CC BY
50
1. Фразеологические единицы тхьак1умэм 1эр регъэ1ужьын (букв.: заставить воткнуть руки в уши), тхьак1умэм ц1ыу егъэ1он (букв.: заставить ухо издать звон), тхьак1умэр удэгун (букв.: довести до глухоты) объединяет значение «достать кого- либо своим разговором».
А упч1эм ежь ш1оигъо джэуапыр къыратыфэк1э, ар ауж ик1ыгъэп зэ1ук1эм къек1ол1агъэхэм, атхьак1умэмэ а1эхэр ра-ригъэ1ужьыгъ. «Пока не услышал такой ответ, какой хочет по данному вопросу, он не отстал от собравшихся людей, всех достал своим разговором об этом».
2. Фразеологическим содержанием этой группы словосочетаний становится цель действия - наказание: тхьак1умэр къу-дыин (букв.: потянуть уши), тхьак1умэр 1онт1эн (букв.: выкрутить уши) «предупредить строго-настрого», тхьак1умэр течын (букв.: оторвать уши) «накрутить кого-либо ».
3. Основу образования следующих фразеологических единиц составляет назначение тхьак1ум «ухо» - орган слуха: тхьа-к1умэм и1он (букв.: сказать в ухо) «услышать», тхьак1умэм къитэджэн (букв.: встанет в ухо) «воспроизведение слухового восприятия», тхьак1умэм имыгъэхьан (букв.: не пустить в ухо) «не услышать нарочно», тхьак1умэм къыридзэн (букв.: в ухо бросить) «услышать», тхьак1умэм игъэхьан (букв.: пустить в ухо) «услышить» и т.д.
Нарт Шэбатныкъо иныжъмэ яунэ афиузэнк1ыгъэу чъэзэрэ чэщ горэм лъэмакъэ горэхэр, гущы1э макъэхэр ытхьак1умэ къ-ыридзагъэх [5, с.155]. «Нарт Шэбатыныко, направившись к дому великана, скача как-то ночью, услышал чьи-то шаги и разговоры».
4. Фразеологические единицы, составляющие следующую группу, означают слушать внимательно: тхьак1умэр к1эгъэзы-к1ын «прислушиваться», тхьак1умэр к1эгъэзык1ыгъэу «слушать серьезно, «слушать внимательно».
Библиографический список
Тхьак1умэр къыпхъотэн (букв.: сватить ухо), тхьак1умэр гъэк1ын (букв.: поднять ухо) «навострить уши», «начать слушать внимательно» (применительно к животным).
Шы-шыш макъэ горэ Аслъаны къыш1ош1ыгъ, шэу зы-тесми ытхьак1умэ къыпхъотагъ [6, с.133]. Аслану показалось, что услышал какой-то шорох, и конь под седлом тоже навострил уши.
5. Фразеологические единицы, входящие в эту группу означают все время говорить кому-либо о чем-либо, постоянно давать слышать кому-либо о чем-либо: тхьак1умэм итын (букв.: стоять в ухо), тхьак1умэм имык1ын (букв.: не выходить с ухо), тхьак1умэм имыгъэк1ын (букв.: не дать выйти с ухо) со значением «слышать постоянно», «прожужжать уши».
- Ыужырэ пчыхьэми «Волгэм» игугъу стхьак1умэ ик1ыгъэп [6, с. 133]. - «И весь следующий вечер разговор о «Волге» стоял у меня в ушах».
Анализ материала показывает, что не все выявленные нами фразеологизмы с компонентом - соматизмом тхьак1ум «ухо» отражены во «Фразеологическом словаре адыгейского языка» Ю.А. Тхаркахо. Например, фразеологизмы тхьак1умэм 1эр ре-гъэ1ужьын (букв.: заставить воткнуть руки в уши), тхьак1умэм ц1ыу егъэ1он (букв.: заставить ухо издать звон) со значением «достать кого-либо своим разговором о чем-либо» и т.д. Этому способствовало, наверно то, что автор включил в словарь наиболее употребительные фразеологизмы в адыгейском языке.
Проведенный анализ показал, что во фразеологии адыгейского языка изобилуют, слова называющие органы чувств, через которые человек воспринимает действительность и самого себя в ней.
В адыгских языках фразеологические единицы с соматическими компонентами еще не достаточно изучены и требуют дальнейшего исследования.
1. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. Москва: Наука, 1987.
2. Богус З.А. Соматизмы в разносистемных языках: семантико-словообразовательный и лингвокультурологический аспекты (на материале русского, адыгейского и английского языков). Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Майкоп, 2006.
3. Крейдлин Г.Е. Тело и телесность в русском языке и русской культуре. Человек и язык в коммуникативном пространстве: сборник научных статей. Красноярск, 2013. Т. 4; № 4: 51 - 56.
4. Глухов В.М. Фразеологические единицы со словом «рука» в славянских языках. Проблемы русской фразеологии: сб. науч. тр. Тула, 1978: 137 - 146.
5. Нарты. Адыгский эпос. Собрание текстов в семи томах. Систематизация, составление, вступительный очерк и комментарии А.М. Гадагатль. Майкоп, 1970; Т. III.
6. Тхаркахо Ю.А. Фразеологический словарь адыгейского языка (на адыгейском языке). Майкоп, 1980.
References
1. Karaulov Yu.N. Russkijyazykiyazykovaya lichnost'. Moskva: Nauka, 1987.
2. Bogus Z.A. Somatizmy vraznosistemnyh yazykah: semantiko-slovoobrazovatel'nyjilingvokul'turologicheskij aspekty (na materiale russkogo, adygejskogo ianglijskogo yazykov). Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Majkop, 2006.
3. Krejdlin G.E. Telo i telesnost' v russkom yazyke i russkoj kul'ture. Chelovek i yazyk v kommunikativnom prostranstve: sbornik nauchnyh statej. Krasnoyarsk, 2013. T. 4; № 4: 51 - 56.
4. Gluhov V.M. Frazeologicheskie edinicy so slovom «ruka» v slavyanskih yazykah. Problemy russkoj frazeologii: sb. nauch. tr. Tula, 1978: 137 - 146.
5. Narty. Adygskij 'epos. Sobranie tekstov v semi tomah. Sistematizaciya, sostavlenie, vstupitel'nyj ocherk i kommentarii A.M. Gadagatl'. Majkop, 1970; T. III.
6. Tharkaho Yu.A. Frazeologicheskij slovar'adygejskogo yazyka (na adygejskom yazyke). Majkop, 1980.
Статья поступила в редакцию 10.04.18
УДК 821(091)
Uzdeyeva T.M., senior lecturer, Department of Russian and Foreign Literature, Chechen State University (Grozny, Russia),
E-mail: uzlipat066@mail.ru
THE THEME OF NIHILISM IN THE PLAY "INFECTED FAMILY" OF L.N. TOLSTOY AND THE NIHILISTS OF N.G. CHERNY-SHEVSKY'S NOVEL "WHAT IS TO BE DONE?" The article deals with the theme of nihilism in the little-known play by Lev Tolstoy "Infected Family". The place of the play in the series of anti-nihilistic works of the 60s of the XIX century is stated. The contrast of the old "vulgar" world and the world of nihilists is analyzed. The play presents a women's problem, the issue of marriage and family. The article actualizes the typological similarity of Tolstoy's play with Chernyshevsky's novel "What is to be done?". The work outlines the similarities and differences in the treatment of the theme in two different genres works. The author concludes that in the play Tolstoy shows the inconsistency of the new ideas and beliefs. It is an antinigilist piece, written to oppose Chernyshevsky's work.
Key words: association, nihilism, emancipation, radicalism, socialism, commune.
Т.М. Уздеева, доц. каф. рус. и зарубежной лит., Чеченский государственный университет, г. Грозный,
E-mail: uzlipat066@mail.ru
ТЕМА НИГИЛИЗМА В ПЬЕСЕ «ЗАРАЖЁННОЕ СЕМЕЙСТВО» Л.Н.ТОЛСТОГО И НИГИЛИСТЫ Н.Г.ЧЕРНЫШЕВСКОГО В РОМАНЕ «ЧТО ДЕЛАТЬ?»
В статье рассматривается воплощение темы нигилизма в малоизвестной пьесе Льва Николаевича Толстого «Зараженное семейство». Устанавливается место пьесы в ряду антинигилистических произведений 60-х годов XIX века. Анализируется контрастная противопоставленность старого «пошлого» мира и мира нигилистов. В пьесе представлен женский вопрос, вопрос брака и семьи. В статье актуализируется типологическое сходство в этом вопросе пьесы Толстого с романом Чернышевского «Что делать?». Намечаются сходство и различия в решении темы в двух разножанровых произведениях. Автор делает вывод о том, что в пьесе «Зараженное семейство». Толстым показана несостоятельность новых идей и убеждений. Это по существу антинигилистическая пьеса, написанная, на наш взгляд, в пику Чернышевскому в первую очередь.
Ключевые слова: семейный деспотизм, предрассудки, прогресс, коммуна, новая женщина.
Пьеса «Зараженное семейство» написана Л.Н. Толстым в 1864 году, опубликована впервые в 1928 году в книге: «Лев Толстой. Неизданные художественные произведения».
Тема нигилизма была особо актуальной в русской литературе 1860-х годов, и это явление породило массу произведений как положительного изображающих нигилистов, так и произведений явно антинигилистического толка. Обострению полемики вокруг этой темы способствовали известные два романа: «Что делать?» Н.Г. Чернышевского и «Отцы и дети» И.С. Тургенева. Толстой не остался равнодушным к вопросу времени и написал пьесу, которую жанрово обозначил как комедию. Заголовок, данный пьесе, готовит читателя к восприятию некой комической ситуации в контексте комического семейства.
Место действия в пьесе - провинциальная помещичья усадьба Прибышевых, время действия-пореформенная пора со всеми её атрибутами: временнообязанные крестьяне, вольнонаёмный труд, откуп крестьян от помещиков, коммуны, раздел земли, самовольное поведение приказчиков, работников; школы и т. д. Царский манифест и воля, объявленная в нем, повлёкшие за собой массу новых явлений в России противостоят ещё крепким старым устоям: сохраняющийся помещичий класс, сословное деление общества, старые обычаи и нравы, зафиксированные в базовых проявлениях человеческой жизни. Если это женитьба, то это целый процесс, каждый этап которого значим и нерушим, если это семейный или светский этикет, то отклонения от него смерти подобны. Этот конфликтный дискурс эпохи является фоном для пьесы, более того, новое время проникает в семью. В первом действии явлении первом-экспозиции пьесы-устами няни обозначена истина: «и ... во всем доме другие порядки пошли. И барин другой стал, посмирнел совсем, и учителя стю-дента взяли за место немца, и Катерине Матвевне волю дали, и детей всех распустили. Все другое стало, все по-новому пошло!» [1, с. 2]. В этих словах исходная заданность смысла пьесы, и в дальнейшем ремарки няни функционально значимы в ней.
В первых оценочных суждениях о главном герое Анатолии Дмитриевиче Венеровском преобладают положительные коннотации: он учёный, писатель, умный и современный человек, стоящий вразрез с пошлостью современной жизни, любящий и уважающий труд. Заявлен образ «нового человека», который ещё не вступил в ход действия пьесы. Вместе с ним в первые диалоги втянута ещё одна героиня «новая женщина»-Катерина Матвеевна, племянница помещика Прибышева. Это стриженая барышня, в очках, с книгой в руках, и папироской в зубах-образ, всецело созвучный исканиям эпохи. Третье лицо, примыкающее к типу людей прогресса, является учитель-студент Алексей Павлович Твердынский. Няня отозвалась о нем, как о неаккуратном, пустом, нечесаном охотнике до девок. Двоякие оценки, данные в первом действии пьесы молодым людям не случайны» [1, с. 2].
Няня в пьесе - носительница староустойного взгляда на жизнь со своими упрощенными суждениями, противостоит, в особенности, Катерине Матвеевне, речь которой полна умных, прогрессивных, высокопарных фраз, от которых няня далека. Второе явление в первом действии пестрит контрастной лексикой: просторечным выражениям няни (стюдент, небось, кофею, жимши, немудрёненький, бахвал, догувернерются, заместо, карахтер, пуще, прынц, ихнею, клупы, осрамила) противостоят выражения Катерины (уважение, сочувствие, достоинство, свобода, люди нашего закала, устарелые формы жизни, просвещение, общественная паутина предрассудков). Знаменательно, что помещик Прибышев вполне лоялен к вышеупомянутым лицам. Типологически схожая ситуация была в романе «Отцы и дети» И.С. Тургенева, но в нем помещик Кирсанов и нигилист Базаров были антиподы. Иван Михайлович Прибышев так отзывается о Венеровском: «...Анатолий Дмитриевич человек современный,
передовой, огромного ума, образованья, писатель, человек, которого вся Россия знает, может быть» [1, с. 3]. Этот отзыв дополняется обобщенным выводом Катерины Матвеевны: «Для людей нашего закала средства к жизни допускаются только те, которые приобретены личным и честным трудом».
Лишь в восьмом явлении первого действия введён в действие пьесы Венеровский. Интрига-в желании «нового человека», нигилиста Венеровского жениться на дочери помещика При-бышева Любоньке. Объяснившись с отцом Любоньки и получив согласие на брак, Венеровский объясняет Прибышеву цель своего предприятия: «Моя цель одна. Девица эта-хорошая натура, в ней есть задатки хорошие. Я не влюблён в неё. Я этих глупостей не знаю. В ней есть задатки, но она неразвита... Я желаю одного: поднять её уровень до нашего... Вам может это казаться странным, но мы люди новые, и что вам странно и трудно, нам просто...» [1, с. 12].
Налицо все устойчивые признаки типа: рациональное отношение к браку, восприятие женщины как объекта для перевоспитания, апелляция к возможностям женщины. Психологическая природа типа «новых людей» была бы неполноценной без настойчивого упоминания труда во имя других, на общее благо. Ве-неровский-стереотип «нового человека». Его предшественники нигилисты из «Что делать?» Н.Г. Чернышевского-Лопухов и Кирсанов. Лопухов мысленно рассуждал также по поводу освобождения сначала Веры Павловны, а позже, под личиной Бьюмон-та, Катеньки Полозовой. И там и там рациональный ход мыслей, игнорирование чувств и абсолютное неприятие старого мира с его условностями. Еще один герой, типологически сопоставимый и уместный в данном контексте-Базаров. Доведи И.С. Тургенев героя, положим, не до гибели, а до женитьбы, то он рассуждал бы также: потребовал бы свадьбы без «глупых церемоний», «попроще».
Во втором действии пьесы усиливается стихия сатирического осмеяния «новых людей». В первом явлении дан обширный монолог Венеровского, который полон самолюбования, похвал самому себе за образованность, талант, силу. Герой осознаёт также свою отчужденность от общества в силу своей нравственной высоты, «которая ими все-таки чувствуется».
Возвращаясь к портрету Венеровского, Толстой дополняет его еще одной любовной интрижкой в прошлом, которую герой характеризует как «кой-какие отношения». Признавая в ней «мыслящее существо», а речь идет о нигилистке Катерине Матвеевне, герой желает ее упразднить теперь на пороге новых отношений с Любонькой. Герой горд тем, что он поступает с ней честно, как подобает новому человеку, объявляя женщине, что связь между ними «лишь на время». В свою очередь, Катерина, согласно логике новых отношений между женщиной и мужчиной, первая признается в любви и предлагает себя. До таких высот эмансипации не доходили даже женщины Чернышевского! Героиня рисует общее будущее с Венеровским: «Среда, как я уже сказала, душит вас и подавляет меня... Мы должны поселиться в Петербурге... Мы будем первообраз новых отношений мужчины и женщины, мы будем осуществлением идей века.» [1. с. 17].
Где-то «за кадром» в пьесе присутствуют дела нигилистов. Это школа, организованная Венеровским, это книги и даже журнал «Полярная звезда» Герцена, передаваемые друг другу, это упоминания дел на общее благо и т. д.
Явление четвертое второго действия содержит объяснение главного нигилиста с будущей невестой и женой. По существу, это программа жизни по-новому, предлагаемая женщине. В ней обязательное требование - уважение к свободе друг друга как в браке, так и вне его. Сохраняется возможность развода «без упреков и желчи». Аннулируются из жизни все предрассудки старшего поколения и даже жизнь родителей подвергается про-
работке и суду. Модель будущего брака в этом романе ничем не отличается от брака Веры Павловны с Лопуховым или Бью-монта с Катериной Полозовой в «Что делать?». Тяготение к стереотипированию есть и у Толстого, как и у многих писателей этого направления. Кстати, есть отличие между старым миром Розальских в «Что делать?» и пошлым миром в «Зараженном семействе». Помещики Прибышевы долго в пьесе остаются милыми людьми, заботящимися не только о своей дочери, но и о крестьянах. Бесчестное и циничное поведение Беклешова как бы противостоит добродетельности господ-ретроградов. Драматическая коллизия пьесы доходит до своего накала во втором явлении четвертого действия. Венеровский, отвергнув все приличия, убегает с невестой; вместе с ними дом покинули племянница, учитель и младший сын Прибыше-ва. Все они отписали ему письма, объясняющие их решения: Катерина Михайлова и учитель намерены стать членами петербургской коммуны, а сын помещика намерен жить новой жизнью. Сцена максимально драматизирована: помещик в ярости, жена его в обмороке. Результат зараженности новыми идеями на лицо! Вырвавшихся на свободу новых людей ждет череда разочарований, прежде всего друг в друге. Бытовые неудобства и настойчивая неприязнь Венеровского к родите-
лям Любоньки остужают ее пыл; домогательства учителя Твер-дынского отрезвляют Катерину Матвеевну. Людей, снедаемых потребностью свободной, честной, новой жизни, обрушили мелочи жизни. Ситуация анекдотическая: Венеровский лишается невесты, беглецы возвращаются домой. Из самовлюбленного горделивого нового человека герой превратился в циничного мерзавца, преследовавшего свои эгоистические интересы. Это по существу антинигилистическая пьеса, написанная, на наш взгляд, в пику Чернышевскому в первую очередь. Известно, что А.Н. Островский был крайне недоволен пьесой. При жизни писателя пьеса не была поставлена в театре. Известно, что рукопись пьесы была обнаружена в бумажном наследии писателя В.А. Соллогуба [2 - 4].
Парадоксальны взгляды позднего Толстого по поводу нии-лизма в отношении ко взглядам 60-х годов, отражением которых и стала пьеса «Зараженное семейство». В последнем своем романе «Воскресенье» писатель создал образы революционеров - борцов за народное дело - с позиций активного добра, вполне серьезно и уважительно обрисовав их. Толстой - противник всяких революций, по-видимому был вынужден апеллировать к этому типу с новым взглядом, обусловленным новыми веяниями обновляющейся России.
Библиографический список
1. Толстой Л.Н. Зараженное семейство. Интернет ресурсы.
2. Уздеева Т.М. «Востребованный» Чернышевский (Личность. Общество. Эпоха). Грозный, 2016.
3. Уздеева Т.М. От романа «Что делать?» к роману «Отблески сияния» Н.Г. Чернышевского. Грозный, 2016.
References
1. Tolstoj L.N. Zarazhennoe semejstvo. Internet resursy.
2. Uzdeeva T.M. «Vostrebovannyj» Chernyshevskij (Lichnost'. Obschestvo. 'Epoha). Groznyj, 2016.
3. Uzdeeva T.M. Ot romana «Chto delat'?» k romanu «Otbleski siyaniya» N.G. Chernyshevskogo. Groznyj, 2016.
Статья поступила в редакцию 28.04.18
УДК 821(091)
Uzdeyeva T.M., senior lecturer, Department of Russian and Foreign Literature, Chechen State University (Grozny, Russia),
E-mail: uzlipat066@mail.ru
TYPOLOGY OF IMAGES OF "NEW WOMEN" IN THE NOVELS "NOWHERE" BY N.S. LESKOV AND "WHAT IS TO BE DONE?" BY N.G. CHERNYSHEVSKY. The aim of the article is to study the embodiment of a type of "new woman" in the novel "Nowhere" by N.S. Leskov and comparing it with a similar type in the novel "What is to be done?" by Chernyshevsky. The article analyzes such structural links of women's images as a portrait, time of stay in the parents' house, character, personal qualities, arrangement of business, behavior in love, conflict discourse with society, reading circle. In the course of the analysis typologically similar features are revealed, and the difference of the novelistic destinies of the heroines is shown. The researcher concludes that the novel can be seen as a clear evidence of the tense era of the landmark 60-s of the XIX century that has typical patterns and typical persons of the era, rather than simple experience of the outstanding Russian antinigilist writer.
Key words: association, nihilism, emancipation, radicalism, socialism, commune.
Т.М. Уздеева, доц. каф. рус. и зарубежной лит, Чеченский государственный университета, г. Грозный,
E-mail: uzlipat066@mail.ru
ТИПОЛОГИЯ ОБРАЗОВ «НОВЫХ ЖЕНЩИН» В РОМАНАХ «НЕКУДА» Н.С. ЛЕСКОВА И «ЧТО ДЕЛАТЬ?» Н.Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО
Целью статьи является исследование воплощения типа «новой женщины» в романе «Некуда» Н.С. Лескова и сопоставление его со сходным типом в романе «Что делать?» Н.Г. Чернышевского. В статье анализируются такие структурные звенья женских образов, как портрет, время пребывания в родительском доме, характер, личностные качества, обустройство «дела», поведение в любви, конфликтный дискурс с обществом, круг чтения. В ходе анализа выявляются типологически сходные черты, а так же устанавливается разница романных судеб героинь. Автор делает вывод о том, что этот роман можно рассматривать как наглядное свидетельство напряженной судьбоносной эпохи б0-х годов XIX века, зафиксировавшее типичные картины и типичные лица той эпохи, а не просто антинигилистический опыт выдающегося русского писателя.
Ключевые слова: ассоциация, нигилизм, эмансипация, радикализм, социализм, коммуна.
Роман Н.С. Лескова с говорящим названием «Некуда» появился впервые в печати в 1864 году. Опубликован он был в журнале «Библиотека для чтения». «Роман признаю честнейшим делом моей жизни, но успех его отношу не к искусству моему, а к верности понятия времени и людей «комической эпохи» - писал автор [1].
«Некуда» явился откликом на многие общественные явления бурных 60-х годов, но одновременно в нем нашла яркое
отражение основная тема творчества Н.С. Лескова - «искание правды и искание праведников» [2].
Подобно Чернышевскому в романе «Что делать?» [3] представившему Веру Павловну в качестве главной героини, Лесков в «Некуда» представляет Лизу Бахареву. В главе второй первой части романа автор дал портрет героини, дышащий очарованием молодости и чистоты. Лизе - семнадцать, она хороша собой и даже есть особенная деталь, роднящая её с Верой Павловной -
