CC BY
334
Технологическая модернизация промышленности и инновационное развитие — ключ к экономическому возрождению России в XXI веке
А. А. Акаев,
д. т. н., профессор, иностранный член РАН, гл. н. с. Института математических исследований МГУ им. М. В. Ломоносова e-mail: askarakaev@mail.ru
И. Е. Ануфриев,
к. ф.-м. н., доцент, преподаватель, кафедра прикладной математики, Санкт-Петербургский государственный политехнический университет e-mail- anufriev@amd.stu.neva.ru
Г. Н. Попов,
к. с. н., доцент, руководитель Международного общественного фонда культуры и образования (МОФКО) e-mail: gn_popov@mail.ru
Курс, взятый руководством России на формирование инновационной экономики, порождает сегодня множество вопросов. Во-первых, удачно ли выбрано время? Ведь мировая экономика еще не оправилась после финансово-экономического кризиса 2008 г. и находится в состоянии депрессии, а большинство экспертов утверждают, что выход из кризиса будет нескорым. Во-вторых, идут горячие споры о том, как лучше осуществлять модернизацию экономики: на основе преимущественно отечественных технологических разработок или же с использованием заимствованных извне
Ключевые слова: экономический прорыв, приори фический императив.
1. Инновационная теория экономического развития
В ХХ столетии в качестве главной движущей силы социально-экономического развития утвердился научно-технический прогресс на основе процесса циклических инновационных импульсов. Лауреат Нобелевской премии Р. Солоу убедительно показал (1957 г.), что именно технический прогресс, реализуемый в технологических инновациях, является основным источником экономического роста. В свете этих взглядов инноваторы выступают в роли локомотива экономического развития, определяя его эффективность и рост производительности труда. Инновации как процесс поддерживаются достаточными инвестициями и соответствующими институ-
готовых технологий и оборудования? А может быть целесообразно оптимальное сочетание заимствованных технологий и динамичного развития собственной технологической базы? Ведь именно таким путем Япония и Южная Корея совершали прорыв в разряд авангардных развитых стран. И как решить проблему кадрового обеспечения инновационного развития?
В настоящей работе авторы попытались дать свои ответы на поставленные выше и другие вопросы, связанные с модернизацией экономики России.
тное инвестирование, человеческий капитал, демогра-
К 120-летию со дня рождения великого русского экономиста Н. Д. Кондратьева (1892-1938 гг.).
тами, без чего не действует механизм их реализации. Инвестиции без инноваций бессмысленны и порой даже вредны, поскольку означают вложение средств в воспроизводство устаревших товаров, продуктов и технологий.
Технологические новшества представляют собой конечный результат инновационной деятельности, получивший воплощение в виде нового или усовершенствованного рыночного продукта, нового или усовершенствованного производственно-технологического процесса, а также новых социальных услуг. Производство высокотехнологичных, наукоемких инновационных продуктов с высокой добавленной стоимостью стало в последние пятьдесят лет основой бурного экономического роста во многих небольших странах,
ИННОВАЦИИ № 11 (145), 2010
ИННОВАЦИИ № 11 (145), 2010
таких, например, как Израиль, Финляндия, Сингапур, Малайзия и др.
Сегодня стало очевидным, что экономическая эволюция происходит через смену инновационной активности и технологий. Эту идею в свое время отстаивал выдающийся австрийский экономист Й. Шумпетер [1]. Он утверждал, что через «созидательное разрушение», т. е. через отказ от отживших технологий, путем смены устаревших организационных форм осуществляется поступательное экономическое развитие. Двигателем прогресса в экономике, по его мнению, является не всякое инвестирование в производство, а лишь вложение средств в инновации с целью освоения принципиально новых товаров, внедрения передовой техники, новых форм организации производства и обмена.
Технический прогресс, как ныне общепризнано, развивается неравномерно во времени, ему присуща цикличность. Следствием этого являются цикличные колебания экономической деятельности, которые различаются как по видам деятельности (сферы производства, обращения и т. д.), так и по длительности периода колебаний (краткосрочные, среднесрочные и долгосрочные). В ушедшем ХХ столетии в центр внимания попали длинноволновые колебания в экономике, открытые великим русским экономистом Н. Кондратьевым [27]. Изучая в 1920-х гг. закономерности происходящих в мировой экономике явлений, он обнаружил большие циклы конъюнктуры примерно полувековой длительности, которые получили название «больших циклов Кондратьева», или «длинных волн Кондратьева». Ученый обосновал закономерную связь «повышательных» и «понижательных» стадий этих циклов с волнами технических изобретений и их практического использования. В свете его взглядов повышательная фаза большого цикла вызвана обновлением и ростом запасов «основных капитальных благ», а также коренными изменениями в структуре и размещении главных производительных сил общества. Началу повышательной фазы предшествуют периоды кризиса и депрессии. Длительная фаза депрессии, считал Н. Кондратьев, стимулирует поиск путей сокращения издержек производства путем внедрения технических нововведений [3].
В 1939 г. Й. Шумпетер опубликовал фундаментальную монографию «Деловые циклы», в которой развил учение Н. Кондратьева о больших циклах конъюнктуры, разработал инновационную теорию длинных волн и интегрировал ее в общую инновационную теорию экономического развития [4]. Современный этап в развитии теории инноваций ведет отсчет с монографии немецкого экономиста Г. Менша «Технологический пат: инновации преодолевают депрессию» (1975 г.) [5]. Исследуя динамику инноваций, ученый обнаружил циклы их колебаний с периодом 50-60 лет и пики концентрации, приходящиеся на начало повышательной фазы больших циклов Кондратьева. Он показал эмпирическим путем, что волны базисных инноваций в последние столетия наблюдаются примерно раз в полвека при переходе к очередному Кондратьевскому технологическому укладу. В каждом случае кластер базисных инновационных технологий лежал в основе формирования новых отраслей, обеспечивающих
ускорение экономического роста. Таким образом, по Меншу, наибольшая активность технологических нововведений наступает в фазе глубокой депрессии.
Наконец, в 2006 г. в США вышел капитальный труд японского исследователя М. Хирооки под названием «Инновационный динамизм и экономическое развитие», во многом посвященный обоснованию больших Кондратьевских циклов в экономике [6]. Проанализировав огромнейший объем фактических данных по группе развитых стран, профессор М. Хироока убедительно показал, что распространение кластера базисных технологий синхронизируется с повышательной фазой цикла Кондратьева и достигает зрелости в области его пика. Он также показал, что идеи Кондратьева не только сохраняют свою силу в XXI веке, но и приобретают в современных условиях особую значимость. Учитывая вышесказанное, инновационную теорию экономического развития справедливо было бы называть теорией Шумпетера-Кондратьева. М. Хи-роока пришел к важнейшему практическому выводу, что успех государственной инновационной политики целиком зависит от способности правительств предвидеть и активно действовать в те же периоды времени, которые совпадают с повышательной фазой Кондратьевского цикла, когда имеет место синергетический эффект усиления. Напротив, когда поддержка правительства осуществляется запоздало на понижательной стадии, она значительно теряет эффективность.
Последний четвертый Кондратьевский цикл (примерно 1940-1980 гг.) и соответствующий ему технологический уклад, время преобладания которого в авангардных странах выпало на 1950-1970-е гг., сопровождался всесторонним освоением достижений научно-технической революции: открытие атомной энергии; квантовая электроника и лазерная техника; создание электронных вычислительных машин и кибернетических устройств. Бурное развитие получило также создание материалов с невиданными ранее свойствами. Четвертый технологический уклад привел к рекордным за всю историю человеческой цивилизации темпам экономического роста. В целом по миру среднегодовые темпы прироста ВВП составили в 19501973 гг. 4,9%! Таким образом, научно-техническая революция, восходящая к началу ХХ века, породила эпохальные инновации, которые стали локомотивом беспрецедентного экономического развития.
Текущий пятый Кондратьевский цикл (примерно 1980-2020 гг.) стартовал после мирового экономического кризиса 1969-1974 гг. При переходе от четвертого к пятому Кондратьевскому циклу объем мирового производства упал почти на 11%. Не случайно и то, что экономический кризис тогда совпал с энергетическим и вызвал скачкообразный рост цен на топливо и сырье. Несмотря на грандиозные успехи мировой экономики в период предыдущего Кондратьевского цикла, все же сработал неумолимый ритм смены технологических и экономических укладов. Ядром пятого технологического уклада стали микроэлектроника, информатика и биотехнологии. Эффективность пятого технологического уклада, основанного на базисных инновациях предыдущего цикла, естественно оказалась ниже: среднегодовые темпы прироста ВВП по миру в
1973-2001 гг. снизились и составили 3,1%. Заслуживает также быть отмеченным, что с последней четверти ХХ века индустриальный способ производства вступил в завершающую стадию своего двухсотлетнего жизненного цикла. После былых рекордных показателей мировая экономика вступила в период снижения темпов роста, углубления и учащения кризисов, растущей неопределенности.
Финансовый кризис 1998 г. стал предвестником мирового экономического кризиса 2001-2002 гг., ознаменовав переход от повышательной к понижательной волне пятого Кондратьевского цикла. Он носил характер информационного кризиса и поразил в большей мере страны с развитым информационным сектором, которые были лидерами в период повышательной волны этого цикла. В 2007 г. разразился новый этап экономических неурядиц, которые на этот раз приняли форму ипотечного и банковского кризиса с последующим снижением темпов роста экономики в развитых странах.
Таким образом, первые два десятилетия XXI века — это период нисходящей волны пятого Кондратьевского цикла и падающей эффективности связанного с ним технологического уклада. В предстоящем десятилетии (примерно 2010-2020 гг.) мир, похоже, ожидает ряд глобальных кризисов, первые признаки которых мы уже переживаем. Прежде всего, это более глубокий, чем в 2001-2002 гг. и 2007-2008 гг., экономический и инновационно-технологический кризис, связанный с предстоящей сменой Кондратьевского цикла в 2020-х гг. Нарастают экологический, продовольственный и геополитический кризисы. Первый из них порождается ускоренным ростом потребления ископаемого топлива (нефти, газа и угля) и усилением теплового загрязнения планеты. Будет усугубляться нехватка продовольствия, произойдет дальнейший рост цен на продукты питания. Возможен затяжной геополитический кризис, связанный с формированием нового мироустройства, основанного на диалоге и партнерстве цивилизаций, принципе многополярности. Снижение остроты этого кризиса возможно лишь на основе согласованной долгосрочной стратегии. Рычаги в этой области находятся в руках Совета безопасности ООН, «Группы восьми», «Двадцатки», Шанхайской организации сотрудничества и др.
Наиболее вероятным сценарием представляется падение темпов роста мировой экономики в первые два десятилетия XXI века — со значительным их ростом в последующие два десятилетия, когда базисные инновации шестого технологического уклада начнут давать полноценную отдачу.
Каков выход из назревающей сложной ситуации? В подобных случаях, по-видимому, безотказно действует «правило Г. Менша»: «Инновации преодолевают депрессию!» [5]. Правительства призваны проводить целенаправленную политику по осуществлению стратегии инновационно-технологического прорыва. Необходимо концентрировать основные усилия на освоении кластера базисных инноваций, формирующих структуру шестого технологического уклада. На это отведено всего 10-15 лет. Период с 2010 по 2025 гг. является, таким образом, самым благо-
приятным временем для освоения и внедрения новой волны базисных инноваций. В последующем на более высокой волне улучшающих инноваций, которые проявляются, прежде всего, в авангардных странах, утвердится и получит распространение в мире шестой технологический уклад.
Таким образом, Россия выбрала весьма удачный момент для старта инновационного развития своей экономики.
Ядром шестого технологического уклада, вероятнее всего, будут нанотехнологии, биотехнологии и генная инженерия, компьютерные технологии и мультимедиа, включая глобальные интеллектуальные информационные сети; альтернативная энергетика, включая водородную. Что же касается эпицентра этой волны базисных инноваций, то резонно предположить, что лидеры пятой волны инноваций — США, Япония и Западная Европа — в основном сохранят свое лидерство, к ним могут примкнуть новые индустриальные страны — Южная Корея, Китай, Индия, Бразилия, Сингапур и др.
Россия с весьма высокой вероятностью сможет присоединиться на равных к числу авангардных стран в освоении базисных инноваций шестого технологического уклада. Страна на сегодня располагает для решения этой задачи мощной финансовой базой, сохранившимся высоким научным потенциалом и огромными человеческими ресурсами, которым надлежит привести инновационный механизм в действие. А самое главное — имеется политическая воля высшего российского руководства и в этих целях запущена государственная стратегия инновационного развития.
Как известно, в 50-е гг. прошлого века СССР совершил инновационно-технологический прорыв в освоении и распространении достижений четвертого технологического уклада. Это позволило модернизировать экономику, занять лидирующие позиции в ряде направлений научно-технической революции и, в особенности, достичь военно-технического паритета с западным блоком. Однако в последующем по множеству причин инновационная активность стала угасать, энергия прорыва была потеряна. Запоздание с освоением технологических инноваций пятого уклада было немаловажной причиной краха советской экономики и развала СССР.
Ориентация на стратегию инновационно-технологического прорыва, на переход к инновационной экономике, активная государственная поддержка базисных инноваций по тем приоритетным направлениям, где имеется научно-технический потенциал для прорыва, даст возможность России к 2025-2030 гг. сократить в значительной мере технологическое отставание от авангардных стран, а в некоторых областях и прорваться вперед.
2. Модель экономического роста
Мэнкью-Ромера-Уэйла и ее эндогенизация
В основе всех современных моделей экономического роста лежит неоклассическая модель роста, предложенная Нобелевским лауреатом по экономике Р. Солоу [7]:
ИННОВАЦИИ № 11 (145), 2010
ИННОВАЦИИ № 11 (145), 2010
Y(t) = A (t) Ka (t) L1-a (t),
(1)
где Y (t) — текущий объем выпуска национальной продукции (ВВП); K (t) — текущий объем физического капитала; L (t) — численность занятых в экономике (труд); A (t) — технический прогресс (уровень развития технологий).
Р. Солоу при анализе экономического роста в США и других индустриально развитых странах на основе разработанной им модели (1) исходил из предположения о постоянстве темпов роста населения (соответственно — рабочей силы), т. е. экспоненциального роста населения:
= п = const; L= L0 exp (nt). (2)
Данное предположение было справедливым с высокой точностью на продолжительных этапах всей индустриальной эпохи вплоть до 1980-х гг., когда имел место гиперболический рост населения Земли [8]. Поэтому оно стало общепринятым в моделях долгосрочного прогнозирования экономического роста [9].
Поскольку демографический переход вызвал к жизни различные сценарии демографического развития и закон (2) уже не соблюдается, при разработке прогностических моделей для XXI века необходимо учитывать реальные темпы роста населения в соответствии с возможным сценарием демографического развития.
Ключевую роль в модели экономического роста Солоу (3) играет фактор технического прогресса A (t), который по существу представляет собой совокупную факторную производительность. Лауреат Нобелевской премии Я. Тинберген, в своих расчетах по прогнозированию экономического роста в различных странах, широко использовал производственную функцию следующего вида [10]:
Y = a exp (у t) Ka L1 a, a = const,
(3)
dn
Ndt
= rn, r= const.
(4)
С другой стороны, М. Кремер [11] установил, следуя утверждению Нобелевского лауреата С. Кузнеца, что чем больше население, тем масштабнее техниче-
ский прогресс, т. е. темпы роста технологий пропор циональны размеру населения:
dA
Adt
= b N, b = const.
(5)
Эмпирическая проверка уравнения Кузнеца-Кремера (5) [12] показала, что оно также справедливо только на стадии гиперболического роста. Из уравнений (4) и (5) следует тождество:
(6)
где у — темпы технического прогресса. Таким образом, Я. Тинберген предполагал, что технический прогресс развивается с постоянным темпом, что также было справедливо на разных этапах ХХ столетия. Но уже с конца прошлого века стало наблюдаться заметное замедление темпов технического прогресса и предположение о постоянстве темпов технического прогресса перестало выполняться.
Оба предположения имеют одну и ту же природу и следуют из закона демографической динамики. Действительно, стадии гиперболического роста глобальная демографическая динамика удовлетворяла уравнению [8]:
Отсюда непосредственно видно, что если справедливо допущение о постоянстве темпов роста населения, тогда автоматически выполняется и допущение о постоянстве темпов технологического роста.
Неоклассическая модель экономического роста Р. Солоу (1) наиболее подходит для описания экономического развития индустриально развитых стран, где ключевую роль играет физический капитал. Однако в последние десятилетия все более возрастающую роль в экономическом развитии играет человеческий капитал.
Именно человеческий капитал становится ведущим фактором производства. Таким образом, возникла необходимость учета человеческого капитала в производственной функции наряду с физическим капиталом, трудом и природными ресурсами. Наиболее простым способом, путем введения человеческого капитала в базовую модель роста Солоу, это сделали Г. Мэнкью, Д. Ромер и Д. Уэйл, предложив следующую модель роста с техническим прогрессом, нейтральным по Харроду [13]:
У V) = Ка (0 Нв V) [А V) Ь (£)]1-а-в, (10)
где Н (£) — человеческий капитал; а > 0, в > 0, а+в < 1. В этой модели человеческий капитал выступает как производственный фактор, и процесс его накопления принимается аналогичным таковому для физического капитала. Верификация модели (10), проведенная авторами на основе весьма обширных эмпирических данных для более чем 120 стран мира, показала, что она весьма удовлетворительно описывает динамику экономического роста как в развитых, так и в развивающихся странах, а также различия в характере роста развивающихся и развитых стран. Модель Мэнкью-Ромера-Уэйла остается экзогенной и также как модель Солоу зависит от внешнего технического прогресса.
Путем эндогенизации модели (10), с использованием эмпирического закона Калдора [14], которая сохраняет свою силу и в соответствии с которым можно принять:
К = Ск У; Н = Сн У; %, %- — константы. (11)
Предполагается также, что численность занятых в экономике Ь связана с общей численностью населения N следующим образом:
L CLN, CL CL (t)
(12)
Подстановка этих соотношений в модель Мэнкью-Ромера-Уэйла (10) приводит к приближенной формуле для расчета ВВП:
Эта формула хороша тем, что она зависит только от численности населения, поскольку технический прогресс А также определяется численностью населения (5). Следовательно, экономический рост определяется демографическим императивом. Таким образом, численность населения N играет ключевую роль в экономическом росте.
В формуле (13) A (€) — это переменная, характеризующая совокупную факторную производительность, т. е. совокупный вклад факторов труда и капитала в экономический рост. Обычно в формализованных математических моделях экономического роста типа (1) и (10) под A (€) понимают вклад экзогенного технического прогресса. В свою очередь, технический прогресс трактуется как способ повышения качества и производительности труда и капитала. В отношении труда это означает, что он становится, более интеллектуальным и более квалифицированным. В дальнейшем мы будем интерпретировать A (€) привычным термином «технический прогресс», подразумевая совокупную факторную производительность.
В работе [15] указывается на то, что совокупная факторная производительность может быть интерпретирована как показатель синергетических эффектов совместного вклада в экономический рост факторов труда и капитала, обусловленных в конечном итоге степенью гармоничности отношений между капиталом и трудом. Американские экономисты Д. Йоргенсон и К. Стирох рассчитали вклад различных факторов в темпы роста экономики США в период с 1948 по 1996 гг. [16]. Результаты расчетов показывают, что в период с 1948 по 1973 гг. факторы капитала и труда играли примерно одинаковую роль в ускорении экономического развития: на их долю приходилось, соответственно, 26,8 и 25,1 процентных пунктов прироста ВВП, а на долю синергетических эффектов — 34,6 процентных пункта. Они пришли к выводу о том, что устойчивые равновесные пропорции вклада капитала и труда являются фундаментальной основой для проявления синергетических эффектов взаимодействия труда и капитала, ускоряющих экономический рост. А вот в 1973-1990 гг. равновесие между вкладом капитала (33,2 процентных пункта) и труда (40,2 процентных пункта) оказалась нарушенным, что и обернулось резким снижением синергетических эффектов почти в три раза с 34,6 до 11,9 процентных пункта. Весьма показательно, что среднегодовые темпы экономического роста в 1973-1990 гг. по сравнению с периодом 1948-1973 гг. снизились при этом на 1,16%.
Отсюда следует, что требуется в одинаковой мере заботиться как о физическом, так и о человеческом капитале, чтобы темпы роста образованности и квалификации людей опережали, а в худшем случае поспевали за темпами роста технического прогресса, улучшающими качество и производительность физического капитала. В развитых странах мира примерно 65-75%
национального богатства приходится на человеческий капитал, а в России — около 50%.
Поэтому России необходимо вкладывать больше средств на развитие образования и здравоохранения, на научные исследования. Инвестирование в человеческий капитал — это инвестирование в будущее России, поскольку наличие человеческих ресурсов соответствующего качества и структуры — необходимое условие для успешного внедрения достижений науки и техники в практике.
3. Сценарии демографического развития России в XXI веке
Демографическая ситуация в России остается достаточно сложной, несмотря на некоторое снижение убыли населения в последнее время. Низкая рождаемость подрывает трудовую ресурсную базу и, тем самым, препятствует динамичному экономическому развитию Россию. Дефицит молодых кадров негативно сказывается, в первую очередь, на инновационнотехнологическом развитии. Уровень смертности в России высок, особенно среди мужчин трудоспособного возраста, ключевым фактором здесь является злоупотребление алкоголем и курением.
Правительство России в последние годы осуществляет масштабные меры по стимулированию рождаемости, по совершенствованию системы здравоохранения, по борьбе с курением и алкоголем.
В работе [17] с помощью стандартной методики построения демографического прогноза были проведены расчеты различных сценариев демографического развития России до 2050 г. При этом использовались данные по возрастной структуре населения России, по возрастной смертности и рождаемости на начало 2007 г. с учетом всех вышеуказанных факторов, влияющих на показатели смертности и рождаемости. Были выделены три основных сценария (см. графическую иллюстрацию на рис. 1):
1) оптимальный, реализуемый при комплексном задействовании эффективных мер по стимулированию рождаемости, поддержки семьи, материнства и детства, по реализации антиалкогольной
млн
160- ________________________________________
130- ***...
120- ****•..
ч • .
N * .
N * • .
но-
N
N *,
100- ****.
90-
V
80-|--------------------------------------------------------,-,-,-г-
2010 2020 2030 2040 2050
------оптимальный ...........инерционный---------- наихудший
Рис. 1. Динамика численности населения России в 2010-2050 гг.: в предположении постоянного миграционного прироста на уровне 2007 г.
ИННОВАЦИИ № 11 (145), 2010
ИННОВАЦИИ № 11 (145), 2010
4. Расчет динамики технического прогресса
Ранее было отмечено, что уравнение Кузнеца-Кремера (5), описывающее технологический рост (технический прогресс) справедливо только на этапе, предшествующем демографическому переходу. Американский ученый Чарльз Джонс показал, что в современных условиях вместо уравнения Кузнеца-Кремера целесообразно использовать так называемое «НИОКР-уравнение» [18]:
с1А
АйЬ
-гт-= а-^- = а /4-
(14)
оптимальным .....инерционным------- наихудшии
Рис. 2. Динамика доли трудоспособного населения России в 2010-2050 гг.
и антитабачной политики скандинавского типа и кардинальному улучшению качества работы системы здравоохранения. В этом случае к 2025 г. население России увеличится до 155 млн чел., а к 2050 г. оно возрастет до 159 млн чел., что явится замечательным результатом;
2) инерционный сценарий, рассчитанный в условиях сохранения нынешних тенденций, в предположении постоянства демографических показателей, причем показатели по возрастной смертности на уровне 2006 г. и рождаемости на уровне 2007 г.; по данному сценарию население России к 2050 г. уменьшится до уровня в 100 млн чел., что весьма нежелательно;
3) наихудший вариант, рассчитанный при условии ухудшения ситуации с рождаемостью и смертностью, возвращения показателей смертности и рождаемости к пессимальным значениям 1990-х гг., достаточно печален и приведет к падению численности населения России к 2050 г. до уровня 85 млн чел., т. е. к сокращению на 55 млн чел.
Итак, инвестирование в человеческий капитал должно быть главным приоритетом государственной политики России, поскольку разница между численностью населения при оптимальном и инерционном сценариях развития составит почти 60 млн чел. Именно это имел в виду великий писатель и гуманист А. Солженицын, когда утверждал, что главная задача современной России — это «сбережение народа».
Была рассчитана также доля трудоспособного населения, соответствующая каждому из этих сценариев демографического развития [17]. Результаты представлены на рис. 2. Доля трудоспособного населения для оптимального сценария рассчитывалась в предположении увеличения пенсионного возраста до 65 лет в 2014 г., именно такова природа скачкообразного изменения доли трудоспособного населения в сторону увеличения. Авторам это кажется оправданным, поскольку такова тенденция во всех развитых странах. В остальном наблюдается только процесс снижения доли трудоспособного населения.
где Ьа — численность ученых, инженеров и технических работников, занятых в НИОКР; Ь — общая численность рабочих, занятых в экономике; 1а — доля занятых в НИОКР в общей численности рабочих; а — постоянный коэффициент. Однако сам Ч. Джонс обнаружил, что и это уравнение неудовлетворительно, поскольку в США, например, в последние 50 лет эта доля постоянно нарастала, хотя средние темпы повышения совокупной факторной производительности оставались относительно постоянными и даже снизились в последнее время. Поэтому Ч. Джонс высказал пожелание о том, что нужно найти способ сохранить базовую структуру предлагаемого им НИОКР-уравнения (14), исключив влияние эффекта масштаба, что не наблюдается на практике.
В работе [19] показано, что указанным требованиям отвечает уравнение:
_д_
(11а
- а1А(1м-1А)-
(15)
где 1М — величина доли занятых в НИОКР в режиме насыщения. Данное уравнение учитывает универсальный принцип убывающей отдачи от масштаба:
_д_
(11а
дЛ_
при I
Уравнение (15), описывающее динамику технического прогресса (или совокупной факторной производительности) через долю занятых в сфере НИОКР, является довольно простым и практичным и может быть использовано для прогнозных расчетов, поскольку статистические данные по численности занятых в НИОКР широко доступны.
Уравнение (15) легко интегрируется и имеет решение:
Далее имеем:
Л = Л0ех р /
(17)
Здесь и выше: 7^ — начальный момент отсчета времени; А — доля занятых в НИОКР в начальный момент времени.
Что же касается 1а, то она лучше всего может быть аппроксимирована логистической функцией:
1л(Т-Та) = 1А
1 + 1\
(18)
АН + 1, ехр (-уЗ(Г-Го))’
где 1^, в — постоянные параметры и А (1 + /1) = /М Уравнение (15) описывает технический прогресс, обусловленный процессом разработки и внедрения собственных технологических инноваций, за счет расширения сферы НИОКР, которая вызывает постепенное повышение доли занятых в НИОКР, описываемой восходящей логистической функцией (18). Однако любая развивающаяся страна, в первую очередь, использует технологии уже освоенные в авангардных в научно-техническом отношении странах. Причем, с ростом собственных технологических достижений, как правило, идет постепенное сворачивание процесса заимствования технологий извне. Как хорошо известно, процесс замещения технологий также описывается логистической функцией [20]. Поэтому технический прогресс, обусловленный заимствованием технологий извне, можно описать нисходящей логистической функцией:
d
(19)
пЬ = г] --
А 1711 + б/ехр (д(Ь-Т$))
где й, &, йт — параметры логистической функции, причем, (#АЬ)тах = й йт; Т5 — начальный момент времени, когда пошла масштабная диффузия заимствованных технологий.
Таким образом, в общем случае, темпы технического прогресса определяются вкладом как собственных технологий (16), так и заимствованных (19):
(20)
Верхние индексы в данном соотношении означают: «о» (own) — собственный; «b» (borrow) — заимствованный. Следовательно, формула (15) для вычисления динамики технического прогресса запишется в следующем виде:
А=А0ехр \ $ ((fA+qbA)dt
(21)
А = Ao exp (qAo (Т- To)).
(22)
Динамика технического прогресса мира в целом вычисляется по формуле:
(23)
что предполагает справедливость уравнения Кузнеца-Кремера (5) на глобальном уровне.
5. Примеры расчета динамики технического прогресса для развитых и развивающихся стран мира
Для расчета динамики ВВП необходимо оценить начальные темпы технического прогресса, обусловленные развитием общих технологий. Данная величина оценивалась двумя способами. Первый заключается в использовании уравнения Кузнеца-Кремера (5). Его решением является А = Ao N1+d, и qAo можно оценить методом наименьших квадратов из соотношения A/Ao = N1+^ = No exp (qAo t), выбирая в качестве временного интервала период стабильного развития каждой отдельно взятой страны. Второй способ заключается в оценке величины qAo через темпы населения. Поскольку
где qN — темпы роста населения, то из среднего значения темпов роста населения определяется qAo. Оба способа для рассматриваемых в статье стран привели к практически одинаковым результатам. Так, для США значение qAo составило o,o18, для Германии — o,o22, для Японии — o,o21, для Китая — o,o25, для Индии —
o,o14. По различным оценкам, доля темпов технического прогресса, обусловленная развитием технологий, составляет от 25 до 5o% от общих темпов технического развития, что и было учтено в дальнейших расчетах.
Динамика доли занятых в НИОКР описывается логистической функцией (18), в которой подлежат определению параметры в, ^, To и ^ Если имеются достаточно полные данные (tk, lA k) по доле занятых в НИОКР для рассматриваемой страны, то параметры в, I1, To находятся по методу наименьших квадратов из условия
min £(/, 7 (t-r))2
А 1ь Т0 k
Заметим, что для тех стран, где доля занятых в НИОКР достигла насыщения и lA = LM естественно сразу принять qA = qAo = const. Тогда из (17) следует следующая простая формула для расчета динамики технического прогресса:
при ограничении на асимптотическое значение логисты
lAo (1 + l1) = lM.
При этом, значение lM назначается из типичного значения для тех стран, доля занятых в НИОКР в которых практически достигла насыщения. В дальнейших расчетах доля занятых в НИОКР определялась по данным World Bank, World Development Indicators, 2o1o (http://databank.worldbank.org).
Для США данные по доле населения, занятой в НИОКР, и соответствующий прогноз до 21oo г. при помощи логистической функции (18) приведены на рис. 3. Доля занятых в НИОКР стабилизируется на уровне o,oo6 от общей численности населения. Из теории и практики динамических процессов, описываемых логистическими функциями, хорошо известно, что при наличии всего 5% фактических данных возможно вполне достоверно восстановить параметры этой функции [2o, 6].
На основе соотношения (17), описывающего динамику технического прогресса, и построенной ло-
ИННОВАЦИИ № 11 (145), 2010
ИННОВАЦИИ № 11 (145), 2010
Рис. 3. Данные по доле занятых в НИОКР для США (маркеры) и приближение логистической функцией 1А (сплошная линия)
гистической функции /а для США, найдем вклад собственных технологий в темпы технического прогресса #А°. Результат приведен на рис. 4 вместе с нисходящей логистической функцией (19), описывающей процесс вытеснения заимствования технологий. Таким образом, в США до Второй мировой войны заимствованные технологии играли большую роль, нежели собственные. Но уже с 1950-х гг. США начинают генерировать мощную волну собственных технологий, которые в дальнейшем активно заимствуют страны Западной Европы и Япония.
Расчеты, аналогичные описанным выше для США, были приведены также для Японии, Китая и ряда других авангардных стран (рис. 5). Поразительно, что несмотря на катастрофические последствия Второй мировой войны для экономики Германии, уже в послевоенный период Германия также, как и США, сумела
Рис. 4. Развитие собственных технологий и вымывание заимствованных для США сгенерировать мощную волну технического прогресса, преимущественно за счет собственных технологий (рис 5, б). Ключевую роль при этом безусловно сыграли огромный научно-технический потенциал и наличие высококвалифицированной рабочей силы, а также широкомасштабная помощь США по «плану Маршалла».
В Японии (рис. 5, а) в послевоенные годы эффективно осуществлялось заимствование технологий для обеспечения высоких темпов экономического роста вплоть до 1990-х гг., тогда как собственные технологические разработки Японии играли весьма скромную роль. С 1990-х гг. Япония уже развивалась преимущественно за счет собственных технологических инноваций, которые, как видно из рис. 5, способны обеспечить только умеренные темпы экономического
Рис. 5. Динамика развития технического прогресса, обусловленная собственными и заимствованными технологиями:
а — Япония, б — Германия, в — Южная Корея, г — Китай
■ Япония □ Великобритания □ США
Рис. 6. Среднегодовые темпы роста производительности
труда в США, Японии и Великобритании в XX веке (источник: база данных Всемирного Банка)
роста, не превышающие 3%. Возможно в этом как раз и заключается основная причина стагнации японской экономики в последние десятилетия. Примерно та же картина наблюдается в Китае (рис. 5, г), который динамично развивается с 1980-х гг. путем активного заимствования технологий извне. Вместе с тем Китай сегодня успешно и динамично развивает и собственную технологическую базу, что свидетельствует о больших перспективах развития Китая в XXI веке.
Анализируя графики, характеризующие динамику технического прогресса, обусловленную как собственными, так и заимствованными технологиями, для авангардных стран мира (см. рис. 4 и 5) мы видим, что за счет исключительно собственных технологий ни одна страна не сможет обеспечить темпы технического прогресса, превышающие 3%. Наглядно это демонстрируется также диаграммами (рис. 6) и характеризующими темпы роста производительности в Японии, США и Великобритании за более чем столетний период. Диаграммы показывают, что Япония в 1950-1973 гг., когда она совершила экономический прорыв (взлет), путем одновременного весьма эффективного заимствования технологий в США и широкомасштабного развития собственной базы НИОКР, достигла беспрецедентных темпов технического прогресса, равных почти 8%, что обеспечило средние ежегодные темпы роста экономики в 1950-1973 гг. около 10%! Почти то же самое совершила Южная Корея в 1970-1995 гг., когда средние ежегодные темпы роста корейской экономики составляли свыше 10%, а темпы технического прогресса, как и в Японии, были свыше 7% (см. рис. 5, в). В последние 20 лет подобные темпы роста в экономике демонстрирует Китай, который также идет по пути одновременного успешного заимствования технологий и широкомасштабного развития собственной технологической базы.
Можно привести примеры многих стран, которые строили стратегию догоняющего развития исключительно на заимствовании технологий и успешно развивались довольно длительный период, однако не смогли совершить экономический прорыв и присоединиться к авангардным странам. Более того, затем они теряли свои позиции из-за неразвитости собственной технологической базы. Это закономерный финал, поскольку только одновременное инновационное
развитие на базе собственных и заимствованных технологий рождает синергетический эффект, который и дает ускорение темпам технического прогресса. Именно развитая собственная технологическая база и позволяет затем удержать на орбите авангардные страны, когда завершается процесс заимствования технологий извне. Только такая стратегия инновационнотехнологического развития позволяет осуществить подлинный прорыв и обеспечить экономический взлет развивающейся страны на орбиту авангардных стран. Причем, это возможно только при стабильно высоких темпах прироста ВВП, измеряемых двузначными числами (10%) в длительный период времени, порядка 15-20 лет. Это очень трудная задача. И не случайно, что в XX столетии это удалось совершить небольшому числу государств, в числе которых — Япония, Южная Корея, Сингапур, Малайзия, Финляндия. Сегодня эту задачу успешно решают две крупнейшие азиатские страны — Китай и Индия.
6. Прогнозный расчет динамики технического прогресса и ВВП для России на период с 2010 по 2050 гг.
Таким образом, для России, вставшей на путь инновационного развития, наряду с принятием стратегии догоняющего развития на основе заимствуемых технологий, крайне важно стимулировать широкомасштабное и динамичное развитие собственной технологической базы. Все это, в первую очередь, потребует внимания к качественному преобразованию и расширению подготовки инженерно-технических кадров на основе новейших достижений современной техники и технологий. Нельзя забывать о том, что, в конечном счете, модернизацию и инновации претворяют в жизнь инженеры!
На вопрос о том, как обстоят дела с инженернотехническими кадрами в современной России, дает наглядный ответ рис. 7, на котором представлена убывающая динамика доли занятых в сфере НИОКР и которая демонстрирует резкое сужение сферы НИОКР в последние десятилетия. Общая численность ученых и инженерно-технических работников, занятых в сфере НИОКР России сегодня составляет примерно 445 тыс. чел. против 1,08 млн чел. в 1991 г. Для сравнения в Китае — около 1 млн чел., в США — 1,3 млн чел. Снижение
Рис. 7. Доля занятых в НИОКР в России
ИННОВАЦИИ № 11 (145), 2010
ИННОВАЦИИ № 11 (145), 2010
0,020 0,018 0,016 0,014 0,012 0,010 0,008 0,006 0,004 0,002
1990 2000 2010 2020 2030 2040 2050
Рис. 8. Динамика технического прогресса, обусловленная собственными технологиями России
численности занятых в НИОКР России более чем в два раза за 20 лет серьезно сказалась на конкурентоспособности российской экономики. О том, как это негативно влияет на темпы технического прогресса, показано на рис. 8, где представлена кривая движения темпов технического прогресса, демонстрирующая процесс деградации отечественных технологий. Эта кривая получена по формуле (16), являющейся решением НИОКР-уравнения.
В табл. 1 представлена большая группа развитых стран, разбитая в узкие кластеры по критерию численности инженерно-технических работников занятых в НИОКР. Хотя Россия по численности занятых в сфере НИОКР все еще входит в группу высокоразвитых стран, однако по объему финансирования сильно отстает от них, вследствие чего и продолжается технологическая деградация. Действительно, в 2009 г. доля расходов на НИОКР в ВВП России упала до 1% ВВП, тогда как в США — 2,7%, Германии — 2,5%, а в Японии — 3,4% ВВП.
Поскольку собственная технологическая база находится в состоянии деградации, отечественные предприятия развиваются путем заимствования высокопроизводительных технологий и оборудования за рубежом, благодаря чему и поддерживаются нынешние средние темпы экономического роста в России. Как показал вышеприведенный анализ, этот процесс необходимо всячески поддерживать и добиваться его эффективности. С учетом уже сложившихся тенденций в этом направлении, используя формулу для диффузии технологий (19), мы построили график, характеризующий динамику технического прогресса, обусловленную заимствованием технологий извне
0,050 0,045 0,040 0,035 0,030 0,025 0,020 0,015 0,010
0,005 0 1
Рис. 9. Темпы технического прогресса, обусловленные заимствованными и собственными технологиями для экономики России
Таблица 1
Количество исследователей в НИОКР на 1 млн чел. в разных странах
1-группа 11-группа 111-группа
Япония Щвеция Финляндия Сингапур Дания США Норвегия Республика Корея Канада Австралия Германия Франция Великобритания Бельгия Россия
5000-8000 3500-5000 2500-3500
(рис. 9), который совмещен с соответствующей кривой для собственных технологий (рис. 8). На этом же рисунке показано влияние новой собственной инновационно-технологической волны, которая запущена в последние годы. Если она состоится, тогда можно быть уверенным и относительно эффективного заимствования технологий за рубежом.
Зная демографическую динамику для России (см. рис. 1 и 2), а также динамику технического прогресса по формуле (13) нетрудно рассчитать различные сценарии экономического развития России в долгосрочном периоде. Результаты расчетов в графической форме представлены на рис. 10. При расчете динамики технического прогресса мы остановились на двух сценариях: инновационном (рис. 9), когда участвуют все три компонента, включая новую волну инновационнотехнологического развития с 2010-х гг.; инерционном, когда продолжаются лишь нынешние тенденции с заимствованием технологий извне и деградацией отечественных. Рассмотрены четыре возможных сценария развития экономики России в 2010-2050 гг.:
1) наилучший сценарий, сочетающий оптимальную демографию (см. рис. 1) и инновационную экономику;
2) оптимистический сценарий, страна идет по инновационному пути экономического развития при инерционной демографии;
3) пессимистический сценарий, сочетающий инерционную демографию с инерционной экономикой;
4) наихудший путь развития, когда экономика развивается в инерционном режиме при наихудшем сценарии развития демографии.
Конечно, реализация наилучшего сценария развития крайне сложная задача, которая потребует для своего успешного решения мобилизации огромных человеческих усилий, финансовых и материальных
ВВП, $ трлн
1990 2000 2010 2020 2030 2040 2050
Рис. 10. Сравнение долгосрочной динамики ВВП России для четырех сценариев
ресурсов, а самое главное твердой политическом воли. Вместе с тем и итоги развития по данному сценарию будут впечатляющими: Россия становится четвертой державой по экономической мощи после Китая (s$ 51 трлн), Индии (~$39 трлн) и США (~$36 трлн) с объемом ВВП, равным $18 трлн (по ценам 2000 г.), но самое главное, с населением численностью порядка 160 млн человек, представляющим здоровую нацию с уникальным человеческим капиталом. Уровень и качество жизни в России станут такими же высокими как в развитых странах ОЭСР. Здесь мы воспользовались прогнозами величины ВВП авангардных стран к 2050 г. по данным OECD. Представляется, что это великая цель, достойная того, чтобы стать национальной идеей России в XXI веке.
При реализации оптимистического сценария Россия к 2050 г. по величине ВВП (около $9 трлн) будет делить 4-5 места вместе с Японией ( s $8,9 трлн) среди авангардных стран мира. При этом страна трансформируется вновь в передовую научно-техническую державу с инновационной экономикой и мощной отраслью НИОКР, что позволит перейти к кардинальному решению социальных проблем. Уровень жизни россиян в этом случае составит около 70% к уровню жизни населения в странах ОЭСР. Что же касается населения, оно сократится постепенно до уровня в 100 млн чел., поэтому возникнет потребность в проведении эффективной иммиграционной политики.
В пессимистическом и наихудшем сценариях Россия будет развиваться как энергетическая держава и в итоге к 2050 г. она имеет шанс по величине ВВП (s$6,3 трлн). Ряд экспертов полагают, что данный сценарий губителен для экономики России, поскольку уже в середине 2020-х гг. долларовые поступления от нефти начнут существенно снижаться, поскольку разведанных запасов осталось на 25-35 лет. Однако не следует забывать, что уже наступает эра газа в качестве доминирующего энергоносителя, а Россия обладает самыми большими запасами газа в мире, объемов которого хватит еще на 100 лет при текущей интенсивности добычи. Таким образом, даже имея ресурсозависимую экономику и не проводя глубоких структурных преобразований в ней, Россия сможет устойчиво развиваться, поскольку энергопотребление в мире будет плавно увеличиваться по крайней мере до 2050 г., а доминирующими энергоносителями в этот период будут нефть и газ. Однако сохранится и нынешний уровень жизни, который составляет примерно 30% к уровню жизни населения стран ОЭСР.
7. О необходимости принятия государственной промышленной политики
Нынешний финансово-экономический кризис заставил правительства развитых стран задуматься о диверсификации экономики — с большей долей промышленности и меньшим влиянием финансового сектора. Многие экономисты рекомендуют отказаться от ставка на финансовый сегмент как двигатель роста, поскольку этот сегмент оказался чересчур волатильным, а экономика с большим влиянием финансового сектора — неустойчивой.
В работе [22], на основе анализа динамики отраслевой структуры экономик стран ОЭСР, было показано, что устойчивое развитие экономики обеспечивается сбалансированной отраслевой структурой, где доля обрабатывающих отраслей промышленности должна быть не менее 20%, т. е. подчиняться «правилу одной пятой». Например, доля обрабатывающей промышленности в структуре ВВП США сегодня составляет около 13% по сравнению с 23,4% в 1970 г., а в Великобритании — 11% по сравнению с 32% в 1970 г. Нынешний финансово-экономический кризис обнажил все риски подобной структурной несбалансированности. Именно экономики США и Великобритании оказались наименее устойчивыми к кризисным явлениям. Как видно из рис. 11 [22] для экономики США были характерны резкий рост сектора финансов и медленный рост обрабатывающей промышленности, причем доля финансового сектора непропорционально выросла с 19,1% в 1970 г. до 35% в 2008 г. Это привело к структурному кризису экономики США, который был многократно усилен финансовым кризисом 2007-2008 гг. Напротив, Южная Корея, где доля обрабатывающей промышленности составляет 27%, также при большом влиянии финансового сектора, как и в США и Великобритании, относительно легко преодолела кризис. Отличительной особенностью экономики Южной Кореи среди других экономик стран ОЭСР оказалось то, что там темпы роста обрабатывающей промышленности опережали темпы роста ВВП, как видно из рис. 12 [22], что и придало устойчивость в период кризиса. Таким образом, именно промышленное производство остается локомотивом технико-экономического развития, придающим ему устойчивость. Проблемы в промышленном производстве начались в 1980-х гг. из-за ошибочного представления о том, что авангардные страны должны стать центрами «постиндустриальной» экономики, т. е. сосредоточится на развитии сферы услуг и инноваций, в первую очередь финансовых, а менее привлекательной работой по изготовлению конечного потребительского продукта должны заниматься развивающиеся страны. Однако современный мир пока еще остается миром индустриальным. О постиндустриальном мире много говорят и пишут, но вряд ли он наступит в ближайшие 50 лет.
Рис. 11. Динамика реального ВВП и основных отраслей экономики США
ИННОВАЦИИ № 11 (145), 2010
ИННОВАЦИИ № 11 (145), 2010
Рис. 12. Динамика реального ВВП и основных отраслей экономики Южной Кореи
Поэтому в США, где словосочетание «промышленная политика» стало почти ругательным, уже активно обсуждается необходимость формирования новой промышленной политики и создания специальных финансовых механизмом, призванных обеспечить расширенное развитие обрабатывающих отраслей как части более сбалансированной экономики. Великобритания уже приступила к реализации правительственной промышленной стратегии в 2002 г. сразу после предыдущего мирового экономического кризиса 2000-2001 гг., однако, не будучи приоритетными, эти действия не принесли заметных результатов. Новый британский кабинет проявляет высокую промышленную активность и планирует на деле осуществить реиндустриализацию британской экономики. Он уже планирует выделить дополнительные значительные ресурсы, чтобы обеспечить необходимые современной промышленности научную базу и уровень квалификации работников. Если задачу реиндустриализации решить не удастся, полагают британские эксперты, то возрастут не только экономические, но и политические риски для Великобритании уже в ближайшем будущем.
Итак, промышленная политика вновь возвращается. Французский президент Н. Саркози прямо говорит о государственной поддержке новых отраслей промышленности для создания новых высококвалифицированных рабочих мест, об увеличении инвестиций в НИОКР. Главное достоинство промышленной политики состоит в том, что оно стимулирует экономический рост путем ускорения структурных изменений, инновационных прорывов. Между тем, главные проблемы многих экономик как раз и заключаются в наличии глубоких структурных диспропорций, как, например, сложилось в экономике современной России. Поэтому России сегодня требуется именно эффективная промышленная политика, направленная на глубокую технологическую модернизацию традиционных отраслей экономики наряду с инновационным прорывом, предназначенным служить катализатором модернизации экономики, о чем мы писали ранее в работе [23]. Это позволит провести быструю и коренную структурную перестройку российской экономики.
Внимательно анализируя траектории движения ВВП и основных отраслей экономики США (рис. 11)
и Южной Кореи (рис. 12) мы видим, что траектория движения ВВП незначительно отличается от траектории «устоявшихся» отраслей, в число которых входят традиционные базовые отрасли, которые являются основой любой экономики: торговли; транспорта и коммуникаций; электро-, газо- и водоснабжения; строительства и добычи полезных ископаемых. Это означает, что вклад в ВВП подлинно инновационных продуктов не столь велик, как представляется. Поэтому крайне важно, чтобы поток инноваций в первую очередь поступал в эти традиционные базовые отрасли экономики, увеличивая там добавленную стоимость и обеспечивая значительный рост производительности. В результате передачи инновационных технологий от новых отраслей к традиционным устоявшимся отраслям происходит синергетический эффект «слияния технологий» [6]. Таким образом, определенные инновации обеспечивают значительный прирост экономики, проникая во многие ее сферы и, в первую очередь, традиционные. В период четвертого и пятого циклов Кондратьева (1950-2010 гг.) такой универсальной инновацией стали компьютеры и электроника. Ярким примером может служить слияние электроники и металлорежущих станков, в результате чего появились высокоточные и высокопроизводительные металлорежущие станки с числовым программным управлением (ЧПУ). Другим примером являются современные автомобили, которые стали столь совершенными и комфортабельными благодаря широкому внедрению электроники. Электронные компоненты используются сегодня всюду: для управления работой двигателя, для управления движением автомобиля, для поддержания комфортных условий в кабине автомобиля и т. д. Технологическое слияние компьютерных систем с индустрией производства стали, цемента, химикатов привело к качественному скачку производительности в этих традиционных отраслях промышленности. Таким образом, инновации приносят максимальную выгоду, когда они охватывают всю экономику в целом и институты через механизмы слияния технологий и институциональных изменений. Сегодня, на примере развитых стран мира, мы также видим, что большинство сфер применения био- и нанотехнологий пока что приходится на бытовую, медицинскую, сельскохозяйственную и энергетическую отрасли, т. е. традиционные базовые отрасли экономики. А это все сферы промышленной политики.
Нынешнее состояние российской обрабатывающей промышленности вызывает большую тревогу. Промышленность России вследствие кризиса 2008 г. была отброшена на рубежи 2005 г., промышленное производство в 2009 г. упало на 10,8%. А в 2005 г., в свою очередь, темпы роста в промышленном производстве снизились с 7,3% в 2004 г. до 4% и оказались ниже чем темпы роста экономики в целом — 6,4%, обозначив негативную тенденцию снижения конкурентоспособности, происходящую в этом ключевом секторе экономики [23]. Именно ускорение темпов роста обрабатывающей промышленности на высокотехнологической основе позволит перейти на высокие темпы устойчивого экономического роста в 7-8% ежегодных, необходимых России.
Таким образом, перед правительством России стоит задача разработки и неотложного претворения в жизнь эффективной промышленной политики, направленной на технологическую модернизацию перспективных, прежде всего обрабатывающих отраслей промышленности, на создание конкурентоспособных экспортно ориентированных промышленных производств, создание точек инновационного роста, а также широкомасштабного внедрения инновационных технологий в традиционные базовые отрасли экономики. Только активная промышленная политика может обеспечить устойчивое развитие российской экономики в долгосрочной перспективе и позволить выиграть время в конкуренции и преодолеть зависимость экономики от сырьевого экспорта.
Многие эксперты и сегодня утверждают, что в условиях рыночной экономики правительства не должны заниматься промышленной политикой, рассматривая ее как ненужное вмешательство в экономику. Однако примеры развитых стран говорят как раз об обратном. Обратите внимание на Финляндию, близкого и дружественного соседа России. Пример Финляндии ясно свидетельствует о том, что именно правительства играют лидирующую роль в развитии высоких технологий, поощряя их внедрение и использование частным бизнесом.
Прорыв в развитии финской экономике на рубеже ХХ-ХХ1 столетий был достигнут, благодаря проведению успешной и эффективной промышленной и технологической политики государства, оздоровлению экономики путем производства высокотехнологичной продукции с высокой добавленной стоимостью [24]. Основным фактором явилась долгосрочная государственная технологическая политика, благодаря которой были выделены ресурсы на НИОКР и образование
и, тем самым, было определено четкое направление для капиталовложений. Причем эта политика формировалась в тесном взаимодействии с частным сектором. Сегодня мы видим, что такая политика принесла Финляндии положительные результаты.
За последнее десятилетие экономический рост Финляндии происходил в основном за счет использования новых технологий, а также бурного развития ИКТ, где ключевую роль сыграла ныне всемирно известная компания «№Ыа», которая контролирует 38% мирового рынка мобильных телефонов. Финляндия превратилась в одну из передовых стран мира в области ИКТ. Столь динамичному и успешному развитию сектора ИКТ в Финляндии способствовала правильно выбранная политика и тесное сотрудничество государственного и частного секторов в области технологий и науки. Еще в начале 1980-х гг. финское правительство приняло решение о содействии политике развития технологий и увеличения расходов в области образования, а также в сфере научно-исследовательских и опытноконструкторских разработок (НИОКР). Финляндия поставила перед собой амбициозную задачу — удвоить долю расходов на НИОКР в общем объеме ВВП страны, что и было достигнуто к началу 1990-х гг. И вновь поставлена та же задача. В итоге расходы на НИОКР в Финляндии в 2002 г. составили 3,5% ВВП, тогда как в России они составили всего около 1% ВВП. Такая по-
литика впоследствии дала замечательные результаты. Сами финны особо отмечают, что без государственного финансирования научных разработок «№к1а» не смогла бы достичь такого высокого уровня в разработке «ноу-хау» и высоких технологий, которые впоследствии помогли ей завоевать мировой рынок.
Выводы
• Для того, чтобы развивающаяся страна в современных условиях смогла осуществить экономический прорыв (взлет) и присоединиться к числу развитых стран ОЭСР наряду с успешной реализацией стратегии «догоняющего развития», требуется обеспечить динамичное инновационно-технологическое развитие с использованием собственного научнотехнического потенциала. Только так возможно достичь высоких устойчивых темпов роста экономики, равных 8-10% в течение полутора-двух десятков лет, необходимых для экономического прорыва. Любая страна, опирающаяся исключительно на собственную технологическую базу, не сможет обеспечить темпы роста экономики, превышающие 2-3% ежегодно. Практика XX века показала, что успешная модернизация экономики путем эффективного заимствования высокопроизводительных технологий извне позволяет добиться темпов роста 6-7% на протяжении двух-трех десятилетий. Однако это происходило лишь при наличии в стране высококвалифицированной рабочей силы, включая достаточное количество инженерно-технических кадров.
• Для России в XXI веке задачей приоритетного инвестирования является задача сохранения и приумножения человеческого потенциала, учитывая все возрастающую роль человеческого капитала в долговременном развитии. Приоритетная реализация в долгосрочном периоде широкомасштабной программы стимулирования рождаемости; поддержки семьи, материнства и детства; создания эффективной системы образования и здравоохранения; бескомпромиссной борьбы с алкоголизмом и курением по скандинавскому образцу, создаст благоприятные условия для реализации оптимального демографического развития, способного не только сохранить нынешнюю численность населения России, но даже увеличить ее почти на 20 млн чел. В результате Россия получит здоровую нацию, численностью 160 млн чел. и с огромным человеческим потенциалом, что станет выдающимся достижением мирового значения. Это поистине великая цель, достойная стать национальной идеей для современной России!
• Для того, чтобы сформировать инновационную экономику России, целесообразно наряду с динамичным инновационным развитием осуществить глубокую технологическую модернизацию обрабатывающей промышленности, а также традиционных базовых отраслей экономики путем эффективного заимствования высокопроизводительных технологий пятого уклада в наиболее развитых дружественных странах. Только оптимальное сочетание
ИННОВАЦИИ № 11 (145), 2010
ИННОВАЦИИ № 11 (145), 2010
собственных и заимствованных технологических инноваций, благодаря их синергетическому эффекту, позволит добиться высоких устойчивых темпов развития российской экономики на уровне 7-8%, характерных для быстроразвивающихся стран. Это потребует от правительства России проведения активной государственной промышленной политики в долгосрочном периоде. Непременным компонентом стратегии инновационно-технологического прорыва является особое внимание к расширению подготовки инженерно-технических кадров на основе новейших достижений современной техники и технологий. России потребуется до 2050 г. существенно расширить и укрепить сферу НИОКР и почти в два раза увеличить численность инженерно-технических кадров высочайшей квалификации. Таким образом, технологическая модернизация промышленности и инновационное развитие — ключ к экономическому возрождению России в XXI веке.
Список использованных источников
1. Й. Шумпетер. Теория экономического развития. М: Прогресс, 1982.
2. С. М. Меньшиков, Л. А. Клименко. Длинные волны в экономике. М.: «Международные отношения», 1989.
3. Н. Д. Кондратьев. Большие циклы конъюнктуры и теория предвидения. М.: «Экономика», 2002.
4. J. A. Schumpeter. Business Cycles. New York: McGraw-Hill,
1939.
5. G. Mensch. Stalemate in Technology — Innovations Overcame the Depression. New York: Ballinger Publishing Company, 1979.
6. M. Hirooka. Innovation Dynamysm and Economic Growth. A Nonlinear Perspective. Cheltanham, UK. Northhampton, MA, USA: Edward Elgar, 2006.
7. R. Solow. Contribution to the Theory of Economic Growth// Quarterly Journal of Economics, vol. 70. 1956.
8. С. П. Капица. Очерк теории роста человечества. Демографическая революция и информационное общество. М.: Никитский клуб, 2008.
9. Л. Столерю. Равновесие и экономический рост. М: Статистика, 1974.
10. Я. Тинбэрхэн, Х. Бос. Математические модели экономического роста. М: Прогресс, 1967.
11. M. Kremer. Population Growth and Technological Change: One million B.C. to 1990//Quarterly Journal of Economics, vol. 108, 1993.
12. А. В. Коротаев, А. С. Малков, Д. А. Халтурина. Законы истории. Математическое моделирование развития Мир-Системы. М: Ком-Книга, 2007.
13. G. Mankiw, D. Romer, D. Weil. Contribution to the Theory of Economic Growth//Quarterly Journal of Economics, vol. 107, 1992.
14. N. Kaldor. Capital Accumulation and Economic Growth//The Theory of Economic Growth. New-York: St Martin’s Press, 1961.
15. В. Васильев. Глобализирующая экономика: развитие по второму началу термодинамики//Экономические стратегии, № 1, 2004.
16. D. Jorgenson, K. Stiroh. Information Technology and Growth// American Economic Review, № 5, 1999.
17. А. В. Коротаев, Д. А. Халтурина, Ю. В. Божевольнов. Математическое моделирование и прогнозирование демографического будущего России: пять сценариев. Сценарий и перспектива развития России/Под общ. ред. акад. В. А. Садовничего. М: URSS, 2010.
18. Ch. I. Jones. R&D — Based Models of Economic Growth//Journal of Political Economy, vol. 103, Issue 4, 1995.
19. А. А. Акаев, А. В. Коротаев, С. Ю. Малков, Ю. В. Божевольнов. К вопросу об учете особенностей технологического развития и человеческого капитала при моделировании и прогнозировании мировой динамики. Проекты и риски будущего. Концепции, модели, инструменты, прогнозы. М: URSS, 2010.
20. Д. Сахал. Технический прогресс: концепции, модели, оценки. М: «Финансы и статистика», 1985.
21. OECD Factbook 2007. P.: OECD, 2007, Real GDP Growth.
22. А. Акаев, А. Михайлушкин, А. Сарыгулов, В. Соколов. Анализ динамики отраслевой и технологической структуры экономик стран ОЭСР//«Экономическая политика», № 2, 2009.
23. А. А. Акаев. Россия на пути к управлению экономическим ро-стом//Экономическая политика, № 4, 2006.
24. А. Хелантера, С.-Э. Оллус. Почему Россия не Финляндия. М: Издательство ИЭРР, 2004.
Technological Modernization of Industry and innovation Development as Key Factors for Russia Economic Recovery in XXI A. Akaev, chief scientific worker of Institute of Complex Systems Mathematical Research, Lomonosov Moscow State University, Doctor of Technics, Professor, foreign member of RAS.
I. Anufriev, lecturer, Department of Applied Mathematics, St. Petersburg State Technical University.
G.Popov, Candidate of Sociological Sciences, Head of International Public Foundation for Culture and Education.
Today the policy of innovation economy, which is pursued by Russian government, causes a lot of questions. First of all is it right time for this policy? We know the world economy still doesn’t recover after the financial and economical crisis in 2008. It is still in depression now. And many experts assert that this situation won’t change for a long time. Also there is contentious debate about the way of economic modernization: is it better use mainly our national technological products or adopted foreign technology and equipment, or it is better to find optimal combination of adopted technologies and dynamical development of our own technological base? This was the way Japan and South Korea broke through and became leading developing countries. How should we solve the problem of personnel in innovation development field? In this article the authors give their answers to the questions of economy modernization in Russia.
Keywords: economical break, priority investing, human capital, demographic imperative.
