CC BY
312следуя которым и пошло далее общественное развитие в политике, экономике, культуре и церковной жизни.
В таких условиях свт. Филарет вступил на поприще церковного и общественного служения, и это не могло не отразиться на его деятельности. Он стал новатором не только в силу своей гениальности, но и потому, что эпоха потребовала новаторства. В общественной жизни России противоборствовали две тенденции: разрыва и преемственности, и он стремился их соединить.
В то же время, нельзя не признать очевидного: святитель в последующие эпохи своей жизни стал иным. Он отказался от некоторых идей и мнений, которые разделял в Александровское царствование, переменил свои оценки. Что ж, он был очень живой человек, не могший подчас не отзываться на веяния времени. Кроме того, в последующие десятилетия должно было учитывать условия нового царствования, а в правление императора Николая I Россия уже миновала точку выбора, в силу разнообразных обстоятельств, объективных и субъективных, определилось магистральное направление общественного развития, и ему надо было следовать.
Но то, что возникло в Александровскую эпоху, в «период великого творческого напряжения» (по словам прот. Г. Флоровско-го), что было порождено вопиющими подчас ее противоречиями, ее исканиями и мечтаниями, обретениями и свершениями, ее надеждами и иллюзиями, — все это так или иначе преломилось и отозвалось в последующей деятельности свт. Филарета.
Г. В. Бежанидзе
СВЯТИТЕЛЬ ФИЛАРЕТ (ДРОЗДОВ)
КАК ЧЕЛОВЕК ЦЕРКВИ В ЭПОХУ ЦАРСТВОВАНИЯ АЛЕКСАНДРА I
В разные периоды Синодальной эпохи наиболее влиятельными церковными деятелями при отсутствии патриарха становились архиереи, занимавшие разные кафедры. Во времена Петровских реформ таким архиереем был Феофан (Прокопович), при Екатерине II выделились митрополиты Платон (Левшин) и Гавриил (Петров), при Павле I — митрополит Амвросий (Подобедов). «Я вижу над архиереями особенный промысел Божий, — говорил свт. Филарет епископу Леониду (Краснопевкову). — Митрополит Гавриил был человек умный, но для занятий серьезных неприготовленный... странное было в нем сочетание: он любил монашество и сам был хороший монах... но в то же время он был философ... Но этот философский дух и был особенно пригоден для того времени... По вступлении на престол Павла нужен был инок деятельный... На это способен был Амвросий... но при новом Государе Амвросий оказался неудовлетворительным»1.
Александровская эпоха дала Церкви свт. Филарета. Именно в это время он занял центральное место в церковно-государственной жизни России и возымел в Церкви и обществе авторитет ведущего богослова и церковного деятеля, который уже невозможно было игнорировать в последующие царствования. Что же объединяет святителя с эпохой Александра Благословенного? Почему в это время произошел его стремительный взлет от выпускника провинциального духовной семинарии до ближайшего советника царя? Конечно, время реформ, прежде всего духовно учебных, потребовало новых образованных и деятельных пастырей, и святитель с его гениальным умом и способностями не мог быть не востребован на поприще духовного образования и богословской науки. Но представляется, что не это было определяющей причи-
'Из воспоминаний митрополита Московского Филарета // Русский Архив. 1906. Кн. 3. С. 215—216.
ной попадания свт. Филарета в круг ближайших сановников императора.
В историографии сложилось представление об эпохе Александра I как времени «пробуждения в высшем обществе интереса к делам веры и Церкви, обращения его от внешней обрядности к духу религиозности»2. Принято также считать, что в начале XIX в. русское общество было увлечено мистицизмом, который преимущественно понимается как чуждое Православию направление религиозной жизни. Однако нельзя отождествлять нездоровые мистические практики и поиск «живого общения с Богом», подразумевающий и некий мистический, таинственный путь к Нему3. То и другое было реакцией на рационализм предыдущей Екатерининской эпохи, религиозного опыта недоставало и сторонникам, и противникам мистицизма. Те и другие зачастую не отличали
2 Чистович И. А. История перевода Библии на русский язык. М., 1997. С. 112.
3 О неоднозначности оценки мистицизма Александровской эпохи на примере богословской оценки взглядов М. М. Сперанского писал свт. Феофан Затворник: «Составитель предисловия к письмам графа Сперанского говорит, что в них высказался созерцательный квиетизм великого труженика. Останавливаюсь на этой фразе, дабы сказать, что нельзя без разбора употреблять это слово, выражающее неправое направление внутренней жизни, равно как и мистицизм — всякий раз, как случается встретить чью-либо речь о духовной жизни: ведь и истинная христианская жизнь есть жизнь, доставляющая глубокий покой; сокровенная и таинственная. Сперанский не был ни квиетист, ни мистик, хоть и говорит словами мистиков, и даже речи свои называет мистическим Богословием. Он был человек, развивший в себе полную христианскую жизнь, и, утвердившись духом в Боге и Господе Иисусе Христе, все прочие силы души и тела обращал на служение Богу, исполнение Его заповедей во всех обстоятельствах своей жизни, во славу Божию и спасение свое и братий своих о Господе. Такова норма христианского совершенства, и он приближался к ней, сколько это доступно для человека, в семейном быту и на административном и гражданском поприще. Наглядное оправдание его от нареканий в квиетизме и мистицизме представляют его молитвенное обращение к Божией Матери, к Ангелу-хранителю, его гове-ние, исповедь и причащение, чтение Слова Божия и простое его понимание, а тем паче чтение житий святых. Все это такие занятия и действия, на которые ни за что не согласится самый плохой мистик и квиетист... Мистицизм и квиетизм суть болезненные порождения ложно направленной религиозности. Они являлись и возможны были только на западе, в отпадших от Святой Церкви христианских общинах...» (Феофан Затворник, свт. Письма о духовной жизни. М., 1998. С. 10—12).
мистицизм первого типа от истинной православной мистики, поэтому в число сомнительных мистических книг попадали тогда подчас творения прп. Макария Египетского и Ефрема Сирина, а умная молитва отождествлялась с ложными мистическими практиками4.
В то же время Александровская эпоха была не только порой появления харизматических полусектантских собраний (наиболее известны в литературе собрания Татариновой в Михайловском замке), но прежде всего временем расцвета православной мистической ас кет ик и.
В это время подвизались удивительные православные мистики и делатели умной молитвы, такие как прп. Василиск Сибирский, который удостаивался особенных посещений Божиих. Как свидетельствует свт. Игнатий (Брянчанинов), старец Василиск был одним из немногих подвижников, которые сподоблялись видеть свою душу, изошедшую из тела во время молитвы5. А его ученик прп. Зосима Верховский составил со своими духовными чадами уникальное «заветное письмо», в котором старец и послушницы письменно дали обет хранить взаимную о Господе любовь и не расставаться «ни в сей, ни в будущей жизни»6. Возродилось пещерное монашество и пустынножительство, в котором ярчайшей звездой воссиял подвиг прп. Серафима Саровского.
Катализатором религиозного оживления русского общества стала Отечественная война 1812 г., когда просвещенное дворянство лицом к лицу столкнулось со злым гением, порожденным Французской революцией. Франция и французы, предмет подражания высшего сословия России, оказались вблизи не столь привлекательны, как представлялось российской элите, хотя до взятия французами Москвы некоторые иллюзии все еще сохранялись: «Перед двенадцатым годом правительство утратило доверие. Государя звали “глухим тетеревом”, императрицу Марию — “ко-
4 Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Минск, 2006. С. 171.
5Игнатий (Брянчанинов), свт. Слово о смерти. М., 1991. С. 75.
6 Беглов А. Л. Вечностью неразрушимое содружество (Страницы русского старчества XIX в.: преподобный Зосима (Верховский) и его духовная семья в 1818—1825 гг.) //Альфа и омега. 2001. № 3. С. 207—212; Зосима Верховский, прп. Творения. Сергиев Посад: Свято Троицкая Сергиева Лавра, 2006. С. 477.
ровницей”, и некоторые — пока Наполеон был вдали — ждали его как освободителя», — вспоминал свт. Филарет Московский7.
«Простые, но чистые и твердые правила нравственности, преданные от предков и не ослабленные иноплеменными нововведениями», стали основой религиозного воодушевления русского народа. «Уклоняясь от смерти за честь веры и за свободу отечества, ты умрешь преступником или рабом: умри за веру и отечество — ты примешь жизнь и венец на небе», — так определил религиозные корни героизма русского народа в Отечественную войну свт. Филарет. И этот подлинный православный патриотизм объединил народ, просвещенную элиту и царя так, что военачальники «в повествовании о бранях» больше проповедовали о Боге, «нежели многие учители восемнадцатого столетия проповедовали в храме»8. «Время незабвенное! — писал А. С. Пушкин, вероятно, основываясь и на собственных отроческих воспоминаниях. — С каким единодушием мы соединяли чувства народной гордости и любви к государю! А для него какая была минута!»9
Александр I воспитанный в эпоху распространения рационалистических взглядов, до войны 1812 г. даже не открывал Священное Писание. Как свидетельствует свт. Филарет, в обращении государя к вере значительную роль сыграл его ближайший собеседник князь А. Н. Голицын, который незадолго перед войной уверовал под влиянием своей деятельности на посту обер-прокурора Синода. Когда военные события побудили императора к религиозным размышлениям, князь А. Н. Голицын предложил государю обратиться к Священному Писанию. Живая вера, обретенная императором, и взаимная любовь его к подданным предопределили желание царя стать пастырем своего народа.
Подобно святому равноапостольному князю Владимиру, Александр I хотел, чтобы его подданные также ощутили радость общения с Богом. «Нужно предоставить каждому христианину испытать на себе действие Слова Божия», — эти слова государя
7 Из воспоминаний митрополита Московского Филарета // Русский Архив. 1906. № 10. С. 214.
8 Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского по учебным и церковно-государственным вопросам: В 5 т. СПб.; М., 1885—1888 (далее — Собрание мнений). Доп. т. С. 10-12.
9Пушкин А. С. Метель // Сочинения: В 3 т. М., 1971. Т. 3. С. 257.
достаточно точно характеризуют цели и задачи его последующих государственных и церковных инициатив10.
Со времени своего обращения к вере Александр I, в отличие от Екатерины II, не ограничивал назначение государства светскими рамками, как института, предназначенного лишь для обеспечения исключительно материальных потребностей своих подданных, но пытался действовать в духе сакральной модели, согласно которой царь заботится о духовной жизни своих подданных, осознавая себя пастырем своего народа. «При Александре I государство вновь сознает себя священным и сакральным», — писал прот. Георгий Флоровский".
Истинное просвещение царь понимал не как насаждение гуманистических идей, но как научение христианским добродетелям. При устройстве в 1817 г. Министерства духовных дел и народного просвещения императором декларировалось, что данное ведомство создано для того, чтобы «Христианское благочестие было всегда основанием истинного просвещения»12.
Запрещенное в петровские времена пустынножительство фактически было санкционировано властью, а старцы и подвижники находили покровительство у высших сановников и самого Государя.
Даже внешнюю политику русский император пытался построить на основании Божественного закона. Вполне искренне Александр I инициировал создание «Священного союза» трех европейских государств: России, Австрии и Пруссии. По мысли основателя, единственная цель «Священного союза» была «признание Великих государств Владыками Иисуса Христа, Единого, Сущего и Грядущего, Царем Царствующих и Господом Господствующих»13. Таким образом, гуманистическая идея «общественного договора», нашедшая свое отражение в «Правде воли монаршей» архиепископа Феофана Прокоповича была отвергнута. «Государь, — писал свт. Филарет к отцу в 1815 г., — с Императором Австрийским и Королем Прусским заключили союз, которым они признают Царем Царей — Христа; самым спасительным за-
10 См: Шилъдер Н. К. Император Александр I: Его жизнь и царствование. СПб., 1898. Т. 4. С. 114.
11 Флоровский Г., прот. Указ. соч. С. 134.
12 Полное собрание Законов. Собрание первое. Т. 34. № 27106.
13Там же. № 27114.
коном — закон христианский; себя приставниками Царя Христа у своих народов; свои народы — тремя отраслями одного христианства и братьями; и к сему приглашают и прочих Государей. Итак, наконец, стали принадлежать царства мира Господу нашему и Христу его, как говорит оригинальный текст Апокалипсиса»14.
Государь и его ближайший собеседник, князь А. Н. Голицын, были объединены в стремлении уйти от рационализма к живой вере. Но без верного духовного руководства ни царь, ни Голицын, а тем более следовавшее за ними русское общество не могли разобраться в сложных богословских вопросах, возникавших в условиях Нового времени. Поэтому в первой четверти XIX в. мы видим снисходительное отношение к сектантским мистическим практикам, признание возможным существования в России ино-славных миссий, появление идеи о том, что земные перегородки между христианами до неба не доходят, и иные явления того же рода, которые достаточно подробно освещены в литературе15.
Дать адекватный ответ на вызовы Нового времени было задачей Русской Церкви. Такой ответ тем более был необходим, учитывая тот факт, что на место Церкви как духовной руководительницы русского общества уже претендовали активно развивавшиеся в первой половине XIX в. русские философия и литература.
Для успешного воцерковления русского общества в условиях Нового времени Церкви необходимо было проповедовать и учить истинам Православия на понятном для общества языке. Российская элита, подвергшись агрессивной вестернизации в XVIII в., не способна была сразу усвоить твердую пищу святоотеческих писаний, и ее необходимо было вначале питать катехизическими поучениями.
Кроме того, усвоение Предания могло последовать только после того, как основой для него явился бы язык Писания. Вестернизация XVIII в. способствовала разделению между народом и знатью на бытовом уровне16. Языковой барьер был не только
“Письма митрополита Московского Филарета к родным: 1800—1866 гг. М., 1882. С. 199.
15 См., например: Пыпин А. Н. Религиозные движения при Александре I. СПб., 2000.
16 См.: Яковлев А. И. Очерки истории русской культуры XIX века. М., 2010. С. 121.
между народом и образованным обществом — в школьном богословии также произошло лингвистическое разделение. Уже с конца XVII в. на Руси заметно языковое расхождение Писания и Предания: язык Предания — латынь, язык Писания — славянский17. Но в начале XIX в. такая разница уже была недопустима: язык общества и народа. Предания и Писания должен был стать общим, и таковым языком мог быть только русский язык. И он уже создавался как русский литературный язык, как необходимое условие национального единства, но для восстановления Православия как общенациональной ценности этот язык необходимо было воцерковить, облагородить, и для этого он должен был стать одним из библейских языков.
Итак, стоящие перед Церковью задачи по духовному руководству как императора и его ближайшего друга и собеседника Голицына, так и следовавшей за ними российской элиты требовали не просто строго православного подвижника, но и рассудительного богослова, который, к тому же, должен был пребывать не в пустыни, а в самом центре государственной и общественной жизни. Таким пастырем и стал свт. Филарет Московский, в 1809 г. прибывший в столицу, в конце 1811 г. сблизившийся с князем А. Н. Голицыным18, а затем ставший доверенным лицом императора.
Решение задач, стоявших перед святителем, осложнялось еще и тем, что ему приходилось противостоять и внутрицерковным течениям и партиям, которые придерживались принципиально иных взглядов на дальнейшее развитие церковной жизни в России.
1
Прежде всего, свт. Филарету пришлось столкнуться с партией архиепископа Феофилакта (Русанова). Эта партия действовала в духе рационализма XVIII в., привнося в Церковь светское начало и отвечая на вызовы Нового времени приспособлением Церкви
17 Хондзинский П, свящ. Св. Филарет Московский: богословский синтез эпохи. М., 2010. С. 18.
18 Из письма свт. Филарета отцу от 28 ноября 1811: «В продолжении осени я несколько раз бывал у князя Александра Николаевича, и в его иногда экипаже. Он подарил еще мне духовные творения Фенелона на французском. Теперь он нездоров: помолитесь о нем: он истинный ревнитель Веры и Церкви» (Письма митрополита Московского Филарета к родным. С. 153).
к «стихиям мира» сего (Кол 2. 8). «Феофилакт, поддерживаемый М. М. Сперанским. — как свидетельствовал свт. Филарет, — был светского направления человек, и корыстолюбивый человек. Какая бы порча была для целой Церкви, если бы такой человек был первым митрополитом!»19 Когда свт. Филарет прибыл в Петербург в начале 1809 г., архиепископ Феофилакт был одним из влиятельнейших церковных иерархов, активно участвуя в духовно-учебной реформе. Архиепископа Феофилакта в то время поддерживал не только М. М. Сперанский, но и князь А. Н. Голицын, а противостоял партии Феофилакта только митрополит Амвросий (Подо-бедов), которого последняя старалась «довести до того, чтобы он хотя слово сказал о желании удалиться на покой. Но он стоял непреклонно и оказал услугу Церкви тем, что не сдвинулся с своего места, потому что Церкви угрожало очень вредное направление, если бы водворился на митрополии Феофилакт»20.
Столкновение свт. Филарета и архиепископа Феофилакта произошло по случаю издания последним перевода эстетических рассуждений Жан-Пьера Фредерика Ансильона, известного своим рационалистическим пониманием религии21. Перевод был выполнен студентами Петербургской академии под руководством архиепископа Феофилакта. Феофилакт хотел издать ее от Комиссии духовных училищ как учебное пособие, но рукопись два года пролежала у духовника государя протоиерея П. В. Криниц-кого. Тогда Феофилакт провел ее через светскую цензуру, указав, что перевод сделан студентами академии22. Таким образом, книга предлагалась читателям как первое издание преобразованной академии. Свт. Филарет, будучи уже ректором Петербургской академии, поддерживаемый митрополитом Амвросием, написал резкое опровержение, обвинив автора в рационализме. Архиепископ Феофилакт написал ответ на замечания, но его опровержение скорее подтверждает общий вывод рецензента. Так, напри-
19 Из воспоминаний святителя Филарета // Избранные труды, письма, воспоминания / Сост. и вступ. ст. свягц. Павла Хондзинского, А. И. Яковлева. М., 2003. С. 792.
20 Там же. С. 797.
21 Nichols R.L. Metropolitan Filaret and the Awakening of Russian Orthodoxy, 1782—1825. Diss. University of Washington, 1972. P. 77.
22 Чистович И. А. Руководящие деятели духовного просвещения в России. СПб., 1894. С. 78-79.
мер, архиепископ Феофилакт в своем опровержении признает, что Жан Жак Руссо «имел благочестивую душу»23. Свт. Филарет не счел необходимым вновь отвечать архиепископу Феофилакту: «...мы единым сердцем и едиными устами, елико можем, проповедуем Христа распята, лже-эстетикам соблазн и лже-философам безумие», — писал он отцу24. Вскоре архиепископ Феофилакт потерял влияние и был направлен в Грузию.
Такая твердая позиция свт. Филарета, терпимо относившегося к разномыслию, обусловлена тем, что через архиепископа Фео-филакта в духовную школу проникал дух рационализма, что представляло реальную и серьезную опасность для Церкви. В целом свт. Филарету удалось нейтрализовать негативное влияние Сперанского и архиепископа Феофилакта на процесс реформирования духовной школы25.
Заключительный этап духовно-учебной реформы 1808—1814 гг. прошел при непосредственном участии свт. Филарета. В своем законченном виде духовно-учебная реформа Александровского царствования «не уничтожала и не нарушала существующую до нее духовную школу, но, с одной стороны, утверждала и раскрывала сущность духовной школы, с другой стороны, ставила ее в соответствие с запросами современной жизни»26.
23 Феофилакт (Русанов), архиеп. Опровержение примечаний на книгу Ан-сильона // ЧОИДР. 1872. Ч. 1. С. 209.
24 Письма митрополита Московского Филарета к родным. С. 181.
25 В составленном под влиянием архиепископа Феофилакта проекте академического устройства было сказано, что «внешнее академическое правление состоит из членов внутреннего и из членов конференции. Митрополиту не дали никакого влияния на внешнее академическое правление, тогда как подчинили ему семинарские правления, которые должны были входить с представлениями к своим архиереям, в том числе и Санкт-Петербургское — к митрополиту, а эти представления с резолюциями митрополита пересматривались и могли быть отвергаемы в академическом правлении. Леониду, моему товарищу, который занимался эстетикою, состоял под руководством Феофилакта и был к нему близок, я говорил об этой несообразности и старался показать нелепость такого порядка. Но он уверял, что это сделано только на время: “Вот будет Феофилакт митрополитом, все переменится”. Однако же я настоял, чтобы внешнее академическое правление было поставлено в должные отношения к епархиальному преосвященному» (Из воспоминаний святителя Филарета. С. 792).
26 Сухова Н. Ю. Высшая духовная школа: проблемы и реформы. М., 2006. С. 60.
Уже первые выпуски пореформенной духовной школы дали Церкви множество образованных и ревностных пастырей, много потрудившихся впоследствии на ниве духовного просвещения русского народа.
2
Другим наследием XVIII в. были гуманистические идеи, которые имели достаточное распространение в русском обществе. Если даже один из первенствующих архиереев считал Жан-Жака Руссо благочестивым человеком, то в среде высшего сословия либеральные идеи были весьма популярны. Идеи французской революции распространялиськакчерез творения энциклопедистов, так и выходцами из Европы, находившими себе место воспитателей дворянских детей. «Мой учитель», вспоминал В. С. Печерин, был «пламенным бонапартистом и вместе с тем отчаянным революционером. За каких-нибудь 50 рублей в месяц достать учителя и гувернера, все что угодно, — отлично говорящего по-французски и по-немецки, с отличными манерами, — ведь это для небогатого русского дворянина просто была находка»27. Вероятно, что с либеральными идеями русские офицеры познакомились также в заграничных походах во время Наполеоновских войн.
Во второй половине царствования Александра I в России стали возникать тайные общества, члены которых впоследствии получили наименование декабристов. Эти общества имели достаточное влияние и пользовались популярностью, особенно среди фрондирующих молодых дворян. По свидетельству Н. И. Греча, «большинство либеральных умов было так велико, что его (тайного общества декабристов. — Г. Б.) решения считались мнением общим, за немногими исключениями; к нему привыкли, как к закону всесильной моды; никто не смел ему противоречить, в нем сомневаться»28.
Ради пропаганды своих идей декабристы извращали Священное Писание, доказывая, что царская власть противна Божествен-
21 Печерин В. С. Замогильные записки // Русское общество 30-х годов XIX в. М., 1989. С. 152-153.
28Цит. по: Пыпин А. Н. Общественное движение в России при Александре I. СПб., 1885. С. 448-449.
ным установлениям. Характерно, что впервые в России именно декабристы в превратном смысле стали толковать известное место 1-й Книги Царств, где описывается история избрания царя Саула: «Вопрос. Какое правление сходно с законом Божиим? Ответ. Такое, где нет царей. Бог создал всех нас равными и, сошедши на землю, избрал Апостолов из простого народа, а не из знатных и царей. Вопрос. Стало быть. Бог не любит царей? Ответ. Нет! Они прокляты суть от Него, яко притеснители народа, а Бог есть человеколюбец. Да прочтет каждый желающий знать суд Божий о царях, книги Царств главу 8-ю: собрашася мужи израилевы, и приидоша к Самуилу, и рекоша ему: ныне постави над нами царя, да судит ны; и бысть лукав глагол сей пред очима Самуиловыма... итак, избрание Царей противно воле Божией, яко един наш Царь должен быть Иисус Христос»29.
Свт. Филарет не мог не знать о либеральных настроениях в русском обществе, тем более что, по крайней мере с весны 1821 г., император имел вполне адекватное представление о существовании в России политических заговорщиков30. Либеральной демагогии декабристов святитель противопоставил библейское учение о сакральности царской власти и значении ее для Православной Церкви. Замечательной в этом отношении является проповедь, произнесенная архиепископом Филаретом вскоре после вступления его на Московскую кафедру в 1821 г. в день помазания на царство императора Александра. Проповедь произнесена на слова псалма «не прикасайтесь помазанным Моим» (Пс 104.15). В начале проповеди свт. Филарет недвусмысленно указывает на причину обращения к словам псалмопевца, который приводит Божественную заповедь о неприкосновенности царской власти, помазанной от Бога: «Кто бы подумал, что для Христианских народов нужно будет вновь написать ее кровию христианских народов? Но она написана кровию и огнем на жесткой скрижали Европы; и в просвещенном веке есть мудрецы, которые доныне еще не умеют прочитать сих грозных и вместе спасительных письмен!» И хотя,
29 Катехизис Муравьева-Апостола // Восстание декабристов: Материалы и документы: В 12 т. М.; Л., 1925-1969. Т. 4. С. 254-255.
30 См. о докладах императору Александру I о существовании тайных обществ: Федоров В. А. Доносы на декабристов (1820—1825) // Сибирь и декабристы. Иркутск, 1985. Вып. 4.
по убеждению свт. Филарета, среди его слушателей нет революционеров, «но как во время заразы желающие предохранить себя умножают очистительный огнь и курение, так во времена, когда зараженный дух века распространяет мнения тлетворныя, не без-полезно и нам размышлением воздувать хранящуюся у нас искру истины, дабы чистыми и неповрежденными сохранить чувствования сердечныя»31. Далее проповедник критикует идею общественного договора, показывая, что она противоречит Священному Писанию и Преданию Церкви, всегда учившей о том, что власть не от народа, но от Бога. Государство происходит от семьи, а отец не выбирается своими детьми, но дается от Всевышнего Творца.
Что же касается православной царской власти, имеющей особое помазание от Бога, то она, по мнению святителя, еще более неприкосновенна, потому что выполняет особую миссию, возложенную на нее Божественной Премудростью. Помазанник — «живое орудие Творца, сила Божия исходит чрез него во вселенную и движет большую или меньшую часть рода человеческого к великой цели всеобщего совершения». Таким помазанником Божиим, безусловно, является «Александр Благословенный, помазанный разрушить мятежное могущество нечестия в сии последние времена»32. Таким образом, царская власть сакральна, неприкосновенна и служит орудием в руках Божиих.
3
Но наиболее сложно было свт. Филарету противостоять партии ревнителей, горделиво уверенных в своей правоте и не останавливавшихся перед любыми средствами, дабы искоренить реальную или воображаемую ими ересь. Одним из главных действующих лиц этой партии был архимандрит Фотий (Спасский), типичный представитель Александровской эпохи, блуждающей в своих исканиях между ложной и истинной мистикой. По справедливой характеристике Флоровского, «изуверный обличитель мистических и прочих зловредных происков, Фотий был при этом человек того
31 Сочинения Филарета, митрополита Московского и Коломенского: Слова и речи: В 5 т. М., 1873—1885. Т. 2. С. 9—10.
32 Там же. С. 14.
же психического склада, что и его противники, и страдал тем же экстатическим недугом... Перед нами экстатик и визионер, почти вовсе потерявший чувство церковно-канонических реальностей, и тем более притязательный, совсем не смиренный»33. «Делом жизни» стала для ревнителей борьба с Библейским обществом, которое свт. Филарет использовал для реализации идеи перевода Священного Писания на русский язык.
Библейское общество возникло в России как отделение Британского Библейского общества в 1812 г. по инициативе князя А. Н. Голицына. Согласно проекту учреждения Библейского общества в России, который был составлен членом Британского библейского общества Паттерсоном, предполагалось распространять Библию только между инославными иностранцами и иноверцами, исключая православных. Однако благодаря участию свт. Филарета вскоре первостепенной задачей общества стало облегчение способа получения Библии на славянском языке для русских православных христиан. «Не нравилось мне то, что занимаются исключительно иноверцами, — писал святитель отцу вскоре после открытия Библейского общества, — тогда как свои находятся в такой же нужде, как и те, и обязанные пещися о сем не хотят или не могут пещися. Посему, вышед из первого общего собрания, был я в недоумении, оставить ли свое имя в списке членов... Впрочем, я сообщил после свои мысли и получил обещание, что, получив достаточную сумму, Общество представит ее С. Синоду для напечатания Славянской Библии на правилах Общества. Да не отъимется хлеб чадом!»34
Вначале предполагалось получение славянской Библии от Синода, но вскоре Библейское общество само стало печатать Библии. Существенно изменился и состав комитета Библейского общества. Если в январе 1813 г. в первом комитете общества не было ни одного представителя православного духовенства, то уже в следующем году в комитет вошли митрополиты Санкт-Петербургский Амвросий (Подобедов), Киевский Серапион (Александровский), архиепископы Михаил (Десницкий) Черниговский. Серафим (Глаголевский) Тверской, Иов (Потемкин) Екатеринославский, архимандриты Филарет (Дроздов), Иннокентий (Смирнов) и
33 Флоровский Г., прот. Указ. соч. С. 156—157.
34 Письма митрополита Московского Филарета к родным. С. 170.
придворный протоиерей Н. В. Музовский35. Тогда же Санкт-Петербургское Библейское общество было переименовано в Российское Библейское общество.
Это переименование было не случайным. Библейское общество, с тех пор как ведущую роль в его деятельности по переводу и распространению Библии стали играть иерархи Русской Церкви, члены Святейшего Синода, по сути, перестало быть отделением Британского Библейского общества, но стало инструментом в деле Евангельского просвещения русского народа. Такое обновленное Библейское общество, по словам свт. Филарета, «дает в руки желающим книгу, из которой всегда истинною Церковью были по-черпываемы и ныне почерпываются и православные догматы, и правила жизни... сие не вносит никакой новости в христианство, не производит ни малейшего изменения в Церкви. Какая в том разница, типография ли, своим трудом и иждивением печатает и приводит в употребление Священные книги под наблюдением церковного начальства или то же самое делает Общество, под тем же наблюдением церковного начальства? Разница только та, что Общество, при обилии средств, может сие делать успешнее прежнего. Неужели новый успех в обыкновенном деле есть новость, достойная осуждения? Но для чего сие заведение иностранного происхождения? — говорят еще... самое искусство печатать книги не иностранного ли происхождения?.. И теперь что нужды, если иностранцам прежде нас пришла мысль усилить печатание Священных книг и облегчить приобретение их? ...дух, которым одушевляется теперь Библейское общество, совсем не есть чуждый, но тот же самый, которым еще прежде одушевлялось и действовало благочестивое правительство Российское»36.
Когда в Российском Библейском обществе на значительных постах оказались члены Синода, стало возможным предпринять главное дело перевода Священного Писания. После того как идея перевода на новогреческий язык была одобрена Вселенским патриархом и Александр I предложил Святейшему Синоду рассмотреть возможность перевода на русский язык, Синод уже без осо-
35 Чистович И. А. История перевода Библии на русский язык. СПб., 1899. С. 19.
36Хондзинский Павел, свящ. Материалы к истории Библейского общества
в России. С. 43—44.
бого опасения поручил рассмотрение перевода членам комитета Библейского общества из «духовных особ»37. Таким образом, хотя в обсуждении перевода принимали участия и миряне, но окончательное одобрение текстов было оставлено за членами Синода. «Русский перевод Священного Писания, — свидетельствовал в 1857 г. свт. Филарет, — одобрен первенствующими членами Синода митрополитами Амвросием, Михаилом, Серафимом и издаваем был по благословению Св. Синода, следовательно, нет сомнения, что это дело церковное»38.
Библейское общество до своего закрытия успело перевести и издать полный Новый Завет и отдельно Псалтирь. Русский перевод был принят восторженно. Издания Библейского общества расходились с огромной быстротой: «Многие в здешнем городе, — писал преосвященный Парфений (Петров), епископ Архангельский, — алчущие вкусить глаголы живота вечного, предлагали мне неоднократно желание свое иметь на сем наречии преложенное Священное Писание»39. Желание читать Священное Писание на русском языке объединило все сословия: «Теперь большую заботу делает предпринятое по Высочайшей воле изъяснительное преложение Нового Завета на Российское наречие, — писал отцу свт. Филарет в мае 1816 г., — частию для простого народа, частию для просвещенных нынешнего века, которые, не разумея Славянского наречия, читают Евангелие на французском. Как то сие намерение покажется Вашим старожилам: ко мне и из купечества некоторые пишут о сем с желанием и радостию»40. Значительные пожертвования в Библейское общество поступали от крестьян, что было совершенно немыслимо для деятельности Библейских обществ в других странах41.
Всеобщее одушевление по поводу перевода Писания не позволяло «ревнителям» прямо восставать против него, поэтому они на первых порах ограничивались критикой книг неправославных авторов, издаваемых Библейским обществом. Однако далеко не
,7 Чистович И. А. Указ. соч. С. 26.
,8 Собрание мнений. Т. 4. с. 250.
,9Цит. по: Чистович И. А. Указ. соч. С. 31—32. Там же приведены подобные свидетельства еще девяти архиереев.
40 Письма митрополита Московского Филарета к родным. С. 210.
41 См.: Пыпин А. Н. Религиозные движения при Александре I. С. 126.
все переводные книги вызывали протест со стороны партии ревнителей.
Наиболее плодотворным автором и переводчиком Библейского общества была княгиня Софья Сергеевна Мещерская. Мещерская переписывалась с государем, свт. Иннокентием (Смирновым), о ее трудах одобрительно отзывались и свт. Филарет, и архимандрит Фотий (Спасский). Брошюры, выходившие из-под пера княгини, были преимущественно нравственного содержания и обращали внимание на важность издания и чтения Библии. Княгиня Мещерская издала до ста книг и брошюр, по большей части переводных протестантских авторов42. Конечно, переводные книги содержали в себе инославные заблуждения. Для примера приведем одну из переведенных ею книг под названием «Бедный Иосиф». В ней повествуется о бедном лондонском носильщике по имени Иосиф, который случайно услышал проповедь протестантского пастора на евангельскую тему. Иосифа так поразили слова проповедника, что он отдал пастору все свои последние деньги со словами: «Возьмите это, разделите между друзьями Иисуса Христа и скажите, что Иосиф дал им это ради Спасителя своего, яко Христос Иисус приидв в мир грешники спасти, от нихже первый есмъ аз». Отдав деньги, Иосиф тут же скончался. Далее следует обращение к читателям, в котором проповедуется необходимость читать Священное Писание для спасения: «Когда слушаешь и веришь Евангелию, то оно возбуждает в сердце любовь к Богу и к народу Его... он (Иосиф. — Г. Б.) верил, что кровь Христа очищает от всякого греха, и так, быв оправдан верою, он был примирен с Богом чрез Господа нашего Иисуса Христа»43.
Очевидно, что книга содержит протестантское учение об оправдании верой. Однако она была пропущена свт. Иннокентием (Смирновым) (которого «ревнители» причисляли к своей партии) через духовную цензуру и никогда не вызывала никаких нареканий в среде «ревнителей».
Перевод инославных книг в данном случае был вынужденным вследствие отсутствия отечественной религиозной литературы, доступной для неискушенного читателя. Кроме того, инослав-ная литература могла быть полезна в условиях противостояния
42Пыпин А. Н. Религиозные движения при Александре I. С. 122—123.
43 Бедный Иосиф. СПб., 1817. С. 1—7.
секулярным вызовам Нового времени. Даже для церковных людей было не очевидно, как приложить принципы святоотеческой аскезы к современной жизни. Уже свт. Тихон Задонский активно использовал в своих писаниях книги инославных авторов44. Не следует забывать также и о существовавшем в XVIII в. разрыве между историческим и мистическим христианством в представлениях образованного общества того времени. Таким образом, не случайно в своих проповедях, прежде всего в тех, которые произносятся в домовой церкви князя Голицына, свт. Филарет дает православное истолкование мистического учения, используя для этого, в частности, некоторые идеи учения о чистой любви Франсуа Фенелона. «Ведь непосредственный ответ на вопрос, как возможна христианская жизнь в условиях западной по существу культуры и “объязычевшегося” русского общества, нелегко было прямо обрести у отцов Добротолюбия (всего один раз, кстати, и изданного в 1794 году Синодом и продававшегося только в синодальных лавках); ищущие же, по слову святителя Феофана, “живого общения с Богом” на Западе, очевидно, столкнулись с этим раньше и попытались дать свой, не вовсе православный, понятно, ответ, но этот западный ответ у нас и не просто прочитывался, а поверялся и очищался опытом православной святости и церковности»45. Следует отметить, что Библейским обществом издавалась и святоотеческая литература.
Впрочем, благодаря Библейскому обществу печатались и книги весьма сомнительного содержания, для удобства их публикации проводившиеся через светскую цензуру. «Князь Александр Николаевич был мой благодетель, — вспоминал митрополит Филарет, — но я позволял себе не во всем соглашаться с ним. Когда я был ярославским [архиепископом], одним из членов татари-новского общества была издана книга о скопцах. Тут говорилось о внутреннем живом слове, которого надлежало искать только в их обществе... Я отказался распространять ее и собственноручно написал князю, что не могу этого сделать по таким-то и таким-то
44 Подробнее см. Хондзинский П., свящ. Истинное христианство в житии и трудах святителя Тихона // Тихон Задонский, свт. Избранные труды. Письма. Материалы. М., 2004. С. 12—48.
45Хондзинский П. свящ. Путь волхвов // Филаретовский альманах. Вып. 2. М., 2006. С. 44-45.
местам, в книге находящимся. Князь был недоволен, при встрече был холоден. Я объяснился, что, как церковный человек, не мог я иначе поступить. Князь возразил: “Одна часть хороша, другая не годится, — вы бы исправили”»46.
Таким образом, свт. Филарет отнюдь не потворствовал ложным мистическим учениям, а обличал их. Но обличал осторожно. С одной стороны, ему самому необходимо было разобраться в сложных богословских проблемах, вставших перед Церковью, с другой стороны — святитель не решался действовать резко, понимая и ограниченность своих возможностей, и опасность «выплеснуть с водой и ребенка». «Под покровом мистических соблазнов он сумел распознать живую религиозную потребность, жажду духовного наставления и просвещения»47. И такая мудрая позиция святителя давала свои плоды: постепенно происходило воцерков-ление русского общества во главе с царем и его собеседником князем А. Н. Голицыным.
Заблуждения князя Голицына и императора были не сознательные, они происходили вследствие их недостаточной воцер-ковленности. Постепенно А. Н. Голицын оставлял своих прежних сомнительных друзей и все более склонялся к истинному Православию. Так, одним из почитаемых Голицыном мистиков был А. Ф. Лабзин, которому министр духовных дел выхлопотал высокий орден св. Владимира 2-й степени «за издание на отечественном языке духовных книг»48. Однако Голицын не стал защищать столь покровительствуемого им издателя, когда убедился в том, что издаваемая Лабзиным литература содержит ложные религиозные мнения.
А. С. Стурдза в своих воспоминаниях рассказывает о том, что, когда светская цензура начала пропускать сомнительные книги, он стал убеждать князя А. Н. Голицына положить конец соблазну, которому потворствует цензура. «Голицын был поражен, — пишет Стурдза, — внял голосу моему или, точнее, голосу истины, запретил перепечатку изобличенных книг и тем доказал мне, что ошибался дотоле неумышленно. Меня ободрил неожиданный успех. Я тотчас испросил у князя аудиенцию... я вошел в просторный ка-
46 Из воспоминаний святителя Филарета. С. 798.
47 Флоровский Георгий, прот. Указ. соч. С. 170.
48 Чистович И. А. Религиозные движения при Александре I. С. 189.
бинет его с кипой тетрадей и журналов. Мы уселись, и чтение началось... Министр горячо вступался за мысли Лабзина, старался предавать им благоприятный смысл; но преткновения час от часу становились виднее и опаснее. Наконец, дошли до одного места, где Лабзин извращал значение и силу таинства Евхаристии, дерзко основываясь на словах Спасителя: “глаголымоя дух есть... плоть не пользует ничесоже”. Здесь чтение остановилось. Князь Голицын был смущен, но с свойственным ему прямодушием перестал защищать своего любимца и сознался, что сделал ошибку, приняв на себя цензуру “Сионского вестника”»49. * Сионе кий вестник» был передан в духовную цензуру. Но Лабзин отказался предоставлять его туда, и журнал был закрыт.
Весьма интересен для характеристики постепенного обретения церковности министром ответ Голицына Лабзину на его протестующие письма: «Когда Вы не имеете намерения восставать против установленной Церкви, на что Вам почитать и членов духовной власти противниками своими?»50. «Мы ошиблись, если подлинно наружных христиан признали за истинных», — писал по этому поводу 3. Я. Карнееву Лабзин51.
Известные старцы того времени характеризуют князя как вполне православного по духу человека. По словам жития преподобного старца Василиска, когда к Голицыну обратился преподобный старец Зосима с целью испросить себе в управление монастырь в Туринске, князь спросил, есть ли на это согласие старца Василиска. Старец Зосима показал Голицыну лоскуток бересты с начертанным на нем благословением старца Василиска. Князь А. Н. Голицын с благоговением поцеловал лоскуток и сказал, что теперь все будет сделано. «А такое беспримерное вручение мне [монастыря] из уважения к старцу моему осуществилось потому, — писал автор жития, преподобный Зосима, — что... князь Голицын, бывший тогда министром духовных дел, будучи наслышан о богоугодном его житии, уважал и любил моего старца, хотя лично и не знал его. Видя же, что я многие годы живу при нем неотлучно и единодушно, имея его своим наставником, а он имеет
49 Из записок А. С. Стурдзы // Русская Старина. 1876. № 2. С. 275.
50 Дубровин Н. Ф. Наши мистики сектанты: А. Ф. Лабзин и его журнал «Сионский вестник» // Русская старина. 1895. Т. 83. № 1. С. 84.
51 Там же. С. 85.
во мне друга преискреннего, князь потому и ко мне проявлял особенную благосклонность и доверие»52.
Преподобный Зосима даже заключил с Голицыным любовный союз, который он заключал только с самыми близкими по духу людьми. Вот что пишет по этому поводу сам князь архимандриту Фотию (Спасскому): «Писание Ваше от 14 января имел удовольствие получить, в коем Вы пишите мне о старце Зосиме, я его знал и он меня любит. В первый раз, что он со мною познакомился, желал он в моей домашней церкви пред престолом обещать мне любовь и союз... Со старцем Василиском я знаком через Зосиму, он за меня молится и всегда обо мне помнит»53.
Известно также о почитании князем А. Н. Голицыным старца Феодора, ученика преподобного Паисия (Величковского), и преподобного Леонида, старца Оптинского. Когда они были еще в Валаамском монастыре, князь А. Н. Голицын провел у них в келье все время своего пребывания на Валааме, а затем защитил старцев от несправедливых нападок настоятеля: учение старцев казалось игумену «странным нововведением»54.
Постепенно воцерковляясь, князь Голицын старался использовать свое служебное положение обер-прокурора Синода, а затем министра духовных дел и народного просвещения для содействия Церкви. Единодушие свт. Филарета и Голицына, писал Сушков, «имело благодатное влияние и на дела, и на духовенство. Оно утвердило в те времена самостоятельность и самого Синода»55. Свт. Филарет подтверждает слова своего биографа: «Заслуги А. Н. Голицына в отношении к Церкви, — говорил он, — были очень значительны»56. Из сохранившегося синодального делопроизводства можно видеть, что при Голицыне Синод расширил свою
52 Житие монаха и пустынножителя Василиска, писанное учеником его Зосимой Верховским // Зосима Верховский, при. Творения. С. 154.
53 Князь А. Н. Голицын и архимандрит Фотий в 1822—1825 гг.: Письма кн. А. Н. Голицына к архим. Фотию // Русская Старина. 1882. № 5. С. 430—431.
54 Жизнеописание Оптинского старца иеромонаха Леонида. Оптина пустынь, 1991 (репринт издания 1876 г.). С. 18—19.
55 Сушков Н. В. Записки о жизни и времени святителя Филарета, митрополита Московского. С. 104.
56 Из воспоминаний святителя Филарета // Избранные труды, письма, воспоминания. С. 799.
компетенцию и стал более последовательно реализовывать свои решения, особенно после учреждения Двойного министерства57.
Свт. Филарет с удовлетворением воспринял учреждение нового министерства и назначение Голицына, справедливо полагая, что через него произойдет возвышение Церкви в государстве. «Державная власть Государя облекла Ваше Сиятельство новым званием, — писал он Голицыну 4 декабря 1817 г. — Званием, ибо самое дело звания нового давно вверено Вашей верности. Но утверждением звания постоянней утверждается дело и образ дела. И потому ныне время со всеми жаждущими духа и света единодушно воззвать: да дарует Вам Господь воистину быть служителем духа в Церкви, служителем света в народе. Константин Великий называл себя внешним епископом Церкви. Церковь всегда признавала в помазанных сие достоинство. В настоящем звании Вашего сиятельства она должна признать местоблюстителя внешнего епископа своего. Итак, Вы вступаете в клир Церкви. Христос по-среде нас! Да будет Он средоточием единомыслия всех служащих Царствия Его и стрегущих стражу Дома Его... Дом Божий будет молить, чтобы Вы были стражем его бессменным»58. Несколько десятилетий спустя собеседник свт. Филарета свт. Игнатий Кавказский, подводя итог деятельности Голицына, писал, что когда князь достиг положения, равного первым вельможам государства, «он сделался самым полезным человеком для Церкви в материальном отношении, самым ревностным защитником ее прав, защитником более сильным, чем сам Синод»59.
Вслед за Голицыным воцерковлялся и сам государь. Император подолгу стал молиться в Дворцовой церкви, совершал паломничества в монастыри, беседовал со старцами. «При первом вступлении моем в Лаврскую церковь, — писал император, например, о посещении Киево-Печерской лавры в 1816 г., — такое благоговение наполнило мою душу и такие чувствования проникли, что могу с Павлом сказать “был аще в теле или аще кроме
57См.: КондаковЮ. Е. Государство и православная церковь в России: эволюция отношений в первой половине XIX века. СПб., 2003. С. 217.
58 пять писем к князю А. Н. Голицыну митрополита Московского Филарета //Труды Киевской Духовной Академии. 1868. Т. 2. С. 187—188.
59Игнатий (Брянчанинов), свт. Полное собрание творений: В 8 т. М., 2007. Т. 3. С. 528-529.
тела — не вем, Бог весть”»60. По преданию, в 1824 г. Александр I встречался и беседовал с прп. Серафимом Саровским61.
Но это постепенное движение к строгому Православию царя и князя Голицына было прервано вследствие интриги партии ревнителей. «Светлая вера» Государя, по свидетельству свт. Филарета, «несколько затмилась в то время, когда он вошел в сношения с Фотием»62.
Если для свт. Филарета обличение лжеучений было естественной реакцией православного пастыря, то партия ревнителей указывала на выходившие из печати неправославные книги для того, чтобы использовать факт их появления в качестве одного из аргументов в пользу своей концепции религиозного развития России. Таких аргументов в трудах архимандрита Фотия можно найти множество, вплоть до обвинения Библейского общества в подготовке революции. «Как ни глупо было бы смешивать пляски у Татари-новой с библейской деятельностью вообще — ревнители постоянно и намеренно их смешивали, и потому нередко могли казаться правыми в глазах простодушных людей, которые в их фанатичных доносах и находили потом защиту православия и отечества»63.
Собственно законченной концепции у «ревнителей» не было: в целом, это было желание сохранить все «по-старому», даже если это означало возврат к обрядовому православию, а также боязнь всяких нововведений, что соединялось с мистической экзальтацией и горделивой уверенностью в своей правоте у харизматических лидеров партии ревнителей. Лучше всего характеризуют характер деятельности «ревнителей» следующие слова свт. Филарета из его письма 1829 г. к викарию Иннокентию (Сельно-Кринову): «Как густо идет дым из студенца бездны и как высоко поднимается! Дым ест глаза, а они говорят: так едок солнечный свет! Задыхаются от дыма и с трудом выговаривают, как вредна вода из источника жизни... Но прекратим речи, за которые и меня может быть
60 См: Шильдвр Н. К. Указ. соч. С. 59.
61 Федоров В. А. Русская Православная Церковь и государство. Синодальный период. М., 2003. С. 187.
62 Воспоминания и отзывы Московского митрополита Филарета // Русский Архив. 1907. № 1. С. 55.
63ПыпинА. Н. Религиозные движения при Александре I. С. 187.
лишили бы Библии, если бы на то власть была»64. Если свт. Филарет стремился сделать богословие общедоступным, а веру живым началом и средоточием всей жизни, то ревнители не желали «именно общедоступности» в богословии65. Страх перед всяким богословским рассуждением, которое может привести к крушению сформировавшихся религиозных схем, столь удобно формирующих отношение к любому феномену религиозной жизни, был главной действующей силой идеологии «ревнителей».
Характерно, что, не желая разбираться в сложных богословских проблемах, ревнители в своих взглядах на вопрос о чтении Библии неискушенными мирянами оказывались близки с масонами и мистиками, против которых так горячо боролись, ошибочно отождествляя их взгляды с позицией Библейского общества.
Масонские эзотерические учения не предполагают общедоступности Библии, и Библейскому обществу приходилось в первую очередь полемизировать именно с масонскими идеями. В одной из книг — апологий Библейского общества, очевидно написанной либо по заказу князя Голицына, либо им самим, говорится, что «многие, именующие себя друзьями Библии, в наше время подали о ней очень ложное понятие. Они даже дают нам разуметь, что книга сия не что иное, как сложная мистическая система, и что обыкновенный человек никак не может понять истинного смысла ее. Это очень ложное учение... Слово Божие ясно показывает самым простым и прямым образом наш долг к Богу и ближнему и путь к достижению вечного блага в будущей жизни»66. Речь идет, естественно, о масонах, которые учили в духе гностических систем о необходимости определенных посвящений для того, чтобы вполне уразумевать Библейские истины.
Ревнители также отрицали возможность чтения Писания мирянами, но по иной причине. Е. И. Станевич в своей книге «Беседа на гробе младенца» пишет: «Чтобы разуметь Писание, нужно, чтобы Дух Божий посетил нас при чтении оного, то есть браться
64 Прибавления к Творениям Святых Отцов в русском переводе. 1872. Ч. 25. С. 431-432.
65 См: Флоровский Г., прот. Указ. соч. С. 172.
66 Разговор двух приятелей о пользе Библейских обществ. СПб., 1816. С. 11-12.
за чтение надо, уже имея в себе Дух Божий»67. Противники Библейского общества отрицают не только возможность того, что человек может прийти к вере благодаря чтению Библии; по их мнению, даже христианин не может уразуметь Слово Божие, потому что не имеет Святого Духа, который дается в таинстве священства. Критики издания и перевода Библии прямо утверждали, что Священное Писание написано не для народа, но для церковных пастырей, которые, имея дар Святого Духа, могут изъяснить смысл Библии68. Вероятно, что такое мнение сформировалось у ревнителей под влиянием латинства: «Трудно поверить, как папизм господствует», — писал в 1824 г. епископ Григорий (Постников) свт. Филарету о настроении партии Шишкова и митрополита Серафима69.
Не следует, однако, считать, что сами «ревнители» стремились истолковывать Библию в духе Священного Предания. «Святых отцов не имею, — писал архимандрит Фотий, — одну св. Библию имею и оную читаю»70. Главный ревнитель отеческих преданий был почти совсем не знаком с писаниями Отцов Церкви. Весьма свободно обращаясь с Писанием, архимандрит Фотий использовал Слово Божие для подтверждения своих мистических откровений и обоснования своих действий, отождествляя себя с древними пророками71.
Для подобной ревности все средства хороши, и архимандрит Фотий не стеснялся лицемерить в своих отношениях с Голицыным, сотрудничать с откровенными карьеристами вроде М. JI. Магницкого, закрывать глаза на религиозные взгляды своих «партийных друзей». По свидетельству свт. Филарета, восстание против «министра духовных дел и против Библейского общества
67 Станевич Е. И. Беседа на гробе младенца о бессмертии души. СПб., 1825. С. 9.
68 В 1842 г. митрополит Серафим прямо утверждал, что Священное Писание написано не для христиан, а пастырям, что свт. Филарет прямо назвал ересью. При этом Первенствующий митрополит утверждал, что таких взглядов он всегда придерживался и именно поэтому настоял на закрытии Библейского общества (Собрание мнений. Т. 3. С. 57—58).
69 Письма духовных и светских лиц к митрополиту Московскому Филарету (с 1812 по 1867 г.). СПб., 1900. С. 68.
70Цит. по: Флоровский Г., прот. Указ. соч. С. 157.
71 Там же. С. 157-170.
и перевода священных книг образовали люди, водимые личными видами, которые, чтобы увлечь за собою других благонамеренных, употребляли не только изысканные и преувеличенные подозрения, но выдумки и клеветы»72. Вокруг архимандрита Фотия собрались «сдержанные вольнодумцы XVIII в.»73 (А. С. Шишков), безыдейные карьеристы (М. Л. Магницкий) и политические деятели, желающие использовать ситуацию в своих видах (А. А. Аракчеев). К этой партии по идейным, а возможно, и карьерным соображениям примкнул и митрополит Серафим (Глаголеве кий).
В начале 1820-х гг. архимандрит Фотий сумел войти в доверие к А. Н. Голицыну, а через князя и к императору и, добившись такого положения, смог отдалить от них свт. Филарета. «Филарет, — писал архимандрит Фотий, — смущался от того, что боялся митрополита Серафима в содружестве с графиней Анною, сильною при дворе, с Фотием, бесстрашным ревнителем веры православной, зная дух его, и что уже князь на стороне их более, того ради хотел всяческие препоны делать Фотию в содружестве, но не мог делать»74. Встречи с архимандритом Фотием производили на мистически настроенного императора сильное впечатление и подготавливали решительные действия заговорщиков, партия которых к началу 1824 г. окончательно оформилась. Поводом к активным действиям заговорщиков послужил русский перевод толкований на Евангелие от Матфея пастора Госнера, в котором были высказаны протестантские мнения о Богородице. 17 апреля 1824 г. последовала аудиенция у императора митрополита Серафима, где он потребовал увольнения Голицына и упразднения Двойного министерства, при этом митрополит демонстративно снял свой клобук и пригрозил царю оставлением кафедры. 20 апреля архимандрит Фотий был у императора и, изображая духоносного старца, открыл царю «повеление Святого Духа» о Библейском обществе. Когда заговорщики уверились в позиции государя, последовал театральный акт анафематствования архимандритом Фотием князя Голицына75.
72 Собрание мнений. Т. 4. С. 260.
73 Флоровский Г., прот. Указ. соч. С. 161.
74 Фотий (Спасский), архим. Автобиография // Русская Старина. 1895. № 8. С. 204.
75 Флоровский Г., прот. Указ. соч. С. 160—161.
Итак, впервые со времен патриарха Никона первенствующий архиерей Церкви заговорил с царем с позиции силы в ультимативном духе: но цель была жалкой: «“восстание” обернулось нечестной придворной интригой»76. 15 мая 1824 г. Голицын был уволен от председательства Библейским обществом, а министерство Духовных дел было упразднено.
Добившись устранения Голицына, заговорщики открыли гонение и на свт. Филарета. Уже 18 мая 1824 г. архимандрит Фотий в своем послании государю обвинил святителя в потворстве мистикам и просил не вызывать его в Синод, а пригласить владыку Евгения Киевского77. Особенно раздражало неуемных ревнителей то, что свт. Филарет продолжал проводить заседания Библейского общества. Ибо, как справедливо отмечает Флоровский, «восстание в 1824 г было поднято не против Библейского общества, но против всего “нового порядка”. Филарет Московский верно определил смысл этого восстания — “обратный ход к временам схоластическим”. И главным защитником “нового порядка” оказался в эти годы сам митрополит Филарет»78.
На словах провозглашая освобождение Церкви от светского давления, на деле заговорщики попирали законную церковную власть. Указ государя на имя нового министра просвещения А. С. Шишкова от 17 ноября 1824 г. о книгах, без синодального разрешения изданных, был истолкован Шишковым прямо противоположным образом. Министр потребовал от митрополита Серафима запретить катехизис, который был уже утвержден Синодом. Такого унижения Святейший Синод не знал с момента своего основания: «Если сомнительно православие катехизиса, — вопрошал свт. Филарет митрополита Серафима, — столь торжественно утвержденного Св. Синодом, то не сомнительно ли будет православие самого Синода? Допущение сего сомнения не потрясет ли иерархии до основания?»79 Но митрополит Серафим, еще совсем недавно перед царем столь бескомпромиссно «защищавший православие», на этот раз ответил весьма уклончиво, лживо
76 Флоровский Г., прот. Указ. соч. С. 153.
77Кондаков Ю. Е. Указ. соч. С. 160.
78 Флоровский Г., прот. Указ. соч. С. 166.
79 Собрание мнений. Т. 2. С. 116.
утверждая, что вопрос о православии катехизиса не ставился80. Известно, однако, что архимандрит Фотий прямо называл катехизис свт. Филарета «водой сточной канавы», а самого святителя еретиком: «Филарет... явные речения допустил противу духа Церкви и догматов учения христианского», — писал он в автобиографии81. Вскоре продажа катехизиса была запрещена, а находившиеся в книжных лавках экземпляры конфискованы.
Но даже в такой ситуации, в который раз подставляя себя под удар, свт. Филарет делает последнюю попытку спасти Библейское общество: он пишет в августе 1825 г. письмо для передачи в собственные руки императора. «Сего дня, — писал святитель, — получено мною чрез почту письмо некоего есаула Котельникова, который пишет... что Библейское общество оклеветано. Долг верности обязывает меня не оставлять сего случая не объявленным. Предать оный гласности официального донесения начальству не представляется приличным для некоторых имен и предметов письма»82.
Но и эта последняя попытка святителя повлиять на ситуацию остается без последствий. Государь, видимо, уже не имел ни сил, ни желания активно влиять на религиозную жизнь России. «Вверенное вам министерство как-то не удалось нам», — сказал Александр I Голицыну, принимая его отставку с поста министра духовных дел и народного просвещения83. Но тем не менее до кончины царя Библейское общество не было закрыто, а князь Голицын оставался ближайшим собеседником царя.
Вскоре после описанных событий началось новое царствование, в которое произошел возврат к идеям Петровского времени. Свт. Филарет продолжал благодаря своим дарованиям и уже сложившемуся авторитету оставаться первенствующим богословом и церковным администратором, но подобных предыдущему царствованию отношений между святителем и царем уже не было. И хотя постепенно были реализованы почти все начинания свт. Филарета, появившаяся возможность симфонического единения Церкви и государства была упущена.
80См.: Флоровский Г., прот. Указ. соч. С. 164.
81 Фотий (Спасский), архим. Указ. соч. С. 196.
8- РГИА. Ф. 797. Оп. 87. Д. 181. Л. 1-2.
83 Из записок А. С. Стурдзы. С. 285.
