CC BY
393
УДК 009
Московская Александра Сергеевна
аспирантка кафедры этики философского факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова [email protected] Aleksandra S. Moskovskya
graduate student of chair ethics of philosophical faculty Moscow state university of M.V. Lomonosov [email protected]
Связь между банальным и радикальным злом в этике Ханны Арендт The connection between the banal and radical evil in ethics of Hannah Arendt
Аннотация. В статье рассматривается проблема связи между банальным и радикальным злом в этике Ханны Арендт. Для рассмотрения данной темы проводится реконструкция и сопоставление двух этих видов зла. На их основании делается вывод о тесной связи, существующей между радикальным и банальным злом. Обосновывается мысль, что банальное зло функционирует на индивидуальном уровне и обнаруживается в особом характере восприятия и в осуществлении зла самим злодеем. В заключении делается вывод, что «банальность зла» может быть рассмотрена как следствие радикального зла.
Ключевые слова: Х. Арендт, «банальность зла», радикальное зло, этика.
Abstract. The problem of the connection between the banal and radical evil in ethics of Hannah Arendt is considered in the article. At the basis of the consideration there is a reconstruction and comparison of the two kinds of the evil. The idea about the tight connection between banal and radical evil is suggested. Then, it's substantiated in the article that banal evil exist on the individual level. This kind of evil is reflected in the nature of evil perception and evil implementation by the villain. As the conclusion, there is a suggestion that banal evil may be considered as the consequence of the radical evil.
Keywords: H. Arendt, banality of evil, radical evil, ethics.
Пристальное внимание и дискуссии, изначально возникшие вокруг введенного Арендт понятия «банальность зла», не теряют своей актуальности до сих пор. Это понятие прочно вошло в дискурс о Холокосте, став его неотъемлемой частью. Для того чтобы выявить источники возникновения и смысл «банальности зла», мы проведем реконструкцию и сопоставление двух видов зла, используемых в этике Арендт - радикального и банального. Арендт нигде не проводила прямого сравнения радикального и банального зла, открытость этой темы вызвала к ней большой интерес.
В самой книге «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме» словосочетание «банальность зла» употребляется Арендт лишь однажды, в самом конце последней главы. Очевидно, что оно родилось вследствие работы автора над книгой, посвященной судебному процессу по делу нацистского преступника Адольфа Эйхмана. Для Арендт судебный процесс в Израиле над Эйхманом стал важным шагом для понимания тех нерешенных моральных проблем, которые остались после падения Третьего рейха. Осмысление этих проблем становится возможным потому, что во время любого су-
дебного процесса в центре рассмотрения оказывается не моральная и правовая вина целой нации, а вина конкретного подсудимого. Когда Эйхман предстал перед израильским судом, он был вынужден нести ответственность только за свою роль в массовых убийствах евреев. Осмысление вины одного отдельно взятого нацистского преступника могло бы помочь в обобщении и понимании степени причастности к происходившим преступлениям не только Эйхмана, но и многих других государственных служащих Третьего рейха, выполнявших свою работу, руководствуясь при этом схожими мотивами.
Суд над Эйхманом Арендт восприняла как своеобразный вызов обществу. В своей книге Арендт отвечает на этот вызов, она выявляет новый вид зла - банальное зло. Важность того шага, который сделала Арендт состоит в том, что она пошла вразрез с общепризнанным мнением, и увидела в действиях Эйхмана, проявления не только радикального зла, но и нечто абсолютно новое. Однако сама Арендт до начала процесса ожидала увидеть на скамье подсудимых человека, непосредственно причастного к радикальному злу. В процессе слушания материалов по делу Эйхмана она обнаружила, с одной стороны, признаки радикального зла, а с другой - признаки нового вида зла. Это новое зло Арендт проблематизировала, подвергнув дальнейшему исследованию.
Прежде чем рассмотреть банальное зло обратимся к концепции радикального зла, которую Арендт исследовала еще задолго до суда над Эйхманом. В переписке с Карлом Ясперсом, относящейся к 1951 году, Арендт рассуждает о проблеме радикального зла, которая занимала ее на тот момент. Вот, что она пишет ему в своем письме: «Что такое радикальное зло, я не знаю, но мне кажется, что это как-то связанно со следующем феноменом: превращение человека в ненужного человека (не использование людей как средство для достижения цели, что при этом оставляет их сущность нетронутой, и ущемляет только их человеческое достоинство, проблема в том, что они делают человека в принципе ненужным). Это происходит, как только всякая спонтанность в человеке уничтожатся. И все это происходит вмести с иллюзией могущества одного единственного человека» [14, с.166]. В том же 1951 году выходит в свет книга Арендт «Истоки тоталитаризма», в которой, в связи с исследованием условий формирования и принципов функционирования тоталитарного общества, его истоков и составных компонентом, она также выявляет проблему радикального зла.
Для понимания идеи радикального зла его можно сопоставить с теорией «структурного насилия» Й. Галтунга, выявив общие основания этих явлений. «Структурное насилие» можно охарактеризовать как такое явление, при котором люди подвергаются насилию, не вследствие чьей-то злой воли, а вследствие определенного устройства социальных институтов. Таким образом, «структурное насилие» включает в себя такие последствия, которые были вызваны искусственным образом. Эта одна из главных объединяющих характеристик для «структурного насилия» и радикального зла. Еще одним объединяющим начало радикального зла и «структурного насилия» выступает то, что оба явления действуют опосредованно, через социальные институты. Исходя их теории Галтунга, в отличие от прямого насилия, которое изменчиво и динамично, структурное - статично и стабильно. Такую же характеристику можно дать и радикальному злу. Радикальное зло планомерно и последовательно, в нем нет никакой спонтанности и непредсказуемости. Парадокс радикального зла заключается как раз в том, что возникая по абсолютно неочевидным и причинам, лишь как побочное следствие устройства тоталитарного государства оно функционирует очень точно и про-
считано в каждом своем шаге. В теории «структурного насилия», также как и в концепции радикального зла, основным механизмом является механизм обезличивания как жертв, так и самих исполнителей. Система власти через различные институты уничтожают своих жертв или, если говорить в терминах Арендт, делает людей лишними, лишая их права на какую-либо спонтанность.
В теории Й. Галтунга есть важный аспект, а именно наличие помимо «структурного насилия» еще и «культурного насилия». Задача «культурного насилия» узаконить и оправдать «структурное насилие». Оно использует для своих задач религию, идеологию, искусство и даже науку. Арендт не вводит специального понятия, которое могло бы являться аналогом «культурного насилия», но его смысл прослеживается в ее работах. Вот, что написано в «Истоках тоталитаризма» по этому поводу: «Идеологии являются безвредными, безопасными и произвольными мнениями лишь до тех пор, пока в них не верят всерьез. Как только их претензия на тотальную общезначимость начинает восприниматься буквально, они становятся центрами логических систем, в которых, как в системах параноиков, если только принята первая посылка, все остальное следует вполне очевидно и даже в принудительном порядке» [2, с.566]. Арендт подробно разбирает, как тоталитарное государство трансформирует и идеологию и даже моральные нормы в соответствии со своими задачами. И у человека в таком государстве не остается никаких внешних оснований, на которые он смог бы опереться. Именно к этим аргументам и апеллировали многие защитники нацистских преступников. Но Арендт не соглашается с ними на том основании, что у человека всегда есть внутренние защитные механизмы - его совесть и его способность мыслить, не позволяющие стать жертвой «культурного насилия».
На первый взгляд понимание радикального зла, которое дает Арендт, может показаться вполне традиционным. Но если посмотреть более внимательно, то становится очевидным, как Арендт трансформирует и обогащает содержание этого понятия. Рассмотрение радикального зла возникает у Арендт в связи с исследованием тоталитарного общества, поэтому трансформация этого понятия происходит в русле ее исследования. В концепции радикального зла Арендт обезличивание и истребление людей всегда сопровождается всеобщей верой в могущество какого-то одного человека, стоящего во главе всей политической системы тоталитарного государства. Всеобщие представления о его могуществе сопоставимы только с идеей о могуществе Бога. Сила этого политического лидера заключается в том, что он, при помощи выстроенной им системы он обезличивает людей. Безусловно, он является активным источником радикального зла, с другой стороны, будет неправильным возложить на него одного всю ответственность за появление этого зла, так как радикальное зло формируется благодаря еще одному источнику. Им выступает возможность каждого человека с легкостью отказаться от способности суждения и таким образом добровольно согласится быть обезличенным. Этот второй источник радикального зла и становится связующим звеном с банальным злом. Рассмотрение дела Эйхмана позволило на примере конкретного участника нацистского режима обратиться ко второму источнику радикального зла, и вмести с этим к самостоятельному явлению банальности зла.
Арендт не снимает ответственности, ни с того, кто является активным источником радикального зла, ни с тех, кто этому злу способствует своим молчаливым согласием и нежеланием быть самостоятельными в своих решениях. Арендт разделяет точку зрения своего учителя К. Ясперса, в том, что каждый несет вину, поскольку он оказался бездеятелен.
Большая часть мировой общественности, следившей за процессом над Эйхма-ном, осудило книгу Арендт «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме». Критики, восприняли как оскорбление напоминание о «еврейских советах», в функции этих советов входило составление списков евреев и их собственности, создание еврейской полиции, помогавшей ловить скрывающихся евреев, ведение учета освободившихся квартир. Кроме того, возмущение евреев вызвало то, что Арендт поставила вопрос о справедливости похищения Эйхмана из Аргентины и самой адекватности целей этого судебного процесса. Однако наибольший резонанс вызвало ее утверждением, что Эйхман не был злодеем, совершающим свои преступления из-за того, что он разделял взгляды партии и ненавидел евреев. Суд и многие общественные деятели настаивали, что он был яростным антисемитом — без этого он никогда не смог бы стать эсэсовцем. Среди ярых оппонентов Аредт можно выделить еврейского философа Гершома Шолема, обвинившего Арендт в том, что понятие «банальность зла» - всего лишь модный слоган, не относящееся к общей концепции радикального зла, а значит не имеющее отношение к сути дела. Аренд же настаивала на том, что «банальность зла» относится ко всей моральной философии, является новым понятием, употребление которого не ограничивается исключительно рамками дела Эйхмана.
Поскольку сама Арендт не давала прямых комментариев о связи банального и радикального зла, она, таким образом, оставила пространство для размышлений. Один из наиболее крупных исследователей этики Арендт Ричард Бернштейн в своей книге «Радикальное зло» пишет о том, что два вида зла практически идентичны, феномен «банальности зла» уже подразумевает понимание радикального зла. Позиция Берн-штейна по этому вопросу является наиболее признанной. Действительно, если считать, что в своей более ранней работе «Источники тоталитаризма» Арендт рассматривает радикальное зло, включающее отношения системы власти к отдельному человеку, то в работе «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме» она касается другого вида зла -банального. Очевидно, что радикальное зло своей масштабностью и необратимостью катализирует «банальность зла».
Кроме Ричарда Бернштейна связь между радикальным и банальным злом проследил и Ларс Свендсен в одной из глав своей книги «Философия зла». Он разделяет эти два вида зла на две разные области функционирования - политическую и моральную. Вот что он пишет по этому поводу: «Вероятно, мы можем сказать, что «радикальное зло» - это политическое понятие, описывающее политический недостаток, а банальное зло - это понятие из категории нравственности, описывающее недостаток последней» [10, а74]. Если рассматривать радикальное зло как связанное с системой власти, то оно будет лежать в области политики, тогда как банальное зло апеллирует к нравственности каждого отдельного человека внутри системы власти.
Важным шагом к их пониманию и сравнению между радикальным и банальным злом будет выявление общих оснований. Первая и очень важная состоит в том, что в этих модальностях зла отсутствует метафизическая наполненность. Банальное и радикальное зло не имеют никакой глубины. Для Арендт глубиной может обладать только то, что было осмысленно, лишь присутствие мысли дает явлению корни. У зла, как банального, так и радикального корней нет.
Арендт считает, что у банального зла нет не только метафизичекой наполненности, но и даже цели в самом себе, оно возникает во многом как побочное следствие работы системы, то есть как следствие радикального зла. Стоит отметить, что и радикальное зло само не имеет цели в самом себе. Это еще одна общая черта, объединяю-
щая два вида зла. При совершении радикального и банального зла удовольствие приносит не совершение злодеяния, а работа, обратной стороной которой являются массовые убийства, от чего зло становится еще более страшным, чем демоническое, потому что если раньше всю ответственность можно было переложить на потустороннюю злую силу, которая действует через человека, то теперь единственным носителем зла становится обычный человек, который просто не обращает внимание на такие издержки своей работы как убийства миллионов людей.
Одной из ключевых связующих характеристик между радикальным и банальным злом становится характер его протекания. Именно потому, что эти два вида зла не имеют никакой глубины и являются поверхностными, они имеют способность распространяться очень быстро. Арендт сравнивает распространение банального зла с распространением «грибка по поверхности земли» по скорости и своим возможностям. Зло, совершенное как обыденная работа сотен людей, в сознании большинства многих даже не воспринималось как нарушение чего-то запретного. Банальное зло, незаметно растворяясь повсюду, становится вездесущим. Для Эйхмана зло в виде ежедневного методичного убийства тысяч невинных людей превратилось в рутинную работу, то есть в «банальность», он перестал быть чувствителен к нему, тогда как любое действие, сопряженное с мыслью, не может незаметно и естественно превратить преступление в повседневную жизнь. Зло вторгается оттуда, откуда его никто не ждал - через повседневность.
С точки зрения Арендт, если мораль сводится к следованию неким общепринятым законам, то и отказаться от нее будет несложно. Поэтому, в отличие от многих философов, занимавшихся вопросами морали, свою задачу Арендт видит не в том, чтобы открыть и исследовать общезначимые моральные законы. Гораздо важнее для нее понять, что за способность позволяет людям отличить правильный поступок от неправильного, не опираясь на заранее данные законы и нормы. Этой способностью, для Арендт, является способность суждения, которую она определяет как «умение подводить нечто частное под всеобщее правило» [4, с.383]. Как замечает Арендт, хотя во времена нацисткой Германии перестали существовать всеобщие моральные правила, которым безоговорочно можно было бы следовать, тем не менее, у людей оставался внутренней моральный ориентир - способность суждения.
Третий рейх являет собой пример абсолютного главенствования государственных законов и авторитета, где, если и существует мораль, то формальная, лишенная своего содержания. Ричард Бернштейн писал о том, что чиновники, подобные Эйхма-ну, не думают о реальном смысле законов, за которые они ответственны. С его точки зрения, им безразлично, чем заниматься транспортировкой еды или евреев обреченных на смерть. Эта оторванность от реальности приводит к непоправимым последствиям [13, с.170].
Интересно отметить, какую искаженную форму обретает идея нравственного закона Канта у Эйхмана. На суде он сказал, что по-своему понял моральную философию Канта и даже переформулировал категорический императив: «Поступай так, чтобы нормы твоих поступков были такими же, как у тех, кто пишет законы, или у самих законов твоей страны» [1, с.205]. Складывается абсурдная ситуация - в формулировке Эйхмана философия Канта приобретает прямо противоположный характер. Эта «фальсификация» категорического императива двояка и направлена как против первого, так и против третьего практического принципа категорического императива. В первой формулировке: «Поступай только согласно такой максиме, относительно кото-
рой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» [8, c.250] - важен ее имперсональный, а значит, универсальный характер. Эйхман, удалив такой, на первый взгляд несущественный, момент, как всеобщность, полностью меняет смысл кантовского императива. Для Канта универсальность - одна из важнейших характеристик нравственности. Суть нравственных предписаний заключается в том, что они должны выполняться всеми без исключений. В морали нет «исполнителей» и «законодателей», в тот момент, когда они появляются, мораль исчезает. Кроме универсальности категорического императива, Эйхман исключил и другую важнейшую характеристику - автономию воли, определяющуюся в формулировке третьего практического принципа: воля «должна быть не просто подчинена закону, а подчинена ему так, чтобы она рассматривалась также как самой себе законодательствующая и именно лишь поэтому как подчиненная закону (творцом которого она может считать самого себя)» [9, c.258]. Любой нравственный поступок может быть совершен только свободно и исходить из внутренних моральных побуждений, а не из соображений выгоды, чувства страха, вызванного внешней угрозой, или из тщеславных желаний. Свобода воли есть некий итог перечисленных выше особенностей нравственности. Она включает в себя осознанность поведения, способность принимать решения и нести за них ответственность, преодолевать силу привычки, обычаев, общественного мнения, а порой даже законов государства.
Подводя итоги, можно сказать, что провести четкую границу между банальным и радикальным злом достаточно проблематично, поскольку между ними существует тесная взаимосвязь. Преступления, совершенные Эйхманом, не являются проявлением исключительно радикального зла, в связи с тем, что ему была отведена роль исполнителя, хотя, безусловно, как и большинство людей при нацизме, он своим нежеланием быть самостоятельным в своих решениях стимулировал появление радикального зла, по сути, являясь его частью. Активным источником радикального зла можно считать Гитлер и созданную им политическую систему. Идеология нацизма была построена на радикальном зле, которая на индивидуальном уровне реализовывалась через «банальность зла» ее исполнителей, среди которых в том числе был Эйхман. Можно считать, что «банальность зла» явилась следствием радикального зла. Стоит также отметить, что вместе с появлением нового вида зла меняется и образ злодея. Эйхман отличается от злодея в общепринятом представлении.
Литература
1. Арендт Х. Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме. М.: Европа, 2008.
2. Арендт Х. Источники тоталитаризма, М: ЦентКом, 1996.
3. Арендт Х. Ответственность и суждение. М.: Институт Гайдара 2013.
4. Апресян Р.Г. Идея морали и базовые нормативно-этические программы, М.: Институт философии РАН, 1995.
5. Безелянский Ю. XX век и Ханна Арендт . [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www. alefmagazine. com/pub1623. html
6. Галтунга Й. Гражданин мира: по пути к миру через земной шар. - М.: Прогресс-Традиция, 2004.
7. Прокофьев А. В. Подвижная ткань межчеловеческих связей (дисциплинарный и перфекционистский элементы морали через призму политической философии Х.Арендт) // Этическая мысль: современные исследования. М.: Прогресс-Традиция, 2009.
8. Кант. И. Критика чистого разума //Кант И. Соч. в 6 т. Т. 4 ч. 1. М: Мысль, 1965.
9. Кант И. Основания метафизики нравов //Кант И. Соч. в 6 т. Т. 4 ч. 2. М: Мысль, 1965.
10. Сведсен Л.Философия зла. М.: Прогресс-Традиция,2008.
11. Этика: Энциклопедический словарь / Под ред. Р.Г. Апресяна, А.А. Гусейнова, М.: Гардарики, 2001.
12. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Республика, 1994.
13. Bernstein R. Evil, Thinking, and Judging. Hannah Arendt and the Jewish Question, Cambridge: The MIT Press, 1996.
14. Correspondence 1926-1969 by Hannah Arendt, Karl Jasper. Harcourt Brace Jovanovich, 1992.
Literature
1 . Arendt H. Banalnost is angry: Eichmann in Jerusalem. M.: Europe, 2008.
2 . Arendt H. Sources of totalitarianism, M: Tsentk, 1996.
3 . Arendt H. Otvetstvennost andjudgment. M.: Gaidar's institute 2013.
4 . Apresyan R. G. Ideya of morals and basic standard and ethical programs, M.: Institute ofphilosophy of the Russian Academy of Sciences, 1995.
5 . Bezelyansky Yu. XX century and Hanna Arendt. [An electronic resource] - an access Mode: http://www.alefmagazine.com/pub1623.html
6. Galtynga Y. Grazhdanin of the world: on the way to the world through the globe. -M.: Progress-Tradition, 2004.
7 . Prokofiev A. V. Mobile fabric of interhuman communications (disciplinary and perfektsionistsky elements of morals through a prism of political philosophy X.Arendt)//Ethical thought: modern researches. M.: Progress-Tradition, 2009.
8 . Kant. I. Kritika of pure reason//I. Soch's Edging. in 61. T. 4p.1. М: Thought, 1965.
9 . Kant I. Bases of metaphysics of customs//I. Soch's Edging. in 6 t. T. 4 h. 2 . М: Thought, 1965.
10 . Svedsen L.Filosofiya of the evil. M.: Progress-Tradition, 2008.
11 . Ethics: The encyclopedic dictionary / Under the editorship of R. G. Apresyan, A.A. Guseynov, M.: Gardarika, 2001.
12 . Jaspers K. Smysl and purpose of history. M.: Republic, 1994.
13 . Bernstein R. Evil, Thinking, and Judging. Hannah Arendt and the Jewish Question, Cambridge: The MIT Press, 1996.
14 . Correspondence 1926-1969 by Hannah Arendt, Karl Jasper. Harcourt Brace Jovanovich, 1992.
