CC BY
30
Р.В. МЕРЗЛЯКОВ
СВОЕОБРАЗИЕ ЖАНРА КОЛОНКИ М. СОКОЛОВА
Традиционно жанр колонки определяется так: «Колонка, жанр для нашей публицистики новый, пришедший из-за рубежа. В 1960-е гг. «Правда» и «Известия» довольно часто перепечатывали из «Нью-Йорк Геральд Трибюн» тексты, принадлежавшие перу Арта Бухвальда. Бухвальд - типичный колумнист, то есть «держатель» колонки. Когда в конце 1980-х отечественная журналистика все отчетливее стала приобретать авторский характер, колонка появилась и у нас: М. Соколов в «Коммерсанте», Л. Радзиковский в «Сегодня», А. Боссарт, А. Минкин, Стародум (Ст. Рассадин) в «Новой газете»... На Западе колонка обычно занимает до 200 строк. Объемы отечественных текстов этого жанра находятся в тех же пределах» [1:152].
Колонка определяется Л. Е. Кройчиком как исследовательско-новостной жанр. В чем ее жанровый смысл? «Во-первых, автор выступает в качестве героя-повество-вателя или персонажа-маски (в комическом варианте колонки), чья точка зрения, собственно, и является предметом исследования. В этом отношении колонка близка эссе. Автор вводится в повествование как лицо размышляющее и переживающее. Во-вторых, колонка как оперативный отклик на происшедшее (или- происходящее) по своей тональности полемична. <...> Колумнист не уточняет, не объясняет факт или возникшую ситуацию - он выступает по отношению к ним оппонентом. В-третьих, поскольку в колонке, как правило, взгляд автора не совпадает с общепринятой точкой зрения, он предлагает новое представление о ситуации. Персональная точка зрения- смысловое ядро колонки. <...> Колонка - это всегда прямой диалог с аудиторией, соло, рассчитанное на контакт со слушателями, живое, образное слово, сориентированное на сочувственный отклик тех, к кому оно обращено (по крайней мере - на понимание). <...> Колонка - монолог публициста, предлагающего в образно-эмоциональной форме свою оценку фактов и действительности» [1:153].
В поле зрения колумниста попадают только отдельные факты, события, процессы. В текстах М. Соколова можно увидеть элементы разных - и не только аналитических - жанров. Это свидетельствует о близости соколовской колонки обозрению, для которого такой синкретизм является жанрообразующим признаком. Поэтому явна неверность причисления соколовских колонок к какому-то «чистому» виду.
Кройчик отмечает, «что у современной отечественной колонки в 1920-е гг. был предшественник - фельетон-комментарий, в жанре которого работали молодые тогда М. Кольцов, В. Катаев, М. Булгаков, И. Ильф и Е. Петров. Сегодняшняя колонка, разумеется, носит не только иронико-комический характер: она служит и жур-налисту-политологу, и экономисту, и социологу, и театральному или кинокритику» [1:152]. Но для нас очень важен отмеченный исследователем факт существования такого предшественника, как фельетон-комментарий. Ведь другой излюбленный жанр этого публициста - как раз фельетон. Соколовский фельетон - это произведение, относящееся к той разновидности жанра, которая возникла в первый период его бытования в журналистике. Так почему бы и колонке этого автора не уходить корнями в прошлое?
р.в. мерзляков
Свой анализ мы построим на исследовании колонки Соколова как некой журналистской переменной, под которой может скрываться почти любой результат.
Необходимо обратить внимание на то, что в самом названии жанра есть указание на формальный признак, который в данном случае, как мы предполагаем, выступает жанрообразующим. Тексты колумнистов обыкновенно печатаются в форме колонок. То есть наиболее жесткие критерии касаются внешней формы. Учитывая, что этот жанр нов для отечественной публицистики и что неверно абсолютизировать западный опыт без учета собственных особенностей, тенденций, можно с определенной долей уверенности утверждать, что формирование колонки как полноправного, самостоятельного члена российской жанровой системы проходит на наших глазах.
Наконец, нам следует выяснить, как сам М. Соколов воспринимает жанры, в которых он творит. И здесь мы сталкиваемся с неожиданным результатом.
Журналист не делает принципиальной разницы (хотя практика показывает, что различие все же имеется) между своими фельетонами и колонками. Он называет их «дневниками».
«Жанр дневников, публиковавшихся в течение ряда лет в газетах «Коммерсантъ» под рубрикой «Что было на неделе», «Русский телеграф» в качестве «Субботнего обозрения» и в «Известиях» под маркой «Субботнего клеветона», родился поневоле - «я не старалась, Бог нас свел». Всегдашняя любовь гг. главных редакторов к аналитике вновь и вновь побуждала их к подытоживанию истекших временных отрезков прошлого и нахождению в суматохе явлений истинного глубокого смысла. Первоначальную коммерсантовскую колонку так и велено было назвать - «Логика недели». Автор (в силу своей исполнительности) честно пытался выразить, каким именно образом инобытие мирового духа имело место на истекшей неделе, однако его постигала неизбежная судьба всякого историографа. Дабы инобытие духа выглядело логичнее, аргументы и факты приходилось притягивать за уши, а от получавшегося младогегельянского продукта скулы сводило зевотой - примерно как от чтения трудов самого Г. Ф. В. Гегеля. В момент очередных пятничных страданий, когда с превеликим трудом рожалась грядущая субботняя «Логика недели», автора вдруг осенило, и с небывалым вдохновением он стал катать и валять не про инобытие духа, а про инобытие отечественной и мировой словесности в быту российских политиков. К чести гг. главных редакторов, а также гг. благосклонных читателей, они так были утомлены мировым духом, что решительно предпочли ему инобытие изящной словесности. Мировой дух несколько раз пытался взять реванш. Именно этим объясняются дневниковые пробелы 1992-1994 годов, когда дух вновь взял силу, однако в конце концов удалился упражняться в инобытии куда-то на сторону. И дух с ним! - автору остается пожелать, чтобы благосклонный читатель рукой небрежной принял собранье пестрых глав, полусмешных, полупечальных, простонародных, идеальных - благо в способности оставлять на сердце горестные заметы нашему времени (как, впрочем, и всякому другому) не откажешь» [2:6].
В этих строках М. Соколов открыто именует себя историографом. Это объясняет авторское определение жанра его произведений как дневники. Журналист пишет летопись наших дней, отражая в газете события и чувствования сего дня.
Таким образом, мы имеем основания, данные нам автором, рассматривать фельетон и колонку М. Соколова как единый жанр «дневника», под которым мы подразумеваем то же, что и сам журналист: публицистическое отражение политиче-
ских и общественных реалий нынешнего дня. В обычных дневниках, правда, дается картина личной жизни пишущего. Степень достоверности и откровенности описываемых событий достаточно относительна. М. Соколов пишет «дневники» не индивида, а общества. Хотя, конечно, оценки и суждения принадлежат не обществу, а исключительно автору.
Признавая правомерность и такого подхода к определению видовой принадлежности текстов, мы все же разграничиваем эти жанры: во-первых, в силу сложившейся традиции, а во-вторых, более ярко выраженный комизм в фельетонах все же несомненно свидетельствует об определенном отличии одних текстов от других.
И еще один важный аспект. Б. Томашевский писал: «Произведения распадаются на обширные классы, которые, в свою очередь, дифференцируются на виды и разновидности. В этом отношении, пробегая лестницу жанров, мы от отвлеченных жанровых классов упремся в конкретные исторические жанры («байроническая поэма», «чеховская новелла», «бальзаковский роман», «духовная ода», «пролетарская поэзия») и даже к отдельным произведениям» [Цит. по: 3:8]. Развивая это положение, Ц. Тодоров выделяет исторические жанры, являющиеся результатом наблюдений над фактами литературы, и теоретические, выведенные дедуктивно из теории литературы. Как пишет Ц. Тодоров, «определение жанров - это постоянное движение между описанием фактов и абстрагируемой из них теории» [3:22].
Таким образом, у нас есть все основания говорить о таких феноменах литературы и журналистики, как «соколовский фельетон», «соколовская колонка», «соколовский дневник». Несомненен тот факт, что М. Соколов привносит в каждый из этих жанров что-то свое, авторское, выделяющее его тексты в отдельную группу. «Соколовская колонка» как исторический жанр обогащает теоретический жанр аналитической колонки. Описывая конкретные произведения, мы непременно должны обращаться к теории как к системе координирующих и направляющих положений. В этом и состоит взаимообогащение двух подходов к изучению авторских текстов.
Теперь мы обратимся непосредственно к аналитической публицистике М. Соколова и на конкретике посмотрим, что собой представляют его колонки.
Так, в материале «Почему Россия не Германия» [4:6] колумнист размышляет о возможности назначения В.В. Путина после истечения президентских полномочий премьер-министром. Колонки, как и корреспонденции, привязаны только к одному факту, идее, которые и истолковывают. Разумеется, журналист может привлекать дополнительный материал, но он используется именно как дополнительный, как иллюстрация, подтверждение собственной позиции и т.д. Таким образом и поступает М. Соколов: «Слова В.В. Путина, сказанные им на единороссийском съезде: «Возглавить правительство - это вполне реалистичное предложение» - тут же вызвали предположения, что, покинув пост президента РФ, В.В. Путин собирается германизировать Россию. В смысле - создать властную конструкцию по образцу ФРГ, где правителем государства является бундесканцлер, тогда как бундеспрези-дент исполняет чисто представительские функции. <.> Правда, В.В. Путин назвал одно из условий своего возможного служения - «Президентом страны должен быть избран порядочный, дееспособный, эффективный, современный человек, с которым можно было бы работать в паре», возможно, имея в виду, что работа в паре с эффективным человеком исключит возможность сюрпризов. В этом случае премьер должен верить президенту как себе, будучи полностью убежденным в том, что главу государства лукавый ни за что не попутает поставить вопрос ребром «Я царь или не царь?» и воспользоваться своим непререкаемым конституционным правом - «Президент РФ принимает решение об отставке Правительства РФ» (ст. 83-в Основного
Е.с. шЕвчЕнко
закона РФ). <.> Последний раз в отечественной истории лидерство и премьерство соединялись в лице Н. С. Хрущева, и с 1964 г. больше никогда такого не было. Подавляющая часть граждан об этой модели просто не помнит - это глубоко пассивный запас политической культуры. <...> Германизация, о которой говорят как о деле простом и легком - ровно в баню сходить, есть разворот всей политической культуры на 180 градусов. Уже не президент, а канцлер определяет все направления внутренней и внешней политики, а президенту остается лишь принимать верительные грамоты и открывать цветочные выставки. Бесспорно, дорогие россияне привычны к самым неожиданным политическим поворотам, но все-таки гибкость их психики не следует абсолютизировать. Даже при полной покорности верховной воле граждане элементарно запутаются в вопросе, кто же теперь царем».
В тексте четко заданы место и время: современная автору Россия. Это, в общем, свойственно значительной части всей газетной публицистики. Комментарий журналиста касается темы, волнующей общество, читающую публику сегодня. Здесь мы видим пресловутую «летописность» журналистики. Отсылкой к Н.С. Хрущеву М. Соколов расширяет временные рамки произведения. Событие этого дня ставится в контекст отечественной (а в других случаях - и мировой) истории (или культуры).
Игровой элемент в колонке менее выражен, в сравнении с фельетоном, но его проявления все же можно найти. В первую очередь, это, конечно, стиль автора с его излюбленными варваризмами. Кроме того, многие колонки имеют рубричное обозначение «Политика партии и правительства». Эта «рубрика» прикреплена только к соколовским материалам. Она входит в заголовочный комплекс и выдержана в едином стилистическом ключе со всем произведением. В России сегодня действует многопартийная система. В названии «рубрики» слово «партия» стоит в единственном ключе. Это словно сводка новостей в газете «Правда» советских времен. Авторская «рубрика» появляется в тех случаях, когда М. Соколов пишет о политике правительства и о «Единой России». Впрочем, роль как первого, так и второй настолько заметна, что внимание колумниста обращается к ним довольно часто. Сравнение ЕР, «правящей партии», с КПСС, безусловно, иронично. И проведено отнюдь не открыто, а в завуалированном, можно сказать, каламбурном виде.
Литература
1. Основы творческой деятельности журналиста: Учебник для вузов / Ред-сост. С.Г. Корко-носенко. СПб.: Знание. СПб ИВЭСЭП. 2000.
2. Соколов М.Ю. Поэтические воззрения россиян на историю: В 2-х кн. Кн. 2: Дневники. М.: SPSL - «Русская панорама», 1999.
3. ТодоровЦ. Введение в фантастическую литературу. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999.
4. Соколов М. Почему Россия не Германия//Известия. № 181 (27465). 4.10.07. С. 6.
Е.С. ШЕВЧЕНКО
о МЕСТЕ БАЛАГАНА И МИСТЕРИИ В КОНЦЕПЦИИ ТЕАТРА Ф. СОЛОГУБА
ФСологуб обратился к драматургии, будучи уже известным поэтом и романи-том. Драматургическое наследие Сологуба весьма обширно и вполне сопоставимо по значимости с его поэзией и прозой. Помимо пьес собственного сочинения,
