CC BY
554
Ю. А. Папенина
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПОНЯТИЯ «СОЦИАЛЬНАЯ ПАМЯТЬ»
В современном обществе человек каждый день сталкивается с огромным потоком различного рода информации. Он фиксирует и классифицирует ее в зависимости от своих культурно-исторических установок, ориентируясь на принятую в социуме систему ценностей и социальную память поколений. Понятие социальной памяти и будет выступать в рамках данной статьи объектом исследования. В качестве предмета исследования автор предлагает рассмотреть наиболее часто употребляемые в научной литературе трактовки понятия «социальная память». Как справедливо отмечает И. Ю. Соломина, «являясь фундаментальным элементом различных социальных связей, социальная память оказывает влияние на развитие человека и коллектива. Формируя социальную типологию личности и социальных групп через их взаимодействие, она оказывает подчас решающее влияние на различные социальные феномены коллективности: семью, этнос, народ» [1, с. 3]. Согласно Российской социологической энциклопедии социальная память представляет собой совокупность социокультурных средств и институтов, осуществляющих отбор и преобразование актуальной социальной информации в информацию о прошлом (ретроспективную) с целью сохранения накопленного общественного опыта и передачи его от поколения к поколению [2]. Ссылаясь на работу «Пространство социальной памяти» исследователя Д. А. Аникина [3], отмечу, что вопросами социальной памяти общества занимались представители различных наук. Вначале перечислим подходы, относящиеся к разработкам понятия «социальная память» в социологии. Так, функциональный подход, представленный Э. Дюркгеймом и М. Хальбваксом, за основу берет понятие «память коллектива», обеспечивающее накопление общих воспоминаний. Э. Дюркгейм выделяет две формы существования коллективных представлений. Одна форма образуется как некий результат коллективных объединений, например какой-нибудь совместной деятельности, либо как процесс принятия решений по каким-то вопросам, либо выражение общественного мнения. Вторая форма коллективных представлений существует как некая данность, которая имеет определенную длительность существования во времени и используется людьми независимо от того, объединяются они или нет в различные социальные общности.
Введение в научный оборот и начало изучения понятия «социальная память» относят к 1920-м годам и связывают с именем М. Хальбвакса [4]. Для М. Хальбвакса память — социальная конструкция, создаваемая в настоящем, т. е. она понимается не как сумма воспоминаний отдельных людей, а как некое коллективное культурное произведение, развивающееся под влиянием семьи, религии и социальной группы через языковые структуры, повседневные жизненные практики и общественные институты. Она «конституирует систему общественных конвенций, в рамках которой мы придаем форму нашим воспоминаниям» [5, с. 116]. Согласно М. Хальбваксу, коллективная память существует в определенных рамках, при помощи которых она организует и констатирует повседневный опыт. Память образует в каждом отдельном случае замкнутую систему, элементы которой взаимно поддерживают и определяют друг друга.
Перечисляя подходы к пониманию социальной памяти, необходимо указать на
© Ю. А. Папенина, 2010
разработки «постструктуралистской школы»: П. Нора, Ж. Бодрийяра и П. Бурдье. В 1980-е годы П. Нора [6] выпустил несколько томов, озаглавленных «Места памяти», в которых констатировалось, что французы постепенно утрачивают память прошлого, и именно поэтому все силы ученых направляются на изучение и сохранение национальных культурных символов, таких как праздники, памятные дни и т. д. «Большое значение для памяти имеет местонахождение. П. Нора обозначает место, где находится памятник, местом памяти или мнемотопом. В местах памяти происходит объединение социальной памяти и истории: такие места включают в себя не только места географические (памятники, города, музеи), но и события (фестивали, годовщины празднования) и книги (словари, учебники, разнообразные тексты). Наличие мест памяти необходимо для поддержки памяти индивида внешними данными и поэтому существует вовне существования памяти отдельного человека. Мнемотоп существует одновременно в трех измерениях: материальном, символическом, функциональном. Мнемотоп отличают иконический, индексальный и символический потенциалы, т. е. само место памятника является знаком чего-то, стоящего за ним, указывает на некоторое историческое событие, понятие или предмет и символизирует его, становясь его конвенциаль-ным знаком для определенного сообщества» [1, с.17].
В рамках этого же подхода подробно необходимо остановиться на предположениях Ж. Бодрийяра о том, что большая часть явлений действительности представляет собой симулякры, т. е. несуществующие ложные понятия, которые, однако, придаются широкой огласке и прочно входят в обиход. Практически в том же ключе рассуждал и П. Бурдье. По его мнению, в социальной действительности присутствуют объективные структуры, не зависящие от сознания и воли социальных агентов и способные направлять их деятельность. Сами же агенты конструируют для себя социальный мир с помощью определенного позиционирования в социальной реальности [7, с. 176].
В. Колеватов [8] и Я. Ребане [9] сформулировали в рамках информационного подхода иное представление о социальной памяти. Основу их исследований составляет изучение механизмов передачи информации и их связи с социальными изменениями. С точки зрения В. Колеватова, социальная память представляет собой теоретически обобщенный коллективный опыт человечества, включающий в себя знания о мире, информацию, зафиксированную в материальной культуре, в социальных отношениях, в практических нормах поведения, навыках трудовой деятельности и в других социальных связях, воспроизводимых с помощью традиций. Я. Ребане указывал, что социальная память представляет собой своего рода хранилище результатов практической и познавательной деятельности, выступающих в информационном отношении базисом формирования сознания каждого человека, а также базисом функционирования и развития индивидуального и общественного познания.
Как указывает В. Лыкова [10], одновременно с социологическим ракурсом исследования социальной памяти развивается психологический. В трудах П. Жане, В. Вундта, У. Джеймса, З. Фрейда, К. Юнга, Э. Фромма рассматриваются психические явления, связанные с совместной жизнью людей. В своих работах они исследуют память в ракурсе социальной психологии, где феномену социальной памяти отводится важное место. По мнению этих исследователей, память есть элемент социальной жизни человека, она имеет социальный характер. Они указывали на существование коллективной души, в которой немаловажную роль играет социальная память. З. Фрейд, К. Юнг, Э. Фромм исследовали коллективное бессознательное, а также способы его актуализации.
Не менее интересным представляется и семиотический подход Ю. Лотмана к изучению социальной памяти. Ученый связывал появление ненаследственной памяти с раз-
витием у человечества культуры. Основная функция ненаследственной памяти — сознательная передача опыта одним поколением другому в контексте культуры. «Каждая культура определяет свою парадигму того, что следует помнить (т. е. хранить), а что подлежит забвению. Последнее вычеркивается из памяти коллектива и “как бы перестает существовать”. Но сменяется время, система культурных кодов, и меняется парадигма памяти-забвения. То, что объявлялось истинно-существующим, может оказаться “как бы не существующим” и подлежащим забвению, а несуществовавшее — сделаться существующим и значимым» [11, с. 200-202].
Кроме того, необходимо, вслед за В. Лыковой, указать, что помимо социальной памяти выделяются еще и понятия «культурная память» (переживаемый и осмысленный общий опыт совместного проживания), «историческая память» и т.д. Остановимся на определении двух этих понятий более подробно.
Исследованиями культурной памяти занимались А. Моль [12], Я.Ассман [13] и П. Хаттон. Эти ученые определяли существование культурной памяти, а также представили ее различные классификации. А. Моль использовал понятие «память мира». По его мнению, общество в целом обладает определенной социальной культурой, которая воплощена в «сети знаний», тем или иным способом формулируемой из множества производимых обществом материалов культуры. По мнению Я. Ассмана, прошлое, которое включено в социальную память, соответствует двум контекстам памяти: коммуникативной и культурной. Коммуникативная память охватывает воспоминания, которые связаны с недавним прошлым. Культурная память берет за основу предысторию, т. е. события в абсолютном прошлом. Культурная память, как правило, носит ритуальный характер и существует в виде праздников, танцев, произведений искусства. Что же касается исторической памяти, то ее отличие от социальной заключается в следующем — если историков интересует в первую очередь, как соотносятся историческое знание и массовые знания о прошлом / историческая память, то социологов — весь комплекс самых разных видов знания, на основе которых складываются «коллективные представления» о прошлом. Л.Дробижева [14] полагает, что одним из элементов национального самосознания, понимаемого широко, как образ «мы» в целом, т. е. представление об историческом прошлом своего народа, о его культуре, национальных интересах, знание легенд, преданий, является «историческая память». Это непременная часть культуры, преемственность в которой стабилизирует этнос. Так, Л. М. Дробижева определяет «историческую память» как своеобразный духовный потенциал народа. Историческая память рассматривается в качестве непременного атрибута общественного сознания в работах Ж. Т. Тощенко [15]: историческая память «в условиях коренных общественных сдвигов имеет тенденцию к оживлению своей роли в духовном потенциале, как отдельного человека, так и народа в целом». С. В. Кузнецов [16], исследуя культуру русской деревни, пришел к выводу о том, что «свидетельством высокой степени развития самосознания является “историческая память” народа как культурно-исторический феномен». Изучая историческую память на примере русской нации, Е. С. Троицкий [17] представил ее как «память о предках и о героическом прошлом народа» [18]. «Социальная память наиболее ярко проявляется в таких моментах развития социальной системы, когда происходит разрушение ценностно-смыслового единства и возникает потребность в новых теоретико-мировоззренческих установках. Социальная память становится организующим сознательную жизнь фактором с момента, когда человек начинает осознавать себя не только как член замкнутой родовой, клановой группы, а полноценным социальным субъектом, способным самостоятельно определить масштаб исторического бытия» [19, с. 3].
В качестве наиболее распространенного способа конструирования социальной памяти можно говорить о коммеморативных практиках (практиках запоминания), представляющих собой устойчивые способы репрезентации исторического прошлого, призванные подчеркнуть значимость прошлого для современного состояния общества. По мнению Д. А. Аникина, подобные практики существовали и в предшествующих типах общественного устройства, но их активизация в современную эпоху оказывается связана с изменением механизмов коммуникации. Сегодня усиление воздействия коммемо-ративных практик осуществляется при помощи средств массовой информации (радио, телевидение, интернет) с целью формирования общественного мнения в отношении исторического прошлого.
Помимо коммеморативных практик, активно применяющихся при формировании социальной памяти населения, используются и так называемые стихийные, нежелательные процессы дезорганизации социальной памяти: «общественная амнезия» и осознанные действия, направленные на «забывание» малозначимой ретроспективной информации. М. Хальбвакс связывал забывание с разрушением референциальных рамок коммуникативной реальности. Забывание или искажение определенных воспоминаний объясняется тем фактом, что рамки эти меняются от одной эпохи к другой. В свою очередь, «нарушение социальной памяти в обществе связано с механизмами осуществления власти, которая может манипулировать сознанием через цензуру и инструкции, предписывая, что следует помнить, а что забыть, не только в настоящем, но и в прошлом» [1, с. 18]. Следует различать забывание, которое через некоторое время может вернуть исторические события, и забвение, в результате которого утраченное больше не возвращается.
Как было отмечено в начале статьи, социальная память представляет собой сложное понятие, неразрывно связанное с историй и системой общественных ценностей. Как полагает Д. Г. Давлетшина, «социальная память проявляется в совокупности действий, предпринимаемых субъектом по ценностно-символической реконструкции прошлого в настоящем, что способствует сохранению и передаче социокультурного опыта, вовлечению его в процесс социального и духовного воспроизводства человека» [19, с. 18]. Кроме того, социальная память в качестве формы существования социального времени обеспечивает исторические и культурные события наличием смыслового значения. Вместе с тем «социальная память развертывается как процесс постижения смысла истории, который выражается в культурной ценности ее событий» [19, с. 18].
Как известно, по длительности хранения информации выделяют оперативную, кратковременную и долговременную память. По мнению С.Ю.Чехлова [20], применительно к социопамяти можно говорить о долговременной памяти, т. е. зафиксированной в различных материальных носителях информации, которая актуально сегодня не используется (потенциальная социопамять или «хранилище»); кратковременной — используемой в текущей практике социума информации (актуальная социопамять) и оперативной, когда информация находится в стадии «тенденции» (то, что обозначилось или уже происходит, но еще глубоко не укоренилось в практике). Как считает
С. Ю. Чехлов, «эта “тенденциальная” практика может перерасти как в разряд актуального, так и вернуться на уровень потенциального» [20, с. 17]. Именно эта классификация может способствовать более детальному исследованию проявлений функционирования социальной памяти в обществе в различные временные периоды и в разных условиях.
Кроме того, необходимо заострить внимание на следующей проблеме, о которой пишет в своей диссертации Д. Г. Давлетшина: «.. .современная массовая культура во многом выступает враждебной единичному человеку силой, поскольку стремится навя-
зывать ему жесткие стереотипы действия и мышления, чувства, оценки, базирующиеся во многом на рациональных и прагматических установках. При этом неизбежно возникают затруднения у человека с выражением своего жизненного мира, наблюдается рост душевного очерствения человека, отход от творчества, от ответственности и от осмысления бытия» [19, с. 13]. Социальная память, в свою очередь, способна преодолеть данный разрыв. Но произойти это может лишь в том случае, если она будет выступать в роли духовной активности самого социального субъекта, а духовная активность подразумевает под собой совокупность действий, предпринимаемых субъектом по ценностно-символической реконструкции прошлого в настоящем. Именно это будет способствовать сохранению и передаче социокультурного опыта. Как и было заявлено ранее, понятие социальной памяти неразрывно связано с системой ценностей, что представляет собой «инструмент, позволяющий выделять самое существенное в конкретных условиях. В функционировании социопамяти ценности выполняют несколько значимых функций: позволяют сравнивать, соотносить разнородные компоненты социопамяти; делают возможным сокращение разрыва между естественнонаучным и гуманитарным познанием; оправдывают герменевтику как способ конструирования смыслов и др.» [20, с. 20].
В заключение стоит отметить, что понятие социальная память, как удалось выяснить в ходе написания статьи, не имеет четкого определения, а потому, с одной стороны, усложняет работу исследователя по выявлению дефиниции, а с другой — дает возможность из многообразия трактовок проанализировать многоаспектность различных проявлений социальной памяти в обществе.
Литература
1. Соломина И. Ю. Социальная память: структура и феномены: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. Самара, 2005.
2. Российская социологическая энциклопедия / Под общ. ред. академика РАН Г. В. Осипова. М., 1998.
3. Аникин Д. А. Пространство социальной памяти: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. Саратов, 2008.
4. Хальбвакс М. Социальные рамки памяти. М., 2007.
5. Гири П. История в роли памяти? // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 14. М., 2005.
6. Norra P. La Republique. // Les lieux de memoire. Vol. 1. Paris, 1984.
7. Труфанова Е. О. Конференция по проблемам конструктивизма // Вопросы философии. 2008. № 5. С. 175-176.
8. Колеватов В. А. Социальная память и познание. М., 1984.
9. Ребане Я. К. Информация и социальная память: к проблеме социальной детерминации познания // Вопросы философии. 1982. № 8.
10. Лыкова В. Историческая память в современной России: проблемы трансформации. URL: http://scientific-notes.ru/pdf/sa27.pdf
11. Лотман Ю. М. Память в культурологическом освещении // Лотман Ю. М. Избранные статьи. Т. 1. Таллинн, 1992.
12. Моль А. Социодинамика культуры. М., 1973.
13. Ассман Я. Культурная память (Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности) / Пер. с нем. М. М. Сокольской. М., 2004.
14. Дробижева Л. М. Историческое самосознание как часть национального самосознания народов // Традиции в современном мире: Сб. статей. М., 1990.
15. Тощенко Ж. Т. Историческая память и социология // Социологические исследования. 1998. № 5.
16. Кузнецов С. В. Культура русской деревни // Очерки русской культуры XIX века. М., 1998.
17. Троицкий Е. С. Русская нация: социальные преобразования и обновление. М., 1989.
18. Брандт З. Память этноса как механизм трансляции социокультурного опыта // Ломоносовские чтения 2004 г.: Сб. статей молодых ученых «Россия и социальные изменения в социальном мире». М., 2003.
19. Давлетшина Д. Г. Социальная память как основа нравственности человека: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. Уфа, 2006.
20. Чехлов С. Ю. Методологический анализ категории «социальная память»: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. Кемерово, 2002.
Статья поступила в редакцию 17 сентября 2009 г.
