CC BY
21
УДК 008
Лебедева Людмила Николаевна старший преподаватель
филиала Санкт-Петербургского государственного экономического университета в г. Анадыре
ТЕНДЕНЦИЯ ФОРМАЛИЗАЦИИ КУЛЬТУРЫ
Аннотация:
В статье рассмотрены предпосылки формализации культурного пространства. Выделен философский аспект информационного подхода к проблеме формализации культуры. Количественный прирост информации в культуре, ее интенсивная информатизация дают потенциальную возможность качественного скачка в развитии цивилизации, которая сопряжена с определенными рисками для общества, культуры и человека, связанными с возможностями манипуляции и потери свободы. Сделан вывод о вероятности двух сценариев формализации культуры - оптимистического и пессимистического.
Ключевые слова:
культура, цивилизация, формализация культуры, информатизация, манипуляция сознанием.
Lebedeva Lyudmila Nilolayevna
Senior Lecturer, Anadyr branch of Saint Petersburg State University of Economics
THE TENDENCY OF CULTURE FORMALIZATION
Summary:
The article deals with the premises of cultural space for-malization. The author distinguishes a philosophical aspect of the informational approach to the problem of culture formalization. The quantitative growth of information in culture, its intensive informatization, give opportunity for a quantum leap in the civilization development, which is connected with certain risks for a society, culture and human, associated with the possible manipulations and the loss of freedom. It is concluded that there are two probable scenarios of culture formal-ization: optimistic and pessimistic.
Keywords:
culture, civilization, formalization of culture, informatization, manipulation of consciousness.
Целью статьи является обоснование существования тенденции формализации во всем континууме культурного пространства. Актуальность темы состоит в том, что культура по своему содержанию является надындивидуальной памятью, которая способствует самоидентификации социального субъекта. Культура фактически представляет собой реестр сохраненных интеллектуальных, духовных и материальных достижений человечества, то есть так называемую социальную информацию [1]. Одним из механизмов восприятия и архивации социальной информации является формализация. Формализацию принято относить к сфере науки. Однако формализация, представляемая как система структуризации информации при помощи вычленения принципов-аксиом и абстрагирования от частностей с последующим построением выводов, присуща культуре вообще. Она представляет собой диалектическую противоположность процессу культурного формообразования [2].
Информация подчиняется общим законам мироздания и, согласно Р. Хартли и К. Шеннону [3], имеет способы исчисления. Благодаря идеям, предложенным К. Шенноном и развитым Л. Бриллюэном [4], информацию стали исчислять при помощи вероятностной функции энтропии, которая в свою очередь в равной степени подходит для оценки разноплановых систем, начиная от термодинамического равновесия, состояния газов, структуры кристаллов и заканчивая биологическими и социальными системами. То есть законы, выявленные К. Шенноном для описания информации, распространяют свое действие на весь физический мир. Универсальность формул К. Шеннона и Р. Хартли для исчисления информации подтверждают исследования в различных научных областях [5]. А.Р. Лурия вводит представление о мозговых механизмах психической деятельности, выделяет в мозгу три основных «аппарата», или блока. Одним из них является «блок получения, переработки и хранения информации, поступающей из внешнего мира» [6]. Информационная потребность человека - важнейшая его потребность как разумного существа.
Теорема Шеннона гласит, что примерно на 80 % все системы стабильны или предрешены, то есть существующая в них информация на 80 % выводится по определенным правилам, и только оставшиеся 20 % отклонений и непредсказуемости создают эффект уникальности - будь то текст, генетическая система, биологическая система или система любой другой природы. Костяк величиною в 80 % составляет некую схему, структуру, заставляет мироздание развиваться не хаотично, а по определенным фундаментальным законам. Мы наблюдаем соотношение 1:4, где на четыре части приходится объем формализованной, строго упорядоченной всеобщей сущности, то есть само объективно существующее бытие имеет формализованную структуру.
Следовательно, остается лишь сделать вывод: мироздание, выстроенное по стройным законам и непротиворечивым правилам, не оставляет человечеству выбора в способах познания реальной действительности и превращения объективно существующей информации в субъективную информацию человечества, то есть в знание. Человек, сам являющийся частичкой мироздания и подчиняющийся его законам, неизменно тяготеет к логике и формализации. Именно поэтому историю формализации надо начинать не от Аристотеля и возникновения формальной логики, а от появления самого разума, мышления и языка [7].
Б.В. Бирюков видит «зародыши формального аппарата» в самом языке [8, с. 25], указывая на взятые из естественного языка первоначальные выразительные средства для описания как чисел и их соотношений в арифметике, так и первых объектов и выводов доэллинистической геометрии. Но мы идем еще дальше, доказывая происхождение формализации из самой природы всего сущего, согласно выводам, сделанным теорией информации.
Нет другого исторического пути развития человеческого разума и накопления цивилизацией интеллектуальных ценностей, кроме как через использование правил приема, переработки и сохранения информации для дальнейшей передачи. При этом формальность касается механизмов не только восприятия информации, но и ограничения ее количества. Высочайшее информационное давление, создаваемое окружающим миром за счет непрерывной «передачи данных»: предметами, явлениями, событиями, отражающими взаимодействие первых и вторых, -без ограничения информационного потока, вычленения из него только той части инфосигналов, которые непосредственно необходимы принимающей стороне, раздавило бы реципиента. Поэтому формализованный подход, ограничивающий объем информационного воздействия, отметающий все ненужное и неважное, создающий схему, в которую может с наименьшими усилиями уложиться новое знание, оказывается необходимостью для человеческого мышления, ограниченного временными и пространственными рамками.
С гносеологических позиций формализация может быть рассмотрена как метод или прием отражения, позволяющий сделать слепок имеющейся информации, моментальный снимок, образ (от лат. forma - 'вид, образ'), в котором фиксируются существенные признаки объектов, данные о них, могущие послужить для дальнейшей обработки и получения нового, синтезированного знания. Идея априорного знания, совершенно не зависимого от опыта, имеется у И. Канта [9], который подметил существование некоторого механизма получения знаний за счет наличия познавательных форм.
Формализация стартует с символьного обозначения информации, проявляется изначально в языке, порождает зачаточные формы науки, активно развивается в математике и логике, затем выливается в формальную логику, подминая ее под себя. При этом можно утверждать, что чем более выраженным является информационный фактор в культурных формообразованиях, тем ярче в них проявляются аспекты формализации. Наука ориентирована на обработку объективной информации, систематизацию истинного знания. В исследовании художественной литературы формальные модели и схемы начали активно разрабатываться с начала ХХ в. [10], но сами формальные принципы построения текста и его логические структуры в ней существовали с момента возникновения словесного творчества.
Мы можем отыскать формальный след в культуре уже на самых ранних этапах развития человечества, а затем отследить его продолжение и усиление на протяжении всей доступной нам истории цивилизации. И тем более он становится совершенно очевидным в культуре современного общества, которое уже сейчас принято считать информационным [11]. Чрезвычайный рост циркуляции информации в социуме неизбежно влечет усиление роли формализации в культуре. Более того, уже можно говорить не просто о стремлении к упорядоченности, логичности, прогнозируемости в отдельных сегментах культуры, а о тенденции формализации всей культуры вообще.
Возникшая интернет-культура вводит пользователя в мир виртуальных взаимоотношений. И хотя она имеет мощнейший развивающий потенциал за счет огромного оборота информации, скорости обмена, доступности, что могло бы привести к качественным изменениям в интеллектуальной сфере человечества, вместо этого часто происходит обратный процесс - появление тенденций к снижению творческого потенциала личности. Люди все реже читают книги, а следовательно, все меньше приобретают навыки анализа и восприятия информации. Активно развиваются технологии массовой культуры, направленные на достижение заранее смоделированного эмоционального и ментального отклика. Наряду со снижением критичности в отношении получаемой информации это создает возможность манипуляции массами. Суть практической значимости результатов исследования в направлении формализации культуры, по мнению автора, со-
стоит в возможности гуманизации системы образования с учетом тенденций развития информационной культуры и проведения охранных мероприятий в этом отношении, развития «педагогической деонтологии».
Таким образом, существует явная тенденция культурной формализации, под которой понимается построение некой работоспособной модели культурного пространства с целью прогнозирования и получения запланированного результата. В случае успешного освоения человечеством существующего информационного ресурса может произойти качественный сдвиг и в сфере образования, и в мыслительной деятельности всего общества. Однако существует и пессимистический прогноз, который состоит в том, что традиционные ценности будут разрушены обезличенной информацией.
Ссылки:
1. Hartley R.V.L. Transmission of Information // Bell System Technical Journal. 1928. Vol. 7, no. 3. P. 535-536.
2. Петьков В.А., Похилько А.Д., Губанова М.А. Социокультурные формообразования: философский аспект // Общество: философия, история, культура. 2015. № 3. С. 34-38.
3. Hartley R.V.L. Op. cit. ; Шеннон К. Работы по теории информации и кибернетике. М., 1963. С. 243-332.
4. Бриллюэн Л. Научная неопределенность и информация. М., 1966. 271 с.
5. Добрушин Р.Л. Теорема Шеннона для каналов с ошибками в синхронизации // Проблемы передачи информации. М., 1967. Т. 3, вып. 4. С. 18-36.
6. Лурия А.Р. Функциональная организация мозга [Электронный ресурс]. М., 2003. 384 с. URL: http://www.studfiles.ru/pre-view/2074166/ (дата обращения: 25.08.2016).
7. Бирюков Б.В., Тростников В.Н. Жар холодных чисел и пафос бесстрастной логики. М., 1977. 194 с.
8. Там же. С. 25.
9. Кант И. Критика чистого разума [Электронный ресурс]. М., 2007. 736 с. URL: http://www.studfiles.ru/preview/1152974/ (дата обращения: 25.08.2016).
10. Пропп В.Я. Русская сказка. М., 2005. 379 с.
11. Петьков В.А., Губанова М.А., Ромас Т.А. Феномен индивидуальности в контексте российской духовной культуры // Общество: философия, история, культура. 2015. № 5. С. 30-35.
References:
Biryukov, BV & Trostnikov, VN 1977, Heat the cold numbers and the pathos of dispassionate logic, Moscow, 194 p., (in Russian).
Brillouin, L 1966, Scientific Uncertainty and Information, Moscow, 271 p., (in Russian).
Dobrushin, RL 1967, 'Shannon for channels with errors in sync', Problemyperedachiinformatsii, Moscow, vol. 3, no. 4, p. 1836, (in Russian).
Hartley, RVL 1928, 'Transmission of Information', Bell System Technical Journal, vol. 7, no. 3, pp. 535-536. Kant, I 2007, Critique of Pure Reason, Moscow, 736 p., viewed 25 August 2016, <http://www.studfiles.ru/preview/1152974/>, (in Russian).
Luria, AR 2003, Functional brain organization, Moscow, 384 p., viewed 25 August 2016, <http://www.studfiles.ru/pre-view/2074166/>, (in Russian).
Petkov, VA, Gubanova, MA & Romas, TA 2015, 'The phenomenon of identity in the context of Russian Spiritual Culture', Obshchestvo: filosofiya, istoriya, kul'tura, no. 5, pp. 30-35, (in Russian).
Petkov, VA, Pokhilko, AD & Gubanova, MA 2015, 'Social and cultural formation: philosophical aspect', Obshchestvo: filoso-fiya, istoriya, kul'tura, no. 3, pp. 34-38, (in Russian).
Propp, VY 2005, Russian fairy tale, Moscow, 379 p., (in Russian).
Shannon, C 1963, Works on information theory and cybernetics, Moscow, pp. 243-332, (in Russian).
