CC BY
18
Вестник ПСТГУ
Серия I: Богословие. Философия.
Религиоведение.
2020. Вып. 91. С. 32-54
БО!: 10.15382Миг1202091.32-54
Воронцов Сергей Александрович, канд. филос. наук, ст. науч. сотрудник Лаборатории исследований церковных институций ПСТГУ Российская Федерация, 127051, г. Москва, Лихов пер., 6/1 vorontsoff.s@gmail.com ОИСГО: 0000-0002-6035-325Х
Священник в свете стилей мышления:
*
ИЕРАРХИЧЕСКАЯ И ДОЛЖНОСТНАЯ СПЕЦИФИКАЦИИ
С. А. Воронцов
Аннотация: Поздняя Античность и Новое время предлагают весьма различные описания христианских религиозных лидеров. Различие в характере этих описаний объясняется внешними факторами — разным историческим контекстом и типом дискурса (религиозного/академического). Эти фактологические и идеологические различия еще не объясняют их структурных особенностей. В данной статье предлагается объяснение, исходящее из анализа эпистемологических оснований этих описаний. В качестве методологии использовалась теория стилей мышления и мыслительных коллективов Л. Флека. Это позволило перенести фокус исследования на конкретные предпосылки той или иной структуры описаний священника. Делается заключение, что оба типа описания (спецификации) являются рациональными и объективными с точки зрения своих стилей мышления. В поздней Античности священник определяется исходя из положения в космической иерархии, заданной замкнутым миром и телеологическим движением к Богу (что было задано концепциями Платона и Аристотеля). В позднем платонизме возросла роль определенных людей в медиации между божеством и обществом. Это позволяло священнику опосредовать движение душ к Богу и благодати к душам. Радикальная трансформация научного взгляда на мир, произошедшая в XVII в., изменила представления о пространстве и движении. Человек определялся с позиции этической нейтральности, мыслимой по аналогии с равномерным пространством и инерционным движением-действием, которая и определяла этико-политические программы Нового времени (в частности, Гоббса и Пуфендорфа). В этом случае «точками отсчета», позволяющими определить правильность действий, оказываются законы (естественные, государственные, божественные), которые диктуют обязанности. В русле этого стиля мышления священник определяется некоторым кругом обязанностей, отдельным по отношению к обязанностям человека и гражданина. В результате этого сопоставления делается вывод о несоизмеримости этих спецификаций друг с другом. По этой причине при анализе религиоз-
* Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект № 19-7810143). Организация выполнения проекта — Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет.
ного лидерства спецификация в античном стиле мышления не может быть отброшена как «религиозная» и замещена «научной». Ее язык требует отдельного анализа.
Ключевые слова: священник, религиозное лидерство, иерархия, долг, поздняя Античность, раннее Новое время, стиль мышления.
Постановка проблемы
Если положить рядом два описания того, чем является христианский религиозный лидер1, отстоящих друг от друга примерно на тысячу лет, они могут прекрасно иллюстрировать тезис о коренных различиях между человеком поздней Античности и Нового времени. В первой масштабной энциклопедии эпохи Просвещения — немецком словаре Цедлера (1741)2 — священник (Priester) рассматривается на трех уровнях: как человек (Mensch), как гражданин (Glied der Republic) и как лицо, поставленное на должность учителя (zum Lehr-Amt gesetze Person). Подчеркивается, что в первом отношении священник должен исполнять общие для всех обязанности (Pflichten), во втором — подчиняться властям и способствовать общему благу и лишь в третьем — имеет обязанности, проистекающие из особого источника3.
Позднейшая из возможных датировок другого описания — VII век4. Религиозным лидером для этого времени будет епископ (к которому чаще всего в эту эпоху и относилось слово «священник»), он характеризуется как тот, кому «дано всевластие Христа и Господа», от которого происходит полнота совершенств и всяческая слава. Здесь епископ сопоставляется с Богом: «в нем телесно обитает полнота божества»5. В этом контексте вопрос о равенстве епископа с человеком и гражданином невозможно корректно сформулировать.
Такое изменение в том, как описывается и понимается священник, можно объяснять по-разному. Наиболее «естественным» ответом будет тот, что контекст этих описаний различен. Различными были социальные проблемы и сами общества — лютеранская Германия раннего Нового времени и Пиренейский полуостров поздней Античности. Можно сказать, что первый текст объясняет священника объективно, говоря о его позиции в обществе, в то время как вто-
1 Термин «религиозный лидер», пожалуй, чужеродный русскому языку, применяется в этом тексте в русле англоязычной традиции. Это делается из соображений удобства: важна религиозная природа этого лидерства, в то время как уточнение, идет ли дело о пресвитерах, пасторах или священниках, не так важно для тезиса статьи.
2 Yeo R. Lost Encyclopedias: Before and after the Enlightenment // Book History. 2007. Vol. 10. P. 53-54.
3 Grosse vollständige Universal-Lexicon Aller Wissenschafften und Künste. Bd. 29 (Pr-Pz). Leipzig; Halle, 1741. Col. 410.
4 Reynolds R. The Pseudo-Hieronymian «De septem ordinibus ecclesiae». Notes on its origins, abridgments and use in early medieval canonical collections // Revue Bénédictine. 1970. Vol. 80. 3-4. P. 238.
5 Ps.-Hieronymi De septem ordinibus ecclesiae / P. A. W. Kalff, ed. Würzburg, 1937. P. 57-59. «...In episcopo plenitudinem diuinitatis corporaliter habitare» (Ibid. P. 59).
рой — с религиозной точки зрения, раскрывая положение священника в религиозной же системе6.
Эти объяснения указывают на фактологические или идеологические различия, что справедливо, но недостаточно. Сама по себе идеологичность идеологии и религиозность вероучения, равно как и научность науки, не объясняет внутренней структуры этих описаний, которая обусловлена их эпистемологическими основаниями. Все это создает проблемы для исследования феномена религиозного лидерства. Например, растущее влияние епископа в поздней Античности нередко (и даже навязчиво) стремятся объяснить его опорой на административный или иной «реальный» властный ресурс. Отчасти это оправданно, но в то же время свидетельства источников о связи этого влияния с исключенностью епископа из светских властных структур и опора на аскетический авторитет учитываются недостаточно7.
В попытке представить схему позднеантичного религиозного лидерства К. Рапп указывает на неприменимость такой уважаемой схемы Нового времени, как «харизма / институт» для ее материала, предлагая вместо этого классификацию авторитета по иному основанию (духовный / аскетический / прагматический)8.
В настоящем исследовании представленные описания христианского религиозного лидера будут рассмотрены как явления, относящиеся к сфере эпистемологии. Эти явления вписаны в более широкие социально-эпистемологические структуры: государства / общества9 и модели мира. Если смотреть под таким конструктивистским углом, у Цедлера не столько имеет место описание священника с точки зрения фактов общества и государства, в которое он включен, сколько конструируется объект, который будет референтным по отношению к этим фактам и нормативным по отношению к конкретным религиозным лидерам10. То же, с оговорками, можно опрокинуть и на авторов, писавших о священнике в поздней Античности. В этом отношении можно говорить об описаниях священника как репрезентациях, обоснованных моделями государства / общества / мира, свойственными той или иной культуре.
Методология
Сдвиг в «легитимных репрезентациях» будет рассмотрен через призму теории «стилей мышления», предложенной Л. Флеком. Он говорит, что видение
6 Кроме того, в одном случае сказано о священнике, в другом — о епископе. Это наименее существенно, поскольку схема, приведенная у Цедлера, равно подходит и епископу, а в поздней Античности пресвитеры зачастую были «в тени» епископов.
7 Rapp C. Holy Bishops in Late Antiquity. The Nature of Christian Leadership in an Age of Transition. Berkeley, 2005. P. 6-14.
8 Ibid. P. 16-17.
9 П. Бурдье пишет, что государство «является принципом производства легитимного представления социального мира», представляя само по себе элемент социальной эпистемологии (см.: Бурдье П. О государстве: Курс лекций в Коллеж де Франс (1989-1992). М., 2016. С. 50).
10 Стоит отметить, что сказанное о христианском священнике (особенно о священнике Нового времени) имеет (пусть и непрямое) отношение к другим религиозным лидерам, так что вопрос изначально может быть поставлен шире.
фактов и их описание определяются стилем мышления11, который в свою очередь включает активные и пассивные связи/ассоциации. Активные определяются рациональным выбором, в то время как пассивные детерминированы более общими посылками и поэтому представляются объективными12. Стиль мышления шире, чем исследовательская программа или парадигма, но имеет сходный модус существования, в частности, стили мышления несоизмеримы13. Важно, что стиль мышления определяет то или иное описание факта («спецификацию»)14, что позволяет увидеть искомые эпистемологические основания объективной репрезентации (в нашем случае — священника).
Ситуация представляется тем более интересной, что сравнение происходит не только между разными историческими формациями. С той или иной степенью осознанности оснований мыслительные коллективы, поддерживающие эти представления, существуют до сих пор15. Впрочем, здесь необходимо оговориться. А. Макинтайр в первой главе своей известной книги приводит более точный, на мой взгляд, образ существования античных философских представлений в современной культуре. Они скорее более, чем менее фрагментированы, лишены исконных значений и оснований16.
Основания стилей мышления удобно рассматривать в связи с их метафизическими построениями и сравнивать с точки зрения истории философии. В связи с этим я обращаюсь к философии Античности и раннего Нового времени, но не стремлюсь предложить интерпретацию конкретных философских систем, отдавая себе отчет в сложности мысли, к примеру, Аристотеля или Гоббса. В этой связи исследование с неизбежностью будет построено more geometrico — исходя из ряда допущений17.
Значимым допущением является рассмотрение двух стилей мышления — такая картина не является исчерпывающей и требует значительно большей детализации. В то же время основанием этой картины является общепризнанная оппозиция замкнутого мира и бесконечной вселенной, лежащая в основе разрыва, с одной стороны, античной и средневековой, с другой стороны, современной науки. Эта оппозиция лежит в основе ряда исследований, послуживших фундаментом для настоящей работы, здесь я следую им18.
11 Флек Л. История возникновения и развития научного факта. Введение в теорию стиля мышления и мыслительного коллектива / сост., введ., пер. с нем., англ. и польск. яз. В. Н. По-руса. М., 1999. С. 148-164.
12 Там же. С. 36-37.
13 Там же. С. 86. См. рассуждения о понятии фосфора: Там же. С. 152-154.
14 Вернее, это слово использует в переводе В. Н. Порус. Например: «принималось утверждение, что... болезнь как таковая (т. е. спецификация болезни) не могла измениться» (Там же. С. 144).
15 Ср.: Там же. С. 122.
16 Макинтайр А. После добродетели. Исследования теории морали / пер. с англ. В. В. Це-лищева. М.; Екатеринбург, 2000. С. 5-10.
17 В частности, понятно, что, организуя определенным образом логику описания, авторы тем самым создавали и возможность или даже необходимость своих тезисов, но можно рассматривать эти логики и как данности, что скорее свойственно представителям мыслительных коллективов.
18 Например, С. Оливер, исследуя сдвиг в понимании движения, переходит от Платона и Аристотеля к Ньютону (Oliver S. Philosophy, God and Motion. L.; N. Y., 2005). П. П. Гайден-
Рассмотрение эпистемологических оснований стиля мышления, в рамках которого религиозный лидер мыслится как приближенный к Богу, требует «экскурса» в поздний платонизм. Он необходим, поскольку именно в рамках этой философии возникает акцент на своеобразном лидерстве религиозного характера19. Философия Средних веков разделяла с неоплатонизмом ряд общих оснований, и в этом смысле они могут быть рассмотрены как разные варианты одного стиля мышления, в чем-то значительно отдаляющихся друг от друга20. В то же время средневековый стиль мышления постепенно сдвигается к стилю Нового времени.
В рамках данной статьи я постараюсь определить эпистемологические основания положения священника в рамках того и другого стиля мышления и лишь укажу на некоторые ключевые сдвиги между ними. В заключение я остановлюсь на несоизмеримости этих «спецификаций».
Иерархическая спецификация священника
Спецификация религиозного лидера с точки зрения его положения в иерархии восходит к наиболее общим структурам античного мышления. С. С. Аве-ринцев, говоря о единстве порядка космоса и полиса, отмечает, что, в частности, у Оригена, значение которого для христианской мысли трудно переоценить, и церковная дисциплина осуществляется по аналогии с космологическим прин-ципом21. Кроме того, он указывает на двухъярусность средневекового христианского мира, в котором деление на клир и мирян вместе со многими другими делениями укладывалось в оппозицию «священное — священнейшее», одним из оснований которого являлось платоновское деление на воспринимаемый чувствами мир тел и умопостигаемый мир22.
Замкнутый мир, в котором люди жили до Нового времени, предполагает наличие абсолютных координат верха и низа, свойственных не только аристотелевской космологии, но и большинству архаических. Абсолютный верх в такой
ко, выстраивая эволюцию понятия науки, посвящает две трети основной части первой книги, доведенной до эпохи Возрождения, становлению науки до Аристотеля включительно. Да и Средние века рассматриваются у нее как функция от античной науки. Это не умаляет значения Средних веков, но сдвиг парадигмы случился в раннее Новое время. Т. Санджерс, анализируя новизну идей Гоббса, отталкивается от того же понимания трансформаций в науке.
19 Впрочем, не лишенной предшественников в самом платонизме и стоицизме.
20 В важной для этой статьи теме иерархий — сущностей и церковной — мыслители высокого Средневековья ориентировались на Прокла и Дионисия Ареопагита (Mahoney E. P. Lovejoy and the Hierarchy of Being // Journal of the History of Ideas. 1987. Vol. 48. P. 220). Кроме того, у Флека иерархия стилей мышления не разработана, одни близки, другие различны (см.: Флек Л. Цит. соч. С. 131). Скорее она призвана прояснить отношения между несходными положениями, например, о том, что сифилис является наказанием за грех и что это — инфекцион ная болезнь.
21 Аверинцев С. С. Порядок космоса и порядок истории в мировоззрении раннего Средневековья (общие замечания) // Античность и Византия / отв. ред. Л. А. Фрейденберг. М., 1975. С. 268.
22 Там же. С. 280.
системе очевидным образом связывается с богом или перводвигателем23. В связи с этим, поскольку все существующее имеет отношение к Богу, оно имеет «координатную привязку». Примером может служить известная иерархия сущностей, сохранившаяся благополучно до Нового времени и трансформировавшаяся в структуры развития организмов24.
Изменение мыслится как движение. Упорядоченное движение в программах и Платона, и Аристотеля строится телеологически и имеет целью бога25. Таким образом, как пишет об этом в своей монографии, посвященной данному вопросу, С. Оливер, движение (до научных программ Нового времени) оказывается универсальным и в конечном счете теологическим понятием26. Обращаясь к «Тимею», «Критию» и «Федру», Оливер отмечает аналогию между убеждающим/ упорядочивающим действием демиурга по отношению к вселенной в «Тимее», ритора по отношению к душе — в «Федре» (особое внимание уделяя метафоре колесницы) и некоторых элементов устройства Атлантиды в «Критии» (прежде всего ритуала, связанного с орихалковой стелой) по отношению к обществу27. Так или иначе, воплощенная душа в «Тимее» требует упорядоченного и божественного движения, что соотносится с восхождением к богу в знании и т. п.28
Аристотель первым предложил понятийный аппарат для осмысления того, что есть движение29. Движение выступает как средний термин между двумя противоположностями, который является подлежащим по отношению к каждой из них, прежде всего между потенцией и энергией30. Однако движение не абстрагируется от движущего, и в этом смысле одна сущность двигает другую31. В этом контексте особенно интересны примеры учителя, вызывающего изменения в учащемся32.
В позднем платонизме спасение (оютпр^а) связывается с восхождением души к богу и, начиная с Ямвлиха, теургического нисхождения божественной силы через душу философа33. Эти движения связаны с неоплатонической
23 Большинство философских школ в поздней Античности так или иначе «исповедовали» монотеизм, поэтому бог — не обязательно христианский Бог (см.: Frede M. Monotheism and Pagan Philosophy in Later Antiquity // Pagan Monotheism in Late Antiquity / P. Athanassiadi, M. Frede, eds. Oxford, 1999. P. 67).
24 См.: Любарский Г. Ю. Происхождение иерархии: история таксономического ранга. М.,
2018.
25 Oliver S. Op. cit. P. 30.
26 Ibid. P. 2.
27 Ibid. P. 16, 23-24, 27-28.
28 Plat. Tim. 44a-c, 90b-d; Oliver S. Op. cit. P. 27-28.
29 Гайденко П. П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. М., 1980. C. 290.
30 Там же. С. 276, 291-292.
31 Там же. С. 295-296.
32 Aristot. Met. 9. 1049b25 — 1050a20. С. Герш отмечает, что Аристотель использует примеры только из области физических или психологических феноменов, что повышает значимость данного примера: Gersch S. From Iamblichus to Eriugena: An Investigation of the Prehistory and Evolution of the Pseudo-Dionysian Tradition. Leiden, 1978. P. 32.
33 Shaw G. Apotheosis in Later Platonism Salvation as Theurgic Embodiment // Society of Biblical Literature. Seminar Papers / K. Richards, ed. Atlanta, 1987. P. 111-113.
иерархией добродетелей, в которой гражданские добродетели занимают нижнюю ступень, и, таким образом, полис включается в траекторию бегства к богу и возвращения философов-правителей34.
Восхождение души к богу, космогонический теургический акт (упорядочивающее движение ума) и благо полиса (порядок в человеческих отношениях) оказываются прочно связаны. Человеческая душа, являясь низшей из духовных сущностей, участвует в опосредовании божественной силы. П. Браун рассматривает в качестве одной из ключевых черт поздней Античности (перемен, произошедших от 200 к 400 году) концентрацию божественной силы именно в определенных людях35.
Неудивительно, что Псевдо-Дионисий Ареопагит связывает возведение на определенную степень совершенства со степенями христианского священства36. «Религиозным лидером, — пишет П. Браун, — был человек, имевший сердце горб: mens caelestis, pectus sublime»37. Этот лидер опосредовал божественный порядок в человеческом обществе, и в этом смысле он функционировал и как исключенный посредник между людьми38, поскольку сила такого лидера — сверхъестественная (т. е. превосходящая, а значит, и первичная по отношению к чувственно воспринимаемым вещам39). Необходимость такого посредничества в рамках позднеантичного стиля мышления определяется пассивными связями.
Позднеантичный стиль мышления активно ассоциировал это посредничество с теургом-философом, христианским аскетом, священником (епископом — статус пресвитеров еще долго будет неочевидным) и императором40. Рассмотрим несколько примеров. Император Юлиан пишет, что жизнь жреца ([фопхбс; Pioc;) должна быть более свята (o£^v6x£pov), чем у политика, соответственно, он занимает высшее положение и наставляет в законах божественных, в то время как политик следит за исполнением человеческих законов41. Жрец здесь определен по отношению к политику именно через его — высшее — положение, которое
34 O'Meara D. Platonopolis. Platonic Political Philosophy in Late Antiquity. Oxford, 2003. P. 40-48, 73-83.
35 Brown P. The Making of Late Antiquity. Cambridge, MA; L., 1978. P. 12.
36 Dyon. Areop. eccl. hier. V. 6емр[а. 8. Corpus Dionysiacum II: Pseudo Dionysius Areopagi-ta De Coelesti Hierarchia De Ecclesiastica Hierarchia De Mystica Theologia Epistulae / G. Heil, A. M. Ritter, Hrsg. 2. Auflage. Berlin; Boston, 2012. P. 114.
37 Brown P. The Making. P. 17.
38 См.: Brown P. The Rise and Function of Holy Man in Late Antiquity // The Journal of Roman Studies. 1971. Vol. 61. P. 88; Idem. The Philosopher and Society in Late Antiquity in Protocol of the 34th Colloquy, 3 December 1978. Berkeley, 1980. P. 7-8.
39 Shaw G. Platonic Siddhas. Supernatural Philosophers of Neoplatonism // Beyond Physicalism. Toward Reconciliation of Science and Spirituality / E. F. Kelly, A. Crabtree, P. Marshall, eds. N. Y., 2015. P. 276-279.
40 См.: Brown P. Il filosofo e il monaco: due scelte tardoantiche // Storia di Roma / A. Schiavone, ed. Vol. 3. Turin, 1993. P. 877-894; Rapp C. Op. cit. P. 3-6. Характер этих ассоциаций, в чем-то сходный, не был одинаковым. Неверно поэтому отождествлять философа и святого, власть епископа и власть императора/короля, но в то же время отношение властей не исключало возможности воздействия на всю политическую сферу.
41 Iulian. Fragentum ep. 289a. Julian. Orations 6-8. Letters to Themistius, To the Senate and People of Athens, To a Priest. The Caesars. Misopogon / Translated by Wilmer C. Wright. Loeb Classical Library 29. Cambridge, MA, 1913. P. 298.
в данном случае не является метафорой, но исходит из иерархической модели мира.
Григорий Назианзин в третьем Слове начинает с довольно подробного определения положения священника. Он отсылается к первой книге «Политики» Аристотеля42, где говорится о естественном неравенстве, лежащем в основании государства (которое мыслится как естественное): по природе властвующему и по природе подчиненному свойственно образовывать союз, цель которого обозначена как owinpía43. По Аристотелю, в естественном союзе правящего отличает способность рассуждать (ôiàvoia), Григорий расставляет акценты несколько иначе: во-первых, он указывает на более высокое положение правящих (öooi töv noXXöv £Íoiv ávwrépw), во-вторых, говорит об их превосходстве в терминах совершенства — близости к Богу (oÎX£Îwoiç npôç töv 0£Óv) и добродетели
(áp£T|)44.
Превосходство в добродетели — черта философов в «Государстве» Платона45. Ф. Портманн отмечает целый ряд параллелей между государством Платона и церковью Григория, в частности главенствующую роль причастных филосо-фии46. Таким образом, между философом как существом (вернее, душой) более совершенным и священником Григорий устанавливает активную ассоциацию. Неслучайно С. Эльм отмечает, что, согласно Григорию, философская жизнь имеет для священника определяющую роль47.
Образцом для структуры церкви у Григория является иерархия ума/души/ тела48, которая являлась парадигмальной и для космоса49, и для полиса50. Эта же иерархия — подчинение уму всего себя, как отмечает П. Браун, связывает позд-неантичного философа со сверхъестественной сущностью, обеспечивая тем самым условия для осуществления его особых функций в обществе51.
Таким образом, «полнота божества» в епископе, заявленная в трактате «О семи чинах», не является лишь элементом пышного красноречия, имеющего целью возвеличить лидера христианской общины. Обязанности поставлять клириков, «вязать и решить» предполагают для своего исполнения большую степень совершенства епископа, через которого подается «всяческая слава и полнота добродетели»52. В этом смысле автор не случайно использует для клира образы
42 Grégoire de Nazianze. Discours 1-3 / Introduction, texte critique, traduction et notes par Jean Bernardi. P., 1978. P. 88-89.
43 Aristot. Pol. 1252a30-35.
44 Grégoire de Nazianze. Op. cit. P. 88-90.
45 Plat. Resp. 490-493.
46 Portmann F. X. Die Göttlieche Paidagogia bei Gregor von Nazianz. Sankt Ottilien, 1954. S. 28-32.
47 Elm S. Sons of Hellenism, Fathers of the Church: Emperor Julian, Gregory of Nazianzus, and the Vision of Rome. Berkeley, 2012. P. 153.
48 «Aóyov ^uxflÇ npôç oö^a, fl voû npôç ^ux^v ênéxovTaç» (Grégoire de Nazianze. Op. cit. P. 90).
49 Plat. Tim. 30a — 32c.
50 Напр.: Aristot. Pol. 1277a10-15.
51 Brown P. The Philosopher... P. 10-13. Ср.: Plat. Phaedo. 80a.
52 Ps.-Hieronymi De septem... P. 57: «ex quo omnia processus onmium gloriarum et plenitude uirtutum».
иных иерархий: духа, души и тела и смешанную иерархию святых, ангелов и Бога (с которым соотнесен епископ)53, т. е. существ с разной степенью совершенства. Здесь же видна роль нисходящего действия божественной силы через епископа. В силу этого возвышенного положения к епископу предъявляются требования аскетические, определяющие его исключенность из суетного мира54.
Замкнутость мира и абсолютные координаты верха и низа, движение, предполагающее противоположные точки и посредствующие сущности, определяли видение совершенства — иерархического, требующее восходящего и нисходящего движения (ибо высшее не возникает из низшего55). В соответствии с этим стиль мышления определял священника возвышенным и приближенным к Богу положением по отношению к пасомым56 до тех пор, пока представления о мире — пространстве и движении — и соответствующие этические и политические аналогии не переменились. Важное место занимала и собственно спецификация обязанностей священника — епископа и пресвитера, но они также определялись особым положением священника57, которое дифференцируется в Средние века и в плане сакральности58. В этом смысле характерным является образ порочного епископа, который ассоциируется с инфернальными силами59 и в результате действует разрушительно60.
Некоторые изменения в стиле мышления
В раннее Новое время изменились представления о пространстве и движении и, следовательно, некоторые точки отсчета стиля мышления. Основание для пересмотра систем, имеющих для нашего вопроса ключевое значение, положил еще Николай Кузанский, философия которого оказала значительное влияние на научные программы XVII века. Воспринимая многие положения
53 Ps.-Hieronymi De septem... P. 59—61.
54 Ibid. P. 58-59: «huic non cogitare de crastino pro perfectione mandatur, hic de uestimento et uictu sollicitus esse prohibetur, hic per omnia Deo similis est» (Ему ради совершенства повелевается не думать о завтрашнем дне и запрещается заботиться об одежде и пище, он во всем подобен Богу) (см. Mф. 6, 25, 34).
55 Гайденко П. П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие. С. 288.
56 В отношении Григория Назианзина см.: Elm S. Op. cit. S. 215-216.
57 В этом контексте надо рассматривать «возвращение» Амвросия к возвышенному стоическому мудрецу (и более строгую их связь с совершенством) в его осмыслении officia по отношению к Цицерону (см.: Atkins J. W. The Officia of St. Ambrose's De officiis // Journal of Early Christian Studies. 2011. Vol. 19. P. 51-52, 76-77). Ср. у Григория Двоеслова: «Tantum debet actionem populi actio transcendere praesulis, quantum distare solet a grege uita pastoris» (Действия предстоятеля должны превосходить действия народа настолько, насколько жизнь пастыря превосходит жизнь стада) (Greg. M. reg. past. 2. 1).
58 См. того же Пс.-Дионисия Ареопагита, столь популярного в Средние века. Впрочем, и безотносительно его идей: Schmitt J.-C. La notion de sacré et son application a l'histoire du christianisme medieval // Les Cahiers du Centre de Recherches Historiques [En ligne] 1992. Vol. 9. P. 3-4. URL: http://journals.openedition.org/ccrh/2798 (дата обращения: 12.09.2020). К сожалению, мне была доступна только электронная версия статьи.
59 См.: Brown P. The Making. P. 18-19.
60 Биркин M. Ю. Дурной епископ как тиран в «Сентенциях» Исидора Севильского // Шаги/Steps. 2020. Т. 6 (2). С. 259-291.
неоплатонизма, он в то же время отвергает принцип иерархии бытия, выдвигая вместо него тезис о тождестве абсолютного минимума и абсолютного максимума, тем самым отменяя абсолютный верх/абсолютный низ61. С введением понятия инерции радикально изменяется понимание движения, для которого больше не требуется среднего термина и цели, что влияет и на этику и на политическую философию62. В то же время всякое знание начинает мыслиться как приблизительное (в том числе и математическое). Это является обоснованием для системы допущений — идеализации — столь важной для науки Нового времени (вместо «объективизма» Средних веков)63. Процессы в человеческом обществе мыслились по аналогии с процессами в природе (с известными оговорками), принимались на вооружение методы математизации и построения гипотез, роль опыта.
Отражение этих тенденций можно проследить у одного из ключевых политических мыслителей эпохи — Т. Гоббса. Он указывает, что человеческое познание природы несовершенно, следовательно, гипотетично64. Так, познание пространства движется от воображаемого — плода фантазм — к реальному, которые соотносятся как эффект и причина65. В то же время, естественно, Гоббс признает важность опытного познания66. Гоббс указывает на единство философии (прежде всего, методологического), частями которой является геометрия, физика и моральная философия67.
В трактате «О теле» Гоббс раскрывает эту предпосылку следующим образом: синтетический метод нужен в первую очередь для выведения из самонаблюдения (т. е. опыта) положений о человеке, аналитический — для разложения составных ситуаций на простые элементы. Пример, который Гоббс предлагает, весьма показателен. Для решения вопроса, «является ли такое-то действие справедливым или несправедливым?», он разлагает это выражение следующим образом: несправедливое = противоречащее закону; закон = то, что поддерживается принудительной силой; принудительная сила = единство воль тех, кто принял этот закон. Таким образом, говорит Гоббс, мы можем определить справедливость или несправедливость любого действия68.
В предисловии к отдельно изданному трактату «О гражданине» Гоббс рассматривает собственный труд как гипотетический анализ (т. е. разложение на составные части) государства, чтобы выяснить, как в часах, назначение (officium)
61 Гайденко П. П. Эволюция понятия науки (XVII-XVIII вв.). М., 1987. С. 32-33.
62 Спардженс рассматривает это изменение как сдвиг парадигмы: Spargens T. The Politics of Motion. The World of Thomas Hobbes. Lexington, 1973. P. 53-55.
63 Гайденко П. П. Эволюция понятия науки (XVII-XVIII вв.)... С. 61.
64 Jesseph D. Hobbes and the method of natural science // The Cambridge Companion to Thomas Hobbes / T. Sorell, ed. Cambridge, 2006. P. 89.
65 Jesseph D. Hobbes's Theory of Space // Mathematizing Space. Trends in the History of Science / V. De Risi, ed. Birkhäuser, 2015. P. 197.
66 Ibid.
67 Kersting W. Erkenntnis und Methode in Thomas Hobbes' Philosophie // Studia Leibnitiana. 1988. Bd. 20 (2). S. 128.
68 Hobbes T. Elementa philosophica de corpore // Idem. Opera philosophica / W. Molesworth, ed. L., 1839. Vol. 1. P. 65-66.
каждой детали69. Таким образом, для построения моральной философии Гоббсу необходим гипотетический генезис государства70, прежде всего христианского государства, в котором выявляются officia трех условно разделенных фигур — человека, гражданина и христианина71. Однако эти предписания имеют не столько деонтологический характер, сколько продиктованы природой государства72.
Как замечает В. Керстинг, на месте вещей в философии Гоббса оказываются физикалистски понимаемые тела, а на месте субъекта — автономный научный метод73. Отношение пространства, тел (атомов) и движения определяет связь агентов, их действий и их области взаимодействия74. Естественный человек в своих устремлениях подобен атому, движущемуся по инерции75. В бесконечном пространстве направление такого движения не может быть определено само по себе, коль скоро отсутствуют абсолютные ориентиры. Из этого ясно, что именно движения/действия будут рассматриваться как элементы, на которые можно разложить человека.
Направление движений оказывается не абсолютным, а относительным, соответственно должны быть определены точки отсчета, которыми в этике/политике будут законы. Ключевым здесь является деление на естественное и позитивное право. Позитивное право нас будет интересовать здесь меньше, достаточно сказать, что это повеление суверена. Естественные законы оказываются более сложным случаем, поскольку к ним же в конечном счете сводится закон божий76. Эти законы диктуются разумом, который представляет в этом случае особую трудность77. По всей видимости, речь идет о понимании разума в стоическом духе — того разума, при помощи которого Бог управляет вселенной78 и которому причастен каждый человек.
Таким образом, оппозиция естественного/гражданского состояния коррелирует с оппозицией естественного/гражданского закона. Здесь важно, что государство не рассматривается как естественное образование, как полагал Аристотель. Равенство людей в естественном состоянии неизбежно выводит го-
69 «Sicut enim in horologio automato aliave machina paulo implicatiore, quod sit cujusque partis rotaque officium, nisi dissolvatur, partiumque materia, figura, motus, seorsim inspiciatur, sciri non potest; ita in jure civitatis civiumque officiis investigandis opus est.» (Hobbes T. Elementa philosophica de cive. Basel, 1782. P. XXI-XXII).
70 Kersting W. Op. cit. S. 137-138.
71 «Describuntur hoc libello hominum officia, primo ut hominum, deinde ut civium, postremo ut christianorum» (Hobbes T. Elementa philosophica de cive. P. XV).
72 Kersting W. Op. cit. S. 138-139.
73 Ibid. S. 135.
74 См.: Sarasohn L. T. Motion and Morality: Pierre Gassendi, Thomas Hobbes and the Mechanical World-View // Journal of the History of Ideas. 1985. Vol. 46 (3). P. 363.
75 Ibid. P. 367-368 (со ссылкой на Спардженса (Spargens) и Вердона (Verdon)), 369, 375.
76 Hobbes T. Elementa philosophica de cive // Idem. Opera philosophica / W. Molesworth, ed. L., 1839. Vol. 2. P. 199-208.
77 Гоббс предлагает понимание разума в смысле математической методы (в пятой главе «Левиафана»), которая не дана по природе, а связана с речевой деятельностью.
78 Hoekstra K. Hobbes on Law, Nature, and Reason // Journal of the History of Philosophy. 2003. Vol. 41 (1). P. 119.
сударство за границы сферы природного79. Гоббс в «Левиафане» (гл. 15) прямо критикует аристотелевское неравенство людей по природе, говоря, что стремление подчиняться по природе противоречит опыту и разуму, рассматривая нарушение закона исходного равенства как проявление гордости80.
Неравенство людей некоторым образом оказывается вынесенным за скобки в этой картине. Спиноза в первой главе «Политического трактата» говорит определенно, что невозможно ориентироваться на добродетельность/недобродетельность правителей или граждан, в государстве всегда будут и те, и другие81. При этом те, кому вручается власть в гражданском состоянии, тоже не рассматриваются как более совершенные — суверену вручается та воля, которая поддается отчуждению, из соображений гражданского мира, а не совершенствования людей82.
Согласно Гоббсу, получается, что в естественном состоянии человек имеет продиктованные разумом естественные законы, которые движут его к состоянию государственному, и аффекты, которые в государственном состоянии начинают ограничиваться и контролироваться. Гоббсу было важно подчеркнуть, в отличие от Аристотеля, что объединение людей в государство связано с некоторым преодолением того, что естественно человеку, его аффектов83. Естественный закон, диктуемый разумом, недостаточен, поскольку необходима сила, сдерживающая движение естественных страстей, т. е. позитивный закон. Кроме того, естественный закон предстает в сознании человека как теорема, а не как закон, хотя это и закон Бога84.
Возникает еще вопрос об отношении к естественному и государственному закону позитивного божественного закона, который будет диктовать собственные требования. Из приведенной схемы в общем уже ясно, что откровение должно коррелировать с естественным законом и не разрушать государства. Гоббс в «Левиафане» лишает пастырей всякой самостоятельной власти и главнейшей их обязанностью видит доказательное убеждение следовать законам Бога, в чем некоторым видится просветительский проект85. Парадоксальным образом Гоббс признает наличие добродетелей, тоже скорее вынесенных за пределы власти су-верена86.
Влияние Гоббса на представления об обществе в Новое время трудно переоценить. В его концепции четко проявились особенности нового стиля мышле-
79 Laird J. Hobbes on Aristotle's "Politics" // Proceedings of the Aristotelian Society. New Series. 1942-1943. Vol. 43. P. 7-10.
80 Hobbes T. Leviathan / J. C. A. Gaskin, ed. Oxford, 1998. P. 102.
81 Спиноза Б. Политический трактат // Он же. Избранные произведения: В 2 т. М., 1957. Т. 2. С. 287-290.
82 Hobbes T. Leviathan... P. 115.
83 Gooding N., Hoekstra K. Hobbes and Aristotle on the Foundation of Political Science // Hob-bes's On the Citizen: A Critical Guide / R. Douglass, J. Olsthoorn, eds. Cambridge, 2020. P. 50.
84 Hobbes T. Leviathan. P. 105-106.
85 Kodalle K.-M. Covenant. Hobbes's Philosophy of Religion and his Political System 'More Geometrico' // Hobbes's 'Science of Natural Justice' / C. Walton, P. J. Johnson, eds. Dordrecht, 1987. P. 232-233.
86 Erwin R. E. Virtues and Rights. The Moral Philosophy of Thomas Hobbes. L.; N. Y., 1991. P. 14-16.
ния. Если в прежнем стиле мышления движение было телеологическим и имело абсолютные координаты и связывало космос, душу и сферу человеческих отношений, теперь оно является метафорой человеческих устремлений. Иерархичность человека (ум — душа — тело) становится проблематизированной. Естественный закон (и естественная религия) помещает людей скорее в равноудаленное положение по отношению к Богу. Mысль Ямвлиха о том, что человеческие души могут отличаться по степени восхождения к созерцанию и участвовать в благодетельном и очистительном действии бога87, не может возникнуть в рамках стиля мышления Гоббса. Соответственно, требуется и иная спецификация для служителя религии.
Должностная спецификация священника
Пассивные связи нового стиля мышления позволяли мыслить человека в рамках действий-движений и наборов точек отсчета (разум, позитивное право, откровение). В то же время особое положение религиозных лидеров, предполагаемое иерархической спецификацией, на фоне религиозных же войн оказывалось вызовом для тех, кто продумывал новые — научные — основания устройства общества88.
Особый интерес представляет в этом контексте система, предложенная С. Пуфендорфом. С одной стороны, он разделяет или, по меньшей мере, принимает всерьез многие идеи Гоббса89. С другой стороны, он создает уже нормативную этико-политическую схему, которая пользовалась широким влиянием в первой половине XVIII в.90 Пуфендорф, скажем так, создает координатные сети для действий, исходя из тех точек отсчета, о которых уже была речь выше. Отмечу лишь несколько основных моментов в этой системе.
Пуфендорф в стремлении выстроить точную науку о нравах тоже придерживается математического метода91. И тоже абстрагирует от человека как такового определенные элементы — исходными объектами этики и политики являются не субстанции, а модусы, которые обозначены как entia moralia92. Они рассматриваются как установленные поверх (superimpositum) физических сущностей. Это отвечает новому научному видению мира как равномерного пространства, нейтрального по отношению к ценностям, и определяет дистанцию между физиче-
87 Shaw G. Apotheosis. P. 116.
Выпады Гоббса против клира, вероятно, были нацелены и на епископов Англиканской Церкви и уже во вторую очередь — на пресвитериан и католиков (см.: Collins J. Christian Eccle-siology and the Composition of Leviathan: A Newly Discovered Letter to Thomas Hobbes // The Historical Journal. 2000. Vol. 43 (1). P. 217-231). Спиноза, как известно, тоже выступает против власти религиозных лидеров.
89 См.: Palladini F. Samuel Pufendorf discepolo di Hobbes: per una reinterpretazione del giusna-turalismo moderno. Bologna, 1990.
90 Schneewind J. B. Pufendord's Place in the History of Ethics // Synthese. 1987. Vol. 72. P. 123.
91 Он придерживался метода Э. Вайгеля, приближавшегося к идеям математической логики (см.: Pufendorf S. Gesammelte Werke / Hrsg. von W. Schmidt-Biggemann. Bd. 4.1: De jure naturae et gentium, Text (Liber primus — Liber quartus) / Hrsg. von Frank Boehling. Berlin, 1998. S. 26-27 (гл. 2; § 1-3)).
92 Pufendorf. De jure. S. 14 (гл. 1; § 3).
ским бытием и этическим благом93. В частности, теряется связь онтологической и этической близости к Богу.
Ключевой характеристикой entia moralia является действие (actio), совершаемое свободной волей и определяемое разумом. Их назначением является «совершенство человеческой жизни» (§ 2-3). Правильным действием оказывается, собственно, обязанность, отвечающая закону94. Моральные сущности оказываются помещены в некое пространство, где у них есть положение (status), исходя из которого они могут воздействовать на других, чем и определяются их обязанности95.
Таким образом, Пуфендорф вместо единства морального совершенства добродетели вводит множество различных требований, определяемых положением. Тот же самый человек в разных положениях должен соответствовать разным требованиям. Дж. Агамбен, исследуя «археологию» долга (ufficio), рассматривает философию Пуфендорфа в качестве одного из поворотных моментов этой
истории96.
Я. Хантер видит в ней стратегию, направленную на отделение религиозного совершенства, понимаемого разными конфессиями по-разному, от совершенства гражданского, не зависящего от конкретного исповедания97. Знаменательным представляется пример соединения разных положений в одной личности, который приводит Пуфендорф: священник, говорит он, определяется не только кругом обязанностей, выводимых из Писания, но и законами государства98. Структура определения гражданина и священника совпадает, что позволяет поставить их в один и тот же ряд. Достичь этого удается спецификацией священника через его обязанности в рамках нового стиля мышления.
Обязанности, как уже отмечалось, и прежде играли важную роль в определении священника, а кроме того, общеизвестно, что стоицизм (и Амвросий Ме-диоланский с его трактатом «Об обязанностях») оказал значительное влияние на этико-политические теории раннего Нового времени. Вопрос о рецепции этих понятий не может решаться в рамках данной статьи. Можно лишь отметить, что «неостоицизм», конечно, совсем не был равен античным вариантам стоицизма — значительным отличием являлось разведение космического и этического порядков99, что, собственно, и исключает иерархическую спецификацию, усваивающую обязанности совершенству (как у Амвросия). Для Пуфендорфа в officium было принципиально сочетание человеческого действия и закона100.
93 Schneewind. Op. cit. P. 128-130.
94 Pufendorf S. Gesammelte Werke / Hrsg. von W. Schmidt-Biggemann. Bd. 2: De officio / Hrsg. Gerald Hartung. Berlin, 1997. S. 13.
95 Pufendorf S. De jure. S. 15-16 (гл. 1; § 6-7).
96 Агамбен полагает, что введение officium направлено в первую очередь против Спинозы: Agamben G. Opus Dei. Archeologia dell'ufficio. Torino, 2012. P. 124-127.
97 Hunter I. Religious toleration and the pluralisation of personhood: Christian Thomasius' program for the deconfessionalisation of society // Southern Review. 1988. Vol. 31 (1). P. 38-40.
98 «Sic qui ex solis Scripturis Sacris panes officii sacerdotum colligit, haut quidquam negat, ad ilia quoque ob eunda eosdem obligari, quae ex constitutionibus singularum civitatum requiruntur» (Pufendorf. De jure. S. 18 (гл. 1; § 11)).
99 Palladini F. Pufendorf and Stoicism // Grotiana. New Series. 2001-2002. Vol. 22/23. P. 253254.
100 Pufendorf S. De officio. S. 236.
В русле должностной спецификации находится рассмотренное в начале статьи определение священника в словаре Цедлера, разделяющего его на человека, гражданина и должностное лицо. Оно отвечает схеме, предложенной С. Пуфендорфом во введении к трактату «Об обязанности гражданина» (1673). Там указывается на три источника познания обязанностей: а) общечеловеческих, связанных с общительностью с другими — из разума; б) определяющих положение человека в государстве — из законов; в) христианина — из откровения101. В то же время это деление соотносится, как указывают издатели, и с делением Г. Гроцием права на естественное, человеческое и божественное102. Укажем и на приведенное выше деление обязанностей (назначений — officia) на относящиеся к человеку, гражданину и христианину у Т. Гоббса.
Характерно, что в рамках данного стиля мышления священник может рассматриваться как приближенный к Богу в том смысле, что его обязанности определены в первую очередь Богом и его законом (но в то же время санкционированы и государством) — даже у Гоббса103. Могут высказываться и особые требования в отношении личности священника (у того же Пуфендорфа): его нравы должны соответствовать учению104. В то же время от этого он становится только хорошим человеком и гражданином, но не более совершенным, чем его паства. В конечном счете должностная спецификация Нового времени проникает и в богословский дискурс, ярким примером чему может служить название, начало и структура известной книги «О должностях пресвитеров приходских» (1776). Таким образом, должностная спецификация священника, являясь новой логикой для его определения, по мере усложнения стиля мышления позволяет реципии-ровать ряд ходов мысли традиционного учения о священстве.
Заключение. Несоизмеримость иерархической и должностной
«спецификаций»
Два рассмотренных понимания христианского религиозного лидера — а) исходящее из его особого положения по отношению к мирянам и другим ступеням клира и божеству и б) из его обязанностей в обществе — обладают разной морфологией, которая не является ни случайной, ни самоочевидной. Эти «спецификации» находятся в русле разных стилей мышления и возникают в том числе как следствие определенных пассивных связей, т. е. под влиянием общих посылок, объективных с точки зрения носителя стиля мышления.
В качестве таких посылок мы рассматривали физические представления о пространстве, движении и изменении. Иерархическая «спецификация» священника коррелирует с пониманием движения (понимаемого и как всякое изменение) в замкнутом мире, заданного системами Платона и Аристотеля. Упорядочивающее движение (и в целом благое действие) в таком мире передается от более совершенных сущностей менее совершенным. В этом смысле священник
101 Pufendorf S. De officio. S. 5.
102 Ibid. S. 233.
103 Апостолы и их наследники являются представителями Бога: Hobbes T. Leviathan. P. 328-329.
104 Pufendorf S. De officio. S. 90.
определяется как обладающий более совершенной душой, и именно исходя из этой позиции (в своем роде посредника между Богом и паствой) он может совершать действия по исправлению своей паствы.
В рамках стиля мышления Нового времени движение (и мыслимое по аналогии действие) не определяется абсолютными координатами. Эти координаты должны быть заданы для определения движения. Соответственно, священник определяется через набор действий, заданных законом (пусть и божественным), то есть через должностные обязанности. В этом случае особое отношение священника к Богу состоит только в том, что Бог в Откровении указывает эти обязанности, нельзя при этом сказать, что он совершеннее пасомых (хотя от него и может требоваться образцовое исполнение обязанностей человека и гражданина).
Эти общие посылки образуют определенные «системы координат». Переход от одной картины пространства и движения к другой рассматривается как смена парадигмы, т. е. как радикальная трансформация самого видения реальности, причем эти картины находятся в отношениях несоизмеримости. Также и производные от них (в силу пассивных связей, хотя и не напрямую, а через сложный набор метафор, связывающий области физического и этического) описания епископа/священника будут несоизмеримы друг с другом. Они сформированы разными «языками» и едва ли поддаются сравнению — в одной и той же ситуации они «видят» разное105.
П. Фейерабенд говорит о несоизмеримости как невозможности допустить существование рассматриваемой альтернативы, а не признании ее ложной106. Системы Гоббса, Спинозы и Пуфендорфа устроены таким образом, что в их рамках понятие личного совершенства в некотором абсолютном смысле, связывающем онтологический, этический и политический аспекты, не может быть помыслено107. В свою очередь отделение обязанностей от этого совершенства и его разных ступеней (неравенство безотносительно закона) невозможно для Григория или Амвросия (как и для Платона и Аристотеля).
Если иерархическую спецификацию рассматривать как принадлежность определенного (пусть и подверженного эрозии) стиля мышления, ее нельзя ограничивать Средними веками. Эта спецификация осталась, прежде всего, в религиозном дискурсе. С. С. Аверинцев пишет об афонских монахах XVI в. как о наследниках Платона и Пифагора108, возможно, эту картину стоит спроецировать и на более позднее время. Вместе с тем ее структура определяется не столько тем, что она включается в сферу религии (которая противопоставляется сфере рационального), сколько связью вероучения (в широком смысле) и определенного стиля мышления.
105 В частности, Фейерабенд пишет о подобии естественному языку теории движения Аристотеля (см.: Фейерабенд П. Против методологического принуждения // Избранные произведения по методологии науки / общ. ред. и вступ. ст. И. С. Нарского, пер. с англ. и нем. А. Л. Никифорова. М., 1986. С. 374-377).
106 Там же. С. 373-374.
107 Возможно, к Спинозе это относится в меньшей степени, хотя он сам в «Политическом трактате» подчеркнуто отделяет политическую сферу от этической.
108 Аверинцев С. С. Цит. соч. С. 268.
Таким образом, показанные случаи «спецификации» священника (в этом я не могу претендовать на полноту или отражение многообразия моделей) за счет своей включенности в общие «фреймы»109 поздней Античности и Средних веков, с одной стороны, и Нового времени — с другой, могут быть рассмотрены под углом когнитивного релятивизма110. В этом случае нельзя утверждать, что интерпретация феноменов религиозного лидерства в терминах, определенных фреймами Нового времени, является объективной. Скорее, они всегда будут сталкиваться с проблемой непереводимости, проецируя на материал анахроничные категории и пренебрегая представлениями в пользу некоторых «реальных структур» (хотя исследования такого рода, несомненно, необходимы)111. Чужой стиль мышления, как отмечает Л. Флек, рассматривается как мистический, несерьезный и нелегитимный112.
Релятивизация по отношению к природе религиозного лидерства предполагает фокусировку внимания не столько на «реальных» силах, сколько на представлениях, их структуре (если угодно, структуре фреймов) и, поскольку мы говорим о стиле мышления, языке, который их формирует. В них следует предполагать наличие «скрытых классификаций», не отвечающих интуитивной логике стиля мышления исследователя113.
Список литературы
Аверинцев С. С. Порядок космоса и порядок истории в мировоззрении раннего Средневековья (общие замечания) // Античность и Византия / отв. ред. Фрейденберг Л. А. М.: Наука, 1975. С. 266-285. Биркин М. Ю. Дурной епископ как тиран в «Сентенциях» Исидора Севильского // Шаги/
Steps. 2020. Т. 6 (2). С. 259-291. Бурдье П. О государстве: Курс лекций в Коллеж де Франс (1989-1992). М.: Дело, 2016. Гайденко П. П. Эволюция понятия науки (XVII—XVIII вв.). М.: Наука, 1987. Гайденко П. П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. М.: Наука, 1980. Любарский Г. Ю. Происхождение иерархии: история таксономического ранга. М.: КМК, 2018.
109 Американский философ М. Краус использует для общих систем видения реальности термин «reference frame» (Krausz M.Varietes of Relativism and the Reach of Reason // A Companion to Relativism / S. D. Hales, ed. Oxford, 2011. P. 73-74), отсылающий, кроме прочего, и к теории фреймов. М. Минский, в свою очередь, соотносит фреймы как формы видения реальности с парадигмами (Минский М. Фреймы для представления знания / пер. с англ. О. Н. Гринбаума. М., 1979. С. 88-89).
110 Krausz М. Op. cit. P. 74.
111 Рапп рассматривает в качестве важной историографической проблемы проекцию на позднеантичное религиозное лидерство оппозиции светского/религиозного, свойственной Новому времени, и фокусировку внимания на неких «реальных» источниках власти (см.: Rapp С. Op. cit. P. 6). Мне это представляется лишь частным случаем (хотя и важным) более общей проблемы.
112 Флек Л. Цит. соч. С. 131.
113 См.: Worf P. A linguistic consideration of thinking in primitive communities // Idem. Language, Thought and Reality / J. B. Carroll, ed. Cambridge, MA, 1956. P. 65-70, 79-81.
Макинтайр А. После добродетели. Исследования теории морали / пер. с англ. В. В. Цели-
щева. М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000. Минский М. Фреймы для представления знания / пер. с англ. О. Н. Гринбаума. М.: Энергия, 1979.
Спиноза Б. Политический трактат // Он же. Избранные произведения. М.: Государственное издательство политической литературы, 1957. C. 285-383. Фейерабенд П. Против методологического принуждения // Он же. Избранные произведения по методологии науки / общ. ред. и вступ. ст. И. С. Нарского, пер. с англ. и нем.
A. Л. Никифорова. М.: Прогресс, 1986. С. 125-466.
Флек Л. История возникновения и развития научного факта. Введение в теорию стиля мышления и мыслительного коллектива / сост., введ., пер с нем., англ. и польск. яз.
B. Н. Поруса. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999.
Agamben G. Opus Dei. Archeologia dell'ufficio. Torino: Bolati Boringhieri, 2012. Atkins J. W. The Officia of St. Ambrose's De officiis // Journal of Early Christian Studies. 2011. Vol. 19. P. 49-77.
Brown P. Il filosofo e il monaco: due scelte tardoantiche // Storia di Roma / A. Schiavone ed.
Vol. 3. Turin: Einaudi, 1993. P. 877-894. Brown P. The Making of Late Antiquity. Cambridge, MA; L.: Harvard University Press, 1978. Brown P. The Philosopher and Society in Late Antiquity in Protocol of the 34th Colloquy,
3 December 1978. Berkeley: The University of California, 1980. Brown P. The Rise and Function of Holy Man in Late Antiquity // The Journal of Roman
Studies. 1971. Vol. 61. P. 80-101. Collins J. Christian Ecclesiology and the Composition of Leviathan: A Newly Discovered Letter
to Thomas Hobbes // The Historical Journal. 2000. Vol. 43 (1), P. 217-231 Corpus Dionysiacum II: Pseudo Dionysius Areopagita De Coelesti Hierarchia De Ecclesiastica Hierarchia De Mystica Theologia Epistulae / G. Heil, A. M. Ritter, Hrsg. 2. Auflage. Berlin; Boston: De Gryter, 2012. Elm S. Sons of Hellenism, Fathers of the Church: Emperor Julian, Gregory of Nazianzus, and
the Vision of Rome. Berkeley: University of California Press, 2012. Erwin R. E. Virtues and Rights. The Moral Philosophy of Thomas Hobbes. L.; N. Y.: Routlegde, 1991.
Frede M. Monotheism and Pagan Philosophy in Later Antiquity // Pagan Monotheism in Late
Antiquity / P. Athanassiadi, M. Frede, eds. Oxford: Clarendon Press, 1999. P. 41-67. Gersch S. From Iamblichus to Eriugena: An Investigation of the Prehistory and Evolution of the
Pseudo-Dionysian Tradition. Leiden: Brill, 1978. Gooding N., Hoekstra K. Hobbes and Aristotle on the Foundation of Political Science // Hobbes's On the Citizen: A Critical Guide / R. Douglass, J. Olsthoorn, eds. Cambridge: Cambridge University Press, 2020. P. 31-50. Grégoire de Nazianze. Discours 1-3 / Introduction, texte critique, traduction et notes par Jean Bernardi. P: Cerf, 1978.
Grosse vollständige Universal-Lexicon Aller Wissenschaflten und Künste. Bd. 29 (Pr-Pz).
Leipzig; Halle: J. G. Zedler, 1741. Hobbes T. Elementa philosophica de cive. Basel: apud J. J. Flick, 1782. Hobbes T. Leviathan / J. C. A. Gaskin, ed. Oxford: Oxford University Press, 1998. Hobbes T. Opera philosophica / W. Molesworth, ed. London: apud Johannem Bonn, 1839. Vol. 1-2.
Hoekstra K. Hobbes on Law, Nature, and Reason // Journal of the History of Philosophy. 2003. Vol. 41 (1). P. 111-120.
Hunter I. Religious toleration and the pluralisation ofpersonhood: Christian Thomasius' program for the deconfessionalisation of society // Southern Review. 1988. Vol. 31 (1). P. 38-53.
Jesseph D. Hobbes and the method of natural science // The Cambridge Companion to Thomas
Hobbes / T. Sorell, ed. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. P. 86-107. Jesseph D. Hobbes's Theory of Space // Mathematizing Space. Trends in the History of Science /
ed. by V. De Risi. Birkhäuser: Cham, 2015. P. 193-208. Julian. Orations 6-8. Letters to Themistius, To the Senate and People of Athens, To a Priest. The Caesars. Misopogon / Translated by Wilmer C. Wright. Loeb Classical Library 29. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1913. Kersting W. Erkenntnis und Methode in Thomas Hobbes' Philosophie // Studia Leibnitiana.
1988. Bd. 20 (2). S. 126-139. Kodalle K.-M. Covenant. Hobbes's Philosophy of Religion and his Political System 'More Geometrico' // Hobbes's 'Science of Natural Justice' / C. Walton, P. J. Johnson, eds. Dordrecht: Martin Nijhoff Publishers, 1987. P. 223-238. Krausz M. Varieties of Relativism and the Reach of Reason // A Companion to Relativism / ed.
by S. D. Hales. Oxford, 2011. P. 70-84. Laird J. Hobbes on Aristotle's "Politics" // Proceedings of the Aristotelian Society. New Series.
1942-1943. Vol. 43. P. 1-21. Mahoney E. P. Lovejoy and the Hierarchy of Being // Journal of the History of Ideas. 1987. Vol. 48. P. 211-230.
O'Meara D. Platonopolis. Platonic Political Philosophy in Late Antiquity. Oxford: Clarendon Press, 2003.
Oliver S. Philosophy, God and Motion. L.; N. Y.: Routledge, 2005.
Palladini F. Pufendorf and Stoicism // Grotiana. New Series. 2001-2002. Vol. 22/23. P. 245256.
Palladini F. Samuel Pufendorf discepolo di Hobbes: per una reinterpretazione del giusnaturalismo
moderno. Bologna: Il Mulino, 1990. Portmann F. X. Die Göttlieche Paidagogia bei Gregor von Nazianz. Sankt Ottilien: Eos Verlag, 1954.
Ps.-Hieronymi De septem ordinibus ecclesiae / P. A. W. Kalff, ed. Würzburg, 1937. Pufendorf S. Gesammelte Werke / Hrsg. von W. Schmidt-Biggemann. Bd. 4.1: De jure naturae et gentium, Text (Liber primus — Liber quartus) / Hrsg. von Frank Boehling. Berlin: Akademie Verlag, 1998.
Pufendorf S. Gesammelte Werke / Hrsg. von W. Schmidt-Biggemann. Bd.2: De officio / Hrsg.
Gerald Hartung. Berlin: Akademie Verlag, 1997. Rapp C. Holy Bishops in Late Antiquity. The Nature of Christian Leadership in an Age of
Transition. Berkeley: University of California Press, 2005. Reynolds R. The Pseudo-Hieronymian «De septem ordinibus ecclesiae». Notes on its origins, abridgments and use in early medieval canonical collections // Revue Bénédictine. 1970. Vol. 80. 3-4. P. 238-252. Sarasohn L. T. Motion and Morality: Pierre Gassendi, Thomas Hobbes and the Mechanical
World-View // Journal of the History of Ideas. 1985. Vol. 46 (3). P. 363-379. Schmitt J.-C. La notion de sacré et son application a l'histoire du christianisme medieval // Les Cahiers du Centre de Recherches Historiques [En ligne] 1992. Vol. 9. P. 3-4. URL: http:// journals.openedition.org/ccrh/2798 (дата обращения 12.09.2020) Schneewind J. B. Pufendord's Place in the History of Ethics // Synthese. 1987. Vol. 72. P. 123155.
Shaw G. Apotheosis in Later Platonism Salvation as Theurgic Embodiment // Society of Biblical
Literature. Seminar Papers / K. Richards ed. Atlanta: Scholars Press, 1987. P. 111-120. Shaw G. Platonic Siddhas. Supernatural Philosophers of Neoplatonism // Beyond Physicalism. Toward Reconsiliation of Science and Spirituality / E. F. Kelly, A. Crabtree, P. Marshall, eds. N. Y.: Rowman and Littlefield, 2015. P. 275-313.
Spargens T. The Politics of Motion. The World of Thomas Hobbes. Lexington: University Press of Kentucky, 1973.
Worf P. A linguistic consideration of thinking in primitive communities // Idem. Language,
Thought and Reality / J. B. Carroll, ed. Cambridge, MA: The MIT Press, 1956. P. 65-87. Yeo R. Lost Encyclopedias: Before and after the Enlightenment // Book History. 2007. Vol. 10. P. 47-68.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo
gumanitarnogo universiteta.
Seriia I: Bogoslovie. Filosofiia. Religiovedenie.
2020. Vol. 91. P. 32-54
DOI: 10.15382/sturI202091.32-54
Sergey Vorontsov Candidate of Sciences in Philosophy Senior Reseach Fellow Ecclesiastical Institutions Research Laboratory St. Tikhon's Orthodox University for the Humanities 6/1 Likhov pereulok, Moscow 127051, Russian Federation vorontsoff.s@gmail.com ORCID: 0000-0002-6035-325X
The Priest in Light of the Thought Style Theory: Hierarchical and Official Descriptions
S. Vorontsov
Abstract: The article considers some key differences between the descriptions ofChristian religious leader in the texts of Late Antiquity and Early Modern time through the lens of the theory of the thought style (Denkstiel) and thought collective (Denkkollektiv) developed by L. Fleck. It is argued that both descriptions are rational and objective in terms of the two different thought styles. Late Antiquity produced the hierarchical description of the priest that was related to Platonic and Aristotelian conceptions of the closed world and teleological motion. Late Platonism accentuated the role of certain persons in mediation between God and men (rulers, philosophers, priests). This thought style defined the position of the religious leader that allowed him to move the believers towards God and the grace of God towards men. Paradigm shift that occurred in the 17th century replaced the notions of the closed world and teleological motion with infinite space and inertial motion. These serve as a basis for the change of political and ethical programmes. These programmes (e.g. Hobbesian and Pufendorfian) defined the ethical value of the action according to the laws and prescribed actions, i.e. to duties. This thought style described the priest in terms of the duties, superimposed on the duties of man and citizen. Since the thought styles and views of the word are different, the descriptions made according to them should be incommensurable. For this reason, in the cases of religious leadership described in "ancient" thought style, the description should not be set aside as mere religious, but deserves special attention.
Keywords: priest, religious leadership, hierarchy, duty, Late Antiquity, Early Modernity, thought style.
References
Agamben G. (2012) Opus Dei. Archeologia dell'ufficio. Torino: Bolati Boringhieri.
Atkins J. W. (2011) "The Officia of St. Ambrose's De officiis". Journal of Early Christian Studies, 19, p. 49-77.
Averintsev S. S. (1975) "Poriadok kosmosa i poriadok istorii v mirovozzrenii rannego Srednevekov'ia (obshchie zamechaniia)" [The order of cosmos and the order of history in the worldview of the Early Middle Ages (general remarks)"], in Freidenberg L. A. (ed.) Antichnost' i Vizantiia [Antiquity and Byzantium], Moscow: Nauka, p. 266-285 (in Russian).
Bernardi J. (ed.) (1978) Grégoire de Nazianze. Discours 1—3. Paris: Cerf.
Birkin M. Yu. (2020) "Durnoi episkop kak tiran v «Sententsiiakh» Isidora Sevil'skogo" ["Evil bishop as a tyrant in Isidore's of Seville Sententiae"]. Steps, vol. 6 (2), p. 259-291 (in Russian).
Boehling von F. (Hrsg.) (1998) S. Pufendorf. Gesammelte Werke, Bd. 4.1: Liber primus — Liber quartus. Berlin: Akademie Verlag.
Bourdieu P. (2016) Sur l'État. Cours au Collège de France (1989—1992). Moscow: Delo (Russian translation).
Brown P. (1971) "The Rise and Function of Holy Man in Late Antiquity". The Journal of Roman Studies, 61, p. 80-101.
Brown P. (1978) The Making of Late Antiquity. Cambridge; London: Harvard University Press.
Brown P. (1980) The Philosopher and Society in Late Antiquity in Protocol of the 34th Colloquy, 3 December 1978. Berkeley: University of California.
Brown P. (1993) "Il filosofo e il monaco: due scelte tardoantiche", in Schiavone A. (ed.) Storia di Roma, vol. 3, Turin: Einaudi, p. 877-894.
Collins J. (2000) "Christian Ecclesiology and the Composition of Leviathan: A Newly Discovered Letter to Thomas Hobbes". Historical Journal, 43, p. 217-231.
Elm S. (2012) Sons of Hellenism, Fathers of the Church: Emperor Julian, Gregory of Nazianzus, and the Vision of Rome. Berkeley: University of California Press.
Erwin R. E. (1991) Virtues and Rights. The Moral Philosophy of Thomas Hobbes. London; New York: Routlegde.
Feyerabend P. (1986) Selected Works on the Methodology of Science. Moscow: Progress (Russian translation).
Fleck L. (1999) Genesis and Development of a Scientific Fact. Introduction to the Teaching of Thinking Style and Collective Thinking. Moscow: Dom intellektual'noi knigi (Russian translation).
Frede M. (1999) "Monotheism and Pagan Philosophy in Later Antiquity", in Athanassiadi P., Frede M. (eds) Pagan Monotheism in Late Antiquity. Oxford: Clarendon Press, p. 41-67.
Gaidenko P. P. (1980) Evoliutsiia poniatiia nauki. Stanovlenie i razvitie pervykh nauchnykh programm [The evolution of the science concepts. Formation and development of the first scientific programmes]. Moscow: Nauka (in Russian).
Gaidenko P. P. (1987) Evoliutsiia poniatiia nauki (XVII—XVIII vv.) [Evolution of the concept of science (XVII-XVIII centuries)]. Moscow: Nauka (in Russian).
Gaskin J. C. A. (ed.) (1998) T. Hobbes. Leviathan. Oxford: Oxford University Press.
Gersch S. (1978) From Iamblichus to Eriugena: An Investigation of the Prehistory and Evolution of the Pseudo-Dionysian Tradition. Leiden: Brill.
Gooding N., Hoekstra K. (2020) "Hobbes and Aristotle on the Foundation of Political Science", in Douglass R., Olsthoorn J. (eds) Hobbes's On the Citizen: A Critical Guide, Cambridge: Cambridge University Press, p. 31-50.
Hartung G. (Hrsg.) (1997) S. Pufendorf. Gesammelte Werke, Bd. 2: De officio. Berlin: Akademie Verlag.
Heil G., Ritter A. M. (Hrsgg.) (2012) Corpus Dionysiacum II: Pseudo Dionysius Areopagita De Coelesti Hierarchia De Ecclesiastica Hierarchia De Mystica Theologia Epistulae. 2. Aufl. Berlin; Boston: De Gryter.
Hoekstra K. (2003) "Hobbes on Law, Nature, and Reason". Journal of the History of Philosophy, 41 (1), p. 111-120.
Hunter I. (1988) "Religious toleration and the pluralisation of personhood: Christian Thomasius' program for the deconfessionalisation of society". Southern Review, vol. 31 (1), p. 38-53.
Jesseph D. (2006) "Hobbes and the method of natural science", in Sorell T. (ed.) The Cambridge Companion to Thomas Hobbes. Cambridge: Cambridge University Press, p. 86-107.
Jesseph D. (2015) "Hobbes's Theory of Space", in De Risi V. (ed.) Mathematizing Space. Trends in the History of Science. Birkhäuser: Cham, p. 193-208.
Kalff P. A. W. (ed.) (1937) Ps.-Hieronymi. De septem ordinibus ecclesiae. Würzburg.
Kersting W. (1988) "Erkenntnis und Methode in Thomas Hobbes' Philosophie". Studia Leibni-tiana, 20 (2), p. 126-139.
Kodalle K.-M. (1987) "Covenant. Hobbes's Philosophy of Religion and his Political System 'More Geometrico'", in Walton C., Johnson P. J. (eds) Hobbes's 'Science of Natural Justice'. Dordrecht: Martin Nijhoff Publishers, p. 223-238.
Krausz M. (2011) "Varieties of Relativism and the Reach of Reason", in Hales S. D. (ed.) A Companion to Relativism. Oxford: Wiley-Blackwell, p. 70-84.
Laird J. (1942-1943) "Hobbes on Aristotle's «Politics»". Proceedings of the Aristotelian Society. New Series, 1942-1943, 43, p. 1-21.
Liubarsky G. Iu. (2018) Proiskhozhdenie ierarkhii: istoriia taksonomicheskogo ranga [The origin of hierarchy: the history of rank in taxonomy]. Moscow: KMK (in Russian).
MacIntyre A. (2000) After Virtue: A Study in Moral Theory. Moscow: Akademiheskii proekt; Yekaterinburg: Delovaia kniga (Russian translation).
Mahoney E. P. (1987) "Lovejoy and the Hierarchy of Being". Journal of the History of Ideas, 48, p. 211-230.
O'Meara D. (2003) Platonopolis. Platonic Political Philosophy in Late Antiquity. Oxford: Clarendon Press.
Oliver S. (2005) Philosophy, God and Motion. London; New York: Routledge.
Minsky M. (1979) A Framework for Representing Knowlegde. Mosow: Energija (Russian translation).
Palladini F. (1990) Samuel Pufendorf discepolo di Hobbes:per una reinterpretazione delgiusnatura-lismo moderno. Bologna: Il Mulino.
Palladini F. (2001-2002) "Pufendorf and Stoicism". Grotiana. New Series, 22/23, p. 245-256.
Portmann F. X. (1954) Die Göttlieche Paidagogia bei Gregor von Nazianz. Sankt Ottilien: Eos Verlag.
Rapp C. (2005) Holy Bishops in Late Antiquity. The Nature of Christian Leadership in an Age of Transition. Berkeley: University of California Press.
Reynolds R. (1970) "The Pseudo-Hieronymian «De septem ordinibus ecclesiae». Notes on its origins, abridgments and use in early medieval canonical collections". Revue Bénédictine, 80, p. 238-252.
Sarasohn L. T. (1985) "Motion and Morality: Pierre Gassendi, Thomas Hobbes and the Mechanical World-View". Journal of the History of Ideas, 46 (3), p. 363-379.
Schmitt J.-C. (1992) "La notion de sacré et son application a l'histoire du christianisme medieval". Les Cahiers du Centre de Recherches Historiques [En ligne], 9, available at http:// journals.openedition.org/ccrh/2798 (12.09.2020).
Schneewind J. B. (1987) "Pufendord's Place in the History of Ethics". Synthese, 72, p. 123-155.
Shaw G. (1987) "Apotheosis in Later Platonism Salvation as Theurgic Embodiment", in Richards K. (ed.) Society of Biblical Literature. Seminar Papers. Atlanta: Scholars Press, p. 111-120.
Shaw G. (2015) "Platonic Siddhas. Supernatural Philosophers of Neoplatonism", in Kelly E. F., Crabtree A., Marshall P. (eds) Beyond Physicalism. Toward Reconsiliation of Science and Spirituality. New York: Rowman and Littlefield, p. 275—313.
Spargens T. (1973) The Politics of Motion. The World of Thomas Hobbes. Lexington: University Press of Kentucky.
Spinoza B. (1957) "Tractatus Politicus", in Idem. Opera. Moscow: Gosudarstvennoe izdatel'stvo politicheskoi literatury, p. 285-383 (Russian translation).
Worf P. (1956) "A linguistic consideration of thinking in primitive communities", in Idem. Language, Thought and Reality, Cambridge, MA: MIT Press, p. 65-87.
Yeo R. (2007) "Lost Encyclopedias: Before and after the Enlightenment". Book History, 10, p. 47-68.
