Свобода творчества в постсоветском искусстве Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

УДК 1

В.П. Конев

СГГ А, Новосибирск

СВОБОДА ТВОРЧЕСТВА В ПОСТСОВЕТСКОМ ИСКУССТВЕ

Постсоветская история культуры условно начинается после известных событий августа 1991 года и уже отметила свой пятнадцатилетний юбилей. За это время изменилась не только она, но оценка предшествующей советской культуры. Ее безоговорочная огульная критика и отрицание сменяется объективным подходом и оценкой. Главным является ее, во-первых, высокая оценка советской культуры в истории мировой культуры и, во-вторых, констатация ее противоречивости и неоднозначности. Так, Л.А. Булавка в статье под, казалось бы, под парадоксальным названием «Ренессанс и Советская культура» находит много общего между культурой эпохи Возрождения и советской культурой: переход от культуры деревенской к культуре городской, культурный подъем, стремление к обновлению, критицизм, связь науки и просвещения, оптимизм, ориентация на будущее, идея всестороннего и гармоничного развития личности, антропоцентризм, идеал нового человека, титанизм, творчески-преобразующая практика человека (креативизм), гуманизм. С другой стороны, автор указывает и на негативные составляющие: тоталитаризм, духовное и физическое насилие, противоречие между идеалом и реальностью, бюрократизм, конформизм, иерархизм и т. д.

[1].

Но не менее противоречивой по содержанию является постсоветская культура. На противоречивости этой культуры в сфере искусства, в частности на проблеме творческой свободы, мы хотели бы остановиться.

Несомненным прогрессом было то, что постсоветское искусство избавилось от жесткого экономического, политического и идеологического давления советской системы. Исчез «железный занавес», разделявший советскую и западную культуры, законодательно была запрещена идеологическая цензура. Ушло в прошлое «партийное руководство» искусством, исчезло множество ограничений (в плане и содержательном и формальном) деятельности художника, вышло из подполья «другое искусство», т. е. раннее непризнаваемое властями и т. д. Вместе с тем, долгожданного расцвета культуры и искусства не произошло. Более того, оценка их состояния на сегодняшний день в целом является негативной.

В.Н. Порус, выражая мнения большинства, констатирует: «Бесспорно одно: культурная катастрофа - главный вызов нашего времени» [2]. Может быть понятие «катастрофа» является слишком сильным, но кризис несомненно налицо. Его выражением является, говоря словами профессора Преображенского из «Собачьего сердца», «разруха в головах», в том числе и у художников.

В начале 90-х годов художественная интеллигенция, справив поминки по собственной культуре, была уверена, что наконец-то обрела желанную свободу творчества. Но времена эйфории прошли достаточно быстро.

Интеллигенция, сломав стену советской камеры, оказалась в другой, правда, с измененным дизайном.

Оказалось, что такие идолы советской тоталитарной системы, как цензура и идеология никуда не исчезли и продолжают определять жизнь постсоветской культуры, сменив советский полувоенный френч на платье современных гламурных домов одежды. Этот «облом» был запрограммирован абстрактным представлением о свободе, существующем в сознании интеллигенции.

Либеральная часть художественной интеллигенции в своих представлениях о творческой свободе ориентировалась на Запад, точнее на свое представление о нем. Но это представление имело и имеет весьма отдаленное сходство с реальностью. Можно привести массу примеров открытой цензуры и серьезных запретов. Например, когда началась война в Боснии, стихотворение И. Бродского «Боснийская мелодия» было опубликовано в «Нью-Йорк таймс» с редакционной правкой. На что поэт с негодованием сказал: «Я написал другие стихи!» [3]. А. Татарский, анализируя американский телесериал о Симпсонах, отмечает: «Симпсоны -отличный качественный продукт... На современных больших американских студиях сидит штат детских педагогов, психологов. они проводят такую цензуру, что Егор Кузьмич Лигачев просто отдыхает» [4].

Либеральствующая интеллигенция забыла, что обратной стороной свободы является ответственность, что без гражданской ответственности художника его творчество превращается в произвольную игру образов или, как раньше говорили, в «искусство для искусства».

Что говорить о рядовом художнике, если бывший министр и культуры РФ, а теперь глава федерального агентства по культуре и кинематографии М.Е. Швыдкой считает, что «главное достижение последних 20-ти лет заключается в том, что российское искусство стало плюралистичным. Мы призываем художников делать то, что они считают нужным, а критиков оценивать это так, как они считают нужным.» [5].

Современная художественная интеллигенция России разбита на группы, стоящие на разных политических и идейно-художественных позициях, которые, как и творческие союзы советского времени, даже не имея официальных уставов, тем не менее, четко отделяют «своих» от «чужих» на основе внутренних идеологических установок.

По словам Ю.М. Полякова, на смену советской монопартийной диктатуре пришла диктатура идейно-художественной группы (групп), которой принадлежит писатель. И премии дают «не за художественный уровень, а за верность своей партийно-художественной группе». Свобода писателя ограничена различными грантами и премиями этих групп, которые, по словам Ю. Полякова, «держат за кадык покруче, чем держали его отдел культуры ЦК партии и 5-е управление КГБ вместе взятые» [4].

Постмодернизм в российском искусстве отказался от главной функции искусства как такового - художественно-образного моделирования реальных

или потенциально существующих проблем жизни человека и обратилось к созданию «художественных симулякров».

Возникла пропасть между художником и потребителем искусства. Существование последнего первому просто безразлично. Вот, например, одно из множества высказываний, выражающих эту позицию. Известный писатель-постмодернист, В. Сорокин, говорил: «.Я вообще не думаю о читателе, когда пишу. Я просто наслаждаюсь созданием новой вещи. Для меня каждое новое произведение - это в своем роде идеальная структура, вавилонская башня. И ее строительство - на всех ее этапах - доставляет мне наслаждение. Если слишком думаешь о читателе, в конце концов начинаешь писать то, что он хочет., я его не чувствую, когда пишу». Литературу нужно воспринимать «просто как искусство. А искусство - это наркотик, без которого нельзя обойтись. Это то, что приносит наслаждение»

[7].

Многие, вкусившие «абсолютной свободы», оказались творчески несостоятельными. С искусством они стали, по словам И. Томилина, поступать как импотент с женщиной, которой он не в силах овладеть, и поэтому способен только на издевательство над ней. Как отмечает

С.Виноградов: «Когда сегодня видишь многие вещи в театре, кино, на телевидении, возникает ощущение какой-то вседозволенности. Не очень юные мальчики реализуют свои детские комплексы, они дорвались до того, что на экране можно вдоволь стрелять, убивать и т. д. А за этим порой открывается пустота» [8].

Плебейски понятая свобода (В. Толстых) у некоторых художников проявляется не только в процессе создания собственных произведений, но и в интерпретации классики (зарубежной и русской) в театре и кино, когда произведения А.П. Чехова, Л.Н. Толстого, А.Н. Островского и других теряют свой аутентичный смысл и превращаются в «творение», цель которых скандал и эпатаж (дядя Ваня - педераст, три сестры - лесбиянки и т. п.). Некоторые поэты просто глумятся над русской классикой (Д. Пригов, Шиш Брянский, Т. Кибиров и др.).

Главной формой современной цензуры является цензура рынка. Как остроумно заметил один из публицистов, сегодня издательским гонораром можно приковать пишущего к книге - безразмерно надежнее, чем бойца-смертника к пулемету. Как сказал известный саксофонист А. Козлов, «.обходить советские идеологические барьеры было гораздо легче, чем сейчас экономические» [9].

Сегодня хозяева эфира (теле- и радио), кинопроизводства, книжного рынка, выбирая, куда вкладывать деньги (и власть) выражают не вкусы «народных масс», а вкусы и идеологию собственные, собственные представления о том, какая пища духовная нужна народу. Причем, сами они могут слушать Баха, а «пиплу» дадут «хавать» «Тату».

Началась новая эпоха «полочного кино». Кинорежиссер Г. Юнгвальд -Хилькевич в недавнем интервью говорил, что на «полке» лежат два его новых двухсерийных фильма, которые показывают романтику, а не насилие и

убийства. Лежит на «полке» фильм «Козленок в молоке», поставленный по повести Ю.М. Полякова [10]. То же самое происходит и в литературе. В 2004 г. А. Мальгин написал роман «Советник президента». Сам бывший деятелем демократического движения 90-х годов, показал, как перерождалась и развращалась новыми привилегиями новая власть. «Демократы», - отмечал А. Мальгин, - по объему привилегий «переплюнули все то, что изложено в книге Восленского «Номенклатура». Я двенадцать лет наблюдал за этим разложением. У меня к ним серьезная претензия: они своим

стяжательством скомпрометировали замечательные идеи в глазах широкий масс». Автору отказали в печати издательства «Вагриус», «Захаров», «Ад Маргинем». Угрожал автору один из советников президента, генерал МВД

[11].

Орудием рынка является так называемый «формат» (или «неформат»), то есть соответствие или несоответствие художественной политике театра, киностудии, радиоканалу, журналу и т. д. Узкий круг людей решает, например, на телевидении, что пойдет, а что не пойдет в эфир, то есть, что принесет или не принесет деньги.

Помимо цензурной формы «неформат» существует цензура «рейтинга». Последний может быть объективным, то есть адекватно отражать состояние массового сознания, а может искусственно создаваться (в худшем случае выражать фальсифицированные данные) через рекламу, время появления в эфире, пиар и т. д., например, показывать на телевидении программу, фильм в прайм-тайм. Но даже самая популярная передача, смещенная с него, автоматически теряет рейтинг. Чем и пользуются «руководители культуры».

В современном искусстве художник попадает в зависимость от пиара, который является определяющим в его судьбе, то есть в судьбе его произведений. Даже высокое качество произведения отходит на второй план. К примеру, компания «НТВ-ПРОФИТ» закладывает в смету расходы на оплату статей, связанных с продвижением на рынок своей продукции.

Субъектом ограничения творческой свободы могут быть не только «организаторы художественного процесса» (сверху), но массовый потребитель искусства (снизу). Долгие годы этого потребителя кормили низкопробной продукцией, воспитали его соответствующим образом, а теперь он требует своего. Художник оказывается в плену сложившихся внизу предпочтений (криминальные сериалы, оторванные от жизненных проблем мелодрамы, примитивные развлекательные шоу, песни -«конфетки для головы», детективы и т. п.).

Сравнительно новой формой ограничения свободы является идеологема политкорректности, особенно по отношению к сфере межнациональных отношений, отношения к сексменьшинствам. Все более актуальной становится проблема цензуры со стороны религиозных конфессий в современной России, особенно православия, которое претендует на роль государственного цензора, поскольку государство от этой функции устранилось.

Все вышеизложенные критические замечания нельзя отнести к постсоветскому искусству в целом, а лишь к той его части, которая оказалась под влиянием западных идей глобализации, унификации культуры, ее омассовление. Конечно, мы живем в иную историческую эпоху, когда меняется содержание и формы искусства, но попытка отказаться от многовековых общечеловеческих и национальных традиций в сфере культуры (в том числе советского периода) являются по своим следствиям опасными, но, утверждает синергетика, в жизнеспособной системе, состояние Хаоса рождает новый Космос, то есть его (Хаоса) преодоление.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Булавка Л.А. Ренессанс и Советская культура / Л.А. Булавка // Вопросы философии. - 2006. - № 12.

2. Порус В.Н. Обжить катастрофу. Своевременные заметки о духовной культуре России / В.Н. Порус // Вопросы философии. - 2005. - №11. - С. 32.

3. Плешаков К. Бродский в Маунт-Халиоке / К. Плешаков // Лит. газ. - 2001. -24-30 янв.

4. Чупринина Ю. Царь «Горы» / Ю. Чупринина // Итоги. - 2005. - 14 нояб., № 36.

5. Мартовицкая А. О бедной культуре замолвите слово. / А. Мартовицкая // Культура. - 2005. - 22-28 сент., № 37.

6. Барабаш, Н.Ю. Поляков сдал мужиков с потрохами / Н.Ю. Барабаш // Комсомольская правда. - 2006. - 12-19 окт.

7. Сорокин В. Культура как хороший желудок - переваривает все / В. Сорокин // Книжное обозрение. - 2001. - № 10-11. - 12 марта.

8. Виноградов С. Каждому нужен свой якорь / С. Виноградов // Культура. - 2001. -31 мая - 6 июня.

9. Культура и власть: взаимный страх // Аргументы и факты. - 2002. - № 20. - С.

14.

10. Юнгвальд-Хилькевич Г. Отвращение. Следствия / Г. Юнгвальд-Хилькевич // Лит. газ. № 19. - 19-25 мая.

11. Мальгин А. «В литературе я, наверное, мизантроп» / А. Мальгин // Книжное обозрение. - 2005. - № 9-10. - 6 марта.

© В.П. Конев, 2007