CC BY
287
Технологическая модернизация и структурные реформы
А.В. Мартынов
О приоритете технологической модернизации. Как следует из официального документа «Основные направления антикризисных действий правительства Российской Федерации на 2010 год», в ближайшей перспективе требуется осуществить «модернизационный рывок». Его результатом призван стать выход на давно прокламируемую траекторию инновационного и социально ориентированного развития.
С позиции междисциплинарной теории трансформации технологическое (инновационно-технологическое) поле является относительно автономным от других полей социальных действий (экономического, политического и др.), поскольку деятельность по созданию и распространению новых технологий принципиально отличается от обычных социальных практик. Процесс применения новых технологий выступает результатом отображения изменений технологического пространства в наибольшей мере на экономическое поле деятельности.
Технологическая модернизация на экономическом поле непосредственно проявляется в изменении технологических способов производства и потребления материальных продуктов и нематериальных услуг и самого человеческого капитала как важнейшего фактора экономического развития. Вместе с тем технологические перемены инициируют структурные сдвиги других типов — ресурсные, организационно-поведенческие и, главное, институциональные. Особенно явственно это проявляется в изменениях институтов, действующих в венчурном рыночном секторе.
Тем самым экономическую (именно экономическую!) модернизацию правомерно рассматривать как трансформацию, как процесс структурных сдвигов, обусловленный технологическими переменами в рамках существующей хозяйственной среды1. По существу данный процесс представляет собой составную часть экономической трансформации, выражаясь в определенных институциональных, ресурсных и организационно-поведенческих сдвигах.
Можно считать общепризнанным, что технологический перелив на определенном рыночном сегменте, иначе говоря, диффузия инноваций, может быть сопряжен с весомым позитивным экстернальным — побочным эффектом. Он заключается как бы в попутном «бесплатном» создании новых научных и технических заделов для фирм, непосредственно использующих соответствующие инновации, для участников инновационных кластеров, целых секторов национальной экономики и всего общества.
1 Подробное обоснование такой трактовки технологической модернизации национальной экономики представлено в статье: А. Мартынов. Модернизация как трансформация. Общество и экономика, 2010, № 6.
Как показывает мировой опыт, достижение в макромасштабе значительных позитивных, прямых и побочных, так сказать, сверхрыночных эффектов от инноваций возможно только при создании рафинированной системы венчурных институтов2. Эта система должна в полной мере удовлетворять с точки зрения своих издержек функционирования действующих рыночных агентов — реципиентов инноваций.
Следовательно, главная проблема заключается в институциональном обеспечении эффективных инноваций, технологических и формирующих человеческий капитал. Ее разрешение предполагает кардинальное преобразование действующих институциональных механизмов, предопределяющих результаты инновационной деятельности. Эти неэффективные, хотя и рыночные механизмы, сформировавшиеся в итоге предшествующей системной трансформации в нашей стране, существенно различаются по разным секторам экономики. Тем самым намеченный модернизационный рывок, по существу представляющий собой догоняющую модернизацию, должен включать в себя спрессованные во времени и сопутствующие технологическим инновациям институциональные преобразования, специфицированные по отдельным секторам.
Одновременно нельзя не принимать во внимание и то, что продолжающаяся внутрисистемная экономическая трансформация, относительно автономная от технологической трансформации, будет также иметь огромное значение для успеха догоняющей модернизации. Речь идет главным образом об институциональных экономических реформах на секторном уровне в русле продолжения внутрисистемной трансформации, основу которой представляет изменение корневых институтов собственности и координации.
О структурных реформах. В развитие сказанного резонно сфокусировать внимание на узловых вопросах взаимосвязи технологической модернизации и параллельно происходящих институциональных преобразований в ходе структурных реформ национальной экономики.
Начнем с самой инновационной сферы. Ни для кого не секрет, что в России очень низка степень коммерциализации инноваций, которая составляет менее 30%, в то время как в западных странах этот показатель достигает 90%. Исправлению сложившейся ситуации могут способствовать институциональные преобразования в ходе общесистемной экономической трансформации, в первую очередь направленные на решение двух важнейших задач. Первая задача — необратимое освобождение от ведомственных пут большинства инновационно-технологических центров, действующих в оборонном комплексе. Вторая — спрессованное во времени формирование необходимых институтов (правовых и иных регламентаций), в частности надежных механизмов защиты интеллектуальной собственности и отладки современного патентно-лицензионного механизма, а также адекватных разнообразных организационных структур для экспансии венчурного бизнеса в гражданские отрасли. Тогда могут быть преодолены институциональные барьеры, способствующие возникновению феномена «блокировки» наиболее социально предпочтительных технологических инноваций3.
2 См.: Голиченко О.Г. Национальная инновационная система России. Состояние и пути ее развития. М.: Наука, 2006.
3 См.: Истоки: из опыта изучения экономики как структуры и процесса. М.: ГУ-ВШЭ, 2006, с. 136-182.
Конечно, инновационная сфера представляет собой особую область государственной политики хотя бы потому, что результаты инновационной деятельности, по крайней мере частично, представляют собой общественное благо. При принятии практически всех решений по стимулированию непосредственно создателей новых технологий и организаций венчурного бизнеса обязательно требуется оценивать полный эффект инновационной деятельности, включая рыночный и побочный, не учитываемый через действие рыночных институтов. А это означает необходимость «точечной» ориентации венчурного финансирования и обычных инструментов государственной поддержки на выполнение эффективных инноваций при всем их функциональном разнообразии. Сложность обозначенной проблемы состоит в дополнительной необходимости принятия в расчет специфики нынешней технологической модернизации в России, составной частью которой выступает широкомасштабная поддержка инноваций по отдельным приоритетным направлениям.
В данной связи хотелось бы особо акцентировать внимание на следующем моменте. Весь мировой опыт свидетельствует в пользу «компактности» инновационного бизнеса, для которого характерно превалирование небольших творческих коллективов единомышленников. Правда, к сожалению, в настоящее время основной упор делается на инновационных проектах, выполняемых за счет государственной поддержки крупнейшими, хорошо известными российскими корпорациями.
Также критическое значение для успеха модернизационного рывка будет иметь распространение малых венчурных фирм при вузовских центрах. Вне всякого сомнения, процесс распространения гибкого венчурного бизнеса наберет высокие обороты только при условии повышения качественного научно-инновационного потенциала самих вузов, что предполагает кардинальное сокращение числа вузов. Естественно, тех, которые не дают настоящего образования. Социальные издержки такого жесткого реформирования образовательной сферы могут быть с лихвой компенсированы посредством быстрого запуска механизмов непрерывного образования, обеспечивающего повышение эффективности человеческого капитала.
Преобразования в инновационной сфере в первую очередь должны проявиться в долгожданном быстром росте высокотехнологичного сектора. Заглавную роль в нем, по широко признанному мнению, призваны играть крупные, в значительной части военно-промышленные корпорации. Используя преимущества горизонтальной и особенно вертикальной интеграции, они в состоянии обеспечить внедрение и тиражирование наиболее затребованных на сегодняшний день новейших технологических достижений.
В то же время имеет смысл признать, что огосударствление высокотехнологичного сектора неприемлемо. Постепенно в его состав должны войти и многие сектора сугубо гражданской экономики, и ряд видов социального предпринимательства. А для этого потребуется спрессованное во времени формирование необходимых институтов и адекватных разнообразных организационных структур для взаимодействия независимого венчурного бизнеса и частного предпринимательства в гражданских высокотехнологичных отраслях.
Технологическая модернизация давно назрела и в энергетическом секторе. Исходя из своих национальных интересов, Россия призвана остаться ведущей энергетической державой. Но для этого требуется добиться кардинального, по крайней мере двукратного, снижения энергоемкости ВВП за счет как разработки и внедрения энергосберегающих постиндустриальных технологий, так и снижения доли энергоемких отраслей экономики.
Уровни технологической эффективности во всех отраслях отечественного ТЭКа существенно отстают от соответствующих уровней в зарубежных индустриально развитых странах. Особенно, как показывают международные сравнения, неэффективны применяемые в нашей стране технологии переработки нефти в конечный продукт. Достаточно сказать, что в США, где глубокая переработка нефти является нормой, из тонны нефти получают 440 л бензина, в России — всего 140.
Сохраняющееся технологическое отставание красноречиво свидетельствует о несостоятельности реально действующей институциональной модели в ТЭК. Частный капитал, а фактически капитал нескольких российских оли-гархов-миллиардеров, оказался, судя хотя бы по заключению главы нашего правительства, несостоятельным с точки зрения результатов инновационной деятельности.
Выход из положения заключается в системных институциональных преобразованиях, затрагивающих корневые институты собственности и координации. Так, в кардинальном реформировании нуждаются действующие институты ценовой и налоговой политики (в частности, инструмента реинвестирования прибыли), призванные быть переориентированными на повышение производственной эффективности и экономически справедливое распределение доходов. Очень убедительной представляется и аргументация в пользу скорейшего возрождения института концессии и принятия нового, соответствующего реалиям мирового развития закона, регулирующего договорные отношения между государством и бизнесом в области недропользования4.
Еще более радикальные решения требуются для осуществления справедливой рекапитализации в энергетическом секторе. Жалованье высших менеджеров крупнейших корпораций здесь должно будет, конечно, соответствовать принятым международным стандартам. Но одновременно станет невозможным превращение этих менеджеров во владельцев миллиардных активов своих компаний5.
Институциональное реформирование в обозначенном направлении приведет к формированию принципиально иной модели энергетического сектора. Она будет иметь большое сходство со «смешанной» моделью развития энергетического сектора, действующей в Норвегии, а теперь, кажется, и в Казахстане. Отличительной чертой этой модели является активное государственное участие и равноправное партнерство с частными компаниями — как транснациональ-
4 Колесник И.В., Кондаков А.В., Сазонова Е.С. Совершенствование политики в сфере минеральносырьевой базы в целях экономического развития России // Материалы экономического собрания. М.: Научный эксперт, 2008.
5 Этот вопрос более полно рассмотрен в монографии автора: Мартынов А.В. Россия перед выбором (альтернативы системной трансформации). М.: Изд-во Современного гуманитарного университета, 2009, с. 203, 227-228.
ными, так и относительно небольшими. Таким путем достигается максимально возможное присутствие в отрасли частного не олигополистического бизнеса и приемлемый конкурентный порядок.
Крайне весомое значение для всего нашего общества имеет модернизация в широком смысле сектора ЖКХ, который функционирует крайне неэффективно. Внедрение новых современных технологий, особенно ресурсосберегающих, и скорейшее обновление устаревшего оборудования в жилищной сфере стало просто безальтернативным. Дальнейшее промедление грозит обернуться огромными аварийными издержками. А это означает необходимость выполнения целой массы эффективных проектов — как инновационных (внедренческих), так и инвестиционных «тиражирующих».
Вместе с тем улучшение качества жилищных услуг, памятуя о современных рыночных реалиях, невозможно и без институциональных новаций, непосредственно не связанных с технологическими решениями. Приближение жилищных услуг к современным стандартам определенно предполагает постепенное повышение тарифов по оплате жилья. Но такое станет возможным далеко не в ближайшей послекризисной перспективе.
Следует признать, что постиндустриальная высокотехнологичная экономика неизбежно имеет ограниченное распространение. На повестке дня со всей остротой стоят и задачи технологической модернизации отраслей так называемой традиционной экономики, в их числе сельского хозяйства.
Исходя из известных прогностических разработок, следует ожидать восстановления роли традиционного сектора экономики, особенно сельского хозяйства и традиционных услуг, в результате применения «чистых» технологий. В нашей стране правомерно прогнозировать восстановление традиционных сельскохозяйственных отраслей на новой технологической базе. Тогда станут реальными и позитивные сдвиги в структуре занятости населения с точки зрения долгосрочных императивов развития страны.
Давно назревший технологический переворот в традиционных отраслях не может не сопровождаться институциональными подвижками системного характера. И в перспективе специфика рассматриваемого сектора, по всей видимости, будет проявляться в его существенно ограниченной либерализации. Да и сама тенденция институциональных изменений представляется не однонаправленной. Иначе говоря, решения по либерализации отдельных экономических институтов будут сочетаться с усилением некоторых инструментов государственного регулирования (в частности, касающихся контроля качества и соблюдения технических стандартов).
Особо хотелось бы акцентировать внимание на следующем обстоятельстве. Итогом технологических и институциональных перемен в рамках данного сектора призвано стать кардинальное повышение качества обиходных потребительских товаров, особенно продуктов питания. Пока же преобладает тенденция быстрого приближения внутренних цен на продукты питания и другие товары широкого спроса к мировым ценам при сохранении их нынешнего низкого качества.
Осуществление рассмотренных коренных секторных реформ предполагает поддержание устойчивой макроэкономической стабильности. В данной связи
нельзя обойти вниманием проблему финансирования инвестиций в ходе кардинальной технологической модернизации. Даже по официальным оценкам, потребность в инвестициях на модернизацию оценивается в 14 миллиардов долларов. Заведомая ограниченность финансовых ресурсов, в том числе путем внешних заимствований, обусловливает необходимость кардинального повышения рыночной (не отчетной для инстанций!) эффективности большинства инвестиционных проектов, направленных на реализацию технологических инноваций. Первостепенная роль в решении этой задачи отводится созданию институтов развития, что предполагает их самое быстрое становление именно как новейших рыночных институтов.
Давно стало понятно, что закон выравнивания нормы прибыли фактически не действует в условиях современного несовершенного рынка, тем более национального российского. Так, до последнего времени рентабельность продукции Газпрома составляла 60%, в то время как в машиностроительных отраслях она не превышала 10%. Как следствие, существующий рынок капитала продолжает оставаться благоприятным полем для спекулятивных финансовых операций. При этом существует реальная опасность масштабного вовлечения спекулятивного капитала именно в венчурный бизнес.
Для преодоления такого негативного положения дел определенно требуется дополнительное реформирование финансовых рынков. Оно могло бы быть достигнуто в ходе еще одной намеченной структурной реформы — преобразования национальной финансовой системы.
Конечно, на результаты секторных реформ сильное влияние будут оказывать общесистемные институциональные реформы. И в первую очередь начатая реформа государственных корпораций, которая повлечет за собой дальнейшее изменение структуры собственности.
Как известно, планы акционирования крупнейших российских госкорпораций вызывают критику со стороны широкого круга специалистов. Достаточно только упомянуть о полемике вокруг приватизации «Мосводоканала». Главный довод противников этой реформы очевиден. Осуществление намеченных приватизационных программ приведет к сохранению сверхпривилегированного положения крупнейших корпораций и одновременно к переходу основной части собственности в руки высших менеджеров, которым тогда ничто не помешает превратиться в новых олигархов. При этом приближение внутренних цен к мировым ценам во многих рыночных секторах, которое обязательно произойдет в случае осуществления новых приватизационных планов, отнюдь не обязательно влечет за собой повышение эффективности обычных, так называемых рутинных технологий и тем более не открывает «дорогу» для авангардных технологических инноваций.
Тем не менее можно считать признанной следующую точку зрения. В целом в обозримой перспективе объективно необходимо дальнейшее дерегулирование, разукрупнение и одновременная приватизация в реальной сфере отечественной экономики, что окажет стимулирующее воздействие на предпринимательскую и, конечно, инновационную активность. Тогда следует ожидать спонтанных институциональных новаций, в частности касающихся изменения неформальных отношений подчинения в бизнес-среде.
Также в кардинальном обновлении нуждаются ранее принятые стратегии развития большинства российских регионов. По этой причине предпринимаемые в последнее время усилия федеральных и региональных властей в данном направлении представляются вполне оправданными.
Какие выводы следуют из всего сказанного?
В ближайшей перспективе потребуется скоординированное осуществление глубоких структурных реформ, направленных на реализацию коренной технологической модернизации вкупе с системной институциональной экономической трансформацией, в свою очередь, зависящей от внешних глобализационных перемен (см. схему 1). На повестку дня становится сложная проблема согласования общенациональной технологической модернизации и дальнейших системных преобразований экономических институтов. Для ее разрешения требуются разные и в то же время скоординированные инструменты политического вмешательства со стороны государства и негосударственных общественных организаций.
В известном смысле в условиях ускоренной догоняющей модернизации системные институциональные преобразования призваны быть не ведущими, а ведомыми. С одной стороны, необходимая, хотя и очень запоздавшая технологическая модернизация становится приоритетной. Институциональные экономические новации не должны препятствовать максимальной переориентации рыночной деятельности и, соответственно, концентрации интеллектуальных, материальных и финансовых ресурсов на выполнении потребных технологических сдвигов. С другой стороны, недопустимо бросаться в крайность «технологизма». Многообразные институциональные реформы, в их числе административная реформа, не могут быть отложены. Они требуют постоянного продолжения, хотя и при меньших финансовых и прочих ресурсных затратах.
Рис. 1. Основные контуры взаимодействия технологической трансформации и системной экономической трансформации в России
Относительный приоритет догоняющей технологической модернизации никак нельзя воспринимать как обоснование такой государственной политики, которая направлена исключительно на ускоренную реализацию конкретных технологических проектов, как в период функционирования военной экономики в сталинскую эпоху. Решающим условием преодоления сложившегося технологического отставания отечественной экономики является скорейшее внедрение эффективных институтов венчурного бизнеса. Институтов, функционирующих в рамках особого поля деятельности, где возможно решать поставленные задачи за счет новаторских инициатив при отсутствии явных ресурсных ограничений.
