CC BY
8
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ SOCIOPOLITICAL RESEARCH
5.7.7 Социальная и политическая философия
Social and Political Philosophy
DOI: 10.33693/2223-0092-2022-12-4-22-29
Теоретические подходы к определению государства как объекта воздействия стратегической нестабильности
В.В. Кафтан ©, И.Н. МОЛОДЦОВь ©
Департамент массовых коммуникаций и медиабизнеса Финансового университета при Правительстве РФ, г. Москва, Российская Федерация
a E-mail: kaftanvit@mail.ru b E-mail: INMolodtsov@fa.ru
Аннотация. Цель исследования. Статья посвящена исследованию вопросов стратегической нестабильности современных государств. На основе анализа государства как наиболее значимого объекта социально-политического взаимодействия и первостепенной цели для технологий организации стратегической нестабильности, авторы подвергают типологизации различные теории социогуманитарных наук об образовании государственности по принципу научной рациональности. Это необходимо для определения основных направлений противодействия влиянию информационно-коммуникативных технологий деструктивного характера, используемые западными политическими акторами в целях разрушение субъектности РФ, перехвата государственного управления и формирования очагов социально-политической нестабильности. Выводы. В результате проведенного исследования авторы приходят к выводу, что современному российскому государству для обеспечения эффективной безопасности и устойчивого регулирования общественных отношений необходимо сосредоточить основные усилия на концентрации у социальных субъектов полномочий, необходимых ресурсов, сил и средств информационно-коммуникативного характера.
Ключевые слова: государство, стратегическая нестабильность, научная рациональность, договорно-правовой подход, концепция биовласти, виртуальный Паноптикум, диалектико-материалистическая теория, институциализация, габитуализация, психоаналитический подход, ценности, символы, лингвистические конструкции
Благодарности. Статья подготовлена по результатам исследований, выполненных за счет бюджетных средств по государственному заданию Финуниверситета ВТК-ГЗ-ПИ-40-22.
DOI: 10.33693/2223-0092-2022-12-4-22-29
Theoretical Approaches to Defining the State as Target of Strategic Instability
V.V. Kaftana ©, I.N. Molodtsovb ©
Department of Mass Communications and Media Business of the Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russian Federation
a E-mail: kaftanvit@mail.ru ь E-mail: INMolodtsov@fa.ru
Abstract. The purpose of the research. The article is about the issues of strategic instability of modern states. Based on the analysis of the state as the most significant object of socio-political interaction and the primary goal for the technologies of organizing strategic instability, the authors typify various theories of the socio-humanitarian sciences on the formation of statehood on the principle of scientific rationality. This is necessary to determine the main directions of countering the influence of information and communication technologies of a destructive nature, used by Western political actors in order to destroy the subjectivity of the Russian Federation, intercept state administration and form hotbeds of socio-political instability. Conclusions. As a result of the study, the authors come to the conclusion that the modern Russia, needs to focus its main efforts on concentrating social actors' powers, necessary resources, forces and means of information and communication in order to ensure effective security and sustainable regulation of social relations.
Key words: state, strategic instability, scientific rationality, legal contractual approach, the concept of biopower, virtual panopticon, dialectical materialist theory, institutionalization, habitualization, psychoanalytic approach, values, symbols, linguistic constructions
Acknowledgments. The article was prepared based on the results of research carried out at the expense of budgetary funds under the state order of the Financial University VTK-GZ-PI-40-22.
FOR CITATION: Kaftan V.V., Molodtsov I.N. Theoretical Approaches to Defining the State as Target of Strategic Instability. Sociopolitical Sciences. 2022. Vol. 12. No. 4. Pp. 22-29. (In Rus.) DOI: 10.33693/2223-0092-2022-12-4-22-29
V_J
ВВЕДЕНИЕ
В условиях современной стратегической нестабильности, которая представляет собой неустойчивое развитие больших социальных систем, вызванное реализацией особой политической технологии «управляемого хаоса» [Манн, 1998], происходит деконструкция значимых субъектов государства, перехват управления и блокирование потенциальной и реальной способностей его развития с последующей деградацией.
Данная ситуация требует глубокого понимания сущности государства как высокозначимого объекта социально-политического взаимодействия и основной цели для реализации различных информационно-коммуникативных технологий его хаотизации.
Современные социогуманитарные науки объясняют и раскрывают сущность государства на основе целого ряда теорий, которые нуждаются в типологиза-ции. В основу такого рода упорядочивания необходимо поставить принцип научной рациональности, разработанный отечественным философом В.С. Степиным, согласно которому в развитии научного знания выделяются три этапа: классический, неклассический, пост-неклассический [Степин, 2003], которые определяют основные идеалы научности, ориентируют исследователей на специфические методологические принципы
и ценности познания. Рассмотрим основные теории сущности государства, опираясь на указанные типы научной рациональности1.
КЛАССИЧЕСКИЙ ТИП НАУЧНОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ
В рамках классической рациональности, которая предполагает жесткое разделения на субъекты и объекты познания, линейно-механистическое восприятие изучаемых явлений, жесткий детерминизм и редукцию сложных феноменов к одной из сторон их проявлений, следует выделить договорно-правовой, биологический и экономический подходы к сущности государства.
Договорно-правовой подход ориентирован на соглашательский характер государства, под которым понимается вынужденное объединение, по сути, механическое, в союз различных людей на основе некоей договоренности.
В XVII в. на основе идей естественного права, разработанных мыслителями прошлого, углубляются научные представления о государстве и власти.
1 Специфика социогуманитарного знания в силу его ценностного содержания, состоит в том, что в отличие от естественных наук, в нем продолжают существовать и активно использоваться научные теории, характерные для предыдущего этапа развития научной рациональности.
Выдвигается и обосновывается идея разделения властей, всесторонне рассматривается соотношение прав народа и государства. Г. Гроций, Т. Гоббс, Д. Локк, Ж-Ж. Руссо выдвигают теорию общественного договора, в рамках которой государства рассматривается как результат юридического соглашения между людьми в целях обеспечения социального порядка и безопасности. Главная суть этого соглашения сводится к тому, что люди добровольно отказались от некоторой доли своих «естественных прав» в пользу особой социальной структуры для урегулирования человеческих взаимоотношений. Условия жизни людей и характер человеческих взаимоотношений в естественном состоянии представлялись не однозначным образом. Так, по мысли Т. Гоббса, естественное состояние для социума есть царство личной свободы, которое можно обозначить двумя тезисами «человек человеку волк» и «война всех против всех». По утверждению Д. Локка, оно проявляется только в «абсолютной свободе» индивида. По мнению Ж.-Ж. Руссо, естественное состояние - это «мирное идеалистическое первобытное царство свободы».
Биологический подход видит в государстве организм, сходный с живым. Английский социолог Г. Спенсер наблюдая за процессами развития больших социальных систем и их различных социальных образований (рост, усложнение структуры, дифференциация отдельных элементов, выделение новых функций и т.д.) пришел к выводу, что функционирование социума схоже с жизнедеятельностью биологических организмов в природе. Для описания этих систем исследователь вводит понятие «агрегаты», которые охватывают такие социальные образования, как племя, союз племен, города-государства, империи и др. Если организм здоровый, то его клетки функционируют нормально. Болезнь организма подвергает опасности составляющие его части, и, наоборот, больные клетки и тем более целые системы снижают эффективность функционирования всего организма: «Возникнув, эти объединения (агрегаты) испытывают влияние факторов перемен - социально-классовую дифференциацию, специализацию в виде разделения труда, образования органов политической власти» [Спенсер, 2014: 464].
Дарвиновский закон борьбы за существование, выведенный для биологической среды, рассматривается в биологическом подходе к государству как закон классовой борьбы. Отождествление государства с биологическим организмом привело Спенсера к тому, что он весьма своеобразно характеризовал функции элементов, составляющих структуру социальной системы. Так, правительство выполняет функции мозга (это он называл регулирующей системой в общественном организме), земледелие и промышленность - выполняют функцию питания, институт торговли - функцию кровообращения, армия - это своеобразный кожный покров, транспорт - сосудистая система и т.д.
Французский мыслитель М. Фуко в своей концепции биовласти, полагал, что древние социальные объединения людей представлялись «обществами зрелища», где наличие власти проявлялось как публичная репрезентация правителем перед народной аудиторией своих широких узурпаторских возможностей (например, право судить и отнимать жизни у провинившихся) [Фуко, 2005].
Начиная, с XVI в. подобные зрелища стали уступать место формам принуждения и надзора. Армия, школы, тюрьмы, больницы использовали механизмы власти, типа «паноптикума» (от др.-греч. nàv - все и олпкбд -зрительный) И. Бентама - проект идеальной тюрьмы, представляющей собой цилиндрическое строение с внутренними перегородками, в центре которого находится невидимый для заключенных стражник, и где узники не знают, в какой точно момент за ними наблюдают, а потому них создается впечатление постоянного контроля. Распространение подобных механизмов способствовало формированию своего рода «общества дисциплины», в котором «видимость» меньшинства большинством постепенно вытеснялась «видимостью» большинства меньшинством, а зрелищный характер суверенной власти - властью серии пристальных взглядов.
Согласно опубликованным в 2013 г. откровениям Э. Сноудена, перебежчика из Агентства национальной безопасности США, в этой организации с 2007 г. создается «Виртуальный Паноптикум» - проект PRISM («Призма») в рамках которого с помощью технологии «Больших данных», спецслужбами США негласно извлекается с серверов ведущих интернет компаний: Microsoft, Yahoo, Google, Facebook, YouTube, AOL, Skype и Apple личная информация (аудио- и видео-чаты, фотографии, электронные письма, пересылаемые файлы документов, логины связи, истории поиска, личные данные) о сотнях миллионов людей-участников социальных сетей в различных странах для создания их тотальной «электронной картотеки».
Если ранее контролировалась только социальная жизнь (bios), то в ХХ в. реализуется стратегия насильственного управления биологической жизнью (zoe) -биополитика, в рамках которой осуществляется управление «глобальной массой»: под видом заботы об охране здоровья - происходит контроль смертности, планирование семьи - означает регулирование населения, контроль наследственности - обеспечение здоровой рабочей силой («власть над телами»).
Развивая идеи Фуко, Дж. Агамбен приходит к выводу, что в настоящее время высшим проявлением биополитики является «голая жизнь» (англ. bare life), которая характеризуется введением чрезвычайного положения, которое позволяет власти уйти от необходимости конституционного исполнения законов и иметь неограниченные полномочия [Агамбен, 2011]. Так, в американской тюрьме Абу-Грейб во время ведения иракской войны и на базе Гуантанамо, где содержались лица подозреваемые в причастности к террористической деятельности полностью игнорировались их права. Спецслужбы США осуществляли тактику «чрезвычайной выдачи» в ходе которой переводили заключенных в места, где допускалось применение по отношению к ним пыток.
Другой характеристикой «голой жизни» является концлагерь, выступающий «пространством исключения». Задолго до нацистских практик Холокоста существовали резервации для индейцев в США (с 1830-х гг.), концлагеря, созданные Британией во времена второй англо-бурской войны (1899-1902), где содержалось до 200 тыс. человек. Здесь может найти оправдание биологический геноцид, поскольку по мнению М. Фуко,
социальные группы, определенные как угроза существованию жизни нации или человечества, могут быть ликвидированы безнаказанно [Фуко, 2010].
Ярким примером для реализации подобной ликвидации выступают фотографии якобы заключенных мусульман в сербском концлагере Трнополье, сделанные журналисткой П. Маршал для английского журнала Daily Mirror во время эскалации этно-религиоз-ного конфликта на Балканах, которые сформировали в сознании мировой общественности картину мира, в рамках которой сербы - это жестокие убийцы, организовавшие настоящий холокост против мирных граждан-мусульман, и в дальнейшем послужили политическим обоснованием для вооруженной интервенции США в Югославию.
Экономический подход рассматривает государство как инструмент контроля за обеспечением материальными благами. В этом подходе можно обозначить несколько различных теорий.
В своей теории индустриализации А. Сен-Симон утверждал, что государство есть результат исторического прогресса экономических преобразований (средств производства). В этой связи он выделяет четыре стадии развития государства: начальная (присвоение людьми продуктов природы и создание примитивных орудий труда), теологическая (активное производство продуктов потребления, охватывающее период античности и феодализма), метафизическая (период буржуазного миропорядка) и позитивная (установление общества, базирующегося на принципах научности, достижение равновесия между возможностями производства и удовлетворением важнейших потребностей) стадии [Сен-Симон, 2011].
В диалектико-материалистической теории К. Маркс и его последователи доказывали определяющую роль экономического фактора в развитии государства понятием «общественно-экономическая формация». По Марксу, общество в своем развитии проходит определенные этапы-формации, разделенные на две большие группы: первая группа - общественно-экономические формации, в основании которых заложена частная форма собственности, а для второй группы фундаментом выступает коллективная собственность. По утверждению ученого, в обществах древних людей (первобытнообщинная формация) господствовала система, организованная по принципу коллективизма (коллективная собственность) и являющаяся, на его взгляд, наиболее эффективной и совершенной, к которой общество должно вернуться на наиболее высоком уровне своего развития (коммунистическая формация).
Главным механизмом функционирования общественно-экономических формаций является способ производства материальной жизни, включающий в себя две основные формы: производительные силы (отношение людей к преобразуемой ими природе и средства труда) и производственные отношения (отношения между людьми в процессе их производственной деятельности). Собственно, они в своей совокупности и составляют сущность той или иной общественной формации, выступающей как исторически определенная ступень развития социума.
Усложнение социально-экономической жизни (разделение труда, развитие земледелия, скотоводства,
металлообработка, избыток продукта) при переходе от первобытнообщинному к рабовладельческому строю влечет за собой усовершенствование форм ее организации, развитие государства как политического института, которое занимается функциями управления.
По мысли Ф. Энгельса формирование государства как властно-политического института связанно с потребностью, которую философ охарактеризовал как «насущную необходимость держать в узде противоположность классов; т.к. оно в то же время возникло в самих столкновениях этих классов, то оно по общему правилу является государством самого могущественного, экономически господствующего класса, который при помощи государства становится также политически господствующим классом и приобретает таким образом новые средства для подавления и эксплуатации угнетенного класса» [Энгельс, 1976].
НЕКЛАССИЧЕСКИЙ ТИП НАУЧНОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ
Данный тип научной рациональности предполагает снятие противопоставления в отношении субъек-тно-объектного взаимодействия и экспликацию связей между имеющимися знаниями об объекте исследования и возможностей средств и операций деятельности (системно-деятельностное основание). В числе неклассических подходов к сущности государства выделяются: структурно-институциональный и психоаналитический подходы.
Структурно-институциональный подход рассматривает государство как определенную упорядоченную организацию. Социальный порядок определяется как институциональная структура, лежащая в основе общественного устройства, определяющая поведение индивидов посредством транслирования им устойчивых образцов социальных ожиданий в государстве, а также система норм и санкций, поддерживающая следование этим образцам.
Сторонники идей институционализма полагают, что действия Homo rationalis (рационального человека) невозможно спрогнозировать, вследствие влияния на него множества факторов объективного и субъективного порядка. В этой связи его поведение формируется за счет воздействия, которое оказывают на него различные социальные институты и инстанции в ходе его социализации в обществе.
Также особую роль в социуме играют взаимодействия, обеспечивающие удовлетворение самых важных потребностей общества или индивида. По своей сути эти взаимодействия институционализированы (т.е. узаконены и ограждены от влияния случайностей), носят устойчивый самовозобновляющийся характер.
Основоположники теории «Социального конструирования реальности» социологи П. Бергер и Т. Лукман выдвигают идею, согласно которой существующие социальные институты выполняют роль социального регулятора, осуществляющего контроль над поведением индивида и устанавливая определенные его образцы (габитуализация2).
2 Габитуализация (лат. habitus - внешний облик организма) - превращение чего-либо в привычку в результате многократного повторения, рутинизация.
В рамках институционализации любая деятельность субъектов общественного развития, благодаря ее рутинизации, осмысливается как должное и не являющееся источником потенциальной угрозы для жизнедеятельности социума. При этом рутинизация как постоянный процесс, протекающий в обществе, создает возможность разделение труда между его субъектами, регламентируя таким образом процессы разработки различных технологических новшеств и инноваций [Бергер, Лукман, 1995: 93-98].
Наряду с вышесказанным, важно отметить, что институциональному миру требуется объективация и легитимация - наличие способов и алгоритмов его интерпретации и оправдания для придания ему статуса объективности. «Институциональный мир - как и любой отдельный институт - это объективированная человеческая деятельность». Иными словами, «Человек создает мир, который затем воспринимается как нечто совсем иное, чем человеческий продукт. Взаимосвязь между человеком - создателем и социальным миром -его продуктом - является диалектической и будет оставаться таковой» [Бергер, Лукман, 1995: 102-103].
Психоаналитический подход указывает на государ -ство как продукт инстинктивно-психической деятельности человека. Согласно теории З. Фрейда наиболее важную роль в жизни человека играет половой инстинкт - либидо. Подсознательные мотивы наиболее полного удовлетворения своих витальных потребностей, сублимация коллективных первобытных страхов, установление запретов (табу) на определенные действия и ответственности за их нарушение ведут к добровольному самоограничению собственной свободы, своего «Я», ради общественного блага. В этом реализуется механизм общественно-государственного контроля СуперЭго [Фрейд, 2014].
К. Леви-Строс, будучи исследователем этносов, находящихся на примитивной стадии развития, особое внимание уделяет запрету близкородственных половых связей (инцесту) как исходному социальному фактору, оказавшему влияние на человека, вследствие которого он отделился от мира природы и в дальнейшем приведшего его к созданию государственности.
Общеизвестно, что результатом постоянного кровосмешения является высокая смертность и развитие у потомков опасных неизлечимых болезней, что в итоге приводит к вырождению того или иного рода. В этом отношении запрет на инцест позволяет решить данную проблему. По мнению исследователя, данный запрет не мог исполняться всеми членами первобытной общины на добровольной основе, что потребовало от древнего человека создание определенного аппарата принуждения, который привел его к протогосудар-ственной организации.
ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКИЙ ТИП НАУЧНОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ
Постнеклассическая рациональность утверждает в качестве основы наличие субъект-полисубъектной среды, легитимирует субъективные социальные реальности, создаваемые с помощью коммуникаций, нелинейность восприятия изучаемых явлений, взаи-
модополнительность научных теорий. К такому типу рациональности принадлежат ценностный, семиотический, лингвистический подходы к сущности государства.
Ценностный подход представляет духовно-нравственное объяснение сущности государства. В рассмотренной ранее договорно-правовой концепции государства, оно понимается как меньшее зло, поскольку с помощью насилия и страха прекращает «войну всех против всех», по сравнению с большим злом, когда в социальных отношениях господствует хаос и когда абсолютная свобода людей приводит к тому, что наиболее сильный всегда может отобрать все что ему заблагорассудится у слабого. Между тем, государство в России с древнейших времен выступало хранителем и защитником порядка, способствовало выработке социокультурной идентичности народов ее населяющих, сплачивало на отпор общему врагу и взаимопомощь в годину бедствий.
Митрополит московский Филарет (Дроздов) в своем выступлении на собрании членов «Беседы любителей русского слова» в 1813 г., выражая позицию отношения к государству как всеобщей ценности рассуждал: «Что есть государство? Союз свободных нравственных существ, соединившихся между собою, жертвующих частью своей свободы для охраны и утверждения общими силами Закона Нравственности, который составляет необходимость их бытия...» [Филарет, 2002].
Как отмечал русский философ И.Л. Ильин, государственная власть как живая деятельность служит всегда в конечном счете духу, ради него утверждая «правое право» и созидая государственное единение. Достойная и творческая жизнь человеческого духа остается высшею целью политики, а положительное право и государственная организация являются средством [Ильин, 1994: 308-361].
К сожалению, социальные феномены, возникшие в результате глобализации социума, способствовали деконструкции и уничтожению вышеуказанных духовно-нравственных принципов организации общественной жизни, вследствие чего сегодня они канули в лету. В этой связи современные государства можно сравнить с «бездушными машинами», эксплуатирующих своих граждан в качестве рабов и лишь способных обеспечить их примитивное существование посредством круглосуточной медиапопуляризации образов материального благополучия.
Семиотический подход ориентирован на выявление влияния символов на природу государства. Социолог Г. Блумер, утверждает, что одним из значимых факторов реализации человеческой деятельности является наличие у индивида общезначимых интерсубъективных символов, которые он конструирует для ориентации себя в социальной действительности: «Социальная жизнь есть процесс создания, распространения, интерпретации значения объектов и всего мира, а также организация своих действий в соответствии со значениями» [Блумер, 2001: 178-179].
Настоящая действительность не существует «в готовом виде», она дается индивиду опосредованно, посредством работы его мышления, в ходе которой в его сознании формируется особая сеть, состоящая из набора
определенных ценностей, значений и смыслов (мифа-концептов), и называемая - идеационной базой3.
Следуя этой мысли, государство осмысливаемое как форма организации человеческого бытия представляется особым синтезом, совокупностью разнообразных символических конструкций, где каждая из которых хранит свои определенные значения (политическое, военно-экономическое, социальное, духовное и др.), причем некая часть из которых, в ходе своего существования, могла уже утратить свой первородный смысл, сохранив лишь свое влияние на массовое сознание общества.
По мнению П. Бергера и Т. Лукмана, большую роль в существовании государства играет символический универсум, предназначенный для формирования коллективных событий социума в единое целое и структурирования его прошлого, настоящего и будущего. Например, применительно к прошлому символический универсум конструирует «коллективную память», объединяя таким образом индивидов в различные социальные общности. А в отношении структурирования будущего, он вырабатывает единую систему исчисления, необходимая человеку при планировании своей деятельности.
«Символический универсум соединяет людей с их предками и потомками в смысловом единстве, которое служит для того, чтобы преодолеть конечность индивидуального опыта и сделать осмысленной человеческую смерть. И тогда все члены общества могут считать себя сопричастными смысловому универсуму, который существовал до их рождения и будет существовать после их смерти. Эмпирическая общность переводится в космический план и становится абсолютно независимой от превратностей индивидуальной судьбы» [Бергер, Лукман, 1995: 168-169].
Становятся понятным желание политических элит в части постсоветских государств пересмотреть историю, десимволизировать свое прошлое. Перестройка символического универсума, принятие на государственном уровне символов и знаков нацистов и их пособников, ведет к утрате связи между предками и потомками, разобщению социума и даже физическому уничтожению несогласных с данной символической инверсией.
Американский политтехнолог Д. Шарп в своем труде «198 способов ненасильственного протеста» описал большое множество символических технологий и алгоритмов их реализации, направленных на свержение существующей власти и перехвата управления посредством организации народных протестных движений. Среди таких символических акций, которые оказывают существенное влияние на общество, следует отметить следующие: «публичное самосожжение», «обнажение и обливание кровью», «живые цепи», факельные шествия с флагами и транспарантами, вандализм над объектами культуры и т.д.
Так, в Москве 26 февраля 2012 г. состоялась символическая протестная акция «Большой Белый Круг», организованная представителями либеральной оппозиции, находящимися под «иностранным влияни-
3 Идеация (от англ. ideation - воображение) по Г. Блумеру - произвольное оперирование образами с опорой на их выявленную сущность.
ем» Запада - Б. Немцовым, А. Навальным, К. Собчак, В. Рыжковым и др. По задумке организаторов мероприятия, радикально настроенные москвичи, не желающие президентства В.В. Путина, должны были, взявшись за руки, замкнуть круг на Садовом кольце, показав таким образом мировой общественности (и в частности россиянам), что в выборы в России проводятся фиктивно, а их результаты подтасовываются. Всего в данной акции, по данным РИА «Новости», приняло участия около 18 тыс. человек (в основном представители московской молодежи), что по проведенным подсчетом существенно мало для того, чтобы замкнуть круг на Садовом кольце (необходимо не менее 34 тыс.).
Важно отметить, что символы, представляющие из себя особый синтез отношений между означающим и означаемым, способны призывать индивида к реализации абсолютно разной, а иногда и противоположной по своим целям и задачам, деятельности, вступая между собой в конкурентные формы борьбы - «призрачные войны». Так, Президент Российской Федерации В.В. Путин в своем Послании Федеральному Собранию России 4 декабря 2014 г. заявил, что символический образ России сегодня некоторые страны Запада пытаются всячески исказить, инфернизировать, репрезентировать ему самые негативные коннотации. «Мы будем отстаивать многообразие мира. Будем доносить до людей за рубежом правду. Чтобы все видели настоящий, подлинный, а не искаженный, фальшивый образ России. Активно продвигать деловые и гуманитарные контакты, научные, образовательные, культурные связи. И делать это даже в тех условиях, когда правительства некоторых стран пытаются выстроить вокруг России чуть ли не новый железный занавес» [Путин, 2014].
Лингвистический подход, тесно связан с символическим, и ставит во главу угла язык и слово. Слово на протяжении всей истории человечества имело большое влияние на характер социально-политических отношений. По утверждению немецкого социолога М. Вебера важнейшим критерием национального единства (образование «политического союза») выступает языковая общность как результат воплощения общностного дей-ствования (немец. Gemeinscaft - поведения основанного на эмоционально переживаемом чувстве общности) [Вебер, 2007: 242].
Американский политолог Г. Лассуэлл рассматривает наличие разнообразия способов применение языка как инструмента реализации политической власти государственными структурами (формирование повестки дня, демонстрация события и явлений социально-политической жизни социума, управление истиной, средство убеждения и т.д.). По его мнению, в языке власти существуют две основные лингвистические конструкции: креденда и миранда.
Креденда (от лат. credo - верю, символ веры, догма) -лингвистическая форма употребления языка, содержащая в себе основания (политико-правовые, идеологические, религиозные, научные), которые обеспечивают доверие индивида к власти на рациональном уровне. К таким формам относятся политические доктрины, представленные в различных официальных документах (например, государственные конституции, уставы, кодексы, декларации, нормативно-правовые акты и договоры).
Миранда (от англ. mirage - мираж, фантом) - совокупность разнообразных лингво-семиотических средств коммуникации, направленных на эмоциональную сферу восприятия индивида в целях создания в его сознании конкретно-определенного эмоционального отклика (эффекта). Например, формирование у общества позитивных (или негативных) чувств в отношении политики, проводимой руководством того или иного государства.
Общеизвестно, что для граждан США особое аксиологическое значение имеют такие термины как «свобода личности», «равенство», «индивидуализм», «демократия». Это связанно с тем, что эти слова являются ключевыми символами, призванными формировать единый общественный опыт у каждого американца, начиная от политика и заканчивая рядовым гражданином-обывателем, в отношении развития чувства лояльности к государственной власти (в том числе оказание социальной поддержки) и тем самым обеспечивать единство всей американской нации.
Наряду с ключевыми символами важное значение в установление социально-политических отношений также занимают слоганы - высказывания, представляющие из себя короткие фразы, посыл которых раскрывается при наличии соответствующих условий и факторов (контекста), а также в результате их множественного воспроизведения. К сущностным характеристикам слогана следует отнести его доступность и привлекательность для широких общественных масс, а также запоминаемость. Например, среди известных афоризмов английской конституции следует отметить такие как «Король бессмертен» или «Король всегда прав», «Свобода слова», «Суд присяжных» - это все высказывания, функционирующие в современной социально-политической жизни английского социума в качестве слоганов.
По Лассуэллу, суждения, способствующие созданию некоторого набора предпочтений (позиций) у автора, называются требованиями. Все остальные суждения разделены на две группы: первая - группа идентификаторов - высказывания-идентификации, разграничивающие «Я» автора от содержания суждения (например, фраза «Я самаритянин», где местоимение «Я» одновре-
ЛИТЕРАТУРА
1. Агамбен Дж. Homo Sacer. Суверенная власть и голая жизнь. М.: Европа, 2011.
2. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М., 1995.
3. Блумер Г. Коллективное поведение // Психология масс. Саратов, 2001.
4. Вебер М. Хозяйство и общество. М.: ГУ ВШЭ, 2007.
5. Ильин И.А. О сущности правосознания // Ильин И.А. Собр. соч. М., 1994. Т. IV.
6. Лассуэлл Г. Язык власти // Политическая лингвистика. Екатеринбург, 2006. Вып. 20.
7. Послание Президента РФ Федеральному Собранию России 4 декабря 2014 г. Сайт Президента РФ [Электронный ресурс]. URL: http://www.krem-lin.ru/transcripts/47173 (дата обращения: 16.07.2022).
8. Сен-Симон А. Катехизис промышленников. М.: Либроком, 2011.
9. Спенсер Г. Политические сочинения. В 5 т. Т. I: Личность и государство: опыты о государстве, обществе и свободе. М.; Челябинск: Социум, 2014.
менно есть сам автор, т.е. играет роль «эго-символа», а также понятие, которое объединяет всех индивидуумов, входящих в данную этно-религиозную группу) и вторая группа ожиданий - высказываний, призванных оказывать помощь в социальной ориентации индивида (определение установок, выборе направлений и т.д.). В этом отношении основной закон власти в рамках данной традиции может быть выражен в следующем виде: «когда люди хотят достичь власти, они используют символы (слова и образы), которые оказывают влияние на власть, поскольку они формируют индивида представления о власти» [Лассуэлл, 2006].
ВЫВОДЫ
Таким образом, анализ вышеизложенных социогу-манитарных теорий позволяет сделать следующие выводы:
1. Государство - это ключевой элемент больших социальных систем, выступающий в форме особой политико-властной структуры, основными функциями которой являются: конструирование и организация разнообразных форм жизнедеятельности и взаимодействия социальных групп и слоев социума, способность обеспечить людей соответствующим уровнем защищенности от существующих угроз (различные типы обеспечения государственной безопасности) и реализации их интересов, нужд и потребностей.
2. Сущность государства как политико-властного института заключается в концентрации у определенных социальных акторов необходимых ресурсов и средств для организации стабильного управления, координации и контроля социальных отношений.
3. В условиях современности значительное место в реализации государственными субъектами своих политико-властных полномочий занимает функционирующие информационное (медиа поле, информационно-коммуникативные технологии), аксиологическое (идеологии, ценности, ориентации) и знаково-символическое (ключевые символы, слоганы, афоризмы, суждения) пространства социума.
REFERENCES
1. Agamben J. Homo Sacer. Sovereign power and Naked life. Moscow: Europe, 2011.
2. Berger P, Lukman T. Social construction of reality. A treatise on the sociology of knowledge. Moscow, 1995.
3. Bloomer G. Collective behavior. In: Psychology of the masses. Saratov, 2001.
4. Veber M. Economy and society. Moscow: Higher School of Economics, 2007.
5. Ilyin I.A. On the essence of legal consciousness. In: Ilyin I.A. Coll. works. Moscow, 1994. Vol. IV.
6. Lasswell G. The language of power. In: Political linguistics. Yekaterinburg, 2006. Issue 20.
7. Message of the President of the Russian Federation to the Federal Assembly of Russia on 4 December, 2014. Website of the President of the Russian Federation [Electronic resource]. URL: http://www.krem-lin.ru/transcripts/47173 (data of accesses: 16.07.2022).
8. Saint-Simon A. Catechism of industrialists. Moscow: Librocom, 2011.
10. Степин В.С. Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция, 2003.
11. Филарет (Дроздов) свт. Рассуждение о нравственных причинах неимоверных успехов наших в войне 1812-1813 гг. // Московские епархиальные ведомости. 2002. № 9.
12. Фрейд З. Тотем и табу. Психология первобытной культуры и религии. СПб.: Лениздат, 2014.
13. Фуко М. Нужно защищать общество: курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1975-1976 уч. г. СПб.: Наука, 2005.
14. Фуко М. Рождение биополитики: курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1978-1979 уч. г. СПб.: Наука, 2010.
15. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М.: Политиздат, 1976.
16. Mann S. The reaction to chaos // Complexity, Global Politics, and National Security. Washington, D.C. 1998.
9. Spencer G. Political writings. In 5 vols. Vol. I: Personality and the state: Experiments on the state, society and freedom. Chelyabinsk: Society, 2014.
10. Stepin V.S. Theoretical knowledge. Moscow: Progress-Tradition, 2003.
11. Filaret (Drozdov) st. Reasoning about the moral reasons for our incredible successes in the war of 1812-1813. Moscow Diocesan Vedomosti. 2002. № 9. (In Rus.)
12. FreudZ. Totem and taboo. Psychology of primitive culture and religion. St. Petersburg: Lenizdat, 2014.
13. Foucault M. It is necessary to protect society: A course of lectures delivered at the Collège de France in 1975-1976. St. Petersburg: Nauka, 2005.
14. Foucault M. The Birth of Biopolitics. A course of lectures delivered at the Collège de France in the 1978-1979. St. Petersburg: Nauka, 2010.
15. Engels F. The origin of the family, private property and the state. Moscow: Politizdat, 1976.
16. Mann S. The reaction to chaos. In: Complexity, global politics, and national security. Washington, D.C. 1998.
Статья проверена программой Антиплагиат. Оригинальность - 74,39%
Рецензент: Петрий П.В., доктор философских наук, профессор; заведующий 12 кафедрой (философии и религиоведения) Военного университета имени князя Александра Невского МО РФ
Статья поступила в редакцию 18.07.2022, принята к публикации 11.08.2022 The article was received on 18.07.2022, accepted for publication 11.08.2022
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Кафтан Виталий Викторович, доктор философских наук, профессор; заместитель руководителя Департамента массовых коммуникаций и медиабизнеса по научной работе Финансового университета при Правительстве РФ. Москва, Российская Федерация. E-mail: kaftanvit@mail.ru
Молодцов Игорь Николаевич, кандидат политических наук, доцент; руководитель Департамента массовых коммуникаций и медиабизнеса по научной работе Финансового университета при Правительстве РФ. Москва, Российская Федерация. E-mail: INMolodtsov@fa.ru
ABOUT THE AUTHORS
Vitaly V. Kaftan, Dr. Sci. (Philos.), Professor; deputy Head of the Department of Mass Communications and Media Business. Financial University under the Government of the Russian Federation. Moscow, Russian Federation. E-mail: kaftanvit@mail.ru
Igor N. Molodtsov, Cand. Sci. (Polit.), Associate Professor; Head of the Department of Mass Communications and Media Business. Financial University under the Government of the Russian Federation. Moscow, Russian Federation. E-mail: INMolodtsov@fa.ru
