CC BY
72
ПРИЛОЖЕНИЕ
А. А. АЛИЕВ
«СВЯЩЕННАЯ ВОЙНА» В ПОЛИТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ ИСЛАМА УП-УШ ВВ.
(Исторический ракурс проблемы)
Положение о том, что «священная война» является составной частью политической культуры ислама, кажется не требующим доказательств. Мусульмане и исламоведы встречают слово «джихад» при изучении Корана, а более осведомленные из них имеют представление о содержании, которое вкладывал в данное понятие пророк Мухаммад. Тем не менее на протяжении всей истории ислама интерпретации значения данного понятия существенно разнились. На Западе джихад до сих пор, как правило, вызывает ассоциации, связанные с военным насилием и религиозной экспансией. Подобные представления располагают большими возможностями для получения соответствующей информационной «подпитки» - от широко распространенных повествований о кровавом характере арабских завоевательных походов в раннем Средневековье до безответственных заявлений идеологов современного «террористического джихада». Мусульманские религиозные авторитеты, улемы, со своей стороны, выводили цели джихада, достижение которых вменялось последователям исламского вероучения, за рамки исключительно военно-религиозной составляющей. Знатоки догматов Корана и преданий Сунны (хадисов), признавая наличие военного аспекта в джихаде («малый джихад»), большее значение придавали
другим его «ипостасям»: необходимости самосовершенствования («великий джихад» или «джихад сердца»), стремлению в благому и борьбе с греховными помыслами («джихад языка»), наказанию нарушителей исламских норм общежития («джихад руки») и др. Они считали, что призывы к ведению борьбы «на пути Аллаха» («фи сабили-Ллах»), содержащиеся в Коране1, подразумевали борьбу «за веру» и не были обязательно сопряжены с насилием (т.е. представляли собой нечто, аналогичное современному лозунгу «борьбы за мир»). Наряду с этим делались ссылки на достоверные предания, содержащие высказывания пророка ислама. Их изучение давало основания утверждать, что Мухаммад не придавал приоритетного значения «войне за веру», считая более достойным делом для мусульман упоминание Аллаха в молитвах и проявление почтительности к родителям2.
Объявление мусульманских догматов о «священной войне» теоретической базой исламского экстремизма продолжает оставаться главным концептуальным стержнем и в декларациях современных адептов беспощадной «войны за веру», и в значительной массе критически настроенных исламоведческих исследований за пределами мусульманского мира. Обе стороны главные из заявленных на заре ислама целей «борьбы на пути Аллаха» видят в уничтожении «огнем и мечом» всех инородцев и насильственном обращении в ислам всех иноверцев. Подобная интерпретация джихада парадоксальным образом оказывается выгодной как для идеологов террористических организаций (служит в качестве обоснования необходимости терактов), так и для «исламофобов» (являясь доказательством кровожадности мусульман).
Было бы неоправданной смелостью делать допущение, что догматы раннего ислама вообще запрещали ведение «священной войны» против других народов. В обратном нас убеждает характер
1 Коран / Пер. с араб. и коммент. Османова М.-Н.О. - М.: НИЦ «Ладомир», 1999. - С. 154, 190, 218.
2 Аль-Хашими, Мухаммад Али. Личность мусульманина, в том виде, который стремится придать ей ислам с помощью Корана и Сунны / Пер. с араб. Нир-ша В.А. - М., 2000. - С. 17; Ал-Куфи, Абу Йусуф Йа'куб б. Ибрахим. Китаб ал-Харадж / Пер. с араб. и коммент. Шмидта А.Э. - СПб., 2001. - С. 8.
арабо-мусульманской экспансии УП-УШ вв. Однако необходимо учитывать, что, строго говоря, данная констатация не имеет отношения к ниспосланиям Аллаха, воплощенным в тексте Священного писания. Ни в Коране, ни в проповедях или высказываниях Мухаммада не обнаруживается и намека на стремление к завоеванию внешнего мира. Коран содержит утверждения о том, что Пророку поручена миссия передать ниспосланные ему откровения только арабам на их родном языке (16:103, 26:195). Другими словами, пределы «ойкумены» нового вероучения изначально ограничивались лишь территорией населенного арабоязычными племенами Аравийского полуострова и поселений арабских «диаспор» в других странах. Следует отметить еще одно важное обстоятельство: вопреки распространенному мнению, «малый джихад» не был включен Мухаммадом в состав пяти «столпов» (аркан) ислама. Иначе говоря, «священная война» должна была находиться в сфере прерогатив государства и не вменялась мусульманам в качестве их личного долга. Не содержит предписаний воевать «на пути Аллаха» и коранический перечень обязанностей «правоверных» (2:177; 25:63, 64, 67, 68). Характерно, что попытка сделать «войну за веру» долгом каждого члена мусульманской общины, предпринятая в середине VII в. «раскольниками» хариджи-тами, не получила всеобщей поддержки.
Возможность для расширения «ойкумены» ислама за счет земель, населенных другими народами, появилась у сподвижников Мухаммада уже после его смерти, в ходе первых завоевательных походов, охвативших 30-летний период правления четырех «праведных» халифов - Абу Бакра, 'Умара (Омара), 'Усмана (Османа) и 'Али (632-661). В этот процесс была вовлечена огромная масса людей, которые стали считать дело распространения ислама как новой «истинной веры» целью своей жизни. Именно тогда, на наш взгляд, «малый джихад» и вошел в политическую культуру ислама в качестве неотъемлемой ее составляющей.
Каков был принцип, служащий критерием для различения людей по религиозному признаку? Согласно вероучению Мухаммада, все верующие разделялись на две большие категории - мусульман и иноверцев. Общину приверженцев новой веры, умму, составляли отрекшиеся от язычества и принявшие ислам арабы, а также новооб-
ращенные мусульмане, мавали (ед. ч. - маула), неофиты других национальностей. В число иноверцев включались язычники-многобожники, «люди Писания» («ал-ахл ал-Китаб», т.е. иудеи и христиане), а также представители иных вероисповеданий. Отношение к различным категориям иноверцев варьировалось от откровенно враждебного (к «пятой колонне» арабов-язычников) до толерантного (к «заблудшим» почитателям Библии). Альтернатива «ислам или смерть», таким образом, стояла преимущественно не перед иноземцами, а перед представителями арабских племен, прежде всего -родного для Мухаммада племени курайш. Следовательно, имеющаяся в Коране дихотомия «правоверные» - «неверные» подразумевает, с одной стороны, мусульман, а с другой - не последовавших за учением Мухаммада приверженцев иных верований. Основания для подобного деления можно считать объективными, так как «всякое общество определяет себя посредством того, что оно исключает... Чтобы возникло чувство "Мы", должны быть "Другие"»1.
Согласно догматам классического ислама, развязывание «священной войны» ограничивалось рядом условий: ее нельзя было вести ни ради захвата территорий, ни для достижения расового превосходства, ни в целях захвата власти; она могла быть начата только против агрессивно настроенного коллективного врага вне зависимости от вероисповедания и этнической принадлежности его членов. Мусульмане помнили слова призыва, обращенного Мухам -мадом к своим соратникам в долине Худайбийа (628) и вошедшего в Коран (2:190): «Сражайтесь во имя Аллаха с теми, кто сражается против вас, но не нападайте первыми. Воистину, не любит Господь нападающих первыми»2. Поэтому в среде мусульманских эгзегетов было принято считать, что все военные действия со стороны приверженцев исламского вероучения предпринимались лишь в каче -стве «ответных мер». Но так было «в теории». Каким же образом на практике воплощались заявленные принципы ведения «священной войны»? Следует признать, что выражения типа «мусульмане под-
1 Лучицкая С. И. Образ Другого: Мусульмане в хрониках крестовых походов. - СПб.: «Алетейя», 2001. - С. 6.
2 Коран / Пер. с араб. и коммент. Османова М.-Н.О. - М.: НИЦ «Ладомир»,
1999.
чинили себе», «арабы захватили и покорили» и т.п. мало что говорят в контексте анализа концепции «малого джихада» и могут ввести в заблуждение. Нам гораздо важнее знать то, как и при каких обстоятельствах эти завоевания были осуществлены и к чему они привели в результате. Ниже мы попытаемся рассмотреть, каким образом правила ведения «войны за веру» реализовывались в конкретных практических действиях преемниками Мухаммада и их полководцами на первых этапах арабской экспансии. Основываться при этом мы будем, главным образом, на исследованиях немусульманских авторов и на тех сведениях, которые содержатся в трудах представителей «потерпевшей стороны».
Перед походом на Сирию в 634 г. Абу Бакр следующим образом инструктировал ополчение мусульман: никого не обманывайте и не крадите; не поступайте вероломно; не увечьте и не умерщвляйте детей, стариков и жен; не сдирайте коры с пальм и не жгите ее; не рубите плодовые деревья; не уничтожайте посевы; не умерщвляйте овец, быков, верблюдов сверх того, что понадобится для поддержания жизни. Когда встретитесь с отшельниками, напутствовал первый халиф, не трогайте их1. «Если провинция или народ признают тебя, - наставлял одного из своих наместников Абу Бакр, - то заключи с ними соглашение и держи свое обещание. Пусть они руководствуются своими законами и установленными обычаями, собирай с них дань так, как договоришься с ними. Оставь им их религию и землю»2. Какое соглашение подразумевает здесь Абу Бакр? Во времена завоевательных походов до начала решающих действий мусульманам предписывалось инициировать подписание с противником мирного договора о защите ('акд аз-зимма). Если соглашения достичь не удавалось, то боевые действия возобновлялись и продолжались до победы одной из сторон. В случае подписания этого документа иноверное население покоренных арабами городов или областей включалось в категорию ахл аз-зимма (зимми, зиммиев) - людей, платящих налоги (поголовный,
1 Мюллер А. История ислама от основания до новейших времен / Пер. с нем. под ред. Медникова Н.А. - СПб., 1895. - Т. I. - С. 227-228.
2 Tritton A.S. The Caliphs and their Non-Muslim Subjects: A critical study of the covenant of 'Umar. - L.; Oxford, 1970. - P. 137.
джизйа, и поземельный, харадж) и находящихся под защитой и покровительством мусульманского государства. Им разрешалось (с некоторыми ограничениями) исповедовать веру предков, а также гарантировалась свобода личности и имущества.
Вот как описывал взятие арабами Дамаска (3 сентября 635 г.) в своей хронике, датируемой 1234 г., анонимный христианин-монофисит: «Калид бар Валид взял войско арабов и отправился осаждать Дамаск. Он засел в монастыре у восточных ворот, Абу Обайдия засел у ворот, называемых Габита, а Язид засел у ворот апостола Фомы (перечислены имена арабских полководцев: Халида ибн ал-Валида, Абу 'Убайды ибн ал-Джарраха и Йазида ибн Аби Суфйана. - А.А.). Заперли перед ними ворота города, арабы окружили стену извне и повели сильный бой с жителями города. Жители города были теснимы арабами и боялись, к ним подошли 50 тысяч ромейского (т.е. византийского. - А. А.) войска и повели бой с арабами. Они вели битву, пока не вошли ромеи в город, в то время как арабы жестоко сражались у города... И увидели жители города, что нет ничего, что бы их спасло, они опустили руки в бою, они просили клятвы у Калида бар Валида, установлений и соглашений по их законам. Калид приказал, и им была написана грамота соглашения обо всем, о чем они просили и чего желали. И так они открыли город арабам. Но с западной стороны он был открыт мечом: один из арабских эмиров усилился, открыл одни из ворот и вошел в него. Однако грамоту, соглашения и клятвы им подтвердил Калид бар Валид и назвал их дающими подать [подданными]. Посредником между ними был Иоханан дьякон бар Саргис, из самого Дамаска, приятный и известный арабам. Таково было взятие Дамаска в 13-м году арабов»1. Текст соглашения Халида с жителями Дамаска привел в «Книге завоеваний стран» («Китаб футух ал-булдан») известный мусульманский историограф Абу Бакр Ахмад ал-Балазури (ок. 820-892/93 гг.): «Во имя Аллаха милостивого, милосердного. Это - то, что Халид ибн аль-Валид дает жителям Дамаска, если он вступит в город. Он им дает гарантию неприкосновенности их жизни, их имущества, их церквей и городских стен. Ни одно из жилищ
1 Пигулевская Н.В. Сирийская средневековая историография. Исслед. и переводы. - СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 2000. - С. 665, 667.
не будет разрушено или заселено [мусульманами]. На этом им -завет Аллаха, покровительство его посланника. халифов и верующих. Пока жители Дамаска будут платить подушную подать, с ними, кроме добра, ничего не будет сделано»1. (Заметим, что все эти обещания были выполнены. Лишь через 70 лет, в 705 г., было нарушено одно из обязательств: крупнейшая дамасская церковь Иоанна Крестителя была поделена на мусульманскую и христианскую части, а позднее, когда подавляющая часть населения города приняла ислам, и вся она подверглась реконструкции, став всемирно известной мечетью Омейядов.)
Нарушение заключенных договоренностей арабы считали одним из самых больших прегрешений. Однако они с пониманием относились к людям, вынужденым в силу определенных обстоятельств пойти на этот шаг. Вот история покорения Эмесы (современный сирийский г. Хомс). Мусульмане появились у стен города в январе 636 г. и заключили с его жителями мирный договор. Вскоре сюда подошло византийское войско, и горожане разорвали соглашение с арабами. В развернувшемся сражении византийцы одержали победу, и мусульмане были вынуждены отойти. После взятия ряда других городов арабское войско весной 636 г. вновь подошло к Эмесе. Анонимный сирийский хронист писал: «Жители Эмесы запрели перед ними ворота, поднялись на стену и беседовали с арабами, говоря: "Вы идете против императора ромейского (Ираклия I. - А.А.), и, когда победите его, будем вам подчинены. Но мы вам ворот не откроем". Арабы начали борьбу с городом, а жители Эмесы ожидали, что им придет на помощь войско и освободит их, но оно не пришло. Тогда у них опустились руки, и они просили у арабов слова соглашения и клятв. Они приняли грамоту относительно самих себя и своего имущества, как сделали жители Дамаска, и (обещали) что они будут вносить подать от города так называемых динаров 110 тысяч. Они открыли город»2. Когда в июне 636 г. арабы узнали, что Ираклий I собрал большую армию с наме-
1 Цит. по: Хрестоматия по истории Халифата / Сост. и перев. Надирад-зе Л.И. - М.: Изд-во МГУ, 1968. - С. 92.
2 Пигулевская Н.В. Сирийская средневековая историография: Исслед. и переводы. - СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 2000. - С. 668.
рением дать решающий бой захватчикам, они покинули Дамаск и Эмесу, вернув жителям всю собранную с них подать со словами: «Между нами есть клятвы, мы идем навстречу ромеям. Если мы вернемся - наша подать, если будем сражены и не вернемся, то мы свободны от клятв»1. Неслыханное предложение произвело на сирийцев сильное впечатление. Они заявили арабам: «Ваше правление и ваша справедливость нравятся нам больше, чем та несправедливость и те обиды, которым мы подвергались; с вашим правителем мы наверное отстоим наш город от войска Ираклия». А эмес-ские иудеи даже поклялись Торой, «что правитель Ираклия только в таком случае вступит в город, если мы будем побеждены и выбьемся из сил»2. В итоге после битвы при Йармуке (август 636 г.), в которой мусульмане нанесли сокрушительное поражение византийской армии под комендованием евнуха Феодора Трифирия и армянского полководца Ваана, жители Дамаска окончательно перешли на сторону арабов.
Убедившись в том, что Сирию ему не удержать, Ираклий I засел в Константинополе, отдав приказ своим войскам грабить и разорять мирное население сирийский городов и сел. В результате арабские отряды в течение нескольких лет, практически не встречая сопротивления местного населения, овладели всей территорией Сирии. Все крупные города этого региона (Киннесрин, Халеб (Алеппо), Антиохия, Тир, Сидон, Газа, Рамла и др.) были сданы арабам на основании мирных договоров, аналогичных тому, что был заключен при падении Дамаска. О лояльном характере взаимоотношений между пришлыми арабами-мусульманами и местными жителями, исповедовавшими преимущественно христианство и иудаизм, говорит тот факт, что менее чем через 30 лет столица Сирии стала центром мощного Омейядского халифата (661-750).
Поистине мировой резонанс вызвало покорение мусульманами главного культового центра иудаизма и христианства - Иерусалима (638). Анонимный сирийский хронист писал: «Абу Обадия
1 Пигулевская Н.В. Сирийская средневековая историография: Исслед. и переводы. - СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 2000. - С. 669.
2 КривовМ.В. Византия и арабы в раннем Средневековье. - СПб.: Алетейя, 2002. - С. 55.
бар Гаррах взял арабский лагерь и отправился расположиться у Иерусалима. Народ вышел из города и вступил в бой с арабами. Они сражались с ними, вернулись, вошли в город, а арабы вступили в бой с городом и подняли против него жесткую борьбу. Когда (находящиеся) внутри [города] увидели, что им нет помощи, они послали к Абу Обадии, военачальнику арабов, чтобы он послал за Омаром бар Каттабом (халифом 'Умаром ибн ал-Хаттабом. - А. А.). чтобы он пришел и заключил с ними договор и что они сдадут ему город. Омар прибыл в Иерусалим. Когда он достиг города, вышли к нему главы города, один из них Абу Гуайад, называемый арабом, другой епископ Софроний. Они установили договор и клятвы, а он написал им диплом ("охранную грамоту". - А.А.), как они просили по их обычаям и законам. Во всей Пелестине они дали слово и клятвы, чтобы евреи не жили в Иерусалиме. Когда договор был написан и подтвержден, вступил царь Омар в Иерусалим»1. Договор о капитуляции был заключен на выгодных для жителей города условиях: их жизни и имущество, дома и храмы были сохранены в неприкосновенности, а в качестве ответного шага иеру-салимцы обязывались лишь изгнать ромеев и «разбойников».
Так были покорены Сирия и Палестина. Аналогичным образом действовали арабы и при завоевании Египта, бывшего тогда провинцией Византийской империи. Около 640 г. мусульманские войска под командованием 'Амра ибн ал-'Аса и его сына 'Абдалла-ха форсировали Нил и подошли к Файюмскому оазису. В начале 641 г. византийский наместник (августал) Египта, халкидонийский патриарх Кир, дабы предотвратить завоевание страны арабами, заключил с 'Амром мирный договор. Согласно этому документу: 1) жители столицы провинции, Александрии, облагались ежегодной данью; 2) византийская армия получала возможность оставаться в этом городе сроком на 11 месяцев, после чего обязывалась покинуть его; 3) арабская сторона получала в заложники 150 воинов и 50 мирных жителей в качестве гарантии совершения грядущей эвакуации византийцев; 4) мусульмане обязывались не захватывать церквей и не вмешиваться в дела христиан; 5) горожанам-евреям
1 Пигулевская Н.В. Сирийская средневековая историография: Исслед. и переводы. - СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 2000. - С. 672.
разрешалось остаться жить в Александрии1. В 644/45 г. византийский флот напал на Египет и снова завладел его главным городом, но уже через два года под давлением арабов покинул эту, окончательно ставшую бывшей провинцию Византийской империи.
Вот как описывал перипетии покорения Египта сирийский хронист: «Услыхав о прибытии Омара бар Аза ('Амра ибн ал-'Аса), Кир вышел и отправился к нему и обещал, что будет давать каждый год 200 тысяч динаров, и не вошли арабы в Египет. Пришли люди и оклеветали Кира перед императором Ираклием, что он берет золото Египта и дает его арабам. Он написал Киру, что он устранен от управления Египтом, и послал полководца в Египет, мужа по имени Мануил, родом армянина [из древнего царского клана Аршакидов. -А. А.]. Когда кончился год, пришли послы арабов в Египет, по обычаю, чтобы взять подать. Они нашли Мануила расположившимся в Вавилоне [крепость на месте нынешнего Каира. - А. А.], который в наши дни называется Фустатом. Вошли в него послы, требуя золота, а он ответил им: "Я не Кир, который давал вам золото, потому что он носил не оружие, а тунику из шерсти, я же ношу оружие, как вы видите. Идите, удалитесь и не приходите вновь сюда" (другими словами, новый августал в одностороннем порядке аннулировал договор с арабами. - А.А.). Вернулись послы, сообщили своему эмиру то, что им было сказано, и сообщили, что не Кир является правителем Египта. Побоялся Омар бар Аз идти в Египет. Вениамин же, [египетский] патриарх православных, вышел и отправился к Омару бар Азу, ободрил его и обещал ему предать всю землю египетскую. Он заключил с ним договор, что тот ['Амр] даст и отдаст в его [Вениамина] руки все церкви Египта и изгонит халкидонитов... Когда узнали главы Александрии и Египта, они сговорились с патриархом Вениамином, а ко -гда прибыл Омар в Египет, они предали ему город. Арабы вошли, напали на ромеев и уничтожили их. Патриарх Вениамин стал господствовать над церквами Александрии и всего Египта»2. Как мы видим, дальновидный 'Амр при завоевании Египта в большей степе-
1 КривовМ.В. Византия и арабы в раннем Средневековье. - СПб.: Алетейя, 2002. - С. 75.
2 Пигулевская Н.В. Сирийская средневековая историография: Исслед. и переводы. - СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 2000. - С. 670-671.
ни использовал внутрицерковный разлад среди патриархов, чем полагался на силу оружия. Заметим также, что Мануил, овладев Александрией, дозволил византийским воинам подвергнуть город грабежам и насилию, «словно это была не недавно потерянная провинция, а земля злейшего врага»1.
После ряда крупных побед, одержанных в сражениях с армиями шахиншаха Йездигерда III, к 651 г. арабами была покорена почти вся территория Сасанидской империи. И здесь мусульмане вступали в бой преимущественно с вооруженным противником. В случае успеха с мирным населением городов и областей достигались соглашения, аналогичные тем, что рассматривались выше. Анализ более поздних иранских хроник дал возможность исследователю истории покорения Ирана А.И. Колесникову сделать вывод, что по крайней мере три четверти этой страны было подчинено мирным путем 2.
Встречающиеся еще в политологических исследованиях исторические экскурсы, содержащие упоминания о неких насильственных действиях арабов в отношении завоеванных ими народов, в большей степени характеризуют их поведение во время баталий, когда мусульмане сражались, не жалея ни себя, ни противника. И вовсе не следует представлять эту воинственность в качестве нормы, освященной догматами «агрессивного» ислама. Но если мусульманская экспансия не была столь кровавой, как это принято считать, то какие изменения претерпело положение населения, подвластного арабам-завоевателям? Ответ на эти вопрос не менее важен, так как простому люду чаще всего были безразличны причины, вызвавшие смену далекой столичной власти. Главным для него являлось то, влечет ли за собой грядущее переустройство по исламским образцам улучшение их материального положения, расширение сфер личной безопасности, свободы и прав перед законом, возможность беспрепятственно исповедовать веру предков.
1 Дашков С. Б. Императоры Византии. - М.: «Красная площадь», 1997. -
С. 109.
2 Колесников А.И. Завоевание Ирана арабами. (Иран при «праведных» халифах). - М.: Наука, 1982.
Арабам было чуждо стремление к систематическому и варварскому опустошению целых областей, к чему успели приучить современников сасанидские и византийские воинства. В захваченных странах мусульмане познакомились с такими общественным обустройством и экономическими отношениями, которые еще не были известны в Аравии. Находясь на более низком уровне общественного развития по сравнению с покоренными народами, арабы не могли сразу овладеть методами сложного аппаратного управления и подавления. Да они и не видели особой надобности в этом, вполне удовлетворяясь сбором дани с населения, добытыми в бою трофеями (ганима), а также доставшимся имуществом и ценностями (фай'). Завоеватели до поры до времени оставили нетронутыми торгово-экономические связи и административно-фискальный аппарат в покоренных странах. Остались в прежнем положении и органы местного самоуправления, судебные учреждения и службы правопорядка. Сами арабы заняли место в верхнем господствующем слое и поначалу не принимали деятельного участия в материальном производстве. Халифом 'Умаром им было строго предписано не приобретать недвижимое имущество, не заниматься земледелием и даже не вести торговые дела, ибо, по его мнению, «болтовня на базарах» отвлекала мусульман от ислама1.
Представители народов, в чьи земли вторглись арабы, имели возможность выбора одной из нескольких линий поведения. Во-первых, им предоставлялась возможность на основе мирного договора перейти в разряд зимми. Во-вторых, они имели право в качестве мавали примкнуть к новообращенным мусульманам. В-третьих, они могли, покинув родные места, бежать от завоевателей либо встать на защиту своих очагов и с оружием в руках дать бой захватчикам (а там уж или одержать верх, или погибнуть, или попасть в плен).
О правилах обращения мусульман с зимми после заключения с ними «договора о защите» мы можем судить по тексту послания халифа 'Умара своему наместнику в Сирии Абу 'Убайде ибн ал-Джарраху. Положения этого документа в качестве образца для подражания и в назидание Харуну ар-Рашиду приводил известный законовед и государственный деятель Абу Йусуф ал-Куфи (731-798) в своем труде «Китаб ал-харадж». 'Умар писал: «Я разобрался в том,
1 Мец А. Мусульманский Ренессанс. - М.: Изд-во «В и М», 1996. - С. 427.
что ты написал о добыче, дарованной тебе Аллахом без боя [фай'], и об условиях мирных договоров, заключенных тобой с населением малых и больших городов, и посоветовался по этому вопросу со сподвижниками посланника Аллаха. Оставь то, что Аллах даровал тебе в виде захваченной без боя добычи, в руках тех, которые ею владеют (т.е. в распоряжении жителей Сирии. - А.А.), и в соответствии с их платежеспособностью обложи их подушной податью [джизйей], которую распределяй между мусульманами; а владельцы этих земель пусть их обрабатывают, ибо это они лучше умеют и более к этому способны. Ни тебе, ни находящимся с тобою мусульманам не дано в ущерб им превратить их [земли] в фай' и поделить их [между мусульманами] ввиду заключенного между тобой и ими мирного договора и ввиду того, что ты взимаешь с них подушную подать в соответствии с их платежеспособностью. А раз ты с них получишь подушную подать, то больше с них тебе ничего не причитается и ничего [требовать от них тебе] нельзя... Так обложи их подушной податью, огради их от захвата в плен [их женщин и детей], запрети мусульманам притеснять их, причинять им ущерб и присваивать себе их достояние иначе, как на законных основаниях, а сам соблюдай те условия, которыми связал себя перед ними во всем том, что гарантировал им [по мирному договору]. А что касается до крестных ходов в дни их праздников, то не препятствуй им в этом, но только за пределами города и без хоругвей и знамен, как они тебя просили, один раз в год, а внутри города среди мусульман и на виду их мечетей кресты не должны выноситься на показ»1.
Приведенный текст как-то диссонирует с заявлениями, согласно которым арабские завоеватели осуществляли «ограбление побеждаемых народов», «задавили тяжелыми податями, закрепостили» инородцев, несли с собой освященные авторитетом Корана «неравенство и произвол»2. Халиф 'Умар запрещал грабить трудо-
1 Ал-Куфи, Абу Йусуф Йа 'куб б. Ибрахим. Китаб ал-Харадж / Пер. с араб. и коммент. Шмидта А.Э. - СПб., 2001. - С. 246-248.
2 Крывелев И.А. История религий: Очерки в 2-х т. - М.: Мысль, 1988. -Т. 2. - С. 58; Климович Л.И. Книга о Коране, его происхождении и мифологии. -М.: Политиздат, 1988. - С. 48; Беляев Е.А. Арабы, ислам и Арабский халифат в раннее Средневековье. - М.: Наука, 1966. - С. 108.
вой люд, так как понимал, что экономическое процветание Халифата полностью зависит от производителей материальных благ. Вскоре оказавшиеся под властью мусульман жители Дамаска и Эмесы с удивлением обнаружили, что при новых правителях налоговое бремя является более легким, чем при византийцах: ежегодно с взрослого человека взимался 1 динар, 1 джариб (22,8 кг) зерна, уксус и масло1. Такая же картина наблюдалась и в других регионах. Что касается размеров поголовного налога, джизйи, установленного 'Умаром, то в Халифате он был везде примерно одинаков: с трудящихся бедняков взималось 3 дирхема, с людей среднего достатка - 24 дирхема, а с богатых - 48 дирхемов в год. Причем от уплаты джизйи освобождались женщины, дети, старики, инвалиды, неимущие, священники, монахи2. (Чтобы дать представление о размерах указанных выплат, скажем, что 1 динар (около 10 дирхемов) приблизительно составлял стоимость одной овцы.)
Положения, ограничивающие права иноверцев из числа зимми, были прописаны халифом 'Умаром в уже упоминавшемся договоре о сдаче Иерусалима (638). Местным христианам и иудеям запрещалось толковать вероучение Мухаммада и насмехаться над мусульманскими обрядами. Запрещалось совращать мусульман с пути веры, покушаться на жизнь «правоверных» и их имущество. Возбранялось помогать врагам ислама и укрывать шпионов. Зимми обязывались отличаться от арабов одеждой, их жилища не должны были возводиться там, где поселились мусульмане, им запрещалось демонстративно пить вино, выставлять назло приверженцам ислама символы своей веры и публично ухаживать за свиньями. Они должны были также избегать шумного совершения своих обрядов, не имели права носить оружие и ездить верхом, кроме как на ослах или лошаках3. Кому -то эти ограничения могут показаться чрезмерными, кто-то посчитает их незначительными. Так или иначе, они вполне объяснимы
1 КривовМ.В. Византия и арабы в раннем Средневековье. - СПб.: Алетейя, 2002. - С. 55.
2 Ал-Куфи, Абу Йусуф Йа 'куб б. Ибрахим. Китаб ал-Харадж / Пер. с араб. и коммент. Шмидта А.Э. - СПб., 2001. - С. 62, 63, 227.
3 Мюллер А. История ислама от основания до новейших времен / Пер. с нем. под ред. Медникова Н.А. - СПб., 1895. - Т. I. - С. 304.
с точки зрения обеспечения безопасности мусульманских «диаспор» и мало к чему обязывали немусульман, поскольку их образ жизни и внешний вид тогда еще значительно отличались от того, чего придерживались выходцы из пустынной Аравии.
Выходило ли стремление мусульман поразить в правах иноверцев за рамки принятых в те времена правил обращения победителей с побежденными? Нет. Более того, по своему характеру они были более либеральны, чем те, что регламентировались в качестве норм в других конфессиях, в частности христианстве и зороастризме. Сошлемся на непредвзятое мнение современного христианского богослова и священника Р. Фрилинга. Об отношении мусульман к иноверцам он писал: «Арабские завоеватели, как правило, отличались. большей веротерпимостью, чем христианские народы - к стыду последних. Те жители покоренных территорий, которые отказывались принять ислам, должны были платить подушную подать, их считали гражданами второго сорта, несколько ограничивали в правах и подвергали иным видам дискриминации. Однако если вспомнить о том, как относились к инакомыслящим тогдашние христиане, трудно не оценить мягкости религиозной политики Мухаммада»1. Вероучение Заратуштры, государственная религия Са-санидского Ирана, также было более нетерпимо в отношении инородцев и иноверцев, чем это предписывалось в исламе. Для зороа-стрийцев все неарийцы - это «двуногие», «люди-насекомые», кото -рые не родятся, а «вываливаются», не умирают, а «околевают», и их истребление было угодно Ахура-Мазде2. Будучи тесно связанным с персидским национализмом, зороастризм и в Средние века продолжал оставаться «одной из наиболее воинственных религий»3.
Анализируя положение, сложившееся в покоренных мусульманами странах, мы не можем не остановиться на вопросе о том, какие социально-экономические отношения несла с собой арабо-
1 Фрилинг Р. Христианство и ислам: Духовные борения человечества на пути к самопознанию / Пер. с нем. Прокопьева А. - М.: Энигма, 1997. - С. 46.
2 Кузнецов Б.И. Иран и Тибет (История религии бон). - СПб.: «Евразия», 1998. - С. 159.
3 Ferguson G. War and peace in the world's religions. - L.: Scheldon press, 1977. - P. 25.
мусульманская экспансия. Распространенное мнение, что ислам появился на переломном этапе разложения рабовладельческого общества и зарождения феодальной формации в Аравии, на наш взгляд, не выдерживает критики. (Обзоры публикаций на эту тему см., например, сноску \) В чистом виде крепостных отношений в мусульманских государствах никогда не было, ибо, согласно Корану, право распоряжаться землей по своему усмотрению имеет лишь Господь: «Воистину, земля принадлежит Аллаху» (7:128)2. Крестьяне на Востоке никогда законодательно не прикреплялись к земле и не попадали в полную зависимость от ее владельца. Наиболее распространенные формы взаимоотношений между хозяином и земледельцем определяли разного рода подрядные договоры: музараэ, мусагат и др.3. Отсутствие в мусульманских странах частной собственности на землю, лежащее «в основе всех явлений на Востоке» и являющееся фундаментом «всей его политической и религиозной истории», отмечали еще классики марксизма4. Конечно, трудовая деятельность подвластного мусульманам населения не осуществлялась в условиях, где господствовал «свободный труд свободно собравшихся людей», тем не менее ислам подорвал рабовладельческие устои и не допустил развития крайних форм феодальной эксплуатации. В мусульманском мире сложился не только особый тип политической культуры, но и своеобразный, базирующийся на исламских догматах «восточный способ производства». Некоторые основные принципы последнего заключались в социальном равенстве всех людей перед Аллахом; в отсутствии банковского процента; сглаживании материального неравенства путем расширения
1 См.: Грязневич П.А. Проблемы изучения истории возникновения ислама // Ислам. Религия, общество, государство. - М.: Наука, 1984. - С. 5-18; Резван Е.А. Коран и его мир. - СПб.: «Петербургское востоковедение», 2001. - (Сер.: Опеп-1аНа); Смирнов Н.А. Очерки истории изучения ислама в СССР. - М.: Изд-во АН СССР, 1954.
2 Коран / Пер. смыслов Кулиева Э.Р. - М.: «Умма», 2003.
3 Керимов Г.М. Ислам и его социальная сущность. - М.: Наука, 1978. -С. 163-164, 166.
4 Маркс К. Энгельсу в Манчестер. [Лондон], 2 июня 1853 г. //Маркс К., Эн-
гельс Ф. Соч. - 2-е изд. - Т. 28. - С. 215; Энгельс Ф. Марксу в Лондон. Манчестер,
6 июня 1853 г. //Маркс К., Энгельс Ф. Соч. - 2-е изд. - Т. 28. - С. 221.
«исламской налоговой системы» (закят), в справедливом распределении капиталов, средств производства и общественного продукта среди всех граждан по формуле: «Производство по способностям - потребление по благочестию» и т.д.
Остановимся теперь на вопросе о положении в мусульманской общине, умме, новообращенных в ислам представителей неарабских народов. Расхожая формула о «насильственном обращении в ислам» населения покоренных арабами земель не отражает истинного положения, которое сложилось в ходе завоевательных походов мусульман. Конечно, местный житель, перейдя в новую для него веру и став маулой в первом поколении, навсегда выпадал из своей общины. Не будучи арабом, он обязан был получить «прописку» в каком-либо из арабских родов или племен. При этом на начальных этапах мусульманской экспансии неофиты не рассматривались как равноправные члены уммы, ядро которой составляли «чистокровные» арабы. И все же принятие ислама было делом привлекательным, так как приносило ощутимые материальные выгоды: во-первых, мавали освобождались от уплаты поголовного налога, и во-вторых, за каждым новым приверженцем «истинной веры» признавалось право на ежегодное получение специального «пособия» (ата). Если новообращенный принимал участие в сражениях в составе мусульманских войск, то размер таких выплат достигал 22,5 тыс. дирхемов в год1. Неудивительно поэтому, что принятие веры победителей было массовым явлением: представители городских низов и сельские бедняки обращались в ислам, чтобы улучшить свое материальное положение, а состоятельные слои населения и чиновники - в целях приобщения к правящей элите. Однако основную часть потока в ряды «новых мусульман» все же составляли рабы, которые помимо обретения статуса мавали могли рассчитывать и на получение свободы.
На этапе первых завоевательных походов исламское вероучение еще не обзавелось строго регламентированными правилами, регулирующими жизнь верующих. Оно привлекало почитателей Библии и зороастрийцев своей ясно прописанной догматикой, хо-
1 Большаков О.Г. История халифата. - М.: Наука, 1993. - Т. II. Эпоха великих завоеваний, 633-656 гг. - С. 148.
рошо знакомыми представлениями об окружающем мире и религиозными обрядами: вера в рай и ад, в конец мира и Судный день, совершение молитвы, обязанность давать подаяния и т.п. Характерно, что многие христиане, принимая ислам, искренне считали, что вероучение Мухаммада - это не что иное, как одна из новых христианских сект, так как согласно ее догматам Иса ал-Масих (Иисус Христос) является одним из главнейших пророков.
Спонтанное, с расчетом на обретение материальных выгод, но не по убеждению, обращение в ислам широких слоев населения покоренных стран вскоре стало вызывать тревогу у должностных лиц Халифата. Уже при Омейядах один из арабских наместников Маверан-нахра (Средняя Азия) писал местному начальнику: «Мне стало известно, что жители Согда [историческая область в бассейнах Зерав-шана и Кашкадарьи. - А.А.]... не стали искренними мусульманами. Они приняли ислам только ради того, чтобы избежать подушного налога. Расследуй это дело и узнай, кто обрезан, исполняет все предписания веры, искренен в своем обращении в ислам и может читать стихи Корана. Такого человека освободи от налога». Сообщается, что в результате этой своего рода «чистки партийных рядов» 7 тыс. согдий-цев вынуждены были отказаться от исповедания ислама1. Следовательно, если территориальная и, как следствие, политическая экспансия могли осуществляться с помощью военной силы, то вероисповедание ислама распространялось преимущественно мирным путем.
Анализ первоисточников показывает, что в захватнических войнах арабы обходились с вооруженным противником достаточно жестко, но в то же время их «воинский устав» содержал положения, которые, если так можно выразиться, «гуманизировали» некоторые принятые тогда нормы ведения боевых действий и правила обращения с пленными. В ходе «священных войн» запрещалось убивать женщин и детей, престарелых и немощных, умалишенных и инвалидов, монахов и отшельников, крестьян и рабов, если они не выступали против мусульман с оружием в руках. Взятые в плен женщины и дети чаще всего обращались в «домашнее рабство». Женщины при этом могли оказаться среди жен или наложниц мусульманина, а дети
1 Dennet D.C. Conversion and the Poll-tax in Early Islam // Harvard historical monographs. XXII. - Harvard, 1950. - P. 120-121.
содержались в семьях на правах «арапчонка». Воины, захваченные на полях сражений, и прочие лица, взявшие в руки оружие, оказавшись у мусульман, превращались в военнопленных (асара). В отношении их применялась одна из трех мер: умерщвление, освобождение за выкуп, обращение в рабство. Асара, принявшие ислам, не могли предаваться смерти. Тех же из них, кто был осужден на смерть, категорически запрещалось калечить или подвергать пыткам. Вообще, убиение плененного человека всегда рассматривалось в классическом исламе как деяние, достойное по меньшей мере осуждения. Что касается статуса невольников в Аравии до и после принятия ислама, то оно разительно отличалось от того, что мы привыкли связывать с рабством. Известный современный еврейский ученый Ш.Д. Гойтейн писал: «Рабы здесь (в Израиле и Аравии. - А.А.) были не несчастным рабочим скотом, как на американских плантациях, или римских латифундиях, или в африканских гончарнях, - они были членами домашнего хозяйства, порой с более независимым статусом, чем у сыновей или младших братьев [рабовладельцев]»1.
Следует признать, что последствия арабо-мусульманской экспансии УП-УШ вв. для населения завоеванных стран были драматичными, но не оказались катастрофическими. На покоренных землях возникла новая, мусульманская, цивилизация, в становление которой внесли свой вклад представители всех народов, населяющих Халифат. Известный русский дипломат профессор В. А. Гурко-Кряжин писал в 1924 г.: «Историческая роль арабов именно в том и заключалась, что они не остались лишь завоевателями, наподобие турок или монгол. Наоборот, они не только сумели с необычайной быстротой усвоить, вобрать в себя высшую цивилизацию тех народов, которые они покорили, но и создать из обломков византийской и персидской культуры -новую арабскую культуру, представляющую огромный шаг вперед по сравнению с последующими»2. Прогрессивные изменения, охватившие все восточные общества, подпавшие под арабо-мусульманское
1 Гойтейн Ш.Д. Евреи и арабы (Их связи на протяжении веков) / Пер. с англ. Кондыревой Н.Б. - Иерусалим: «Гешарим»; М.: «Мосты культуры», 2001. -(«Б-ка иудаика»). - С. 32.
2 Цит. по: Шумов С. А.., Андреев А.Р. История Ближнего Востока. Документальное историческое исследование. - М.: Евролинц, 2002. - С. 263.
влияние, были бы, конечно, невозможны, если бы приверженцы ислама несли с собой варварство, разорение и насилие.
В последующие столетия усилиями мусульманских «миссионеров» вероучение Мухаммада обрело качества мировой религии. Она привлекла к себе сотни миллионов людей различных стран, положив естественное начало образованию многовековой «империи ислама» (мамлакат ал-ислам). И тот факт, что некоторые из относивших себя к истинным мусульманам правителей и исламских радикалов на протяжении новой и новейшей истории еще будут совершать деяния, противоречащие нормам Корана и Сунны, не должен создавать впечатление, что мусульманский мир был создан с помощью меча и террора. Об этом прежде всего свидетельствует практика «малого джихада» периода первых завоевательных походов, когда эти нормы претворялись в жизнь. Отсюда вытекает простое следствие. Борьба с современным «исламским» терроризмом должна осуществляться не только путем военного противодействия и в форме политических демаршей. Она будет более эффективной, если вести войну с религиозными фанатиками на «идеологическом фронте», изобличая теоретиков экстремизма как вероотступников, предавших забвению и исказивших догматы собственной религии.
Мы менее всего склонны полагать, что опыт ведения «священной войны» найдет почву для применения в XXI в. Очевидно, что и арабы, и ислам по прошествии веков не могли не утратить некогда обретенную ими «пассионарность» (по Л.Н. Гумилеву). К тому же современные противоречия интересов подверженного процессам глобализации «западного» индустриального общества, с одной стороны, и склонной к изоляции синкретичной «империи ислама» - с другой, отличны от тех, что послужили толчком к началу завоевательных походов. Тогда, в далеком VII в., политическая культура ислама не стала препятствием на пути адаптации мусульман к чуждому внешнему миру и позволила им достойно ответить на все «вызовы времени». Это дает определенные основания полагать, что приверженцы вероучения Мухаммада и в дальнейшем не останутся пассивными наблюдателями процессов взаимообогащения мировых культур и интеграции разных народов.
