CC BY
248
Н. А. Малкова
ТЕМА СЕМЬИ И ВЛАСТИ В «ПОВЕСТИ О ПЕТРЕ И ФЕВРОНИИ»1
Обыкновенно «Повесть от жития святых новых чюдотворец муромских, благо-вернаго и преподобнаго и достохвалнаго князя Петра, нареченнаго во иноческом чину Давида, и супруги его, благоверныя и преподобныя и достохвалныя княгини Февронии, нареченныя в иноческом чину Еуфросинии»2 понимают как красивую историю любви простой рязанской девушки и Муромского князя3. В. О. Ключевский решительно исключает данный памятник из списка агиографических сочинений, как отличающийся по «литературной форме» и «источникам происхождения»4. Ф. И. Буслаев и А. Н. Веселовский видели близость данного произведения и славянского и западноевропейского эпоса в части использования сюжетов о змееборчестве и вещей деве5. В XX веке продолжилось исследование памятника в направлении, заданном Ф. И. Буслаевым: изучение мифологической основы Повести, хотя сам исследователь писал, что «сравнительное изучение этого прекрасного памятника нашей народной
1 Есть вариант названия «Повесть и житие...» (Повесть о Петре и Февронии. Подготовка
текстов и исследование Р. П. Дмитриевой. — Л., 1979. — С. 209).
2 Повесть о Петре и Февронии... С. 209.
3 Повесть о Петре и Февронии... С. 29. К этому взгляду близка позиция Ф. И. Буслаева (Буслаев Ф. И. Песни древней Эдды о Зигурде и муромская легенда // Исторические очерки русской народной словесности и искусства. Т. 1. — СПб., 1861. — С. 269-300.), Т. Манухиной (Манухина Т. Святая благоверная княгиня Анна Кашинская. — Париж, 1954. — С. 32), Г. П Федотова (Федотов Г. П. Святые Древней Руси. — М., 1990. — С. 230-233). Акцент на преданности супругов в статье Звенигородский Г. Русские святые // ЖМП. — 1946. — №11. — С. 29-34. Из последних работ заслуживает внимания статья О. Е. Гладковой «К вопросу об источниках и символическом подтексте Повести от жития Петра и Февронии Ермолая-Еразма» / Она же. О славяно-русской агиографии. Очерки. — М., 2008. — С. 83-121. Статья содержит библиографию последних лет по литературному изучению Повести. Автор признает безусловно агиографический характер памятника, центральной темой Повести обозначает тему супружества во Христе, что близко к нашим выводам.
4 Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. — М., 1871, —С. 287.
5 Буслаев Ф. И. Песни древней Эдды о Зигурде и муромская легенда // Исторические очерки русской народной словесности и искусства. Т. 1. — СПб., 1861. С. 269-300. — С. 3.
30
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2011. Том 12. Выпуск 4
поэзии должно отличать: во-первых, древнейшее предание, положенное в его основу, во-вторых, историческую обстановку, и в-третьих, религиозную, и именно христианскую идею, которою освещены и доисторическое предание, и историческая его обстановка»6.
Советская исследовательница Р. П. Дмитриева вслед за М. О. Скрипилем, признает фольклорное происхождение Повести и находит в ее составе пять самостоятельных новелл [6:12-28]. Если же за произведением признавать, прежде всего, идейную целостность, то возникает задача определения главной идеи произведения. И в ее поиске ни фольклорные параллели, какими бы тонкими они не были7, ни дробление произведение на новеллы не помогут: целое, как известно, не есть сумма частей, хотя и состоит из них.
Главная идея Повести прозревается с разных сторон. Во — первых, из сравнения редакций данного памятника. Основные четыре редакции8 отличаются временем составления и, соответственно, авторством. Запись памятника относится к сер. XVI в. и очень скоро, с конца XVI — начала XVII в., появляются новые три редакции и многочисленные списки. До нашего времени дошло не менее 150 списков9.
Тема христианского брака — общая для всех четырех редакций, идея онтологического первенства брака в сравнении с другими состояниями и отношениями на земле (в Повести берется конкретно в отношении к политической власти и социальным привилегиям) и предустановленности супружеского выбора с большим акцентом выражена в Третьей редакции.
Второй аргумент в пользу высказанной главной идеи Повести во всех ее редакциях — аргументация от Евангелия в понимании святости и нерушимости брака. Сколько бы усилий не прилагалось исследователями в поисках совпадений фольклорных данных с содержанием Повести, сама Повесть свидетельствует о себе однозначно — самосознание главных героев Повести библейское. Отношение к заповедям Божиим есть предмет сюжета. В первой редакции кн. Петр показан как не вполне утвержденный в истине, кнг. Феврония — помощница и «удерживающая» князя в следовании закону, в третьей редакции в основном конфликте кн. Петр — самостоятельный защитник нерушимости брачного союза перед лицом бояр, хотя и продолжает жалеть об оставлении власти и нуждается в поддержке верной жены.
Нельзя и не учитывать церковно-историческое свидетельство: кн. Петр и кнг. Феврония представляют собой первый случай канонизации семейной пары на Руси в 1547 г. как местночтимых10, в 1553 — как общецерковных святых11. Среди святых жен Руси кнг. Феврония (11228) одна из четырех святых (кнг. Ольга (1969), прп. Ев-
6 Там же. С. 294.
7 Фефелова Ю. Г. Повесть о Петре и Февронии в контексте традиционной обрядовой практики / Русская агиография. Исследования. Публикации. Полемика. — СПб., 2005. — С. 428-483.
8 Повесть о Петре и Февронии... С. 120-145.
9 Манухина Т. Святая благоверная княгиня Анна Кашинская. — Париж, 1954. — С. 32.
10 Поместный Собор Русской Православной Церкви, посвященный юбилеюЮОО-летия Крещения Руси. Троице-Сергиева Лавра, 6-9 июля 1988 г. — М., 1988. — С. 30.
11 Андроник (Трубачев), игумен. Канонизация святых в русской Православной Церкви // Православная энциклопедия. Русская Православная Церковь. — М., 2000. С. 346-371. — С. 351. Ф. Г. Спасский пишет, что долгое время, протекшее от кончины до соборов без празднования «не поддается объяснению и нет указаний по сему поводу» (Спасский Ф. Г. Русское литургическое творчество. — Париж, 1951. — С. 156].
фросиния Суздальская (+1250), прп. Евфросиния Полоцкая (11173)), чья канонизация подтверждена; «легендарность», «неканоничность» жития не являются препятствием для церковной памяти и народной любви. Известно, что в г. Муроме до 1547 г. почиталась гробница святых кн. Петра и кнг. Февронии.
Теперь обратимся к самому житию и посмотрим, как раскрывалась главная его идея.
Повесть начинается сообщением о несчастии в семье правителя г. Мурома кн. Павла, старшего брата кн. Петра: «дьявол всели неприязненаго летящаго змия к жене князя того на блуд» [6:211]. Духовные явления трудно переводимы на язык рассудка и земные понятия: здесь в Житии используется библейский образ змея-соблазнителя для указания на некий духовный изъян в семье кн. Павла. Важен сам факт нарушения супружеских отношений и бессилие князя. Невольный характер уклонения княгини подчеркнут ее признанием супругу и выполнением совета мужа, узнать, каким способом можно извести змея.
Участие кн. Петра в разрешении семейной трагедии брата провиденциально и жертвенно одновременно. Змей называет его своим погубителем. С другой стороны, имея сильную братскую любовь кн. Петр «нача мыслити не сумняся мужествене, како бы убити змиа»12. Получив чудесным образом Агриков меч, кн. Петр убивает змея, но от крови убитого змея тело князя покрывается струпьями. Телесные страдания были велики: кн. Петр «не бе бо сам мощен на кони сидети от великия болезни»13. В поисках излечения князь был привезен в Рязанскую землю, славившуюся врачебным искусством. Здесь один отрок князя в деревне Ласково встречает деву Февронию, которая привлекла внимание отрока своей иносказательной речью. Объявив себя той, которая может излечить князя, Феврония ставит условие: князь должен жениться на ней. Сознание княжеского превосходства и невозможности неравного брака («Како князю сущу древолазца дщи пояти себе жену!»14) противостояло желанию обрести здоровье. Князь «экзаменует» мудрость Февронии, т.к. ради нее, по мысли князя, Феврония претендует на место княгини. Ответ Февронии «удивил» князя: на требование соткать полотно и сшить из него за время мытья в бане рубашку и порты, Феврония просит из части полена сделать стан, на котором она будет ткать. Получив исцеление, князь отъезжает домой, «не восхоте пояти ю жену себе отечества ея ради и послав к ней дары. Она же не прият»15. Возобновившаяся болезнь заставила кн. Петра вернуться к Февронии и просить вновь об излечении и с «твердостью слово дасть ей, яко имат пояти ю жену себе»16.
В Третьей редакции сомнения кн. Петра относительно женитьбы на Февронии разрешает вельможа Евстратий. Кн. Петр «исповеда ему первое свое изцеление и каковы ответы девицы Февронии и како ей поносил бе»17.
Евстратий указывает в своем ответе на свидетельство Евангелия, что «не может город укрыться верху горы стоя», так и Феврония своими ответами и чудом исцеления свидетельствовала о своем «дерзновении к богу»18, а через это достойна быть женой
12 Повесть о Петре и Февронии... С. 212.
13 Там же. С. 213.
14 Там же. С. 215.
15 Там же. С. 16.
16 Там же. С. 217.
17 Там же. С. 292.
18 Там же.
князя. Кн. Петр собирает многочисленное посольство, состоящее из вельмож, знатных жен, дев, юношей и священнослужителей, готовит богатые дары и едет, чтобы получить окончательное исцеление и выполнить свое обещание. Ответ Февронии подтверждает слова вельможи Евстратия: «Великий княже отезжал еси, а суда бо-жия не убежал еси, еже мене не пояти за себе. Не лож бо рекий бог наш — славящаго мя прославлю и о мне хвалящагося вознесу той. И мене, убогую рабу свою вознесе и показа на тебе изцеление твое»19. «Премудрость и разум и красота лица» Февронии в глазах членов всего посольства явились основанием для восхваления достойного выбора кн. Петра.
Таким образом, брак между кн. Петром и Февронией был исполнением высшей воли, которая была открыта простой девушке и неведома князю. Сопротивление со стороны князя браку с дочерью древолазца наказало его продлением болезни и в итоге привело к осознанию новых оснований для выбора жены — личных достоинств. В Первой редакции памятника о красоте лица будущей княгини даже не упоминается, «виною» брака Ермолай — Еразм указывает исключительно исцеление кн. Петра. В Третьей редакции автор в завершении сюжета о сватовстве говорит об особой добродетели многострадального князя — «терпении», которое почтила Феврония поклоном, несмотря на первоначальную неверность князя данному слову.
И Первая и Третья редакции отличаются описанием конфликта между княжеской четой и боярами г. Мурома. В авторском варианте кн. Петр слушает наговоры бояр на княгиню, которая собирает крошки со стола после еды, «яко гладна», чем роняет свое достоинство. Князь приглашает жену за свой стол обедать, когда та собрала «крохи в руку свою», раскрывает ей руку и находит «ливан добровонный и фимиян». Автор добавляет: «И от того дни остави ю к тому не искушати»20. Данный сюжет поставлен в Третьей редакции как завершающий конфликт между боярами и Февронией после возвращения княжеской семьи. Сам же князь Петр не испытывает своей супруги. Противостояние между боярами и князем сразу касалось вопроса выбора между властью и княгиней. «Аще хощеши владети нами, то отпусти княгиню от себе и един нами началствуй»21. В этом требовании кн. Петр увидел посягательство на себя, свою власть и сопротивление Богу: «вем бо и аз, яко не княгини не ненавидите, но мене, яко же апостол Петр глаголет: аще кто противитца властелем, то божию повелению противится. И вы бо противитеся не мне, но создавшем вас богу»22. Кн. Петр не сомневается в своем выборе — с Февронией его может разлучить только смерть, ибо заповедь дана, что «господь сочетает и человек не разлучает». Земная власть, нарушающая заповеди, не благословенная, потому он решает оставить княжеский престол.
В Первой редакции выбор делает Феврония. Кн. Петр на требование бояр отпустить Февронию, а себе взять другую, со «смирением» направляет их за решением к княгине, «яко же рчет, тогда слышим»23. На условие бояр дать им, что они попросят, княгиня ответила условием — отдать ей князя. Согласие князя на отъезд с женой обосновывается автором аналогично Третьей редакции. В обеих редакциях кн. Петр сожалеет о самовольном оставлении княжения, и княгиня укрепляет его надеждой
19 Там же.
20 Там же. С. 217.
21 Там же. С. 294.
22 Там же.
23 Там же. С. 218.
на милость Бога. В Третьей редакции чудо с деревцами, ожившими на утро по благословению блаженной Февронии, автор связывает с предвидением княгини возвращения власти кн. Петру и последующей его славой. Действительно, беспорядки в г. Муроме заставили горожан и бояр просить вернуться княжескую чету для правления.
Время последующего княжения в Первой редакции описано с акцентом на равной любви ко всем со стороны благоверных кн. Петра и кнг. Февронии24, в Третьей — на усердной милостыни к нищим и странным25.
Последние два эпизода Повести — одновременная смерть кн. Петра и кнг. Февронии и посмертное их чудесное соединение в одной гробнице — логически завершают идею общности жизненного пути, нерушимости супружеских отношений в момент смерти и после нее. Повесть сообщает, что княжеская чета умолила Бога о преставлении в один час. Была приготовлена одна гробница с двумя отделениями, в которую должны быть положены тела князя и княгини. Приняв иноческий постриг, кн. Петр (теперь инок Давид) и княгиня Феврония (инокиня Евфросиния) жили в разных монастырях. Евфросиния вышивала воздух, когда посыльный от князя пришел с сообщением о приближении смерти. Евфросиния просила подождать, пока она не дошьет воздух. После третьего сообщения она откладывает работу «и вотче иглу свою в воздух, и преверте нитью, ею же шияше»26, после молитвы преставилась одновременно с супругом.
В этом сюжете Повести Р. П. Дмитриева видит выражение предпочтения идеи служения ближнему «типичной для жития идеи прямого служения богу (вышивание воздуха)»27. Наоборот, последний эпизод земной жизни героев подтверждает главную идею произведения — первенство брачных отношений и обязательств для супругов и свидетельствует о любви в Боге между кн. Петром и кнг. Февронией. Нарушение посмертной воли кн. Петра и кнг. Февронии похоронить их вместе, как идущее вразрез с иноческими правилами погребения28, посрамляется двукратным чудом соединения тел усопших в одном гробе, что заставляет признать святость супругов и исполнить их волю. Здесь уже окончательно примиряются общественное мнение и сознание с образом семейных взаимоотношений почившей княжеской четы.
Особенностью Повести в сравнении с другими житиями святых княгинь — в решении темы женского сослужения: внимание сосредоточено на идее сохранения брака вопреки социальным предрассудкам, неразрывной связи между отношениями в семье и законностью власти князя, безусловным превосходством брачных обязательств. Религиозно-нравственный идеал Повести объединяет любовь и власть, полагая их общим основанием исполнение божественных заповедей. В образе Февронии выступают черты юродивой. Ее поведение в новой среде не укладывается в принятые нормы. Повесть сообщает о двух событиях из жизни княжеской среды (если не брать во внимание замысловатую речь Февронии в разговоре с отроком), которые радикально отвергают правила бытового благочестия и ценности: собирание крошек с обеденного стола и завещание похоронить в одном гробе. С этой стороны в конфликте между боярами и княжеской четой открывается новая черта — поведение Февронии наряду с ее социальным происхождением есть «поругание мира». Кн. Петр, как женившийся
24 Там же. С. 220.
25 Там же. С. 296.
26 Там же. С. 221.
27 Там же. С. 30.
28 Там же. С. 221.
на ней и не учащий (или не могущий, или не хотящий научить) принятым правилам, выступает в глазах бояр нарушителем порядка, а значит и власти. Любовь между кн. Петром и кнг. Февронией есть свидетельство их «безумства ради Христа» (Жор. 4.10). Княгиню на протяжении всего повествования именуют «премудрой», «Богомудрой», «блаженной», автор Первой редакции восхваляет Февронию как имеющей «в женстей главе святых муж мудрость»29. Новозаветные тексты свидетельствуют: «если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтоб быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом, как написано: уловляет мудрых в лукавстве их» (Жор. 3. 18-19). Прославление такого типа мудрости и любви во власти было возможно только средствами легендарной повести.
ЛИТЕРАТУРА
1. Андроник (Трубачев), игумен. Канонизация святых в русской Православной Церкви // Православная энциклопедия. Русская Православная Церковь. — М., 2000. — С. 346-371.
2. Буслаев Ф. И. Песни древней Эдды о Зигурде и муромская легенда // Исторические очерки русской народной словесности и искусства. Т. 1. — СПб., 1861. — С. 269-300.
3. Веселовский А. Н. Новые отношения муромской легенды о Петре и Февронии и сага о Рагнаре Лодброке // ЖМНП. — 1871. — № 4. — Отд. 2. — С. 5-142.
4. Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. — М.,
1871.
5. Манухина Т. Святая благоверная княгиня Анна Кашинская. — Париж, 1954.
6. Повесть о Петре и Февронии. Подготовка текстов и исследование Р. П. Дмитриевой. — Л., 1979.
7. Поместный Собор Русской Православной Церкви, посвященный юбилеюЮОО-летия Крещения Руси. Троице-Сергиева Лавра, 6-9 июля 1988 г. — М., 1988.
8. Спасский Ф. Г. Русское литургическое творчество. Париж, 1951.
9. Федотов. Г. П. Святые Древней Руси. — М., 1990.
10. Фефелова Ю. Г. Повесть о Петре и Февронии в контексте традиционной обрядовой практики / Русская агиография. Исследования. Публикации. Полемика. — СПб., 2005. — С. 428-483.
29 Там же. С. 222.
