CC BY
5Научные конференции
УДК 2-13
Иерей Даниил Горячев кандидат богословия старший преподаватель кафедры библеистики и богословия Белгородской православной духовной семинарии
Россия, Белгород rasumihin@yandex.ru
«Священная тайна Церкви» как принцип христианской философии о. Павла Флоренского
Аннотация. Высказывание о. П. Флоренского «священная тайна Церкви», которым он охарактеризовал учение об имени Божием, рассматривается в статье в качестве философско-богословского методологического принципа. Данный подход, по мнению автора, отчётливо выражен в литургическом богословии о. Павла, также он прослеживается в наиболее значительных работах исповедника Русской Церкви и в целом передаёт его отношение к духовной жизни. «Священная тайна Церкви» как принцип христианской философии соотносится с понятиями благоговения, смирения, страха Божия, апофатизма и противополагается обмирщению, профанации, модернизму и рационализации церковной жизни.
Ключевые слова: христианская философия, имяславие, литургическое богословие, апофатический и катафатический методы, сакральное и профанное, анти-номизм, иерархия, флоренсковедение.
Priest Daniil Goryachev PhD in Theology Senior lecturer
of the Department of Bible studies and Theology of the Belgorod Orthodox Theological Seminary
Russia, Belgorod rasumihin@yandex.ru
«The sacred mystery of the Church» as a principle of Christian philosophy priest Pavel Florensky
--«СВЯЩЕННАЯ ТАЙНА ЦЕРКВИ»
КАК ПРИНЦИП ХРИСТИАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ О. ПАВЛА ФЛОРЕНСКОГО
316
Научные конференции
Annotation. The statement of the priest Pavel Florensky «the sacred mystery of the Church», with which he characterized the teaching about the name of God, is considered in the article as a philosophical and theological methodological principle. This approach, according to the author, is clearly expressed in the liturgical theology of father Pavel, it is also traced in the most significant works of the confessor of the Russian Church and generally conveys his attitude to spiritual life. The «sacred mystery of the Church» as a principle of Christian philosophy correlates with the concepts of reverence, humility, fear of God, apophaticism and is opposed to secularization, desa-cralization, modernism and rationalization of Church life.
Keywords: Christian philosophy, imyaslavie (onomatodoxy), liturgical theology, apophatic and cataphatic methods, sacred and profane, antinomism, hierarchy, Floren-sky-studies.
Священник Павел Флоренский противопоставлял христианскую философию - «философию идеи и разума, философию личности и творческого подвига» [15, c. 86] - рационализму как «философии понятия и рассудка, философии вещи и безжизненной неподвижности» [15, c. 86]. Христианскую философию он называл духовной философией [15, c. 86]. Каким образом в этой философии и в целом в творчестве Флоренского представлено духовное и священное? Одним из способов, и возможно, преимущественным способом, которым пользуется отец Павел, говоря о Боге, видится указание на богословскую тайну. Последнее представляется ничем иным как апофатическим методом (в духовной практике он есть очищение ума от представления Бога и всякой образности, в богословии -использование отрицательной предикации: «Ты бо еси Бог неизреченен, недове-дом, невидим, непостижим» [9, c. 45]), сопровождающимся глубоким почтением и даже трепетом перед Богом - благоговением и страхом Божиим (Евр. 12:28).
1. «Священная тайна Церкви» и христианская догматика
«Священная тайна Церкви» - это выражение о. Павла Флоренского из его письма, адресованного преподавателю Санкт-Петербургской духовной семинарии И. П. Щербову [16, c. 309], где он излагает свой взгляд на имяславие, а именно о недопустимости выносить обсуждение данного вопроса на страницы светских изданий и в целом рационалистического к нему отношению (отсюда
--«СВЯЩЕННАЯ ТАЙНА ЦЕРКВИ»
КАК ПРИНЦИП ХРИСТИАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ О. ПАВЛА ФЛОРЕНСКОГО
317
Научные конференции
же заимствовано название самой крупной и авторитетной работы по имяславию: Иларион (Алфеев), митр. Священная тайна Церкви. Введение в историю и проблематику имяславских споров [5]). Не только теория имени Божиего, но и любое вероучительное положение, по Флоренскому, нуждается в церковном восприятии, благоговейном и трезвенном. В книге «Столп и утверждение Истины» читаем: «<.. .>Познание истины требует духовной жизни и, следовательно, есть подвиг» [15, с. 152]; «Мне кажется великим кощунством думать, что религиозная истина, - "святыня", - постижима при всяком внутреннем состоянии, без подвига» [15, с. 166]. Можно сопоставить эту мысль со словами святителя Григория Богослова: «Любомудрствовать о Боге можно не всякому <...> не всегда, не перед всяким и не всего касаясь <...> Любомудрствовать о Боге можно не всем, потому что способны к сему люди, испытавшие себя, которые провели жизнь в созерцании, а прежде всего очистили, по крайней мере очищают, и душу, и тело» [3, с. 328]. Историческими условиями данного требования святителя Григория явились распространившиеся споры о Божественной природе Спасителя, вплоть до того, что христианское учение (особенно в своей возвышенной христологической части) стало обсуждаться в банях и на рынках как предмет досужего общения. Разумеется, этот аскетический принцип богословия никогда не теряет своей актуальности.
2. Сакральное в литургической и духовной жизни Церкви
Рассматриваемый принцип, который также можно выразить понятием страха Божия, лежит, согласно отцу Павлу, в основе культовой, или литургической, жизни. «Религия есть прежде всего Страх Божий» [17, с. 28], - пишет он в «Философии культа». И далее: «Этот страх возбуждается прикосновением к новому, всецело новому, - против нашей повседневной жизни» [17, с. 29]. Через понятие страха Божия о. Павел определяет, что есть культ - «выделенная из всей реальности та её часть, где встречается имманентное и трансцендентное, дольнее и горнее, здешнее и тамошнее, временное и вечное, условное и безусловное, тленное и нетленное» [17, с. 30]. Обратим внимание на языковую особенность, сближающую «священное» и «тайну»: учение о церковных Таинствах носит название са-краментологии, что буквально переводится «учение о священном»; также слово «секрет» происходит, согласно М. Фасмеру, от латинского secretus - отделённый [12, с. 593].
Каким образом осуществляется выделение или обозначение этой священной
--«СВЯЩЕННАЯ ТАЙНА ЦЕРКВИ»
КАК ПРИНЦИП ХРИСТИАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ О. ПАВЛА ФЛОРЕНСКОГО
318
Научные конференции
части реальности? Это происходит с помощью определённых культовых предметов - утвари, облачений, икон, других святынь. Отец Павел называет их изоляторами: «Ковёр, подстилаемый священнослужителю во время чтения св<ятого> Евангелия на полиелее, во время молебнов и панихид и других богослужебных действий, ковёр перед св<ятым> престолом, епископские орлецы, епископская кафедра и т. д. - это не знаки почёта и не условия комфорта, но изоляторы, уе-динители от среды и, следовательно, не имеют ничего общего с коврами, подстилаемыми не в меру угодливым причтом ктитору, именитым богомольцам или изредка - больным прихожанам. Священник, как иерург, изымается из сферы всенародной, изолируется» [17, с. 193]. Это же относится, согласно о. Павлу, к облачению, а также к иконостасу - о нём у Флоренского есть отдельная работа, в которой читаем: «Образно говоря, храм без вещественного иконостаса отделён от алтаря глухой стеной; иконостас же пробивает в ней окна, и тогда через их стёкла мы видим, по крайней мере, можем видеть, происходящее за ними - живых свидетелей Божиих» [14, с. 28].
Ещё более конкретный пример находим в «Философии культа»: «В храме всюду выдержано начало уединения. Храм, отделяемый от притвора, амвон, иконостас - всё это вносит разделение, обособление, изоляцию: это шлюзы. Престол, на нём два облачения - нижняя, срачица, рубашка и верхняя, индитий, сверху ещё покров, как бы головной, на нём - особый плат, илитон, на илитоне - антиминс, на антиминсе - дискос и чаша - и на нём и в ней уже только Св<ятые> Дары. <...> Изоляционным удалением таинство приближается: приближаясь же к нему, мы испытываем всё нарастающий пафос расстояния, страх Божий <...>» [17, с. 194].
Сравним обозначенную идею русского мыслителя с так называемым «чином благодати» у святителя Григория Богослова: «Ежели ты Моисей, то войди внутрь облака, разглагольствуй с Богом, внимай гласу, прими закон, будь законодателем. А ежели ты Аарон, то взойди с Моисеем, но стань вблизи, вне облака. Но ежели ты какой-нибудь Ифамар или Елеазар - третий по Моисее, или один из старейшин и семидесяти, то стань издалеча и довольствуйся третьим местом. Ежели ты один из народа и из простолюдинов, то тебя не допустит к себе гора; даже и зверь, ежели к ней прикоснется, будет побит камнями. Тогда оставайся внизу и внимай одному гласу, и то соблюдшись от осквернения и очистившись, как повелено» [3, с. 399]. Очевидно, что представления об иерархичности в Богопознании свойственны этому отцу Церкви. Однако, высказывания о закрытости и удалённости
--«СВЯЩЕННАЯ ТАЙНА ЦЕРКВИ»
КАК ПРИНЦИП ХРИСТИАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ О. ПАВЛА ФЛОРЕНСКОГО
319
Научные конференции
- таинственности - Бога необходимо уравновесить утверждением Его открытости и доступности для познания. Речь идёт об одновременной трансцендентности и имманентности Творца Своему творению (укажем и смежные богословские темы именуемости и неименуемости Бога, познаваемости и непознаваемости Его природы, Божественных сущности и энергий). У отца Павла, много внимания уделявшему этому вопросу, данный баланс выражен с помощью антиномических пар агапической и филической любви (ауалп - фгМа) в Церкви, а также экзо- и эзотеризма христианства:
• равно-мерная братская любовь ко всем ауалп противополагается и одновременно сочетается вместе со средоточенной в один фокус любовью к некоторым, даже к одному в его выделении из общего единства, дружеской любовью фШя;
• явность пред всеми, открытость со всеми, экзотеризм противополагается и одновременно сочетается с тайной некоторых, эзотеризмом (ср.: Мф. 13:11, Мк. 4:11, Лк. 8:10);
• величайший демократизм также сочетается со строжайшим аристократизмом;
• безусловно все являются избранными, а вместе с тем среди избранных есть также избранные (иерархичность общины);
• проповедуйте Евангелие всей твари (Мк 16:15, ср. Кол. 1:23) - не мечите бисера пред свиньями (Мф. 7:6) [15, с. 420-421].
К той же теме степеней и градаций обращается и святитель Григорий в стихотворении «Лестница целомудрия»: Чистотою чистый ставим На ступень себя же выше: Тот, кто ложу непричастен, Равен ангельской природе; Кто воздержным стать ревнует, К девственникам сопричтется; Кто хранит во браке верность, Соравняется с воздержанным. Лишь держись своей ступени: Улучишь и то, что больше [1, с. 102].
Также и другие святые отцы обращаются к образу лестницы (достаточно вспомнить «Лествицу» преподобного Иоанна Лествичника и Слово о трёх об--«СВЯЩЕННАЯ ТАЙНА ЦЕРКВИ»
КАК ПРИНЦИП ХРИСТИАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ О. ПАВЛА ФЛОРЕНСКОГО
320
Научные конференции
разах внимания и молитвы преподобного Симеона Нового Богослова и другие его слова о духовном восхождении по лествице [10, с. 404]) - сам принцип постепенности занимает центральное место в аскетической литературе. Однако именно Флоренский даёт философское обоснование необходимой удалённости и изолированности святыни: не имея духовного зрения, человек сам не может провести границу между сакральным и профанным, и только специальные ограждения святыни выявляют её как святыню. Преграда иконостаса, таким образом, не закрывает алтарь, а открывает его нам, не удаляя от Бога, а приближая к Нему; запрет мирянам прикасаться к священным сосудам выявляет высокий статус этих сосудов - не психологически, а онтологически - этот запрет обнаруживает их истинное сакраментальное положение (которое игнорирует, например, вавилонский царь Валтасар, наказанный за это Богом (Дан. 5:22-23, 30)). «Лествица освящений» [17, с. 221, 263], «иерархическая лествица» [17, с. 260], «лествица восхождений и нисхождений» [17, с. 56, 115, 218, 355, 399] - характерная терминология учения Флоренского о культе.
3. Профанное и сакральное в современной ситуации
Мысли о. Павла представляются вполне актуальными для наших дней. Поверхностное отношение к церковной традиции, оправдывающееся миссионерской открытостью, приводит, например, к убеждению, что иконостас есть только преграда на пути литургического Богообщения. Той же преградой многим видится церковнославянский язык в Русской Церкви (аналогично в других поместных Церквях - свои древние языки): довод о его роли как особого языка, предназначенного исключительно для Бога, священного языка Церкви, в контексте рассуждений о. Павла Флоренского получает дополнительную весомость. Обратим внимание, что церковнославянский язык священные слова даёт в сокращении («слова под титлами»), делая их буквально сокровенными по аналогии с библейской тетраграммой имени Божия. Другим примером служит иконография и агиография. Описание жизни святых угодников Божиих, которое стремится «приблизить» их к нам с помощью современных изобразительных средств, напротив, удаляет нас от самого феномена святости, представляя святых людей - людьми мира сего (ср. Ин. 16:11; 18:36). Примерами такой неудачной агиографии можно назвать комиксы «Евангелие в манге», вызвавшие вполне конструктивную и острую критику [6; 18].
--«СВЯЩЕННАЯ ТАЙНА ЦЕРКВИ»
КАК ПРИНЦИП ХРИСТИАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ О. ПАВЛА ФЛОРЕНСКОГО
321
Научные конференции
Таким образом, рационализм и обмирщение оказываются связанными и противопоставленными церковному традиционализму, примером которого является философски обоснованная позиция священника Павла Флоренского.
4. Священная тайна Церкви и «онтологическое познание» о. Павла Флоренского
Данная позиция мыслителя вполне устойчивая и обнаруживается, как было отмечено, в основных его трудах: «Столп и утверждение Истины», «Философия культа» и «У водоразделов мысли». В последних двух работах понятие sacra (интегральное для пары - notiones и instrumenta) занимает у Флоренского центральное место. Дальнейшее исследование темы священной тайны Церкви можно продолжить в двух направлениях: экзистенциальном и познавательном. Первое направление интересует в этой теме принцип уединения, который, в свою очередь, раскрывается 1) в библейском понимании святости как отделённости от мира, избранничества (ты народ святой у Господа, Бога твоего, и тебя избрал Господь, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле (Втор. 14:2); вы - род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел (1Пет. 2:9)), 2) в аскетическом (в частности, иноческом и даже затворническом) удалении от мира (встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился (Мк. 1:35)), неотмирности, 3) собственно в экзистенциальном стремлении к уединению, одиночеству (здесь можно указать на биографические источники [11], а также вспомнить сборник В. В. Розанова «Уединённое», высоко ценившийся о. П. Флоренским (см.: Флоренский П., свящ. Письмо В. В. Розанову от 26 марта 1912 г. [7, с. 67]); характерное из этого сборника: «Мне и одному хорошо, и со всеми. Я и не одиночка и не общественник. Но когда я один - я полный, а когда со всеми - не полный. Одному мне всё-таки лучше. Одному лучше - потому, что, когда один, - я с Богом» [8, с. 229]).
Второе направление, обозначенное в качестве познавательного, в теме священной тайны Церкви интересуется самим понятием тайны у Флоренского. Богатый материал по этому направлению содержит его автобиографические воспоминания «Детям моим» (в частности, глава «Впечатления таинственного» [13, c. 29-31]). Отдельного внимания заслуживает соотнесение понятия таинственного с учением об антиномии как познавательной границы (граница между чистым разумом и верующим разумом [2, с. 22, 100]). Чудесное и таинственное в области
--«СВЯЩЕННАЯ ТАЙНА ЦЕРКВИ»
КАК ПРИНЦИП ХРИСТИАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ О. ПАВЛА ФЛОРЕНСКОГО
322
Научные конференции
веры может быть передано с помощью антиномии - противоречия между двумя истинами (так, Спаситель есть истинный Бог, всемогущий и бесконечный, - и истинный человек, ограниченный в своих возможностях, что является противоречием для формально-логического подхода, но не для надрациональной христианской веры; в той же логической записи совмещения взаимоисключающих тезиса и антитезиса можно представить феномен чуда как противоречие между фактом и законом природы).
На уровне верующего разума познание происходит не только с помощью бездоказательного принятия учения Церкви, но и аскетическим, духовно-опытным приближением к Богу. Приведём слова преподобного Симеона Нового Богослова, в которых проводится различение этих путей Богопознания: «Я же справедливо могу плакать и рыдать <...> о том, что мы, облекшиеся во Христа в божественном крещении, ни во что вменяя тайны Христовы, думаем, что можем получить познание истины Божией посредством внешней премудрости и посредством одного чтения премудрых Писаний святых мужей, в котором упражняемся и, довольствуясь этими одними средствами, почитаем себя постигшими Православие и имеющими точное и твёрдое познание Пресвятой Троицы, - и не только об этом, но что более почтенные пред другими люди неразумно полагают, будто те мысли, какие они слагают в уме своём, суть созерцания такого же достоинства, как и те, которые подаются достойным только через озарение Духа Святого» [10, с. 368]. В терминологии Флоренского этот высший уровень богопознания, изложенный преподобным Симеоном, носит название онтологического познания -«реального единения познающего и познаваемого» [15, с. 79], т. е. познание Бога через приобщение к Нему. Уровень, находящийся ниже, повторим, представлен рациональным познанием, которое можно обозначить в качестве рационально-парадоксальной теологии или ещё более подходящим названием богословской антиномии.
Итак, можно сделать вывод о том, что выражение о. Павла Флоренского «священная тайна Церкви» является характерным и принципиальным для его творчества и миросозерцания, и может восприниматься в качестве подхода к выяснению богословских вопросов. В этом подходе следует отметить практическую сторону, представленную благоговением перед священным, и теоретическую - относящуюся к предмету богословского знания (таинственность, «недоведомость» [9, с. 45] предмета веры).
Научные конференции
5. Флоренский и «богословие дистанции»
«Священная тайна Церкви» как подход, воспитывающий благочестие и благоговение перед святыней, и метод, основывающийся на утверждении запредель-ности Бога при всей Его близости к человеку, даёт возможность оценить дискуссию вокруг концепции аналогии бытия. Современное состояние этой дискуссии передаёт книга О. Б. Давыдова «Откровение Любви. Тринитарная истина бытия». Согласно её автору, представителями analogiае entis являются Э. Пшивара, Г. У Бальтазар, Д. Милбанк, Д. Б. Харт, считающие, что между творением и Богом существует сходство (при бесконечно большем несходстве), позволяющее творению быть причастным Богу [4, с. 107]. Утверждении о подобии Создателя и Его творения позволяет, по мнению О. Давыдова, избежать впадения в дуализм, а утверждение об их радикальном неподобии [4, с. 252] ограждает от пантеизма. Однако способна ли констатация «бесконечного несходства, различия, дистанции, интервала, диастазиса» [4, с. 83] между Творцом и творением уберечь от опасностей катафатического богословия? Священное Писание выдвигает прямое предостережение на этом пути: Мои мысли - не ваши мысли, ни ваши пути -пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших (Ис. 55:8-9). И опять же вспомним святителя Григория: «Весьма большая разность быть уверенным в бытии чего-нибудь и знать, что оно такое» [3, с. 335]. С одной стороны, катафатическое богословие - богословие Божественных имён - выражается языком человека и содержит опасность искажённого представления о Боге. С другой стороны, катафатическое богословие - богословие Божественных имён - имеет дело с именуемостью Бога, древней и священной тайной Церкви, где имя является реальным носителем святости. Поэтому обращаясь к именам Истина, Благо и Красота как именам Божи-им, мы обращаемся к совершенно иной реальности, чем наши представления об истине, благе и красоте, а значит, мы сталкиваемся с опасностью обмануться -заменить своими понятиями Божественную реальность. Не поставить идеальные представления (возможного идола) вместо Бога позволяет отношение к Богу как Богу - совершенно иному, непостижимому и неприступному, «новому, всецело новому, - уже приводились слова Флоренского, - против нашей повседневной жизни» [17, с. 29].
Итак, мы совершили обзор творчества о. Павла Флоренского на предмет иссле-
--«СВЯЩЕННАЯ ТАЙНА ЦЕРКВИ»
КАК ПРИНЦИП ХРИСТИАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ О. ПАВЛА ФЛОРЕНСКОГО
324
Научные конференции
дования его отношения к апофатическому богословскому методу. Данный метод находит своё выражение в известной формулировке русского мыслителя «священная тайна Церкви», имеющей явную установку на благоговейное отношение к имяславческой проблематике, проходящей сквозь всю церковную историю под знаком имени Бога (ветхозаветное учение о сокровенности имени Божия; евно-мианский спор в Церкви в IV в.; ареопагитское учение об одновременной имену-емости и неименуемости Бога; иконоборчество; спор номиналистов и реалистов в Средние века; учение святителя Григория Паламы об именуемости нетварных энергий). Эта концептуальная формула представляется вполне приемлемой для понимания философии культа Флоренского и в целом для интерпретации его творчества и отношения к духовной жизни, в том числе, и для ответа на вопрос, почему в его лагерных письмах напрямую не говорится о Боге. Данный подход священника Павла Флоренского, обозначенный также понятиями благоговения и страха Божия, кажется, особенно востребован в наше время, когда эти понятия зачастую используются в их ослабленном значении. Библейское - если Я - Господь, то где благоговение предо Мною? (Мал. 1:6) - и традиционно церковное их восприятие видится нам адекватно представленным в философии священника Павла Флоренского, а высказывание «священная тайна Церкви», взятое в качестве философско-богословского принципа, представляется в итоге успешным сочетанием теории (апофатического подхода к таинственному) и практики (благочестия в отношении священного).
Литература
1. Аверинцев С. С. Многоценная жемчужина. Переводы. Киев, 2004.
2. Горячев Д., свящ. Антиномика Флоренского. Белгород, 2022.
3. Григорий Богослов, свт. Творения в 2-х тт. Т. 1. Слова. М., 2010.
4. Давыдов О. Откровение Любви. Тринитарная истина бытия. М., 2020.
5. Иларион (Алфеев), митр. Священная тайна Церкви. Введение в историю и проблематику имяславских споров. М., 2021.
6. Лутовинов В. И., Гаврилова О. В., Цеханская К. В. О комиксах о. Павла Островского [Электронный ресурс] URL: https://ruskline.ru/analitika/2022/11/03/ chavkchavk_ili_evangelie_v_mange_# (дата обращения: 19.12.2022).
7. Розанов В. В. Собр. соч. Литературные изгнанники. Кн. 2. М.; СПб., 2010.
8. Розанов В. В. Собр. соч. в 2-х тт. Т. 2. М., 1990.
9. Последование Литургии свт. Иоанна Златоуста // Служебник. М., 2001.
Научные конференции
10. Симеон Новый Богослов, преп. Творения в 3-х тт. Т. 2. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2014.
11. Столяров В. П., Флоренский П. В., Шутова Т. А. Соловецкая география священника Павла Флоренского (1934-1937 годы). Архангельск, 2022.
12. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка в 4-х тт. Т. 3 (пер. О. Н. Трубачева). М., 1987.
13. Флоренский П., свящ. Из моей жизни. М., 2018.
14. Флоренский П., свящ. История и философия искусства. М., 2017.
15. Флоренский П., свящ. Столп и утверждение Истины. М., 2017.
16. Флоренский П., свящ. У водоразделов мысли. Т. 1. М., 2017.
17. Флоренский П., свящ. Философия культа. М., 2014.
18. Хачатрян Т., прот. Опасность использования некоторых визуальных средств и текстологических решений в современной православной миссии (на примере «Евангелия в манге») // Доклад на научно-богословской конференции «Христианский подвиг в условиях внешних и внутренних вызовов», Курская православная духовная семинария, 7 декабря 2022 г.
