CC BY
160
УДК 82:801.6
СВОЕОБРАЗИЕ КУЛЬТУРНЫХ ПАРАДИГМ В «ДЕРЕВЕНСКОМ» ПРОСТРАНСТВЕ ГЛЕБА УСПЕНСКОГО (К ТИПОЛОГИИ ХАРАКТЕРА)
С.А. Ломакина
В статье рассматриваются культурные парадигмы в творчестве Глеба Успенского. Особое внимание уделяется типологии образов в очерковой прозе писателя конца XIX века, постижению простой мужицкой истины через анализ материальной и духовно-психологической сущности героев.
Многолетние наблюдения за жизнью крестьян позволили Успенскому говорить об ее глубоком этико-эстетическом содержании. Вырисовывая каждый тип, писатель пытается проникнуть за его природную оболочку, в его внутренний мир и определить тот жизненный стержень, который позволяет «мужику» не просто существовать, но и ощущать определенную гармонию с окружающей средой и даже испытывать некоторое чувство наслаждения от реальности. Этим стержнем является земледельческий труд, который создает для крестьянина строгие поведенческие рамки, нравственное равновесие.
Ключевые слова: Глеб Успенский, типология образов, характер, мировосприятие, парадигма.
Традиционное внимание к русскому человеку в литературе в разные периоды ее развития получало различное этико-эстетическое воплощение. Образ человека в реалистических литературных системах рубежа XIX - XX веков в результате научно-исследовательской рефлексии определяется как единство материальной и духовно-психологической сущности. На материальном уровне человек рассматривается как частица определенного реального мира и познается через бытовые, социальные и исторические связи, на духовно-психологическом предстает перед читателем как сложная структура, наполненная не всегда понятным философским, онтологическим или метафизическим смыслом.
Обращение Глеба Успенского в конце XIX века к очерковым жанрам неслучайно: он искал такую литературную форму, которая, не будучи стесненной жанровыми канонами, могла бы отражать меняющуюся действительность пореформенного периода. И именно очерк стал выражением искреннего интереса писателя к судьбе русского крестьянина. Его очерковая проза, вобравшая в себя все качества русского реализма, отличается своеобразным подходом к проблеме личности. В изображении характера он дает свое понимание русского человека, определяя его этические параметры и функции. Анализ произведений Успенского позволяет ярко выявить своеобразие поэтики писателя, те особенности повествовательной манеры, которые делали его художественно-документальные очерки востребованными в историко-литературной ситуации конца XIX века. В данной работе впервые в отечественном литературоведении поднимается проблема изображения русского мужика в очерках Г.Успенского в его типологическом своеобразии через культурную парадигму, под которой мы понимаем определенную модель образа жизни и способ мировосприятия данной эпохи. Жизненная культурная парадигма представляет собой эмоциональное состояние, систему ценностей конкретного человека, способ постановки и решения им смысложизненных задач. Эта сложная система позволяет через определенный взгляд на мир говорить о традициях и духовных связях между поколениям, определять мышление и поведений людей.
Начиная с 70-х годов XIX века, Успенский - в поисках «подлинной правды жизни» [1, 197], которые в итоге привели писателя к «источнику» этой жизни, к мужику, еще не изученному, порой непонятному, но уже завораживающему своей силой духа, глубиной веры и жаждой жизни, несмотря на тяжкий труд, угнетение и нищету.
Интерес писателя к культуре русского крестьянина вполне объясним, так как в конце XIX века крестьянство составляло большинство населения России, определяло уклад жизни. Переходя от одного поколения к другому, «деревенская» культура частично исчезала, иногда теряла свое значение, от многих традиций оставались искаженные формы, но и они по-прежнему играли важную роль, влияли на духовно-психологический мир крестьянина, который нередко объяснял свои поступки и действия народной мудростью: «Так делали наши отцы, так делаем и мы». Основополагающим принципом авторского видения в очерках Глеба Успенского стал «истинный образ мира» с его концептуальной идеей трудообраза и соборности. Деревенский мир писателя базируется на системе ценностно-эстетических установок, основой которых является общий уклад жизни, единый дух народа и особый строй сознания.
Понятие крестьянской культуры многообразно, так как включает в себя все стороны духовной и материальной жизни «деревенского» общества, «систему социальных норм, совокупность отношений людей к природе, между собой и к самим себе» [4,146]. Соблюдение традиций, настороженное отношение к новому отвечали потребностям самосохранения. Этико-эстетическая парадигма очерковой прозы Глеба Успенского опирается на христианскую антропологию. С метафизической точки зрения, основным трансцендентным фактором развития русского мужика является заложенная в человеке способность к бесконечному поиску истины как нерушимой основе бытия, стремление к нравственной и социальной справедливости, к правде. Правда, по Успенскому, - это свет истины, обращенный к человеку и призывающий его жить как должно, жить
праведно, жить по законам, сохраненным прародителями, жить свято. Правда - сложный и не всегда доступный процесс чувственного познания. Но мужика выделяет еще и глубокая Вера, без которой немыслима жизнь во всех ее проявлениях. Недаром крестьянин Чериковского уезда Мартын Чернов, составляя в начале XX века «Памятку Православнаго русскаго крестьянина», отметил, что «ВЪра съ ея священными обрядами - саймый лучшш и вЪрный нашъ руководитель во всЪхъ добрыхъ дЪлахъ отъ колыбели до могилы. ВЪра наполняетъ сердца человЪческя радостью въ счастливое время, и въ ней мы находим утЪшене во время тяжелых испытанш» [3, 34].
Рассказы-очерки Успенского находятся на стыке художественной и документальной литературы, обладают особыми средствами эстетического воздействия. Документальная хроника воссоздает в произведениях саму жизнь, которая при помощи слова преображается в художественный образ. Создавая своих персонажей, писатель использует знания о реальных людях, с которыми он общался, жизнь которых ему близка и понятна. За каждым образом человека в его произведениях стоят различные прототипы. Однако он не переносит их на страницы очерка, а творит новые, в той или иной степени вымышленные лица, в которых предстают не только черты и свойства изученных им людей, но и его понимание и оценка их поведения, тенденций развития, исторической судьбы людей подобного типа.
Обращаясь к образу мужика, писатель не показывает становление характера, личность в ее конфликтах с общественной средой, а описывает бытовое, гражданское, нравственное состояния жизни крестьянина. Очерковое пространство Успенского изначально социологично, это осознанная установка автора. Поэтому в художественно-документальных очерках писателя присутствует не только авторская рефлексия, но и конкретные факты и явления жизни, которые творчески типизированы, обобщены и эмоционально выделены. Создание различных типов мужика в культурном сознании конца XIX века, где народ осознавался как аморфная масса, - открытие огромного значения, результат глубокого проникновения в процессы крестьянской жизни и художественного познания действительности. Автор обращается к тем образам, которые передают общественно значимое, симптоматическое не только для определенного времени, но и характеризующее социально-исторические условия существования крестьянства в России.
При рассмотрении очерковой прозы Успенского вырисовывается несколько типичных характеров: «истинный» мужик, «отходник», «возвращенец», «подстоличник», мужик-«большак», «пришелец» (переселенец), «выборный» крестьянин, «новый» и другие. Эта типология, обозначенная самим писателем, отражает то напряженное взаимодействие документального «подлинного» и художественно-вымышленного, что определило и структуру очеркового повествования, и смысловую перспективу, и характер рецепции его очерков. Он соединяет в одно художественное целое черты, замеченные в различных людях, и таким образом создает конкретный характер. Рассмотрим три типа «мужика» очерковой прозы Успенского.
«Истинный» крестьянин1 живет просто, без прикрас, обыкновенно. Основным стержнем его существования является постоянная работа, которая становится смыслом жизни, двигателем внешнего и внутреннего мира. «Земледельческий труд со всеми его разветвлениями, приспособлениями, случайностями поглощает и его мысль, сосредоточивает в себе почти всю его умственную и даже нравственную деятельность и даже как бы удовлетворяет нравственно» [2, 385]. У «истинного» крестьянина всегда есть объяснение любому событию - реальному или фантастическому. Он в любом труде, сложном и изнуряющем, видит не только красоту, но и «поэзию», которая помогает мужику выдержать непосильный труд, вытерпеть оскорбления и унижения начальства. Этическая устремленность данного типа напрямую связана с нравственным крестьянским миросозерцанием, соединяющим в себе органичное чувство природы и православную ментальность. Успенского в жизни такого мужика привлекает то, что «природа и миросозерцание человека, стоящего к ней лицом к лицу до поразительной прелести неразрывно слиты в одно поэтическое целое» [2, 418]. Именно эта нерушимая связь помогает крестьянину объяснить все факты и явления жизни как в своей деревне, так и в стране, и даже в мире, поэтому и война за пределами страны оправдана: «Славян нельзя не отбить, потому свой брат... Осиновцы сгорели, мы ведь помогали, с нами, что приключится - и осиновцы помогут.»; и война с чужими народами тоже имеет свое объяснение: «Афганцев бьют - потому беспокоят. Станут к тебе суседские ребята в огород лазить, капусту воровать - хочешь не хочешь, а должон взять палку, выгнать оттудова. ..»[2, 401]. Есть царь - хорошо, а то, кто будет следить за расшалившимися народами, недаром в каждой деревне и многодетной семье есть «большак», который руководит, направляет и по возможности помогает. Вера в такую миссию царя непреложна. Как сказано в «Памятке» Мартына Чернова, современника писателя: «Царь сливается съ народомъ во всехъ его скорбяхъ и радостяхъ, такъ и русский народъ живет одной жизнью съ своимъ царемъ, разделяя съ Нимъ все, что волнуетъ Его сердце» [3, 35].
Только для «истинного» мужика характерна внутренняя стройность жизни, «такая стройность, в которой нечего ни прибавить, ни убавить» Благодаря этому, его жизнь наполнена «плотно, без прорех, без
1 См. Ломакина С.А. Тип истинного крестьянина в очерковой прозе Г. Успенского // Русское Подстепье и его историко-культурный ареал в литературе XIX - XX веков: сборник материалов по итогам научно-практической конференции (30 сентября - 1октября 2011г.), посвященной памяти доцента С.В. Красновой. Серия «Библиотека культурного наследия Елецкого края». - Вып.9. - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2012.
пустых мест» [2, 418].
Интересен образ мужика-«возвращенца» - крестьянина, вернувшегося в родную деревню со службы. Несмотря на то, что он жил в этой деревне, между ним и жителями (даже родными) выстраивается стена отчуждения. Причиной этого является потеря интереса к крестьянскому труду: во-первых, он отвык от сельской работы, а если служба была долгой, то и забыл ее особенности; во-вторых, чаще всего «возвращенец» страдал каким-то недугом и не в состоянии был справиться с физически тяжелой работой, и как результат - не мог трудиться как все члены семьи, даже подростки. С первых же дней появления в деревне он не только чувствует свою невостребованность, но и испытывает нередко ненависть со стороны родных. Заложенная с рождения любовь к родной земле и привязанность к отчему дому не позволяют ему остаться после службы на чужбине, а побуждают его к действиям, позволяющим вернуться в обычный крестьянский мир, стать обычным крестьянином. Но, как правило, все его попытки не находят понимания и поддержки у окружающих, так как «дело это ему непривычное, не по характеру... Да и все это чувствовали» [2, 419] («Пастух»).
«Возвращенец» понимает причину отчуждения и недовольства земляков, так как знает с детства: кусок хлеба в крестьянском хозяйстве легко не дается. Он использует различные способы «самосодержания»: «выделяется» из семьи, нанимается на работу, которую «истинный» крестьянин не будет выполнять (пастухом), занимается попрошайничеством, уходит в монастырь на хлеба богомольцев. Но совесть не позволяет бывшему крестьянину жить на подачки, и пытается он хоть в чем-то быть полезным - за двадцать копеек водит богомольцев на колокольню, зная азы грамоты и умея «написать с ужаснейшими искажениями слов крестьянское письмо» [2, 418], берется учить крестьянских ребят за небольшую цену.
«Возвращенец», в отличие от «истинного» мужика, не планирует свою жизнь, а плывет по течению в ожидании случая, который изменит его плачевное существование. Но за ожиданием «счастливого случая» всегда лежит осознание сложившейся жизненной ситуации, понимание основ деревенского бытия. Нравственные устои, заложенные с рождения, всегда побеждают, помогают сделать правильный выбор, освобождают окружающих от нежелательных обязательств: « И все-таки Еремей ушел, несмотря на страстное желание остаться, несмотря на то, что ему было ужасно боязно итти неведомо куда. Ушел <.> в глубоком, чуть не до слез доходившем душевном расстройстве.» [2, 421]. Несмотря на то, что Еремей неоднократно совершает попытки влиться в какую-либо среду - крестьянскую, монастырскую, учительскую - он не может приспособиться к их образу жизни, потому что была прервана связь и с землей, как главным жизненным стержнем крестьянина, и с «мужицким» трудом, который является обязательным условием сосуществования в деревне. Человек должен работать, труд для крестьянина не необходимость, а условие выживания на земле. Он должен страдать, преодолевать трудности, стремиться к цели, иначе не научится чувствовать и сочувствовать, а без сочувствия он не сможет приобщиться к чувственному опыту других людей, огонь души угаснет. Это и произошло с Еремеем, поэтому и говорит о нем Иван Ермолаевич («Пастух»): «Слаб.. .Вот и выходит, что ему надо кое-как жить, перебиваться.. .случаем» [2, 421]. Жизненный итог такого крестьянина определен, и помочь ему выйти из этой ситуации никто не подвластен, потому что, во-первых, «он должен так жить, никто не в силах переделать его жизнь»; во-вторых, «он должен шататься по свету, работать случайную работу»; в-третьих, умрет он, когда «физические средства существования» будут «истощены до последнего предела» [ 2, 421].
Самым страшным с точки зрения морали в жизни «возвращенца» является то, что после его смерти «от него ничего не останется, ни даже воспоминания» [2, 422]. Крестьянское мировосприятие всегда расширяет круг явлений, объясняемых той или иной «дедовской» наукой, а если не хватает такой науки - мужик к своему объяснению подключает природу, ее повторяющиеся явления, приметы и даже необъяснимое сверхъестественное. Смерть «возвращенца» объясняется именно с позиций такой включенности человека в круговорот природы, так как « жизнь и смерть для человека, имеющего дело непосредственно с природой, слиты почти воедино» [2, 422]. Все умершее в природе служит для зарождения новой жизни или для продления уже существующей: «глядишь, нет дерева, а есть что-то другое, и не мертвое, а живое». Так и в семье: внуки и правнуки «безжалостно эксплуатируют» заботу и любовь бабушки или дедушки и «чем гуще и веселее этот человеческий "прутняк", тем меньше у старухи сил, тем ближе и смерть.» [2,423]. Но «возвращенец» больше похож на отрубленный сук, который никогда не прирастет к старому месту и никогда не даст побега, так как отсутствует связь с центральным корнем - с семьей, ее переживаниями, страданиями, радостями и интересами: «Такая уж ему, стало быть, участь. Ведь не прирастет, - стало быть, волей-неволей, а валяйся при дороге. Такой предел» [2, 423].
Наблюдая за жизнью крестьян, Глеб Успенский выделяет тип «подстоличного мужика», крестьянина, почти отбившегося от земли, потерявшего к ней интерес. Для истинного жителя деревни он предстает как человек, испорченный цивилизацией, потерявший самого себя, а значит и свободу. Жизнь такого мужика обрывает веками строящуюся и трепетно оберегаемую нравственную основу, главный жизненный стержень; она становится «бессистемной», а это, по мнению писателя, обязательно приводит к безнравственности и последующему разрушению как крестьянского хозяйства, так и души самого крестьянина. Живет такой «мужичонок» не по уму и сердцу, а по приказу: «Что хочешь возьми, а чтоб было» [2, 363], который, с одной
стороны, подталкивает к аморальным действиям, а с другой, - к сколачиванию капитала. «И все это, вся эта возня из-за случайного рубля глубоко противна крестьянской, аристократически крестьянской душе Ивана Ермолаевича. Пропасть, отделяющая воззрения Ивана Ермолаевича от воззрений "подстоличного" обывателя, неизмерима.» [2, 363] («Иван Ермолаевич»). Истинный мужик не может принять и понять «подстоличного», так как тот связан с нечистыми делами, совершает безнравственные поступки: «ублажает» столичных бар, поднимает цены на товар (малина дороже сена), строит свою жизнь не по совести, а «по прибыли», посвящая всего себя «погоне за рублем». Это неприемлемо для крестьянина, потому что «в погоне за рублем» не только «хозяйство забываешь», но и теряешь ту связь с прародителями и «вечными» традициями, которые составляют нравственный стержень каждого человека. Успенский в конце XIX века отмечал, что русского мужика испортили деньги, наличие которых привело к тому, что часть крестьян перестала производить свое хозяйство в надежде на возможность приобретения его за деньги у других. Поэтому и волнует Ивана Ермолаевича вопрос: а если каждый понадеется на другого, что тогда будет с крестьянским хозяйством, кому оно будет нужно?
Сопоставление и анализ мировосприятия различных крестьянских типов наглядно демонстрируют тот факт, что художественная специфика образа-мужика в очерковой прозе не поддается однозначному истолкованию и целиком зависит от жанрового своеобразия произведений. Писатель в очерках рассказывает о русском мужике с трогательною глубиной мысли и поразительной правдивостью: все, как есть, ничего не затушевывая, ничего не прибавляя. Автор отмечает, что, прежде чем рассуждать о крестьянине, его необходимо узнать, понять, что им движет и ради чего он живет. И Успенскому это удалось. Он показал, как крестьянин, перемещаясь в своем жизненном пространстве, несет в мир, в будущее свою традицию, свою Правду и Веру, нерушимые нравственные устои и оптимистический образ жизни. Изображая в очерках своеобразие обозначенных выше культурных парадигм в «деревенском» пространстве - этико-эстетической, нравственной, социально-бытовой - Глеб Успенский обосновал условие полноценного существования крестьянина - земледельческий труд, который не только дает человеку хлеб, обеспечивает его хозяйственное положение, но и создает для него строгие поведенческие рамки, нравственное равновесие. Писатель во многом предвосхитил проблему выживания крестьянских хозяйств, разрушение которых приведет не только к потере «деревенского мира», но и к утрате смысла жизни для каждого «мужика».
In the article are considered cultural paradigms in Gleb Uspensy's works. The special attention is given to typology of images in the prose essays of the writer of the end of the XIX century, and to comprehension of simple rustic truth through the analysis of psychological and spiritual essence of heroes.
Long-term observation of peasants' life allowed Uspensky to speak about its deep ethic and esthetic contents. Drawing every character, the writer tries get to the bottom of his natural cover, of his inner world and to define that life core which allows "man" not only to exist simply, but also to feel a certain harmony with environment and even to have some a feeling of pleasure from reality. This core is agricultural work which creates a strict behavioral norms, moral balance for the peasant. Key words: Gleb Uspenskiy, typology of images, character, world-view, paradigm.
Список литературы
1. Аптекман, О.В. Страницы из скорбнаго листа Г.И. Успенского / О.В. Аптекман. (По личным наблюдениям и воспоминаниям.) / «Русское богатство». Сентябрь, 1909.
2. Успенский, Г.И. Избранное. Повести. Рассказы. Очерки / Г.И. Успенский. - М.: Художественная литература, 1953.
3. Чернов, М.Г. Памятка Православнаго русскаго крестьянина. О ВЪРЪ, ЦАРЪ и ОТЕЧЕСТВЪ / М.Г. Чернов. Чериков: тип. Губерн. Правл., 1907.
4. Философский энциклопедический словарь. - М., Изд-во полит. литер., 1983.
Об авторе
Ломакина С.А. - Елецкий государственный университет имени И.А. Бунина, [email protected]
