CC BY
93
Лермонтовскому «Узнику» обязана своим рождением так же и поимская народная песня «У тюрьмы окна большие», помещенная в книге «Песни и сказки Поимского района» с не совсем правильной, на наш взгляд, пометой: «первоначальный текст написан Н. П. Огаревым» [2].
Первоначальный текст все-таки принадлежит, по нашему убеждению, Лермонтову, так как Н. П. Огарев, создавая свое произведение, несомненно, идет по следам Лермонтова, пользуясь его мотивами и образами.
Вот строки лермонтовского стихотворения: Но окно тюрьмы высоко, Дверь тяжелая с замком. Тускло светит луч лампады Умирающим огнем.
А вот строки из поимской песни: У тюрьмы окна большие, Дверь чугунна заперта. В коридоре свет мерцает, Лампа тусклая горит.
Лермонтовское стихотворение «Узник» и поимс-кую народную песню «У тюрьмы окна большие» объединяет принадлежность к одному тематическому циклу - тюремному с мотивом - быт и думы арестанта.
Поим находится в восемнадцати километрах от Чембара (Тархан) и его жители, согласно мемуарным источникам, прекрасно были осведомлены о поэте Лермонтове.
Лермонтовского «Узника» роднят с народными тюремными песнями следующие моменты:
1. Оно не отличается сложностью действия, являясь изображением чувств и настроений героя, который сидит в неволе и горюет о свободе. Он мечтает поцеловать «черноглазую девицу», промчаться по степи, «как ветер», на «черногривом коне».
2. Мрачный колорит, достигаемый богато представленной «тюремной лексикой»: темница, замок, часовой и т. д.
3. Мотив воли; центральной темой тюремных песен является воля, противопоставляемая неволе.
список литературы
1. Народные лирические песни. Л., 1961 С. 479, 475, 471, 478, 431, 479, 239.
2. Песни и сказки Поимского района // Сост. А.П. Аниси-мова. Пенза, 1948. С. 161.
3. Огарев Н. П. Стихотворения и поэмы. М., 1980. С. 75.
4. Русский фольклор / Сост. В. П. Аникин. М.: Художественная литература, 1985. С. 261.
тарханские впечатления как один из творческих стимулов, побудивших м. ю. лермонтова к созданию «песни про царя ивана васильевича, молодого опричника и молодого купце калашникова»
Н. Г. ДРОЗДОВА
Пензенский государственный педагогический университет им. В. Г. Белинского Кафедра русской и зарубежной литературы
Статья содержит выявление такого аспекта: освещение тарханских впечатлений и воспоминаний поэта, как одного из творческих стимулов, побудивших его к созданию гениального произведения - «Песни про купца Калашникова». В связи с этим мы обращаемся к фольклорному памятнику - песням о Мастрюке и Кострюке Темрюковиче, проводим сопоставительный анализ между ними и произведением Лермонтова; акцентируем внимание на воспоминаниях современников поэта, свидетельствующих о его интересе к кулачным боям и народному творчеству.
По нашему убеждению, основными источниками Действительно, не исключено, что именно тарханские поэмы могли служить Лермонтову фольклорные памятники-песни о Мастрюке-Кострюке Темрюковиче, зафиксированные К. Даниловым и П. Киреевским в различных губерниях России, а также личные впечатления поэта.
Зиму 1836 года поэт провел в Тарханах. П. А. Вис-коватов передает рассказ восьмидесятилетней крестьянки Тархан А. П. Ускоковой, которая и рассказала о кулачном бое, устроителем которого был зимой 1836 года сам Лермонтов: «А билися на первом снеге. Место - то оцепили веревкой - и много нашло народу, а супротивник сына моего прямо по груди-то и треснул, так, значит, кровь пошла. Мой-то осерчал, да и его как хватит - с ног сшиб. Михаил Юрьевич кричит: «Будет! Будет, еще убьет» [2, С. 212].
Висковатов назвал этот рассказ о кулачном бое «интересной иллюстрацией к настроению поэта, когда он писал свою песню про Ивана Грозного» [2, С. 212].
впечатления помогли поэту написать такую красочную картину зимнего утра:
Заря алая подымается; Разметала кудри золотистые, Умывается снегами рассыпчатыми, Как красавица, глядя в зеркальце, В небо чистое смотрит, улыбается.
Упомянутые Висковатым кулачные бои Лермонтов устраивал в зимние месяцы 1836 года. Действие поэмы тоже происходит зимой («тучки» «гонит метелица... распеваючи»; «алая заря умывается снегами рассыпчатыми»; коса Алены Дмитриевны «снегом-инеем пересыпана»; опричник «повалился на холодный снег» и т. д.).
Сына Ускоковой «супротивник» ударил «прямо по груди-то», и удар опричника пришелся «посередь груди» Калашникова.
Свидетельствует о внимании и интересе к кулачному бою и П. К. Шугаев (пензенский помещик): «Сельская площадь все в том же виде, на которой в праздничные дни Михаил Юрьевич ставил бочку с водкой, и крестьяне села Тархан разделялись на две половины, наподобие двух враждебных армий, дрались на кулачки, стена на стену, а в это время, как современники передают, «и у Михаила Юрьевича рубашка тряслась», и он не прочь был принять участие в этой свалке, но дворянское звание и правила приличий только от этого его удерживали...» [14].
При чтении этих строк вспоминаются другие, лермонтовские: "Как сходилися, собиралися Удалые бойцы московские На Москву-реку, на кулачный бой, Разгуляться для праздника, потешиться".
П. К. Шугаев отмечает: "Михаил Юрьевич любил устраивать кулачные бои между мальчишками села Тарханы и победителей, нередко с разбитыми до крови носами, всегда щедро оделял сладкими пряниками, что главным образом и послужило темой для "Песни про... купца Калашникова" [14].
Аким Павлович Шан-Гирей вспоминает: "...на плотине с сердечным замиранием смотрели, как православный люд, стена на стену (тогда еще не было запрету), сходился на кулачки, и я помню, как раз расплакался Мишель, когда Василий-садовник выбрался из свалки с губой, рассеченной до крови" [7].
В Пензенской губернии любили устраивать кулачные бои. Обратимся к свидетелю "русских потех" М.Н.Загоскину, его роману "Искуситель". Некий А.А.Двинский приглашает гостей: "Пойдемте-ка, я вас потешу русской забавою. Вот тут на площади кулачный бой; стена на стену, здешние посадские против фабричных и дворовых". Гости увидели "часть площади, на которой стояли одна против другой две густыя толпы народа; в каждой было человек по пятидесяти, с открытыми головами и в больших кожаных рукавицах. Посреди этих двух противных сторон дюжины две мальчишек, как застрельщики перед колоннами, дрались врассыпную... Понемногу от каждой стены стали отделяться бойцы покрупнее: в разных местах завязались отдельныя единоборства. Мальчишки разсыпа-лись врозь, и через несколько минут началась общая свалка" [4].
Вспоминая "свою милую гимназию" в Пензе, лингвист и искусствовед Ф. И. Буслаев писал: "Образцом военных действий служили для нас кулачные бои, которые по зимам в праздники затевались у слободских мужиков на ледяной поверхности реки Пензы. Мы всегда присутствовали на этих доморощенных турнирах и восхищались молодечеством удалых бойцов" [7].
Выбор Лермонтовым для своего героя фамилии Калашников мог быть связан с тем фактом, что Калашниковы проживали в Тарханах, и кто-то из них, возможно, участвовал в кулачном бою в Тарханах зимой 1836 года [12].
Известно, что крепостные крестьяне села Тарханы, кроме хлебопашества, занимались еще торговлей, скупали в других селениях товар и продавали его по торгам и на ярмарках. Так было, когда село принадле-
жало Нарышкиным. Новая владелица, Е. А. Арсенье-ва, хотя и перевела крестьян с оброка на барщину, но крестьяне продолжали "тарханить", то есть торговать. Елизавета Алексеевна "поддержала их", даже открыла базар в селе [3]. Герой произведения Лермонтова С. П. Калашников тоже торговец, купец.
Не исключено и то, что поэт один из вариантов песни о Мастрюке Темрюкевиче (Кострюке) мог услышать в родном селе: по данным ревизской сказки Пензенского уезда за 1745 год, Долгоруковы на купленных ими чембарских землях поселили крестьян, переведенных из разных уездов, в том числе из Симбирского -8 семей, из Нижегородского - 2. Нарышкины, купив в 1762 году имение у А. М. Долгоруковой, "увеличили крепостное поселение за счет крестьян из своих Владимирский имений" [11]. Несколько версий песни зафиксировано и в Симбирском, и в Нижегородском, и во Владимирском уездах.
В лермонтоведении существует точка зрения, согласно которой, по теме и проблематике "Песня про... купца Калашникова" примыкает к тарханским произведениям.
Этой точки зрения придерживается и первый биограф поэта П. А. Висковатов, считавший, что "уже в 1836 году Лермонтов ее (поэму - Г.) задумал и готовился написать, а может быть, частью и написал уже, дав затем этому произведению вылежаться, что было в привычках его творчества" [2].
Подобную мысль можно отметить и у мемуариста, родственника Лермонтова, А. Шан-Гирея, заявившего: "В это время, т. е. до 1837 года, Лермонтов написал "Казначейшу", "Песню о царе Иоанне и купце Калашникове..." [13]. Однако к свидетельствам этого мемуариста следует относиться осторожно, так как Шан-Гирей, говоря о жизни поэта, допускал ошибки, например, называя местом его рождения не Москву, а Тарханы.
Такой же точки зрения придерживается и В. П. Арзамасцев [1].
Не исключено, что не последнее место в ряду этих творческих стимулов, побудивших поэта к написанию "Песни...", явились впечатления, полученные поэтом в Тарханах.
Во-первых, кулачный бой, изображенный поэтом, являлся излюбленным развлечением тарханцев. Был неравнодушен к этой старинной тарханской забаве и сам Лермонтов, который нередко становился его любознательным наблюдателем.
Во-вторых, действие поэмы, и прежде всего сам кулачный бой, происходят зимой, а зимние месяцы 1836 года поэт провел в Тарханах и устраивал там кулачные бои.
В-третьих, выбор Лермонтовым для своих героев (Степана Парамоновича и Алены Дмитриевны) принадлежности к купеческому званию мог быть продиктован тем, что тарханские крестьяне занимались торговлей, и в селе, как мы сказали, существовал открытый Елизаветой Алексеевной базар.
В-четвертых, выбор поэтом для своего героя фамилии Калашников мог быть связан с тем фактом, что
Калашниковы проживали в Тарханах, и кто-то из них, возможно, участвовал в кулачных боях в Тарханах зимой 1836 года.
В-пятых, интерес М. Ю. Лермонтова к эпохе царствования Ивана Грозного можно объяснить тем, что Иван IV имеет косвенное отношение к Пензенскому краю: по пензенским "землям" "в шестнадцатом веке прошли войска Ивана Грозного к Казани" [5]. Подобные исторические события всегда порождают в народной среде песни, былины, сказки, предания; в них находят преломления те события, которые произошли в той или иной стране, том или ином городе. На пензенской земле рождались песни об Иване Грозном. Так, зафиксирована в пензенском крае такая песня об Иване IV, как "Соловей кукушку уговаривал" [12]. Вероятно, жили на пензенских землях и другие песни о царе Иване Грозном.
В-шестых, сцена прощания приговоренного к смерти Калашникова с братьями, его напутствия покидаемой им навсегда семье отправляют нас к старинной тарханской песне "Не огонь горит", герой которой, подобно Степану Парамоновичу, обречен на смерть и дает, как и купец Калашников, напутствия семье.
Снеси матушке разнизкой поклон, Молодой жене - на две волюшки: Хоть вдовой сиди, хоть замуж иди, Только пой-корми малых детушек, Малых детушек-малолетушек.
(«Не огонь горит» [12]) Поклонитесь от меня Алене Дмитревне, Закажите ей меньше печалиться, Про меня моим детушкам не сказывать.
("Песня про... купца Калашникова").
Обращаясь к царю, Степан Парамонович просит: Не оставь лишь малых детушек, Не оставь молодую вдову Да двух братьев моих своей милостью...
Существуют и некоторые текстуальные совпадения:
Только пой-корми малых детушек, -умоляет царя герой песни "Не огонь горит"; с аналогичной просьбой обращается к царю и Калашников: Не оставь моих малых "детушек".
В обоих произведениях фигурируют те, кто является предметом неустанной заботы любящих отцов, -дети, причем в обоих случаях они ласково именуются "детушками".
В-седьмых, один из вариантов песен о Мастрюке Темрюковиче, возможно, послуживших лермонтову источником для создания своего произведения, поэт мог услышать в Тарханах, поскольку в Тарханах проживали крестьянские семьи, переведенные из Симбирского, Нижегородского, Владимирского уездов, а несколько версий песни о Кострюке зафиксированы фольклористами в трех вышеназванных уездах.
В-восьмых, лермонтовское произведение имеет лексические и грамматические особенности, характерные для северно-великорусского говора, что вполне
естественно, так как крестьяне села Тарханы являлись выходцами с Севера (Костромской и Владимирской губерний). Это можно подтвердить ссылками на работы, предназначенные не только для учебно-прикладной практики, но и заключающие в себе обстоятельный анализ научной базы.
1. "образование форм косвенных падежей множественного числа прилагательных с элементом ыи [8]" - признак, свойственный северному говору, в чем мы убеждаемся при чтении онежских былин: по стенам городовыим, за столом за дубовыим, три петельки шелковыих [6]. "У ворот у тесовыих", "с большим топором новостроеныим", - пишет М. Ю. Лермонтов.
2. В тексте лермонтовской «Песни...» встречается слово с ов] - татаровья. Л.Л. Касаткин отмечает: «Формы множественного числа существительных мужского рода с ов] является одним из грамматических явлений, характерных для северных говоров» [9].
3. В работе Л. Л. Касаткина делается следующее наблюдение: «В родительном падеже мужского и среднего рода прилагательные имеют окончания ово и ова или ого. Окончания с фонемой [в] характерны для северного наречия» [9]. Аналогичное наблюдение делает и П. С. Кузнецов: «В родительном падеже окончание ово характерно для северного наречия, а ого - для южного» [10]. Поэт отдает предпочтение окончанию ова, а не ого: схватить удалова купца; постою за правду до последнева; удалова бойца дожидается. «Стреляли из-за куста за ракитова», - читаем мы в одной из онежских былин [6].
4. Имеет место в тексте «Песни.» Лермонтова и такой характерный северному говору грамматический признак, как «употребление окончания у вместо а» [8]: «хочешь золота али жемчугу», «не таился от свету», «нам чарку поднес меду пенного». Обратимся опять-таки к онежским былинам: «а столиков-то было да смету нет» [6]; «пирожки слаще меду сладкого» [6].
5. Формы инфинитива на ти [9] также, по мнению Л. Л. Касаткина, явление, свойственное северному говору. «Не прилично тебе, Кирибеевич, царской радости гнушатися». «Как я сяду поеду на лихом коне за Москву-реку покататися».
6. В работе Р. И. Аванесова и В. Г. Орловой указывается на такой характерный северному говору признак, как «ударение на окончании в форме именительного падежа единственного числа прилагательных» [8]: «А меньшой мой брат - дитя малое». «Ты поведай нам, старшой наш брат», - пишет М. Ю. Лермонтов. С этим грамматическим признаком мы сталкиваемся, читая онежские былины: «взошел... в белой шатер»; «лук богатырской»; «мертвой лежит» [6].
7. «Наличие двусложных окончаний прилагательных в форме родительного падежа единственного числа женского рода» [10] и «склонение с окончанием ьц'а в родительном падеже» [8] - признаки, свойственные, по мнению Р. И. Аванесова, П. С. Кузнецова, В. Г. Орловой, «ряду говоров северного наречия». «Не боюся смерти лютыя», - горюет Алена Дмитриевна. В онежских былинах мы встречаем прилагательные с двусложными окончаниями. Так, в одной из них читаем: «Я спасу от беды да от великоей» [6].
8. «Оцепили место в двадцать пять сажень / Для охотницкого боя, одиночного», - рассказывает Лермонтов о подготовке к бою. В песнях и былинах, зафиксированных в северных губерниях России, встречается большое количество слов, в которых ч заменяется ц: ноць, цяс, по-уценому (Архангельская область); цадо, душецка, злаценое (Онега) [6].
9. В тексте «Песни...» встречается слово «могутные» вместо общелитературного «могучие». Замена ч сочетанием тн в слове «могучий» частое явление в былинах и песнях, записанных в северных российских районах: «а ведь иной фастает «могутным плечом», «могутный кулак» [6].
список литературы
1. Арзамасцев В. П. Звук высоких ощущений. Саратов, 1987.
2. Висковатов П. А. Лермонтов М.Ю. Жизнь и творчество. М., 1987.
3. Вырыпаев П. А. Лермонтов. Новые материалы к биографии. Воронеж, 1972.
4. Загоскин М. Н. Роман «Искуситель» // М.Н.Загоскин. Аскольдова могила. Романы, повести. М., 1989.
5. Мартыненко О. П. Фольклор Пензенской области. Ря-зань,1977.
6. Онежские былины. М., 1948.
7. Пензенский временник любителей старины. Пенза, 1992.
8. Русская диалектология / Под ред. Аванесова Р.И., Орловой В.Г.. М., 1964.
9. Русская диалектология / Под ред. Касаткина Л.Л.. М., 1989.
10. Русская диалектология / Под ред. Кузнецова. П.С. М., 1987.
11. Ульянов А. Е. К вопросу об истории заселения села Тарханы // Тарханский вестник. Выпуск 13.
12. Фролов П. А. Лермонтовские Тарханы. Саратов, 1987.
13. Шан-Гирей А. П. Лермонтов М. Ю. //Лермонтов М. Ю в воспоминаниях современников. М., 1989.
14. Шугаев П. А. Из колыбели замечательных людей // М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. М., 1989. С. 64.
УДК 417.3 (076)
достойный ученик ф. и. буслаева (феномен языка афоризмов в. о. ключЕвского)
Г. И. КАНАКИНА, И. Г. РОДИОНОВА Пензенский государственный педагогический университет им. В. Г. Белинского Кафедра русского языка и методики его преподавания
Настоящая статья посвящена анализу языка афоризмов В. О. Ключевского - учёного-историографа, нашего земляка, имя которого известно далеко за пределами России. На формирование индивидуального стиля Ключевского-афориста оказали влияние лекции выдающегося филолога, профессора Московского университета Ф. И. Буслаева, чьё имя также связано с Пензенским краем.
В. О. Ключевский - выдающийся учёный-историограф - известен далеко за пределами России. Заслуженную славу учёного он снискал своим неустанным трудом по изучению социальной истории Отечества. Известен он и как талантливый педагог. Однако, читая исторические труды В. О. Ключевского, убеждаешься, что он умеет выразительно и убедительно писать по-русски. Его живой слог делает чтение не только полезным, но и увлекательным. Внимание В. О. Ключевского к русскому языку прослеживается на протяжении всей его научной деятельности. Известно, что он был почётным членом Общества российской словесности, Московского литературно-художественного кружка.
Интерес к русскому языку у В. О. Ключевского не случаен. Будучи студентом Московского университета (1861-1865 годы), он слушал лекции своего выдающегося земляка - известного лингвиста Ф. И. Буслаева. Блестящие лекции этого преподавателя не могли не произвести впечатления на молодого историка, не могли не оказать влияния на формирование его индивидуального стиля. Подтверждением устойчивого интереса к языкознанию и личности Ф. И. Буслаева является работа В. О. Ключевского «Ф. И. Буслаев как преподаватель и исследователь» [2].
Достойный ученик Ф. И. Буслаева, В. О. Ключевский тонко чувствовал слово и мастерски владел им.
Свидетельство тому - язык его афоризмов, о которых историк сказал однажды: «Я говорю красно, потому что мои слова пропитаны моей кровью».
Обращение В. О. Ключевского к афоризмам закономерно. Афоризм рождается как непосредственный -лаконичный и моментальный - отклик на какой-либо факт или явление общественной жизни. В афоризме мысль, сформулированная в виде законченного, небольшого текста, предстает иначе, нежели в том случае, когда она является частью большого произведения. Форма афоризма концентрирует мысль, позволяет сфокусировать внимание на определенном аспекте явления. Словесные миниатюры отражают дух эпохи, устанавливают связи между явлениями, формируют моральные убеждения и духовные ценности людей, что делает афористику своеобразным связующим звеном между различными науками: литературой, языкознанием, этикой, обществознанием, историей.
Тексты афоризмов В. О. Ключевского имеют большой культурологический потенциал, они репре-зентуют:
- культуру отношения к своей стране, ее истории: Прошедшее нужно знать не потому, что оно прошло, а потому, что, уходя, не умело убрать своих последствий; История без годов - всё равно что арифметика без цифр;
