CC BY
223
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 15(19)2010
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES № 15 (19) 2010
УДК 809.1
СВОЕОБРАЗИЕ СЮЖЕТНО-ФАБУЛЬНОГО ПОСТРОЕНИЯ В РОМАНЕ И. А. ГОНЧАРОВА «ОБЛОМОВ»
© и. Г. МАЗУР
Пензенский государственный педагогический университет имени В. Г. Белинского, кафедра русской и зарубежной литературы e-mail: [email protected]
Мазур И. Г. - Своеобразие сюжетно-фабульного построения в романе И. А. Гончарова // Известия ПГПУ имени В. Г. Белинского. 2010. № 15 (19). С. 25-27. - В настоящей статье рассматривается роман И. А. Гончарова «Обломов» в плане соотношения таких важных элементов композиции, как сюжет фабула. Оба эти компонента анализируются в сравнении. Делается вывод о том, что подобные несоответствия сюжета и фабулы способствуют раскрытию образа главного героя как носителя основной идеи романа.
Ключевые слова: сюжет произведения, фабула произведения, соотношение сюжета и фабулы.
Mazur I. G. - The Originality of the Plot-Fable Construction in I. A. Goncharov’s Novel “Oblomov” // Izv. Penz. gos. pedag. univ. im.i V. G. Belinskogo. 2010. № 15 (19). P. 25-27. - The article considers I. A. Goncharov’s novel “Oblomov” in terms of interrelation of such important composition elements as the plot and the fable. Both components are analyzed in comparison. It is concluded that similar discrepancies between the plot and the fable contribute to revealing the main character as the exponent of the main idea of the novel.
Key words: the plot of the work, the fable of the work, the interrelation of the plot and the fable.
Как правило, композиция литературных шедевров обладает определенно выраженными индивидуальными чертами и непосредственно связана с сюжетом и фабулой, которые в свою очередь могут хронологически совпадать или различаться. Все зависит, в конечном счете, от общего замысла художника.
Существует немало литературных произведений, в которых сюжет и фабула совпадают. Это в какой-то мере облегчает восприятие событий читателем, к примеру, такие сочинения легко поддаются пересказу. Но, как известно, во многих произведениях наблюдаем обратное явление, то есть нарушение сюжетно-фабульного соответствия. Этот вопрос не раз интересовал исследователей. Так, А.Б. Есин [1] выделил четыре соотношения между сюжетом и фабулой. Прямой композицией он называл такую, когда фабула и сюжет совпадают, как, например, в рассказе А.П. Чехова «Смерть чиновника». Другой приём, который исследователь назвал умолчанием, более сложен: события, случившиеся в начале, открываются читателю в самом конце произведения. Этот приём доста-определенном напряжении до самого конца, что часто используется в сочинениях детективного жанра. Третий способ - нарушение хронологии, который Есин называет ретроспекцией, когда по ходу развития сюжета автор делает отступления в прошлое. Яркий тому пример - роман М. Ю. Лермонтова «Герой нашего
времени». Есть понятие и так называемой свободной композиции, когда, по определению А.Б. Есина, «фабульная последовательность нарушена таким образом, что разновременные события даются вперемешку; повествование всё время возвращается из момента совершающегося действия в разные предыдущие временные пласты» [1]. Подобная композиция часто мотивирована воспоминаниями героев. Её мы наблюдаем у многих авторов Пушкин, достоевский, Толстой, Чехов.
Что же касается романа «Обломов», то в нем сюжет и фабула по большей части совпадают друг с другом. однако есть и различия, требующие своего объяснения.
Примером явного несоответствия сюжета и фабулы следует считать постановку художником пролога (XI глава четвёртой части) в конец романа, что формально превращает пролог в эпилог. В чём же смысл подобной хронологической инверсии? Чтобы ответить на этот вопрос, мысленно переместим указанную главку до начала первой главы книги. В этом случае имеем следующее: историю жизни главного героя мы ещё не знаем, зато видим его бывшего слугу Захара, пламенно расхваливающего своего покойного барина, что выглядит не вполне убедительно. Совсем иное дело, когда XI глава находится в том месте, где её поставил Гончаров, то есть в конце. В последнем случае весь жизненный путь Ильи Ильича нам хорошо известен - на
ИЗВЕСТИЯ ПГПУ им. В. Г. Белинского • Гуманитарные науки • № 15 (19) 2010 г.
Захара, на его похвалы в адрес обломова мы неизбежно смотрим сквозь призму того, что было рассказано о главном герое во всех предыдущих частях книги. Теперь для нас становится несравненно ощутимее та духовная потеря, которая произошла в результате смерти центрального действующего лица - ведь в предшествующем эпилогу повествовании Обломов изображается как человек, пусть и ленивый, но весьма добросердечный и отзывчивый. Таким образом, эпизод встречи Штольца и литератора с Захаром, будучи, по сути, прологом, а формально эпилогом, приобретает в результате своего конечного расположения особую психологическую весомость и убедительность.
Сюжет и фабула романа не совпадают там, где автор прерывает основное действие предысториями героев. Гончаров, безусловно, мог бы расположить экспозицию и другим способом, почти не нарушая хронологию событий, а именно: дать подробный рассказ обо всех предыдущих этапах жизни Обломова, Штольца, Захара - в самом начале романа. Однако художник, как мы видим, пошёл иным путём: он «вклинил» предыстории в ткань основного повествования романа. В чём же в данном случае преимущество нарушенной хронологии перед ненарушенной? Одним из важнейших преимуществ нарушенной хронологии является то, что подобные диахронические вводы служат важными психологическими попутными комментариями к уже сформированным характерам персонажей. Иначе говоря, личности героев романа станут для нас гораздо понятнее, ярче, если они будут сначала представлены в момент основного действия романа, а лишь потом в своей предыстории. другое достоинство нарушенной временной последовательности заключается в более интригующем сюжете, когда писатель, образно говоря, сначала ставит воп-
рос, а лишь затем даёт ответ на него. Что же касается конкретно образа Ильи Ильича Обломова, то Гончаров, описывая его предысторию, идёт вообще от будущего к прошлому: сначала даётся описание его учёбы в университете и карьеры и лишь после этого автор в главе «Сон Обломова» рисует нам детские и отроческие годы героя. Подобный приём служит средством утверждения авторской мысли о доминирующей роли детских впечатлений в жизни человека. Помимо этого, данный сюжетно-композиционный ход дает возможность более глубоко проникнуть во внутренний мир героев, сопоставить их хронологически отдаленные жизненные впечатления.
несоответствие сюжета с фабулой, обнаруживающееся в эпизоде «Обломов и Ольга на даче», где с точки зрения фабульного варианта, то есть до момента знакомства героев, в какой-то степени может вселить в читателя надежду на изменение позиции героя. Хронологически сдвинутыми представлены такие эпизоды, как:
1) описание состояния Обломова незадолго до смерти и самой кончины героя;
2) первый эпилог (X глава последней части), где показаны те изменения, что произошли после смерти Обломова.
Это временное несоответствие проявляет себя в том, что автор сначала обращается к эпилогу («Прошло пять лет») [3], где рисует подробную картину изменений в доме Пшеницыной, имевших место после ухода героя, и лишь затем мы коротко узнаём о предсмертном состоянии Ильи Ильича. Для чего Гончаров в данном случае нарушает событийную последовательность? Смеем предположить, что автор делает это с целью усилить интерес читателя к личности и судьбе главного героя, сообщая известную напряженность по-
Ход сюжета Ход фабулы
1) Пребывание Ильи Обломова в своей квартире в Гороховой улице 1) Эпилог второй (пролог по смыслу): предыстория самого романа.
2) Экскурс в прошлое дома Обломовых и слуги Захара. 2) В качестве одновременных можно считать следующие эпизоды: а) рассказ о детстве и отрочестве героя через сон; б) экскурс в прошлое дома Обломовых и слуги Захара; часть второй предыстории Захара (касающиеся детства Обломова); в) часть предыстории Андрея Штольца (о его детстве и отрочестве).
3) Жизнь Обломова в Гороховой улице. 3) В качестве одновременных можно считать следующие эпизоды: а) рассказ о молодости, учёбе и службе Обломова - до момента основного действия романа; б) часть второй предыстории Захара; в) часть предыстории Штольца (учёба, служба - до его момента встречи с Обломовым).
4) Рассказ (предыстория) о молодости Обломова, его учёбе и службе. 4) Пребывание Обломова в квартире в Гороховой улице.
5) Предыстория Захара. 5) Приход к Обломову доктора.
6) Приход к Обломову доктора 6) Сон главного персонажа (безотносительно содержания самого сновидения)
7) Рассказ о детстве и отрочестве Ильи Ильича через его сон 7) Разговор Захара с дворней; его пререкания с Обломовым; приезд Штольца.
8) Разговор Захара с дворней; пререкания Захара с Обломовым и приезд Штольца.
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ ►►►►►
вествованию, неизбежно сводящуюся к вопросу: «Что же сталось с Ильёй Обломовым?»
С этой точки зрения можно согласиться с выводом Н. В. Борзенковой, писавшей, что «главные герои предстают в романе как сложившиеся, а их биографические истории воспроизводятся ретроспективно, и действие «Обломова» так же относится к прошлому.
В качестве подтверждения наших наблюдений приведём эпизоды сюжета и фабулы в первой части романа.
Таким образом, мы убедились, что имеющие место в романе Гончарова «Обломов» своеобразные сюжетно-фабульные построения, отражают специфику художественной манеры писателя и служат наиболее полному раскрытию как образа главного героя, так и глубокого смысла этого великого произведения,
наиболее полно раскрывающегося лишь в ходе тщательного анализа его событийно-хронологической стороны.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Есин А. Б Принципы и приёмы анализа литературного произведения. Учебное пособие для студентов и преподавателей филологических факультетов, учите-лей-словесников. М.: Флинта, 2004. 149 с.
2. Гончаров И. А. Собрание сочинений в 8 томах. Том 4. Обломов. М.: Художественная литература? 1979. 542 с.
3. Борзенкова Н. В. Эволюция психологической манеры И. А. Гончарова - романиста // И. А. Гончаров. Материалы международной конференции, посвящённой 190-летию со дня рождения Гончарова. Ульяновск, 2003. С. 213.
