норм», «нравственного постулата» в оценке культурных влияний — всего того, «что может объединять всех» и проявляться в «объединенной и организованной деятельности членов целого». В статье позиция Лаппо-Данилевского сопоставляется со взглядами Баумана, Ка-стельса на состояние современного «глобального хаоса», «отрицательной глобализации». Би-блиогр. 14 назв.
Ключевые слова: неокантианство, теоретико-методологическая позиция, эволюция, консенсус, общественный интерес, телеологизм.
THEORETICAL AND METHODOLOGICAL PROBLEMS OF THE STUDY OF MODERNITY
V. I. Bochkareva
St. Petersburg State University, 7/9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation
Lappo-Danilevsky (1863-1919) was a representative of the academic neo-Kantian direction. His research activity was generalized and systematized in the monograph "The methodology of history" (1910-1911), highly appreciated by Russian sociologists (Kareyev, Kovalevsky, Sorokin and others). He believed that the specific socio-historical realities (as opposed to the natural world) require special methodological procedures: using "positive" elements and nomothetic (generalizing) and ideographic (individualizing) approaches. Theoretical and methodological problems that Lappo-Danilevsky developed have not only a retrospective value but remain controversial and urgent "here and now". Moreover,
it is comparable to the arguments and the use of conceptual apparatus in today's theories ("modernization", "fluid modernity", "post-modernism"). According to Lappo-Danilevsky, a study of specific "individual" already includes questions of the impact on the environment that is relevant to the main object of historical study — the history of mankind. Dynamics of the "modern" historical development occurs in conditions of increasing interdependence of the "historical groups and evolutionary series", "individual nations", and "events" such as scientific invention, the development of "technology", the relocation of the reforms. In these circumstances, it highlights the importance of "general will", "consensus", "absolute values and norms", "moral postulate" in the assessment of cultural influences — all the things "that can unite all" and appear in the "united and organized activity of members of the whole". In the article Lappo-Danilevsky's position is compared with the views Bauman, Castells (on the state of today's "global chaos", "negative globalization"). Refs 14.
Keywords: neo-kantianism, theoretical and methodological position, evolution, consensus, public interest, teleologizm
В 2013 году исполнилось 150 лет со дня рождения академика Александра Сергеевича Лаппо-Данилевский (1863-1919) — выдающегося российского ученого, историка, известного в России и на Западе (особенно в академической среде). Его преподавательская и научно-исследовательская деятельность была связана и с философией, и с социологией, поскольку доминирующей темой его творчества была разработка «теоретического направления» в исторической науке и обоснование ключевых понятий методологии социально-исторического познания. Весьма значительным был его вклад в становление социологического образования и институциализацию социологии в России.
Мы не разделяем оценку некоторых отечественных социологов, утверждающих, что существует «атрофия интереса» к «российскому наследию», его «красивому прошлому», потерявшему, по их мнению, актуальность в настоящее время [1, с. 137; 2, с. 74]. Об интересе к наследию Лаппо-Данилевского свидетельствует обширная современная литература, посвященная особенностям его методологической концепции, его совместной с российскими социологами научно-организаторской деятельности в университетской корпорации Петербурга, в процессе институциализа-ции социологии и организации социологического образования в России и Европе (А. В. Малинов, С. Н. Погодин, Е. А. Ростовцев, Н. А. Трап, В. П. Корзун и др.). В данной статье речь пойдет о теоретико-методологических проблемах исследования «современности» и выработке системы научных понятий в оценке тенденции общественно-исторического развития при сопоставлении позиции по этим вопросам Лаппо-Данилевского со взглядами социологов (и из его окружения, и современных).
В социологии проблема изменений в социальном мире, начиная с социальной динамики О. Конта, всегда была и остается одной из базовых тем исследований с применением различных теоретических подходов и понятийного аппарата.
В анализе социальных изменений при оценке общественно-исторического процесса у отечественных социологов доминировали понятия «прогресс», «развитие», «эволюция», «трансформация», «история», которые зачастую использовались как взаимозаменяемые термины.
Чаще всего в России эта тема разрабатывалась в рамках «теории прогресса» в разной интерпретации содержания «формулы прогресса» с учетом теоретико-методологической позиции социологов (Л. И. Мечников, П. Л. Лавров, Н. К. Михайловский, С. Н. Южаков, Н. И. Кареев, Е. В. Де Роберти, М. М. Ковалевский). Но как бы ни
были разнообразны те определения, которыми российские социологи характеризовали содержание прогресса, они использовали хотя и разную, но вполне сопоставимую по смыслу терминологию: «борьба за индивидуальность», «борьба за среду», «автономия, свобода, самоопределение личности», «общность интересов», «интересы народа», «самодеятельность членов общества», «общественная солидарность».
По мнению Михайловского, при анализе исторического процесса понятие «эволюция» следует вообще заменить понятием «трансформизм», поскольку последнее лучше выражает его смысл — постоянное изменение форм жизни без определения их направленности. У С. Н. Южакова категория «прогресс» использовалась и как синоним «развития», «изменений». Так, он определял прогресс «как развитие общественных форм и общественных процессов ... как принято называть совокупность общественных явлений этого рода» [3, с. 541]. Не связывали российские социологи термин «прогресс» и с абсолютизацией постоянного совершенствования общества, учитывая нескончаемые войны, кризисы, борьбу, конфликты этнического, религиозного, политического, территориального характера, как в истории отдельных обществ, так и всего человечеств. Так, например, М. А. Энгельгардт в работе 1899 г. «Прогресс как эволюция жестокости» (она получила положительную оценку Михайловского и П. А. Сорокина) подверг критике применяемую в социологии «формулу прогресса» в исследовании исторического развития за ее «мнимую очевидность». На фактическом материале он проанализировал феномен «прогрессирующей жестокости» в цивилизационном процессе. Жестокость как социальное явление, «просмакованное культурным человечеством», по его мнению, прогрессирует в истории и тяготеет над человечеством «как проклятье» [4, с. 10, 12; 5, с. 54-71]. Эта позиция Энгельгардта конца XIX в. сопоставима с позицией западных социологов в оценке современного цивилизационного процесса, когда любой человек, любое государство, социальная группа, регион, этническая, религиозная общность становятся потенциально уязвимыми объектами жестокости. Не случайно З. Бауман считает важнейшей чертой современного периода («текучей модерности») глобальную «интенсивность страхов».
Российские социологи в середине XIX — начале XX в. теоретические вопросы социальных изменений связывали с общей тенденцией мирового развития. Так, Л. И. Мечников с позиций географического детерминизма определял будущее человечества как океаническую цивилизацию, основанную на «добровольной» солидарности и сотрудничестве. Позитивист М. М. Ковалевский представлял концепцию «международного союза», который будет «новым типом общежития» — объединением всех национальных и федеральных союзов на основании «солидарности», «общности интересов» (независимо от национальных, языковых, религиозных и прочих различий) и одинаковой заинтересованности «в расширении сферы обменов столь же материальными, сколько и духовными продуктами гражданственности» [6, с. 134]. Появление этого «международного союза» Ковалевский обосновывал происходящими в мире реальными процессами: формированием «всемирного хозяйства», развитием мировой торговли, свободного рынка и обмена, признанием субъективных прав граждан и «самоопределением» всякого рода ассоциаций, «коллективных групп» (профессиональных, научных, религиозных, образовательных, благотворительных, художественных).
В стремлении разобраться и понять «человечество в его дальнейшей эволюции» социология, по Н. И. Карееву, «желает достигнуть прежде всего чисто объективного знания этой эволюции» [7, с. 430]. К общей тенденции социального развития он относил тенденцию к интернационализации, к «нарастанию» единства человечества [8, с. 18]. Но процесс объединения человечества будет связан с постоянным решением социальных проблем, так как если в естественных науках из объяснения развития явлений природы можно изгнать всякую телеологию, то в социологии, изучающей исторический процесс («отвлеченно взятый»), нельзя отрицать теле-ологизма — «всякого значения» за целесообразными человеческими действиями, и индивидуальными, и коллективными. «Телеология, с какою имеет дело социология, не есть нечто нарушающее принцип эволюции и произвольно сочиняемое социологами», так как нельзя сомневаться в реальности личностей, ставящих цели, реализуемые в их деятельности [7, с. 444]. Следовательно, в объяснении социальной эволюции социологам необходимо обращаться и к психологии, и к истории культуры, и к этике, которые сами являются продуктом этой эволюции без всяких «метафизических предположений». Социальная эволюция совершается не сама собой, то есть спонтанно-эволюционно — без участия человека, как процесс бесцельный и «безличностный».
«Принцип телеологизма» применял и представитель академического неокантианского направления Лаппо-Данилевский в своей концепции динамики «современного» исторического развития, монография которого «Методология истории» (т. 1, 1910; т. 2, 1911) [9] получила высокую оценку среди социологов (изданию этого большого труда предшествовала значительная работа — разработка и чтение на историко-филологическом факультете Петербургского университета спецкурса «Историческая методология», в котором Лаппо-Данилевский связывал методологию с теорией истории). По Лаппо-Данилевскому, историк и социолог при анализе процесса исторического развития могут использовать в синтезе «истинно позитивные» элементы номотетического и идеографического подходов, причем последний не как исключительно субсидарный (дополнительный).
Кареев считал, что эта «очень ученая и основательная работа» имеет большое значение для истории «генезиса социологии как отвлеченной науки об обществе» [10, с. 34, 35]. Ковалевский особо выделял тот факт, что методологическое исследование Лаппо-Данилевского с изложением способов (приемов) изучения тенденций развития общественных процессов обращено прежде всего к профессиональному сообществу, уже имеющему историческую и гносеологическую подготовку, а не к тем, «кто обнаруживает простую любознательность» к этим вопросам [11, с. 32, 321, 492]. Сорокин в статье «Русская социология в ХХ веке» (написанной уже в США в 1927 г.) в разделе «Социологическая методология» называет «Методологию истории» Лаппо-Данилевского одной из «серьезных работ», имеющих «особую ценность» для социологии [12, с. 36].
Динамика «современного» исторического развития, определяющая общий ход развития человечества, по Лаппо-Данилевскому, происходит в условиях возрастания взаимовлияния и взаимозависимости, которое возникает помимо границ между личностями, «коллективными индивидуальностями», «историческими группами», «эволюционными сериями», «отдельными народами». На эту динамику оказывают все возрастающее влияние наука и научные изобретения, экономический фактор
и развитие «технологии», мобильность населения, «движения народных масс», реформы. В этих условиях при оценке «современности» и определении общего характера тенденции дальнейшего развития «человечества» («главного объекта» истории и социологии) он особо выделяет значимость «консенсуса», «общей воли», «общего интереса», «абсолютных норм и ценностей», «нравственного постулата» — того, что может «объединять всех» и проявляться в «объединенной и организованной деятельности членов целого, созидающих культуру человечества, разумеется, в зависимости от той мировой среды, в которой им приходится действовать» [9, с. 261, 262].
Лаппо-Данилевский обосновывает применение предложенного им формальнологического понятийного аппарата к исследованию развития человечества следующим образом. Идеографический подход выясняет значимость, влияние исторического факта, исторической «индивидуальности» (физической, частной и коллективной) на окружающую действительность, на исторический процесс, но недооценивает категории «целого», «эволюции», «консенсуса», без которых нельзя исследовать историю общественного развития человечества как «эволюционного целого». Понятия «эволюция, «консенсус», давно получили существенное значение в социологии и оттуда перешли в историческую науку. Но понятие «консенсус» применительно к историческому процессу и главному объекту исторического изучения — истории человечества — должно «конструироваться» при помощи двух принципов: «единство сознания» и «телеологического» принципа. Реальное единство человечества формируется из индивидуальных способностей «сообща сознавать» ценности и нормы, которые могут объединить всех. Содержание этих ценностей и норм конструируется нами применительно к условиям времени и места. Единство сознания по мере его объединения (осознания общих интересов, целей) реализуется в «общей воле», которая выражается в согласованных целесообразных действиях, выполняемых общественными группами любого типа. А в основе «общей воли» лежит «общий интерес», который является мотивом, причиной, целью действий. «Телеологизм» соответствует теоретическому пониманию и причинному объяснению социального явления или процесса.
Подход Лаппо-Данилевского к анализу и оценке общей направленности тенденций общественно-исторического процесса не потерял своей актуальности и в настоящее время, несмотря на те изменения, которые произошли во всех сферах общества и в межиндивидуальном взаимодействии в повседневной совместной жизни людей.
Социальные изменения в мировом сообществе, особенно с середины XX в., были связаны с «контингентными сдвигами», развитием информационных, коммуникативных технологий, процессами глобализации, модернизации, виртуализации. Появились разнообразные теории общественных трансформаций современного социального мира (как виртуального, информационного, мультикультурального, мультимедийного пространства), в которых социологи концептуализировали проблемы (часто построенные как эмпирические обобщения), связанные с определением и оценкой тенденции развития. Но позиции, как и понятийный аппарат, используемый современными исследователями, имеют сходство с позицией и терминологией отечественных социологов, в том числе Лаппо-Данилевского.
Так, М. Кастельс, социолог, занимающийся проблемами теории информационного общества, определяет новый тип современного сетевого общества как новую «информационную эру», «информационную эпоху» со структурной трансформа-
цией сфер жизни общества по всей планете, связанной с доминированием виртуальных образов, «растворением» реальности и замещением ее этими образами. Будущие последствия этой трансформации «в значительной степени представляются неопределенными», а апелляция «к благу» в развитии человечества «сменилась» апелляцией к финансовой эффективности [13, с. 237, 297, 315].
Проблемы сетевого общества Кастельс связывает и с объективными факторами, «которые поддаются количественному определению» (уровень занятости, образования, рост масштабов бедности и неравенства, ухудшение окружающей среды), и с действенными по своему влиянию объективными факторами, которые менее поддаются количественному определению: «Это личное ощущение отсутствия контроля, ускорения нашей жизни, бесконечного преследования непонятных целей — либо целей, чья значимость при ближайшем рассмотрении оказывается эфемерной, а процветание оказывается недолговечным» [Там же, с. 317]. И хотя он делает оговорку, что никогда не брался предсказывать будущее, в определении тенденций развития (как должного) он пользуется терминологией, сопоставимой с терминологией Лаппо-Данилевского: «консенсус», «общее благо», «общественный интерес», «общий смысл». Так, научно-техническое развитие — «ключевая составляющая прогресса человечества» — не должна использоваться «вне контекста стремления к общему благу» [Там же, с. 56]. И поскольку интернет «представляет исключительные возможности для выражения прав граждан и для распространения человеческих ценностей», то «взятие народом под свой контроль этой публичной агоры, быть может, является самым главным политическим вопросом, который ставит перед нами развитие интернета» [Там же, с. 194]. А «отсутствие социальной мобилизации и стратегий, определяемых общественными интересами,.. .грозят внести свой вклад в образование нового и весьма серьезного общественного раскола — глобального цифрового разрыва» [Там же, с. 278].
Решение проблем сетевого общества Кастельс связывает прежде всего с политической сферой, институтами управления, демократии и процедурами достижения «консенсуса» — слабым звеном сетевого общества, так как власть действует в условиях системной коррупции, «политики имиджа», обособленной бюрократии и не имеет представления о реальной жизни. Поэтому, по Кастельсу, «пока мы не перестроим как снизу доверху, так и сверху донизу наши институты управления и демократии, мы не сможем достойно ответить на те главные вызовы, которые перед нами ставятся» [Там же, с. 323].
Известный британский социолог З. Бауман считает, что в современном мире «текучей модерности» (постмодернизма) процесс «положительной глобализации» еще не начинался, существует «глобальный хаос», «глобальный беспорядок» с непредсказуемостью, ненаправленностью, неопределенностью происходящих изменений, перемен, что разъединяет людей, порождает рост страхов и агрессивности (неопределенность, «текучесть» не допускает абсолютного). Свою аргументацию Бауман выстраивает, анализируя проблемы современной обыденной, повседневной жизни общества — потребительского, дерегулированного, не гомогенного, с неравномерным распределением ресурсов, с рисками технологических инноваций. В таком обществе принижается значение социальных причин, доступности ресурсов, а «личное» и «общественное» позиционируются в разных мирах, происходит поляризация богатых и бедных, свободы и безопасности, продолжительности и условий жизни.
Общность интересов, солидарность, консенсус лишаются «статуса рациональной тактики», а сама природа «глобального беспорядка» не позволяет рассчитывать на успех, так как «общественная сфера обманным путем, но неуклонно заселяется частными проблемами» и «общественное пространство все более освобождается от общественных функций» [14, с. 41, 95].
По Бауману, центральный вопрос нашего времени — как найти единство в многообразии культур, социальных групп, сообществ, превратить «полифонию в гармонию», которая не является единообразием, а переплетением самых разных мотивов, интересов. Решение этой проблемы Бауман связывает с «консенсусом», который является результатом переговорного процесса в определении «нравственных стандартов общества», «общего блага», «общего», «общественного» интереса для совместных действий в достижении равновесия, баланса между «ценностями» свободы и коллективной безопасности. Механизм реализации этой проблемы, как и выработка «этических правил» («нравственного постулата» по Лаппо-Данилевскому) для совместных, скоординированных действий в современных условиях — задача политическая и на локальном, и на глобальном уровне.
Трудность заключается в том, что власть, то есть силы и ресурсы транснациональных компаний, рынка, финансового капитала («управленческих элит», по Ка-стельсу), обладающие реальным влиянием, «в основном экстерриториальны, а арена действия политиков остается локальной».
Это отделение реальной власти от политики, по Бауману, и обозначается понятием «глобализация»1, которое утвердилось в современных теоретических дискуссиях вместо понятия «универсализация». Первое акцентирует внимание на том, что происходит, второе — на цели (принципе «телеологизма» по Лаппо-Данилевскому), на том, «что мы должны, или что нам следует сделать» [Там же, с. 102]. Для выхода из состояния обособленности, «глобального хаоса» и определения тенденции мирового развития необходимо в реальной, повседневной жизни либо упрочить способность существующего политического организма к самоуправлению, либо поставить власть под политический, публичный, общественный контроль.
И Кастельс, и Бауман при оценке состояния современного мира и тенденций его развития прибегают к метафоре — образу «Большого Брата» Оруэлла. Кастельс считает, что в современном глобальном мире, где интернет превращается в планетарную инфраструктуру человеческого существования, необходимо добиться «прозрачности политических институтов». «И власть, а не личная жизнь людей должна стать "стеклянным домом", за исключением некоторых важных вопросов, которые касаются обеспечения национальной безопасности» [13, с. 217].
У Баумана образ «Старшего Брата» символизирует «незримое общество». Это «незримое общество» («Старший Брат») выполняет свою работу «на том условии, что его подопечные не вмешиваются в его деятельность и принимают ее как должное, не задумываясь о ее мотивах и тем более не пытаясь их понять» [14, с. 25].
Конечно, тема определения характера тенденции глобального цивилизационно-го развития в историко-социологическом контексте была и остается одной из глав-
1 Американский социолог И. Валлерстайн, автор анализа «миро-системы», (отрицая понятия «прогресс» и «развитие»), считает, что в общественно-историческом процессе происходят ненаправленные «изменения», а в понятии «глобализация» нет ничего фактически нового, так как изменения, которые связывают с этим понятием, фактически существуют около 500 лет.
ных и на уровне общей социологической теории и частных, проблемных эмпирических обобщений.
Но как бы разнообразны ни были те определения, посредством которых социологи различных школ, направлений, парадигм характеризовали и характеризуют сущность социального процесса, они имеют некоторое сходство в методологической ориентации и теоретическом словаре, с помощью которых этот процесс анализируется.
Ценность наследия выдающегося российского ученого академика Александра Сергеевича Лаппо-Данилевского, необходимость изучения его научно-исследовательской деятельности в контексте нашего времени определяется не только тем, что это наследие дает более полное и целостное представление об истории развития социологии, но и тем, что оно остается актуальным в рамках понимания логики развития и мировой социологии, и для исследования процессов современной России.
Литература
1. Голосенко И. А. Социологическая ретроспектива дореволюционной России: избранные сочинения: в 2 кн. СПб.: Социологическое общество им. М. М. Ковалевского, 2002. 304 с.
2. Кукушкина Е. И., Буланова М. Б. Возвращение наследия русской социологической школы: опыт Санкт-Петербурга // Социологические исследования. 2013. № 5. С. 73-78.
3. Южаков С. Н. Дневник журналиста (декабрь 1895 г.) // Южаков С. Н. Социологические этюды. М.: Астрель, 2008. С. 513-532.
4. Энгельгардт М. А. Прогресс как эволюция жестокости. СПб.: Изд. Ф. Павленкова, 1899. 209 с.
5. Бочкарева В. И. Социология пореформенной России (середина XIX — начало ХХ в.). СПб.: Изд-во С.- Петерб. ун-та, 2011. 165 с.
6. Ковалевский М. М. Мое научное и литературное скитальчество // Русская мысль, 1895. № 1. С. 61-80.
7. Кареев Н. И. Введение в изучение социологии. СПб.: Изд-во РХГА, 2008. 815 с.
8. Кареев Н. И. Общие основы социологии. Пг.: Наука и школа, 1919. 424 с.
9. Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории. М.: Территория будущего, 2006. 622 с.
10. Кареев Н. И. Основы русской социологии. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 1996. 368 с.
11. Ковалевский М. М. Социология. Теоретико-методологические и историко-социологические работы. СПб.: Изд-во РХГА, 2011. 687 с.
12. Сорокин П. Русская социология в ХХ веке // Сорокин П. А. О русской общественной мысли. СПб.: Алетейя, 2000. С. 29-39.
13. КастельсМ. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе. Екатеринбург: У-Фактория, 2004. 327 с.
14. Бауман З. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2002. 390 с.
Статья поступила в редакцию 25 декабря 2013 г.
Контактная информация
Бочкарева Вера Игнатьевна — кандидат философских наук, доцент; v.bochkareva@gmail.com Bochkareva Vera I. — Candidate of Philosophy, Associate Professor; v.bochkareva@gmail.com
