CC BY
123
УДК 32:21/29(470.6) Нунуев Саид-Хамзат Махмудович
старший преподаватель кафедры теории и истории социальной работы Чеченского государственного университета
ТЕХНОЛОГИИ ПОЛИТИКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО ПРОТИВОДЕЙСТВИЮ РЕЛИГИОЗНОМУ ЭКСТРЕМИЗМУ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
Nunuev Said-Hamzat Makhmudovich
Senior Lecturer, Theory and History of Social Work Department, Chechen State University
THE TECHNOLOGIES OF THE RUSSIAN FEDERATION POLICY ON RELIGIOUS EXTREMISM COUNTERACTING IN THE NORTH CAUCASUS
Аннотация:
В статье раскрыты технологии политики Российской Федерации по противодействию религиозному экстремизму на Северном Кавказе. Выявлены направления политики федеральных и региональных органов власти, предложены меры по повышению эффективности политических технологий противодействия экстремизму: создание и поддержка экспертно-аналитических центров, ведущих социологический и конфликтологический мониторинг рисков экстремизма; налаживание сети интернет-ресурсов, теле- и радиоканалов, вещающих на группы риска.
Ключевые слова:
политика, Российская Федерация, технологии, противодействие, религиозный экстремизм, Северный Кавказ.
Summary:
The article deals with the technologies of the Russian Federation policy on religious extremism counteracting in the North Caucasus. The current trends of the federal and regional policy are described. The author suggests some measures focused on efficiency improvement of the political technologies of extremism control: establishment and support of think tanks, monitoring of extremism risks in the context of social science and conflict resolution studies, development of Internet resources, television and radio channels reaching out to the risk groups.
Keywords:
policy, Russian Federation, technologies, counteraction, religious extremism, North Caucasus.
Актуальность темы в том, что политика Российской Федерации по противодействию религиозному экстремизму является важным направлением государственной политики национальной безопасности, а также этнополитики и внешней политики. Современные тенденции развития политики РФ характеризуются повышением степени ее концептуальной завершенности и последовательности реализации. «Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 г.» обязала создать государственную и муниципальную системы мониторинга состояния конфессиональных отношений и раннего предупреждения конфликтных ситуаций. Эти системы должны обеспечивать возможность оперативного реагирования на возникновение конфликтных и предконфликтных ситуаций в субъектах Российской Федерации и муниципальных образованиях.
Тема работы анализируется политологами часто, но фрагментарно. Основные усилия экспертов сосредоточены на определении и критике социальных условий и причин религиозного экстремизма, его идеологем и методов противоправной активности. В меньшей мере выявлены политические, особенно информационные технологии противодействия религиозному экстремизму на материалах республик Северного Кавказа.
Цель статьи - осмыслить политические технологии противодействия религиозному экстремизму в качестве направления обеспечения национальной безопасности России в Северо-Кавказском федеральном округе. Это потребует выявить направления антиэкстремистской активности федеральных и региональных органов власти, предложить меры по повышению эффективности технологий противодействия экстремизму на Северном Кавказе.
Федеральный закон № 114 от 25 июля 2002 г. «О противодействии экстремистской деятельности» определил основные направления противодействия экстремизму [1]: принятие профилактических мер предупреждения экстремистской деятельности; выявление и устранение причин и условий, способствующих такой активности; выявление, предупреждение и пресечение экстремистской деятельности общественных и религиозных объединений, иных организаций, физических лиц.
Федеральные законы от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» и № 112-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в законодательные акты Рос-
сийской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности"» закрепили положения политики, предусмотрели санкции по п редупрежде-нию экстремистских действий:
- объявление предостережения руководителю общественного или религиозного объединения либо иной организации о недопустимости осуществления экстремистской деятельности;
- вынесение письменного предупреждения общественному или религиозному объединению либо иной организации о недопустимости осуществления экстремистской деятельности в случае выявления фактов, свидетельствующих о наличии в их деятельности признаков экстремизма;
- приостановление деятельности общественного или религиозного объединения в случае осуществления им экстремистской деятельности, повлекшей за собой нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, здоровью граждан, окружающей среде, общественному порядку, общественной безопасности, собственности, законным экономическим интересам физических и (или) юридических лиц, обществу, государству или создающей реальную угрозу причинения такого вреда, до рассмотрения судом заявления о его ликвидации либо запрете его деятельности;
- вынесение предупреждения учредителю и (или) редакции (главному редактору) о недопустимости распространения экстремистских материалов в случае их распространения через средства массовой информации.
В некоторых субъектах Российской Федерации приняты законы, определяющие основы, формы и методы противодействия религиозному экстремизму, принципы ответственности за религиозный экстремизм. Среди них - Закон Республики Дагестан от 16 сентября 1999 г. № 15 «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан» [2]; Закон Карачаево-Черкесской Республики от 4 мая 2000 г. № 6-РЗ «О противодействии политическому и религиозному экстремизму на территории КЧР» [3]; Закон Кабардино-Балкарской Республики от 1 июня 2001 г. «О запрете экстремистской религиозной деятельности и административной ответственности за правонарушения, связанные с осуществлением религиозной деятельности» [4].
Но эти нормативные акты республик спорны и в правовом, и в политическом отношениях. Они принимались в тяжелейший момент контртеррористической операции в Дагестане и Чечне, когда надо было быстро пресечь экстремизм. Благая цель не должна отменять необходимость точного, аргументированного определения признаков экстремизма в деятельности религиозных объединений. Как признают исламоведы, экстремизм может проявляться и в «традиционных» течениях ислама (для Северо-Восточного Кавказа это суфийские тарикаты), и в салафизме (упрощенно называемом ваххабизмом) [5, с. 98-107; 6, с. 174-238]. Преследование ваххабизма по факту религиозной принадлежности, а не вследствие противоправной экстремистской деятельности может в условиях Дагестана и Чечни лоббироваться некоторыми тарикатами либо духовными управлениями мусульман, то есть быть обусловлено корыстными целями.
Положительный опыт Дагестана состоит в другом. В этом субъекте Федерации приняты и осуществлялись «Комплексная программа по противодействию религиозно-политическому экстремизму в Республике Дагестан на 2009-2011 гг.» [7], программа «Развитие национальных отношений в Республике Дагестан на 2011-2015 годы» [8] с поквартальным общедоступным отчетом. Программы нацелены на преодоление идеологической привлекательности экстремизма для молодежи путем активной разъяснительной работы с привлечением научной интеллигенции, СМИ и представителей духовенства. Программы стали шагом к созданию политики, демонстрирующей преимущества религиозной и национальной терпимости, устойчивости к экстремистской пропаганде [9, с. 243].
Правительство Дагестана оказывает финансовую поддержку институтам гражданского общества на конкурсной основе для реализации проектов повышения социальной активности населения, распространения патриотизма и гражданственности, укрепления межнационального согласия, противодействия религиозно-политическому экстремизму, воспитания молодежи в духе этнической и религиозной терпимости, неприятия экстремизма.
В распространении этнического и религиозного экстремизма нарастающую роль играют электронные СМИ. Не только телевидение и радио, но интернет и мобильные телефоны, по которым рассылаются пропагандистские материалы, могут стать информационным оружием. Роль интернета в современном обществе возрастает. В молодых возрастных группах эта роль существенно выше, чем среди старшего и среднего поколений.
Подчас СМИ способствуют распространению провокационной или даже экстремистской информации, что может повышать недоверие граждан к органам власти и их политике, поощрять дезориентацию и панику в условиях угроз терроризма. Ситуация изменилась с принятием в 2006 г. ФЗ «О противодействии терроризму». В нем содержится норма о том, что «решение о введении
правового режима контртеррористической операции (включая определение территории (перечня объектов), в пределах которой такой режим вводится, перечня применяемых мер и временных ограничений, решение об отмене правового режима контртеррористической операции подлежат незамедлительному обнародованию» [10]. В ст. 4 Закона РФ «О средствах массовой информации» (в редакции 2006 г.) определено, что порядок сбора информации журналистами на территории проведения контртеррористической операции (КТО) определяется руководителем операции. При освещении КТО запрещается распространение в СМИ сведений о специальных средствах, технических приемах и тактике проведения операции, если их распространение может препятствовать проведению КТО или поставить под угрозу жизнь и здоровье людей [11].
В связи с этим важно интегрировать в систему мер политики оперативный информационный менеджмент конфликтов, экстремистских акций либо высказываний. Этим призваны заниматься профессионалы - религиоведы, конфликтологи и этнополитологи, а не только юристы.
К важным политическим технологиям противодействия экстремизму относится и подготовка священнослужителей на Северном Кавказе. Исламское духовенство активно противодействует экстремизму, оно остро нуждается в совершенствовании своих знаний, притоке свежих энергичных сил, в том числе выпускников исламских учебных заведений. Полезно укрепление системы исламского образования на Северном Кавказе при поддержке Российского государства. В 2007 г. начато создание исламских образовательных центров, фонда поддержки исламской культуры, науки и образования, для поддержки образовательных программ из федерального бюджета израсходовано 60 млн руб. [12, с. 552]. В 2007 г. при поддержке государства на Северном Кавказе созданы два высших исламских учебных заведения: в г. Махачкале образован Северо-Кавказский университетский центр исламского образования и науки, в г. Нальчике (Кабардино-Балкария) - Северо-Кавказский исламский университет им. Имама Абу Ханифы. В 2009 г. третий исламский университет открылся в г. Грозном [13, с. 253-262]. Учебный процесс вузов по подготовке священнослужителей и исламоведов предусматривает внедрение современных образовательных и научно-информационных технологий, адаптацию к российской светской системе образования.
Еще один важный аспект религиозного образования на Северном Кавказе - ресоциализа-ция в традиционном исламе выпускников зарубежных образовательных учреждений. По оценке И.П. Добаева, из числа выехавших на Ближний Восток дагестанцев возвращается лишь 1/3, многие из них «инфицированы» религиозным радикализмом и экстремизмом [14, с. 34]. Необходима их теологическая и психологическая адаптация к законопослушной жизни [15, р. 133].
Особое внимание должно уделяться работе с верующей молодежью как наиболее мобильной частью уммы, установлению открытого внутриконфессионального диалога между салафи-тами и суфиями, другими течениями. Такой диалог нацелен на снижение рядов подполья. Например, в Дагестане создана Ассоциация алимов «Ахлю-с-Сунна», члены которой получили высшее религиозное образование и представляют разные народы. Через нее относительно умеренные салафитские сообщества получили возможности вести диалог и быть посредником между экстремистски настроенными молодыми людьми и государством, участвовать в умиротворении молодежи [16, с. 242]. В Дагестане осенью 2010 г. создана организация «Территория мира и развития», ее возглавил один из лидеров умеренного крыла салафитов А. Кебедов [17, с. 107].
Речь, по мнению С.Я. Сущия, может идти о переговорах с радикальной оппозицией для выработки компромиссных вариантов мирного сосуществования. Не изменяя принципам секулярного общества, но не будучи в силах изменить базовые ценности радикалов, власть должна принудить их отказаться от экстремизма и мирно сосуществовать с секулярным обществом [18, с. 343].
Напротив, авторы доклада под руководством М.В. Ремизова полемизируют с изложенной позицией. Они пишут: «Главным направлением ответа на вызов исламского радикализма должна быть не ставка на "правильный" ислам (хотя, безусловно, пророссийских мусульманских лидеров необходимо поддерживать последовательно и эффективно), а возвращение государства как инстанции справедливой силы и поощрение тех социальных слоев, которые ориентированы на мо-дернизационные процессы и не видят себя в фундаменталистском проекте. В связи с этим непродуктивна уступчивость государства по отношению к той эскалации требований, которая задается "спиралью исламизации" (строительство новых мечетей в центрах больших городов немусульманских регионов, разрешение на ношение хиджабов в официальном / публичном пространстве, легитимация «судов шариата» в той или иной форме и т. д.)» [19].
Выводы. Политические технологии противодействия экстремизму в религиозной сфере включают в себя виды и формы, которые можно классифицировать: по характеру реагирования на угрозу: направленные на ликвидацию последствий вызовов экстремизма и на профилактику экстремистской деятельности; по объектам антиэкстремистской деятельности: работа с экстремист-
скими группами (салафитские джамааты и т. д.) и с более широкими группами (духовенство и мусульманская умма в целом); по принципам применения нормативной базы: действия в рамках ординарного законодательства противодействия экстремизму и в режиме чрезвычайной ситуации.
Важнейшим условием повышения эффективности противодействия религиозному экстремизму становится разработка государственной концепции, включающей не только правовой, но и политический, социальный, информационный и другие аспекты по устранению условий распространения экстремизма, мониторинг состояния и прогнозирование его развития.
Необходима концептуально обоснованная, многоуровневая система мер предупреждения экстремизма, которая должна включать в себя: нормативно-правовое обеспечение антиэкстремистских действий, совершенствование законодательства о недопустимости и запрете возбуждения религиозной вражды; превентивные мероприятия, позволяющие выявлять намерения экстремистов и оперативно пресекать их действия на стадии подготовки; централизацию руководства всеми антиэкстремистскими мерами, обеспечение согласованности усилий правоохранительных ведомств и органов власти всех уровней на основе разграничения компетенций органов федерального, регионального и местного уровней; обеспечение взаимодействия и координации антиэкстремистской политики в межгосударственном масштабе, выявление и ликвидацию источников финансирования экстремистов; информационно-психологическое обеспечение антиэкстремистской политики, выявление и ликвидацию центров идеологического обеспечения и поддержки экстремизма; идеологическое дифференцированное воздействие на мирное население, экстремистов и их пособников; ориентацию СМИ на противодействие пропаганде насилия и воспитание практик толерантного поведения.
Эффективная политика противодействия экстремизму на Северном Кавказе должна включать в качестве неотъемлемых элементов: создание и государственную поддержку экспертно-аналитических центров, ведущих социологический и конфликтологический мониторинг рисков экстремизма; налаживание сети интернет-ресурсов, теле- и радиоканалов, целенаправленно вещающих на адресные группы риска, в том числе на языках народов Северного Кавказа. Требуется качественное повышение организационного статуса и финансирования единой системы ситуационных антикризисных центров. Необходимо расширить подготовку специалистов с высшим образованием, в том числе в вузах системы МВД и Министерства обороны РФ, с высоким уровнем знаний религиозных систем, традиций, языков народов Северного Кавказа.
Целесообразно осуществлять следующие меры антиэкстремистской политики обеспечения безопасности в СКФО:
- мониторинг и прогнозирование этнополитических процессов, экстремистских и террористических проявлений на региональном уровне;
- разработку на его основе комплекса мер по профилактике этнических конфликтов, формированию толерантного поведения;
- принятие мер по устранению причин, вызывающих политическую напряженность;
- постоянное проведение просветительской и пропагандисткой работы с населением на основе целевых программ;
- закрепление в региональном законодательстве необходимости проведения общественной экспертизы проектов нормативных актов, которые могут вызвать этническую напряженность в регионе (например, в сфере земельных правоотношений, вопросов религиозного образования, административно-территориального деления и т. д.), затрагивающих межэтнические отношения.
Ссылки:
1. О противодействии экстремистской деятельности : федер. закон РФ № 114-ФЗ от 25 июля 2002 г. // Российская газета. 2002. 30 июля.
2. О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан : Закон Республики Дагестан от 16 сентября 1999 г. № 15.
3. О противодействии политическому и религиозному экстремизму на территории КЧР : Закон Карачаево-Черкесской Республики от 4 мая 2000 г. № 6-РЗ.
4. О запрете экстремистской религиозной деятельности и административной ответственности за правонарушения, связанные с осуществлением религиозной деятельности : Закон Кабардино-Балкарской Республики от 1 июня 2001 г.
5. Добаев И.П. Современный терроризм: региональное измерение. Ростов н/Д., 2009.
6. Алиев А.К., Арухов З.С., Ханбабаев К.М. Религиозно-политический экстремизм и этноконфессиональная толерантность на Северном Кавказе. М., 2007.
7. О комплексной программе по противодействию религиозно-политическому экстремизму в Республике Дагестан на 2009-2011 гг. : постановление Правительства Республики Дагестан от 30.01.2009 № 18.
8. Об утверждении республиканской целевой программы "Развитие национальных отношений в Республике Дагестан на 2011-2015 годы" : Закон Республики Дагестан от 08.02.2011 г. № 12 (в ред. от 15.11.2011).
9. Жирухина Е.В. Основные тенденции политики противодействия экстремизму в Дагестане // Системный кризис на Северном Кавказе и государственная стратегия развития макрорегиона. Ростов н/Д., 2011. С. 241-245.
10. О противодействии терроризму : федер. закон Российской Федерации от 6 марта 2006 г. № 35-Ф3 // Российская газета. 2006. 10 марта.
11. О средствах массовой информации : Закон РФ от 27.12.1991 № 2124-1 (ред. от 24.11.2014).
12. Добаев И.П. Современный терроризм на Северном Кавказе: сущность, идеология, опыт противодействия // Приоритеты Стратегии национальной безопасности Российской Федерации. Ростов н/Д., 2011. С. 550-556.
13. Патеев Р.Ф. Мусульманское образование на Северном Кавказе: основные проблемы и пути реформирования // Регулирование социально-этнических процессов в условиях региональных рисков экстремизма. Ростов н/Д., 2010. С. 253-262.
14. Добаев И.П. Терроризм и антитеррористическая деятельность на Юге России. М. ; Ростов н/Д., 2011.
15. Pateev R.F. Russia: Problems Relating to the Adaptation of Graduates of Islamic Higher Educational Institutions into the Official Muslim Clergy (Dagestan Case-Study) // The Caucasus and Globalization. Tbilisi, 2008. Vol. 2. Issue 3. P. 132-141.
16. Жирухина Е.В. Указ. соч. С. 240-244.
17. Лебедев В.С. Исламизм как фактор конфликтности на Северном Кавказе (на примере Республики Дагестан) // Системный кризис на Северном Кавказе и государственная стратегия развития макрорегиона. Ростов н/Д., 2011. С. 106-108.
18. Сущий С.Я. Северный Кавказ: Реалии, проблемы, перспективы первой трети XXI века. М., 2013.
19. Карта этнорелигиозных угроз. Северный Кавказ и Поволжье : доклад, подготовленный рабочей группой Института национальной стратегии / под ред. М. Ремизова // Независимая газета - Политика. 2013. 4 июня.
