CC BY
191
Глава 6. Общие правила производства по делам об административных правонарушениях в комиссиях по делам несовершеннолетних и защите их прав.
Глава 7. Критерии оценки административной деятельности комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав.
Глава 8. Государственная поддержка административной деятельности комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав.
Глава 9. Гарантии социальной защиты членов комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав.
Глава 10. Финансовое и материально-техническое обеспечение административной деятельности комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав.
Глава 11. Контроль и надзор за административной деятельностью комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав.
Глава 12. Заключительные положения.
Предлагаемый ФЗ призван сыграть связующую роль в административно-правовом регулировании административной деятельности комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав по координации предупреждения правонарушений несовершеннолетних лиц.
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав могут быть частично преобразованы, и их приоритетной деятельностью должна стать работа по привлечению несовершеннолетних лиц к административной ответственности.
Список литературы
1. Положение о комиссии по делам несовершеннолетних : утв. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 июня 1967 г.
2. Об утверждении Примерного положения о комиссиях по делам несовершеннолетних и защите их прав : Постановление Правительства Российской Федерации от 6 ноября 2013 г. № 995 // СЗ РФ. - 2013. - № 45. - Ст. 5829.
3. Долгова, А. О. Административная ответственность родителей и лиц, их замещающих, за неисполнение обязанностей по содержанию и воспитанию несовершеннолетних в Российской Федерации : дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2014.
4. Положение о правительственной комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав : утв. Постановлением Правительства Российской Федерации от 6 мая 2006 г. № 272 // Российская газета. 2006. 23 июля.
5. Дугенец, А. С. Административная ответственность в российском праве : дис. ... докт. юрид. наук. - М., 2006.
6. Арсланбекова, Р. А., Абдулмуталимова, З.М.,Марианов, А. А. Комиссия по делам несовершеннолетних как субъект профилактики правонарушений несовершеннолетних // Казанская наука. - 2014. - № 11.
7. Дронова, Е. Н. Общественный контроль индивидуальной профилактической работы на базе комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав // Гуманитарные научные исследования. - 2014. - № 11.
8. Коваленко, И. А. Несовершеннолетние из неполных семей как один из объектов профилактической работы комиссии по делам несовершеннолетних // Вестник магистратуры. - 2012. - № 11.
9. Хорьков, В. Н. К вопросу о законности муниципальных правовых актов, регулирующих статус комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав // Вопросы ювенальной юстиции. - 2012. - № 4.
УДК 342.731:343.42 С.А. Буткевич*
Свобода совести и вероисповедания: проблемы законодательного регулирования на федеральном и региональном уровнях
В статье детально рассмотрены проблемы защиты и обеспечения свободы совести и свободы вероисповедания в законодательстве Российской Федерации и её субъектов, в т.ч. в условиях противодействия экстремистской деятельности. Основное внимание уделено понятийному аппарату, механизму взаимодействия государства и религиозных объединений, а также вопросам несоответствия регионального законодательства в этой области федеральным законам.
Ключевые слова: гарантии, граждане, законодательство, защита, обеспечение, общество, религиозные объединения, свобода вероисповедания, свобода совести, угроза.
* Буткевич, Сергей Анатольевич, заместитель начальника Крымского филиала Краснодарского университета МВД России по учебной и научной работе, кандидат юридических наук, доцент. Адрес: Россия, 295053, Симферополь, ул. академика Х.Х. Стевена, дом 14. E-mail: butkevich-sa@mail.ru.
* Butkevich, Sergey Anatolievich, deputy head of Crimean Branch of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia for educational and scientific work, candidate of legal science, associate professor. Address: Russia, 295053, Simferopol, Academic K.K. Steven str., 14. E-mail: butkevich-sa@mail.ru.
© Буткевич С.А., 2017
S.A. Butkevich*. Freedom of conscience and religion: problems of legislative regulation at federal and regional levels. The article considers in details the problem of protection and provision of the freedom of conscience and religious freedom in the legislation of the Russian Federation and its regions, including in conditions of counteraction to extremist activity. The emphasis is on conceptual apparatus, mechanism of interaction between the state and religious associations, as well as the issues of non-compliance of regional legislation in this area by federal laws.
Keywords: guarantees citizens, legislation, defense, provision, society, religious communities, religious freedom, freedom of conscience, threat.
Одной из приоритетных обязанностей демократического правового государства является защита и обеспечение прав и свобод человека и гражданина. Характеризуя понятие конституционного права человека на свободу совести и вероисповедания (ст. 28 Конституции Российской Федерации [1]), А.А. Журочко предлагает рассматривать его в субъективном и объективном (нормативном) значениях. В первом случае свобода совести и вероисповедания подразумевает право, которое принадлежит конкретному человеку как субъекту общественных отношений, а во втором - совокупность правовых норм (конституционных и других), которые регулируют соответствующие общественные отношения [2, с. 200].
Для конкретизации механизма реализации указанных конституционных норм в сентябре 1997 г. был принят Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» (далее -Федеральный закон) [3]. На наш взгляд, очевидным является несоответствие его названия содержанию: речь идет об отсутствии в наименовании закона свободы вероисповедания. Также декларирование обеспечения и защиты свободы совести и вероисповедания на федеральном уровне не привело к автоматической сбалансированности и урегулированию межрелигиозных отношений в регионах.
В целом данные нормы права представляют собой обособленную группу юридических норм, образующих самостоятельный институт конституционного права, который: во-первых, характеризует сам статус человека и гражданина; во-вторых, является основой для развития особой подотрасли гражданского права, регулирующей правовой статус религиозных объединений в Российской Федерации [4, с. 131-132], т.е. эти конституционные нормы носят и гражданско-правовую окраску.
Далее предлагаем рассмотреть нормативные правовые основы реализации государственной политики в области реализации свободы совести и вероисповедания в регионе на примере вновь созданного субъекта Российской Федерации - Республики Крым.
После принятия Конституции Республики Крым 11 апреля 2014 г. (ее ст. 21 полностью дублирует содержание ст. 28 Конституции Российской Федерации) предпринимались попытки определения путей реализации государственной политики в указанной сфере. Этот процесс был связан не только с началом формирования республиканского законодательства, но и форсирован активностью религиозных объединений и псевдорелигиозных течений на территории Крымского полуострова, центры которых находились на Украине, в Турецкой Республике и странах Арабского Востока. Проведенные исследования в данной области подтверждают, что эти рискогенные факторы могли оказывать влияние на формирование необходимой направленности общественного мнения крымчан и, как следствие, ограничивать или нарушать права и свободы граждан, законные интересы общества, а также создавать угрозы общественной безопасности региона и территориальной целостности государства [5-7].
Полагаем, что проблемы корреляции и гарантирования свободы совести и свободы вероисповедания, разграничения их законодательного регулирования на федеральном и региональном уровнях актуализированы потребностью формирования и соблюдения основоположных прав и свобод человека на фоне радикализации деятельности отдельных религиозных организаций, широкого использования межконфессиональных противоречий для достижения политических или корпоративных целей, инспирирования религиозной ненависти и национальной вражды для дестабилизации обстановки в стране и регионах.
Первостепенной целью таких организаций и течений было воздействие на интеллектуальный потенциал всего населения или его отдельных частей, интенсификация или сдерживание определенных социально-политических процессов путём прямого лоббирования либо внедрения или вербовки агентов влияния в средствах массовой информации, органах государственной власти и органах местного самоуправления. Помимо этого, некоторая их часть при поддержке международных и иностранных некоммерческих организаций стала претендовать на роль судей в вопросах мировоззрения всего общества и государственной политики. Наибольшую опасность среди таких организаций представляли те, которые распространяли и продвигали идеологии следующей направленности:
- прямая дискредитация государственных принципов и тенденций, направленных на формирование единой общности российского народа, политики мирного сосуществования на территории государства различных этноконфессиональных групп;
- внедрение в общественное сознание населения духовных и идейных ценностей, не свойственных менталитету народа Российской Федерации или определенных этносов, групп населения (детерминированных по определенным признакам);
- расшатывание и модифицирование традиционных устоев наций и народов, государственности как таковой путём внедрения в сознание молодёжи деструктивной позиции по отношению к ценностям брака и семьи, воинской службы, государственного строительства и т.д.;
- финансовая, информационная и идеологическая поддержка радикальных религиозных и националистических организаций, других субкультурных сообществ.
Реальную угрозу представляла и деятельность лиц, прибывающих на Крымский полуостров из стран - участниц вооруженных конфликтов и государств, поддерживающих и пропагандирующих исламский фундаментализм и экстремизм. При этом религиозная деструкция была неразрывно связана с экспрессивными попытками экстремистских организаций, прежде всего Меджлиса крымскотатарского народа, повлиять на социально-политическую обстановку в регионе.
Именно поэтому считаем, что разработка рассматриваемых ниже законопроектов была обусловлена: во-первых, значением религии в становлении и развитии духовности и культуры многонационального народа Республики Крым, составляющей неотъемлемую часть его исторического наследия; во-вторых, необходимостью защиты общепризнанных прав и свобод человека и гражданина, включая содействие достижению взаимопонимания, терпимости и уважения в вопросах свободы совести и вероисповедания; в-третьих, внешними и внутренними угрозами проявлений религиозного экстремизма и политизацией деятельности религиозных объединений.
В частности, задекларированными целями разработки проекта закона Республики Крым «О свободе совести, религиозных объединениях и недопущении религиозного экстремизма» стали: 1) обеспечение конституционного права гражданина и человека на свободу совести и свободу вероисповедания, создание обстановки, способствующей утверждению нравственности, гуманизма, социальной справедливости, межнационального мира, согласия в обществе, благополучия и сотрудничества граждан независимо от их религиозных мировоззрений; 2) обеспечение равенства всех традиционных религиозных конфессий; 3) определение способов и форм распространения религиозного образования на территории Республики Крым; 4) запрет пропаганды межконфессионального антагонизма [8].
Тем не менее попытка декламации «особой роли ислама» для Республики Крым в преамбуле проекта закона, по нашему мнению, выглядит исключительно как популизм, абсолютно необоснованная и немотивированная преференция «незаконно пострадавшему» крымско-татарскому народу.
Содержание законопроекта преимущественно дублирует положения Федерального закона, в т.ч. понятийный аппарат. Вместе с тем предусматривалось участие религиозных организаций в общественной жизни региона. В случае принятия республиканского закона такие организации имели бы право: вносить в органы государственной власти и органы местного самоуправления предложения по вопросам, связанным с реализацией права граждан на свободу совести, свободу вероисповедания; представлять и защищать свои права и законные интересы в государственных органах, органах местного самоуправления, организациях, предприятиях, учреждениях; выступать с инициативами по вопросам общественной жизни и вносить соответствующие предложения в органы государственной власти и органы местного самоуправления; в установленном порядке пользоваться средствами массовой информации и др. (ст. 20).
Также интересным уточнением должны были стать законодательно регламентированные процедуры защиты прав граждан при осуществлении религиозных обрядов и церемоний (ст. 24). Это касалось санитарных, экологических, противопожарных и иных требований, обеспечивающих безопасность граждан и предъявляемых к зданиям, сооружениям и другим помещениям, в которых совершаются публичные богослужения. Кроме того, менее чем в 25 м от культовых зданий и сооружений, иных мест и объектов, специально предназначенных для богослужений, молитвенных и религиозных собраний, религиозного почитания (паломничества), запрещалось: размещение ночных клубов; продажа спиртных напитков; изготовление, продажа, распространение, рекламирование, демонстрация эротической продукции; размещение текстов и изображений (в т.ч. рекламных объявлений), оскорбляющих чувства граждан; проведение публичных мероприятий развлекательного и политического характера [8]. Однако сомнительным, на наш взгляд, выглядит тезис о возложении на религиозные организации совместно с органами местного самоуправления обязанностей по обеспечению общественного порядка, безопасности граждан при проведении публичных богослужений, других религиозных обрядов и церемоний, а также оказании им в случае необходимости медицинской помощи.
Поскольку анализируемый проект разрабатывался до внесения изменений в федеральное законодательство в июле 2016 г. (см. Федеральный закон от 6 июля 2016 г. № 3 74-ФЗ), инициаторы данной законодательной инициативы попытались определить миссионерскую деятельность и её содержание самостоятельно (гл. VI). Под последней предлагалось понимать информационную и организационную деятельность представителей религиозных объединений, а также лиц, распространяющих религиозную литературу и иные предметы религиозного назначения, произведённые религиозными объединениями, прямо или косвенно направленную на распространение своего вероучения и религиозной практики на территории Республики Крым среди лиц иной веры и неверующих. При этом:
- информационная миссионерская деятельность - деятельность миссионеров, направленная на рекламу, популяризацию и распространение каких-либо религиозных взглядов, представлений и религиозной практики устными, печатными, электронными и иными способами;
- организационная миссионерская деятельность - деятельность миссионеров, направленная на создание организационных религиозных структур (объединений), подготовку специалистов, организацию и проведение религиозных мероприятий, а также создание иных условий для осуществления миссионерской деятельности.
Предполагалось, что такая деятельность будет осуществляться в: культовых зданиях, сооружениях и на относящихся к ним территориях, принадлежащих религиозному объединению; жилых помещениях при наличии согласия граждан, в них проживающих; иных местах, отвечающих
требованиям проведения зрелищных массовых мероприятий, - в порядке, установленном для проведения собраний, митингов, шествий и демонстраций. Миссионерская деятельность могла проводиться среди граждан, добровольно изъявивших желание присутствовать на проводимых миссионерами мероприятиях. А вовлечение малолетних в религиозные объединения с целью совместного исповедания и распространения веры вопреки их воле и без письменного согласия их родителей или лиц, их заменяющих, запрещалось.
Другой законопроект оказался более лаконичным, сфокусировав основное внимание на взаимодействии органов государственной власти и органов местного самоуправления Республики Крым с религиозными объединениями [9], в т.ч. на таких аспектах, как: 1) построение взаимодействия на основе обеспечения прав человека и гражданина на свободу совести и свободу вероисповедания, принципов отделения религиозных объединений от государства и их равенства перед законом; 2) оказание содействия органами государственной власти Республики Крым и органами местного самоуправления достижению взаимного понимания, терпимости и уважения в вопросах свободы совести и свободы вероисповедания, а также благотворительной деятельности религиозных организаций, реализации ими общественно значимых культурно-просветительских программ и мероприятий. Возможность образования органов по связям с религиозными объединениями; 3) регулирование в пределах компетенции предоставления религиозным организациям налоговых и иных льгот, оказание финансовой, материальной и иной помощи религиозным организациям в реставрации, содержании и охране культовых зданий и иных объектов, являющихся памятниками истории и культуры, а также в обеспечении преподавания общеобразовательных дисциплин в образовательных организациях, созданных религиозными организациями в установленном порядке; 4) запрет на использование должностными лицами органов государственной власти Республики Крым, других государственных органов и органов местного самоуправления своего служебного положения для формирования того или иного отношения к религии; 5) учёт органами государственной власти Республики Крым при рассмотрении вопросов, затрагивающих деятельность религиозных организаций в обществе, территориальной сферы их деятельности и предоставление последним возможности участия в рассмотрении указанных вопросов; 6) взаимодействие органов государственной власти Республики Крым с органами государственной власти, органами местного самоуправления субъектов Российской Федерации по вопросам свободы совести и религиозных объединений.
Бесспорно, организация взаимодействия органов государственной власти и органов местного самоуправления с религиозными объединениями всех конфессий является одной из приоритетных задач светского государства и гражданского общества. Сущность этого сотрудничества состоит в обеспечении координации деятельности и согласовании совместных действий всех её участников в таком правовом режиме, который необходим для достижения общей цели - защиты и гарантирования свобод граждан в данной области. Впрочем, координация должна рассматриваться не как самоцель, а специфические формы и методы, так называемая «мягкая сила», необходимая для достижения указанной цели. Подчеркнём, что речь не идёт о равноправии участников таких правоотношений, поскольку они наделены различной по объему и содержанию компетенцией. Например, в случае нарушения законодательства религиозным объединением уполномоченные государственные органы имеют право воспользоваться дискреционными полномочиями - приостановить или запретить его деятельность. Но субординация в таких отношениях и отделение религиозных объединений от государства не должны становиться причинами мезальянса органов государственной власти, органов местного самоуправления и церкви (в широком смысле этого слова) для налаживания конструктивного этноконфессионального диалога. А духовно-нравственная распущенность и моральное разложение не должны подменяться сторонниками либеральных ценностей понятием «толерантность».
В целом для современного общества характерен стабильный уровень этнорелигиозной терпимости (даже в условиях интенсифицированных миграционных процессов). Вместе с тем наличие в общественном сознании ксенофобских стереотипов, проявлений антисемитизма, религиозной вражды, радикализма в молодёжной среде, распространение нетерпимости в сети Интернет и некоторых средствах массовой информации требуют от государства, религиозных объединений и институтов гражданского общества разработки и проведения совместных мероприятий по их ликвидации (минимизации) и недопущению в дальнейшем.
Как общий недостаток отметим, что оба законопроекта, как и Федеральный закон, содержат преамбулы, не свойственные стилю и структуре законодательных актов, а характерные только для Конституции. Тем не менее это были первые попытки налаживания конструктивного сотрудничества государства и религиозных организаций, формирования толерантных отношений в религиозной среде, содействия межконфессиональному диалогу, противодействия эскалации радикализма и религиозного экстремизма. Несмотря на то, что они так и остались на стадии законодательных инициатив, мы разделяем выводы А.А. Со о том, что принятие подобных региональных законов нецелесообразно по причине гарантирования федеральным законодательством в необходимом и достаточном объёме уровня конституционно-правовых гарантий реализации свободы совести и вероисповедания, а также объективных сложностей по разграничению пределов правового регулирования субъектами Российской Федерации вопросов защиты прав граждан в этой области и деятельности религиозных объединений, отнесённых к сфере совместного ведения Российской Федерации и её субъектов [10, с. 161-162].
К.Б. Ерофеев настаивает на том, что подобные законы должны иметь «сухой» и даже в некоторой степени рутинный характер, соответствующий статике церковно-государственных отношений
цивилизованного общества и стабильности прав верующих. А имеющее место фактическое ранжирование религий в России («особая роль» православия, признание уважения к христианству, исламу, буддизму, иудаизму и неупоминание «других») ставит под сомнение принцип равенства мировоззрений и мироощущений перед законом, позволяя дискутировать о «государственной» и прочей церквах, «традиционных» и «нетрадиционных» религиозных организациях [11, с. 98]. С учётом задекларированного в Конституции Российской Федерации, конституциях её республик и уставах других субъектов принципа светскости эта полемика может носить определённый дестабилизирующий оттенок. Поэтому светскостью должны быть как субординация религии в основных вопросах государственной жизни, так и обеспечение сбалансированности интересов различных участников социума и их групп. Из этого следует, что одна из целей светскости государства - соблюдение баланса интересов верующих и неверующих, религиозных объединений и других институтов гражданского общества в духовной, социальной, информационной и иных сферах жизни общества, а также интересов религиозных объединений и государства [12, с. 126].
Кроме того, радикальный ислам, религиозные культы деструктивного типа, включая тоталитарные, представляют реальную угрозу не только правам и свободам, но и жизни и здоровью граждан. Лидеры таких религиозных объединений, псевдорелигиозных течений и военизированных неорелигиозных сект, стремясь к власти над своими адептами и их эксплуатации, маскируют свои намерения религиозным, социально-политическим, образовательным, научно-познавательным, культурологическим и другими прикрытиями, вследствие чего нарушают право человека на свободный и осознанный выбор мировоззрения и мировосприятия, создают вызовы так называемой «религиозной безопасности» индивидуума, общества и государства.
Деятельность указанных выше религиозных течений носит общественно опасный характер, противоречит общепризнанным демократическим ценностям, характеризуется полным подчинением свободы и сознания человека благодаря внушению абсолютной правоты их лидеров по вопросам веры и «спасения души». Их неофиты используются как для личного обогащения основателей подобных объединений, так и для совершения противоправных действий в интересах таких ультрарадикальных организаций, вплоть до суицидального терроризма.
Таким образом, динамично развивающаяся коммуникационная среда в силу своей прозрачности, гласности и открытости должна быть направлена на вытеснение деструктивных организаций в этой области и создание так называемых «идеологических фильтров» (включая религиозную составляющую) в гражданском обществе. Помимо этого, соответствующая государственная программа (см., напр., Комплексный план противодействия идеологии терроризма в Республике Крым на 20152018 гг.) должна включать мероприятия по эффективному противодействию деятельности религиозных «спекулянтов» различных толкований, систематизации полученных сведений о негативном влиянии и деятельности религиозных сект и псевдорелигиозных течений в регионе.
Как указывает Н.С. Кочикян, по своему содержанию право на свободу совести и вероисповедания относится к личным правам и свободам, поскольку оно представляет собой гарантированную возможность человека независимо думать и действовать в соответствии со своими внутренними убеждениями и в обязательной мере уважать права и свободы других лиц, законы и установления государства, нормы морали и общественного порядка [13, с. 69]. Этот автор рассматривает право на свободу совести и вероисповедания как одно целое, неотъемлемое конституционное право каждого человека следовать своим морально-нравственным убеждениям по вопросам определения своего отношения к религиозным и иным духовным ценностям, не нарушая права других индивидуумов, гарантированное и обеспечиваемое государством. При этом к элементам такого права он относит: право исповедовать любую религию; право не исповедовать никакой религии; право распространять религиозные убеждения; право распространять иные убеждения; право на свободный выбор мировоззренческих убеждений в целом; право на духовно-нравственное воспитание и обучение своих детей [13, с. 70].
Мы согласны с О.А. Иванюк в том, что понятие «свобода совести» шире по своему содержанию, нежели понятие «свобода вероисповедания». Так, свобода совести - это право убеждений (не только религиозных, но и моральных), в т.ч. право на их перемену, свобода не исповедовать никакой веры, изменять религиозные взгляды, принадлежность к тому или иному вероисповеданию. А свобода вероисповедания - право исповедовать веру, совершать религиозные обряды, открыто возвещать о своих религиозных убеждениях, принадлежности к определенному религиозному течению [14, с. 57]. Иными словами, свобода совести - право, гарантирующее неприкосновенность совести человека в вопросах отношения к религии и другим убеждениям, а вероисповедание - система определенных религиозных взглядов, догм и представлений, определяющим признаком которых является вера в реальность сверхъестественного начала.
Следует отметить, что Федеральный закон не дает дефиниции рассматриваемых понятий, оставляя их для философских дебатов. Именно поэтому предпринимались попытки дать им определения на региональном уровне. Например, Государственный Совет Республики Татарстан определил свободу совести как право человека и гражданина на выбор своего отношения к религии: быть верующим или не следовать религиозной вере вообще, а свободу вероисповедания - как право человека и гражданина свободно следовать своим религиозным убеждениям, выполнять вытекающие из них ритуалы, отправлять обряды, открыто заявлять о своей вере [15]. Но мы уже обращали внимание на то, что свобода совести относится не только к сфере религии, а является более ёмкой категорией.
В законодательстве Республике Тыва термин «свобода совести» более детализирован и конкретен. Под ней понимается право каждого гражданина свободно выбирать, иметь и распространять
религиозные или атеистические убеждения, исповедовать любую религию или не исповедовать никакой и действовать в соответствии со своими убеждениями при условии соблюдения законов государства. В свою очередь, под вероисповеданием понимается принадлежность к какой-либо религии, церкви, конфессии. Однако далее понятие «конфессия» используется как синоним вероисповедания [16], а не как особенность последнего в пределах определенного религиозного учения либо объединение верующих, придерживающихся такого вероисповедания. Возможно, это допустимо для философско-правовых категорий, но не для нормативных правовых актов.
К тому же уголовный закон вносит определенный диссонанс в эту сферу общественных отношений. Так, ст. 148 Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривает ответственность за: публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих (ч. 1), в т.ч. совершенные в местах, специально предназначенных для проведения богослужений, других религиозных обрядов и церемоний (ч. 2); незаконное воспрепятствование деятельности религиозных организаций или проведению богослужений, других религиозных обрядов и церемоний (ч. 3). Квалифицирующими признаками последнего состава преступления являются деяния, совершённые лицом с использованием своего служебного положения либо с применением насилия или с угрозой его применения [17]. Очевидно, что уголовное законодательство оставило без внимания защиту прав тех лиц, которые имеют не религиозные, а «иные убеждения», в т.ч. атеистические. Следовательно, современные нормативные правовые основы охраны и обеспечения свободы совести и вероисповедания требуют дальнейшего усовершенствования.
По нашему убеждению, с целью унификации данных дефиниций и исключения неоднозначного толкования законодательства в этой сфере необходимо закрепить в Федеральном законе указанные понятия, определения которых уже даны в модельном законе «О свободе совести, вероисповедания и религиозных организациях (объединениях)» (см. приложение к постановлению Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ от 28 ноября 2014 г. № 41-22). Одновременно с этим приоритетными задачами законотворческой деятельности и правоприменительной практики должны стать: гарантирование каждому возможности реализации права на свободу совести и вероисповедания; обеспечение равенства, защиты прав, свобод и законных интересов граждан, независимо от их отношения к религии; закрепление институциональных принципов государственной политики в отношении религиозных объединений, свободы совести и вероисповедания; содействие развитию толерантности, гуманизма, взаимоуважения, согласия и взаимопонимания среди всех групп и слоев многонационального и поликонфессионального населения.
Список литературы
1. Конституция Российской Федерации : принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. (в редакции от 21 июля 2014 г.) // Российская газета. - 1993. - 25 декабря.
2. Журочко, А. А. Конституционное право человека на свободу совести и вероисповедания // Актуальные проблемы государства и общества в области обеспечения прав и свобод человека и гражданина. - 2016. - № 19-2. - С. 196-204.
3. О свободе совести и о религиозных объединениях : Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ (в редакции от 6 июля 2016 г.) // СЗ РФ. - 1997. - № 39. - Ст. 4465.
4. Большакова, В. М. Право на свободу совести и свободу вероисповедания: особенности реализации в современной России // Власть. - 2015. - № 2. - С. 128-132.
5. Коноплева, А. А. Роль межкультурных конфликтов в развитии экстремизма и терроризма (на примере опыта Российской Федерации и Республики Крым) // Противодействие экстремизму и терроризму в Крымском федеральном округе: проблемы теории и практики : монография / под общ. ред. С.А. Буткевича. - Симферополь: КФ КрУ МВД России, 2015. - С. 64-75.
6. Чудина-Шмидт, Н. В. Экстремальность интолерантного общества // Символ науки. - 2016.
- № 5-3 (17). - С. 114-116.
7. Игнатов, А. Н. Кризис духовной сферы как фактор детерминации экстремизма, терроризма и криминального насилия в целом // Вестник Калининградского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России. - 2015. - № 3 (41). - С. 48-50.
8. О свободе совести, религиозных объединениях и недопущении религиозного экстремизма : проект закона Республики Крым от 15 октября 2014 г. № 82/30-10. - Симферополь: ГС РК, 2014. - 19 с.
9. О свободе совести и о религиозных объединениях : проект закона Республики Крым от 26 мая 2015 г. № 480/30-10. - Симферополь: ГС РК, 2015. - 6 с.
10. Со, А. А. Правовое регулирование вопросов свободы совести и свободы вероисповедания в Сахалинской области // Власть. - 2014. - № 11. - С. 160-163.
11. Ерофеев, К. Б. Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях»: некоторые уроки правоприменительной практики // Юридическая наука: история и современность.
- 2015.- № 8.- С. 96-103.
12. Миронова, О. А. Правовое регулирование взаимоотношений светского государства и поликонфессионального народа // Проблемы переходного периода: адаптация нормативно-правовых актов Крымского федерального округа к законодательству Российской Федерации : материалы Всероссийской научно-практической конференции, 13 марта 2015 г. / под общ. ред. С.А. Буткевича.
- Симферополь: «ДИАЙПИ», 2015. - С. 126-131.
13. Кочикян, Н. С. Содержание конституционного права на свободу совести и вероисповедания // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. - 2008. - № 3 (39). - С. 65-70.
14. Иванюк, О. А. Свобода совести и свобода вероисповедания: соотношение понятий и границы законодательного регулирования // Журнал российского права. - 2010. - № 9. - С. 46-58.
15. О свободе совести и о религиозных объединениях : Закон Республики Татарстан от 14 июля 1999 г. № 2279 (в редакции от 26 марта 2016 г.) // Республика Татарстан. - 1999. - 28 июля. - № 174.
16. О свободе совести и религиозных организациях : Закон Республики Тыва от 1 апреля 1995 г. № 253 (в редакции от 6 ноября 2015 г.) // Тувинская правда. - 1995. - 18 мая.
17. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-Ф3 (в редакции от 6 июля 2016 г.) // СЗ РФ. - 1996. - № 25. - Ст. 2954.
УДК 342.951:351.82
Н.А. Кулаков*, НЮ. Вашкович**, В.Г. Ермолаев***
Алгоритм действий сотрудников полиции по пресечению и документированию административных правонарушений, связанных с нарушением правил обеспечения безопасности при проведении официальных спортивных соревнований
Авторами статьи подробно рассмотрена административная процедура привлечения организаторов спортивных соревнований, собственников, пользователей объектов спорта к ответственности по ст. 20.32 - «Нарушение правил обеспечения безопасности при проведении официальных спортивных соревнований» Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях. На основе проведенного исследования авторами предложен алгоритм действий сотрудников полиции в случае выявления административного правонарушения по ст. 20.32 КоАП РФ.
Ключевые слова: обеспечение общественного порядка и общественной безопасности при проведении официальных спортивных соревнований; ответственность за нарушение правил обеспечения безопасности при проведении официальных спортивных соревнований; алгоритм действий сотрудников полиции в случае выявления административного правонарушения по статье 20.32 КоАП РФ.
N.A. Kulakov*, N.Y.Vachkovich**, V.G. Ermolaev***. The algorithm of actions of police officers to suppress to and documentate the administrative offences related to violation of rules of security during conducting official sports competitions. The authors of the article considered in detail the administrative procedure for the involvement of the organizers of sports competitions, owners of sports facilities to liability under article 20.32 - «Violation of rules of security during conducting official sports competitions» of the Code of the Russian Federation of Adminisrative offences. On the basis of the conducted research authors proposed the algorithm of actions of police officers in case of revealing of an administrative offence under article 20.32 of Administrative Code.
Keywords: ensuring public order and public safety in conducting official sports competitions; responsibility for the violation of rules of security in conducting conducting official sports competitions; the algorithm of actions of police officers in case of revealing of an administrative offence under article 20.32 the Code of the Russian Federation of Administrative offences.
Основной задачей обеспечения общественного порядка и общественной безопасности при проведении официальных спортивных соревнований является предупреждение и пресечение правонарушений в местах проведения соревнований. Обеспечение общественного порядка и общественной безопасности при проведении спортивных соревнований осуществляется их организаторами совместно с собственниками (пользователями) объектов спорта во взаимодействии с органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации и органами местного самоуправления. Пунктом 6 ч. 1 ст. 12 Федерального закона от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции» на полицию возлагается обязанность
* Кулаков, Николай Андреевич, старший преподаватель кафедры административной деятельности Санкт-Петербургского университета МВД России, кандидат юридических наук. Адрес: Россия, 198206, Санкт-Петербург, ул. Лётчика Пилютова, д. 1. Тел. 73025-81. E-mail: kafedra.ad.ovd@mail.ru.
** Вашкович, Наталья Юрьевна, старший преподаватель кафедры административной деятельности Санкт-Петербургского университета МВД России, кандидат юридических наук, доцент. Адрес: Россия, 198206, Санкт-Петербург, ул. Лётчика Пилютова, д. 1. Тел. 730-25-81. E-mail: kafedra.ad.ovd@mail.ru.
*** Ермолаев, Вячеслав Геннадьевич, преподаватель кафедры административной деятельности Санкт-Петербургского университета МВД России. Адрес: Россия, 198206, Санкт-Петербург, ул. Лётчика Пилютова, д. 1. Тел. 730-25-81. E-mail: kafedra.ad.ovd@mail.ru.
* Kulakov, Nikolai Andreevich, senior lecturer of the department of administrative activities of Saint- Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russian Federation, candidate of juridical sciences. Address: Russia, 198206, Saint-Petersburg, Lyotchika Pilutova str., 1. E-mail: kafedra.ad.ovd@mail.ru.
** Vashkovich, Natalya Yurievna, senior lecturer of the department of administrative activity of of the Saint-Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russian Federation, candidate of juridical science, associate professor. Address: Russia, 198206, Saint-Petersburg, Lyotchika Pilyutova str., 1. Tel. 730-25-81. E-mail: kafedra.ad.ovd@mail.ru.
*** Ermolaev, Vyacheslav Gennadievich, lecturer of the department of administrative activities of Saint-Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russian Federation. Address: Russia, 198206, Saint-Petersburg, Lyotchika Pilutova str., 1. E-mail: kafedra.ad.ovd@mail.ru. © Кулаков Н.А., Вашкович Н.Ю., Ермолаев В.Г., 2017
