CC BY
105
ТЕНДЕНЦИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ ДОБЫЧИ И ТРАНСПОРТИРОВКИ ЭНЕРГОРЕСУРСОВ ШЕЛЬФА КАСПИЙСКОГО МОРЯ
А. Т. ДЖИОЕВ,
кандидат экономических наук Институт США и Канады РАН А. В. ДМИТРИЕВ,
член Вольного экономического общества России Московский экономико-финансовый институт
Углеводородные ресурсы Каспийского бассейна оказались ставкой в большой политической игре не только региональных властных элит, но и ведущих мировых держав. Важно также, что Каспийский регион наряду с ближневосточными странами и Россией может стать одним из основных поставщиков газа в Европу и Китай после прогнозируемого истощения открытых месторождений. Каспийский регион провозглашен зоной жизненно важных национальных и корпоративных интересов России.
Ключевые слова: углеводородные ресурсы, месторождение, Каспийский бассейн, Каспийский регион, национальный, корпоративный, интерес.
Природные богатства и, прежде всего, углеводородные ресурсы Каспийского бассейна оказались ставкой в большой политической игре не только региональных властных элит, но и ведущих мировых держав. Опубликованные за последнее время результаты геологических исследований показали, что запасы углеводородов в этой зоне существенно выше. По оценкам Министерства энергетики США, «... потенциальные (извлекаемые) запасы достигают 232 млрд барр. нефти1, экспорт нефти из Каспийского региона может к 2015 г. достичь 3, 5 млн барр. /день». Сами по себе эти цифры не очень велики: это от 3,5 до 7 % нынешней мировой добычи нефти.
В обозримом будущем Каспий по запасам энергоносителей не сможет конкурировать с нефтяными ресурсами Персидского залива или огромными газовыми месторождениями Севера европейской части России и Сибири. Однако многие эксперты справедливо отмечают, что активная разработка
1 URL: Ы1р://еш. doe. gov/emeu/cabs/Caspian/Oil. Мт1.
углеводородов Каспийского бассейна может предотвратить ожидаемое увеличение доли арабских стран и Ирана в производстве нефти, диверсифицировать мировые источники энергоресурсов и тем самым не допустить увеличения энергетической зависимости большинства государств мира от узкой группы стран, находящейся не в самом стабильном районе планеты. Важно также, что Каспийский регион наряду с североафриканскими странами и Россией может стать одним из основных поставщиков газа в Европу после прогнозируемого истощения месторождений Северного моря.
Каспийский регион провозглашен зоной жизненно важных национальных и корпоративных интересов. При этом интересы участников сложных экономических и политических процессов в регионе нередко не только не совпадают, но и являются прямо противоположными. В этом контексте особенно опасным является то, что не урегулированы юридические аспекты между прикаспийскими странами, в том числе вопрос о статусе Каспийского моря.
Проблема статуса Каспийского моря. Одной из главных проблем, которые связаны с Каспием, ставшим в одночасье достоянием не двух, а пяти государств, является отсутствие общего понимания, как распоряжаться его ресурсами — вместе или порознь. Речь идет о международно-правовом статусе этого водоема и установлении единых правил поведения на нем для всех стран региона. Прикаспийские государства на сегодняшний день не имеют по этому вопросу единого мнения.
В подходах к решению проблемы статуса Каспия наиболее близки точки зрения России и Казахстана.
При этом, как считают эксперты, именно российская позиция могла бы послужить основой для достижения компромисса в данном вопросе между всеми членами «каспийской пятерки». В настоящее время Россия выступает за сохранение в общем пользовании прикаспийских государств толщи и поверхности Каспия при разграничении его дна на части, в рамках которых каждая из пяти стран могла бы вести разработку недр в своих интересах.
В свою очередь, Казахстан, долгое время занимавший выжидательную позицию, пришел к выводу о необходимости распространения на Каспий отдельных положений Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., используя их с учетом особенностей региона. Дно и находящиеся в нем углеводородные ресурсы предлагается разделить между всеми каспийскими государствами по срединной линии в соответствии с общепринятой международной методикой. Условия разведки и освоения минеральных ресурсов в своей зоне каждое каспийское государство должно определять самостоятельно. Кроме того, по мнению Астаны, каждая страна должна обладать территориальными водами согласованной ширины, находящимися под ее национальной юрисдикцией. Остальная часть моря и его поверхность должны быть открыты для свободного судоходства прибрежных государств.
Важным событием для двух стран стало подписание в июле 1998 г. Соглашения о разграничении дна северной части Каспийского моря. По словам представителей Москвы и Астаны, именно «... подписанием этого соглашения удалось сдвинуть проблему статуса с мертвой точки». Существенным является и то, что, по мнению обеих сторон, нефтяные компании каспийских стран могут участвовать в разработке недр в зоне другого государства на общих условиях. Это положение не должно затрагивать уже существующие консорциумы, а освоение месторождений, расположенных одновременно в пределах двух и более зон, является предметом соглашения о разделе продукции между соответствующими государствами.
Другую позицию занимает Иран. Он считает, что на Каспии либо должен действовать принцип кондоминиума (совместное владение всеми ресурсами), либо дно, толщу и поверхность воды необходимо поделить между прибрежными государствами на равные сектора (по 20 %).
По сути, Иран, который в самом начале освоения Каспия имел общую позицию с Россией, постепенно пересмотрел ее и стал склоняться к секторальному делению и акватории, и дна. Подтверждением приверженности Ирана позиции сек-
торального деления служат, в частности, контракты на разработку офшорных месторождений, подписанные этой страной в конце 1998 г. с компаниями Royal Dutch/Shell и LASMO, фактически давшие старт освоению «иранского сектора».
Обе рассмотренные позиции отвергаются Туркменистаном и Азербайджаном, которые выступают за секторальное, но не равное (как предлагает Иран) деление дна, толщи воды и поверхности Каспия. Это объясняется тем, что при делении дна и акватории на равные части некоторое количество практически находящихся в распоряжении этих государств углеводородных ресурсов попадет в другие сектора. В частности, при таком развитии событий Туркменистану придется поступиться некоторыми спорными месторождениями в пользу Азербайджана.
Окончательный выбор в пользу секторального раздела Каспия был сделан Ашхабадом после подписания Соглашения о поставках туркменского газа в Турцию, предполагавшего строительство Транскаспийского трубопровода (ТКТ). Поскольку его прокладка по дну Каспия не может быть осуществлена в обход территорий, находящихся в зоне интересов других прикаспийских государств, Туркменистан все активнее настаивает на скорейшем и окончательном разрешении данного вопроса путем закрепления юрисдикции пяти прибрежных стран над соответствующими секторами.
Ашхабад пока однозначно высказывается против принципа, на котором настаивает Россия. Причина очевидна — в случае совместного пользования толщей и поверхностью воды вопросы размещения плавучего оборудования и прокладки труб для ТКТ придется согласовывать с остальными прибрежными государствами, в частности, с Россией и Ираном, имеющими альтернативные проекты транспортировки туркменского газа. В данном случае позиция Туркменистана напрямую стыкуется с точкой зрения США и Турции на решение проблемы правового режима на Каспии.
Позиция Азербайджана также легко объяснима — запасы нефти и газа, на владение которыми претендует эта страна, уже сегодня достаточно активно разрабатываются. Доходы, получаемые Азербайджаном от экспорта нефти, формируют основную часть государственного бюджета. В стране действует целый ряд международных консорциумов по освоению каспийских нефтяных месторождений, подписано около 20 соглашений о разделе продукции, и фактически осуществляется добыча «ранней нефти» на группе месторождений Азе-ри—Чираг—Гюнешли, последнее из них является
- 59
предметом спора между Азербайджаном и Туркменистаном. В свою очередь, Азербайджан имеет претензии к односторонней разработке Ираном спорных месторождений, осуществляемой компаниями Royal Dutch/Shell и LASMO.
Таким образом, в настоящее время государства региона в решении вопроса о статусе Каспия все больше склоняются в сторону секторального деления его дна. Тем не менее позиции сторон до сих пор довольно сильно различаются. Существуют лишь предварительные варианты раздела, ни основополагающий принцип, ни приемлемая сторонами схема которого до сих пор не определены.
Затягивание определения правового статуса Каспия, проблемы этнической напряженности, неустойчивости политических режимов и геополитическое соревнование в регионе между пограничными госу-дарствами—Азербайджаном, Ираном, Казахстаном, Россией, Туркменией являются серьезным фактором риска для инвесторов, занятых в развитии и экспорте углеводородов из Каспийского моря.
Трубопроводы и большая политика. За последние несколько месяцев руководители Азербайджана, Грузии и Турции при посредничестве высокопоставленных представителей США провели не одну встречу на высшем уровне, чтобы реализовать строительство нефтепровода Баку—Тбили-си—Джейхан. Несмотря на то, что экономическая целесообразность этого проекта вызывает массу сомнений, Соединенные Штаты настаивают на его осуществлении и изо всех сил пытаются согласовать позиции заинтересованных прикаспийских стран по этому вопросу.
Аргументация представителей США довольно проста. Они подчеркивают, что существующая система трубопроводов на Каспии имеет ограниченную пропускную способность, составляющую порядка 0,5 млн барр. /сут. В то же время, по прогнозам Министерства энергетики США, к 2010 г. добыча углеводородов в этом регионе достигнет 3,5 млн барр. /сут., а к 2020 — 5 млн барр. /сут. Основной аргумент американцев сводится к тому, что модернизировать существующие трубопроводы довольно дорого, а значит — не всегда целесообразно.
Пропускную способность таких маршрутов, как Баку—Супса и Баку—Новороссийск, составляющую в настоящее время 0,1 млн барр./сут., возможно увеличить в 6 раз, но сохраняется существенный недостаток обоих проектов — они «не дотягивают» до конечного потребителя — западноевропейского рынка, заканчиваясь на побережье Черного моря. Увеличение же объемов поставок до 2 млн барр. нефти в сутки создаст серьезные труд-
60 -
ности для прохода танкеров через проливы Босфор и Дарданеллы.
Помимо нефтепровода Баку—Тбилиси—Джей-хан (1 млн барр. /сут.) «фаворитом» США является и транскаспийский газопровод, но серьезных шагов для выделения средств на финансирование последнего проекта нет.
Вариант транспортировки каспийской нефти через территорию Ирана полностью исключает транзит через Черное море. В начале года Тегеран уже предложил либо профинансировать прокладку подводного трубопровода из Баку, либо предоставить свой терминал в порту Нека для приема танкеров с каспийской нефтью (пропускная способность — 0,3 млн барр./сут.). Иран заявил, что международный китайско-швейцарский консорциум, деятельность которого будет финансироваться французскими банками, займется строительством нефтепровода от Неки до пригорода Тегерана — города Рей (стоимость проекта 400 млн долл.).
Этим же проектом предусмотрена реконструкция нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ) в Тебризе и Тегеране. Нефтепровод Нека—Рей сможет перекачивать около 0,4 млн барр. каспийской нефти в сутки с иранского побережья непосредственно на нефтеперерабатывающие заводы страны. Реализуя, в обход американских санкций, программу по «замещению», Иран сможет таким образом использовать азербайджанскую, казахстанскую и туркменскую нефть для своих потребностей, одновременно экспортируя 0,4 млн барр. нефти в сутки с терминалов в Персидском заливе.
Описанный проект бросает серьезный вызов международной политике США в регионах Каспийского моря и Персидского залива, так как его реализация будет де-факто способствовать преодолению наложенных на эту страну американских санкций (закон Д'Амато). Немаловажное значение в этом контексте имеет тот факт, что данный проект предусматривает не только организацию транзита каспийской нефти, но и развитие иранской нефтеперерабатывающей отрасли, в определенном смысле являющейся стержнем экономики страны.
Кроме того, США не может не раздражать участие в развитии иранской нефтегазовой отрасли таких влиятельных финансовых учреждений, как французский государственный банк Credit Lyonnais, а также крупных зарубежных нефтяных корпораций, например, китайской CNPC.
Общая стоимость всех ориентированных на каспийский регион иранских проектов составляет не более 900 млн долл., что значительно экономичнее по сравнению с другими вариантами. Именно поэ-
тому нельзя исключать, что США, в конце концов, постараются принять участие в некоторых из них, идя на возобновление дипломатических связей с Ираном. Иран, в свою очередь, по словам министра иностранных дел этой страны Камаля Харрази, уже «готов к переговорам с США по возобновлению связей на основе взаимного интереса и равенства».
В отличие от иранского прямой поддержкой США пользуется проект транспортировки каспийской нефти из болгарского порта Бургас через территорию Македонии в албанский порт Влера (объем транспортируемой по этому маршруту нефти должен составить 0,75 млн барр./сут.). Осуществить его предполагается с помощью Экспортно-импортного банка США, Европейского и Мирового банков. Задачи проекта — разгрузить проливы Босфор и Дарданеллы и максимально приблизить нефтяные терминалы к западноевропейским странам. По мнению западных экспертов, вполне вероятно, что приоритеты США, вследствие запаздывания с реализацией их политических и экономических целей на Каспии, могут переключиться именно на балканский проект и, возможно, на строительство маршрута через Украину (Одесса—Броды) до соединения с европейской системой трубопроводов.
Россия, руководствуясь собственными экономическими и политическими интересами, продолжает развивать свою сеть транспортировки углеводородов в регионе. Причем происходит это практически без западной финансовой помощи. Продолжаются строительство трубопровода Тен-гиз—Новороссийск и расширение существующих нефтепроводов.
Казахстанская нефть пойдет своим путем. На сегодня Казахстан имеет самые крупные запасы углеводородов на шельфе Каспия — более 19 млрд т нефти и 3,2 трлн м3 газа. Казахстан по объему добычи углеводородного сырья занимает 18-е место в мире. За последние 5 лет доля нефтегазового сектора в ВВП Казахстана выросла почти в 2,5 раза, составив в 2007 г. около 17 %. В 2007 г. на долю Казахстана приходилось 1,36 % общемировой добычи нефти.
Рост объемов производства казахстанской нефти связывается с двумя факторами. Во-первых, это обусловлено значительным увеличением притока иностранного капитала, в особенности прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в нефтедобывающую отрасль. Во-вторых, существенное влияние на ситуацию в нефтяном секторе казахстанской экономики оказывает благоприятная конъюнктура мировых рынков углеводородного сырья.
Одним из важнейших аспектов процесса экономических реформ в Казахстане было создание
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ:
благоприятного инвестиционного климата для отечественных и иностранных инвесторов, который является одним из самых привлекательных не только в странах СНГ, но и среди государств Центральной и Восточной Европы и стран Балтии. Причем в добычу сырой нефти и природного газа вложено порядка 54 % от всей суммы ПИИ, привлеченных в экономику республики. Эти данные показывают, что зарубежных инвесторов привлекают главным образом сырьевые отрасли, особенно добывающие сектора нефтегазовой и металлургической промышленности. В отдельные годы доля ПИИ в добычу сырой нефти и природного газа превышала 70 %.
Другим важным фактором, оказывающим влияние на динамику добычи нефти и роста производства в нефтегазовой отрасли, является благоприятная ценовая ситуация, сложившаяся на мировых рынках нефти. Это стимулирует нефтедобывающие компании наращивать объемы производства и экспорта нефти. Казахстан, также как и Россия, Азербайджан и Туркменистан, в значительной степени зависит от экспорта энергетических ресурсов. В Казахстане экспорт углеводородного сырья, начиная с 1995 г., неуклонно растет. Так, за 1995 — 2007 гг. объемы экспорта нефти и газового конденсата в натуральном выражении выросли в 3,5 раза, в стоимостном — в 6,7 раза (тогда как весь экспорт — в 1,7 раза). При этом доля экспорта нефти и газового конденсата в общем объеме экспорта республики постоянно растет и достигла 50 %.
В освоении нефтяных месторождений в Казахстане с участием зарубежных инвесторов главным приоритетом являются проекты экспортных трубопроводов, которые должны обеспечить выход казахстанской нефти на международные рынки, свести до конкурентной цены стоимость транспортировки, повысить надежность системы транспорта. Существующих в Казахстане нефтепровод-ных мощностей для экспорта нефти пока хватает. Главные из них: нефтепровод «Атырау—Самара» мощностью 15 млн т в год (в ближайшие годы пропускная способность этого нефтепровода должна быть доведена до 25 млн т) и система Каспийского трубопроводного консорциума (КТК), мощность которого должна быть доведена до 67 млн т в год. Правда, объемы прокачки нефти по системе КТК по техническим причинам отстают от запланированного ранее графика. Это обстоятельство заставило акционеров КТК принять решение о поэтапном расширении пропускных мощностей системы. В ближайшее время будет объявлен тендер на разработку технико-экономического обоснования расширения системы.
„„. - 61
Соглашение о транзите 2,5 млн т казахстанской нефти достигнуто с Россией по маршруту Актау—Махачкала—Новороссийск. Кроме того, Казахстан поставляет нефть на экспорт из морского порта Актау в Баку и далее в черноморские порты Грузии. Есть также соглашение с Ираном о морских поставках казахстанской нефти по схеме замещения из порта Актау в иранский порт Нека для последующей переработки на иранских заводах.
Однако имеющихся трубопроводных мощностей уже в самое ближайшее время может оказаться недостаточно. Причин для возникновения дефицита несколько. В частности, крупнейшие мировые потребители нефти сегодня пытаются снизить свою зависимость от импорта углеводородов из одной страны, прежде всего, речь идет о ближневосточной нефти. К примеру, в энергетической стратегии США особое внимание уделено России как новому поставщику углеводородного сырья, а Каспийский регион из-за наличия здесь больших запасов нефти и газа объявлен «зоной национальных интересов» США. Следовательно, можно утверждать, что значительное наращивание объемов нефтедобычи в Казахстане будет происходить на фоне благоприятных внешних факторов.
Более того, нефть с месторождений не продать на экспорт при существующих мощностях трубопроводной системы.
Разрабатываются программы, нацеленные на расширение «экспортной трубы». В Казахстане предполагается реконструкция магистральных нефтепроводов, в частности, первой нитки нефтепровода «Узень—Атырау—Самара» на участке «Узень—Атырау», строительство нефтепровода Жетыбай — Курык.
Казахстан рассматривает несколько вариантов транспортировки нефти с месторождения «Каша-ган». Это, прежде всего, маршрут «Актау—Баку— Тбилиси—Джейхан», казахстанско-китайский нефтепровод и трубопровод «Казахстан—Туркменистан—Иран».
Указанные направления транспортировки казахстанской нефти обсуждаются уже давно. Так, еще до начала строительства нефтепровода «Баку—Тбилиси—Джейхан», предпринимались попытки привлечь Казахстан к участию в этом проекте. Некоторое время республика отмалчивалась. Однако сейчас Казахстан вступил в переговоры по участию в этом проекте и уже заявил о том, что будет поставлять водным путем до Баку порядка 20 млн т углеводородного сырья. Эту нефть дальше будут прокачивать по нефтепроводу. Рассматривается возможность прокладки транскаспийского
62 -
нефтепровода с участием Казахстана, но эта идея вызывает достаточно серьезное противодействие со стороны России и Ирана. В этих странах боятся, что труба, проложенная по дну Каспия, может привести к катастрофическим последствиям для экологии моря.
Реализация проекта в восточном направлении до последнего времени подвергалась специалистами сомнению — Казахстан не мог гарантировать объемы поставок нефти по этому маршруту в размере не менее 20 млн т в год. Однако в настоящее время реализация данного проекта приобретает вполне реальные черты. Так, в этом году введен в эксплуатацию нефтепровод «Кенкияк—Атырау», представляющий собой часть будущего нефтепровода «Западный Казахстан — Китай».
Перспективы реализации проекта в западном направлении недавно подтвердили решение о поэтапной реализации этого проекта. В частности, на участке «Атасу—Алашанькоу» ЗАО «НК КМГ» и Китайская национальная нефтяная корпорация CNPC активизировали работу по подготовке сметной документации.
Первоначальная пропускная способность нефтепровода предусматривается до 20 млн т углеводородного сырья в год, проектная — до 50 млн т в год. Причем Китай готов полностью взять финансирование строительства на себя.
Нефтепровод Казахстан—Туркменистан— Иран будет иметь протяженность 2 080 км (до Персидского залива). Предполагается, что свое начало он будет брать с НПС «Узень», проходить по территории Туркменистана, огибать с юга Каспийское море и далее по территории Ирана проходить к острову Харк в Персидском заливе. Экономически выгоден объем перекачки — не менее 25 млн т в год (возможно подключение потока нефти Туркменистана объемом до 10 млн в год). Стоимость проекта оценивается в 2 млрд долл. Перспективность транзита казахстанской нефти через Иран обусловлена большой привлекательностью расширяющихся азиатских рынков. Поскольку спрос на сырую нефть на европейском рынке достаточно стабилен уже в течение многих лет, то можно предположить, что этот спрос может удовлетворяться за счет традиционных источников еще довольно длительное время.
В то же время в последние годы постоянно растет и совокупный спрос на сырую нефть на рынках Юго-Восточной Азии и Китая. Расстояние между месторождениями Западного Казахстана и Восточным Китаем, где находятся основные потенциальные потребители нефти, составляет порядка 6 500
км. В этой связи стоимость транспортировки нефти по трубопроводу непосредственно в Китай значительно дороже, чем стоимость транспортировки сначала до побережья Ирана и далее танкерами в Китай и другие страны Азии. Поэтому вариант транспортировки казахстанской нефти через Иран останется в любом случае перспективным.
Анализ различных проектных решений по экспорту казахстанской нефти позволяет сделать вывод о том, что перед республикой стоит достаточно непростой вопрос о выборе оптимальных и экономически выгодных маршрутов транспортировки. Каждый из них должен оцениваться с точки зрения безопасности доставки и рисков аварийных ситуаций с потенциальной угрозой ущерба для экологии. Кроме того, в расчет должны приниматься экономические, коммерческие, конъюнктурные и политические факторы. В целом оценка существующих и проектируемых схем продвижения казахстанской нефти на мировые рынки является одной из важных проблем, которую необходимо решать как можно скорее, пока на мировых рынках углеводородного сырья сохраняется благоприятная ценовая конъюнктура.
Азербайджан: труб больше, чем нефти. В Баку с первых дней раскручивания каспийского нефтегазового бума стремятся увязать в едином пакете вопросы освоения нефтегазовых ресурсов Каспия и их доставки на внешние рынки с проблемами и задачами обеспечения национальной и региональной безопасности. Характерно, что при этом трактовка источников угроз национальной и региональной безопасности зависит от того, где и кем проводится их оценка. Так, еще несколько лет назад азербайджанская сторона (по крайней мере, определенная часть ее нынешней политической элиты) главными источниками угроз для национальной безопасности помимо Армении и Ирана склонна была считать и Россию.
Баку и Вашингтон подписали двусторонний меморандум об энергетической безопасности в Каспийском регионе. Документ подчеркивает намерение сторон развивать сотрудничество по увеличению азербайджанского экспорта нефти и газа на мировой рынок.
Речь идет о взаимодействии двух стран в реализации проектов по строительству газопроводов по маршрутам Турция—Греция—Италия и Турция— Болгария—Румыния—Венгрия—Австрия (№Ьис-со), которые по различным маршрутам пройдут из Турции в Европу. По мнению Государственного департамента США, участие Азербайджана в этих проектах поможет укрепить энергетическую бе-
зопасность Европы. Заметим, что это произошло вслед за подписанием Президентом РФ Владимиром Путиным в Афинах соглашения с Болгарией и Грецией о строительстве нефтепровода Бургас— Александруполис.
Кое-что стало проясняться только после того, как находившийся с визитом в Брюсселе замминистра иностранных дел Азербайджана Араз Азимов предложил странам—членам ЕС воспользоваться возможностью поставок туркменского газа по газопроводу Баку—Тбилиси—Эрзурум, «который в перспективе может быть состыкован с газопроводом из Туркмении в Казахстан».
Астана давно ведет свою «игру»: она подключается к нефтепроводу Баку—Тбилиси—Джейхан, по которому каспийская нефть идет на западные рынки, минуя российскую территорию, и во время сентябрьского визита в США было обещано продолжать участие в европейских газовых проектах в обход России. Более того, Европа и ряд стран СНГ пытаются привлечь Казахстан в проект продления нитки нефтепровода Одесса—Броды до польского города Плоцк, рассчитывая по этой трубе получать казахстанскую нефть, не сотрудничая с Россией.
Любопытная ситуация складывается с выходящей из международной изоляции Туркменией. В октябре 2006 г. ЕС заморозил торговые отношения с Туркменией в связи с нарушениями прав человека в этой стране, выдвинув в качестве условия их возобновления требование освободить всех политзаключенных и обеспечить политический плюрализм. Теперь же Европа заявляет о готовности поддержать новое правительство Туркмении и оказать ему помощь в проведении реформ.
По мнению аналитиков, строительство трубопровода Бургас—Александруполис, если не произойдут какие-либо форс-мажорные обстоятельства, будет завершено к 2010 г. Более того, доставка азербайджанской нефти, которая подается в нефтепровод Баку—Тбилиси—Джейхан и откуда собираются транспортировать нефть в Европу, не сопровождается столь сложной процедурой доставки, что якобы будет иметь место в случае с проектом трубопровода Бургас—Александруполис. В то же время в Баку полагают, что, с одной стороны, Европа как потребитель энергоресурсов проявляет большой интерес к транскаспийскому газопроводу (ТКТ) без участия России. С другой — она будет считаться и с фактором трубопровода Бургас—Александруполис, который является практически альтернативным трубопроводу Баку—Тбилиси—Джейхан.
В этой связи Азербайджан придает огромное значение казахстанской нефти, которой и пла-
- 63
нируют заполнять трубопровод Баку—Тбилиси— Джейхан. Что же касается газа, то Баку предложил Европе покупать его напрямую у Туркмении, а не через Россию, поскольку это тоже якобы будет способствовать усилению энергетической безопасности ЕС. В этой связи многие аналитики предполагают, что Евросоюз, озабоченный проблемой диверсификации источников энергоресурсов, готов к принятию проекта транскаспийского газопровода (ТКТ), проходящего через территорию Азербайджана, Грузии и Турции. Поэтому нельзя считать случайным заметное улучшение некогда непростых азербайджано-туркменских отношений. Но при этом остается «маленькая» деталь. В настоящее время Туркмения добывает 60 млрд м3 газа в год, из них более 10 млрд м3 потребляется внутри страны, около 42 млрд м3 покупается российским «Газпромом». Остальной объем идет на экспорт в Иран.
К тому же существует 25 -летний контракт «Газпрома» с Туркменией на закупку газа, и есть договоренности о строительстве нового экспортного прикаспийского трубопровода, который проложат параллельно ныне действующему. Но дело-то как раз в том, что Туркмения в предполагаемой экспортной схеме может использовать газ с месторождения «Южный Иолотань», к которому «Газпром» относился с неким подозрением, считая обнародованные туркменской стороной данные завышенными и нуждающимися в серьезном изучении и уточнении. Столкнувшись с индифферентным отношением российской стороны, Ашхабад провел по «Южному Иолотаню» предметные переговоры с Германией и Китаем. В результате образовалась новая группа, состоящая из Казахстана, Туркмении, Азербайджана, Грузии, возможно, Украины и некоторых европейских стран. Если им удастся покупать туркменский газ напрямую, то «Газпрому» придется заметно потесниться.
Сближение Баку с Вашингтоном, новая игра Баку в Центральной Азии не будут ограничиваться сотрудничеством только в области энергетики, а включат в себя политику и геополитику. Как полагают некоторые политики в России, речь вроде бы идет всего лишь о конкуренции интересов. Поэтому вывод напрашивается сам: Баку стал решительнее ориентироваться на Запад и тянуть Ашхабад за собой. В принципе, Москва имела возможность расстроить складывающийся новый геополитический нефтегазовый пасьянс, если бы пригласила к участию в строительстве нефтепровода Бургас—Алексанруполис Казахстан. Но Астана уклонилась от этого проекта, предпочитая сохра-
64 -
нять нейтралитет. Новые трансбалканские проекты формируют новый расклад сил и новые геополитические альянсы.
Туркменистан: пути транспортировки нефти и газа. Туркменистан обладает вторыми по величине нефтяными ресурсами (более 5,42 млрд т) и крупнейшими на шельфе Каспия запасами природного газа (4,53 трлн м3). В 2007 г. в Туркменистане добыто 10,4 млн т нефти и около 80 млрд м3 газа.
С учетом внутренних потребностей страны и контактов, заключенных с зарубежными партнерами в рамках долгосрочных межправительственных соглашений, на экспорт будет поставлено 58 млрд м3 природного газа. Самым крупным его покупателем, как и в прошлом году, остается российский «Газпром», который приобретет 50 млрд м3, по трубопроводной системе САЦ (Средняя Азия — Центр). Западный регион обеспечит поставки природного газа в другой экспортный газопровод Туркменистан—Иран от месторождения Корпедже на юго-западе Туркменистана до города Курт-Куи на севере Ирана протяженностью 200 км и пропускной способностью 8 млрд м3. Основной объем сырья — почти 66 млрд м3 — извлечет из недр госконцерн «Туркменгаз».
В новой производственной программе ТЭК нашли свое отражение еще несколько принципиально важных моментов. Во-первых, будут активизированы геологоразведочные работы, в результате которых ожидается получить не только значительный прирост запасов углеводородов — 11,5 млн т нефти и более 80 млрд м3 природного газа, но и, кроме того, выявить, а затем приступить к освоению новых залежей углеводородного сырья.
Средняя Азия — важнейшее направление энергетической политики, и ключевые позиции в этом регионе занимают именно Туркменистан и Казахстан. Они располагают значительными запасами углеводородов, активно осваивают их месторождения, имеют выгодное транзитное положение. Кроме того, обе страны являются соседями России по Каспийскому морю. Поэтому развитие сотрудничества с ними — важный приоритет для России. В 2008 г. Россия планирует закупить у Туркмении до 50 млрд м3 газа. В следующем году объем закупок предусмотрен на таком же уровне. В долгосрочной перспективе (период до 2028 г.) он может достигнуть 90 млрд м3.
Во 2-м квартале 2009 г. начнется строительство Прикаспийского газопровода — из Туркменистана в Россию по берегу Каспийского моря через Казахстан. Старый Прикаспийский трубопровод будет модернизирован, а параллельно будет пос-
троен еще один, новый. Приверженность этому проекту Туркменистан и Казахстан подтвердили соглашением о самофинансировании строительства участков трубопроводов по своей территории без помощи России. Строительство Прикаспийского газопровода по меньшей мере лет на 5—7 отодвинет возможное строительство лоббируемого США Транскаспийского газопровода (ТКТ), соединяющего Центральную Азию с Азербайджаном через Каспийское море. Газопровод предназначен для прокачки по дну Каспия в Южно-Кавказский трубопровод Баку—Тбилиси—Эрзерум 30 млрд м3 топлива, а далее через трубопровод №Ьиссо оно будет поступать в Европу.
Многие обозреватели теперь полагают, что с появлением прикаспийского варианта планы по проекту поддерживаемого США ТКТ будут приостановлены. Договор по Прикаспийскому трубопроводу также явно разрушил надежды ряда бывших коммунистических стран в Центральной Европе — включая Польшу, Литву и Украину — разорвать свою энергетическую зависимость от России.
Увеличивающаяся добывающая интенсивность и ускоренное освоение новых перспективных площадок требуют существенных капитал ов-ложений (как собственных, так и заемных) для модернизации и технического перевооружения нефтегазового комплекса. Приоритетная область сотрудничества с зарубежными компаниями — внедрение передовых технологий и современной техники, осваивание морских месторождений, их ввод в промышленную разработку и транспортировку. Полномасштабное освоение богатейших нефтяных и газовых ресурсов туркменского сектора Каспийского моря — одна из самых актуальных задач, стоящих сегодня перед Туркменистаном. Наряду с существующими газотранспортными системами Туркменистан рассматривает несколько проектов по транспортировке каспийской нефти и газа на мировые рынки:
1) в 1993 г. французская компания Sofregas разработала первый трансконтинентальный проект экспорта туркменского газа по маршруту Туркменистан—Иран—Турция—Болгария—Европа протяженностью 3 219 км. Планировалось обеспечить поставку 15 млрд м3 газа в Турцию и 13 млрд м3 в Европу в течение 30 лет с месторождений Яшлар и Довлетабад. Под предлогом борьбы с международным терроризмом администрация США приняла закон «ДАмато», запрещающий инвестиции и торговлю с Ираном не только американским, но и всем зарубежным фирмам, вследствие чего проект был приостановлен. Тем временем Тегеран, не отсту-
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ:
пая от идеи строительства трансконтинентального газопровода Туркменистан—Европа, решил действовать с малого. В 1997 г. был введен трубопровод от месторождения Корпедже на юго-западе Туркменистана до города Курт-Куи на севере Ирана и в 2002 г. был присоединен к магистральному газопроводу Тебриз—Догубаязит—Агры—Эрзурум—Эр-зинджан—Сивас—Анкара (Иран—Турция). Тегеран и Анкара «по-восточному» обошли американское законодательство. В турецко-иранском договоре, подписанном 12 августа 1996 г., речь шла только о торговой сделке, по которой Иран обязывался в течение 22 лет поставлять в Турцию природный газ на 20 млрд долл. Для этого каждая из сторон начала строить свою часть газопровода самостоятельно: Иран — трубопровод Тебриз—Догубаязит (турецко-иранская граница), а Турция—Догубаязит—Ан-кара, их стыковка фактически приводит к появлению магистрального газопровода Тебриз—Догубая-зит—Агры—Эрзурум—Эрзинджан—Сивас—Анкара общей протяженностью 1 370 км, а его соединение с газопроводом Корпедже—Курт-Куи — к появлению трансконтинентального трубопровода Туркменистан—Иран—Турция—Европа, против которого так настойчиво выступали США. Здесь есть одно амортизирующее обстоятельство — Европа кровно заинтересована в иранском и туркменском газе. Кроме того, Анкара расценила российско-туркменское соглашение об экспорте 50 млрд м3 в год как препятствие, чинимое Россией в экспорте туркменского газа в Европу через Турцию. Это послужило поводом для активизации призывов турецкой прессы к отмене эмбарго и снятию санкций с Ирана;
2) реализуется проект строительства газопровода Туркменистан—Иран—Армения с возможным продлением газопровода через Грузию и Черное море (подводный трубопровод Супса—Феодосия) до Украины и Европы;
3) проект строительства трансазиатского газопровода Туркменистан—Узбекистан—Казахстан—Китай общей протяженностью 8 тыс. км, пропускной способностью 40 млрд м3, по которому Туркменистан планирует активно экспортировать газ, однако проект задерживается по техническим причинам, более того, Ашхабад активно обсуждает проект экспорта газа в Китай в усеченном виде: Туркменистан — восточное побережье Китая, предлагая Китаю экспортировать газ с новых месторождений;
4) в 1995 г. С. Ниязов и премьер-министр Пакистана Б. Бхутто подписали меморандум о строительстве 1 460-километрового трансафганского газопровода Туркменистан (Довлетабад) — Афганистан (Кандагар) — Пакистан (Мултан). Плани-
-«- 65
приоритеты и безопасность
ровалось также добавить 587-километровую ветку до города Дели (Индия). Однако гражданская война в Афганистане затормозила реализацию проекта.
Какая труба окажется основной, а какая — побочной, сказать еще преждевременно; они проектировались в разных условиях ценовой конъюнктуры и в разных политических обстановках. Но контуры будущих нефтяных потоков каспийской нефти уже вырисовываются достаточно отчетливо. Для обеспечения к 2015 г. совокупного экспорта из Каспийского региона 200 млн т нефти и 165 млрд м3 газа иностранные инвесторы планируют израсходовать 125—130 млрд долл., причем треть этой суммы придется на сооружение трубопроводных мощностей и транспортные тарифы. Однако единого оператора транзитных коридоров Каспий—Европа и Каспий—Азия пока еще не существует. В целом же можно заключить, что ни по своим экспортным ресурсам, ни по себестоимости добычи, ни по транзитным издержкам каспийская нефть в ближайшее время не сможет составить на мировом рынке энергоресурсов серьезной конкуренции ближневосточной нефти.
Иран — союзник или конкурент? Ирану принадлежат вторые по величине (после Саудовской Аравии) разведанные запасы нефти в мире, а его разведанные запасы природного газа уступают только российским. Иран не инвестировал значительных сумм в разведку нефтегазоносных пластов на шельфе Каспийского моря, однако исследовано более 20 % шельфа, и предполагаемые запасы нефти составляют более 2,07 млрд т, гоза — и 370 млрд м3.
23 июля 2001 г. иранский военный корабль и два самолета принудили прекратить работу исследовательского судна, работающее по заказу ВР-Атосо в области нефтеносного месторождения Araz-A1ov-Sharg, ВР-Атосо немедленно объявило, что прекращает работу исследовательских судов в спорных секторах Каспийского моря. Использование военной силы по отстаиванию Тегераном своих интересов, равно как секторальное деление шельфа и воды Каспия, стало основанием для ряда аналитиков в Вашингтоне настоятельно рекомендовать США выступить против угрожающих военных действий Ирана2, чтобы успокоить агрессивную риторику Тегерана в отношении накопившихся проблем по освоению углеводородных ресурсов Каспийского моря.
Использование Тегераном военной силы против американо-британских компаний, работающих в спорном секторе Азербайджана, рискует дестабилизировать как политический, так и инвестицион-
2 http://www. heritage. org/Research/Iraq/bg1582.cfm.
ный климат в регионе. Экономическое развитие постсоветских государств в освоении шельфа Каспийского моря, как ожидают, увеличит экспортные объемы углеводородов в будущем, что принесет пользу не только Азербайджану, Казахстану и Туркмении, которые зависят почти исключительно от доходов от добычи нефти, но также России и Ирану, у которых главные нефтяные депозиты в их секторах морского дна. Нефть с Каспия могла быть заменой нефти с политически нестабильного Персидского залива, помогая уменьшить его зависимость от стран ОПЕК. Вашингтон старается продвинуть мир и безопасность в Каспийском регионе, чтобы гарантировать стабильность иностранных инвестиций в развитие нефтегазового сектора и транспортировки углеводородов на глобальные рынки. Вашингтон крайне негативно высказался о попытках Тегерана запугать своих соседей и о расширении претязаний на ресурсы Каспийского моря. Вашингтон настаивал на принятии американской Резолюции Совета безопасности ООН, призывающей к мирному урегулированию всех споров на Каспии, однако резолюция была заблокирована Россией, отстаивающей роль главной политической силы в регионе. Вашингтон и Анкара неоднократно требовали от союзников в НАТО помощи Азербайджану в становлении вооруженных сил как противовес военным действиям Ирана.
Иран является потенциальным партнером Москвы в ослаблении политики США в Средней Азии и на Ближнем Востоке. Москва и Тегеран имеют общие причины в противодействии любым проектам в освоении и транспортировке углеводородов на восток или на запад в обход их территории. Однако каждый предпочтет диверсифицировать потоки углеводородов с Каспийского моря через собственную территорию на мировые рынки. Эксперты единогласно оценивают преимущества иранских маршрутов; Иран — единственная страна, которая соединяет два важнейших нефтеносных района мира — Персидский залив и Каспийский регион. Транзит азербайджанской, казахстанской и туркменской нефти на мировые рынки через Иран не требует подводных трубопроводов, прохождения через третьи страны, обеспечивает выход к глубоководным портам Персидского залива, а потому является самым дешевым и экологически безопасным. Доставка каспийской нефти на мировые рынки через Иран почти в два раза дешевле, чем по нефтепроводам Баку—Тбилиси—Джейхан и КТК — итоговая стоимость транспортировки через Иран каспийской нефти не превысит 15 долл. за баррель.
Наличие собственных ресурсов нефти и газа и энергетический дисбаланс между южными и северными регионами Ирана создают уникальные перспективы для своповых поставок каспийской нефти. Сейчас по системе нефтепроводов, связывающих Тебриз, Тегеран, Арак, Исфаган, с Юга Ирана на северные НПЗ транспортируется порядка 30 млн т нефти в год. На среднесрочную перспективу Тегеран ставит задачу обеспечения поставки на северные НПЗ более 80 млн т нефти. Следовательно, 80 млн т каспийской нефти можно доставить в иранские порты Каспийского моря, а взамен экспортировать эквивалентное количество иранской нефти из портов Персидского залива на мировые рынки. Иран уже приступил к реконструкции НПЗ на своем севере с целью обеспечения возможности переработки нефти с высоким содержанием меркаптана, серы, парафина и каспийских портов с целью увеличения мощностей по смешению и хранению нефти. Однако возникают риски: а) такой объем танкерной перевозки нефти по Каспию представляет реальную экологическую угрозу, б) в случае обнаружения больших запасов нефти на иранском шельфе Каспия отпадет необходимость в своповых поставках.
Давление со стороны США и беспокойство относительно меняющихся правил игры в иранском нефтяном бизнесе на протяжении последних нескольких лет удерживали крупнейшие мировые компании от вступления в совместные проекты, а у иранских властей отсутствовали финансовые ресурсы, чтобы в одиночку реализовывать крупные проекты.
Политика России: стратегическое значение Каспийской зоны. Значение Каспийского региона для России связано, в первую очередь, с перспективами освоения его энергетических ресурсов. Для Москвы особенно важно, что при поставках энергоресурсов на мировые, и прежде всего европейские, рынки страны Каспийского бассейна уже в ближайшем будущем превратятся в ее потенциальных конкурентов. Экспорт нефти и газа из этого региона в страны дальнего зарубежья, ожидаемый к началу будущего десятилетия, может оказаться сопоставимым по своему объему с российским (во 2-ой половине нынешнего десятилетия он составлял около 90—100 млн т нефти и примерно 110—120 млрд м3 газа в год).
Еще более важным является соперничество прикаспийских государств с Россией за иностранные капиталовложения. В этом плане положение данных государств выгоднее, поскольку для освоения каспийских месторождений и транспортировки добываемых там углеводородов на мировые рынки нужно намного меньше инвестиций, чем
для российских нефтегазовых проектов. Наконец, освоение энергетических ресурсов Каспия может открыть для новых независимых государств дополнительные, альтернативные российским, источники получения нефти и газа, ослабляя тем самым зависимость этих стран от Москвы.
Однако энергетические ресурсы — лишь один из факторов, определяющих стратегическую значимость Каспия. Другая сторона дела заключается в том, что через этот регион может пройти система сухопутных коммуникаций, связывающие Европу через Россию, Казахстан, Туркмению и Иран с зоной Персидского залива, а в перспективе — с Южной Азией. Этот проект иногда называют «Коридор Север—Юг». Если он будет реализован, Россия и страны Каспийского бассейна станут контролировать весьма важную транспортную артерию. Это может принести им весомые экономические выгоды и укрепить их политическое положение на мировой арене.
С точки зрения большинства экспертов, Каспийский регион важен еще и тем, что здесь пересекаются интересы России, Турции и Ирана. Особенно значим иранский фактор, неоднозначно влияющий на формирование российской политики. Здесь рассматривают Каспийский регион и как зону наметившегося противоборства с Турцией, которая, по мнению многих экспертов и политиков, стремится распространить свое влияние на тюрко-язычные страны Центральной Азии, Азербайджан и на некоторые районы Северного Кавказа.
По мнению ряда экспертов, России следует сохранить новые независимые государства Каспийского бассейна в сфере российского военно-политического влияния и не допустить появления там новых сил, прежде всего западных держав и Турции.
Одна из важных составных частей этой линии — предотвратить освоение морских нефтегазовых месторождений Каспия. Предполагается, что сами по себе энергетические возможности Каспия особого значения для России не имеют. Кроме того, у нее нет сейчас ни средств, ни возможностей, чтобы самостоятельно, не привлекая западного капитала, осуществить намеченные проекты. Освоение же месторождений без российского доминирования способно стать экономической основой для ускоренной социально-экономической модернизации прикаспийских стран и окончательного выхода их из-под российской экономической и политической опеки.
По мнению специалистов, для реализации этой линии в Каспийском бассейне упомянутые группы российской политической и государственной элиты часто используют локальные конфликты, особенно вокруг Нагорного Карабаха, Абхазии и Южной Осе- 67
тии. Среди инструментов реализации этой линии находятся также вопрос о юридическом статусе Каспийского моря, а иногда и прямое вмешательство во внутренние дела новых независимых государств.
Видное место в каспийской политике России заняла проблема юридического статуса Каспийского моря. К тому времени Россия сформулировала свою позицию по этому вопросу следующим образом: Каспий — «уникальный водоем», не подпадающий под действие Конвенции ООН по морскому праву, а потому не подлежащий разделу на национальные сектора. Его статус определен российско-персидским договором от 26 февраля 1921 г. и советско-иранским договором от 25 марта 1940 г. Россия использовала вопрос о статусе Каспийского моря, чтобы сорвать международные проекты освоения энергетических ресурсов. В октябре 1994 г. в ООН был направлен документ под названием «Позиция Российской Федерации в отношении нового режима Каспийского моря», где, в частности, говорилось: «. односторонние действия в отношении Каспия являются незаконными и не будут признаваться Российской Федерацией, которая оставляет за собой право принять такие меры, которые будут необходимы, и в то время, которое она сочтет подходящим для восстановления нарушенного правопорядка и ликвидации последствий, возникших в результате односторонних действий», МИД России предпринял серию демаршей, чтобы выразить свое резко отрицательное отношение к первому международному проекту освоения каспийских месторождений.
Правительственная поддержка компаний, которые добиваются участия в морских каспийских проектах, активные действия российского руководства по реорганизации Каспийского трубопроводного консорциума, созданного для транспортировки казахстанской нефти из Тенгизского месторождения в Новороссийск, некоторые изменения в позиции МИД по каспийским проблемам свидетельствуют, что в экономической и бюрократической элитах России формируется пусть неполный, но все же консенсус в отношении Каспия. На его основе вырастает новая, более или менее единая или «интегрированная» стратегия России на этом направлении ее внешней политики. Она сводится к нескольким ключевым позициям.
Россия признала, в частности, право каждого прибрежного государства на исключительную юрисдикцию по отношению к природным ресурсам моря в пределах зоны шириной 45 морских миль от берега, а также по отношению к месторождениям, находящимся за пределами этой зоны, но уже разрабатываемым соответствующим государством.
68
Азербайджан, Казахстан и Туркмения не поддержали этого нового элемента российской позиции, но он, по крайней мере, свидетельствует об эволюции последней в конструктивном направлении, о попытке, пусть недостаточной, учесть сложившиеся реальности и интересы прикаспийских государств.
Главный инструмент российского воздействия на них и на их энергетические проекты сегодня — не столько неурегулированность правового статуса Каспийского моря, сколько контроль над транспортировкой добываемых там нефти и газа. В этих целях Москва добивается, чтобы возможно большая их часть поступала на европейские рынки через российскую территорию — прежде всего, через Новороссийск. В этой связи в 1996—1997 гг. много внимания было уделено реорганизации Каспийского трубопроводного консорциума. Надо было выйти из возникшего тупика, включив в проект западные нефтяные компании, способные не на словах, а на деле вложить в его осуществление необходимые финансовые средства. Москва стремится всеми силами продемонстрировать надежность и перспективность российских маршрутов для трубопроводов, связывающих Каспий с Европой, а также свою готовность к серьезным компромиссам ради стратегической цели направить основной поток нефти через Россию.
Туркменистан, претендующий на несколько морских каспийских нефтяных месторождений, обвинил российские государственные институты в том, что они действуют в интересах нефтяных компаний, а не наоборот.
Позиции МИД и нефтяного лобби сблизились под влиянием нескольких факторов. Прежде всего, жесткие, граничащие с откровенными угрозами заявления российского МИД не смогли остановить ни освоения каспийских нефтяных и газовых месторождений, ни процесса привлечения к нему крупнейших западных компаний. Сейчас создано уже пять международных консорциумов для разработки морских месторождений в азербайджанском секторе Каспийского моря. Согласно подписанным соглашениям по первым четырем консорциумам общая минимальная сумма инвестиций составляет 15 млрд долл., а в целом прогнозируемые иностранные капиталовложения в освоение нефтяных и газовых месторождений Азербайджана могут достичь 25 млрд долл.
Российские требования прекратить «односторонние действия» в Каспийском море не возымели действия, главным образом потому, что у России, по сути дела, нет средств и возможностей добиться их выполнения, сама по себе попытка силовыми методами сорвать осуществление нефтяных про-
ектов на Каспии может привести лишь к полной изоляции России не только в СНГ, но и в мире. С этим в Москве не могут не считаться.
Не производят впечатления и заявления о том, что Россия имеет право реализовать собственные проекты в любой точке Каспия. Разумеется, такого рода декларации не укрепляют доверия прикаспийских государств к политике Москвы. Однако совершенно очевидно: ни сегодня, ни в обозримой перспективе у нее не хватит ресурсов, чтобы осуществить в своем секторе Каспия или за его пределами сколько-нибудь крупный самостоятельный проект. К настоящему времени здесь обнаружено 20 потенциально нефтегазоносных структур. Степень разведанности начальных извлекаемых суммарных ресурсов не превышает 10 %, в том числе по нефти — 15 % и по газу — 5 %, что эквивалентно 1,2 млрд т нефти и более 2,9 трлн куб м. газа. Единственным подготовленным к освоению каспийским месторождением России является небольшое нефтяное месторождение Инчхе у берегов Дагестана с запасами 10 млн т.
В распоряжении Москвы остался, по сути дела, один, но мощный инструмент давления на прикаспийские государства — контроль над экспортными трубопроводами. Здесь Россия обладает многими преимуществами: через ее территорию проходит нефтепровод Баку—Грозный—Новороссийск мощностью около 17 млн т нефти в год. После ввода в действие трубопроводов системы КТК, соединяющих Западный Казахстан с Новороссийском, появится магистраль, способная транспортировать из Каспийской зоны на побережье Черного моря до 67 млн т нефти. Единственная альтернатива ему — сравнительно маломощный трубопровод Баку—Тбили-си—Супса на Черном море, способный после модернизации перекачивать только до 20 тыс. т/ сут нефти и трубопровод Баку—Тбилиси—Джейхан.
Большинство других предлагаемых проектов нереализуемы по техническим причинам. Они проходят либо через Иран (неприемлемо для США), либо Армению (неприемлемо для Турции и Азербайджана — пока не урегулирован армяно-азербайджанский конфликт), а в большинстве случаев — через контролируемые курдскими боевиками территории восточной Турции или, наконец, Афганистан, где не прекращается гражданская война. По сути дела, единственно приемлем в политическом отношении разрабатываемый в Турции маршрут трубопровода, который проходит по дну Каспийского моря и соединяет казахстанские месторождения на восточном берегу Каспия с Баку, затем идет через Грузию, северную часть Восточной Турции,
поворачивает на юг и выходит к Искандерунскому заливу в обход территорий, контролируемых курдскими боевиками. Однако этот проект находится пока в стадии предварительных разработок.
Контроль за трубопроводами, соединяющими Каспийский бассейн с мировыми энергетическими рынками — мощное средство укрепления российского влияния. Однако оснований считать, что Россия получит монополию на транспортировку каспийских углеводородов в Европу, нет. Прежде всего, правительства западных стран, заинтересованные в каспийских проектах (в первую очередь США), а также нефтяные компании выступают за дифференциацию путей доставки нефти и газа. В пользу прокладки альтернативных трубопроводных систем высказываются и лидеры практически всех прикаспийских государств. Не отрицая роли России, они добиваются и будут добиваться строительства трубопроводов, дополняющих российские — прежде всего через Турцию.
Дело не только в очевидном нежелании предоставить России слишком большие возможности контролировать поток нефти и газа. Немалую роль в формировании такой позиции играет как реальная, так и потенциальная нестабильность на Северном Кавказе, особенно в Чечне и Дагестане, через которые проходят все пути, связывающие Азербайджан с Россией. Кроме того, участникам нефтяных консорциумов приходится считаться с позицией турецкого правительства, которое по соображениям охраны окружающей среды ввело серьезные ограничения на проход крупнотоннажных танкеров через Босфор. И, наконец, погодные условия в Новороссийске требуют, чтобы для бесперебойной загрузки нефти в танкеры было установлено дорогостоящее специальное оборудование, позволяющее закачивать нефть в море, далеко от берега.
Попытка России нащупать более эффективные в политическом отношении и экономически выгодные методы достижения поставленных задач — прежде всего при помощи контроля над путями транспортировки нефти и газа. В этом отношении у России есть преимущества перед Турцией и Ираном. Лидеры новых прикаспийских государств озабочены тем, что транспортная монополия России будет использована ею для установления собственной гегемонии в регионе. Сохраняющиеся позиции России вызывают у них подозрения и настороженность, стимулируют настроения в пользу укрепления связей с США, Турцией и другими государствами, способными сегодня или в перспективе нейтрализовать российское влияние в регионе.
