CC BY
76Е. А. Ходаковский
ТЕНДЕНЦИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ В УСЛОВИХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Тот, кто не отказывается от основ свободы ради временной безопасности, не заслуживает ни свободы, ни безопасности.
Бенджамин Франклин
В настоящее время историческая перспектива государственного устроения в целом обусловлена возможностью современных государств разрешать комплекс взаимосвязанных экологических, демографических, культурных, политико-экономических, военно-стратегических, информационно-технологических проблем, значительно обострившихся в результате противоречивого развития процессов глобализации. Потенциал государства как субъекта глобальной эволюции перестает соответствовать потребностям государства как объекта глобальной безопасности.
В современных условиях потенциал государства как субъекта глобальной эволюции и безопасности определяется особенностями и результатами процесса модернизации. «...Модернизация означает прежде всего рост возможностей применения современной технологии в важнейших сферах материального производства, расширения современных форм потребления, а вместе с тем создание условий (социальных, политических и культурных) для развития нового производства»1.
Данный критерий целесообразно использовать в качестве основания классификации государств как субъектов глобальной эволюции и безопасности.
Доминирующее влияние на глобальную и региональную безопасность оказывают лидеры модернизации (центр модернизации): государства Западной Европы, Северной Америки, Япо-
1 Ерасов Б. С. Цивилизации: Универсалии и самобытность / Отв. ред. Н. Н. Зарубина. М., 2002. С. 381.
ния, Австралия и Новая Зеландия. Мощный экономический потенциал позволяет этой группе государств поддерживать неоспоримое в обозримом будущем политическое и военно-стратегическое превосходство. На долю лидеров модернизации приходится более половины мирового ВВП (51 %; в расчете на душу населения - 29 тыс. долл. при среднемировых - 8,1). При 17 % занятых в мировой экономике эти страны обеспечивают 56,2 % мирового промышленного производства (максимальный показатель - 68,8 % в 1929 г.) и 56,8 % мирового экспорта (максимальный показатель - 79,4 % в 1950 г.)1.
В отличие от всех древних цивилизаций и современных цивилизаций Востока, в истории западных цивилизаций преобладает потребность в экспансии и ускоряющемся развитии. Прерывистость цивилизационной динамики на Западе сопровождается революциями, завоевательными походами и междоусобными войнами. Каждая историческая эпоха формирует систему ценностей, в значительной степени отрицающую предыдущие достижения. Таков механизм был характерен для перехода от Античности к Средневековью (доминирует католицизм), от Средневековья к Возрождению (господствует антиклерикализм и реанимированы античные ценности). Реформация была очередным отрицанием на этот раз эпохи Возрождения: подобно раннему Средневековью, преобладает стремление расширить сферу влияния религии, но уже на новой, протестантской, основе. Отрицание отрицания порождает новое отрицание, которое также будет отвергнуто. В этом особенность и современного западного постмодернизма.
Население стран-лидеров модернизации - составляет 14,2 % человечества (в 1900 г. - почти четверть: 23,7 %; прогноз на 2025 г. - около 10 %). В XX в. среднегодовые темпы динамики численности населения этой группы государств снизились на треть (с 0,9 до 0,6 %). Демографический фактор является одним
1 Здесь и далее расчеты произведены на основании данных статистического обзора «Мировая экономика за 100 лет» (Болотин Б. Мировая экономика за 100 лет // Мировая экономика и международные отношения. 2001. № 9. С. 90-114).
из наиболее серьезных препятствий сохранения глобального доминирования лидеров модернизации в будущем. В этом заключается одна из составляющих общей для государств-победителей» функциональной проблемы безопасности - проблемы поддержания господства.
Вторая группа - «догоняющие» (полупериферия модернизации) - состоит из государств Центральной и Восточной Европы, Юго-Восточной Азии, ряда стран Латинской Америки. Развитие этой группы государств подтверждает сформировавшийся в научной теории принцип сохранения национальной и цивилизаци-онной самобытности общества в ходе модернизации. «... Модернизация представляет собой явление, отличное от вес-тернизации, она не порождает универсальной цивилизации в сколько-нибудь значимом смысле и не приводит к вестерниза-ции незападных обществ»1. Наиболее значимыми представителями полупериферии модернизации являются Китай, Индия, Бразилия, Мексика, Корея.
В течение XX в. ВВП этих государств увеличился в десятки раз: Китая - в 23,3, Индии - 13,3, Бразилии - 73,3, Мексики -39,8, Кореи - 64,5 раза. В результате совокупная доля в мировом ВВП пяти указанных государств (19,86 %) почти сравнялась с государствами Западной Европы (19,97 %) и США (20,59 %): Китай - 10,1 %, Индия - 4,16 %, Бразилия - 2,3 %, Мексика -1,8 %, Корея - 1,5 %, при достижении на рубеже веков рекордных среднегодовых темпов прироста ВВП: Китай - 9,7 %, Индия - 6 %, Корея - 4,8 %. Темпы прироста Бразилии и Мексики замедлились: с 8,5 % и 9,8 % в 1970-х гг. до 2 % и 3,3 % в 1990-е гг. соответственно, но превышают показатели Западной Европы (1,9 %) и Японии (1,2 %).
Пятерка наиболее динамично развивающихся «догоняющих» объединяет почти половину населения Земного шара (43,4 %: Китай - 21 %, Индия - 17 %, Бразилия - 2,9 %, Мексика - 1,7 %, Корея - 0,8 %) и занятых в мировой экономике (45,1 %: Китай -21,4 %, Индия - 18,3 %, Бразилия - 2,9 %, Мексика - 1,7 %, Корея - 0,8 %). В этих странах, за исключением Китая, проводяще-
1 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1995. № 6. С. 38.
го последовательную политику сокращения рождаемости, сохраняются значительные среднегодовые темпы прироста численности населения (Китай - 0,9, Индия - 2,0, Бразилия - 2,1, Мексика - 2,3, Корея - 1,3). Для государств второго эшелона модернизации наиболее существенными являются субстанциональные проблемы развития и безопасности.
Китайская цивилизация, благодаря гибкому механизму избирательного заимствования новаций и тщательной их переработке в соответствии с собственными доминирующими ценностями, сохраняла свою идентичность на протяжении многих веков, успешно переиначивая на собственный лад и религиозные влияния (буддизм) и целые династии завоевателей.
В XIX и первой четверти XX в., когда отчетливо обозначилось отставание Китая от уровня промышленного развития Запада, Китай считали «больным Азии», «кучей песка». Гегель пренебрежительно оценивал китайскую философию как низшее состояние абсолютного духа. «Конфуцианство в конце XIX -начале XX вв. многие просвещенные китайцы называли «духовными оковами» и даже «идеологией людоедства». Но по мере развития событий, особенно в период второй мировой войны, знамя национальной культуры вновь было высоко поднято и КПК, и Гоминьданом. В 1938 г. Мао Цзэдун призвал не только китаизировать марксизм-ленинизм, но и сочетать его с лучшими достижениями китайской культуры от Конфуция до Сунь Ятсе-на. Именно такой подход обеспечил КПК поддержку большинства народа и в 1949 г. привел к победе и сделал Мао Цзэдуна, несмотря на все его ошибки, национальным лидером»1. В результате в противовес идее вестернизации на вооружение был взят лозунг китаизации западных достижений.
Третья группа - «отстающие» (периферия модернизации) -охватывает преимущественно государства Ближнего и Среднего Востока, Африки, части Южной Азии и Латинской Америки.
1 Титаренко М. Л. Жизнестойкость и стабильность китайской цивилизации - условие развития Китая по пути реформ и модернизации // Востоковедение и мировая культура. К 80-летию академика С. Л. Тихвинского: Сб. статей. М., 1998. С. 71.
Государства постсоветского пространства, включая страны СНГ, также, по нашему мнению, относятся к этой группе «проигравших». Представленные ниже данные с очевидностью аргументируют данное утверждение.
В XX в. доля этих государств в мировом ВВП значительно снизилась: для Российской Империи этот показатель в 1900 г. составлял - 7,9 %, в 1913 г. - 9,1 %, для Советского Союза в 1960 - 14,5 %, в 1990 г. - 9,2 %, для Российской Федерации в 2000 г. - 2,6 % (в совокупности с другими «осколками» СССР -4,1 %).
Динамика ВВП «проигравших» в завершающем десятилетии XX в. характеризуется отрицательными величинами: - 5 % среднегодовых в целом для государств, входящих в прошлом в Советский Союз, и - 4,5 % среднегодовых для Российской Федерации. В 1950-х гг. этот показатель был одним из самых высоких в мире (7,8 %), почти вдвое превышающим среднегодовые темпы прироста ВВП нынешних «олимпийцев», в целом (4,1 %): США - 3,3 %, Западная Европа - 4,5 %.
Доля Российской Федерации в мировом экспорте в 2000 г. (1,00 %) была ниже Швейцарии (1,04 %). Для сравнения: Китай -
7.7 %, Индия - 2,7 %, Бразилия - 1,2 %, Мексика - 2,9 %, Корея -3,3 %. Российская империя по этому показателю в 191 3 г. (7,86 %) уступала лишь Великобритании (12,98 %), Германии (12,86 %) и США (12,38 %).
Доля населения Российской империи в 191 3 г. составляла 9,3 % населения Земного шара, Советского Союза в 1990 г. -5,5 %, Российской Федерации в 2000 г. - 2,4 % (в совокупности с другими постсоветскими странами - 4,8 %). Доля Российской империи в 191 3 г. от занятых в мировой экономике составляла
3.8 %, Советского Союза в 1990 г. - 2,1 %, Российской Федерации в 2000 г. - 1,1 % (в совокупности с другими «осколками» -2 %). В целом актуальные для России и «друзей по несчастью» проблемы следует охарактеризовать как онтологические проблемы выживания.
Свойства представленных групп государств как субъектов безопасности имеют существенные отличия.
Для государств-лидеров модернизации наиболее актуальным в современный период является функциональный аспект безопасности. В современный период уровень безопасности «победивших» государств зависит преимущественно от эффективности осуществляемого ими контроля над остальной частью мира. В этих целях используются не имеющие аналогов в мировой истории региональные экономические и военно-стратегические объединения (ЕС, НАФТА, НАТО), международные финансовые организации глобальной значимости.
Политика безопасности государств-лидеров модернизации разрабатывается в противоборстве сторонников различных стратегических установок: от изоляционизма (жесткое размежевание мирового пространства на Запад и не-Запад, концепция «золотого миллиарда») до глобального доминирования (идеоло-гемы «мирового жандарма» и «нового мирового порядка»). В поисках оптимального соотношения «наступательного» и «оборонительного» элементов стратегий разрабатываются различные варианты сдерживания возможных конкурентов, в первую очередь из «второго эшелона» (Китай, «азиатские тигры»). «Выживание Запада зависит от способности американцев утвердить свою западную идентичность и способности Запада принять свою цивилизацию как уникальную, а не универсальную, объединиться и обновить ее и противостоять вызовам со стороны незападных обществ»1.
Основные внутренние противоречия лидеров модернизации формируются в ходе трехсторонней конкурентной борьбы США, Европы, Японии. На протяжении нескольких десятилетий США успешно решили задачу локализации последствий «японского чуда». В современных условиях на первый план выходит возможность раскола Запада в результате усиления противостояния Европы и США. «Завышенными оказались надежды тех, кто ожидал, что с освобождением от советской угрозы Западная Европа пойдет на глобальное партнерство с США, помогая им в неспокойных регионах Земли. Произошло почти противоположное - отсутствие общей военно-стратегической опасно-
1 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1995. № 6. С. 39.
сти начало постепенно разъедать атлантическую основу идеологии правящего класса США. Европа уже наметила курс, далеко не параллельный американскому»1.
Для группы «догоняющих» первоочередными являются субстанциональные проблемы безопасности. При сохранении высоких темпов модернизации им предстоит решить задачу внутреннего реформирования, направленного на разработку механизмов взаимодействия методов государственного и рыночного регулирования.
Для государств второго эшелона модернизации в ближайшие десятилетия жизненно важной является задача разработки мер коллективной безопасности, предполагающих создание региональных институтов экономического и военно-политического взаимодействия, способных противостоять «ударным силам» лидеров модернизации.
В наиболее сложном положении в современных условиях глобализации и регионализации оказались «побежденные» государства, для которых наиболее важным является онтологический уровень безопасности. Они испытывают финансово-экономическое давление (долговая кабала, навязывание сырьевой ориентации экономического развития) и политико-идеологический диктат со стороны Запада (концепции «стран-изгоев», «оси зла»). Любые попытки региональной интеграции этих государств блокируются за счет провоцирования внутренних противоречий стран - потенциальных участников (примеры: сталкивания правящих режимов Ирана и Саудовской Аравии, Индии и Пакистана) и дезорганизации созданных механизмов межгосударственного взаимодействия (ОПЕК, СНГ).
Онтологические проблемы безопасности «отстающих» государств проявляются в том, что каждое из них может быть уничтожено «победителями» в ходе продолжающегося передела мира из-за контроля над источниками энергоресурсов, в первую очередь нефти (Ближний Восток, Каспийский ареал).
Наличие значительных запасов энергоносителей на территории любой страны делает ее потенциальным объектом «гума-
1 Уткин А. И. Единственная сверхдержава. М., 2003. С. 29.
нитарной интервенции»1. Но и отсутствие энергоносителей не гарантирует от «неожиданных» всплесков этнических, религиозных столкновений и обострения проблемы «прав человека». «Найденная во время второй войны в Заливе формула гуманитарной интервенции, по мнению профессора Вернера Руфа (университет Касселя), делает возможной каждую войну, если удается найти причину для гуманитарной интервенции»2. Дело в том, что в тактике, применяемой США для достижения контроля над «зоной национальных интересов», используются различные варианты многоэтапных операций. В ходе этих операций объектом агрессии становятся государства, территория которых может быть использована в качества плацдарма для экспансии в будущем. Афганистан, Центральная Азия в этом отношении представляют стратегический интерес для США как в противоборстве с потенциальными конкурентами - Россией, Китаем, так и в осуществлении контроля над использованием ресурсов Каспия.
Расширение сферы влияния Запада достигло критической черты, угрожающей многообразию элементов геоцивилизации. В то же время данная тенденция ослабевает, Запад столкнулся с дефицитом несиловых средств сохранения собственной сферы влияния. Возрастает противодействие государств, представляющих незападные цивилизации, в первую очередь исламские и конфуцианские. Лидером противодействия Западу становится Китай, направляющий основные усилия на повышение собственного статуса: от доминирования в региональном сообществе до уровня глобального превосходства.
В этих условиях Запад (в первую очередь США) стремится реализовать часть собственных интересов, прикрываясь автори-
1 «Узаконить обход ООН при применении силы против стран, отнесенных позже по американской классификации к «оси зла», была призвана теория «гуманитарной интервенции». Согласно этой теории, отдельное государство или группа государств могут взять на себя ответственность за вооруженные действия против тех режимов, которые, по их оценке, приводят положение в своих странах к «гуманитарной катастрофе». Под ней подразумеваются массовые нарушения прав человека» (ПримаковЕ. М. Мир после 11 сентября. М., 2002. С. 97).
2 Арзаманова Т. В., Арзаманов В. Г. Политика безопасности Германии на рубеже веков: Аналитический обзор. М., 2001. С. 31.
тетом ряда международных организаций. В их числе наиболее часто используются Международный валютный фонд (МВФ), Всемирный банк (ВБ), Всемирная торговая организация (ВТО), Международное агентство по контролю использования атомной энергии (МАГАТЭ). Но активизация деятельности международных организаций объективно способствует снижению роли государства как субъекта глобальной и региональной безопасности, что в конечном итоге ослабляет и сами международные организации, поскольку именно потенциал государства составляет основу деятельности надгосударственных структур. Замкнутый круг взаимного ослабления государств и международных учреждений привел к беспрецедентному повышению значимости негосударственных организаций: транснациональных корпораций и различных клубов и комитетов, выполняющих роль теневых правительств.
На смену теряющей эффективность легитимной правительственной власти приходит основывающаяся на манипуляции торгово-финансовыми и информационно-технологическими потоками власть банкиров и биржевых магнатов, остающаяся вне досягаемости общественных механизмов контроля и управления. Тесно сплетаясь с официальными властями, теневые политики придают современной элите (как на глобальном, так и на региональном уровнях) преимущественно полулегальный («серый») характер. В этом заключается одна из содержательных особенностей формирующегося «нового мирового порядка», реализация которого в действительности может спровоцировать глобальный хаос.
В то же время допущение компромиссов и махинаций в «световой» властной сфере создает условия для усиления влияния на процессы глобализации и регионализации нелегальных («черных») структур, наиболее активно функционирующих в сферах наркобизнеса и терроризма. Эти формирования трансграничной преступности воплощают в себе те силы, которые способны актуализировать деструктивный потенциал глобального хаоса. Взрыв нью-йоркских небоскребов Всемирного торгового центра и серия террористических актов в Испании и
Лондоне свидетельствуют о реальном влиянии «криминального мирового правительства» на ход политических событий в рамках геоцивилизации в целом.
В настоящий период безопасность современных государств испытывает влияние двух противоречивых тенденций развития мирового сообщества. Одна из них связана с возросшим значением на международной арене группы индустриально развитых стран, пытающихся отстаивать моноцентричную модель структуры международных отношений. Глобальную диктатуру можно назвать «глобальным лидерством», вассалов - союзниками, но сущность «нового мирового порядка» от этого не изменится. «Гипотетический однополюсный мир никак и никем не будет сбалансирован. Если он станет реальностью, неравномерность развития государств будет проявляться преимущественно в антагонистических формах. ...Среди некоторых исследователей международных отношений распространена точка зрения, согласно которой в настоящий момент может сложиться международная система с одним центром - Соединенными Штатами (к этому, мол, дело идет вне зависимости от воли других стран), но в дальнейшем ряд других государств или их объединений смогут претендовать на роль системообразующих центров на мировой арене. Такая предполагаемая последовательность чревата коллизиями с возвращением мирового сообщества к жесткой глобальной конфронтации»1.
Вторая тенденция отражает объективную необходимость активного участия в международной политике государств, отличающихся характером и уровнем своего социально-экономического развития. Развитие данной тенденции сопряжено с формированием полицентричной структуры мирового сообщества и отвечает интересам обеспечения безопасности большинства государств мира, в том числе, как отмечается в Концепции национальной безопасности Российской Федерации, и Российского государства.
Сложность и многомерность современных проблем развития и безопасности государства связаны с тем, что особенности
1 ПримаковЕ. М. Мир после 11 сентября. М., 2002. С. 149.
процессов глобализации усиливают первую из указанных тенденций, а в рамках формирования региональных сообществ вырабатываются альтернативные моноцентризму варианты развития структуры межгосударственных отношений. Применительно к условиям определенного государства сочетание глобального и регионального аспектов развития и безопасности принимает разнообразные формы. Так, например, Российская Федерация в качестве члена Совета Безопасности ООН и обладателя мощнейшего арсенала ядерного оружия вправе претендовать на статус державы глобального значения. В то же время низкий уровень российского экономического потенциала, ограничивающий возможности оказывать реальное политическое влияние в масштабах мирового сообщества, способствует сведению роли Российского государства к разряду слаборазвитых стран. При этом в значительной степени остаются незадействованными и важнейшее региональное геополитическое значение России, ценнейший многовековой опыт интеграции в едином государстве разнородных этноконфессиональных групп, неоспоримый отечественный вклад в развитие мировой культуры.
Кардинальные изменения в сфере глобальной безопасности произошли после теракта 11 сентября 2001 г. Поспешное присоединение ведущих государств мира к антитеррористической коалиции было расценено в США в качестве вынужденного согласия на расширение сферы американского влияния в пределах Земного шара. «Америка воспользовалась войной с международным терроризмом для значительного расширения своего влияния в геополитическом сердце Евразии. Американские войска впервые разместились в середине евразийского хартленда -в Афганистане, Узбекистане, Таджикистане, Киргизии. Американские вооруженные силы возвратились на Филиппины. Они впервые высадились в Закавказье, в Грузии»1.
С учетом данного обстоятельства политика национальной безопасности США, направленная с 2002 г. на обеспечение тотального контроля над территорией всего Земного шара, включая Антарктиду, не оставляет этому государству шансов ока-
1 Уткин А. И. Единственная сверхдержава. М., 2003. С. 471.
заться не вовлеченным в любую значительную кризисную ситуацию. «Не стоит сбивать себя с толку миражами военного соревнования с США - скорее, военного псевдосоревнования, ведущего к бесконечному вмешательству в дела стран, не имеющих реального стратегического значения. Мы не должны вслед за американской армией разменивать концепцию театра военных действий на концепцию театральных военных действий»1. Размещение военных баз во всех регионах, вблизи границ потенциальных противников увеличивает область уязвимости США.
Как единственная сверхдержава, США являются основным источником глобальной агрессии, но в то же время и основным объектом, поглощающим агрессию не-Запада. «Поэтому центральная ось мировой политики в период после окончания «холодной войны» проходит там, где могущество и культура Запада соприкасаются с могуществом и культурой незападных цивилизаций»2.
Стратегическая ошибка администрации Буша-младшего состоит в стремлении наращивать собственную агрессию для подавления агрессии извне. Результат выходит противоположным: чем мощнее собственная агрессия, чем больше объектов «принуждения к миру», «гуманитарной интервенции», тем больше импульс ответной реакции. Срабатывает простой закон механики: сила действия равна силе противодействия. Но в социальных системах сказывается и «принцип маятника»: из-за значительной инерции больших социальных групп происходит запаздывание в оценке последствий собственных действий и возможных ответных реакций других взаимодействующих систем - «кто сеет ветер, тот пожнет бурю». Периодическая смена курсов администрации (в зависимости от чередования пребывания у власти демократов и республиканцев) в сложившихся условиях может оказаться роковой. Не была использована спасительная
1 Тодд Э. После империи. Pax Americana - начало конца. М., 2004. С. 231.
2 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. М., 1999. С. 535.
для «суперчемпиона» возможность перехода по окончании «холодной войны» к политике умеренного изоляционизма.
По-видимому, США уже подписали себе исторический приговор: ответная агрессия внешнего мира, для аккумуляции которой понадобится, возможно, несколько десятилетий, сметет любую даже гипердержаву, и никакая ПРО ее не спасет. «Позволим современной Америке, если она этого желает, расходовать остающуюся у нее энергию в «борьбе против терроризма» -эрзаце борьбы за поддержание гегемонии, которой уже больше и не существует. Если она будет упорствовать в желании демонстрировать свое всемогущество, то она закончит лишь тем, что покажет всему миру свое бессилие»1.
США из-за нежелания нынешнего руководства идти на компромиссы не смогли также реализовать и паллиативную альтернативу, выражающуюся в принципе «разделяй и властвуй» Римской и Британской империй. Мир объединяется в противодействии США. «Реалистический подход к развитию международных отношений позволяет предположить, что в рамках незападных цивилизаций ведущие государства должны сплотиться, чтобы противостоять господству Запада»2.
Пытаясь отрезать Китай от Каспия, США в среднесрочной перспективе выполняют роль буфера между Россией и Востоком. В долгосрочной перспективе, ослабляя Китай, Иран, арабские государства и препятствуя развитию многостороннего сотрудничества между Россией и Востоком, США объективно способствуют становлению России в качестве самостоятельного центра влияния глобальной значимости.
1 Тодд Э. После империи. Pax Americana - начало конца. М., 2004. С. 231.
2 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. М., 1999. С. 538.
