CC BY
31
Ю.В. РОЖКОВ, И.П. ЧЁРНАЯ
Таможенное регулирование приграничного сотрудничества в ракурсе институционального анализа
В настоящее время приграничное сотрудничество в регионах РФ находится на стадии институционального становления, когда формируются механизмы, предполагающие смягчение барьерных запретов участникам приграничного сотрудничества, но ужесточающие контроль для нарушителей законодательства. В этом процессе особую роль должна сыграть таможенная политика, т. к. реализующие её таможенные органы, используя инструменты таможенного контроля и регулирования товарообмена, выполняют две взаимосвязанные функции: ограждают национальную экономику от неблагоприятного внешнего воздействия и, создавая условия для развития национальной экономики, способствуют её интегрированию в мировое хозяйство. От эффективности таможенной политики во многом зависит достижение финансовой стабилизации, регулирование внутреннего рынка и его надёжная защита от недобросовестной конкуренции импортёров, стимулирование привлечения иностранных инвестиций в производство, освобождение отечественного производителя от непосильного налогового бремени, наведение порядка при вывозе из страны сырья, формирование оптимальной структуры импорта, обеспечение валютных поступлений от экспорта товаров и услуг, ужесточение контроля за вывозом капитала из страны, пресечение контрабанды, и т.д.
Анализ институционального становления приграничного сотрудничества в контексте эффективности таможенного регулирования логично осуществлять в рамках институциональной парадигмы, получающей в экономической науке в последнее десятилетие всё большую популярность. Тогда ключевым процессом рассматриваемой проблемы станет его институциона-лизация - превращение явления или движения в организованное учреждение, формализованный, упорядоченный процесс с определённой структурой отношений, иерархией власти различных уровней и другими признаками организации: дисциплиной, правилами поведения и т.д. В качестве ключевых категорий в данном исследовании рассматриваются институциональные ме-
РОЖКОВ Юрий Владимирович - д-р экон. наук, профессор, Хабаровская государственная академия экономики и права.
ЧЁРНАЯ Ирина Петровна - канд. экон. наук, доцент, Владивостокский государственный университет экономики и сервиса
ханизмы и институциональные ловушки. Институциональные механизмы -это системы, обеспечивающие трансформацию хозяйственных взаимоотношений субъектов в направлении их иерархического упорядочения на основе общепринятых норм и правил хозяйственной организации и в соответствии с требованиями традиционно существующего или легитимно установленного обществом института1. Институциональные ловушки - неэффективная устойчивая норма (неэффективный институт), имеющая самоподдерживающийся характер2.
Институциональный подход, в отличие от экономического, позволяет фокусировать внимание не только на формальных, но и, прежде всего, на неформальных правилах, регулирующих отношения участников экономических взаимодействий. Это имеет принципиальное значение, т. к. современное состояние российской экономики характеризуется существенным расхождением между формальными институтами, узаконенными государством, и неформальными институтами, реально регулирующими экономическое поведение на практике, «вырастающими» из неё и образующими «теневую» экономику. Ярким подтверждением этому является развитие приграничных регионов и собственно приграничного сотрудничества, превратившегося в важнейший фактор экономического роста территории. Например, экономика Калиниградской области характеризуется абсолютным доминированием теневого сектора. По экспертным оценкам, он занимает от 60-70 до 95 %3. Косвенно наличие теневого сектора подтверждает и официальная статистика, фиксирующая превышение расходов жителей региона над доходами.
По способам извлечения неучтенных доходов теневую экономику этой области разбивают на несколько сегментов. Первый - сфера приграничной торговли: многочисленные физические лица перепродают подакцизные потребительские товары, пользуясь разницей цен в Польше, Литве и России. До самого последнего времени такие «серые» рынки являлись своеобразным социальным амортизатором, после ужесточения пограничного и таможенного контроля их масштабы уменьшились, но не исчезли. Второй сегмент - сеть многочисленных мелких фирм и частных предприятий без образования юридического лица, которые намеренно дробят свои операции ради уклонения от налогов. Третий сегмент - сфера производственной доработки импорта, где промышленные предприятия извлекают теневые доходы, завышая номинальную стоимость импортных комплектующих в цене товаров,
1 Иншаков О.В., Лебедева Н.Н. Институциональная теория в современной России: достижения и задачи развития // Экономика России. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://sor.volsu.ru/journal/
2 Полтерович В.М. Институциональные ловушки и экономические реформы // Экономика и математические методы. 1999. Т. 35. № 2. С. 4.
3 Опыт Калининградской области покажет, сможет ли российская экономика развиваться цивилизованно. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.businesspress.ru/news-paper/; Бурова Н.В., Мельникова О.А. Изучение теневой экономической деятельности на региональном уровне: пример Калининграда // Вопросы статистики. 2003. № 5. С. 24-32.
которые считаются произведенными в ОЭЗ и направляются на российские рынки без уплаты таможенных платежей. Четвёртый сегмент - сфера заключения ложных внешнеторговых контрактов российскими и зарубежными участниками внешнеэкономической деятельности. Контракты, формально заключённые в Калининграде, исполняются на территориях других стран и служат маскировкой для осуществления сложных цепочек лжеимпорта и лжеэкспорта4. Подобные неформальные сети отношений в приграничном сотрудничестве, свидетельствующие о неэффективности таможенной политики, возникают и в регионах Дальневосточного федерального округа, теневая экономика которых ещё не получила комплексного изучения. Необходимость поиска способов решения обозначенных проблем актуализирует задачу анализа существующих приграничных связей с позиций институционального подхода.
В современной институциональной теории выделяют два основных институциональных механизма, которые приводят к спаду в результате ошибок институционального строительства: дезорганизация и активизация перераспределительной деятельности (присвоение ренты). Проявлением первого из них можно считать разрыв межрегиональных связей внутри страны, переориентацию приграничных территорий на рынки сопредельных государств, наступившую в результате либерализации внешней торговли в начале 1990-х годов и приведшую к автаркизации регионов Дальнего Востока РФ от национального рынка, - явление, подробно рассмотренное в ряде публикаций П.А. Минакира5. Действие второго связано с таким феноменом, как зависимость от пути развития (path dependence)6, что фактически означает обусловленность правил, регулирующих взаимодействие экономических отношений, многочисленными социальными, культурными, политическими и прочими условиями. В рамках приграничного сотрудничества действие механизма перераспределительной деятельности способствует возникновению сложной системы неформальных отношений и практик, позволяющих определённым группам (предпринимателям, чиновникам и др.) максимизировать свои интересы в ущерб общественным. Итогом такого перераспределения является состояние, получившее название «оптимум»: при общем недовольстве ситуацией все понимают, что действуют оптимальным образом и никакие изменения не выгодны7. Такой, например, по своей сути была
4 Смородинская Н., Степура Е. Другая тень // Эксперт Северо-Запад. 2005. 14 марта. № 10(215). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.expert.ru/printissues/northwest/ 2005/10/.
5 Минакир П.А. Внешнеэкономическое сотрудничество на Дальнем Востоке России: проблемы и перспективы // Регион: экономика и социология. 2001. № 1 С. 69-84; Минакир П.А. Государственная региональная политика на современном этапе // Общество и экономика. 2003. № 6. С. 213-254.
6 Нуреев Р.М., Латов Ю.В. Что такое path dependence и как её изучают российские экономисты // Общественные науки и современность. 2006. № 4. С. 119.
7 Полтерович В.М. Корень проблемы - неэффективность государства // Экономическая наука современной России 2000. Экспресс-выпуск. № 1(5). С. 45-46.
«челночная» торговля, механизмы осуществления которой в некоторой степени воспроизводили механизмы формирования так называемых «барахолок», хорошо известных жителям портовых городов СССР. Масштабы челночной торговли достигли огромных размеров. По данным МЭРТ РФ, на февраль 2006 г. на Дальнем Востоке доля челночного импорта достигала 60-80 % от всего импорта, в европейской части страны этот показатель был равен 20-30 %. Учитывая катастрофическое падение уровня и качества жизни населения дальневосточных регионов в постсоветский период, очевидно, что именно такая неформальная практика, позволяющая иметь дополнительный (а подчас и основной) доход «челнокам» и насыщать потребительские рынки относительно дешёвым ширпотребом, стала социальным амортизатором, смягчающим последствия «шоковой терапии» для населения при бездействии государства. Следует учитывать и то, что именно челночная торговля стала одной из причин уничтожения лёгкой (прежде всего, швейной) промышленности на Дальнем Востоке. Тем не менее, сокращение челночного бизнеса в результате ужесточения таможенной политики привело к формированию новой сети - «помогаек». По подсчётам сотрудников Дальневосточной оперативной таможни, совокупный ущерб, наносимый «помо-гайками» государству, в начале 2006 г. составлял ежедневно 20 млн. рублей. В настоящее время федеральные и региональные власти предпринимают попытки сократить объемы «серой» торговли, однако ликвидация «помогаек» без устранения механизмов воспроизводства подобных перераспределительных сетей, без сомнения, вызовет появление на основе path dependence новой разветвленной институциональной структуры, действующей на принципах перераспределения приграничной ренты.
В результате функционирования механизмов дезорганизации и перераспределительной деятельности в экономике Дальнего Востока, как, впрочем, и всей страны, возникло низкоэффективное макроэкономическое равновесие, характеризующееся большим количеством «институциональных ловушек». Их суть заключается в создании условий устойчивого воспроизводства механизмов, существование которых в рыночной экономике невозможно именно по институциональным причинам. Институты «ловушек» основываются на противопоставлении интересов рыночных агентов, реализующих кратко- и долгосрочные цели региональной политики. Примат краткосрочных интересов ведёт к постепенному вырождению экономики, уменьшает её подобно шагреневой коже8. В этом смысле «институциональной ловушкой» следует признать и саму сырьевую специализацию модели приграничного сотрудничества, сложившуюся в регионах ДВФО и приведшую к значительной примитивизации структуры экономики, и её отдельные элементы, вклю-
8 Трансформация экономических институтов в постсоветской России (микроэкономический анализ) / под общ. ред. Р.М. Нуреева. М.: МОНФ, 2001. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.ecsocman.edu.ru/db/msg/
чая бартерные операции, контрабанду, коррупцию таможенных органов и др., в целом традиционные для приграничных связей всех стран, но имеющие свою территориальную специфику. Подобные выводы основываются на следующих посылках.
Во-первых, сырьевая специализация модели приграничного сотрудничества (а вместе с ним развития региона в целом) является логичным следствием, с одной стороны, осуществления экономической политики советского периода, когда сформировалась узкоспециализированная структура экономики милитаризированного региона, в которой главный упор делался на освоение природных ресурсов для удовлетворения внутренних экономических нужд, с другой - результатом неоправданного смещения акцентов в региональной политике с внутренних источников на внешние, способствующие усилению внешнего спроса в развитии. Так или иначе, в итоге сформировались институты, обусловленные не внутренними, а внешними факторами, и закрепившие противоречие между долгосрочными целями страны и краткосрочными целями выживания региона в кризисных условиях. Функции этих институтов во многом определяются парадоксом современной дальневосточной экономики (из-за высоких удельных затрат выгодным является только добыча или первичная переработка сырья, но экспорт необработанного сырья неэффективен в долгосрочной перспективе) и обладают высокой степенью воспроизводимости из-за наличия ещё не освоенных ресурсов; нацеленности на поставки сырья на рынки с хорошо развитой и экономически эффективной перерабатывающей базой стран АТР; нехватка инвестиционных средств для развития собственной перерабатывающей базы и ненадёжного инвестиционного климата в России. Формирование сырьевой специализации регионов ДВФО, с точки зрения институциональной парадигмы, можно характеризовать как своеобразное проявление QWERTY-эффекта9, т.е. результат победы менее эффективного стандарта над более эффективным, выбор которого определяется в первую очередь конкретными, как правило, случайными, обстоятельствами, а впоследствии изменить стандарт невозможно из-за очень больших затрат. Продемонстрировать модель становления сырьевой специализации приграничного сотрудничества можно на примере изменения структуры экспорта приграничных регионов ДВФО РФ в Китай (табл.).
Комментируя данные таблицы, отметим, что если ещё в 2000 г. ДВФО относился к регионам, где четкая экспортная специализация только формировалась, т. к. самой крупной экспортной товарной категорией в ДВФО являлись прочие товары (почти 30 %), то в последнее время в федеральном округе начала формироваться топливно-сырьевая специализация, которая, с точки зрения тенденций развития мирового разделения труда, является деградирующей специализацией.
9 QWERTY-эффект (от положения букв на клавиатуре) характеризует зависимость технических стандартов и институтов от пути (траектории) развития.
Структура экспорта Дальнего Востока в 2000-2006 гг., %
Год Продтовары и сырьё для их производства Топливо и энергетические товары Химические товары Древесина и изделия из неё Чёрные и цветные металлы Машиностроительная продукция Прочие виды продукции
2000 7,6 26,7 0,3 13,9 7,3 16,1 28,1
2001 23,2 20,4 0,5 10,6 4,5 36,3 4,5
2003 9,94 47,3 0,87 19,2 11,14 8,37 3,18
2004 6,7 47,0 1,0 23,1 13,9 6,8 1,6
2005 6,1 53,8 0,7 16,9 13,6 5,7 3,2
2006 6,5 47,3 0,8 27,6 7,24 5,8 4,76
Примечание: Составлено по данным Дальневосточного таможенного управления.
Наши выводы о появлении QWERTY-эффекта в развитии специализации региона согласуются с результатами исследования В.М. Полтеровича10. Анализируя модели либерализации внешней торговли в РФ и КНР, он показывает, что шоковая трансплантация стандарта, характерного для развитых экономик, привела Россию к двум основным последствиям:
- продажа ряда сырьевых ресурсов (нефти, топлива, цветных металлов) в условиях фантастической разницы мировых и внутренних цен, сравнительно низких экспортных тарифов и слабого таможенного контроля стала необыкновенно прибыльной, обеспечивая доходность в десятки тысяч процентов, при которой вложения в развитие производства потеряли всякий смысл;
- поток относительно дешёвых потребительских товаров из сопредельных государств устремился в Россию, заполнив пустые до того полки магазинов и в то же время совершенно разрушив российскую лёгкую промышленность (в 1998 г. она производила менее 10 % объёмов дореформенного уровня). Этот поток поддерживался политикой укрепления рубля, проводившейся Центральным банком вплоть до 1998 г. Подчеркнём, что существование «валютного коридора» в 1997-1998 гг. до известных событий 1 августа, сдерживающего «обвал» рубля с помощью ежедневных долларовых инъекций Центробанка, представляло собой типичную институциональную ловушку, изучение которой является предметом самостоятельного анализа.
Во-вторых, закрепление QWERTY-эффекта в формирующейся модели приграничного сотрудничества на Дальнем Востоке объясняется уменьшением её трансакционных издержек11 в результате временного частичного согласования различных групп экономических агентов (прежде всего по-
10 Полтерович В.М. Стратегии институциональных реформ. Китай и Россия // Экономика и математические методы. 2006. Т. 42. № 2. С. 11-12.
11 Трансакционные издержки здесь рассматриваются в обобщенном виде - как издержки взаимодействия агента с партнёрами в рамках определённой нормы поведения.
требителей, заинтересованных в ликвидации товарного дефицита, и производителей, стремившихся к максимизации прибыли) и совпадения в определённый промежуток времени краткосрочных и долгосрочных интересов федеральных и региональных властей, связанных с интеграцией РФ в рынки СВА и АТР и необходимостью решения местных проблем при отсутствии финансовых средств. В 1990-х, да и в нынешних 2000-х годах выгода экономических агентов от краткосрочных операций, в основном - купли-продажи импортных товаров, намного превышала выгоды от инвестиций в производство, которые в большинстве случаев не окупались. Учитывая, что инвестирование приграничного сотрудничества во многом носило теневой характер, можно утверждать, что его развитие было связано с механизмами коррупционных изъятий, обслуживающими особые структуры, в которых материализовалась связь теневого инвестиционного предпринимательства с органами власти12. Немаловажную роль в этом процессе сыграли и сотрудники таможенных органов. В 2006 г. ФТС России была вынуждена принять аналитическую программу «Борьба с проявлениями коррупции и должностными преступлениями в таможенных органах на период 20072009 годы», в которой среди наиболее распространённых видов коррупционных преступлений, совершаемых таможенниками, названы: получение взятки, превышение должностных полномочий и халатность. Указанные преступления составляют больше половины от общего числа преступлений. За последние пять лет число уголовных дел, возбужденных по коррупционным преступлениям, возросло на 28,8 %13. Только в 2006 г. уголовные дела возбуждены в отношении 34 сотрудников ДВТУ. Причем по сравнению с предыдущими годами выявлено увеличение числа коррупционеров среди руководящего состава таможен14.
В-третьих, итогом функционирования рассматриваемой модели приграничных связей как источника развития региона и институциональной ловушки стало рентоориентированное стремление всех хозяйственных субъектов получить доступ к внешнеторговым операциям. Это отчётливо прослеживается в процессах развития бартерных операций, росте контрабанды и коррупции таможенников - по своей сути представляющих самостоятельные «институциональные ловушки», связанные с «серой» экономикой. Рассмотрим некоторые особенности этих «ловушек» на примере российско-китайских приграничных связей.
12 Карпенко Т.Г., Останин В.А., Рожков Ю.В. Теневые инвестиции: сущность, оценка масштабов / под науч. ред. Ю.В. Рожкова. Хабаровск: РИЦ ХГАЭП, 2006. 196 с.
13 Об утверждении аналитической программы ФТС России «Борьба с проявлениями коррупции и должностными преступлениями в таможенных органах на период 2007-2009 гг.: приказ ФТС России от 05.10.2006 № 964. [Электронный ресурс]. Режим доступа: Ьйр://шшш. baltex.ru/rus/normative/
14 Дальневосточная таможня проверит своих сотрудников на детекторе лжи. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://primamedia.ru/news/
В первой половине 1990-х годов либерализация внешней торговли и высокая инфляция привели к преобладанию бартерных сделок как основной формы сотрудничества в регионах ДВФО, при этом инициатива в их развитии в значительной степени принадлежала китайским компаниям. Последние практически отказались от закупки больших партий российских товаров в рамках межправительственного протокола и стали приобретать эти товары по бартеру, используя прямые связи, предлагая в обмен традиционные товары китайского экспорта. Основной причиной популярности бартерных сделок являлось отсутствие у обеих сторон свободно конвертируемой валюты. Кроме того, российские компании получили возможность занижать таможенную стоимость своего экспорта, что позволяло быстро реализовывать товар на внутреннем рынке. Китайские компании приобретали на безвалютной основе сырьё, а также расширяли рынок сбыта традиционных товаров.
Подобная позиция китайских торговых компаний нашла широкую поддержку в провинциальных органах власти. Так, в провинции Хэйлунцзян власти постановили, что не менее 70 % импорта из России должно оплачиваться встречными потоками из Китая15. Важно отметить, что потери нашей страны в результате занижения экспортных и завышения импортных цен в рамках бартерной торговли с Китаем оцениваются в 350-500 млн. долл. США. Впоследствии кризис неплатежей и дефицит оборотных средств в России повысил привлекательность операций за твёрдую валюту. Это отразилось и на динамике показателя бартерных сделок в структуре торговых операций: доля бартера снизилась с 85 % в 1992 г. до 0,7 % в 2006 г. Лидером по объёму бартерных операций среди регионов Дальнего Востока является Приморье, доля которого в общем объёме имеет устойчивую динамику роста. При этом происходит увеличение доли бартера в экспорте, но сокращение - в импорте.
Анализируя компенсирующую роль бартера в развитии приграничной торговли регионов ДВФО с северо-восточными провинциями КНР необходимо отметить, что подобное положение не является спецификой исключительно Дальнего Востока. Как показывают исследования, летом 2003 г. количество компаний в России, полностью отказавшихся от проведения сделок подобного типа, составляло только 30 %16. Таким образом, хотя бартер более не является широко распространённым в российской экономике, он сохраняет определённые позиции в практике совершения сделок. Для российско-
15 Леонов С.Н. Проблемы и перспективы экономического сотрудничества Дальнего Востока с Северо-Восточным Китаем // Дальний Восток России - Северо-Восток Китая: Исторический опыт взаимодействия и перспективы сотрудничества: пленарные доклады и отчёт конф. Хабаровск, 1998. [Электронный ресурс]. Режим доступа http://www.fessl.ru
16 Дюфи К. Бартер и сделки между компаниями: к нормализации расчётов после кризиса 1998 г. // Проблемы прогнозирования. 2005. № 1. С. 112-130; Кувалин Д.Б., Моисеева А.К. Российские предприятия в середине 2003 г.: качество ресурсов и качество роста // Проблемы прогнозирования. 2004. № 2. С. 136-153.
китайского приграничного сотрудничества существует, по крайней мере, два объяснения этого явления. Первое из них основано на анализе поведения предприятий и рассматривает бартер в качестве способа уклонения от уплаты налогов (что в литературе рассматривается как ещё одна «институциональная ловушка»). В результате российская экономика рассматривается в качестве посреднической с большой долей в ней неформального сектора. Второе объяснение сохранения бартерных операций исходит из слабости рыночных институтов в экономике, когда банковская сеть и системы платежей не способны обеспечить доверия при проведении расчётов, т. к. слишком сегментированы и недостаточно эффективны. Между тем, как мы полагаем, возможности для решения этой проблемы есть17.
Что касается лидирующей позиции Приморского края в товарообменных операциях, то она во многом объясняется сформировавшейся здесь формой внешней торговли, которую Л.И. Вотинцева и М.Р. Оленичева называют «непрямой импорт» или «непрямой экспорт». Главным условием её появления следует считать возможность регистрации торговых компаний КНР одновременно и в России, и в Китае. Выступая в качестве экспортёра на территории КНР, компания одновременно является импортёром того же товара на территории РФ, действуя через российских посредников на основании договоров, по которым право как на денежные средства, так и на товар, имеет китайская сторона. Получив товар и реализовав его через розничную сеть, собственник средств конвертирует их в иностранную валюту, которую затем может зачислить на свой валютный счёт или вывезти в Китай. Возможна и другая схема, предполагающая обход ограничений российского законодательства вывоза за рубеж некоторых видов ресурсных товаров, например, металлического лома. На российской территории создаётся небольшое перерабатывающее предприятие со 100-процентным китайским участием, целью которого является вывоз произведённого продукта (переработанного лома) в КНР. При этом экспортная сделка оформляется как сделка, не требующая оплаты или встречного предоставления товара18. Учитывая, что Приморский край имеет самое большое в ДВФО количество предприятий с китайским капиталом, «непрямой экспорт» может служить объяснением низкого уровня китайских инвестиций (не более 1 % от общего объёма иностранных инвестиций). Действием форм «непрямого экспорта» и «непрямого импорта», а также существующей товарной структурой экспорта и импорта определяется, как представляется, и увеличение стоимости бартерных сделок по экспорту.
17 Рожков Ю.В., Чёрная И.П. Финансовые аспекты развития процесса глобализации // Трансформация финансово-кредитных отношений в условиях финансовой глобализации: материалы Интернет-конференции. Ростов: РГЭУ, 2007. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.rseu.ru/ econference/
18 Вотинцева Л.И., Оленичева М.Р. Внешнеторговое сотрудничество Приморского края с КНР и проблемы развития межбанковских отношений // Проблемы инвестиций и трансграничной несостоятельности в Дальневосточном федеральном округе: материалы семинара. Владивосток, 2004. С. 79.
Ещё одной формой проявления «институциональной ловушки» приграничного сотрудничества является существование так называемых «серых» схем завоза товара, когда значительная часть импорта из Китая из-за коррумпированности российской таможни декларируется по другой, более дешёвой категории, либо не декларируется вовсе. Пример: в 1999 г. официальный оборот задекларированной валюты через границу России и КНР составил 83 млн. долл. США. По данным же народного правительства г. Суйфэньхэ, только в этот город и только из Приморского края в 1999 г. наши «туристы» завезли 1,2 млрд. долл. США19.
Как показывают исследования, главная причина появления «институциональных ловушек» - ошибки в макроэкономической политике. Так, «институциональные ловушки» приграничного сотрудничества регионов ДВФО во многом связаны с осуществлением либерализации внешней торговли России до того, как была проведена либерализация внутреннего рынка и введена система институтов, в т. ч. денежных, обеспечивающих изъятие переходной ренты и её легальное перераспределение для общественных нужд. Основная причина устойчивости «институциональных ловушек» - недостаток координации. В мировой практике существуют микро- и макроэкономические способы преодоления «институциональных ловушек», предусматривающие необходимость выполнения хотя бы одной из трёх задач: увеличения транс-акционных издержек действующей неэффективной нормы; уменьшения трансакционных издержек альтернативной эффективной нормы; снижения трансформационных издержек перехода к альтернативной норме. Применительно к сфере приграничного сотрудничества ликвидация институциональных ловушек связана с эффективной макроэкономической политикой государства, предполагающей совершенствование законодательства и становление соответствующих институциональных форм в рамках таможенного регулирования. Однако может ли современное российское государство выступить институциональным инноватором, способным осуществить институциональные изменения для снятия существующих барьеров развития приграничных регионов, если особенности государственного регулирования экономики России предусматривают обязательное извлечение административной ренты чиновниками? Тем более что одно из наиболее серьёзных последствий «институциональных ловушек» заключается в том, что, хотя они препятствуют долгосрочному экономическому росту, но смягчают отрицательные краткосрочные последствия неподготовленных, слишком быстрых экономических преобразований в стране.
19 Экономическая обреченность // Новости. 2001. 6 июля.
