CC BY
869
РОССИЯ В СОЦИАЛЬНОЙ МЫСЛИ ПРОШЛОГО
А.Б.Рахманов
ТАК БЫЛИ ЛИ МАРКС И ЭНГЕЛЬС РУСОФОБАМИ?
Рахманов Азат Борисович - кандидат философских наук, доцент МГУ им. М.В.Ломоносова, старший научный сотрудник ИНИОН РАН.
Россия после 1991 г. переживает реставрацию капитализма, она входит в мировую капиталистическую систему. Почти сформировался российский буржуазный класс, взаимодействующий с мировым капиталом в рамках противоречивых отношений подчинения ему и конкуренции с ним. В связи с этим произошло вполне логичное с точки зрения интересов этого класса преобразование господствовавшей в первой половине 90-х годов либеральной идеологии и политики в национал-либеральную, что мы наблюдаем после 2000 г. Это, среди прочего, обусловило и эволюцию отношения российских либералов к творчеству Маркса и Энгельса. Если после 1991 г. они рассуждали об устарелости, ошибочности или «антигуманности» марксизма, то с конца 90-х годов начали все громче критиковать марксизм за его «русофобию». Была воскрешена старая белогвардейско-евразийско-НТС-ская легенда о якобы изначально присущей Марксу неприязни к России и русскому народу, изображающая марксизм орудием Запада, призванным разрушить Россию и подчинить ее себе. Одними из родоначальников этого взгляда были И.А.Ильин и ИЛ.Солоневич. В классическом - в той мере, насколько это определение можно применить к нелепости - виде эти измышления сформулировал историк-эмигрант Н.Ульянов1. В последние годы эту позицию поддержали некоторые российские ученые2. Обвинения марксизма в русофобии звучат в российском обществознании все слышнее. Конечно, причиной этого являются не только идеологическая ангажированность, но также элементарное незнание и непонимание марксизма,
1. Ульянов Н.И. Замолчанный Маркс. - Frankfurt а/М., 1969.
2. Панарин A.C. Искушение глобализмом. - М., 2003; Его же Православная цивилизация в глобальном мире. - М., 2003; Шмелёв Г.И. К.Маркс и Ф.Энгельс без пьедестала // Россия и современный мир. - М., 2003. - № 4; Нарочницкая H.A. Россия и русские в мировой истории. - М., 2004.; Ее же. О нашем либерализме, правом и левом // Политический класс. - М., 2005. - № 5.
и энгельс русофобами? РОССИЯ В СОЦИАЛЬНОЙ МЫСЛИ ПРОШЛОГО
упрощение достаточно сложной теоретической конструкции. В связи с этим представляется правомерным еще раз затронуть вопрос об отношении основателей марксизма к России.
Историю интереса Маркса и Энгельса к России, как представляется, целесообразно в соответствии с детерминировавшими его обстоятельствами социально-экономического и социально-политического развития России и Европы подразделить на две стадии: 1) от европейских революций 1848-1849 гг. до 1860-х годов и 2) с 1980-х годов и до конца жизни обоих мыслителей. Водоразделом служат 1860-е годы по двоякой причине. Во-первых, это время было связано с началом перехода России к капитализму, во-вторых, с созданием в основном К. Марксом теории прибавочной стоимости. Исследование капиталистической экономики в «Капитале» позволило выявить логику буржуазного общества и более глубоко установить закономерности его взаимодействия с докапиталистическими странами.
Первый период. До эпохи европейских буржуазно-демократических революций 1848-1849 гг. Маркс и Энгельс практически не интересовались проблемами России. Их внимание было всецело привлечено к общественному развитию Западной Европы, к анализу предпосылок будущих европейских революций. Но после начала европейских революций 1848-1849 гг. Российская империя перемещается в эпицентр внимания Маркса и Энгельса, причем исключительно в аспекте международных отношений и внешней политики российского самодержавия. Царская России была фактором колоссальной важности в европейской политике, поскольку в эпоху Николая I выступала как главная сила европейской реакции, сдерживающая буржуазно-демократические и национально-освободительные революции. Об этом говорил недавний опыт: Российская империя боролась с Великой французской революцией конца XVIII в., участвовала в реставрации власти Бурбонов во Франции в 1814-1815 гг., в подавлении польской революции 1830 г., а в 1849 г. подавила венгерскую революцию. По поводу агрессии Российской империи против Венгрии в 1849 г. Маркс и Энгельс писали: «И действительно, вторжение русских в Трансильванию - это самое низкое предательство, самое гнусное нарушение международного права, когда-либо имевшее место в истории»3.
Отношение основателей марксизма к феодально-абсолютистскому строю Российской империи было критическим, но в это время они специально не занимались анализом ее общественного строя. В центре их внимания в этот период находился вопрос о том, как противостоять опасности с Востока, как защитить европейские революции от угрозы со стороны Российской империи.
3. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 43. ~ С. 149.
В связи с этим, вполне логично, они выступали за поражение Российской империи в столкновениях с другими государствами, в возможной войне с революционной Европой.
Одна из первых - датируемая мартом 1848 г. - инвектив Маркса и Энгельса против Российской империи звучала так: «И прежде всего наша Германия должна радоваться этой вспышке демократического энтузиазма в Польше. Нам самим предстоит в ближайшее время совершить демократическую революцию; нас ждет борьба с варварскими ордами Австрии и России... У нас одни и те же враги, одни и те же угнетатели, потому что русское правительство притесняет нас так же, как и поляков. Первым условием освобождения и Германии, и Польши является... вытеснение России за Днестр и Двину»4. Россия, в которой революционное движение еще не зародилось, для Маркса и Энгельса в этот период вполне закономерно представала как однородное реакционное целое. В качестве одной из возможных перспектив они надеялись на революционную войну будущей революционной Германии и ее союзников против феодально-абсолютистской России. Позже, в 1884 г., Энгельс, вспоминая дни своей и Маркса боевой молодости в статье «Маркс и «Neue Rheinische Zeitung» (1848-1849)», писал: «Наша иностранная политика была проста: выступления в защиту каждого революционного народа, призыв ко всеобщей войне революционной Европы против могучей опоры европейской реакции - России. С 24 февраля нам было ясно, что революция имеет только одного действительно страшного врага - Россию и что для этого врага необходимость вступить в борьбу становится все более настоятельной, по мере того как движение приобретает общеевропейский размах»5. Энгельс указывал, что эта политическая линия была лейтмотивом всех номеров газеты до момента вторжения царских войск в Венгрию, которое сыграло решающую роль в поражении революции и подтвердило их с Марксом предсказания.
Позиция Маркса и Энгельса по отношению к России первого периода приобрела более конкретные очертания в их произведениях, посвященных событиям Крымской войны. Основоположники марксизма надеялись на нанесение Российской империи военного поражения вооруженными силами коалиции союзников. Вместе с тем они, разумеется, не занимали позиции апологетики по отношению к этому лагерю.
Разоблачители мнимой русофобии основоположников марксизма нередко для подтверждения своих слов ссылаются на серию статей Маркса, написанных (на английском языке) в 1857-1858 гг. для английской печати и впервые опуб-
4. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 4. - С. 493~494.
5. Там же. - Т. 21. - С. 20-21.
и Энгельс русофобами? РОССИЯ В СОЦИАЛЬНОЙ МЫСЛИ ПРОШЛОГО
ликованных воедино под названием «Тайная дипломатическая история XVIII века» в 1899 г. дочерью Маркса Э.Эвелинг. Эти статьи не были изданы в СССР на русском языке по причине содержащихся в них русофобских высказываний. На самом деле, их содержание довольно подробно пересказал известный российский и советский исследователь марксизма Д.Б.Рязанов в большой статье «Взгляды Маркса и Энгельса на внешнюю политику», опубликованной в его книге «Очерки по истории марксизма» в 1927 г.
В действительности работа «Тайная дипломатическая история XVIII века», состоящая более чем наполовину из британских дипломатических документов, посвящена критике дипломатии Великобритании, которая, согласно Марксу, выступала как орудие в руках Российской империи. Маркс здесь дает также концентрированное изложение истории России от Рюрика до Екатерины II, определяя ее - в особенности для допетровского времени - как отсталое, деспотичное, полуазиатское государство. Одна из наиболее критичных характеристик, данных допетровской России в этой работе, звучит следующим образом: «Московия была вскормлена и взращена в ужасной и позорной школе монгольского рабства. Она усилилась, только сумев стать виртуозом в искусстве рабства (craft of serfdom). Но даже освободившись от рабства, Московия оставалась верной своей традиционной судьбе как раба, так и повелителя (master). Петр Великий сочетал политическое искусство монгольского раба с масштабными устремлениями монгольского повелителя, которому Чингисхан завещал завоевание всей земли»6. Вместе с тем Маркс позитивно оценивал деятельность Петра I по привнесению в Россию европейской цивилизации (элементов производительных сил, организации государства, образования, науки и т.д.). Автор «Капитала» полагал, что первый император подтолкнул развитие страны и вывел Россию в число великих европейских держав.
Именно произведения конца 1840-х и 1850-х годов дали повод сторонникам национально-капиталистического развития России обвинять Маркса и Энгельса в мнимых «русофобии», «ненависти к России» и европоцентризме. Маркс и Энгельс, безусловно, занимали по отношению к России позицию революционного пораженчества. Но при этом в их произведениях не было ни грана ненависти к России как таковой, к русскому народу, а следовательно, не было и русофобии. Они выступали не против России вообще, а против царской, фео-дально-крепостническо-самодержавной и агрессивной России, не только угнетавшей свои народы, но и стремящейся быть угнетателем и жандармом Европы.
С этой точки зрения замечания Маркса и Энгельса по поводу России содержат в себе не больше русофобии, чем... критические оценки Пушкина,
6. Marx K. Secret diplomatic history of the Eighteenth Century and the story of the Life of Lord Palmerston. - N.Y., 1969. - P. 121.
Лермонтова, Гоголя, Чернышевского, Бакунина и других лучших представителей культуры России. Маркс и Энгельс не сказали о России и русских ничего более критичного и жестокого, что не сказали бы о ней ее лучшие сыновья.
Говоря об отношении Маркса и Энгельса к России в это время, нельзя забывать, что оно было обусловлено актуальными политическими мотивами и было сформулировано не в научных работах, а в статьях для периодических изданий. Это предполагало упрощенность данных ими характеристик.
Возможно, этим объясняется переоценка Марксом и Энгельсом военно-политической мощи царской России, в частности, ее влияния на политику ведущих европейских держав. Маркс и Энгельс часто не вполне оправданно писали о Российской империи как о властителе Европы. Это заблуждение, на мой взгляд, было связано не только с тем, что они еще специально не изучали общественный строй Российской империи, но и с тем, что еще не была создана политическая экономия капитализма (теория прибавочной стоимости) Маркса, не был исследован капиталистический способ производства и, следовательно, не было выявлено в полной мере его отличие от докапиталистических методов производства. Только с позиции политэкономии Маркса можно было установить различие между быстро развивающимися капиталистическими экономиками Западной Европы и разлагающейся феодально-крепостнической царской Россией.
Второй период. На рубеже 1850-1860-х годов, когда в России достиг апогея кризис феодального строя и усилилось движение крепостных крестьян за землю и волю, отношение Маркса и Энгельса к России становится по сравнению с предшествующим периодом более дифференцированным, более сложным, конкретным и противоречивым. Маркс и Энгельс продолжали исходить из политического аспекта интереса к ней как субъекту международных отношений, но дополнили его теоретическим аспектом, т.е. научным интересом к социально-экономическому строю России. Теоретический и практике-политический аспекты интереса Маркса и Энгельса к России, с одной стороны, были взаимообусловленными и пересекающимися, но, с другой стороны, на мой взгляд, они еще не приняли зрелой формы диалектического противоречия, а были даны во многом как равнодушно соотносимые друг с другом противоположности.
Политический аспект интереса Маркса и Энгельса к России в этот период обнаруживает более сложное и дифференцированное восприятие последней. Во-первых, основатели марксизма продолжали рассматривать русское самодержавие, Российскую империю как основную опасность для европейских революций. «Карфаген агрессивной самодержавной и феодально-крепостнической России должен быть разрушен во имя будущего революции», - так можно было бы резюмировать их позицию. Но теперь они более реалистически и более спокойно оценивают возможности царской России как ударной силы реакции. Это
iяк ьмлн лн тякш ____i» _
и энгельс русофобами? РОССИЯ В СОЦИАЛЬНОЙ МЫСЛИ ПРОШЛОГО
изменение, очевидно, было обусловлено не только итогами Крымской войны, но и созданием политэкономии Маркса, которая на основе глубокого и систематического исследования капиталистического способа производства позволяла понять, в частности, неравенство экономических и военных возможностей крупных капиталистических стран и феодальной (полуфеодальной) страны. Во-вторых, Маркс и Энгельс, наблюдая за обострением противоречий общественного развития России, в частности, за развитием аграрных отношений и революционной деятельностью народников, постепенно приходят к выводу, что в стране близится аграрно-крестьянская (буржуазно-демократическая) революция. Маркс и Энгельс ожидали второго издания событий 1789-1798 гг. на российской почве, и их собеседники из числа русских революционеров-эмигрантов казались им будущими русскими якобинцами. Россия для Маркса и Энгельса перестает быть однородным реакционным целым, они начинают отделять друг от друга официальную, самодержавно-полуфеодальную и революционную Россию. С этого времени Россия для Маркса уже не только цитадель реакционных сил, но и очаг будущей революции, которая могла бы стать союзником европейских пролетарских революций.
Маркс и Энгельс, как и ранее, исходили из позиции революционного пораженчества, полагая, что поражение царской России в столкновениях с внешними силами ускорит революционный взрыв в ней. Так они надеялись, что важнейшей предпосылкой разрушения самодержавно-полуфеодальной России станет поражение в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. В статье «Внешняя политика русского царизма» Энгельс писал: «Мы, западноевропейская рабочая партия, вдвойне заинтересованы в победе русской революционной партии.
Во-первых, потому, что царская Российская империя является главным оплотом, резервной позицией и вместе с тем резервной армией европейской реакции; потому, что одно уже ее пассивное существование представляет для нас угрозу и опасность.
Во-вторых, потому, - и этот момент мы, со своей стороны, все еще недостаточно подчеркивали, - что своим вмешательством в дела Запада эта империя задерживает и нарушает нормальный ход нашего развития и делает это с целью завоевания для себя таких географических позиций, которые обеспечили бы ей господство над Европой и тем самым сделали бы невозможной победу европейского пролетариата»7. Здесь четко проявляется классово-революционная позиция, не имеющая ничего общего с национальными симпатиями и антипатиями.
Примечателен следующий военный и политический прогноз Энгельса: «Россия, положение в которой я изучал по русским оригинальным источникам,
7. Маркс К., Энгельс Ф. - Соч. - Т. 22. - С. 13.
неофициальным и официальным (последние доступны лишь ограниченному числу лиц, мне же были доставлены моими друзьями в Петербурге), давно уже стоит на пороге переворота, и все необходимые для этого элементы уже созрели... Все слои русского общества находятся в настоящее время в экономическом, моральном и интеллектуальном отношении в состоянии полного разложения. Революция начнется в этот раз на Востоке, бывшем до сих пор нетронутой цитаделью и резервной армией контрреволюции»8. Этот прогноз, очевидно, был ошибочен в непосредственном отношении, поскольку забегал вперед и предвосхитил процессы начала XX в., что, впрочем, характерно для многих прогнозов Маркса и Энгельса. Но поразительно то, с какой точностью он сбылся в начале XX в.: русско-японская война 1904-1905 гг. и Первая мировая война до предела обострили общественные антагонизмы и послужили катализаторами революций; Октябрьский переворот 1917 г. подстегнул революционные процессы в европейских странах.
В том, что касается теоретического интереса Маркса и Энгельса к России, то она в эти годы была объектом их внимания в двояком отношении. Во-первых, Маркс исследовал общественный строй России как особый случай разложения докапиталистических формаций, как специфичный вариант перехода от феодально-общинного строя к капитализму. В центре научного внимания Маркса находились русская община и ее трансформация после перехода страны к капитализму. Россия являла собой богатый материал, позволяющий изучать разные фазы разложения общинных отношений и становления капиталистических отношений. Во-вторых, аграрный вопрос в России интересовал Маркса в контексте завершения работы над третьим томом «Капитала» и прежде всего разработки теории земельной ренты. В предисловии к этому тому Ф.Энгельс совершенно четко разъяснил: «Для этого отдела о земельной ренте Маркс в семидесятых годах предпринял совершенно новые специальные исследования. В продолжение нескольких лет он изучал в подлинниках ставшие в России неизбежными после «реформы» 1861 г. статистические справочники и другие публикации о земельной собственности, предоставленные в его распоряжение русскими друзьями с желательной полнотой, делал из них выписки и намеревался воспользоваться ими при новой переработке этого отдела. Благодаря разнообразию форм земельной собственности и эксплуатации сельскохозяйственных производителей в России в отделе о земельной ренте Россия должна была играть такую же роль, какую играла Англия в книге I при исследовании промышленного наемного труда. К сожалению, Марксу не удалось осуществить этот план»9.
8. Маркс К., Энгельс Ф. - Соч. - Т. 34. - С. 229~230.
9. Там же. - Т. 25, Ч. 1. - С. 10.
ihk ьмлп ли гпярм и
и энгельс русофобами? РОССИЯ В СОЦИАЛЬНОЙ МЫСЛИ ПРОШЛОГО
Ф.Энгельс с полным основанием полагал, что Маркс стал одним из наиболее компетентных специалистов в Западной Европе своего времени по России, в первую очередь, по ее социально-экономическим проблемам. К его оценке присоединяется современная польская исследовательница Е.Боровска10.
Для изучения русской социально-экономической и политической литературы Маркс с ноября 1869 г. начал активно и прилежно заниматься русским языком, который ему был нужен для ознакомления с русской социально-экономической и исторической литературой. (Энгельс приступил к занятиям русским языком еще в 1850 г.). Маркс штудировал произведения В.В.Берви-Фле-ровского, Н.Г.Чернышевского, А.И.Герцена, И.И.Кауфмана, Н.И.Зибера, А.А.Головачева, Н.В.Калачева, А.И.Васильчикова, А.И.Кошелева и многих других русских ученых. Маркс и Энгельс были хорошо знакомы с русской революционной публицистикой, в частности, с журналами «Колокол», «Вперед», «Народная расправа», издававшимися эмигрантами из России. О серьезности и глубине познаний Марксом России свидетельствует тот факт, что в библиотеке Маркса в 1881 г. было 115 (!) русских книг. Энгельс сообщал, что после смерти Маркса он обнаружил в его архивах более 2 кубометров (!) книг по русской статистике11.
Маркс и Энгельс интенсивно общались и с русскими революционерами, и с русскими учеными12. Они активно переписывались, например, с ПЛЛавро-вым, Г.Лопатиным и Н.Ф.Даниельсоном (переводчики «Капитала» на русский язык), М.М.Ковалевским, В.И.Засулич и многими другими. Энгельс после смерти Маркса поддерживал связи также и с Г.В.Плехановым. Русские собеседники и, прежде всего, Даниельсон, снабжали Маркса современной русской экономической литературой13, предоставляли статистический материал.
В ходе своих исследований Маркс не только пришел к выводу, что будущая российская революция, скорее всего, начнет эпоху социалистических революций в Западной Европе, но и предположил возможность особого пути России к социализму. Он полагал, что Россия, опираясь на свой сохранившийся во
10. «Независимо от намерений Маркса, его эксперты полностью подтверждают мнение Энгельса о том, что в 1870-е годы автор "Капитала" был одним из лучших специалистов в Западной Европе по экономическим и социальным отношениям и внешней политике России- Borowska Е. Marx and Russia // Studies in East European Thought. - 2002. -№ 54. - P. 101.
11. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 36. - С. 41.
12. Разумеется, круг русских знакомых Маркса и Энгельса существенно изменился.
13. Очень примечательно, что Маркс отказался включить в письмо В.Засулич многие свои идеи, касавшиеся особенностей общественного развития России и ее будущего, сформулированные в набросках этого письма. Это говорит о том, что Маркс не был уверен в своих выводах.
многом общинный строй и соединяя его с достижениями Западной Европы в области производительных сил, будет способна перейти к социализму, минуя многие фазы буржуазного общества. При этом непременным условием такого перехода предполагалась помощь со стороны пролетариата Западной Европы, совершившего социалистическую революцию. В этом заключается суть позиции, высказанной Марксом в набросках письма к В.Засулич в 1881 г. Предвидения Маркса во многом оправдались. Россия действительно первой из европейских стран стала на революционный путь в XX в. Развитие социалистического общества в СССР опиралось на синтез общинных отношений и заимствований передовой техники и организационных форм Запада. Если бы не сохранившийся общинный строй, то социализм в России был бы невозможен.
Маркс и Энгельс с возрастающей симпатией относились к русскому революционному движению, считая его вместе с польским национально-освободительным движением силой, призванной сокрушить Российскую империю. Энгельс писал: «В стране, где положение так напряжено, где в такой степени накопились революционные элементы, где экономическое положение огромной массы народа становится день ото дня все более нетерпимым, где представлены все ступени социального развития, начиная от первобытной общины и кончая современной крупной промышленностью и финансовой верхушкой, и где все эти противоречия насильственно сдерживаются деспотизмом, не имеющим себе равного, деспотизмом, все более и более невыносимым для молодежи, воплощающей в себе разум и достоинство нации, - стоит в такой стране начаться 1789 году, как за ним не замедлит последовать 1793 год»14. Энгельс утверждал (согласно пересказу Г.Лопатина): «Россия, это - Франция нынешнего века. Ей законно и правомерно принадлежит революционная инициатива нового социального переустройства»15. Симпатии основателей марксизма к революционной России, к ее приходящим в движение народным массам определяли их отношение к ней. Об этом говорит, например, замечание Энгельса в одном из писем в 1872 г.: «Что касается русских вообще, то существует огромная разница между ранее приехавшими в Европу русскими дворянами-аристократами, к которым принадлежат Герцен и Бакунин и которые все шарлатаны, и теми, которые приезжают теперь, - выходцами из народа. Среди последних есть люди, которые по своим дарованиям и характеру безусловно принадлежат к лучшим людям нашей партии; у которых выдержка, твердость характера и в то же время теоретическое понимание прямо поразительны»16. Энгельс также высоко ценил
14. Маркс К, Энгельс Ф. Соч. - Т. 36. - С. 263.
15. Там же. - Т. 21. - С. 490.
16. Там же. ~ Т. 33. - С. 411.
существовавший в России интерес к марксизму. Он полагал, что по теоретическому уровню своих революционных сил Россия выглядит предпочтительнее по сравнению с Германией17.
Вместе с тем представления Энгельса о социально-политических тенденциях развития России были не вполне адекватными. Прежде всего это выражалось в преувеличении степени зрелости революционных процессов, силы и влиянии революционеров в России. В 1885 г. в письме к В.Засулич он писал: «То, что я знаю или думаю, что знаю о положении в России, склоняет меня к тому мнению, что страна приближается к своему 1789 году.. Революция должна разразиться в течение определенного времени; она может разразиться каждый день»18. Еще более наивными выглядят замечания Энгельса о том, что якобы русский царь является пленником революции в Гатчине19, что в России есть-де два правительства - официальное и подпольное революционное. Все это, разумеется, не соответствовало действительности. Видимо, источником этого заблуждения было влияние его русских собеседников-революционеров, которые не только выдавали желаемое за действительное, но и, исповедуя идеалистический народнический социализм, не исследовали объективных предпосылок революции. Энгельса, безусловно, подвело не только отсутствие непосредственного знакомства с российской действительностью, но и, на мой взгляд, отсутствие того в высшей степени глубокого и систематического мышления, каким обладал Маркс.
Свидетельством отсутствия русофобии Маркса и Энгельса представляется и их интерес к русскому языку и русской литературе. Маркс, по всей вероятности, без серьезных затруднений читал по-русски научную и художественную литературу. Он в особенности ценил Пушкина, Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Энгельс переводил на немецкий язык фрагменты произведений Державина, Пушкина и Грибоедова, знал наизусть по-русски некоторые строфы из «Евгения Онегина» (в частности, что главный герой «был глубокий эконом»), охотно приводя их для иллюстрации противоречия между развитой теорией и неразвитыми экономическими отношениями. Он высоко оценивал не только русскую литературу, но и сам русский язык, называя его «одним из самых сильных и самых богатых из живых языков»20. В письме к В.Засулич: «Как красив
17. Энгельс писал в письме к В.Засулич от 6 марта 1884: «То, что Вы мне сообщаете о растущем интересе в России к изучению книг по теории социализма, доставило мне большое удовольствие. Теоретическая и критическая мысль, почти совершенно исчезнувшая из наших немецких школ, по-видимому, в самом деле нашла себе убежище в России» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 36. - С. 104.).
18. Там же. - С. 160.
19. Там же. - С. 105.
20. Там же. - С. 106.
« ___ ________|н> »или яп янгя1
РОССИЯ В СОЦИАЛЬНОЙ МЫСЛИ ПРОШЛОГО и Энгельс русофобами?
русский язык! - замечал он. - Все преимущества немецкого без его ужасной грубости»21. Полагаю, искренность и значимость этой оценки не снижает тот факт, что Энгельс, как и Маркс, общались со знакомыми из России преимущественно на немецком и французском языках. (Например, упомянутое письмо Маркса к В.Засулич было написано на французском языке.)
Оба они высоко оценивали передовую русскую научную мысль. С большим уважением Маркс относился к Н.Г.Чернышевскому, называя его «великим русским ученым и критиком»22, и Н.Добролюбову, которого ставил наравне с Лес-сингом и Дидро23. Энгельс в письме к Е.Э.Паприц от 26 июня 1884 г. дал высокую оценку «исторической и критической школе в русской литературе, которая стоит бесконечно выше всего того, что создано в этом отношении в Германии и Франции официальной исторической наукой»24. Маркс и Энгельс с энтузиазмом относились к распространению марксизма в России. В письме к П.Лафаргу первый писал: «Нигде мой успех не мог бы быть для меня более приятен; он дает мне удовлетворение в том, что наношу удар державе, которая наряду с Англией является подлинным оплотом старого общества»25. Как известно, первый том «Капитала» впервые в переводе вышел именно на русском языке.
В заключение отметим, что в советское время взгляды Маркса и Энгельса на национальную проблему в полной мере не раскрывались и не анализировались, поскольку официальная советская идеология, особенно после Великой Отечественной войны, была весьма эклектичным соединением некоторых марксистских идей с общинно-народническими и мелкобуржуазными представлениями националистического русо- и славянофильского толка. Поэтому диалектическая и интернационалистская позиция Маркса и Энгельса, предполагавшая последовательную и непримиримую критику политики Российской империи, в советскую эпоху приходилась далеко не всегда ко (кремлевскому) двору. Это и объясняет отказ от публикации «Тайной дипломатической истории XVIII века» в СССР, который объяснялся, конечно, не мнимо русофобскими мотивами этой работы, а перестраховкой идеологических инстанций, опасавшихся, что
21. Энгельс писал в письме к В.Засулич от 6 марта 1884: «То, что Вы мне сообщаете о растущем интересе в России к изучению книг по теории социализма, доставило мне большое удовольствие. Теоретическая и критическая мысль, почти совершенно исчезнувшая из наших немецких школ, по-видимому, в самом деле нашла себе убежище в России» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - Т. 36. - С. 106.).
22. Там же. - Т. 23. - С. 18.
23. Там же. - Т 33. - С. 266.
24. Там же. - Т. 36. - С. 147.
25. Там же. - Т. 35. - С. 342.
и энгельс русофобами? РОССИЯ В СОЦИАЛЬНОЙ МЫСЛИ ПРОШЛОГО
советские люди могут «не так» понять обожествлявшихся классиков. Различие между позициями классиков и официальной советской историографии проявилось и в том, что последняя оценивала Крымскую войну и русско-турецкую войну 1877-1878 гг. полностью противоположно тому, как это делали Маркс и Энгельс.
Сказанное и процитированное выше позволяет, на мой взгляд, со всей определенностью отвергнуть обвинения основателей марксизма в русофобии. Маркс и Энгельс относились к любому государству и любому народу, исходя из диалектического метода, материалистического понимания истории и пролетарского интернационализма. В их произведениях можно найти критическую оценку политики самых разных государств и политического сознания народов, коль скоро те и другие выступали в определенных конкретно-исторических ситуациях в качестве сил, препятствующих революционному процессу. Эти критические высказывания необходимо рассматривать исключительно с позиций историзма и исторической диалектики.
