CC BY
306
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ РОССИЙСКОГО ПРАВА И ГОСУДАРСТВЕННОСТИ
Свобода совести: теория и практика ограничений прав в Российской Федерации
НИКИТИНА Елена Евгеньевна,
ведущий научный сотрудник отдела конституционного права ИЗиСП, кандидат юридических наук
Важной особенностью института прав и свобод человека и гражданина является его системность и взаимопроникновение, при которых ущемление или ограничение одного права неизбежно ведет к нарушению га-рантированности целого комплекса конституционных прав. Исследование проблемы пределов и оснований правомерного ограничения конкретного права необходимо начать с постановки вопроса о теории ограничения для всего института конституционных прав.
Институт конституционных прав и свобод человека и гражданина — относительно новое явление для российской юридической системы, особенно если за отсчет брать существование права в России вообще, права в современном понимании. Это позволяет многим авторам относить указанный институт к нетипичным элементам правовой культуры для народов России. Развивая эту теорию, они приходят к выводу о том, что институт прав и свобод человека в том виде, в котором он сформулирован в Конституции РФ, является воплощением ценностей только западной культуры, а народы, населяющие Россию, никогда не считали индивидуальные права человека особой ценностью.
Такой взгляд на права человека в России во многом объясняет современное состояние института конституционного права. Тем не менее в обществе растет потребность в создании реальных юридических меха-
низмов и гарантий соблюдения прав и свобод человека и гражданина. Потому необходимо продолжать научные изыскания по построению непротиворечивой научной концепции прав человека в России, которая должна опираться на универсальные международные стандарты в этой области и реализовываться в конституционно-правовом институте прав и свобод человека и гражданина РФ. Без создания правовой доктрины или теории ограничения прав человека законодательная и правоприменительная практика в этой области не имеет шансов на развитие в цивилизованном русле. Современный этап развития науки о правах человека остро нуждается в создании и развитии этой части теории, поскольку «правомерное» ограничение прав человека в России стало носить повсеместный характер. Это касается многих конституционных прав и свобод, в том числе и тех, которые закреплены в ст. 28 Конституции РФ: «Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними».
Для правомерного ограничения конституционных прав человека существуют объективные причины. Одна из основных — наличие различных угроз безопасности государству и обществу, в том числе терроризма и экстремизма. Они оказывают существенное давление на институт прав человека, его право-
вое содержание. Таковы негативные условия современной действительности, и изменить их мировое сообщество пока не в состоянии. Их необходимо рассматривать не как особые временные обстоятельства, а как некие сложившиеся и долговременные характеристики современной среды обитания человека. Аналитики утверждают, что «в ближайшие десятилетия мир будет жить в условиях постоянной угрозы ядерной войны, возрастающей вероятности возникновения конфликтов из-за энергоресурсов, продовольствия и воды, в условиях стратегического соперничества, связанного с торговлей, инвестициями, техническими инновациями, в условиях непрекращающейся военной конкуренции. На этом фоне терроризм все чаще будет выступать как инструмент ведения новых форм войны и разрешения кон-фликтов»1.
Эти обстоятельства влияют на правовые системы и законодательство во всех странах мира. Каждое государство ищет свой сбалансированный выход из сложившейся ситуации. Для России чрезвычайно сложно решить указанную проблему по многим причинам. В том числе из-за недостаточной традиции уважения ценности прав и свобод человека. Самый легкий и быстрый способ — максимально ограничить права человека2. С этим можно согласиться как с жесткой, но временной и краткосрочной мерой. Но проблема соотношения интересов безопасности и прав человека, исходя из действия рассматриваемого фактора как постоянного, должна решаться на длительную перспективу.
Если следовать предложенной логике, то международному сообществу следует пересмотреть совре-
1 Зорькин В. Д. Права человека в контексте глобальной юриспруденции // Журнал конституционного правосудия. 2009. № 2.
2 См.: Волкова Н. С. Общественная безопасность и законодательство о правах человека // Журнал российского права. 2005. № 2.
менные стандарты прав человека в пользу выживания общества. Но захочет ли общество минимального уровня прав, когда целью развития человечества всегда была свобода? В литературе справедливо указывается, что отказ от демократических завоеваний, тотальные ограничения прав граждан являются одной из целей террористов. Следовательно, государство, принимающее излишне жесткие меры безопасности, фактически способствует достижению этих целей3.
Главной задачей теории прав человека в этих условиях является нахождение и обоснование оптимального баланса между соблюдением прав человека и защитой государственной безопасности. Решению этой сложной и многоуровневой задачи может и должна послужить современная теория ограничений прав человека.
В научной литературе4 регулярно появляются работы, в которых анализируются проблемы ограничения прав человека. Конституционная теория и практика до 1993 г. не использовали такой институт, как ограничение прав человека. Он развивался в гражданском и ином законодательстве; находил применение в уголовном, административном и уголовно-исправительном праве. Теоре-
3 См.: Марлухина Е. О., Рождестви-на А. А. Комментарий к Федеральному закону № 35-ФЗ от 26 февраля 2006 года «О противодействии терроризму» (постатейный). Доступ из СПС «КонсультантПлюс». 2007.
4 См.: Сборник научных трудов: в 2 ч. / под ред. М. В. Баранова. Н. Новгород, 1998; Беломестных Л. Л. Ограничения прав человека. М., 2003; Лазарев В. В. Ограничение прав и свобод как теоретическая и практиче-
ская проблема // Журнал российского права. 2009. № 9; Лапаева В. В. Проблема ограничения прав и свобод человека и гражданина в Конституции РФ (опыт доктриналь-ного осмысления) // Журнал российского права. 2005. № 7; Она же. Критерии ограничения прав человека и гражданина // Государство и право. 2013. № 2.
тические его аспекты анализировались в конституционном праве буржуазных государств, воспринимая фразу К. Маркса, сказанную им о французской Конституции 1852 г.: «Каждый параграф Конституции содержит в самом себе свою собственную противоположность, свою собственную верхнюю и нижнюю палату: свободу — в общей фразе, упразднение свободы — в оговорке».
Современный подход к проблеме в большинстве работ на данную тему заключается в следующем:
абсолютной свободы быть не может, поэтому существуют ее пределы. Нормы права сами по себе являются некими рамками (ограничениями) и составляют ограничение права, в том числе и прав человека, в широком смысле слова. Таким образом, при формулировании статей конституции формируются конституционные ограничения прав человека5;
всякое право может и должно быть ограничено исходя из кантовско-го императива, закрепленного в ч. 3 ст. 17 Конституции РФ («осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц»);
формулирование собственно ограничений конституционных прав (в узком смысле этого термина). Так, в соответствии с международными документами ограничение прав может быть временно осуществлено в военное время и при чрезвычайных ситуациях, а ч. 3 ст. 55 Конституции РФ гласит, что «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». Существует довольно критическая точка зрения на то, что указанное
5 См.: Эбзеев Б. С. Человек, народ. Государство в конституционном строе Российской Федерации. М., 2005. С. 230.
конституционное положение в полной мере отвечает общепризнанным международным нормам: «...в основе соответствующего конституционного принципа лежит примат публичных интересов над личными... Отметим, что в ст. 29 Всеобщей декларации прав человека среди оснований допустимых ограничений прав и свобод на первое место вынесено обеспечение должного признания и уважения прав и свобод других»6. Еще большей критике подвергаются формулировки ст. 55 Конституции РФ, касающиеся целей ограничений прав. Формулировка ч. 3 указанной статьи настолько широка, что всякое ограничение можно приписать указанным целям. Неудивительно, что единственным выводом, который вынесли из этих норм современная теория и законодатель, стало то, что ограничить любое право человека можно как угодно, главное — нормами федерального закона. Такое понимание теории ограничения права можно признать односторонним и упрощенным, приводящим к существенному снижению гарантий прав и свобод человека. Нельзя полагаться исключительно на цели ограничения прав.
Нормативная неопределенность рассматриваемых положений усиливается, если принять во внимание тот факт, что в российской теории права понятия, перечисленные в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ в качестве целей ограничения, не имеют строго правового определения, благодаря чему становятся практически безграничны. Яркий пример — защита нравственности. В теории права нравственность и близкое, но не тождественное ей понятие морали имеют общие определения. Но законодательству сложно ими опериро-
6 Принципы, пределы, основания ограничения прав и свобод человека по российскому законодательству и международному праву: матер. круглого стола // Государство и право. 1998. № 8. С. 39 (автор — Н. С. Бондарь).
вать, поскольку это нечто абстрактное, неформальное, неуниверсальное, различающееся в зависимости от социальных, религиозных, национальных и иных групп населения.
Что касается точного определения смысла и содержания терминов, используемых теорией ограничения прав, то в литературе активно разрабатываются два понятия: «ограничение» и «умаление» права. Однако сама теория ограничения прав человека может оперировать множеством понятий: «ограничение» права, его «лишение», «изъятие» из права (статуса), «приостановление» и «запрещение» пользования правом, «умаление», «ущемление» прав, «нуллификация» или «отмена» права, «модификация» или «изменение» права и т. д. Эти правовые термины должны быть тщательно проанализированы с точки зрения теории ограничения прав, определено их содержание и необходимость использования, поскольку вопрос о терминах тесно соприкасается с критериями и пределами ограничения прав человека и является ключевым для формирования теории ограничения прав. Решение этой теоретической задачи, несомненно, повысит эффективность реализации института прав человека.
Конституция РФ оперирует понятием «ограничение» права, но здесь есть и некоторые противоречия. Этим термином обозначаются и временные ограничения прав при некоторых конституционно-правовых режимах и законодательное ограничение прав вообще. При этом те права, которые некоторые исследователи называют абсолютными и которые не могут ограничиваться при чрезвычайном режиме (ст. 56 Конституции РФ), спокойно ограничиваются в «общем порядке» (ст. 55 Конституции РФ). Следует отметить, что естественно-правовой термин «абсолютный» для обозначения прав в качестве не подлежащих ограничению со стороны государства не находит подтверждения в законодатель-
ной практике РФ. Как подчеркивают Т. Я. Хабриева и В. Е. Чиркин, «не существует абсолютных прав и свобод, все они могут быть ограничены»7.
Понятие «лишение» права в тексте Конституции РФ отсутствует. В части 2 ст. 55 Конституции РФ используется понятие «отмена» права: «В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина». Однако сама Конституция РФ в ч. 2 ст. 20 устанавливает, по сути, отмену права на жизнь, права, гарантированного ч. 1 этой же статьи8. Федеральные законы сплошь и рядом устанавливают примеры абсолютного и бессрочного лишения или отмены права. Например, в соответствии с п. «а» ч. 32 ст. 4 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» бессрочно лишены пассивного избирательного права лица, осужденные когда-либо к лишению свободы за совершение тяжких и (или) особо тяжких преступлений, за исключением случаев, когда в соответствии с новым уголовным законом эти деяния не признаются тяжкими или особо тяжкими преступлениями. При этом не ясно, как это согласуется с запретом, закрепленным Конституцией РФ в ч. 3 ст. 32: «Не имеют права избирать и быть избранными граждане, признанные судом недееспособными, а также содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда».
Несмотря на «прикладной характер» указанного ограничения, с точки зрения теории, необходимо ответить на вопрос, является ли лишение права вариантом полного ограниче-
7 Хабриева Т. Я., Чиркин В. Е. Теория современной конституции. М., 2005. С. 133.
8 Международные стандарты и требования об отмене смертной казни обоснованы естественно-правовой природой права на жизнь как абсолютного права.
ния или нуллификацией права? Как соотносятся конституционные запреты и ограничения, содержащиеся в федеральном законодательстве? Вероятно, «нуллификация», «лишение» и «отмена» — похожие, но не тождественные понятия. Они в корне отличаются от ограничения права. В литературе чаще встречается именно такая позиция: под «конституционными ограничениями основного права или свободы следует понимать частичную — в отличие от нуллифицирующей «отмены» и существенно изменяющего «умаления» — модификацию их содержания, проведенную посредством нормативно-правовых установлений соответствующего уровня», учитывая, что «содержание основных прав и свобод их нормативным выражением не исчерпывается»9.
Общепризнаны в настоящее время такие определения, в которых основной критерий ограничения прав — количественное изменение возможностей поведения, свобод человека. Ограничение прав — это «изъятие из конституционного статуса» человека (гражданина) или «изъятие из круга правомочий, составляющих нормативное содержание основных прав и свобод»10. В последнем случае, по мнению автора, можно говорить об умалении права. Можно указать и на определение ограничения прав, связанное с «уменьшением объема возможностей, свободы, а значит, и прав личности, что достигается с помощью обязанностей, запретов, на-казаний»11. В связи с этим не очень четко правовая теория определяет
9 Крусс В. И. Теория конституционного правопользования. М., 2007. С. 16, 244.
10 Эбзеев Б. С. Указ. соч. С. 231—232.
11 Малько А. В. Стимулы и ограничения в
праве // Общая теория государства и права. Академический курс: в 3 т. М., 2007. Т. 3.
На его основе строятся иные определения. См., например: Новиков М. В. Сущность кон-
ституционных ограничений правового статуса личности // Конституционное и муниципальное право. 2005. № 9.
понятие правовой «запрет», который часто упоминается как способ ограничения права. Но существует точка зрения, согласно которой «от сужения объема права, или его ограничения, следует различать используемые в законотворческой практике юридические способы, приемы фиксации границ дозволенной свободы. К их числу относятся оговорки, примечания, запреты, исключе-ния»12. Таким образом, запрет — это способ фиксации правовой свободы, т. е. первичное ограничение, имманентно присущее правовой норме.
В последнее время среди конституционалистов получило распространение мнение, противоположное приведенной выше позиции В. И. Крусса. «Слово "умаление" в Конституции РФ означает не ограничение основных прав (т. е. не уменьшение их объема, сокращение их действия по кругу лиц и по времени, усечение механизмов их правовой защиты и т. п.), а принижение критериального и регулятивного значения для законодательства основного содержания этих прав, обусловленное их неправомерным огра-ничением»13. Это согласуется и с текстом Конституции РФ, где в ч. 1 ст. 55 термины «отрицание» и «умаление» соединены союзом «или», что указывает на их нетождественность.
Законодательство, регулирующее институт прав и свобод человека, далеко от совершенства и содержит неправомерные ограничения прав человека. Существенно ухудшает качество законодательства о правах человека отсутствие единства в понимании пути его дальнейшего развития и конечных целей,
12 Принципы, пределы, основания ограничения прав и свобод человека по российскому законодательству и международному праву: матер. круглого стола // Государство и право. 1998. № 7. С. 27 (автор — В. И. Гойман).
13 Лапаева В. В. Проблема ограничения прав и свобод человека и гражданина в Конституции РФ (опыт доктринального осмысления).
которые должны быть достигнуты правовым регулированием. Большое количество противоречивых поправок и дополнений к действующим нормативным актам («правовая инфляция», или «правовой спам», как справедливо называют такого рода законотворчество некоторые авторы) разрушают внутреннюю логику и саму систему законодательства о правах. Элементарное незнание или пренебрежение законодателями действующих объективных законов права приводят либо к нулевому регулятивному воздействию на правоотношения, либо к правовой неопределенности или возникновению неразрешимых коллизий, либо к невозможности исполнения законов в этой сфере14. Не стали исключением и федеральные законы, гарантирующие свободу совести и вероисповедания в Российской Федерации.
Последние изменения федерального законодательства, затрагивающие сферу религиозных отношений в обществе и гарантирующие свободу совести и вероисповедания, носят противоречивый характер: с одной стороны, ограничиваются права граждан и религиозных объединений, с другой — государство решило взять под свою защиту религиозные чувства верующих. Теперь в ст. 148 Уголовного кодекса РФ содержится такой состав преступления, как «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих». Законопроект вызвал недоумение у многих правоведов, поскольку объектив-
14 Можно согласиться с авторами, которые считают, что в государстве утвердился такой «режим управления общественными процессами, при котором в основу принимаемых решений кладутся неизвестные и непонятные даже специалистам субъективные представления отдельных носителей власти или их окружения» (Бабаев М. М., Пудовоч-кин Ю. Е. Изменения российского уголовного закона и их уголовно-политическая оценка // Государство и право. 2012. № 8. С. 36).
ная сторона преступления строится исключительно на оценочных суждениях. Но дело даже не в том, что, по мнению некоторых конституционалистов, нарушается принцип равенства прав и свобод независимо от отношения к религии, закрепленный в ч. 2 ст. 19 Конституции РФ. Проблема состоит в объективной невозможности «отрегулировать» все законом.
В свое время Г. Кельзен писал, что «всякое произвольное содержание может быть правом. Не существует человеческого поведения, которое, как таковое, — в силу своего содержания, — заведомо не могло бы составлять содержание правовой нормы»15. Современная теория права считает, что не все сферы жизни человека могут и должны быть урегулированы законом. Правовой опыт России показал, что такие сферы, как мораль, нравственность, не поддаются государственному регулированию. «Право может только стимулировать мораль, но не в состоянии добиваться ее силой, так как моральный поступок по своей природе есть всегда акт свободы»16. Необходимо учиться на собственном негативном опыте. Не следует навязывать законом обществу чью-либо нравственность и мораль, поскольку универсальными они не бывают и право не тождественно морали и нравственности. «В условиях господства систе-моцентристского мировоззрения отсутствие критериев разграничения права и нравственности ведет не к возвышению права до уровня нравственных требований, а к ограничению прав человека»17.
Следует обратить внимание законодателей, что вопросы, касающиеся религиозной сферы в многоконфессиональной стране, должны решаться с позиции максимальной секуля-
15 Чистое учение о праве Ганса Кельзена. Вып. 2. М., 1988. С. 74.
16 Радбрух Г. Философия права. М., 2004. С. 58—59.
17 Лапаева В. В. Критерии ограничения прав человека и гражданина. С. 18.
ризации проблемы и базироваться на принципе толерантности. Уголовное право не сможет урегулировать все негативные общественные процессы. Это может сделать только гражданское общество, его институты18.
Конституционный Суд РФ в своих решениях постарался обеспечить баланс публичных и частных интересов при ограничении прав. Согласно правовой позиции КС РФ, выраженной в целом ряде его решений, ограничения конституционных прав и свобод возможны: только федеральным законом; должны быть соразмерны конституционно закрепленным целям таких ограничений; указанные цели ограничений должны быть социально оправданными и отвечать требованию справедливости; не имеют обратной силы; не могут толковаться расширительно и приводить к умалению других прав и свобод; не должны затрагивать само существо конституционного права и приводить к утрате его реального содержания.
Однако КС РФ и сам порой дает ответы на острые юридические вопросы в виде неясных и противоречивых решений по проблеме ограничений прав человека. Вот одно из них — постановление от 5 декабря 2012 г. № 30-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 5 статьи 16 Федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" и пункта 5 статьи 19 Закона Республики Татарстан "О свободе совести и о религиозных объединениях" в связи с жалобой Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации». В деле решался вопрос о не-
18 «Либерализация уголовной политики... должна состоять не только в ограничении государственного контроля над поведением, но и в стимулировании, развитии иных форм официального и неофициального социального контроля над отклоняющимся поведением, что немыслимо без развитой инфраструктуры гражданского общества и активизации чувства личной, персональной ответственности». (Бабаев М. М., Пудо-вочкин Ю. Е. Указ. соч. С. 40).
обходимости согласования с властями проведения религиозного собрания. В соответствии с международными стандартами прав человека и нормами Конституции РФ в теории конституционного права существует устоявшийся взгляд на публичные мероприятия, если они проводятся мирно, без оружия, как на естественное, имманентно присущее человеку и гражданину право. Это право должно реа-лизовываться без предварительного разрешения органов публичной власти. Однако в соответствии с указанными международными стандартами, если такие мероприятия носят массовый характер, проводятся на открытом пространстве населенных пунктов и могут повлечь какие-либо негативные последствия для общественного порядка либо для самих участников или третьих лиц (необходимость в перекрытии улиц для транспортных средств, затрудненный проход между городской инфраструктурой и необходимость регулировать людские потоки, возможные провокации противников представленной точки зрения и т. д.), то органы публичной власти должны быть поставлены в известность о проводимом мероприятии с целью организации правопорядка и предотвращения наступления таких последствий. Именно с этим связано существование в действующем законодательстве режима подачи организаторами уведомления о проведении публичного мероприятия в органы публичной власти.
В соответствии и с теорией, и с действующим законодательством необходимости в извещении публичных органов власти нет, если публичные мероприятия проводятся в форме собрания (хотя организаторы вправе по своему усмотрению прибегнуть к помощи властей). Это связано с основным отличительным критерием такой формы публичного мероприятия, как собрание, — местом его проведе-нтия. В соответствии с Федеральным законом от 19 июня 2004 г. № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстра-
циях, шествиях и пикетированиях» такие формы публичных мероприятий, как митинг и собрание, отличаются тем, что собрание проводится «в специально отведенном или приспособленном для этого месте», целью его является «коллективное обсуждение каких-либо общественно значимых вопросов»; митинг проводится «в определенном месте» и целью его являются по сути те же «актуальные проблемы преимущественно общественно-политического характера». Поскольку собрания проводятся в специальных местах, ограниченных для присутствия неопределенного количества публики, то и меры по соблюдению общественного порядка и безопасности людей возлагаются на организаторов публичного мероприятия (в некоторых случаях по договоренности они могут быть возложены на собственников (арендаторов) помещений (территорий). Предполагается, что организаторы должны и могут предусмотреть все риски, все возможные негативные последствия проведения мероприятия и в случае их наступления нести ответственность в соответствии с действующим законодательством.
Однако КС РФ в указанном постановлении отметил особую общественную опасность такой формы собрания, как «религиозное собрание», обосновав необходимость подавать уведомление о его проведении: «Последствия проведения без предварительного уведомления органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации или органа местного самоуправления публичного религиозного мероприятия, если оно доступно восприятию другими гражданами (даже если проводится в помещении), сопоставимы с последствиями проведения несогласованного публичного мероприятия общественного характера, поскольку открытая демонстрация религиозных убеждений может раздражать или оскорблять тех, кто исповедует иную религию или не исповедует никакой религии, а проходящие вне культовых зданий и со-
оружений, а также специально отведенных для этого мест либо жилых помещений отдельные религиозные мероприятия в силу своей массовости — помешать нормальной работе транспорта, государственных или общественных организаций. Тем самым при определенных обстоятельствах независимо от намерений их организаторов и участников не исключается потенциальная опасность нарушения общественного порядка, а следовательно, причинения ущерба нравственному и физическому здоровью граждан, что требует должного контроля со стороны органов публичной власти, в обязанности которых входит принятие разумных мер для обеспечения мирного проведения публичных мероприятий».
Может такое случиться? Конечно. Всегда есть опасность потери контроля над проведением публичного мероприятия, могут найтись желающие злоупотребить своим правом. Но любая «преступная деятельность не может служить основанием для сворачивания свобод»19. Для таких случаев есть нормы административного или уголовного законодательства в зависимости от последствий инцидентов. Наличие возможности не означает юридической закономерности явления. Возможность нанесения автотранспортом серьезного ущерба как экологии, так и жизни отдельных граждан не приводит к его законодательному запрету.
Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» (далее — Закон № 125-ФЗ) не содержит и не использует понятие «религиозное публичное мероприятие»; не определяет, но использует термины «молитвенное собрание», «религиозное собрание», «богослужение», «религиозные обряды и церемонии». Как справедливо указывает КС РФ в рассматриваемом постановлении, дать точное определение указанным
19 Лунеев В. В. Свобода лучше, чем несвобода? // Государство и право. 2012. № 9. С. 14.
понятиям невозможно, поскольку в разных религиозных учениях эти термины имеют различное содержание. Однако очевидно, что все они связаны с культовой стороной деятельности религиозной организации.
Поскольку КС РФ ввел понятие «религиозное публичное мероприятие», то ему, вероятно, можно противопоставить «частное религиозное мероприятие», которое законодательно не регулируется. Однако большинство религиозных обрядов и церемоний имеют открытый характер, присутствовать на которых могут все желающие, поскольку большинство религиозных организаций не имеют официального членства. Таким образом, почти все религиозные обряды и церемонии, молитвенные и религиозные собрания, богослужения можно отнести к публичным религиозным мероприятиям. Не ясен и аргумент КС РФ, признавшего религиозное собрание самым общественно опасным религиозным публичным мероприятием.
Если слишком узко толковать ст. 16 Закона № 125-ФЗ, получается, что в ч. 1 речь идет обо всем спектре культовой деятельности религиозных организаций, в ней перечислены богослужения, молитвенные и религиозные собрания, религиозное почитание (паломничество). Для этих целей религиозные организации могут иметь культовые здания и сооружения, иные места и объекты. В ч. 2 установлено, что богослужения, другие религиозные обряды и церемонии беспрепятственно могут совершаться и в иных местах, предоставленных для этих целей. Можно ли из этих норм сделать вывод о том, что религиозное или молитвенное собрание не являются формой богослужения (или церемонии, или обряда)? Полагаем, что нет. К примеру, в баптизме (религиозное течение протестантского христианства), который распространен и в России, важным элементом религиозного культа являются собрания.
Несмотря на указанную терминологическую неясность, КС РФ, об-
основывая свою правовую позицию в данном деле, исказил норму ст. 16 Закона № 125-ФЗ. Речь идет о местах, где религиозные мероприятия могут проводиться беспрепятственно, т. е. без разрешения властей. В части 2 ст. 16 установлено, что богослужения, другие религиозные обряды и церемонии беспрепятственно совершаются в культовых зданиях и сооружениях и на относящихся к ним территориях, в иных местах, предоставленных религиозным организациям для этих целей, в местах паломничества, в учреждениях и на предприятиях религиозных организаций, на кладбищах и в крематориях, а также в жилых помещениях. КС РФ произвольно изменил эту норму в своем постановлении, изложив содержание ч. 1—4 ст. 16 Закона № 125-ФЗ следующим образом: «По смыслу названных законоположений, проведение указанных в них религиозных мероприятий в местах, специально отведенных для этих целей, или в помещениях, предоставленных для этих целей администрацией соответствующих учрежде-ний20, а также жилых помещениях не предполагает какого то ни было вмешательства органов публичной власти и не требует согласования с ними». При этом КС РФ не упомянул об «иных местах, предоставленных религиозным организациям для этих целей», которыми могут быть любые помещения или территории, предоставленные юридическими лицами или гражданами для богослужений, проведения других религиозных обрядов и церемоний в соответствии с гражданско-правовыми договорами.
КС РФ своей правовой позицией заменил законодателя, объявил ре-
20 Речь идет о ч. 3 ст. 16 Закона № 125-ФЗ, в которой установлено право религиозных организаций проводить религиозные обряды в лечебно-профилактических и больничных учреждениях, детских домах, домах-интернатах для престарелых и инвалидов, в учреждениях, исполняющих уголовные наказания.
лигиозное собрание общественно опасной формой публичного мероприятия, требующего согласования проведения с органами публичной власти, чем неправомерно ограничил свободу совести и свободу вероисповедания, которые закреплены ст. 28 Конституции РФ. Думается, что рассматриваемое решение КС РФ негативно повлияет на состояние регулирования права человека в Российской Федерации.
С сожалением можно констатировать тот факт, что в настоящее время юридический институт прав и свобод человека и гражданина испытывает кризис. Это проявляется и в теории, и на практике. Рассматриваемый конституционный институт не выполняет в должной мере своей основной задачи — реального функционирования такого правового механизма, в котором бы человек, его права и свободы являлись высшей ценностью; а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина стали обязанностью государства (ст. 2 Конституции РФ). Одной из причин такого положения можно назвать отсутствие современной и непротиворечивой теории ограничения прав человека, неразработанность базовых правовых понятий и определений, составляющих ее содержание, что негативным образом влияет на законодательство о правах человека, судебную и правоприменительную практику, затрудняет реализацию института конституционных прав человека в целом и на закрепление, регулирование и конституционные гарантии свободы совести и вероисповедания в Российской Федерации в частности.
Библиографический список
Бабаев М. М., Пудовочкин Ю. Е. Изменения российского уголовного закона и их уголовно-политическая оценка // Государство и право. 2012. № 8.
Беломестных Л. Л. Ограничения прав человека. М., 2003.
Волкова Н. С. Общественная безопасность и законодательство о правах человека // Журнал российского права. 2005. № 2.
Зорькин В. Д. Права человека в контексте глобальной юриспруденции // Журнал конституционного правосудия. 2009. № 2.
Крусс В. И. Теория конституционного пра-вопользования. М., 2007.
Лазарев В. В. Ограничение прав и свобод как теоретическая и практическая проблема // Журнал российского права. 2009. № 9.
Лапаева В. В. Критерии ограничения прав человека и гражданина // Государство и право. 2013. № 2.
Лапаева В. В. Проблема ограничения прав и свобод человека и гражданина в Конституции РФ (опыт доктринального осмысления) // Журнал российского права. 2005. № 7.
Лунеев В. В. Свобода лучше, чем несвобода? // Государство и право. 2012. № 9.
Малько А. В. Стимулы и ограничения в праве // Общая теория государства и права. Академический курс: в 3 т. М., 2007. Т. 3.
Марлухина Е. О., Рождествина А. А. Комментарий к Федеральному закону № 35-ФЗ от 26 февраля 2006 года «О противодействии терроризму» (постатейный). Доступ из СПС «КонсультантПлюс». 2007.
Новиков М. В. Сущность конституционных ограничений правового статуса личности // Конституционное и муниципальное право. 2005. № 9.
Принципы, пределы, основания ограничения прав и свобод человека по российскому законодательству и международному праву: матер. круглого стола // Государство и право. 1998. № 7, 8.
Радбрух Г. Философия права. М., 2004.
Сборник научных трудов: в 2 ч. / под ред. М. В. Баранова. Н. Новгород, 1998.
Хабриева Т. Я., Чиркин В. Е. Теория современной конституции. М., 2005.
Чистое учение о праве Ганса Кельзена. Вып. 2. М., 1988.
Эбзеев Б. С. Человек, народ. Государство в конституционном строе Российской Федерации. М., 2005.
