CC BY
36УДК 821.161.1 ГРНТИ 17.09
Д. Вальчак
Святыня под слоем известки. Икона в лагерной зоне в романе З. Прилепина «Обитель»
В настоящей статье проводится подробный анализ способа указания мотива иконы и агрессии по отношению к ней в романе современного русского писателя Захара Прилепина «Обитель» (2014). Автором исследуется та роль, которую икона -православный символ веры - выполняет в изображенной Прилепиным лагерной зоне, находящейся на десакрализованной большевиками территории бывшего Соловецкого монастыря.
Выдвигается тезис о том, что совершенный главным героем романа акт иконоборчества - уничтожение настенной иконы неизвестного святого - представляет собой форму бунта против Бога, допустившего существование такого ада на земле, каким является Соловецкий лагерь. Устанавливается связь между героем Прилепина и богоборцами - персонажами романов Ф. М. Достоевского.
Ключевые слова: икона, иконоборчество, литературный мотив, богоборчество, Соловецкий монастырь, лагерь, З. Прилепин, «Обитель».
Dorota Walczak
Shrine under a Layer of Lime. Icon in the Labor Camp in the Novel "Abode" by Z. Prilepin
This article provides a detailed analysis of the method of presenting the motive of the icon and aggression against it in the novel "Abode" (2014) by the modern Russian writer Zakhar Prilepin. The author explores the role played by the icon - the Orthodox symbol of faith - in the labor camp described by Prilepin, located on the territory of the deactivated by the Bolsheviks former Solovetsky monastery.
The thesis is being advanced that the act of iconoclasm committed by the main character of the novel - the destruction of the wall icon of an unknown Saint - is a form of rebellion against God, who allowed the existence of such a hell on earth, which is the Solovetsky camp. A relation was found between Prilepin's literary hero and the God-fighters - characters of the novels of Fyodor Dostoevsky.
Key words: icon, iconoclasm, literary motif, theomachy, Solovetsky monastery, labor camp, Z. Prilepin, "Abode".
© Вальчак Д., 2019 © Walczak D., 2019
Несмотря на все контроверсии вокруг политической деятельности автора, видного деятеля Национально-большевистской партии, роман современного русского писателя Захара Прилепина «Обитель» (2014) вызвал в основном очень положительные отзывы критиков. Даже те из них, кто принципиально отрицательно относился к самому Прилепину, признавали неоспоримые нравственные и художественные достоинства его произведения. В данном смысле особо показательным кажется нам носящее немного саркастический характер высказывание писательницы Майи Кучерской: «Прилепин, сочинив «Обитель» (как ни ряди, великолепную), совершил новый рывок в сторону собственной канонизации: премиальный, коммерческий и сценарный потенциал книги очевиден. Еще немного - и у нас появится первый «народный писатель» [5].
В целом, можно вполне согласиться с М. А. Кучерской - потенциал книги и вправду огромен, и не только в премиальном и коммерческом, но также и в нравственном и художественном планах. Ведь не случайно все действие романа происходит в сакральном пространстве - на территории бывшей Соловецкой обители, превращенной большевиками в лагерную зону. Как справедливо замечают М. В. Александрова и В. А. Антонец, «обитель - как пространство, а не название романа (в силу чего слово написано без кавычек. - Д. В.), являющаяся образом, формирующим априори не только физическое и религиозное пространство, - становится также фундаментом для образования социального и духовно-нравственного бытия героев романа» [1, с. 316].
Основанный в XV столетии монахами Зосимой и Германом Соловецкий монастырь достигает своего расцвета в середине XVI века, при игумене Филиппе (Колычеве) [6, с. 17], впоследствии погибшем от рук Ивана Грозного. Соловецкая обитель получила широчайшую известность во время длившегося почти десять бунта против реформ патриарха Никона, а вплоть до самой октябрьской революции была одним из крупнейших центров религиозной жизни в России и стала целью паломничества многих верующих. В 1920 году по решению большевистских властей монастырь был закрыт, а в 1923 году в его зданиях расположился новоорганизованный Соловецкий лагерь особого назначения (среди заключенных называемый популярно СЛОНом).
Именно в этом (де)сакрализованном пространстве главный герой романа Прилепина совершает кощунство - он уничтожает настенную икону неизвестного святого. Кажется, что нет необходимости напоминать, что икона является главным атрибутом православия, а отношение к ней в каж-
дый раз выражает и отношение к Божественной реальности. Целью настоящего исследования является возможность установить, какие функции выполняет мотив агрессии по отношению к иконе в романе «Обитель».
Главным героем прилепинской «Обители» является бывший студент Артем Горяинов. В начале 1920-х годов Горяинов попадает в Соловецкий лагерь по уголовной статье - он убил собственного отца. Отцеубийство в некотором смысле роднит прилепинского персонажа с героями произведений Ф. М. Достоевского - Дмитрием и Иваном Карамазовыми, а также студентом-убийцей Раскольниковым. Артем постепенно учится выживанию в тюрьме, в чем помогает ему бывший белый офицер Василий Иванович. В скором времени Горяинов убеждается, что соловецкие заключенные не составляют одного целого - среди них есть и оппозиционные интеллигенты, и бывшие белогвардейцы, и репрессированные кулаки, масса священников и монахов, и просто обычные уголовники. С помощью Василия Ивановича бывший студент входит в узкий круг лагерной интеллигенции, состоявшей из белых офицеров и священников, по вечерам ведущих друг с другом философские разговоры. Артем знакомится также с умным, добрым и мягким отцом Иоанном, называемым заключенными «владычкой». Сам Горяинов -неверующий и решительно отвергает предпринимаемые отцом Иоанном попытки привлечь его к христианству: «Едва Артём захотел услышать его голос, владычка заговорил, словно в который уже раз понимал его мысли.
- Всё ищешь, милый, правду или честь. А правда или честь - здесь, - и владычка показал Евангелие. - Возьми, я тебе подарю. Тебе это нужно, я вижу. Как только поймёшь всей душою, что Царствие Божие внутрь вас есть, - будет тебе много проще.
- Нет, - сказал Артём твёрдо. - Не надо.
- Ой, не прав, милый, - сказал владычка, пряча Евангелие. - Ну, дай Бог тебе тогда... Дай Бог превозмочь всё» [7, с. 183-184].
Артем вместе со многими другими заключенными по подозрению в подготовке бунта попал в овеянный плохой славой следственный изолятор. Карцер располагался в древней церкви, превращенной новыми властями в тюрьму, и получил у арестантов наименование «Секирка». Бывший храм был большевиками лишен внутреннего убранства, а все фрески на стенах -закрашены. Заметим, что иконоборчество было одним из средств большевиков в их борьбе с Церковью и религией, которую вслед за В. И. Лениным считали «опиумом для народа», что и было показано Прилепиным в его «Обители». В отдельных фрагментах дневника лагерного следователя Галины появляется информация о том, что лагерные сторожа регулярно со-
вершали кощунства над иконами, используя их вместо салазок [7, с. 705]. Правда, у начальника СЛОНа Эйхманиса совершенно другие планы относительно соловецких икон - он хочет сохранить древние образа и создать на Соловках иконописный музей [7, с. 146], но он тоже относится к иконам не как к святыне, а лишь как к исторической ценности.
«Стены были покрыты грубой известкой - должно быть, большевики на правах новых хозяев замазали настенные росписи» [7, с. 501], - сразу на входе в карцер заметил герой романа. Так как сидевший в карцере Артем скучает, от безделия и холода начинает соскабливать со стены слой покрывавшей ее известки. «Развлекая себя, он [Артем. - Д. В.], пока еще не стемнело, соскабливал ложкой известку со стены. Руки его были неловкие и кривые от холода, но все ж хоть какое-то занятие» [7, с. 514]. Вскоре начатое от скуки занятие заключенного принесло определенный результат: из-под известки начало показываться закрашенное изображение неизвестного святого: «За слоем известки обнаружился глаз. Поскоблил еще - появилось ухо. На ухо можно было что-то сказать» [7, с. 514].
С того самого времени, как одинокий арестант обнаружил сокрытую от человеческих глаз роспись, им овладела одна мысль - открыть все изображение. Едва только Артем оставался один, он тайно от всех возвращался к начатому делу: «Под его нарами никого не было, и Артём продолжил своё занятие. Роспись открывалась всё больше. Под извёсткой обнаруживалось лицо» [7, с. 521]. Выявившийся из-под известки иконописный лик неизвестного святого своей изможденностью и строгостью произвел огромное впечатление на героя: «Впалые щёки человека словно бы больного, страдающего. Огромные, строгие глаза цвета зелено-голубого. Зрачки чёрные и не совсем ровно в разных глазах прорисованные — как часто случается на иконах. Нос прямой, красивые уста, высокий лоб, брови — как чёрная птица крылом поделилась. Борода - пышным клином, волосы длинные...» [7, с. 521-522].
Открыв большую часть изображения, Артем был поражен также и странным сходством между внешностью святого - изможденного постом и молитвами аскета - и своей собственной внешностью - истощенного голодом и холодом заключенного: «Артём отстранился и вдруг понял, что в этом лице было столь притягательным и странным. Когда бы не длинные волосы и борода, изображённый на росписи человек был бы очень похож на него самого» [7, с. 522].
Неожиданное сходство повлияло на то, что узник постепенно привык к святому, которого именовал «князем» и от одиночества начинал с ним
разговаривать, делиться своими проблемами и мыслями, как будто тот был живым человеком. Именно изображенному на стене «князю» герой рассказывает историю своего романа с лагерной надзирательницей Галиной и хвастается, что мог бы ее выдать властям: « - Я ведь могу её погубить! -рассказывал Артём святому на откорябанной фреске, он называл его «князь». - Могу погубить её, князь! Сейчас я... а что я сейчас? Постучу в дверь? Ха!» [7, с. 551].
В необогреваемом карцере царят арктические температуры, и заключенные в буквальном смысле слова замерзают. Обессиленных арестантов морально поддерживает один лишь владычка Иоанн, который учит их, как укладываться по ночам, чтобы сохранить тепло, читает им проповеди и молитвы. Владычка сближается и с Артемом, неоднократно высказывая надежду на спасение его души, а тот, несмотря на коренные различия в мировоззрении, постепенно проникся к отцу Иоанну неким сыновним чувством («...Обожаю его!» — вдруг подумал Артём с таким невероятным для него чувством, с каким никогда ни об одном мужчине, кроме отца, не думал» [7, с. 518]).
После расстрела Василия Ивановича, а потом и поэта Афанасьева, Артем впадает в депрессию, а тревожное настроение узников Секирки достигает апогея, когда они устраивают общий молебен, каются и исповедуются в самих страшных грехах. Артем не принимает участия в этой публичной исповеди, так как он вовсе не верит в Божью помощь и ожидает худшего. Тем не менее, неожиданная смерть замерзнувшего ночью владычки Иоанна производит на героя потрясающее впечатление и толкает на иконоборчество. Руководимый отчаянием и злобой герой, и вправду полюбивший кроткого и доброго отца Ионна, неожиданно взбунтовался против Бога, к которому до сих пор сохранял полное равнодушие, а его богоборческий порыв выразился в уничтожении фрески «Его» святого: «Поспешил [Артем. - Д. В.] к своим нарам, уже зная, чем займётся, - в один рывок наверх -вытащил ложку и за несколько взмахов исполосовал на части лицо своему князю, помешав нескольким лагерникам, которые в эту минуту молились святому.
...Глаза поддавались хуже всего - и Артём выдолбил их острым концом ложки.
Уши стесал по одному. Губы стёр. Волосы повыдирал клок за клоком.
Над телом князя, на широких его плечах больше не было головы: хоть подставляй любую, как в фотографии на Мясницкой улице.
Работал быстро, ярясь и скалясь» [7, с. 569].
Как видим, сломленный горем Артем выместил всю накопленную ненависть на неизвестном святом, с остервенением соскабливая со стены его изображение, ставшее уже объектом поклонения со стороны части верующих арестантов. С особой ненавистью он выкалывает глаза «князя» -ведь именно пристальные, пронизывающие душу насквозь глаза считались важнейшей частью иконы и особенно часто они становились жертвой иконоборцев, на что обратил внимание еще Дж. Фразер в своей книге «Золотая ветвь» [11]. Значение совершенного Артемом иконоборческого акта подчеркивает К. Ю. Рылова, с уверенностью написавшая: «Особый вес в контексте романа занимает эпизод, в котором за слоем известки Артем обнаруживает лик святого. Это читается как знак-подсказка свыше. Но в кульминационной сцене всеобщего покаяния герой не принимает участия, с бесноватой радостью и бесноватым лицом вспоминая о совершенных грехах. В итоге Артем совершает святотатство - исцарапывает ложкой святой лик» [8, с. 252].
Кощунство Артема вызывает сильнейшую реакцию его товарищей по камере. Один из них высказывает даже предположение о том, что иконоборец - нехристь: «Креста на нём нет...» [7, с. 569]. Священник, батюшка Зиновий старается оттянуть Артема от фрески, убеждая его, что изображенные на покрытой известкой стене святые временно спрятались под слоем краски и дожидаются там соответствующего момента, чтобы вновь явиться миру: «- Они... они лежат под извёсткой, как трава и ягода под снегом... хранятся и ждут... ждут своего часа... как же тебе пришло в голову твою, поганец, раскопать их... и уродовать?.. как же?..» [7, с. 569].
Остальные заключенные повели себя по отношению к иконоборцу намного решительнее отца Зиновия и - добавим - абсолютно не по-христиански. Взъяренные арестанты с остервенением бросились бить несчастного Горяинова, вымещая на нем всю свою злобу, точно это не лагерные власти, а сам Артем был виноват в их ужасном лагерном положении: «. но для начала Артёма просто не стали ловить - сковырнув его с нар, все вдруг, не сговариваясь, отстранились, и он с хрястом в рёбрах и красными брызгами внутри черепной коробки грохнулся на бок, прямо об каменный пол, не успев собраться... одновременно почувствовал звонкий ожог в колене, оказавшемся связанным с мозгом доброй сотней стремительных телеграфных линий, пробивших острую брешь в сознании: ужас, ужас, ужас, шлём срочную молнию, сто молний - тут боль, болит, больно!
Но этого всем показалось мало, одна рука вцепилась Артёму в ухо, другая в бок, чей-то мосластый кулак тыкал, примериваясь, в бровь... он
попытался встать, но его вдавили назад, пнули в грудь, наступили на живот - только обилие слабых и промёрзших до неловкости и зябкой суетности людей мешало немедленно разорвать его на части» [7, с. 569].
Несмотря на свой священнический сан, отец Зиновий также принимает активнейшее участие в избиении давешнего иконоборца, обвиняя его во всевозможных грехах: «- ...Нераскаянный!.. - вскрикивал Зиновий. - Гниёшь заживо... Злосмрадие в тебе - душа гниёт!.. Маловер, и вор, и плут, и охальник - выплюну тебя... ни рыба ни мясо - выплюну!» [7, с. 570].
Рассказчик подчеркивает, что несчастным арестантам, помнящим о своей страшной исповеди, необходимо было найти себе козла отпущения, кого-то, на кого они смогли бы направить всю свою ненависть, - и нашли его в уничтожившем фреску святого иконоборце Артеме: «Кричали так, словно все расползшиеся вчера гадкие грехи сползлись в Артёма и заселились в нём, - а значит, могли вернуться к любому из его соседей: кому в ухо юркнуть, кому зарыться в пупок, кому в ноздрю нырнуть.
...Этого нельзя было допустить - чистоту души надо стеречь и охранять...» [7, с. 570].
Избиваемый до смерти Артем остатком сознания и с некоторым удивлением констатирует, что арестанты скоро его убьют, но в его состоянии это вызывает не ужас, а равнодушие, и даже некоторую насмешку, как бы со стороны, над людьми и над ситуацией, в которой он находится: «. Выплюнешь, ага, - успел подумать Артём [об отце Зиновии, грозящемся «выплюнуть» Артема. - Д. В.], точно понимающий, что его сейчас убьют, хотя от этого ему не становилось менее забавно и смешно, - а рыбу и мясо не выплюнул бы, сжевал бы... <...> А ведь правда забьют!» - ещё раз, всё с тем же почти даже смешливым чувством, понял Артём» [7, с. 570].
Герои решается на «юродствующий» жест - он обращается за помощью к мертвому уже владычке Иоанну: «- Владычка! - позвал он плачущим, но чуть дурачащимся голосом - ему стыдно было кричать всерьёз. -Убивают!» [7, с. 570]. Как это ни странно, просьба о помощи была выслушана - Артема неожиданно спасли подоспевшие вовремя пришедшие за ним стражники. Герой - как и все другие заключенные - был сперва уверен, что его ведут на расстрел, но потом оказалось, что его отсидка на Се-кирке закончилась и его везут обратно в лагерь. По дороге Артем, который как будто воскрес из мертвых, улыбается своим собственным мыслям. В описании лицо Горяинова - уже во второй раз - уподобляется ликам святых, прикрытым известкой: «Кровавая размазня на лице окончательно
ссохлась, ветром овеваемая. Если улыбался [Артем. - Д. В.] - с лица опадал сразу целый кусок красно-чёрной извёстки. Он улыбался» [7, с. 574]. В своей радости Горяинов высказывает в мыслях неожиданное для самого себя предположение: «...Если б святые... под своей извёсткой... умели улыбаться, - в дробной скорости движения телеги думал Артём, - может быть, тоже... их лица... были бы нам лучше видны...» [7, с. 574]. Хорошо известно, что святые на иконах не улыбаются - на их строгих ликах появляется или выражение скорби, или вневременного спокойствия. Единственным, пожалуй, исключением является икона Вифлеемской Богоматери, подаренная храму Рождества Христова в Вифлееме императрицей Елисаветой Петровной. Артем своей фразой просто выражает всеохватывающую его от того, что ему удалось избежать смерти, радость, в которую ему хотелось бы включить всех, даже и неизвестных святых на иконах, к которым раньше испытывал такую ярую злобу.
Как справедливо считает В. Г. Бондаренко, пространство Соловецкой обители - это «история XX века в миниатюре» [2]. Поэтому можно согласиться и с мнением О. С. Сухих, что автор в конце произведения не случайно «задаётся вопросом: какой получилась бы картина Соловков, если бы он посмотрел на неё через призму сознания других героев?» Главная правда, утверждает исследователь, «в столкновении и соотношении разных частных правд, именно в этом смысл художественного изображения исторической реальности» [10, с. 303].
Несмотря на то, что все действие романа происходит в сакральном (хотя и десакрализованном большевиками) пространстве Соловецкой обители, ни пребывание на данной территории, ни постоянное положение между жизнью и смертью отнюдь не способствовали приобретению арестантами веры, скорее наоборот: все они, кроме одного владычки Иоанна, полностью потеряли человеческий облик. Как замечает Артем Горяинов в разговоре с отцом Иоанном, из того факта, что в Соловецком монастыре когда-то жили святые, ничего не вытекает для нынешних его обитателей -ведь перед здешними иконами молились не только праведники, но и такие грешники, как Стенька Разин: « - Я сам, — признавался владычка, -воспринял Соловки как суровую школу добродетелей - терпения, трудолюбия, воздержания. Благодарю Бога, что попал сюда - здесь могилы праведников, на эти иконы крестились угодники и подвижники, - а я молюсь пред ними. ...И Стенька Разин пред ними молился», - вспомнил вдруг Артём, знавший, что бешеный казак, любимец чёрного люда, ещё до
затеянного им бунта дважды ходил с Дона на Соловки через всю Русь» [7, с. 520].
Как замечает И. С. Иванова, в «Обители» «ядром концепта "человек" является душа, без души человек становится зверем (не животным, животным не присуща жестокость), нечеловеком без каких-либо внутренних ограничений, реализующим самые низменные инстинкты, подстегиваемые вседозволенностью» [4, с. 95].
Артем Горяинов отнюдь не проникся христианским смирением, а уничтожение изображения святого - выражение его бунта по отношению к Богу, которого он обвиняет в равнодушии к тому, что происходит в соловецком аду на земле. «Бог есть, но он не нуждается в нашей вере. -говорит Артем сам себе. - Он как воздух. Разве воздуху нужно, чтоб мы в него верили?» [7, с. 689]. Уродуя фреску, герой наглядно демонстрирует, как он относится к Божественной реальности. Независимо от его внутренних переживаний и колебаний, в конечном итоге он не приходит к вере. Вернее, Артем не столько не верит в Бога, сколько, как Иван Карамазов, «билет ему почтительнейше возвращает» [3, с. 223].
Безусловно, прав А. Н. Свирилин, написавший, что «несмотря на про-низанность христианскими мотивами, "Обитель" повествует отнюдь не об обретении веры. Перед нами не богоискательство, а отстранённое богосо-зерцательство. Острое осознание незримого присутствия Бога, растворения во всём божественного начала при полном его неприятии и нераскаянии»
[9].
Список литературы
1. Александрова М. В., Антонец В. А. Пространство Обители как основание бытия в романе З. Прилепина // Ярославский педагогический вестник. 2015. № 4. С. 312-317. Электронный ресурс. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/problema-duhovnogo-samosohraneniya-v-romane-z-prilepina-obitel.
2. Бондаренко В. Г. Власть Соловецкая. О романе З. Прилепина «Обитель». Электронный ресурс. URL: http://zavtra.ru/content/view/vlastsolovetskayа.
3. Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы // Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: в 30 т. Л.: Наука, 1976. Т. 14. 514 с.
4. Иванова И. С. Концепт «человек» в романе Захара Прилепина «Обитель» // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2016. № 10(64): в 3 ч. Ч. 3. C. 9096. Электронный ресурс. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kontsept-chelovek-v-romane-zahara-prilepina-obitel.
5. Кучерская М. А. По острому ножу // Ведомости. Электронный ресурс. URL: http://zaharprilepin.ru/ru/pressa/pressa-o-romane-obitel/vedomosti-mk.html.
6. Мелетий (Шергин), архим. Историческое описание ставропигиального Соловецкого монастыря. М.: Тип. М. Н. Лаврова и К., 1881. 312 с.
94
7. Прилепин З. Обитель. М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2018. 746 с.
8. Рылова К. Ю. Проблема духовного самосохранения в романе З. Прилепина «Обитель» // Филология и культура. Philology and Culture. 2016. №4(46). С. 250-254. Электронный ресурс. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/problema-duhovnogo-samosohraneniya-v-romane-z-prilepina-obitel.
9. Свирилин А. Н. Одна осень Артёма Горяинова // День и ночь. № 5. 2015. Электронный ресурс. URL: http://magazines.russ.ru/din/2014/5/29s.html.
10. Сухих О. С. Роман З. Прилепина «Обитель»: поэтика художественного эксперимента // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2015. № 1. С. 297-304. Электронный ресурс. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/roman-z-prilepina-obitel-poetika-hudozhestvennogoeksperimenta.
11. Frazer J. G. The golden bough: a study in magic and religion. London: Macmillan and Co, 1983. 446 p.
References
1. Aleksandrova V. V., Antonets V. А. Prostranstvo Obiteli kak osnovaniye bytiya v romane Z. Prilepina [The Monastery space as the basis of being in the novel by Z. Prilepin] Yaroslavskiy pedagogicheskiy vestnik [Yaroslav Pedagogical Journal]. 2015. №4. Pp. 312317. Jelektronnyj resurs. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/problema-duhovnogo-samosohraneniya-v-romane-z-prilepina-obitel.
2. Bondarenko V. G. Vlast' Solovetskaya. O romane Z. Prilepina «Obitel'» [Solovet power. About Z. Prilepin's novel "Abode"]. Jelektronnyj resurs. URL: http://zavtra.ru/content/view/vlastsolovetskaya
3. Dostoyevskiy F. M. Brat'ya Karamazovy [The Brothers Karamazov] Dostoyevskiy F. M. Polnoye sobraniye sochineniy v tridtsati tomakh [Complete Works in thirty volumes]. Leningrad: Nauka Publ. 1976. T. 14. 514 p.
4. Ivanova I. S. Kontsept «chelovek» v romane Zakhara Prilepina «Obitel'» [The concept of "man" in Zakhar Prilepin's novel "Abode"] Filologicheskiye nauki. Voprosy teorii i praktyki [Philological sciences. Questions of theory and practice]. 2016. № 10 (64): in 3 parts. Part 3. Pp. 90-96. Jelektronnyj resurs. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kontsept-chelovek-v-romane-zahara-prilepina-obitel
5. Kucherskaya M. A. Po ostromu nozhu [On the sharp knife] Vedomosti [News]. Jelektronnyj resurs. URL: http://zaharprilepin.ru/ru/pressa/pressa-o-romane-obitel/vedomosti-mk.html
6. Meletiy (Shergin), arkhim. Istoricheskoye opisaniye stavropigial'nogo Solovetskogo monastyrya [Historical description of the Stavropegial Solovetsky Monastery]. Moscow: M. N. Lavrova i K. Publ. 1881. 312 p.
7. Prilepin Z. Obitel' ["Abode"]. Moscow: AST Publ. Redaktsiya Yeleny Shubinoy, 2018. 746 p.
8. Rylova K. Yu. Problema dukhovnogo samosokhraneniya v romane Z. Prilepina «Obitel'» [The Problem of Spiritual Self-Preservation in Z. Prilepin's novel "Abode"] Filologiya i kul'tura [Philology and Culture]. 2016. №4(46). Pp. 250-254. Jelektronnyj resurs. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/problema-duhovnogo-samosohraneniya-v-romane-z-prilepina-obitel
9. Svirilin A. N. Odna osen' Artoma Goryainova [One Autumn by Artyom Goryainov] Den' i noch' [Day and Night]. № 5. 2015. Jelektronnyj resurs. URL: http://magazines.russ.ru/din/2014/5/29s.html
10. Sukhikh O. S. Roman Z. Prilepina «Obitel'»: poetika khudozhestvennogo eksperimenta [Z. Prilepin's novel,"Abode": the poetics of an artistic experiment] Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N. I. Lobachevskogo [Journal of the N. I. Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod]. 2015. № 1. Pp. 297-304. Jelektronnyj resurs. URL: .https://cyberleninka.ru/article/n/roman-z-prilepina-obitel-poetika-hudozhestvennogoeksperimenta
11. Frazer J. G. The golden bough: a study in magic and religion. London: Macmillan and Co, 1983. 446 p.
