CC BY
15УДК 821.112.2.01
СЮЖЕТНЫЙ КОМПЛЕКС ПОСВЯЩЕНИЯ В РОМАНЕ КЛАУСА МАННА «ВУЛКАН»1
Алиса Сергеевна Поршнева
кандидат филологических наук, доцент
Уральский федеральный университет им. первого Президента России Б.Н.Ельцина
620002, Россия, г. Екатеринбург, ул. Мира, 19. alice-porshneva@yandex.ru
В статье рассматривается специфика воплощения сюжета инициации в эмигрантском романе немецкого писателя Клауса Манна «Вулкан». Доказывается, что герой романа проходит посвящение дважды, причем каждый раз это сопровождается его символической смертью и переходом в мир мертвых. Выявляется специфика каждой инициации и ее роль в эволюции героя. Осуществляется сопоставление данной сюжетной линии романа с обрядовой и фольклорной реализацией комплекса посвящения. Высказываются предположения о связи этого комплекса с сюжетной и пространственной организацией эмигрантского романа.
Ключевые слова: К.Манн, эмиграция, эмигрантский роман, инициация, посвящение, мертвые/живые.
Клаус Манн, покинувший Германию после прихода к власти национал-социалистов, всю оставшуюся жизнь провел в европейской и аме -риканской эмиграции. Эмиграция стала темой двух его романов -«Бегство на север» и «Вулкан», практически не замеченных критикой и не переведенных на русский язык. Писатель Б.Хазанов, пытаясь в одной из своих публикаций привлечь внимание к фигуре К.Манна, отмечает, что он всю жизнь оставался в тени отца и дяди - знаменитых писателей Томаса и Генриха Манна [Хазанов 2013]. Из творческого наследия К.Манна внимание исследователей привлекал прежде всего роман «Мефисто» [Кудашова 2006; А1ЬгесЫ: 1988; Fitzsimmons 2001], чего нельзя сказать о «Бегстве на север» и «Вулкане».
Рассмотрение этих произведений Клауса Манна в контексте жанровых особенностей немецкого эмигрантского романа дает интересные результаты, связанные с общими для романов этого типа закономерностями функционирования пространства и сюжета (см.: [Поршнева 2012а, Поршнева 2012б]).
п© Поршнева А.С., 2013
В настоящей работе рассматривается проблема, связь которой с жанровыми характеристиками эмигрантского романа неочевидна, но которая для анализируемого произведения, тем не менее, очень важна,
- прохождение посвящения, или инициации, одним из героев произве -дения, проживающим в Европе бразильцем Кикжу.
Этот герой, формально не принадлежа к сообществу немецких эмигрантов, тем не менее чувствует свое глубинное родство с ними: «У меня нет дома. Я слишком долго прожил с теми, кто не имеет родины,
- я принадлежу к ним, они мои братья» [Mann 1999: 514]; «Хотя я, собственно, не вполне отношусь к эмигрантам, я тем не менее чувствую себя в очень большой степени принадлежащим к их кругу» [Mann 1999: 517]. Кикжу проходит посвящение дважды, и каждый раз оно демонстрирует очень точное соответствие ходу и смыслу обряда инициации в том виде, в каком он описан В.Я.Проппом.
По Проппу, инициация стала обрядовой основой определенной категории фольклорный текстов, а именно - «волшебных» сказок. Ее смысл заключается в том, что «юноша вводился в родовое объединение, становился полноправным членом его и приобретал право вступления в брак. Такова социальная функция этого обряда» [Пропп 2000: 39]. «Пропуском» в мир взрослых мужчин становится сакральное знание, получаемое в ходе инициации и отделяющее посвященного от тех, кто этим знанием не владеет, - женщин и детей. Получение этих знаний становится возможным благодаря посещению мира мертвых: «Предполагалось, что мальчик во время обряда умирал и затем вновь воскресал уже новым человеком. Это - так называемая временная смерть»; «Посвящаемый якобы шел на смерть и был вполне убежден, что он умер и воскрес»; «Весь обряд посвящения представляет собой нисхождение в преисподнюю. То, что происходило с посвящаемыми, происходило и с умершими» [Пропп 2000: 39, 40, 79].
Обряд инициации нашел свое отражение в первую очередь в фольклорной «волшебной сказке», на его основе формируется сюжет - или отдельные его части - и в ряде авторских литературных текстов. Не является исключением и роман «Вулкан», где героем, проходящим посвящение, становится Кикжу. Оба раза это связано с появлением «Ангела тех, кто лишен родины» (Engel der Heimatlosen [Mann 1999: 517]), вместе с которым Кикжу, путешествуя по воздуху, наблюдает за определенными событиями. Оба путешествия героя в сопровождении Ангела начинаются в особом пространстве - холодной комнате в деревенском доме, где он укрывается от искушений, связанных с жизнью в Париже. Необычное жилище Кикжу и его местонахождение описаны в следующих выражениях: «Он жил где-то в сельской местности. Отно-
силась ли еще эта мрачная деревня к Франции? Или он уехал дальше, добрался до Бельгии, до Голландии? Он почти никогда не покидал свою комнату; она была голой и тесной, настоящая келья» [Mann 1999: 346; курсив наш. - А.П.]; «Раскинувшаяся пустошь заволакивалась туманом» [Mann 1999: 347].
Здесь важно не только то, что эта комната голая, холодная и потому мало пригодная для проживания там живого человека. Не менее значимо и настойчивое сравнение комнаты Кикжу с кельей монаха - «die mönchische Zelle» [Mann 1999: 359]. Известно, что обряд пострижения в монахи представлял собой символическое умирание: человек должен был умереть для земного мира, чтобы отрешиться от мирских забот и посвятить себя служению Богу. Соответственно, Кикжу в своей «келье», которая к тому же не имеет четкой географической привязки к какой-либо местности или даже стране, находясь где-то между Францией, Голландией и Бельгией (ср. сказочную формулу «тридесятого царства»), уже не принадлежит миру живых и фактически пребывает вне его пределов. Аналогичным образом покидал свой обычный мир и посвящаемый в ходе обряда, и фольклорный герой, который отправляется в «"тридесятое" или "иное" или "небывалое" государство» [Пропп 2000: 242]. Соответственно, «монашеская келья» Кикжу становится аналогом «большого дома» в обряде и избушки Бабы Яги в волшебной сказке, которая «охраняет тридесятое царство от живых» [там же: 55].
Тот факт, что Кикжу во время путешествия с Ангелом мертв, подтверждается и фактом их невидимости для тех, кого они посещают: Марион фон Каммер, антифашистских борцов в Испании, Давида Дой-ча и др. Видя мертвого Марселя, Кикжу сетует на то, что он «приговорен к невидимости, как к наказанию» [Mann 1999: 353]. Это согласуется с распространенными представлениями о том, что либо мертвые не могут видеть живых, либо живые не видят мертвых (см.: [Пропп 2000: 106; Богданов 2001: 121]).
Следующим важным аспектом инициации героя становится приобретение им новых знаний и, как следствие, выход на новый этап становления. В ходе первой инициации Ангел показывает Кикжу погибшего Марселя в разрушенном испанском городе, Марион фон Каммер, готовящуюся к очередному выступлению в рамках своего антинацистского турне по Европе, и мать Марселя (обеим Ангел сообщает о его смерти). Цель Ангела - донести до Кикжу следующую установку: «Мне ведомы страдания, свидетелем которых ты был. И ты должен по -страдать. Иди туда. Возьми это на себя. Быть человеком - горько» [Mann 1999: 359].
После первого путешествия с Ангелом в жизни Кикжу начинается новый этап. Если до этого герой был «богомолец, грешник, очарованный, ...одинокий, одинокий, со своими молитвами, своими восторгами, своими сомнениями» [Mann 1999: 356], то после он присоединяется к людям, ведущим борьбу против национал-социализма, выступает на политических собраниях, участвует в вооруженной борьбе в Испании и нелегальной работе в Германии. Кардинально поменяв свой образ жизни, герой меняется в том числе и внешне. Марион, встретив его на одном из политических собраний, замечает: «Он стал шире в плечах. Теперь он был уже не мальчик» [Mann 1999: 380]; «Его лицо совсем не такое мягкое, каким, я помню, было раньше; оно стало более твердым, смелым, мужественным» [Mann 1999: 380-381]. Эти изменения согласуются с исконным смыслом обряда посвящения, в ходе которого мальчики становились мужчинами [Пропп 2000: 39]. В итоге герой романа «Вулкан» проходит посвящение в еще более явном виде, чем это наблюдается у фольклорных героев, поскольку в инициации Кикжу акцентирован не только мотив путешествия (обязательный компонент данного сюжетного комплекса), но и факт его взросления, превращения из мальчика в мужчину - то, что не сохраняется в волшебной сказке.
Вторая инициация Кикжу выстроена аналогично первой и включает в себя появление Ангела, путешествие по воздуху, наблюдение за другими героями романа и возвращение в мир живых. В этот раз Ангел показывает ему Марион и Беньямина Абеля, которые обрели свое семейное счастье в Америке; Давида, который прошел обучение практической профессии в специальном центре переподготовки для еврейской интеллигенции и готовится к отъезду из Европы, т.к. ему обеспечено место работы за ее пределами, разрушенный бомбардировкой испанский город Тортозу и молодого немца Дитера, нелегально переходящего немецко-швейцарскую границу, чтобы покинуть Третий Рейх и стать эмигрантом, поскольку он освободился от иллюзий, которые ранее питал в отношении национал-социализма (его укоряющим письмом к другу-эмигранту открывается роман). В данном случае Ангел фактически демонстрирует Кикжу катарсическое завершение основных сюжетных линий произведения. Это, опять-таки, неслучайно. Ангел побуждает Кикжу посвятить себя литературному творчеству и завершить начатый его покойным другом Мартином роман о немецкой эмиграции. На эту мысль героя наталкивает поцелуй Ангела, который, по его собственным словам, «пришел, .чтобы поцеловать тебя. Чтобы благословить тебя» [Mann 1999: 520]. Если в ходе первой инициации Ангел показывал герою людей, посвятивших себя борьбе с на-
ционал-социализмом, чтобы побудить его внести в нее свой вклад, то теперь он фактически снабжает Кикжу материалом для его «панорамного» романа об эмигрантах - «хроники нашего смятения, страданий, а также надежд» [Mann 1999: 522]. Вторая инициация, как и первая, выводит героя на новый этап его жизни: если первая превратила его из мальчика в мужчину, принимающего посильное участие в борьбе против распространяемого национал-социализмом зла, то вторая открывает ему его личное предназначение литератора.
Таким образом, роман «Вулкан», не будучи фольклорным произведением, тем не менее содержит в себе сюжетный комплекс посвящения. Кикжу проходит инициацию дважды, причем оба раза это связано с временным переходом героя в мир мертвых и приобретением новых знаний и новых установок, даваемых ему проводником-Ангелом. Вряд ли можно утверждать, что посвящение относится к числу жанровых характеристик эмигрантского романа; однако, будучи связанным с феноменом пересечения границы между миром мертвых и миром живых, сюжетный комплекс посвящения вполне согласуется с интересом авторов-эмигрантов (об этом см., например: [Поршнева 2012в]) к пороговым состояниям и пересечению их героями разного рода пространственных и символических границ. Примечания
'Исследование проведено при финансовой поддержке молодых ученых УрФУ в рамках реализации программы развития УрФУ; работа поддержана грантом Президента РФ для государственной поддержки молодых российских ученых № МК-1009.2012.6.
Список литературы
Богданов К..А. Игра в жмурки: сюжет, контекст, метафора // Богданов К.А. Повседневность и мифология: Исследования по семиотике фольклорной действительности. СПб., 2001. С. 109-180.
Кудашова Н.Н. Портретизация толпы в тексте прозаического произведения (на материале пролога к роману Клауса Манна «Мефистофель») // Лингвистические и экстралингвистические проблемы коммуникации. Саранск, 2006. Вып. 5. С. 40-44.
Поршнева А.С. Пространство и сюжет в романе Клауса Манна «Бегство на север» // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2012а. № 7 (18): в 2-х ч. Ч. II. С. 171-175.
Поршнева А.С. Пространство нации и пространство эмиграции в романе Клауса Манна «Бегство на север» // Вестник Челябинского государственного педагогического университета. 2012б. № 10. С. 280289.
Поршнева А.С. Сюжетно-пространственный комплекс «переход границы» в романе Лиона Фейхтвангера «Изгнание» // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2012в. № 3 (19). С. 140-149.
Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2000. 336 с.
Хазанов Б. Клаус Манн // Борис Хазанов. URL: http://boris-chasanow.imwerden.de/klaus_mann.html (дата обращения: 10.03.2013).
Albrecht F. Klaus Manns „Mephisto. Roman einer Karriere" // Weimarer Beiträge. Berlin; Weimar, 1988. Jg. 34. № 6. S. 978-1001.
Fitzsimmons L. "Scathe me with less fire": disciplining the African German "Black Venus" in "Mephisto" // Germanic review. Washington, 2001. Vol. 76. № 1. Pp. 15-40.
Mann K. Der Vulkan: Roman unter Emigranten. Reinbek bei Hamburg: Rowohlt Taschenbuch Verlag, 1999. 572 S.
THE INITIATION PLOT IN THE NOVEL "VOLCANO" BY KLAUS MANN
Alice S. Porshneva
Candidate of Philology, Assistant Professor
Ural Federal University named after the First President of Russia B.N.Yeltsin 620002, Russia,Yekaterinburg, Mir Str., 19. alice-porshneva@yandex.ru
The article deals with realizing the initiation's plot in the exile novel "Volcano" by German writer Klaus Mann. The author explains that the novel's hero experiences the ignition twice; each time he leaves the world of living people and dies symbolically. Particular features of each initiation are analyzed, as well as their role in the hero's evolution. This line of the novel's plot is compared with realizing the initiation complex in the rite and in the folklore tale. Correlation between this complex and plot and space organization of exile novels is considered.
Key words: K.Mann, exile, exile novel, initiation, dead/living.
