CC BY
134А.И. Яковлев
СВЯТИТЕЛЬ ФИЛАРЕТ (ДРОЗДОВ) В 1831 ГОДУ
Почему избран именно этот год в долгой жизни и служении святителя Филарета? Представляется, что всякий год важен. Более 100 лет назад М.Н. Катков заметил, что святитель Филарет «становится неистощимым предметом изучения, которое не преминет внести новые силы в наше сознание, в наше просвещение». Свет личности святителя Филарета до сих пор озаряет нам истины, слово его остается воплощением мудрости, а его жизнь и деятельность - примером для подражания.
С формальной точки зрения для избрания 1831 г. в качестве объекта рассмотрения есть одно важное основание: прошло десять лет пребывания святителя на московской кафедре. Примечательны еще некоторые обстоятельства: в собрание проповедей святителя за этот год включено всего три проповеди, хотя в 1830 г. их было 15, в 1832 г. - семь; в том году митрополит был награжден высшим в империи орденом.
Что происходило в 1831 году? В имеющейся хронике жизни и служения святителя Филарета событий немного, да и в общественной, и политической жизни России значительных событий не случилось, разве что Польское восстание. Вот в предыдущем, 1830 г. имели место яркие события: поэтический диалог митрополита с А.С.Пушкиным, конфликт с императором Николаем I, эпидемия холеры в Москве, революции в Европе.
1831 год оказался лично для святителя Филарета много спокойнее. На первый взгляд, это рядовой год его жизни и служения. Ему 48 лет, он митрополит Московский. Череда дней заполняется привычной массой дел: церковные службы, епархиальные заботы, синодальные дела, отношения с властями, написание писем, мнений и резолюций, попечение о духовных чадах... Идет пятый год царствования императора Николая I, успешно завершившего войны с Персией и Турцией. В русском обществе подспудно протекают сложные идейные процессы, подспудно назревает серьезный кризис, хотя на поверхности царит порядок.
Но все же 1831 год стал для святителя Филарета особенно значимым. Этот год видится определенным рубежом и в становлении его личности, и в его отношениях с императором Николаем I, и в выработке им характера отношений с церковной и светской властью.
1 января. В Санкт-Петербурге вышла в свет трагедия А.С.Пушкина «Борис Годунов», встреченная молчанием современников. Судьбы этих двух русских гениев не раз пересекались, косвенно это случится и в этом году.
Стоит заметить, что пушкинский «Борис» стал свидетельством не только возросшей силы художественного гения поэта, но и его нового мировоззрения, в основе своей - христианского. Проблематика трагедии, конечно, не сводится к событиям русской истории, но включает в себя вечные проблемы: судьба человеческая и судьба народная, что есть добро и зло, что есть грех и воздаяние, а ведь эти вопросы нередко становились предметом рассмотрения в филаретовских проповедях.
В самом начале 1831 г. «басманный затворник» П.Я.Чаадаев закончил свои «Философические письма», началось их распространение из рук в руки. Чаадаев был хорошо знаком с митрополитом Московским, бывал у него на Троицком подворье. Можно предположить, что христианские темы своих писем он обсуждал со святителем.
4 января управляющий военным министерством генерал-адъютант А.И.Чернышев передал императору письмо генерала князя А.Б.Голицына, где тот объявляет о раскрытии «страшной угрозы» «Престолу, Самодержавию и славе России» - заговора тайного общества иллюминатов, к которому позднее присоединят и имя Московского митрополита (8, с. 10,122,124). Абсурдность выводов доносчика была понятна обоим, но факты, приводимые им, принимались во внимание императором.
В те дни начала 1831 г. на его стол лег отчет III Отделения за предыдущий год, в котором среди прочего утверждалось о возникновении «беспокойного настроения умов», причем «в Москве возбуждение было более сильно и проявлялось несколько резче... Партия мистиков усиленно старалась воздействовать на легковерных. Знаменитая речь митрополита Филаре-
та по поводу появления холеры в Москве возмутила всех, а сектанты ей втайне радовались» (16а, с. 66,73).
Между тем сам митрополит Филарет в те дни радовался окончанию эпидемии. Он писал 12 января епископу Пермскому Мелетию (Леонтовичу): «Холера в Москве умирает, потеряв прежде славу страшной болезни» (12, с. 381).
Почти все дни святителя Филарета были заполнены массой привычных и обыденных дел. Еженедельно на рассмотрение московского митрополита представляются проекты решений консистории по разнообразным епархиальным делам. Резолюции, выносимые святителем Филаретом, превратили это довольно рутинное церковно-административное дело в значимый и до сих пор во многом не устаревший документ. Тематика дел чрезвычайно разнообразна: дела о взыскании, выговорах, о лишении сана и об отсылке в монастырь священно- и церковнослужителей за различные прегрешения и преступления; дела о случаях воровства, пропажи церковных денег и имущества; дела о втором, третьем и четвертом браках; о дозволении священнику пользоваться половиной пахотной земли и сенокоса диакона за его своевольной отлучкой; дело об уроне с дискоса святого Агнца; дела о дурном поведении, пьянстве и бесчинстве архиерейских певчих, об исцелениях и чудесах, о переливке колоколов; множество решений об определении на священнические и диаконские места и назначении на должности; дела о наградах церковных и светских; об отдаче земли внаем; о причинении обид священнослужителям и защите от них; о разрешении от клятвы и многие другие.
Очевидно, что такого рода дела рассматривались и в других епархиях, и другие архиереи выносили, вероятно, сходные решения, но лишь резолюции святителя Филарета были впоследствии тщательно собраны и изданы в нескольких томах. Его решения, иногда короткие, в несколько фраз, иногда до страни-цы-двух,неизменно охватывали все подробности происшедшего, при этом в них ощутимо глубокое понимание сути дела, побуждений его участников и значения данного дела для церковной жизни, в которой для святителя не было мелочей.
13 января Польский сейм объявил династию Романовых лишенной польского престола, что означало окончательный разрыв Польши с Россией. В ответ на это 25 января император Ни-
колай I издал манифест о начале борьбы «за честь и целость державы нашей». В тот же день русские войска вступили в пределы Царства Польского (21, с. 311-312).
В русском обществе вырабатывалось свое отношение к проблеме политических преобразований. Отозвался на эту проблему и Московский митрополит в своих проповедях этого года.
Новый год, таким образом, начинался для святителя Филарета с потенциальной угрозы: донос князя А.Б.Голицына, наговоры и подозрения со стороны верховной полиции. Сам святитель об этом не знает, но он не может не чувствовать настороженной вражды, идущей с берегов Невы. Последнее стало продолжением войны, начатой церковными и светскими «староверами» и приведшей ранее, в 1824 г., к устранению давнего покровителя святителя Филарета князя А.Н.Голицына с поста главы «духовного министерства», к запрету перевода Библии, изъятию из обращения Катехизиса святителя Филарета и даже его проповедей.
Но из письма самого князя А.Н.Голицына от 19 января святитель узнает, что государь поручил ему выбор главы Белорусской (Минской и Литовской) кафедры, указав на сложные отношения с католическим духовенством в этом крае. Причем князь особо отметил, что митрополит может высказывать «свободно свое мнение, ибо письмо увидит только Государь» (13, с. 19). Это письмо свидетельствует не только о неизменном внимании к Московскому митрополиту со стороны весьма влиятельного вельможи (князь А.Н.Голицын занимал важную в дворцовой иерархии должность канцлера всех российских орденов), но и о том, что в его лице святитель имел могущественного защитника перед государем Николаем Павловичем. Последнее обстоятельство особенно важно в том 1831 г., учитывая, что в Петербурге, по словам современника, «сильно жаждали клеветы» на святителя; там распространялись многочисленные слухи и наговоры на Московского митрополита, например о направлении им, якобы, монахов в Грузию «для подъема упадшего духа войска» (12, с. 207). Нетрудно представить, как мог воспринять такой слух молодой император, крайне чувствительный к критике своих действий и своей армии. Однако можно предположить, что последовавшее в феврале 1832 г. перемещение Высо-
копреосвященного Анатолия (Максимовича) в Симбирск и назначение на Минскую кафедру епископа Евгения (Бажанова) произошли по предложению митрополита Филарета.
Святитель всю жизнь питал нежную любовь к матери, Евдокии Никитичне Дроздовой. 23 января митрополит пишет ей очередное письмо в Коломну. В письме сообщается, что «занемогающие холерою здесь еще бывают». Далее, в частности, говорится: «Простите, Милостивая Государыня Матушка, что диакона отпустил я без письма к Преосвященному Рязанскому..» Видимо, мать, по своей доброте, просила заступничества за знакомое духовное лицо, но сын рассудил по-своему: «. дело по существу худое - притеснение прихожан поборами. Что же мне написать и чего просить? Преосвященный же Рязанский человек разборчивый и справедливый: не обвинит человека напрасно» (3, с. 312).
18 февраля. Венчание А.С.Пушкина с Н.Н.Гончаровой в Москве, в церкви Вознесения у Никитских ворот. Сам Пушкин отметил, что важнейшие события его жизни, начиная с рождения, совпадали с праздником Вознесения Господня. Косвенно венчанию у Большого Вознесения послужил Московский митрополит, который ранее не дозволил венчать эту пару в домовой церкви князя С.М.Голицына на Остоженке, о чем его просила Е.М.Хитрово, почитательница Пушкина, входившая в круг людей, близких к святителю Филарету.
26 февраля. Митрополит Филарет пишет письмо иеромонаху Антонию (Медведеву) с предложением стать наместником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.
«Преподобный о. строитель! Мысль, которую я вчера имел, но не успел сказать, сего дня, предварив меня, сказал мне другой, и сие внезапное согласие сделалось свидетельством того, что она пришла недаром. Сия мысль есть надежда, что, при помощи Божией, благоугодно Богу и Преподобному Сергию можете вы послужить в его Лавре, где упразднилось место наместника мирным преставлением благия памяти брата и сослужите-ля нашего, архимандрита Афанасия. Призвав Бога и взыскуя Его воли, а не моей, приглашаю вас в служение сие.» (4, с. 1).
На первый взгляд, рядовое событие - замена наместника вследствие кончины архимандрита Афанасия - оказалось весьма значимым. Роль архимандрита Антония в жизни святителя
Филарета оказалась весьма велика, много более, чем любого из викарных епископов. Он стал не только духовником, но и другом святителя.
Стоит заметить, что, уже намечая кандидатуру Антония, митрополит ожидал какого-нибудь знака одобрения извне. В этом видна личная скромность и желание следовать не своей воле, а воле Божией, так или иначе проявляемой. Действительно, на Троицкое подворье пришел в толпе просителей странник, назвавший имя иеромонаха Антония. Святитель был внимателен к странникам, которые вели благочестивую жизнь, таких он принимал и даже беседовал с ними о духовной жизни. А мнимых странников, превративших духовный подвиг в доходное ремесло, он либо совсем не принимал, либо вразумлял их.
27 февраля пишется письмо в Коломну: «Милостивая Государыня Матушка! Со днем Ангела Вашего Вас поздравляю и прошу Вам от Бога продолжения дней в мире и здравии, к утешению детей Ваших... Прошу благословения Вашего и бабушки. Братцу и его семейству благословение Божие призываю» (3, с. 313). Не может не тронуть сердце эта смиренная просьба Московского митрополита о благословении, обращенная к матери и к бабушке Домнике Прокопьевне. Брат святителя, Никита Михайлович Дроздов, служил в Коломне священником Богоявленской церкви.
28 февраля святитель пишет письмо Маргарите Михайловне Тучковой, где рассуждает о гонении, которое претерпевают христиане от мира. «Гонения мира на тех, кои хотят быть не от мира, предсказаны Господом. Должно ли смущаться, что исполняется слово Его? Пусть гонят от мира, но куда же? - Поищите, куда можно гнать из мира, и не найдете куда, разве к Богу. Далее мира нет ничего кроме Бога.» (5, с. 22).
Владыка стал духовным отцом Тучковой около 1828 г. К тому времени она пережила потерю мужа, генерала Тучкова, во время Бородинского сражения, а спустя 14 лет умер ее сын Ни-колушка на пятнадцатом году от рождения. Она была в отчаянии. Святитель Филарет начал врачевание страдающей души. Очевидно, что к этому времени он уже приобрел мудрость и опытность в отношениях с людьми, в помощи людским страданиям. В 1831 г. Тучкова подала прошение на имя митрополита Филарета, в котором объясняла, что ею по соизволению покой-
ного государя Александра Павловича была устроена на Бородинском поле церковь во имя Всемилостивого Спаса, и просила благословения для устроения на этой земле «женского богоугодного общежительного заведения для нуждающихся» (12, с. 651). Он отправляет прошение с благоприятным отзывом в Св.Синод, но в то же время предостерегает Тучкову от поспешного принятия монашества. В том же письме он пишет: «.надобно стараться и добрые дела вести с осторожностью, чтобы впереди их не шло наше мудрование и наша воля». Лишь в 1836 г. митрополит благословил пострижение Тучковой в иноческий чин с именем Мелании (в память Мелании Римлянины), что и произошло в июле в Троицком соборе лавры. Спустя четыре года состоялось пострижение в мантию с именем Марии и возведение в сан игу-мении.
11 марта митрополит посылает матери, приехавшей в Москву навестить сына, записку: «Как ни желаю увидеть Вас, Милостивая Государыня Матушка, но так занят людьми, что не имею свободы. Если после обеда буду свободнее, пришлю за Вами» (3, с. 313). Обращение к родителям на «вы» было обыкновенным в то время, но как не отметить написание даже в маленькой записке ласково-уважительного обращения с прописных букв. В этой по виду мелочи проявляется глубина и искренность чувств святителя к матери.
Въезд Императора Николая I в Москву во время холеры 1831 г.
13 марта святитель Филарет помечает в дневнике, что в Москве уже нет больных холерою.
17 марта по распоряжению митрополита в московских церквах отслужен благодарственный молебен по этому поводу. По его распоряжению был закрыт временный комитет, учрежденный им при архиерейской кафедре по случаю холеры, а также временная «нищепитательница» - столовая для бедных, учрежденная при Троицкой церкви близ Троицкого подворья. Стоит заметить, что эпидемия, эта большая беда, вызвала особые действия святителя: были приняты меры по обеспечению безопасности монастырей и семинарий, служились молебны в церквах, прошли крестные ходы. Он отказался покинуть Москву по приглашению императора, точнее, 18 сентября 1830 г. он обратился к государю с просьбой остаться в холерной столице, несмотря на полученное им предписание выехать из Москвы. Может быть, знаменитый приезд Николая I в холерный город есть подражание поведению московского архипастыря (быть со своей паствой, со своим народом, в минуту опасности). В 1831 г. было издано сочинение слепого поэта Н.М.Шатрова «Осень 1830 года. Лирико-историческое песнопение слепого», содержащее упоминание о московском митрополите и рассказ о знаменитом крестном ходе в Москве 25 сентября 1830 г. (9, с. 672; 9а, с. 356).
Растворились Божьи храмы, Сшелся тысячьми народ; Воскурились фимиамы, Вышел клир и крестный ход. Впереди хоругви веют, Все идут, благоговеют Как смиренные рабы. За святыми образами Заливаются слезами С чувством внутренней мольбы. Пусть читают все народы, Все страны, все времена, Что под гневным неба сводом С верой в Бога, крестным ходом В час Москва обойдена.
Во всей активной и разнообразной деятельности московского святителя он виден не только как умелый и энергичный адми-
нистратор, но прежде всего как пастырь, призывающий людей к обращению к Богу, в одном котором вечны надежда и спасение.
25 марта святитель Филарет служит литургию и произносит проповедь на день Благовещения Пресвятой Богородицы. Это первая из его московских проповедей на этот праздник, ранее он находился в Петербурге. Проповедь не публиковалась до 2003 г.
«Христиане, и по сему званию сущие не от мира, если не напрасно называемся Христианами. Испытаем око сердца нашего, так ли взирает оно на мир, как взирали на него Святые, как взирать на него повелел Господь наш. Болит ли душевное око твое от нечистого дыма, смежается ли, отвращается ли от крутящегося вихря мирских сует? Болезнует ли сердце твое от видения и слуха дел беззаконных. Способно ли сердце твое радоваться, когда преходит образ мира сего и суд его приближается? Или, напротив, тусклый блеск суеты привлекает легкомысленные взоры твои, крутящийся вихрь сует без упорства с твоей стороны увлекает и уносит тебя с собою?.. Не требую так много, но. приглашаю вас к тому, меньше чего нельзя требовать: Не любите мира, ни яже в мире (1 Ин. 2:15), бегите не из мира, но от сущия в нем похоти плотския, похоти очей и гордости житей-ския, не покушайтесь усилиться хитростию и неправдою, возвыситься делами низкими: сего ради сильные низложатся со престол; не умножайте богатства пристеснением бедных. Не предпочитайте игры и забавы делу честному и полезному. Не убегайте от Церкви на бесполезные и бесстыдные зрелища, дней радости Господней или святой печали по Бозе не похищайте на увеселения, которые чужды Божества и разум изобрел для язычников» (2, с. 286-287).
Отметим, что 25 марта преподобный Серафим Саровский удостоился 12-го посещения Царицы Небесной.
27 марта прошла операция по удалению у святителя Филарета опухоли на затылке. Матери он написал: «Дело было трудновато, но, благодарение Богу, имею уже довольное облегчение.» (3, с. 314). Это он успокаивал мать. На самом деле возникло осложнение, что отмечено в его дневнике 2 апреля: «воспалительное состояние, бывшее третьего дня и отчасти вчера, едва не возобновилось» (15, с. 49). Окончательное выздоровление произошло лишь в начале мая, но он переносил болезнь на ногах.
4 апреля. В связи с перемещением его викария, епископа Иннокентия (Сельно-Кринова) 31 марта в Курск, святитель подыскивает кандидата на это место.
7 апреля родители поэта Ф.И.Тютчева продали свой дом в Армянском переулке Московскому попечительству о бедных духовного звания. Это небольшое событие также имеет отношение к Московскому митрополиту, потому что деньги на покупку дал известный московский благотворитель, отставной капитан гвардии Дмитрий Петрович Горихвостов, духовный сын святителя Филарета, причем решился на это после его совета. «Учитель благий, что сотворю, да живот вечный наследую?» - по преданию спросил однажды Горихвостов. «Нищие и бескровные введи в дом твой, - ответил митрополит. - Убрусом твоим отри слезы вдов беззащитных, к сердцу твоему прими воздыхания сирот безродных» (12, с. 539-540). Так замечательная городская усадьба, перестроенная в конце XVIII в. М.Ф.Казаковым, превратилась в одну из лучших в Москве богаделен, в которой проживало до 180 вдов и девиц из семей церковнослужителей, утративших своих кормильцев. А спустя полтора года, 2 октября 1832 г. митрополит Филарет освятил в бывшей парадной столовой на втором этаже храм во имя великомученика Димитрия Солунского. Сам благотворитель, не имея семьи и близких родных, умер в 1846 г. почти забытый своими знакомыми, но не митрополитом. «Спешу на погребение благодетеля наших вдов и сирот, - писал святитель Филарет 20 августа 1846 г. наместнику Лавры Антонию, - которого хоронят не родственники и знакомые, но мы, благодарные, и чиновник, назначенный от начальства» (4, т. 2, с. 263).
17 апреля митрополит пишет очередное письмо архимандриту Антонию. Их переписка обширна, но филаретовские письма весьма различны: от длинных, наполненных точными советами по самым различным текущим вопросам лаврской жизни до коротких записочек по конкретному поводу, от откликов на различные события в жизни Лавры с характеристиками ее насельников до сжатых богословских рассуждений.
В тот день письмо было наполнено советами, свидетельствующими, насколько пристально святитель наблюдал за монашеским бытом, входя в сущие мелочи: «За трапезою надобно хорошо посмотреть. Денег дается много, столько ли из них удов-
летворяется братия, сколько ожидать надлежит. Из находящихся в ризнице материй и покровов сделать облачения согласен. Есть в Лавре пунцовый бархат: не прикупить ли и вышить золотом оплечья, так чтобы сделать риз 12 и столько же стихарей?.. Личную откровенность Вашу, которой я в таком избытке не решился бы требовать, принимаю, как дело свободного рассуждения Вашего с таким уважением и со страхом Божиим, как следует принимать тайну христианской души, которая есть Бо-жия».
Там же ответ на возражение отца Антония по поводу решения судьбы некоего монаха: «Докажите мне противное, я переменю» и мнение о сочинении другого: «О.П. показывал мне свое творение; я сказал, что, по моему мнению, он взялся не за свое мастерство. А он думает, что я это сделал из зависти к его превосходному дарованию». И следуют один за другим советы практические и нравственные: «Стену Корбухи заменить рвом и валом согласен, но вал должен быть не на внешней, а на внутренней стороне.»; «Небытие в церкви записывать и подвергать взысканию не худо, но подумайте еще о мере зрелее, прежде исполнения. Не худо, чтоб остерегались записки и вычета, но лучше, чтобы боялись слова и совести. Тот страх рабский, а сей свободный; тот далее от любви, а сей ближе к ней» (4, с. 3-7).
19 апреля происходит приятное событие - награждение высшим в империи орденом: «За ревностное и многодеятельное служение в Архипастырском сане, достойно носимом, и притом многие похвальные подвиги и труды на пользу Церкви и Государства постоянно оказываемые, всемилостивейше сопричислен к ордену Св. Ап. Андрея Первозванного» (1, т. 1, с. X). Награждение православных иерархов орденами империи было введено императором Павлом I, и Московский митрополит уже имел две высокие награды - ордена св.Владимира 2-й степени и св.Анны 1-й степени. Высший орден империи, видимо, выражал не только благоволение императора, но и завершение периода охлаждения между ним и Московским митрополитом.
В апреле свт. Филарет принимает участие в начале процесса по воссоединению униатов (11, с. 270). В этом году происходит возвращение Почаевской Успенской Лавры из унии в православие.
30 мая. В письме архимандриту Антонию ощутимо некоторое неудовольствие: «.Каким цветом красить перила в церкви, это решить я не умею, особенно заочно. Если просят о взятии больного мальчика, думаю, не должно отказать.» (4, с. 10).
Письмо Степану Дмитриевичу Нечаеву, синодальному чиновнику, позднее занявшему пост обер-прокурора Святейшего Синода, от 31 мая посвящено вопросу о незаконном браке представителя столичной аристократии Татищева. Тот, не получив разрешения митрополита по каноническим причинам, тайно увез невесту от родных, подкупил священника одной московской церкви и обвенчался. На доводы Нечаева, что жаль детей незаконного брака, митрополит Филарет указывает, что «дело началось не неведением, не просто действием страсти, но надругательством над церковным управлением». «Не знаю, что сказать на сие, - заключает митрополит. - Должно принять с терпением, что можно стерпеть, не делая греха и не приобщаясь чужим грехам». Далее он жалуется на консисторию, замечая: «Консистористы, присутствующие у меня, - добрые люди, но старшие плохи и уже ненаучимы, средние плохи и недоучены, из младших есть надежные, но коим еще некогда было доучиться» (2, с. 694-696). Стоит отметить в этой краткой, афористичной характеристике такую важную черту личности святителя, как милосердие (снисходительность и доброту), которое нисколько не смягчало его высокой требовательности. Нет, не слу-чайноему было дано имя в память Филарета Милостивого.
8 июня - хиротония Николая (Соколова) во епископа Дмитровского, который служил затем викарием до 1834 г. Митрополит сам совершил хиротонию, хотя с видимым трудом, так как был болен и лечился (12, с. 592).
В июне в Москве открылась вторая в России промышленная выставка, которую посетило 125 тысяч человек (14, с. 140). Страна еще была отсталой, еще казался несокрушимым крепостной строй, но новые явления пробивались в экономической жизни.
Митрополита зовут в Петербург, но 13 июня он пишет, что остается в Москве в связи с новой вспышкой холеры.
14 июня в невской столице открылась холера, вскоре принявшая угрожающие масштабы. Умерли великий князь Константин Павлович, фельдмаршал И.И.Дибич, заболел граф
А.Х.Бенкендорф. Вспыхнули народные волнения, самым известным из которых стал бунт на Сенной площади 23 июня, усмиренный с появлением государя Николая Павловича, затем -волнения в новгородских военных поселениях.
21 июня в письме к архимандриту Антонию святитель рассказал свой сон: «.будто бы я в Лавре разговариваю с мальчиком о том, как ему жить в Лавре до возраста и правильного вступления в братство» (4, с. 13). Примечательно, что в 1831 году, 24 января родился Василий Меркулов, будущий Гефсиман-ский старец Варнава, принятый в число послушников Гефси-манского скита 22 августа 1857 г. (8, с. 19).
Отметим, что 28 июня в Вологодском кафедральном соборе состоялось пострижение Димитрия Брянчанинова в монашество с именем Игнатий.
3 июля написано очередное письмо архимандриту Антонию. «И хочется мне к Вам, о.Наместник, и не надеюсь. Однако во всяком случае не излишне предварить Вас, чтобы меньше занимались ожиданием, особенно если приду во время церковной службы, чтобы никто не оставлял своего места в церкви» (4, с. 14). Как не вспомнить здесь несправедливость характеристики святителя, данной позднее историком С.М.Соловьевым: «страшный деспот, обскурант и завистник» (18, с. 538). Нет, для митрополита Филарета выше всего оставалось служение церковное, а уважения и почитания к себе он требовал ровно столько, сколько полагалось по его сану.
Например, в письме к тому же архимандриту Антонию от 25 июля содержится важное рассуждение, показывающее, как мягко, но и решительно наставлял святитель своего младшего духовного брата: «То правда, о.наместник, что говорить чрез письма не всегда так удобно, как лично. Однако, что две старухи умерли, так же легко написать, как и сказать на словах. Опасение, что худо напишешь, мирское. Мне письма Ваши надобны отнюдь не для хорошего слова. Опасение, чтобы не написать много или мало, часто бывает того же рода. Надобно опасаться, чтобы не написать больше того, что говорит истина, или меньше того. Сия осторожность не так трудна, и она только надобна. А по моему мнению, только на истине и правде основать можно спокойствие себе и другим. Впрочем, я не гневаюсь, а излагаю дело, как вижу. Мир Вам и братии» (4, с. 16-17).
9 августа митрополит Филарет пишет письмо Маргарите Михайловне Тучковой, ведшей в то время уединенную, почти отшельническую жизнь, его содержание - о памяти смертной. «.Вспомните, что умереть можно каждую минуту, когда и нет угрожающей болезни, что опасность пришла к Вам не к первым и что Бог провидением Своим сохранил многих, окрест коих она ходила. Кому еще нужно подвизаться в земной жизни, того Бог оставит в ней, только бы сам на себя не привлекал беды. Употребите осторожность, какую знаете, а чего не знаете, то поручите воле и провидению Божию.» (5, с. 23).
15 августа. В тот день проповедь на праздник Успения Пресвятой Богородицы святитель посвятил Священному Писанию. «.Многие ли между нами пользуются светом сего светильника, питаются сею духовною пищею, обогащают душу сим Божественным сокровищем. Прибегаю к посредству и помощи Святого Иоанна Златоуста, который не оставил сего предмета без своих замечаний в свое время. „Скажите мне, -говорил он к своим слушателям, - берет ли кто из вас дома в руки свои какую-либо Христианскую книгу и читает ли с прилежанием содержащееся в ней писание? Никто не может сего рещи." Скажите и вы, которым по настоящему времени несравненно удобнее иметь у себя священные книги, нежели то было во времена св.Златоуста, скажите мне, берет ли кто из вас дома в руки свои какую-либо священную книгу и читает ли с прилежанием содержащееся в ней писание?.. карты и шашки не найдем ли в руках у премногих чаще, нежели книги? Но и те, у которых найдем книги, не бывают ли подобны не имеющим, потому что. вместо священных и душеспасительных имеют и читают книги, в которых нет ни искры умного света, ни капли истины, ни крошки добра, которые не имеют ни мудрости, ни добродетели, в которых играют мыслями и словами. изображают страсти, пороки и преступления совсем не для того, чтобы кого-нибудь исправить или предохранить.» (2, с. 291-292).
Я опустил богословскую часть проповеди, которая, как и во всех проповедях святителя, органично сочетается с нравственными наставлениями, вполне современными. Но стоит заметить также использование митрополитом Филаретом мыслей одного из великих Отцов Церкви. То лишь одно из многих про-
явлений его постоянного внимания к святоотеческим трудам, особенно ясно заявляемое в духовных учебных заведениях.
Ни одна из проповедей святителя не была «дежурной». Из числа русских проповедников той эпохи он выделяется преимущественным обращением к темам Священного Писания, а также Богородичным праздникам. Его изложение не абстрактно, выражения точны, предмет проповеди ясен, как виден и адресат - московское дворянство, в немалой части своей чистосердечное и легкомысленное. Каждое его слово, если привыкнуть к несколько архаичному стилю, поражает глубиной, ясностью и точностью изложения сложнейших истин христианства, сдержанностью эмоций. Нельзя не отметить языка филаретовских проповедей. Они поражали современников изяществом стиля и богатством литературного языка, органично сочетавшего современный русский язык с языком церковнославянского перевода Библии. Авторитет Пушкина в те годы еще не утвердился, и современники полагали, что в русской литературе есть два превосходных стиля - стиль Карамзина и стиль Филарета.
В то же время это не означало отстраненности святителя Филарета в его проповедничестве от сугубо земных тем, даже политического свойства. Например, слова на день тезоименитства государя или день коронации он произносил не только по обязанности верноподданного, но полагая необходимым дать церковное освещение, точку зрения Церкви на такие события.
22 августа митрополит произнес проповедь в Успенском кафедральном соборе Московского Кремля на день коронации императора Николая I. Всем еще памятно было недовольство царя прошлогодней, «холерной» проповедью святителя Филарета; всего несколько месяцев назад Николай Павлович пожаловал Московскому митрополиту высший орден, не только выказывая тем свое благоволение, но, очевидно, давая тому понять: не стоит поучать государя. Оба помнили, что после памятной «холерной проповеди» в Москву был направлен граф А.П.Толстой, по поручению государя передавший Московскому митрополиту, что «ежели он желает говорить проповеди, то не говорил бы подобных последней, им сказанной» (12, с. 363). Но Филарет остался Филаретом.
Он по-прежнему далек от какой бы то ни было апологетики власти и даже высказывает сомнение: «Конец ли трудностям
хотя ныне, будет ли приближающееся седьмое лето летом совершенного покоя и мира» (1. т. 3, с. 464). И далее, в проповеди на царский день и к царю обращенной, он вновь утверждает безусловное верховенство Царя Небесного и Царства Небесного над земным преходящим бытием. Заодно и вразумляет чрезмерно самоуверенного и самонадеянного императора: «Человек может полагать надежду или на самого себя и на свои способности и силы, или на другого человека, или на разные вещи и обстоятельства, или на Бога. Выбирайте, что лучше. Бедствие Навуходоносора произошло не от того, что он был царь, и не от того, что создал Вавилон, а от того, что возгордился успехами своих предприятий, возложил надежду на самого себя, не признал власти Божией над собою. До Бога высоко, говорит простонародный ум. Да, высоко для тебя, который низко мыслишь. В самом же деле до Бога ни низко, ни высоко, ни близко, ни далеко: поелику Он везде сущ, и потому ближе к тебе, нежели твоя душа к твоему телу; только умей найти сию близость верою и молитвою» (1, т. 3, с. 465-470).
В данном случае, тема проповеди святителя Филарета была столь же нравственной, сколь и политической. Ведь Польское восстание, вспыхнувшее в ноябре 1830 г., было явно вдохновлено Июльской революцией во Франции. Глава III Отделения граф А.Х.Бенкендорф в 1831 г. докладывал царю об «опасной заразе, извне к нам занесенной»: «дух мятежа, распространившийся в Царстве Польском, имел вообще вредное влияние и на расположение умов внутри государства. В Москве обнаружились даже преступные замыслы». Тайные кружки возникли в институте путей сообщения, медико-хирургической академии и Московском университете, причем кружок Сунгурова готовил организацию восстания в Москве для захвата власти, кружок Герцена и Огарева имел ярко выраженную политическую направленность, а кружок Белинского был просто оппозиционен власти. Очевидно, что митрополит был осведомлен об этом в какой-то мере, хотя бы московским генерал-губернатором князем Д.М.Голицыным, и не мог оставаться равнодушным к опасным революционным идеям, к идейному брожению в русском обществе.
Стоит заметить, что в августе и сентябре того года Пушкин откликнулся на польские события стихами «Клеветникам России» и «Бородинская годовщина», о которых Чаадаев из Моск-
вы 18 сентября написал ему: «Вот, наконец, Вы - национальный поэт. Стихотворение к врагам России в особенности изумительно; это я говорю Вам. В нем больше мыслей, чем их было высказано и осуществлено за последние сто лет в этой стране» (20, с. 356). Написанное в том же сентябре стихотворение «Перед гробницею святой.», по всей вероятности, вдохновлено давним словом святителя Филарета, произнесенным 13 июня 1813 г. перед погребением тела светлейшего князя фельдмаршала М.И.Кутузова-Смоленского и ставшим классическим образцом церковной проповеди.
Но в те же самые дни Московский митрополит вновь стал объектом полицейских доносов. Летом в Москву приехал его давний знакомый, литератор Александр Иванович Тургенев, бывший чиновник в канцелярии Святейшего Синода, любимец князя А.Н.Голицына. Он не без оснований пользовался репутацией вольнодумца и состоял под полицейским надзором. В полицейских сводках сообщалось, что означенный Тургенев «обедал в Английском клубе, вечером пил чай у митрополита Филарета.». В течение двух недель составлены были списки московских знакомых Тургенева. «Всего чаще встречались в них имена .ой и митрополита Филарета. С последним был он в близких отношениях и по сочувствию и уважению к нему, а равно и по прежнему служению своему при князе А.Н.Голицыне», — вспоминал князь П.А.Вяземский (7, с. 365; см. также с. 169 настоящего издания).
30 августа митрополит Филарет произносит слово в неделю двенадцатую по Пятидесятнице, посвящая его раскрытию пагубности пристрастия к земным вещам: «Смотрите, братия, и со вниманием примечайте, с заботою и опасением о вашем собственном спасении примечайте, как одна страсть в человеке может повредить многим добродетелям; как пристрастие к земным вещам отягчает душу, омрачает ум, связует волю, угашает уже разгоревшееся желание благ небесных, удаляет от благодати, уже обретенной, разрушает надежду вечной жизни, по-видимому, не без труда и благоразумия основанную. Что же делать, скажет кто-либо, неужели всем бросать имение сделаться нищими? Нет, опять не о том дело. Ибо и Христос не от всякого требовал добровольной нищеты. Имей то, что иметь заставляет необходимость, и правило твоего звания позволяет. Но берегись
присваивать и удерживать что-нибудь сверх того. отторгни себя от дел житейских, и хотя с некоторым принуждением поставь себя на дело благочестия, когда того требуют долг и порядок жизни. Бог узрит сии, хотя несовершенные, однако благонамеренные жертвы; и ниспошлет тебе мудрость и силу на то, чтобы приносить оныя в большей чистоте и совершенстве» (1, т. 3, с. 178-180).
В том году по Москве прошел слух о необычном больном в Преображенской больнице для умалишенных, обладающем даром предвидения, - то был Иван Яковлевич Корейша, более десяти лет находившийся в крайне бедственном положении, которое изменил новый доктор Саблер. К больному стало приходить все больше посетителей, не пугавшихся его видимых странностей. Об Иване Яковлевиче узнал и митрополит Филарет, относившийся к нему, по свидетельству современников, «с неизменным вниманием и уважением» (15, с. 508).
13 сентября. Митрополит Филарет произносит слово по освящении храма Воскресения Христова на Ваганьковском кладбище. «Храм нужен не Богу, Которого престол есть небо и земля подножие, и Которого вселенная не вмещает, но человеку для прибежища к Богу чрез всевозможное устранение от суеты тварей, в которой чувство присутствия Божия потеряно» (1, т. 3, с. 182).
Освящение церквей доставляло святителю не одно только религиозное удовлетворение, но и возможность при большом стечении людей преподать верующим уроки христианского благочестия. Он при всякой возможности стремился сам лично освящать храмы своей епархии.
Спустя год, при освящении храма 1 октября 1832 г., он в проповеди вдруг задается вопросом: «Судьба первого храма в мире не простирается ли на все храмы до последнего в мире?», ибо существует «органическая связь храмов, основанная на единстве посвящения их истинному Богу», и если Господь попустил разрушение ветхозаветного храма, то не ожидает ли такая судьба и иные храмы? (см.: 1, т. 3, с. 215-220). Большинство освященных им в Москве храмов было разрушено в 1930-е гг., но храм на Ваганьковском кладбище стоит.
Интересно письмо митрополита Филарета к архимандриту Антонию от 26 сентября. В нем святитель детально обсуждает
вопросы устройства в Успенском соборе Лавры двух новых приделов (нарисовав свой план храма) и перестройки митрополичьих келий. «Против проекта о моих келиях имею много возражений. предлагаемая переделка представляет более труда, нежели пользы. В глубокой комнате, которая сообщается с внешним воздухом чрез другую комнату, всегда будет несвежий воздух. От топки печи из сеней то же действие.» (4, с. 19).
Письмо митрополита Санкт-Петербургского и Новгородского Серафима (Глаголевского) от 28 сентября - еще одно важное свидетельство сложного положения митрополита Филарета в системе церковно-государственных отношений и явной настороженности к нему со стороны императора, не ослаблявшего за ним контроля. «Получив от Вас копию с известной проповеди Вашей [от 22 августа 1831 г., ее желал иметь император. - А.Я.], я немедленно ее прочел и поистине не только найти в ней чего-либо предосудительного, но нашел ее назидательною, как и всегда нахожу Ваши слова; сие мое мнение я сказал и Государю, потом Его Величество Сам читал Ваше слово и возвратил князю Мещерскому, не сделав никаких замечаний. Не принимайте к сердцу, Ваше Высокопреосвященство, что может есть люди, кои, не понимая, судят, и иные, врагом подстрекаемые, не ведая, что ему служат, орудием действуют против Царства Света» (13, с. 21). Любезные слова и вопросы о здоровье не могли ввести в заблуждение святителя Филарета, знавшего о сдержанном, ревнивом и подчас недоверчивом отношении к себе со стороны первоприсутствующего в Святейшем Синоде.
Митрополит Серафим не сочувствовал многим взглядам своего московского собрата, особенно в деле духовного образования, в котором желал бы, по выражению митрополита Филарета, дать этому делу «обратный ход ко времени схоластики и латыни» (13, с. 30); не сочувствовал он и всегдашнему стремлению святителя Филарета к переводу Священного Писания на русский язык. Святитель отлично понимал все, относящееся, по его словам, к «Александро-Невской политике» (имеется в виду Александро-Невская Лавра, бывшая резиденцией митрополита Серафима), но, поставленный на видное место в церковном управлении, не шел на открытый конфликт, не настаивал подчас на своих взглядах, а действовал в сложившихся условиях, идя на компромиссы и поступаясь своими соображениями.
Вероятно, оба митрополита не догадывались, что обер-прокурор Святейшего Синода князь П.С.Мещерский вызывал все большее неудовольствие со стороны императора именно своей постоянной поддержкой святителя Филарета, которого искренне и глубоко уважал. В 1831 г. по повелению государя был начат строгий «разбор духовенства», в результате которого были исключены из духовного звания и обращены в военную службу тысячи причетников, в основном из диаконов (6, с. 389). Обер-прокурор повел себя в данном деле либерально и спустя полтора года, в апреле 1833 г., был отправлен в отставку.
6 октября митрополит выехал из Москвы в Петербург по вызову Святейшего Синода и прибыл на берега Невы 12 октября в шестом часу вечера. Ехал так долго, видимо, из-за плохого самочувствия, а может быть, из-за плохой погоды, ведь снежная метель случилась в Москве уже в день его отъезда.
26 октября он писал архимандриту Антонию: «Мир вам, о.наместник и братии. Я добрался до Петербурга с трудом, поболел здесь от дороги, теперь поправляюсь» (4, с. 21).
Святитель Филарет много времени проводил в пути, более 20 лет, с 1821 по 1842 гг. он ежегодно отправлялся на сессии Святейшего Синода и по их окончании возвращался в епархию, в свою Москву. Думается, регулярные поездки, хотя и по одному маршруту, давали ему представление о России. Едва ли у него было много времени, чтобы общаться с народом, с проезжающими дворянами и купцами, но какое-то общение было. Известно о некоторых памятных встречах.
Возможно, что к 1831 г. относится известное посещение митрополитом Филаретом Новгорода и Юрьевского монастыря, в котором настоятельствовал его бывший ученик и постриженик, а затем яростный противник - архимандрит Фотий (Спасский). Митрополит отстоял богослужение, осмотрел монастырь и уехал в Новгород. На другой день архимандрит Фотий явился благодарить святителя за его посещение и привез в дар богатый образ: «Я подношу вашему высокопреосвященству образ, чтобы поблагодарить за посещение моего монастыря». - «А мне тебя не за что благодарить. Я у тебя часа три пробыл, а ты и стакана воды не предложил мне». - «Так следует по уставу монастыря». - «Устав для подуставных, а я не принадлежу к твоему уставу». Так и не принял митрополит икону от Фотия.
Но точно в 1831 г., 10 октября, в пределах Новгородской губернии он повстречался с императором, «путешествующим в Москву весьма нечаянно», как записал святитель Филарет в дневнике, т. е. без всяких предупреждений. Более в дневнике ничего не записано. Вполне возможно, что император проскочил мимо митрополита, хотя не мог не знать его карету, но уж, конечно, сам владыка приветствовал своего государя.
У Николая Павловича, как уже отмечалось ранее, были сложные отношения с митрополитом Московским. И.К.Смолич отмечал, что «воззрения Николая I и Филарета, совпадая в своей теоретической основе, различались в области церковной политики. В течение десятилетий они смотрели друг на друга с уважением, но вместе с тем и недоверчиво, критически, и только поверхностному взгляду эти люди могли представляться единомышленниками» (17, т. 1, с. 217). Высокий орден не должен нас обманывать. Николай Павлович фактически исповедовал идеи цезарепапизма. Он был убежден во всесилии государства и ясно давал понять святителю Филарету, что Церковь в его империи есть лишь часть государственного механизма, столь же подвластная воле государя, как и любое иное ведомство. Святитель Филарет и в такой системе отношений мог стать и был готов стать советчиком царя, но тому это не было нужно.
Сам святитель ничуть не обольщался видимыми знаками отличия. Недаром в цитированной ранее проповеди на день коронации, 22 августа, он столь ярко и сильно высказал свое убеждение о тщетности надежды на себя самого и спасительности надежды на Бога. В этом чувствуется также умудренность митрополита в отношениях с высшей церковной и светской властью. Невольно вспоминается служение его небесного покровителя святителя Василия Великого. Архиепископ Кесарийский не раз переживал столкновения с императором, однако, по выражению И.В.Попова, «опыт научил его осторожнее обращаться с самолюбием начальника», а «твердостью, тактом, личным обаянием и благоразумной уступчивостью Василий Великий восторжествовал над своими противниками» (14а, с. 194).
Издавна, исходя из Евангельских слов Спасителя, православные люди для себя решают вопрос о соотношении царства земного и Царства Небесного, поклонения Царю Небесному и царю земному. Для митрополита Филарета тут и вопроса не бы-
ло. Семью годами ранее, в проповеди в день тезоименитства императора Александра I, он вдруг заговорил о правде, указав, что «правду соблюдать должны правящие. и все общество имеет право требовать и ожидать ее от правящих» (1, т. 2, с. 337). А в ноябре 1830 г. митрополит направил стихотворное послание слепому поэту И.И.Козлову (тот написал стихи на приезд императора Николая I в Москву и на ставшее знаменитым слово московского митрополита). Сохранился автограф святителя: «В день безопасности, в час мирного досуга, Да, - хорошо Царя петь доблества его; Другое больше нужно нам: Молиться за Него, молиться друг за друга». Отдавая «кесарю—кесарево», митрополит исходил из точки зрения законопослушного подданного, но также Церкви Христовой, которая, по его убеждению, выше любого царя и царства. Николай Павлович это знал, и его это задевало.
И в северной столице митрополит постоянно следил за жизнью епархии и Лавры. 8 ноября он писал архимандриту Антонию: «Послушался я Вас и назначил на должность духовника Анатолия, признаюсь, не будучи уверен, что он будет лучше Ма-кария. Макарий скажет что-нибудь доброе спроста; Анатолий скажет, может быть, лучше, когда научится. Но Вам ближе знать, о чем я могу думать только по догадкам. Прихотям академии не надобно поддаваться, иначе сии гости вытеснят хозяев. Архитектор как в воду упал. Возвратил Вам хотя книгу планов? Не потеряйте ея. Мне показалось нескладно тратить 50.000 р. на трапезное крыльцо. Странно, как все не улаживается сие дело. Не поскучайте еще пересмотреть оное» (4, с. 22-23). Еще не прошло и года с назначения архимандрита Антония на пост наместника, но он уже прочно вошел во все дела. И как ощутимо в письмах доверие митрополита к молодому собрату, готовность согласиться с его доводами и принять его соображения.
А вот письмо к С.Д.Нечаеву от 2 декабря. Оно начинается с жалобы на здоровье, на усталость от дел, но интересно, что в нем прорываются откровенные сердечные мысли и чувства святителя Филарета. «И так я остался с сими бумагами дома. И опять устал над ними, особенно же над тем, как правитель дел Комиссии духовных училищ отцеждает комары. Все тоскую я, видя, как мрак сего просвещенного века распространяется и незнание дел объемлет деловых людей». И в конце письма: «Про-
стите меня, что я иногда шучу, чтобы уменьшить горе» (2, с. 696-697). Как же был он одинок.
Но, конечно, святитель умел побороть свои слабости. Сколько мягкого юмора в его совете из письма к архимандриту Антонию от 3 декабря. Совет обращен к некоему о. И.: «Радуюсь, что здоровье о. И. лучше прежнего. Если вы не выдумаете ему рецепта, то я попытаюсь предложить мой, например, следующий: взять о. И. довольно жестокого самообличения, положить в довольно глубокую ступку смирения и довольно толочь пестом терпения; сей порошок принимать каждый раз, когда начнут бить в голову высящиеся помыслы». В том же письме приписка: «К празднику из моего жалованья раздайте с о.казна-чеем 300 р. служителям, богаделенным и бедным» (4, с. 25, 26).
4 декабря митрополит пишет письмо мужу сестры Агриппины, священнику Григорию Ивановичу Богоявленскому, служившему в московской церкви Троицы в Листах. Письмо деловое, и, видимо, является ответом на просьбу о содействии в хлопотах священника. Но близкий родственник не допускает никаких снисхождений: «надобно покориться и решению вообще и закону о гербовых деньгах», «надобно поступать по существующим правилам». И более того, в конце письма митрополит пишет: «Давно хотел и забывал Вам сказать, чтобы Вы побудили Вашего Родителя попещись о его приходской церкви. Я довольно терплю, и скоро, думаю, не можно уже будет продолжать терпения» (3, с. 316, 317). Недовольство митрополита вызвало то обстоятельство, что слишком затянулось строительство новой церкви в селе Сандырях близ Коломны, где настоятелем служил отец его зятя.
17 декабря святитель пишет письмо матери: «Милостивая Государыня Матушка! Поздравляю Вас и Бабушку и Брата с приближающимся праздником Рождества Христова. Да дарует Бог вам, каждому и всему семейству, радость, и здравие, и вступление в новый год с благою надеждою. Мое здоровье не совсем худо. Дела много. Глаза особенно утомлены. Прошу Вашего благословения и молитв. Филарет, митрополит Московский».
Что было в конце 1831 г.?
Много дел. Неустанные труды в Синоде. Подготовка к сложному и болезненному делу воссоединения униатов, имеющему не только церковное, но и политическое значение.
Он не знал тогда, что следующее десятилетие закончится его удалением из Синода при сохранении звания постоянного члена Синода, что после 1842 г. он больше никогда не совершит путешествия из Москвы в Петербург и обратно. Внешне любезное, а по сути опасливо-настороженное отношение к нему митрополита Серафима (Глаголевского) уже тогда показало, что с Филаретом мудрым церковная власть считается вынужденно. Полученный от царя высший орден и иные проявления высочайшего доверия также не могли ввести святителя в приятное заблуждение. Он был готов к роли советника царя, но тому это не было нужно. Если до 1831 г. свт. Филарет пытался изменить «служебное положение Церкви внутри государственного целого», то после 1831 г. таких попыток не просматривается. А внешне митрополит Московский как будто сразу становится старше на много лет и застывает, обретя образ старца и укрощая порывы своего сердца, редко-редко прорывающиеся на поверхность в его письмах и проповедях.
Еще долгие годы предстоит святителю Филарету мудро управлять Московской епархией, оставаться неутомимым и деятельным тружеником на ниве Христовой, как и в 1831 г., одном из многих лет его служения.
Литература
1. Свт. Филарет (Дроздов). Слова и речи: В 5 т. М., 1873-1887.
2. Свт. Филарет (Дроздовв). Избранные труды. Письма. Воспоминания. М., 2003.
3. Свт. Филарет (Дроздов). Письма митрополита Московского Филарета к родным. М., 1882.
4. Свт. Филарет (Дроздов). Письма митрополита Московского Филарета к. архимандриту Антонию. Ч.1. М., 1877.
5. Свт. Филарет (Дроздов). Письма святителя Филарета Московского к игумении Марии (Тучковой). Спасо-Бородинский монастырь, 2003.
6. Благовидов Ф.В. Обер-прокуроры Святейшего Синода в XVIII и в первой половине XIX столетия. Казань, 1899.
7. Вяземский П.А. Стихотворения. Воспоминания. Записные книжки. М., 1988.
8. Георгий (Тертышников), архм. Преподобный Варнава, старец Гефсиманского скита. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1996.
9. Гордин Я.А. Мистики и охранители. СПб., 1999.
10. Дмитриев М. Главы из воспоминаний моей жизни. М., 1998.
11. Иоанн (Снычев), митр. Жизнь и деятельность Филарета, митрополита Московского. Тула, 1994.
12. Корсунский И.Н. Святитель Филарет, митрополит Московский: Его жизнь и деятельность на Московской кафедре. Харьков, 1894.
13. Письма духовных и светских лиц к митрополиту Московскому Филарету (с 1812 по 1867 год). СПб., 1900.
14. Познанский В.В. Очерк формирования русской национальной культуры. Первая половина XIX века. М., 1975.
14а. Попов И.В. Труды по патрологии. Т.1. Сергиев Посад, 2004.
15. Поселянин Е. Русские подвижники XIX века. СПб., 1910.
16. Православная Москва. Октябрь. М., 2004.
16а. Россия под надзором. Отчеты III Отделения. 1827-1869. М., 2006.
17. Смолич И.К. История Русской Церкви. 1700—1917. М., 1996. Т. 1.
18. Соловьев С.М. Сочинения. Кн^УШ. М., 1995.
19. Филаретовский альманах. М., 2004. Вып. 1.
20. Чаадаев ПЯ. Сочинения. М., 1989.
21. Шильдер Н. Император Николай Первый. Кн. 2. М., 1997.
