CC BY
527
УДК 343.985
DOI: 10.24411/2587-9820-2020-10082
Малянова Карина Петровна,
доцент кафедры криминалистики и оперативно-разыскной деятельности Ростовского юридического института МВД России, кандидат юридических наук
ТАКТИКА ВЫЯВЛЕНИЯ ЛОЖНЫХ ПОКАЗАНИЙ ПРИ ПРОВЕДЕНИИ ДОПРОСА
Аннотация. В данной статье рассматриваются признаки, которые являются специфическими сигналами для определения лжи при проведении допроса, проанализированы результаты анкетирования сотрудников правоохранительных органов на предмет обладания базовыми навыками по распознаванию лжи. Дано определение и практическое использование «горячих следов» обмана, способных помочь следователю строить правильную тактику допроса.
Ключевые слова: допрос, контрольные и проверочные вопросы, жестикуляция, микровыражение, момент обмана, признаки лжи, физиология.
Malyanova Karina Petrovna,
Associate Professor of the chair of criminalistics and operative search activity of the Rostov Law Institute of the MIA of Russia, Candidate of Law
TACTICS OF DETECTING FALSE STATEMENTS DURING INTERROGATION
Abstract. This article discusses the signs that are specific signals for determining lies during interrogation, analyzes the results of the questionnaire of law enforcement officers for basic skills in recognizing lies. Attention is drawn to the definition and practical use of "hot traces" of deception, which can help the investigator build the correct interrogation tactics.
Keywords: interrogation, control and verification questions., gesture, micro-expression, moment of deception, signs of lies, physiology.
Умения и навыки по распознаванию лжи, а также по получению достоверной информации являются необходимыми качествами для осуществления профессиональной деятельности юристов и работников правоохранительных органов.
Во время допроса перед следователем стоит задача выявлять, разоблачать и предотвращать обман. Активная ложь зачастую носит цепной характер: одна ложь порождает другую и требует обязательного согласования
с ней целого ряда взаимосвязанных фактов. В этом случае ложные утверждения противоречат данным, которые правдиво отражают действительность.
Допрос — наиболее психологизированное следственное действие, связанное с личностными особенностями допрашиваемого и допрашивающего, психическим взаимодействием между ними.
Проблема допроса с позиций криминалистической тактики рассматривается, прежде всего, как система знаний о специфической форме общения, которая используется в уголовном судопроизводстве для получения информации от допрашиваемого. Источником получения информации в ходе допроса является человек, и эта особенность позволяет сделать вывод о том, что допрос необходимо рассматривать комплексно: как процессуальное действие, средство доказывания, как процесс специфического общения для получения информации, имеющей значение для дела, как социальное явление с этической и профилактической стороны.
Необходимым условием достижения цели допроса является психологический контакт с допрашиваемым. От того, насколько полно будут учтены и использованы особенности личности допрашиваемого, взгляды, культурный и общеобразовательный уровень, его психика, профессия, общественная активность, зависит успех допроса. Но нельзя отрицать того факта, что весьма ощутимый вред правосудию, установлению истины по делу, принятию правомерных решений наносит ложь.
Лица, не давшие на допросе правдивых показаний, связывают это в значительной мере с отрицательным поведением следователя (грубость, необъективность, проявление чрезмерной заинтересованности в признании вины, безразличие к судьбе обвиняемого, повышенный интерес к прошлым судимостям, отрицательные качества характера).
А. Р. Ратинов считает целесообразным не прерывать ложь допрашиваемого, а позволить, чтобы он вступил в противоречие с другими его утверждениями или твердо установленными фактами [1, с. 36].
Ложное заявление, сделанное человеком в определенный момент времени и при определенных обстоятельствах, будет поддерживаться им на протяжении длительного периода времени. Однако память устроена таким образом, что детали повествования забываются, заменяются и дополняются другими, выдуманными подробностями. Подобное несовпадение показаний всегда должно быть принято во внимание следователем.
Нужно понимать, что ложь далеко не всегда является безоговорочным фактом того, что допрашиваемый причастен к совершению преступления. Она может являться своеобразной оборонительной реакцией невиновного, когда путем ложных утверждений он пытается найти защиту от ошибочных подозрений, опасаясь возможности неблагоприятного для него истолкования правдивых сведений.
Конечно же, поведение человека на допросе зависит от различных его личностных качеств и характеристик: темперамента, характера, воспитания,
физического состояния. Одинаковые эмоциональные переживания приводят к разным психофизиологическим реакциям, а одинаковые реакции вызываются разнородными переживаниями.
Однако, даже учитывая тот факт, что поведение допрашиваемого не имеет доказательственного значения, грамотный следователь способен выявить и правильно понять признаки, которые являются специфическими сигналами и указывают на определенные побуждения и чувства человека. Важно иметь достаточно весомые доказательства и обладать определенным опытом, использовать тактические приемы, которые сформируют у подозреваемого понимание того, что у правоохранительных органов имеются внушительные доказательства виновности лица [2, с. 31].
Так, следователь в самом начале допроса задает вопросы, на которые допрашиваемый заведомо ответит правду. Например, это могут быть вопросы о месте рождения, жительства, учебы и т. д. Далее проводится анализ того, как человек строит ответы и ведет себя, когда говорит правду. Задачей подобных нейтральных вопросов также является оценка того, насколько адекватно реагирует на них допрашиваемое лицо.
Затем используются контрольные и проверочные вопросы [3, с. 210]. На проверочные вопросы реагирует причастный, на контрольные — непричастный. Контрольные вопросы используются для отвлечения внимания, при этом они индивидуальны и строятся на основании структуры личности допрашиваемого. Они должны обладать определенным психологическим смыслом, вызывать неловкость, смущение или стыд. Из-за силы эмоции страха причастный человек отвлечься от проверочной темы не способен, либо делает это с большим трудом.
Основная задача ведущего допрос — усилить контрольный вопрос и смягчить проверочный. И если на мягкий проверочный вопрос у допрашиваемого появляется яркий комплекс маркеров обмана, то это является дополнительным признаком причастности. Проверочный вопрос обычно заранее подготовлен, к нему подходят путем грамотного чередования нейтральных и контрольных вопросов.
Обычно, лжеца выдает собственное волнение, страх разоблачения, муки совести или восторг надувательства. Все эти чувства могут выражаться в изменении мимики лица, различных жестикуляциях. Один из самых знаменитых психологов ХХ века американец Пол Экман выделяет особый тип жестов, который называет «манипуляциями» [4, с. 102].
В зависимости от ситуации манипуляции могут быть сигналами дискомфорта или, наоборот, спокойствия. Прикрывание рта кистью символизирует утаивание информации, потирание мочки уха — тревогу, прикосновения к лицу или к шее — неуверенность и сомнения, почесывание глаз или носа — обман.
Ложь также является причиной повышения артериального давления, усиленного потоотделения. Человеку становится жарко, и он оттягивает воротник на рубашке.
Также Экман обращает внимание на значимость «микровыражений» — очень быстрых движений мимических мышц лица, которые длятся от 1/25 до 1/5 доли секунды [5, с. 290]. Человек лжет о том, что он чувствует, при этом ложь обычно состоит из нескольких элементов: скрываемой эмоции и ее сфабрикованного прикрытия (маски) либо полностью нейтрального выражения лица. Истинная эмоция может проявляться в микровыражениях и смазанных выражениях (незавершенное выражение эмоции, длящееся немного дольше, чем микровыражение). Все это является утечкой информации. Так, радость проявляется крайне незначительным опусканием бровей и появлением складок кожи между бровями и верхними веками, страх — поднятыми и сведенными вместе бровями, печаль — поднятием внутренних уголков бровей, гнев — напряжением краев губ.
В момент обмана в речи появляются всевозможные оговорки, ошибки, междометия, повторы, лишние слоги, тирады, снижается количество иллюстраций (жестикуляций во время разговора). Но порой голос способен дать больше информации, чем сами слова. Сигналами для следователя являются слишком продолжительные или слишком частые паузы, повышение или понижение тона голоса при попытке скрыть эмоции [6, с. 262, 7, с. 2936].
Отдельного упоминания заслуживают сигналы глаз. Наблюдение за ними — эффективный прием получения скрытой информации. Если оппонент испытывает стресс, то моргание глаз учащается. Лжец испытывает необходимость смотреть задающему вопрос в глаза, чтобы тот не заподозрил его из-за попытки избегать прямого взгляда.
Само избегание взгляда не всегда означает неискренность. Оно может сообщать о том, что человеку разговор неприятен, ему крайне неловко, затронутая тема разговора его смущает.
Если человек напуган, возбужден, то его зрачки расширяются. От отвращения, презрения, неприятия чего-либо зрачки сужаются. Сознательное контролирование реакции зрачков невозможно, если они изменяются после заданного вопроса, это должно наводить на подозрение, что оппонент не совсем искренен.
Когда пытаешься вообразить нечто такое, чего не было, глазные яблоки поднимаются вверх и вправо — в этот момент непосредственно происходит создание лжи. При осуществлении доступа к знакомой информации, материалу из прошлого глазные яблоки движутся вниз и влево. Данная особенность связана с работой разных полушарий головного мозга и описана для случая, когда оппонент правша. У левши особенности смещения глазных яблок прямо противоположные.
Повышенное артериальное давление, учащенное сердцебиение, потливость — это физиологические реакции организма, которые вызываются вол-
нением и осознанием собственной неправоты у допрашиваемого [8, с. 137, 9, с. 191]. Полиграф в данном случае может являться дополнительным источником информации, что не отменяет того, что следователь должен относиться к допросу с особым вниманием, уметь правильно воспринимать информацию и выявлять ложь.
Рассматривая понятие предъявления изобличающих виновное лицо доказательств, обычно подразумевают доказательства преступления. Однако это толкование не исчерпывает всего многообразия доказательств, используемых для изобличения преступников. Не менее важной, с нашей точки зрения, являются доказательства, опровергающие большую или малую ложь по второстепенным малозначительным деталям поведения подозреваемых. Иначе говоря, фактические данные о предкриминальных и посткриминальных событиях жизни преступников, за которые они не несут уголовной ответственности, опровергающие их надуманные, не соответствующие действительности доводы, заявления, свидетельства (например, факты и обстоятельства преступлений, за которые обвиняемый ранее привлекался к уголовной ответственности).
Таким образом, можно предложить следующие приемы изобличения во лжи: постановка вопросов, второстепенных с точки зрения допрашиваемого, но фактически изобличающих причастность лица к расследуемому событию; повторный детализирующий допрос по одним и тем же обстоятельствам; создание преувеличенного представления об осведомленности следователя; внезапная постановка ключевых вопросов, предъявление решающих доказательств; использование слабых мест допрашиваемого; раскрытие личностного смысла дачи правдивых показаний: создание психически напряженных состояний на фоне пренебрежения другими участниками группового преступления интересов допрашиваемого.
При проведении допроса необходимо учитывать, что как для установления психологического контакта, так и более-менее успешной реализации любых тактических приемов, необходимо понимание оппонента, его интересов и ценностей, типичных способов реагирования на раздражители. [10].
Выявление ложных показаний при проведении допроса подозреваемого (обвиняемого) тесно связано с критериями психологического воздействия на допрашиваемого, в связи, с чем особое значение и ценность приобретает наличие у следователя или дознавателя теоретических знаний (научно обоснованных и подтверждённых следственной практикой), позволяющих эффективно выстраивать тактическую линию собственных действий в соответствии со сложившейся тактической ситуацией.
С целью проведения исследования мы подготовили для сотрудников правоохранительных органов специальную анкету, при работе с которой необходимо было указать должность, стаж и ответить на ряд вопросов, касающихся общения с подозреваемыми, обвиняемыми и свидетелями.
Как показало исследование, 60 % следователей и дознавателей со стажем работы до 5 лет, прошедших наше анкетирование, не владеют базовыми навыками по распознаванию лжи; 70 % данной категории сотрудников не смогли пояснить, в чем разница между контрольными и проверочными вопросами; 50 % затруднились привести примеры «манипуляций» и «микровыражений».
Следователи и дознаватели со стажем работы от 10 лет продемонстрировали достаточно высокий уровень способности выявлять ложь. Однако эти навыки в большинстве случаев интуитивны и выработались в процессе постоянной работы с опрашиваемыми на протяжении нескольких лет.
85 % следователей и дознавателей со стажем более 15 лет ввиду профессиональной деформации подозревают во лжи всех. При этом также не применяют никаких тактических приемов для изобличения обмана и выяснения объективных обстоятельств.
Следует отметить, что выраженная профессиональная деформация сотрудников уголовного розыска наступает еще раньше, уже через 5 лет, что объясняется особенностями контингента, с которым им приходится сталкиваться.
Около 90 % участковых уполномоченных полиции также не используют в своей деятельности тактических приемов по распознаванию обмана.
При этом практически все сотрудники проявили заинтересованность в более глубоком изучении признаков лжи. Также они отметили, что с удовольствием бы посетили посвященный данному вопросу специальный курс во время прохождения повышения квалификации.
Почему не находится возможность изучить научную литературу о психологии лжи самостоятельно? Удельный вес ответов опрошенных пришелся на дефицит времени вследствие большой загруженности на работе.
Мимика, речь, голос, лицо, глаза — на что именно смотреть, какие вопросы задавать, как выяснить правду, — это необходимые знания каждого следователя и дознавателя для качественного проведения допроса. Умение вовремя изобличить допрашиваемого во лжи помогает избежать многих проблем. Это особенно важно для сотрудников правоохранительных органов: быстрота и точность выявления преступников при допросе имеет решающее значение для общественной безопасности.
Существенное значение при проведении допроса имеет психическое состояние самого сотрудника правоохранительных органов, сохранение психического равновесия в сложных конфликтных ситуациях, выдержка, сдержанность эмоций при успехе и неудачи. В основе качественных и эффективных допросов лежат навыки в области межличностного общения [11, с. 259]. Следователь во всех случаях должен быть спокойным, уверенным. Корректное поведение вызывает у допрашиваемых так называемый личностный резонанс. Следователь на допросе реализует официально-ролевую социальную
функцию и обладает всеми необходимыми полномочиями для того, чтобы обеспечить дисциплинированное поведение всех проходящих по делу лиц.
В заключение отметим, что важно не только понять, лжет человек или нет, необходимо получить его признание в совершённом действии. Назовем наиболее простые модели получения признания: к ним относятся прямое обвинение, выражение сочувствия опрашиваемому лицу, ослабление чувства вины, стимуляция гордости, предложение нравственной мотивации, угроза наказания, преувеличения серьезности последствий и пр.
Понимание природы лжи и знание непроизвольных сопровождающих обман проявлений помогает определить пресловутые горячие следы в показаниях допрашиваемого. Умение ориентироваться в этих следах, которые предупреждают о необходимости более глубокого уточнения информации, позволяет правильно строить тактику допроса. Тем не менее ни в коем случае не стоит формулировать окончательные выводы о том, что человек лжет, а тем более о его виновности лишь на основании интерпретации поведенческих признаков.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Ратинов А. Р. Судебная психология для следователя: науч.-практ. руководство / А. Р. Ратинов. — М.: Юрлитинформ, 2001. — 352 с.
2. Грибунов О. П., Малыхина Е. А. Отдельные вопросы тактики допроса при расследовании взяточничества / О. П. Грибунов, Е. А. Малыхина [Электронный ресурс] // Научный дайджест Восточно-Сибирского института МВД России. — 2020. — № 4 (7). — С. 28—32. — Электрон. текст. дан. (19 415 040 байт). — 60 электрон. опт. диск (CD-ROM). — Загл. с этикетки диска.
3. СпирицаЕ. В. Психология лжи и обмана / Е. В. Спирица. — СПб.: Питер, 2017. — С. 210—225.
4. Экман П. Психология лжи / П. Экман. — СПб.: Питер, 2010. — С. 102—120.
5. Экман П. Психология эмоций / П. Экман. — СПб.: Питер, 2018. — С. 290—310.
6. Дупак А. А. Социально-психологические особенности распознавания лжи сотрудниками силовых структур в поведении людей / А. А. Дупак // Молодой ученый. — 2012. — № 10. — С. 262—264.
7. ГусеваН. В. Психологические аспекты распознавания лжи / Н. В. Гусева // Концепт: науч.-метод. электрон. журн. — 2015. — Т. 13. — С. 2936—2940.
8. Истомина К. В., Ковалев А. Г. Способы распознавания и преодоления лжи в процессе дознания и следствия / К. В. Истомина, А. Г. Ковалев // Вестник Екатерининского института. — 2019. — № 4 (48). — С. 137—139.
9. Егоров Д. М. Психологическая специфика закономерностей распознавания лжи / Д. М. Егоров // Вестник Томского государственного университета. — 2015. — № 393. — С. 191—195.
10. Третьякова Е. И., Гафеева Т. В., Шаевич А. А. Тактические приемы преодоления конфликтной ситуации при допросе: вопросы теории и практики / Е. И. Третьякова, Т. В. Гафеева, А. А. Шаевич // Деятельность правоохранительных органов в современных условиях: сб. мат-в XXV междунар. науч.-практ. конф. — 2020. — С. 268—271.
11. Шаевич А. А. Криминалистическая тактика. Юридическая психология и практика производства допросов / А. А. Шаевич // Криминалистические чтения на Байкале — 2015: мат-лы междунар. науч.-практ. конф.; Иркутск. — 2015. — С. 257—260.
