CC BY
39УДК 94(470.3П)"14"
ТАТАРСКИЕ ПОСЕЛЕНИЯ В ПОДМОСКОВЬЕ В XV ВЕКЕ © 2019 г. В.В. Черновская
За сорок лет правления Ивана Васильевича (1462-1505) - время жизни одного поколения, число подмосковных слобод (городков), населенных татарами, увеличилось до 9. Общая численность татарского населения составляла около 1000 человек (включая жен и детей). В источниках (посольских книгах) татары, проживавшие в подмосковных слободах, именовались «великокняжескими татарами» или «татарами великого князя». В распоряжениях Ивана III относительно их службы фигурировали всего два - три человека с титулами мурза или улан, указующими на знатность их происхождения. Остальные именовались просто татарами. В контексте русско-крымских отношений последней трети XV века рассмотрены социальная организация, роль и формы участия великокняжеских татар в посольской службе.
Ключевые слова: татарские поселения (слободы) в Подмосковье, Иван III, посольские книги, великокняжеские татары, русско-крымские отношения.
В число слобод (городков), населенных татарами в XV, входили: Берендеев, Ижва, Левичин (источники иногда называют его татарской деревней), Лубна (в волости Перемышль), Ростунов на реке Северке, Сураж (слобода, вокруг которой позже образовался город Сурожик), Слобода (получившая потом название Александровской), Щитов и Хотунь на реке Лопасне. За исключением Слободы, все были расположены поблизости от Москвы. Кроме того, крупное татарское поселение образовалось в городе Коломна (тогда центр одноименной волости) и ближнем к нему сельце Васильевском (РИО, т. 41, № 19, с. 70).
По названию этого сельца татар, проживавших в нем, называли Васильевскими. А тех, кто жил в Коломне, - Чигиревыми товарищами, вероятно, по имени старшего над ними Чигиря Ямгур-чеева. Сам он проживал в Берендееве. По родству или близким отношениям между собой, татары, поселенные в Щитове, именовались Машейковыми товарищами, а татары, поживавшие в Сураже, - Кабайрачеевскими и «княжи Михайловскими» татарами (Там же). «Княжи Михайловские» татары - это, вероятно, оставшиеся без сюзерена татары последнего великого тверского князя Михаила Борисовича. В 1485 году он бежал и нашел убежище в Литве. Его племянники и бояре подались на службу к московскому государю. Логично предположить, что так же поступили его татары. Вероятно, в подмосковных слободах были устроены на жительство и татары из малых уделов родичей великого князя. Переход на службу к сильной и богатой Москве им был выгоднее, нежели верность слабому сюзерену, казна которого в сравнении с доходами великого князя была невелика. Так это или иначе, но количество татар, проживавших в подмосковных городках, оказалось весьма значительным.
В отличие от городецких татар, которых ведали касимовские султаны (царевичи), слободские татары знали только одного господина, великого князя Ивана Васильевича. Службами великокняжеских татар были сопровождение и охрана русских послов в Крым, курьерская служба и выполнение особых, не всегда безопасных, поручений московского государя. В посольских книгах «служилыми» их еще не называли. Так они именуются в официальных документах начиная с 1530-х гг. Например, в разрядной книге под 1531 годом читаем: «...приехали ис Крыма служивые татарове Кидырек с товарищи» (РК. 1475-1598, с. 79). Ограничившись этим предварительным замечанием, перейдем к главному сюжету статьи.
Со времени заключения союзного договора между Иваном III и Менгли Гиреем (1474 г.) Москва направляла в Крым одного посла за другим с приказанием не уезжать из него до приезда следующего. Послами в Крым посылали знатных людей, бояр. Перед отъездом каждому вручалась инструкция (память) о том, как править посольство, о чем говорить хану в присутствии его вельмож, а о чем « молвить ему наодин», если дело касалось его братьев Нур Даулета, Айдара (Хайда-ра) или его пасынка Абдул Латифа, устроенных великим князем в русской земле по просьбе Менг-ли Гирея.
Формы грамот, дипломатический протокол и русско-крымские отношения в целом, включая сюжеты, связанные с судьбами перечисленных выше царевичей, хорошо изучены в отечественной литературе (см.: Хорошкевич, 2001). Чтобы не повторяться, обратимся к источнику, в котором расписаны обязанности великокняжеских татар, отправленных в Крым в составе русской дипломатической миссии осенью 1487 года.
Боярину князю Дмитрию Васильевичу Шеину, назначенному послом, Иван III дал следующий наказ. Если спросит Менгли Гирей, почему великий князь не отпустил в Крым, как он настаивал, его старшего брата Нур Даулета, отвечать так: «Перехвачен-де человек большеордынского царевича Муртозы с ярлыком, в котором он зовет брата твоего к себе на твое лихо. Брат твой Нур Даулет под тобою царство захочет». А учнет Менгли Гирей царь говорить, почему не послал великий князь Нур Даулета на Большую Орду, Дмитрию говорить: «Государь мой, великий князь, как узнал, что недруги твои, дети Ахматовы Муртаза и Седи Ахмет идут на тебя, тогды же часа послал брата твоего и своих людей на Орду. И они все лето улусы детей Ахматовых имали и дело делали, сколко им мочно было». Об Айдаре боярину было велено сказать, что великий князь держит его в крепости. Прежде-де ты сам извещал великого князя, «что король Казимир хочет послать своих людей, чтобы выкрасть Айдара из русской земли. Поэтому великий князь бережет его накрепко для дела твоего» (РИО, т. 41, № 19, с. 63-65). Добавим, что в Вологде, куда Айдара отправили на поселение, он умер в том же 1487 году.
Сопровождали Д.В. Шеина в Крым 40 татар. Из Берендеева и Ижвы с ним поехали 12 человек: Кадыш Абашев (толмач), Темеш (Темеришка), его сын, Мерег Хозя и его брат Пронос, Карачюра Осанов, Чигирь Ямгурчеев, Кудаш Шемякин сын, Афыз, Мансыр, Неболса Кидайдатов, Усеим и Оруска Орозов. Из Левичина и Слободы в сопровождение Шеину были назначены пятеро: Бурундук, Кудаш, Кожух Карачев, Токмас и татарин Давыд (новокрещен). Из Суража в росписи посольского сопровождения значились трое Кабайрачеевских татар: Исенек, Ораз Хозя (Орозяк), Козелак и четверо княж Михайловских татар: Асман, Меглешеик, Баклаш и Тонкач мурза. Из Коломны с Д.В. Шеиным в Крым поехали Давыдов брат Кутай и сын Кутая Икиш, а Васильевских татар и Чи-гиревых товарищей с ними было пятеро: Резяк Азербаев, его брат Курман, Булгак, Довлетек, Шик-чи и Неболса Кобяковы дети. Из Ростунова сопровождать Шеина в Крым были назначены Шемер-дин Умачев, Тулуш, Мерег Хозя, Асман Исаков сын Ислыев, Неболса, и Сююндюк Азбердеев. Из Щитова от Машейковых товарищей Шеина провожали в Крым трое татар: Мамыш, Карачюра и Киинчий (Там же, с. 70).
По прибытии в Крым, Шеин должен был оставить в Перекопе «на лежанье для вестей» десятерых татар, трех-четырех держать при себе на посылках, остальным дать волю, т.е. отпустить на Русь. Из тех десяти татар, что будут оставлены «на лежанье» в Перекопе, Шеин, по приказу Ивана III, должен был отправлять курьеров, по два-три татарина, с вестями «каковы будут обо всем тамошнем деле» в Москву. Ни в зиму, ни весной, ни летом уезжать из Крыма Шеину было не велено. «А соберется Менгли Гирей царь отправить своего посла в Москву, ему, Дмитрею молвить бы ему, чтобы он лишних людей с тем послом не посылал» (Там же, с. 65, 70).
Д.В. Шеин отъехал в Крым налегке, без тяжелых поминков (подарков) хану, его родственникам и ближним вельможам. Поминки были отправлены ранее, в июне и августе того же года (РИО, т. 41, № 18, с. 61). Этим объясняется относительно небольшое количество татар, назначенных ему в сопровождение. Когда боярин вез в Крым большие или, как тогда говорили, «тяжелые» поминки, численность татар, сопровождавших его, увеличивалась в разы. Например, боярину Ивану Семеновичу Кубенскому, отправленному послом к Менгли Гирею весной 1500 года, в провожатые были даны 163 татарина и 11 человек Руси (РИО, т. 41, № 64, с. 310).
По данной ему перед отъездом инструкции боярин должен был по прибытии в Крым оставить там «на лежанье» татар из Перемышля, Лубны и Ростунова в числе 13 человек. Остальным, по распоряжению Ивана III, было велено воротиться к Москве. Головами над пятьюдесятью татарами были назначены Шемердин Умачев и Мокшуй Усенев из Ростунова. А головами над сотней татар поставлены Кадыш Абашев из Берендеева, Карачюра Мурадинов и Кудаш Шемякин из Щитова.
Когда выедут из Крыма и обнаружат в поле следы большеордынских послов, возвращавшихся из Литвы, или послов литовских, которые пошли в Орду, то тем ста пятидесяти татарам, по приказу Ивана III, предстояло разделиться. Сотне под началом Кадыша Абашева, Карачюры Мурадинова и Кудаша Шемякина было велено идти по следу тех послов и захватить их. А пятидесяти татарам во главе с Шемердином Умачевым и Мокшуем Усеневым продолжать свой путь к Москве. Если же
не обнаружат они в степи следа тех послов, ни вести про них не будет, всем татарам было предписано возвратиться на Русь (Там же, с. 311).
По инструкции, на официальном приеме у хана боярину Кубенскому было велено бить ему челом от великого князя, спросить об его здоровье, передать ему «здоровальный» подарок и говорить речь. Сказать: «А пойдут на тебя Ахматовы дети, мой государь, великий князь готов братани-ча твоего Саталгана (сына Нур Даулета) и Мухаммеда Амина (бывшего казанского хана) со всеми уланы и с князьями, и со всеми их казаками, и русскую рать, и людей Абдул Латифа (тогда казанского царя) послать на Орду». А захочет Менгли Гирей царь воевать литовскую землю, боярину от того его не унимать. Держаться ему, Ивану, накрепко, чтобы царь с великим князем литовским не мирился и не канчивал (не заключал договора). Кого из татар Иван пошлет к Москве, с теми отписывать обо всем: «об ордынских делах, о литовском и о турском, и о волошском» (Там же, с. 302, 308-309).
На случай, если назревают перемены во власти в Крыму, Кубенскому была дана особая инструкция. Будет слух, что Менгли Гирей царь болен, Ивану идти к нему и посольство править по тому, как ему в памяти написано. А будет весть, что его не стало, боярину ехать из Крыма наскоро, в Перекопе не стоять. Случится, застанет его весть о том, что царя не стало в Перекопе и нельзя будет ему ехать из Крыма, тогда поминки ему схоронить, где будет пригож. Кто сядет на Менгли Ги-реевом месте, брат или который сын его, тому, кроме девятных подарков (набор из девяти разных предметов), ничего не давать. Поминков, что были посланы Менгли Гирею царю, ему не давать (Там же, с. 311).
Благополучно достигнуть Крыма посольству Кубенского не удалось. В степи подстерегли и ограбили его большеордынские и азовские разбойники. Взяли «сороков собольих и горностаев, и горл лисьих, и шуб беличьих, и зубов рыбьих, и судов серебряных, и платья, и коней, и доспеху, и всякой рухляди на три тысячи рублей». Сообщая об этом в своей отписке великому князю, отправленной с Мокшуем Усеневым и Исмаилом Шемердиновым, Кубенский прибавил: «А списки государь, по чему посольство править, я потопил, как на нас татарове напали. Речи хану от тебя говорил, что вспомнил по твоему наказу. Татар, которые с бою со мной ушли в Крым, у меня осталось 53. Остальных, в кошу (в отряде) их будет 70 человек, я отпустил к Москве» (РИО, т. 41, № 66, с. 321; № 81, с. 405). Выходит, потери в отряде боярина составили 49 человек или почти треть всех людей, сопровождавших его в Крым.
Посольство Кубенского было не первым и не последним, ограбленным на пути в Крым. Весной следующего года степные разбойники ограбили боярина Федора Ромодановского, его самого и многих, сопровождавших его татар, пленили и отвели в Азов в неволю. Казны, что отправил с ним Иван III Менгли Гирею, было: «три сороки соболей, пять сот горностаев, десять рысей, платье кунье и беличье и многие другие ценные вещи» (Там же, № 70, с. 340; № 71, с. 351-352). «Неоднова подстерегали и грабили моих послов ордынцы, и убытка в том мне много учинилося», - сокрушался Иван III в письме к своему крымскому адресату (РИО, т. 41, № 16, с.57).
По вестям, что полем ехать в Крым опасно, а через Литву проезда нет, Москва медлила с отправкой посольств. Посылала туда гонцов из числа татар, которые «гораздо знают степь». Курьеры отвозили памяти (инструкции) послам, сидевшим в Крыму в ожидании замены, доставляли грамоты и поминки хану от великого князя, а от хана привозил ярлыки (грамоты) московскому государю. Порой им приходилось выполнять его особые поручения. Некоторые татары наделялись честью править посольство вместе с боярином, задержавшемся в Крыму, или, при отсутствии такового, самим делать это по памяти, врученной им перед отъездом.
В разные годы ходили гонцами в Крым Тонкач мурза из Суража, Кудайбердей Афызов, Урус Хозя, Чура Кудашев из Ижвы; Васильевские татары из Коломны: Резяк Азербаев, Усеин Кобяков, и Мереча Апчеев; из Берендеева и Ростунова: Тулуш и Тювекель Бакшеевы, Яксуб Айкишев, Ку-тук Кутлидатов, Осман Косяинов, Кара Бахты Бердеев, Исмаил Шемердинов и другие (Там же, № 31, с. 31; № 41, с. 189; № 73, с. 463).
Чаще всего на посылках великого князя в Крым упоминаются Кадыш Абашеев и Кожух Кара-чев из Слободы и Шемердин Умачев из Ростунова.
Кадыш и Кожух были впервые отправлены гонцами в Крым весной 1495 года по случаю несостоявшегося в тот год русского посольства к Менгли Гирею. Ехать им предстояло через Литву, о чем у Ивана III была договоренность с зятем, великим князем литовским Александром. Без записи, словом Иван III дал им такой наказ: «Как приедут в Киев, выпытать вежливо, как бы незнакомисто,
где находятся Девлеш, племянник Менгли Гирея, и царевич Уздемир, его брат (оба бежали в Литву в 1478 году). Выпытав, где они находятся, идти к ним тайно, чтобы не ведал никто. Да молвить им ехать к государю, и сказать, что государь хочет их жаловать. Посылал-де он им опасные грамоты, чтобы они к нему поехали, да те грамоты, видать, до них не дошли (Там же, № 47, с. 216).
На письме они получили другую инструкцию: когда приедут в Перекоп, наперед им встретиться с боярином Константином Малечкиным, ожидавшем замены в Крыму с осени 1493 года. Кадышу вместе с ним идти к Менгли Гирею, челобитье ему править от великого князя, потом грамоту и поминок, что Кадыш привез, ему подать» (Там же, с. 214).
В своей отписке Ивану III Менгли Гирей сообщил, что речь Кадыша, сказавшего на официальном приеме полное здоровье великого князя, понравилась кафинскому паше, «сыну турского, приехал к нам», и тот пожаловал Кадыша, «дал ему на харч шубу да пять сот денег. Здесь так твоих слуг потчуют, так и ведай» (Там же, № 48, с. 221-222). Иван III не замедлил с ответом, написал хану: «Гонца твоего, верного слугу Кутуша есми пожаловал, дал двести алтын денег, шубу беличью, сукно английское, два сукна новогонских (голландских) на платье и двух коней» (Там же, № 73, с. 363).
Шемердин Умачев в первый раз был отправлен гонцом в Крым летом 1485 года. На приеме у хана ему было велено говорить так: «Не послал великий князь видеть твое здоровье знатного человека затем, что ходят в поле наши недруги, проехать нельзя». Потом Шемердин должен был известить Менгли Гирея о том, что, прослышав о враждебных действиях против него детей Ахматовых, Муртозы и Седи Ахмета, великий князь, часа того не мешкав, послал на Орду уланов и князей и казаков всех, что есть в его земле. Они воевали и многих крымцев из неволи освободили, и тех крымцев государь великий князь отослал в Крым (РИО, т. 41, № 12, с. 44).
Другое поручение Ивана III Шемердину состояло в том, чтобы передать грамоту Асану Хозе, гостю, живущему в Крыму. В той грамоте великий князь наказывал ему «добыть лалов, яхонтов дорогих и жемчугу доброго и с тем самому приехать в Москву» (Там же, с. 45).
В следующем, 1486 году Шемердин опять в Крыму. На этот раз, по распоряжению Ивана III, он должен был лично править посольство: бить челом хану от великого князя, спросить его о здоровье, подать поминок и речь молвить по тому, как у него в памяти написано. А говорить Шемер-дину было велено следующее: «ограбили ордынцы в степи казаков великого князя Курчбулата и Кыскача улана по возвращении их из Крыма, куда они провожали ханских послов из Москвы. Приказал бы Менгли Гирей царь разогнать лихих людей в поле, чтобы послам путь не затворился» (Там же, № 14, с. 52).
Иван III велел Шемердину оставаться в Крыму, доколь хан не отпустит его. И все это время, пока будет там, он должен был отписывать в Москву обо всем, что происходит в Крыму. Для этого половину татар, которые сопровождали его в Крым, ему было разрешено оставить у себя, другую половину - отправить к Москве. Поминки, доставленные в Крым, Шемердин должен был раздать по росписи: хану - соболь черный, двум его женам - по корабелнику (золотая монета с изображением корабля на аверсе), брату цареву, калге Ямгурчею - соболь черный, царевым детям Ахмед Гирею, Мухаммеду Гирею и ближним вельможам - по золотому (венгерская, «угорская» золотая монета). Всего два соболя, два корабелника и девять золотых (Там же, с. 53, 54).
С 1486 по 1500 гг. Шемердина шесть раз отправляли гонцом в Крым с грамотами и разными дипломатическими поручениями. Хан называл его «добрым слугой» великого князя, писал ему: «...а станет Шемердин из уст о наших делах говорить, верь, то слово наше» (РИО, т. 41, № 32, с. 125).
Участие великокняжеских татар в боевых действиях источники освещают скудно. Тонкач мурза упоминается участником похода Саталгана царевича на Большую Орду в 1492 году. Тогда царевич отправил Тонкача с отрядом татар и русских в разведку. Все они попали в засаду. Наехал на них улусный мурза Мусика, сын Азики мангыта, разогнал, иных перебил и попленил. Узнав об этом, царевич отступил, «ушол с поля». На ордынцев послал своих уланов и Русь. Сколько могли, они воевали, «и людей ордынских имали и кони отганивали» (Там же, № 34, с. 141).
Тонкач мурза не погиб. В 1493 году его имя упоминается в дипломатической переписке Менг-ли Гирея с Иваном III по поводу ханского племянника, «от многих один у меня остался, Кобяков сын, Алеем зовут». Менгли Гирей просил отпустить племянника в Крым, «он в Мещере у Кыскача да у Тонкача живет» (Там же, № 39, с.174). Кыскач улан действительно проживал в Мещере, Тонкач мурза жил, по крайней мере до 1487 года, в Сураже. Выходит, либо Алей Кобяков проживал у
того или другого попеременно. Либо Тонкач мурза перебрался в Мещеру. Будучи Ширином, он мог, равно как и татары из трех других княжеских родов: Барынова, Аргынова и Кипчакова, переходить на службу от одного сюзерена к другому (Исхаков, 1998, с. 211).
В 1499 г. татары великого князя ходили в составе русской рати в Югорскую землю на вогули-чей. В разряде за этот год написано, что были они в отряде Василия Иванова сына Гаврилова вместе с вологжанами и вятичами, которые в русской земле живут. Всего в этом отряде было 200 человек Руси и 100 татар, остяков и арян (удмуртов) (РК. 1475-1598, с. 29). С 1510-х в разрядных книгах уже регулярно помещаются сведения об участии великокняжеских татар в боевых действиях (Там же, с. 72, 83, 87).
Во второй половине XVI века слободы Берендеев, Ижва и Щитов становятся станами Дмитровского и Боровского уездов. Перемышль и Сураж известны как московские волости. Ростунова слободка превратилась в село Московского уезда, а г. Коломна - в центр крупного одноименного уезда. Левичин упоминается как стан Коломенского уезда. Из 10 станов и 7 волостей этого уезда к Коломне по службе были приписаны 105 татар и три толмача (МАМЮ. 1891, с. 57). Кроме г. Коломны, сведений о проживании татар в других центрах административных образований, бывших ранее слободами, нет.
В описании Коломны, проведенного в 1557/58 году, в городе от Косых ворот к Москве реке показан двор татарина Абдарахмана Тенишева, на Ильинской улице значился татарский двор Васьки Уразова. В тупике от Пятницких ворот направо находились еще восемь татарских дворов. И одно пустое дворовое место, на котором прежде бывал двор Афанасия Шемердина, вероятно, крестившегося сына Шемердина Умачева из Ростунова. Или его племянника. Племянники часто получали фамильные прозвания по именам дядей. За исключением четырех татарских дворов, в остальных проживали дворники (охранники). Вероятно, их владельцы-татары были, на службах, или проживали в поместьях. А в город они приезжали на время сборов или по необходимости.
В списке церковного имущества Успенского храма Брусенского монастыря в Коломне дозорщики указали между других вещей икону Николы Чудотворца, «обложена медью» и псалтырь со святцами и деяниями «в полдесть на бумаге» - вклад крестившегося татарина, толмача Чюры (Города России, 2002, № 1, с. 21, 22, 26, 27, 29). Этот Чюра Аблезов (Албазеев) впервые упоминается на службе у великого князя Ивана III в 1491 году. Служил он и его сын. В одной из своих грамот ногайскому мурзе Алчагиру, сыну бия Мусы (1508) Василий III назвал его «своим ближним человеком». В последний раз Чюра упоминается по возвращении из Крыма в 1516 году (РИО, т. 41, № 32, с. 12; т. 95, № 16, с. 269).
Выше говорилось, что великокняжеские татары не принадлежали к знатным родам. Их имена, высветившись на краткий по историческим меркам миг в дипломатических документах XV века, потом исчезают для истории. Конечно, татар по-прежнему снаряжали на посылки в Крым в качестве гонцов, толмачей (переводчиков) и вожей (сопровождение дипломатических миссий) в XVI столетии. Относительно их обязанностей и статуса в посольских книгах сообщаются следующие сведения. Во-первых, после 1563 года гонцами в Крымское ханство назначались исключительно русские служилые люди (дети боярские) (Виноградов, 2016, с. 86-87). Во-вторых, татары, перешедшие в ведение Посольского приказа (обр. в 1549 году), равно как и татары в подразделениях русской армии, именуются служилыми татарами. Иначе говоря, в документах эпохи Грозного происходит унификация терминов для обозначения отношений господства и подчинения. Перед значением московского государя и самодержца (царя) всех, за исключением податного населения, стали называть служилыми людьми, в том числе и татар.
ЛИТЕРАТУРА
1. Города России XVI века. Материалы писцовых описаний. М.: Древлехранилише, 2002. 469 с.
2. Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции. Кн. 8. М.: Типолитография т-ва И.Н. Кушнеров и К., 1891. 459 с.
3. Разрядная книга 1475-1598 гг. М.: Наука, 1966. 611 с.
4. Сборник Русского Императорского исторического общества. Т. 41. СПб.: Типография Ф. Елеонский и К., 1884. 558 с.
5. Сборник Русского Императорского исторического общества. Т. 95. СПб.: Печатня С.П. Яковлева, 1895. 705 с.
6. Виноградов А.В. Служилые татары Посольского приказа в осуществлении дипломати- ческих связей Русского государства и Крымского ханства 60-90-х годов XVI века // Средневековые тюрко-татарские государства. 2016. № 8. С. 84-91.
7. Исхаков Д. От средневековых татар к татарам нового времени. Казань: Изд-во «Мастер лайн», 1998. 276 с.
8. Хорошкевич А.Л. Русь и Крым. От союза к противостоянию. Конец XV - начало XVI вв. М.: Эдито-риал УРСС, 2001. 336 с.
Список сокращений:
МАМЮ - Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции
РК - Разрядная книга
РИО - Сборник Русского Императорского исторического общества
V.V. Chernovskaya
TATAR'S SETTLEMENTS NEAR MOSCOW IN THE XV CENTURY
During the rule of Ivan III (1462-1505) the number of settlements (small cities) populated by Tatars increased in numbers up to 9. In total Tatar's population in these settlements constituted nearly 1000 people including wives and children. In the sources (Embassy books) they are named «the Grand Prince's Tatars». In orders of Ivan III concerning their duties, only two or three persons were entitled as murza or ulan; the others were mentioned as simply «Tatars» without titles. The issues of social organization, duties and functions of the Grand Prince's Tatars have been reviewed in the context of the Russian-Crimean diplomatic relations of the last quarter of the XV century.
Keywords: Tatar's settlements near Moscow, Ivan III, Embassy books, Grand Prince's Tatars, Russian-Crimean relations.
Сведения об авторе:
Черновская Валентина Вениаминовна - доктор исторических наук, профессор, старший научный сотрудник отдела новой истории Института истории им. Ш. Марджани АН РТ (г.Казань); ecolog2003@yandex.ru
Chernovskaya Valentina V. - Doctor of Historical Sciences, Professor, Senior Researcher of the Department of New History of the Marjani Institute of History of Tatarstan Academy of Sciences (Kazan).
