CC BY
29ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
УДК 882 Грибоедов 06 Н.А. Горбанев
«Тайные собранья» и общества в изображении А.С. Грибоедова и А.С. Пушкина
Дагестанский государственный университет; musaeva_gulnara@mail.ru
В статье рассматриваются и сопоставляются изображения «тайных собраний» и обществ в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» и в предполагаемой 10-й главе романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин».
Ключевые слова: тема декабризма, репетиловщина, точка зрения автора.
В связи с комедией Грибоедова «Горе от ума» и пушкинским романом в стихах тема декабризма возникает и обсуждается в научной литературе в двух случаях: когда речь заходит о возможностях декабристского будущего Александра Чацкого и Евгения Онегина или когда исследователи касаются так называемой «интермедии о Репетило-ве» в четвертом акте комедии и не вошедшей в состав текста романа «Евгений Онегин» Х главы.
В статье проводится сопоставительный анализ изображения «тайных собраний» и обществ в интермедии Грибоедова и в «Х песне» Пушкина.
В заключительном IV акте комедии, когда гости разъезжаются после бала в доме Фамусова, на сцену врывается Репетилов, прибывший из «шумного заседания» в Английском клубе и посвящающий Чацкого в тайну:
У нас есть общество, и тайные собранья по четвергам. Секретнейший союз...
Далее следует рассказ Репетилова о клубе и членах общества, который знакомит Чацкого (а также читателя и зрителя) с темами обсуждений на этих собраньях («о камерах, присяжных, о Бейроне», о «государственном деле», которое еще не созрело, и о том, что «радикальные потребны тут лекарства») и с «людьми умнейшими», «соком умной молодежи», «решительными людьми».
.у нас . решительные люди, Горячих дюжина голов! Кричим - подумаешь, что сотни голосов!
Чацкий
Да из чего беснуетесь вы столько?
Репетилов Шумим, братец, шумим.
В литературе этот эпизод долгое время рассматривался как изображение устами Репетилова - и тем самым уничижительно-критическое со стороны автора - тайного общества декабристов: так, И.Д. Гарусов в комментариях к изданию комедии в 1875 году «открыл» в князь-Григории Оболенского, в Воркулове - Якубовича, в Удушьеве -Пестеля, в Лохмотьеве - Якушкина» (см. [1, с. 165]); Н.К. Пиксанов в работе о творческой истории «Горя от ума» (1928, последнее издание - в 1971 году) полагал несомненным то, что «сильным противовесом молодой декабристской России в «Горе от ума» явилась интермедия о Репетилове» [2, с. 338]; полемизировавшая с этой концепцией М.В. Нечкина тем не менее связывала образ Репетилова и репетиловский «союз» с «Союзом Благоденствия» [3, с. 420-440].
Эта точка зрения была подвергнута сомнению в ряде исследований (см., напр., [4, с. 101-106]) и противоречит действительному содержанию и смыслу эпизода с Репети-ловым.
Декабристом, хотя и без декабря (не забудем времени создания и действия комедии), в «Горе от ума» был Александр Чацкий. В образе же Репетилова и «секретнейшего союза» с его князь-Григориями и Воркуловыми, Удушьевыми и Лохмотьевыми, Ле-вонами и Бореньками «Грибоедов гениально высмеял барские причуды людей, падких на все модное; высмеял бледно-розовый либерализм, пышным цветом распустившийся в период царствования Александра I, клубных краснобаев, всех тех, кто порой окружал тайной пустоту занятий» [4, с. 103].
В комедии Грибоедова было совершено художественное открытие «репетилов-щины», дано сатирическое изображение «накипи», сопутствующей передовому движению времени, применен прием саморазвенчания: гимн Репетилова «секретнейшему союзу» и «соку умной молодежи» оборачивается их разоблачением, подобно фамусов-скому гимну Москве и «старичкам».
Как известно, Пушкин по достоинству оценил «рассказ Репетилова о клобе», найдя в нем «черты истинно комического гения» [5, т. 9, с. 127].
Однако в отличие от Грибоедова-драматурга Пушкин-романист в предполагаемой десятой главе «Онегина» имел своей главной целью запечатлеть если не для печати, то для себя и потомства важнейшее событие современной истории - движение декабристов.
Возможно, что замысел этот возник у Пушкина в связи с обдумыванием разных вариантов судьбы Онегина после дуэли с Ленским (глава «Странствие») и после окончательного расставания с Татьяной. Не исключено, что тема эта (после отказа от декабристского варианта судьбы Онегина в главе «Странствие») увлекала поэта уже сама по себе, безотносительно к судьбе героя. Центр пушкинского внимания переместился в 10-й главе с героя времени на само время, важнейшей приметой которого было декабристское движение, а кульминацией - день 14 декабря 1825 года. В этом плане десятая глава (вернее, ее фрагменты) относится к числу других незавершенных замыслов Пушкина, так или иначе связанных с декабристской темой (в первую очередь это, конечно, замысел романа «Русский Пелам», где предполагалось изображение «общества умных» (Илья Долгоруков, Сергей Трубецкой, Никита Муравьев etc) [5, т. 5, с. 516].
«С юности чувствуя себя участником большой истории» [6, с. 92], живя в истории на протяжении всего творческого пути, Пушкин в большой части своих произведений выступает как художник - историк современности (не говоря уже о художественных произведениях и исследованиях, посвященных историческому прошлому).
«Непременно должно описывать современные происшествия, чтобы могли на нас ссылаться. Теперь уже можно писать и царствование Никона и 14 декабря», - говорил поэт А Н. Вульфу [7, с. 450].
Этим намерениям отвечали как дневники и автобиографические записи Пушкина (в которых он следовал совету М.М. Сперанского «писать историю моего времени» и описывал многие ее черты и подробности «в пользу будущего Вальтер-Скотта» [5, т. 7, с. 281, 292], так и «сожженная, но оставшаяся в зашифрованном виде «Х песнь».
«Чему, чему свидетели мы были!» - писал Пушкин о себе и своих лицейских товарищах в октябре 1836 года.
В 10-й главе поэт и выступает как свидетель исторических событий своего времени, как художник - историк недавнего прошлого.
С этой установкой связан особый, хроникальный стиль главы, о «декабристских» строфах которой В.В. Набоков писал: «Его манера удивительно бесстрастна, и возникает впечатление, будто источник перечисляемых им фактов - скорее документальные свидетельства, нежели личные наблюдения» [8, с. 906].
Повествование ведется от имени автора-хроникера, во многом близкого Пушкину в оценках изображаемых событий и лиц, но в то же время отстраненного от него (чем и объясняется появление столь смущающей исследователей строки «Читал свои ноэли Пушкин» в строфе XV). Между описываемыми событиями и временем повествования есть определенная историческая дистанция: время всех изображенных в хронике событий приходится на царствование Александра I, однако в строфе VII упомянуто время, та даль, из которой видятся события: Авось по манью Николая / Семействам возвратит Сибирь. (По догадке Набокова, предложение должно было кончаться словами «Их сыновей».)
В комедии Грибоедова и в «Х песне» Пушкина по-разному изображены разные «тайные собранья» и союзы, относящиеся примерно к одному и тому же времени.
В четвертом акте «Горя от ума» дана одномоментная картина деятельности «секретнейшего союза» и его членов с комическими фамилиями (Репетилов, Удушьев, Лохмотьев) и не менее комическими занятиями.
Помимо разговоров «О Бейроне, ну о матерьях важных», почти все они заняты не менее важными вещами: Воркулов Евдоким поет итальянские романсы, Удушьев Ипполит сочиняет «отрывок, взгляд и нечто», другие «вшестером, глядь, водевильчик слепят», «ночной разбойник, дуэлист», который «крепко на руку нечист», «о честности высокой говорит» и т. д. и т. п.
В «декабристской» хронике Пушкина запечатлена история возникновения союзов передовых людей времени после «грозы двенадцатого года» на севере и юге, «над Невою льдистой» и «над холмами Тульчина», названы подлинные участники движения (Лунин, Якушкин, Тургенев, Пестель, Муравьев), обозначены цели деятельности, главные из которых - борьба с тиранией и освобождение народа от крепостного рабства. Одну Россию в мире видя, Преследуя свой идеал, Хромой Тургенев им внимал И, плети рабства ненавидя, Предвидел в сей толпе дворян Освободителей крестьян.
В связи с декабристской темой возникают далековатые, но тем не менее имеющие некоторое основание сопоставления между комедией Грибоедова и десятой главой пушкинского романа.
Во-первых, бросается в глаза контрастность характеристики народа в поэтических формулах Грибоедова и Пушкина, высказанных устами Чацкого и автора-хроникера: Воскреснем ли когда от чужевластья мод? Чтоб умный, бодрый наш народ Хотя по языку нас не считал за немцев.
О русский глупый наш народ, Скажи, зачем ты в самом деле...
Первая формула - слова Чацкого в монологе о французике из Бордо, вторая - слова хроникера в V строфе «Х песни».
По замечанию М.Ю. Лотмана, трудно безоговорочно приписать Пушкину выражения вроде: «О русский глупый наш народ»; более естественно объяснить это тем, что десятая глава написана от лица Онегина [9, с. 414]. Дело, однако, заключается в том, что строки о народе не закончены и не исключено, что они не столь контрастны грибо-едовским, если учесть их гипотетическое завершение Набоковым: О русский глупый наш народ, Скажи, зачем ты в самом деле
[Терпел царей из рода в род].
Дополнительную вескость гипотезе Набокова придает и то, что он - комментатор-исследователь, отнюдь не склонный добывать из текста «Онегина» «кусочки революционной требухи» [8, с. 829].
Во-вторых, обращает на себя внимание не только контрастность, но и некоторая схожесть в изображении «тайных собраний» и союзов у Грибоедова и Пушкина. Схожесть эта состоит в резко сатирическом у драматурга и сдержанно-ироническом у романиста освещении деяний членов столь разных союзов.
Две единственно полноценные «декабристские строфы» (XV и XVI), в которых речь идет о первых тайных обществах, заканчиваются своеобразным заключением в последней, незаконченной XVII строфе: Сначала эти разговоры Между Лафитом и Клико Лишь были дружеские споры, И не входила глубоко В сердца мятежная наука, Все это было только скука, Безделье молодых умов, Забавы взрослых шалунов.
В комментариях к «Онегину» явно избыточная ирония этой и других «декабристских» строф объяснялась по-разному, но почти во всех случаях недостаточно убедительно: так, Н.Л. Бродский истолковывал слово «забавы» как «любовь» и «вдохновение», а «шалун» - как «революционер» и «философ» [10, с. 367]; М.Ю. Лотман объяснял налет иронии в «декабристских» строфах тем, что перед нами - нечто вроде дневника Онегина и это его ирония [9, с. 414-415]; на подобной же позиции фактически стоит и А.Е. Тархов, который относит иронию не только декабристских строф, но и хроники в целом на счет автора-рассказчика, точка зрения которого отлична от собственно-пушкинской [11, с. 275-276].
Думается, однако, что в данном случае точку зрения автора-хроникера вряд ли стоит отделять от пушкинской. Налет же иронии в «декабристских» строфах может быть объяснен тем, что речь идет о раннем этапе декабристского и околодекабристского движения (Сначала эти разговоры / Между Лафитом и Клико...), который Пушкин оценивал скептически, как и многие из современников (ср. приводимые на этот счет суждения П.А. Вяземского в письме к поэту, приводимые в комментарии Набокова [8, с. 928]).
М.Ю. Лотман отметил, что пушкинская ирония отчасти снимается в строфе XVI о декабристах-южанах. Скорее всего, ее совсем не осталось бы в последующих строфах, где намечалась перспектива дальнейшей эволюции движения (когда «мятежная наука» входила бы в сердца глубоко, а Россия покрылась «постепенно сетью тайной»).
В известном письме к А.А. Дельвигу (февраль 1826 г.) Пушкин писал: «с нетерпением ожидаю решения участи несчастных и обнародования заговора. Твердо надеюсь на великодушие молодого нашего царя. Не будем ни суеверны, ни односторонни - как французские трагики; но взглянем на трагедию взглядом Шекспира» [5, т. 9, с. 211-212].
Таким и был взгляд Пушкина на события 14 декабря 1825 года. Однако ранний период движения даже после, в 1830-м году, представлялся поэту в ином свете, и пушкинский взгляд на него напоминал поэтому взгляд не столько Шекспира, сколько «колкого Грибоедова».
Известно, что упомянутый в строфе XV Н.И. Тургенев с негодованием отозвался о строках Пушкина, уловив в них иронию, которая ускользает от современного читателя. Пушкинская ирония относилась не к главной жизненной цели Тургенева - уничто-
жению крепостного рабства, а к способам ее достижения. По справедливому замечанию М.Ю. Лотмана, уже фраза:
Предвидел в сей толпе дворян Освободителей крестьян -задевала больное место движения и указывала на утопичность его планов (с. 470), которая стала очевидной после событий 14 декабря.
Здесь ирония Пушкина явным образом перекликается со скептицизмом Грибоедова: «толпа дворян» - это примерно то же самое, что «сто прапорщиков», которые «хотят изменить государственный быт России».
Ирония одного и скептицизм другого были проявлением трезво-реалистического взгляда на события, расходившегося с романтическим миропониманием большинства декабристов. В этом случае «Пушкин, как и Грибоедов, стремился не только сохранить верность памяти друзей, но и понять слабые стороны дворянской революционности» [13, с. 524].
Литература
1. Фомичев С.А. Комедия А.С. Грибоедова «Горе от ума». Комментарий. - М., 1983.
2. Пиксанов Н.К. Творческая история «Горя от ума». - М., 1971.
3. НечкинаМ.В. Грибоедов и декабристы. - М., 1977.
4. Бирюков Ф. Некоторые замечания по поводу «Горя от ума» // Вопросы литературы. - 1959. - № 5.
5. Пушкин А.С. Собр. соч.: в 10 т. - М., 1974-1978.
6. Сурат И., Бочаров С. Пушкин. Краткий очерк жизни и творчества. - М., 2002.
7. А.С. Пушкин в воспоминаниях современников: в 2 т. Т. 1. - М., 1985.
8. Набоков В.В. Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина. - М., 1999.
9. Лотман Ю.М. Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. - Л., 1980.
10. Бродский Н.Л. «Евгений Онегин», роман А.С. Пушкина. - М., 1950.
11. Тархов А.Е. Вступ. статья и комментарии. А.С. Пушкин. «Евгений Онегин», роман в стихах. - М., 1980.
12. Лотман Ю.М. Пушкин. - СПб, 1997.
13. Лотман Ю.М. О русской литературе. - СПб., 1997.
Поступила в редакцию 13 марта 2013 г.
UDK 882 Griboyedov 06
"Clandestine meetings" and societies in A.S. Griboyedov's and A.S. Pushkin's representation
N.A. Gorbanyov
Dagestan State University; musaeva_gulnara@mail.ru
The article examines and compares the ways of representation of "clandestine meetings" and societies in the comedy "TheWoes of Wit" by A.S. Griboyedov and in the alleged 10th chapter of "Eugene Onegin" by A.S. Pushkin.
Keywords: Decembrism, repetilovschina, the writer's point of view.
Received March 13, 2013
