CC BY
9
УДК 002.2(470.23-25)
Д. А. Эльяшевич, Е. Ю. Иконникова Теоретическое наследие ленинградской школы книговедения
Формирование научных представлений о книговедении в Санкт-Петербурге началось на рубеже XIX-XX в. Развитие исследований в области науки о книге привело к созданию ленинградской книговедческой школы, методологической базой которой стали работы М. Н. Куфаева и А. М. Ло-вягина. В статье рассмотрена история разработки теоретических проблем представителями ленинградской школы книговедения И. Е. Баренбаумом и А. И. Барсуком. Изучение истории развития теоретического книговедения в Ленинграде позволяет выявить достоинства и недостатки функциональной книговедческой школы. На основе анализа теоретического наследия ленинградских и петербургских книговедов делается вывод о том, что, хотя многие их достижения не выдержали проверку временем, ленинградская школа внесла значительный вклад в развитие российского книговедения и подготовила почву для его обновления.
Ключевые слова: научная школа, теория книговедения, методология, функциональный подход, медиалогический подход, читателеведение, Санкт-Петербургский государственный институт культуры, И. Е. Баренбаум, А. И. Барсук
Dmitry A. Elyashevich, Ekaterina Y. Ikonnikova Theoretical heritage of the Leningrad school of bibliology
The formation of scientific ideas about bibliology in St. Petersburg began at the turn of the 19th -20th centuries. The development of research in the field of book science led to the creation of the Leningrad bibliological school, the methodological basis of which was the work of M. N. Kufaev and A. M. Lovyagin. The article examines the history of the development of theoretical problems by such representatives of the Leningrad school of bibliology as I. E. Barenbaum and A. I. Barsuk. Studying the history of the development of theoretical bibliology in Leningrad makes it possible to identify the advantages and disadvantages of the functional bibliological school. Based on the analysis of the theoretical heritage of Leningrad and St. Petersburg bibliologists, it is concluded that, although many of their achievements did not stand the test of time, the Leningrad school made a significant contribution to the development of Russian bibliology and paved the way for its renewal.
Keywords: scientific school, theory of bibliology, methodology, functional approach, medialogical approach, Sankt-Petersburg State University of Culture, I. E. Barenbaum, A. I. Barsuk DOI 10.30725/2619-0303-2024-2-164-170
Научная школа представляет собой научное сообщество, объединение исследователей, имеющее определенную систему научных взглядов. Это важнейшая форма организации взаимодействия и устойчивых контактов между учеными. От других форм совместного исследовательского труда научная школа отличается совмещением процессов получения и накопления знаний с подготовкой специалистов, т. е. передачей профессиональной компетенции от одного поколения к другому [1, с. 106].
В учебном пособии Т. В. Захарчук «Профессиональные коммуникации» дано следующее определение понятия «научная школа»: «Научная школа - исторически сложившаяся форма совместной научной деятельности коллектива исследователей разного возраста и квалификации, руко-
водимых признанным лидером, объединяемых общим направлением работ, обеспечивающих эффективность процесса исследований и рост квалификации сотрудников» [1, с. 105].
В современном обществе научную школу характеризует наличие самостоятельной исследовательской программы, единства методологического подхода к изучаемым проблемам и преемственности научной традиции последующими поколениями ученых. Любая научная школа должна иметь своих основоположников, научных лидеров, учеников и последователей. Для сохранения научной школы важно формирование и постоянное пополнение группы последователей лидера, поддерживающих с ним контакты, разделяющих ценности и традиции школы, способных
к самостоятельному поиску. Научная школа не может считаться таковой без создания своих традиций, которые отличают ее от других научных сообществ. За счет таких традиций обеспечивается включение молодых ученых в научно-исследовательский процесс. При этом научная школа вовсе не обязательно должна быть привязана к определенной стране, культуре, эпохе.
Научная школа в библиотечно-инфор-мационной науке (библиотековедение, библиографоведение,книговедение) - это научно-образовательная многоуровневая научная школа. В основе ее исследовательской деятельности может лежать как разработка новых идей, так и новых методов, не имеющих формальной локализации. Во главе такой школы, как правило, стоит ученый регионального (национального) масштаба [2]. Среди наук библиотечно-информационного цикла первыми начали формироваться научные школы в области книговедения.
В России возникновение научных представлений о книговедении началось на рубеже Х1Х-ХХ в. В 1910-е гг. с появлением работ Н. М. Лисовского и А. М. Ловягина произошло формирование науки о книге. В 1920-е гг. отечественное книговедение окончательно перешло от этапа первоначального накопления и систематизации материалов к их всестороннему научному осмыслению и анализу. Книговеды в своих работах пытались дать определение сущности книги, обосновать объект, предмет, методы, структуру, состав книговедения, сформулировать наиболее актуальные теоретические проблемы. В этот период впервые в российской научной практике были подготовлены и выпущены в свет фундаментальные и опирающиеся на широчайший круг источников обобщающие труды историко-книжного характера. Однако к середине 1930-х гг., после неудачных попыток перестроить книговедение на принципах марксистско-ленинской идеологии, развитие книговедческих исследований в СССР практически прекратилось, и книговедение было объявлено буржуазной чуждой наукой.
Возрождение книговедения в Советском Союзе началось только в 1950-е гг. Период 60-90 гг. ХХ в. можно назвать «золотым» временем отечественной науки о книге: были изданы фундаментальные труды по истории книжного дела и теории книговедения, подготовлено множество учебно-методических материалов. В это время произошло
формирование как минимум двух научных книговедческих школ - функциональной, или ленинградской, и системно-типологической (московской).
Основателям ленинградской школы были И. Е. Баренбаум и А. И. Барсук. Она обладала всеми классическими признаками научной школы: наличие лидеров, сформулировавших основные теоретические постулаты и общее направление развития, нескольких поколений исследователей, декларировавших свою принадлежность к школе. К первому поколению, помимо И. Е. Баренбаума и А. И. Барсука, принадлежали И. А. Шомракова и А. В. Блюм. Второе поколение было представлено такими их учениками, как Л. Д. Шехурина, С. А. Пайчад-зе, Д. А. Эльяшевич, П. Н. Базанов и многими другими. Наконец, появилось и третье поколение, так сказать, ученики учеников: В. А. Мутьев, Д. А. Липатова и др. Функциональная школа отличалась преемственностью взглядов, широким и творческим горизонтом исследований, в ней был хорошо развит институт наставничества. Особо следует отметить многочисленные примеры научной коллаборации между представителями разных поколений членов школы.
Исследовательские интересы большинства представителей ленинградской книговедческой школы развивались в четырех основных направлениях: теоретическое книговедение, история книги и книжного дела, история российской цензуры различных периодов, теория и история международных книжных связей.
Теоретическое книговедение в рамках ленинградской школы имело две линии развития. К первой относится разработка фундаментальных основ науки о книге - ее объекта, предмета, методологии и основных методов. Вторая линия связана с теорией чтения и изучением читателя («читателе-ведением»). В целом школе было присуще изучение общественных функций книги, ее коммуникативной роли и значения в процессе формирования человеческого общества. Смыслообразующей идеей всегда оставалось исследование произведений письменности и печати во взаимосвязи с читателем, рассмотрение так называемого жизненного цикла книги.
Как уже отмечалось, важнейшую роль в формировании теоретического направления ленинградской книговедческой школы сыграли И. Е. Баренбаум и А. И. Барсук, яв-
лявшиеся основоположниками функциональной концепции книговедения. Однако можно с уверенностью утверждать, что фундаментом и методологической основой школы были научные взгляды М. Н. Куфа-ева - первого учителя И. Е. Баренбаума и А. М. Ловягина.
Хорошо известно утверждение М. Н. Ку-фаева о том, что изучать книгу необходимо как процесс коммуникации. Книговедению, по его мнению, следует обратиться в сторону массы книжных явлений, к общему в них, к установлению причинных связей. Книга должна рассматриваться как социальный факт. Подчеркивая коммуникативную природу книги, он отмечал, что существует тесная связь между уровнем общественного развития и количеством, качеством и разнообразием книжного репертуара. Книге присущи множество функций, взаимодействующих друг с другом [3].
Следует, однако, отметить, что М. Н. Ку-фаев, говоря о функциях книги, не отстаивал концепцию функционального метода ее изучения. На рубеже 20-30-х гг. прошлого века яркими представителями функционального подхода были современники и антагонисты М. Н. Куфаева - П. Н. Берков и И. В. Новосад-ский, считавшие этот подход важнейшим и определяющим в исследовании книжного дела [4]. Одновременно они же являлись противниками классического книговедения и резко критиковали научные взгляды М. Н. Куфаева, считая их «буржуазными» и «идеалистическими».
Еще одним важным источником воззрений И. Е. Баренбаума и А. И. Барсука являлось научное наследие А. М. Ловягина, который видел книговедение как систему знаний о книге, создаваемую с помощью социологических методов, и склонялся к мысли о том, что книговедение следует рассматривать как одну из отраслей социологии. Для А. М. Ловягина ведущей задачей книговеда было исследование коммуникативных свойств книги, ее роли в человеческом общении [5]. Представления о социальном начале книги во многом роднит взгляды А. М. Ловягина и М. Н. Куфаева [6].
Развивая научное наследие А. М. Ловягина и М. Н. Куфаева, И. Е. Баренбаум утверждал, что книговедение - комплексная общественная наука о книге и книжном деле. Поэтому в ней, как и в других комплексных науках, должна применяться система взаимодействующих методов, направленных на познание и изучение ее
многосоставного комплексного объекта, каковым, по его мнению, является система «книга-книжное дело-читатель». Эта точка зрения нашла отражение в статье И. Е. Ба-ренбаума «Книговедение в системе наук», в которой он писал о том, что книговедение изучает книгу и книжное дело комплексно, а остальные науки «библиотечного» цикла исследуют частные вопросы бытия книги в обществе [7, с. 76]. Суть такого подхода состояла в интегративности различных научных методов и сводилась к тому, что все этапы жизни книги (создание, распространение, хранение, использование) неразрывно связаны между собой, причем каждый из них является частью единого процесса существования книги в обществе.
Взгляды А. М. Ловягина, М. Н. Куфаева, а также Н. А. Рубакина и, возможно, П. Н. Бер-кова сыграли существенную роль в разработке И. Е. Баренбаумом всестороннего подхода к комплексному рассмотрению понятия «книга». И. Е. Баренбаум полагал, что функциональный метод позволяет изучить цели, задачи, условия бытования и функции книги, к которым он относил идеологическую, социальную, коммуникативную, познавательную, эстетическую и др. Этому вопросу И. Е. Баренбаум посвятил ряд своих работ. На основе накопленного научного материала и лекций,которые И.Е. Баренбаум на протяжении нескольких десятилетий читал в Ленинградском (Санкт-Петербургском) институте культуры, им было подготовлено пособие «Основы книговедения», ставшее одним из первых учебных текстов по теоретическому книговедению и, можно сказать, идеологической Библией ленинградской книговедческой школы [8].
Формируя дефиницию понятия «книга», И. Е. Баренбаум призывал учитывать функциональный аспект, который исходит из многофункциональности книги, а также ее восприятие читателем, поскольку чтение -неотъемлемый и важнейший этап существования книги в обществе. В рассуждениях о том, что является книгой, И. Е. Баренбаум пришел к следующему принципиально важному выводу: «Книга - это произведение письменности или печати, имеющее любую читаемую знаковую форму (идеографическую, алфавитную, нотную, цифровую), зафиксированную на любом материале (камень, глина, кожа, папирус, шелк, доска, бумага, синтетические материалы), выполняющее одновременно ряд функций (информационно-коммуникативную, идеологическую,
познавательную, эстетическую, этическую и иные) и адресованное реальному или абстрактному читателю» [9, с. 56]. Только функциональная концепция, по утверждению И. Е. Баренбаума, позволяет осмыслить книгу как систему, выявить ее параметры, которые в дальнейшем станут объектом изучения и с позиции системного подхода [9, с. 89].
Вместе с И. Е. Баренбаумом функциональный подход к изучению книги и книжного дела разрабатывал и А. И. Барсук. Основополагающей является его статья «К вопросу о методах книговедческих дисциплин» [10]. В ней были охарактеризованы основные методы книговедения - функциональный (в качестве базового), аналитико-тематиче-ский, структурно-типологический, типографический, библиографический. По мнению А. И. Барсука, главная задача функционального метода состоит в выявлении социальной роли книги. Иными словами, им постулировалась ведущая роль идеологической функции книги и книжного дела. Благодаря ей происходит «формирование и организация идеологии определенного класса, и идеологическое воздействие на другие классы. Именно эта функция в первую очередь не только поддерживает книгу в общественном обиходе, но формирует и трансформирует книгу как произведение письменности и печати» [10, с. 26].
Основным результатом научных исследований А. И. Барсука явилась его монография «Библиографоведение в системе книговедческих дисциплин» [11]. В ней он подчеркивал, что для изучения книжного дела необходима функциональная концепция, позволяющая исследовать книгу как объект коммуникации, а произведение печати - как социальное явление. А. И. Барсук разделял взгляды И. Е. Баренбаума о том, что основным объектом книговедения является система «книга-книжное дело-читатель». Он отмечал важность изучения жизненного цикла книги, процесса ее движения от автора к читателю, тем самым подчеркивая коммуникативную направленность книговедческой науки [12].
В 60-80-е гг. XX в. одним из важнейших направлений научной деятельности ленинградской книговедческой школы стало изучение читателя и чтения. Его основоположником стал И. Е. Баренбаум. Читатель рассматривался им как органическая, неотъемлемая составная часть объекта и предмета книговедения. Читатель - это завершающее звено в жизненном цикле книги, поэтому
характеристика читателя и чтения является важным конечным результатом всех книговедческих усилий. Изучение читателя в рамках книговедения, истории, литературоведения, психологии, социологии закономерно ведет и к возникновению в науке о человеке более частной, но обладающей своими целями, объектом и методами исследования новой науки - «читателеведения», в которой исследуется весь жизненный цикл книги, ее движение от автора к читателю [13, с. 25].
Следует отметить, что о необходимости включения читателя в систему бытования книги в обществе и ее изучения писал еще М. Н. Куфаев. Он утверждал, что автор и читатель должны стать равнозначными объектами для исследователя. Изучение читателя во взаимосвязи с автором, читательского восприятия книги, читательской среды - это, по мнению М. Н. Куфаева, важнейшая задача книговедения [3, с. 103]. Много позже такой известный представитель ленинградской книговедческой школы, как И. А. Шомракова, в своих работах подчеркивала необходимость выявления потребности в чтении, изучения требований, предъявляемые читателем к книге, мотивов выбора тех или иных текстов и результативности чтения. Она рассматривала такие вопросы, как систематичность, эффективность читательских практик, выбор и причины чтения, типология читателя [14].
Результатом коллективной работы по изучению чтения стал продолжающийся сборник статей «История русского читателя», первый выпуск которого вышел в 1973 г. в издательстве ЛГИК [15]. В 2003 г. И. Е. Баренбаум в интервью болгарскому ученому и выпускнице ЛГИК А. В. Кумановой заметил: «Я пришел к выводу, что судьба книги не ограничивается ее изданием, за этим следует ее чтение. Значит, книговеды должны заниматься не только историей издательского дела, как это имело место ранее, но изучать также исторического читателя, которому книга изначально и предназначена» [16, с. 18]. Таким образом, функциональный подход, по мнению ученого, должен предусматривать обязательное изучение книги и книжного дела в связи с читателем, как на этапе современности, так и в ретроспективе.
Отметим, однако, что применение функционального подхода в читателеведении демонстрирует определенную концептуальную несовершенность. Не до конца ясно, зачем и с какой целью книговеду следует изучать читательские интересы. В работах советского периода, в том числе посвященных читате-
леведению публикациях И. Е. Баренбаума, отсутствует четкое целеполагание относительно смысла и методов изучения читателя и чтения.
В 1972 г. появилась статья И. Е. Баренбаума, в которой была сделана попытка показать и доказать принципиальную общность библиотековедения, библиографоведения и книговедения, сходство их объекта и предмета, методов. Библиографоведение и библиотековедение рассматривались в этой статье как составные части книговедения [17]. А. И. Барсук также акцентировал внимание на том, что библиографоведение - это часть книговедения как комплексной науки о книге и книжном деле [18]. Однако уже и на момент выдвижения этого тезиса обе дисциплины (в особенности библиотековедение) существенно разошлись с классическим книговедением в понимании своих целей и задач. О. П. Коршунов в учебнике «Библиография. Общий курс» утверждал, что книговедение и библиографоведение - это отдельные самостоятельные науки, которые могут пересекаться, но не совпадают полностью. Книговедческий подход, по его мнению, не относится к библиографии и библиографоведению [19]. В целом, следует признать, что стремление книговедов функциональной школы включить библиотековедение и библиографоведение в состав книговедения было совершенно неправомерным. Между этими дисциплинами существует множество точек пересечения, но они отличаются в части объекта своего изучения. Если и искать нечто общее меду ними, то делать это надо, вероятно, в сфере исторических исследований.
Проблема книговедческого метода -еще один важный теоретический вопрос, неоднократно рассматривавшийся представителями функциональной школы. Выделив большое число методов, используемых в книговедении, И. Е. Баренбаум, а вслед за ним и А. И. Барсук, в качестве основного метода назвали функциональный. По мнению большинства ленинградских книговедов последней четверти XX в., именно он позволяет исследовать многообразие функций книжного дела, социальную роль книги в обществе и даже функциональную сущность самой науки о книге как таковой [10].
Ни для кого не секрет, что проблема метода давно является ахиллесовой пятой гуманитарных наук. Ее важнейшая задача - разграничение таких понятий, как методология, методы (их мало) и методические приемы (их бесчисленное множество).
Ни И. Е. Баренбаум, ни другие представители ленинградской книговедческой школы так никогда четко и не сформулировали, что же следует понимать под функциональным методом в книговедении. Можно предположить, что, с их точки зрения, взаимодействие общенаучных методов, их синтез в книговедческих исследованиях создают некий комплексный, условно функциональный метод, точнее сказать, подход, который позволяет изучить многофункциональность книги в обществе. Однако исследовательская практика И. Е. Баренбаума, И. А. Шомраковой и в особенности А. В. Блюма в общем и целом не подтверждает это предположение. Что же касается таких выделенных И. Е. Баренбаумом методов, как библиографический, палеографический, типографический и др. [9, с. 62], то их, вероятно, следует рассматривать не как методы, а как методические приемы, методики, применимые в конкретных условиях для решения тех или иных практических научных задач.
В целом теоретические представления ленинградской, или функциональной, школы книговедения во многом способствовали развитию отечественной науки о книге. Важнейшим ее общетеоретическим достижением следует считать сохранение приверженности идее о коммуникативной природе книги и книжного дела. В этом смысле достижения функциональной школы можно рассматривать как продолжение и развитие взглядов М. Н. Куфаева и А. М. Ловягина. Книга и книжное дело должны изучаться не сами по себе, не как самостоятельные и самоценные сущности, но в соотношении с читателем, в связи с обществом, причем на различных уровнях - от индивидуального до межнационального.
Не менее важным научным достижением ленинградской школы было постулирование читателя и чтения в качестве самостоятельного объекта книговедческой науки. Оно позволило выделить читателеведение в отдельную дисциплину и рассматривать ее в качестве составной части книговедения. Уже само внимание к таким вопросам, как история читателя и чтения, социология чтения, отчасти психология чтения, свидетельствовало о понимании И. Е. Баренбаумом и его коллегами коммуникативной природы книги и книжного дела.
Отличительной чертой ленинградской школы являлась культуроцентричность ее концепции, благодаря которой книга, книжное дело, читатель рассматриваются в мак-
симально широком культурно-историческом контексте и с помощью системного подхода. Можно считать, что И. Е. Баренбаумом и его учениками впервые было предложено понятие книжной культуры, которая мыслилась в качестве многоуровневой системы, состоящей из издательской культуры книги, типографской культуры, культуры распространения книги, культуры чтения [9, с. 10].
Наконец, нельзя не упомянуть и о том, что ленинградская школа внесла весомый вклад в возрождение отечественного книговедения и его институционализацию в качестве самостоятельной научной дисциплины. И. Е. Баренбауму и А. И. Барсуку удалось выстроить достаточно цельную и непротиворечивую для своего времени теоретическую концепцию, которая, без сомнения, способствовала развитию науки о книге и ее утверждению среди других научных дисциплин гуманитарного цикла. Этому во многом содействовала и многолетняя педагогическая деятельность представителей школы, а также подготовка ими учебников и учебных пособий.
Наряду с неоспоримыми достоинствами, у ленинградской школы теоретического книговедения имелись и многочисленные, порой очень принципиальные недостатки. К их числу следует отнести, прежде всего, декларативность функциональной концепции и ее практически полную оторванность от практики историко-книжных исследований. Сравнивая теоретические работы И. Е. Ба-ренбаума и его публикации по истории книжного дела, невозможно отделаться от мысли, что они писались двумя разными авторами. В его статьях и монографиях, посвященных истории демократического издательского дела и книжному миру Санкт-Петербурга, на наш взгляд, нет и следа от его же теоретических построений. Сказанное вполне справедливо и для работ И. А. Шом-раковой и А. В. Блюма. Таким образом, функциональная концепция осталась «вещью в себе» и практически не нашла применения в конкретных исторических исследованиях.
Еще одной серьезной проблемой ленинградской книговедческой школы, свойственной, впрочем, не только ей, но и всей отечественной гуманитарной науке советского периода, была ее ярко выраженная идеологизированность и отрыв от достижений зарубежного, в первую очередь французского, книговедения. Очевидно, что рассмотрение идеологической функции книги в качестве базовой имеет мало отношения
к действительности; эта функция не присуща любой книге изначально, и только читатель наделяет ею (или не наделяет) тот или иной текст. Что же касается оторванности от иностранных исследований, то большая их часть была попросту недоступна советскому читателю. Впрочем, как нам уже приходилось ранее отмечать, внимание И. Е. Баренбаума к коммуникативной природе книги и, в особенности к проблемам чтения, дает основания предполагать, что он мог быть знаком с некоторыми работами современных ему французских книговедов [20].
В заключение следует сказать, что, несмотря на очевидные несовершенства функциональной книговедческой концепции, ленинградская школа внесла огромный вклад в развитие отечественного книговедения и подготовила почву для его современного развития в медиалогической системе координат [21]. Не приходится сомневаться в том, что эта школа является важным и ярким явлением в истории российской гуманитарной науки.
Список литературы
1. Захарчук Т. В., Грузова А. А. Профессиональные коммуникации: учеб. пособие для студентов бакалавриата по направлению подготовки 51.03.06 «библ.-информ. деятельность». Санкт-Петербург: СПбГУКИ, 2014. 127 с.
2. Захарчук Т. В. Научные школы в области библи-отечно-информационных наук // Библиография. 2012. № 1 (378). С. 38-49.
3. Куфаев М. Н. Избранное: труды по книговедению и библиографоведению / [сост., вступ. ст. и коммент. И. Е. Баренбаума]. Москва: Книга, 1981. 223 с.
4. Берков П. Н. Избранное: труды по книговедению и библиографоведению / [сост. и примеч. Р. А. Блиндер и М. В. Машковой; вступ. ст. М. В. Машковой]. Москва: Книга, 1978. 264 с.
5. Ловягин А. М. Основы книговедения: попул. очерк. Ленинград: Начатки знаний, 1926. 164 с.
6. Матвеева И. Г. А. М. Ловягин и становление российского книговедения: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 05.25.04. Санкт-Петербург, 1997. 16 с.
7. Баренбаум И. Е. Книговедение в системе наук // Книга: исслед. и материалы. Москва, 1985. Сб. 50. С. 72-83.
8. Баренбаум И. Е. Основы книговедения: учеб. пособие по курсу «Книговедение и история книги». Ленинград: ЛГИК, 1988. 90 с.
9. Баренбаум И. Е. Проблемы теории и методологии книговедения: сб. избр. работ / сост. и автор предисл. Д. А. Эльяшевич; подгот. текстов и библиогр. указ. А. А. Катина. Санкт-Петербург: СПбГИК, 2023. 372 с.
10. Баренбаум И. Е., Барсук А. И. К вопросу о методах книговедческих дисциплин // Книга. Иссле-
дования и материалы. Москва, 1974. Сб. 29. С. 20-45.
11. Барсук А. И. Библиографоведение в системе книговедческих дисциплин: методологический очерк. Москва: Книга, 1975. 204 с.
12. Барсук А. И. Вопросы общей теории книговедения // Книга: исслед. и материалы. Москва, 1971. Сб. 22. С. 5-34.
13. Баренбаум И. Е. История читателя и чтения в системе книговедческих дисциплин // Федоровские чтения, 1976. Москва, 1978. С. 23-27.
14. Шомракова И. А. Изучение массового читателя в 1920-1930-е гг. Проблема источника // Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры. 1992. Т. 133: Советский читатель (1920-1980-е годы). С. 7-19.
15. История русского читателя. Вып. 1 / под ред. И. Е. Баренбаума. Ленинград: ЛГИК, 1973. 193 с. (Труды; т. 25).
16. Баренбаум И. Е. Портрет ученого в стиле интервью / ведет беседу, авт. предисл., преамбулы и примеч. А. Куманова. Шумен: Аксиос, 2005. 75 с.
17. Баренбаум И. Е. Место библиотековедения и библиографоведения в системе книговедения // Книга: исслед. и материалы. Москва, 1972. Сб. 24. С. 5-22.
18. Барсук А. И. О книговедении как комплексной науке: (Книговедение и библиография) // Книга: исслед. и материалы. Москва, 1968. Сб. 17. С. 35-54.
19. Библиография: общий курс: учебник для библ. фак. ин-тов культуры, пед. вузов и ун-тов / под ред. О. П. Коршунова. Москва: Книга, 1981. 511 с.
20. Эльяшевич Д. А. Книговедение: жизнь после смерти // Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры. 2018. Т. 217. С. 55-81.
21. Эльяшевич Д. А., Мутьев В. А. Новое книговедение: взгляд в будущее // Библиосфера. 2021. № 1. С. 43-53.
References
1. Zakharchuk T. V., Gruzova A. A. Professional communications: a textbook for undergraduate students in the field of study 51.03.06 "library and information activities". Saint-Petersburg: SPbGUKI, 2014. 127 (in Russ.).
2. Zakharchuk T. V. Scientific schools in the field of library and information sciences. Bibliography. 2012. 1 (378), 38-49 (in Russ.).
3. Kufaev M. N.; Barenbaum I. E. (comp., introd. art. and comment.). Favorites: works on bibliography and bibliography. Moscow: Book, 1981. 223 (in Russ.).
4. Berkov P. N.; Blinder R. A. (comp., note); Mashkova M. V. (comp., note, introd. art.), Favorites: works on bibliography and bibliography. Moscow: Book, 1978. 264 (in Russ.).
5. Lovyagin A. M. Fundamentals of bibliology: a popular essay. Leningrad: The beginnings of knowledge, 1926. 164 (in Russ.).
6. Matveeva I. G. A. M. Lovyagin and the formation of Russian bibliology: abst. dis. on competition of sci. degree PhD
in philology: 05.25.04. Saint-Petersburg, 1997. 16 (in Russ.).
7. Barenbaum I. E. Book studies in the system of sciences. Book: researches and materials. Moscow, 1985. 50, 72-83 (in Russ.).
8. Barenbaum I. E. Fundamentals of bibliology: textbook for the course "Book Studies and History of the Book". Leningrad: LGIK, 1988. 90 (in Russ.).
9. Barenbaum I. E.; Elyashevich D. A. (comp. and the auth. of the foreword); Katina A. A. (prepared texts and bibliogr. decree). Problems of theory and methodology of bibliology: coll. of selected works. Saint-Petersburg: SPbGIK, 2023. 372 (in Russ.).
10. Barenbaum I. E., Barsuk A. I. On the question of methods of bibliological disciplines. Book: researches and materials. Moscow, 1974. 29, 20-45 (in Russ.).
11. Barsuk A. I. Bibliography in the system of bibliological disciplines: methodological feature art. Moscow: Book, 1975. 204 (in Russ.).
12. Barsuk A. I. Questions of the general theory of bibliology. Book: research and materials. Moscow, 1971. 22, 5-34 (in Russ.).
13. Barenbaum I. E. History ofthe reader and reading in the system of bibliological disciplines. Fedorov Readings, 1976. Moscow, 1978. 23-27 (in Russ.).
14. Shomrakova I. A. Study of the mass reader in the 1920-1930s. The problem of the source. Proceedings ofthe Saint-Petersburg State Institute of Culture. 1992. 133, 7-19 (in Russ.).
15. Barenbaum I. E. (ed.). History of the Russian reader. Vol. 1. Leningrad: LGIK, 1973. 193. (Proceedings; vol. 25).
16. Barenbaum I. E.; Kumanova A. (conducting a conversation, auth. foreword, preamble and notes). Portrait of a scientist in interview style. Shumen: Axios, 2005. 75 (in Russ.).
17. Barenbaum I. E. The place of library science and bibliographic science in the system of book science. Book: researches and materials. Moscow, 1972. 24, 5-22 (in Russ.).
18. Barsuk A. I. About book studies as a complex science: (Book studies and bibliography). Book: researches and materials. Moscow, 1968. 17, 35-54 (in Russ.).
19. Korshunova O. P. (ed.). Bibliography: general course: textbook. Moscow: Book, 1981. 511 (in Russ.).
20. Elyashevich D. A. Book studies: life after death. Proceedings ofthe Saint-Petersburg State Institute of Culture. 2018. 217, 55-81 (in Russ.).
21. Elyashevich D. A., Mutyev V. A. New book science: a look into the future. Bibliosphere. 2021. 1, 43-53 (in Russ.).
