CC BY
35
Свобода как проблема природного, социального и духовного существования человека
А. М. Максимов, д.ф.н, Оренбургский ГАУ; И. А. Беляев, к.п.н, Оренбургский ГУ
Ощущение человеком реальности своей свободы обретается и закрепляется в практике индивидуального существования через процессы освоения и отчуждения природных, социальных и духовных связей человекоразмерной действительности.
Ф. Бэкон считает, что чем человек ближе к природе, тем он свободнее. Индивидуальное человеческое существо своей деятельностью как бы дополняет природу, превращает возможное в действительное. Английский философ связывает отчуждение с призраками (идолами) человеческого интеллекта, пленившими его самого и деформировавшими свойственное ему мироотношение [1].
К. Маркс и Ф. Энгельс указывали на то, что формирование человека определенным образом связано с его отчуждением от природы. Основоположники марксизма обнаружили, что это отчуждение способствовало разделению труда, формированию системы социальных и, главное, входящих в них материально-производственных отношений. С логически детерминированной неизбежностью им стало ясно, что непосредственный контакт с материальной средой человеческого обитания осуществляют производительные силы, впиваясь своим острием (средства труда) в самое тело природы.
Системный характер общественных отношений неизбежно должен был повлечь за собой образование иерархии этих отношений по степени удаленности той или иной их подсистемы от природы и противоположения ей. Так возникли первичные (материальные, экономические, производственные) и вторичные (идеологические, надстроечные) отношения. Тезис о прямом участии производительных сил в природных процессах и одновременно об их общественном характере логично должен повлечь за собой заключение об изменении производительных сил вслед за изменением природных процессов, о социальных изменениях, происходящих по мере расширения сферы контактов людей с природой. Эволюция же производительных сил, по мысли классиков марксизма, закономерно порождала эволюцию всей социальной системы, включая и надстроечную структуру.
Марксистская философия показывает, что в процессе взаимодействия с природой человечество претерпело значительные изменения: от состояния зависимости от нее до экспансии по отношению к ней. Создав надприродный мир, человек своими
действиями постоянно вторгается в природу, которая материально способствует осуществлению его свободы, позволяет на основе природных закономерностей принимать решения со знанием дела.
В свое время И. Кант, рассматривая взаимодействие человека с природой, утверждал, что человек выделяется из природы с того момента, когда он осознает свое «я». «То обстоятельство, — пишет мыслитель, — что человек может обладать представлением о своем Я, бесконечно возвышает его над всеми другими существами, живущими на земле» [2]. Таким образом, становление свободы уже на первоначальной стадии развития человечества показывает, что люди, освобождаясь от природной зависимости, образуют свой — новый, ранее принципиально не существовавший — мир. Человек раздваивается. Являясь частью природы, он начинает противостоять ей, стремясь к новой гармонии, освещенной светом разума.
Ж.-П. Сартр отмечает: «Человек — это прежде всего проект, который переживается субъективно...» [3]. Любой человек желает стать кем-то после того, как он уже существует: «И поскольку он представляет себя уже после того, как начинает существовать, и проявляет волю уже после того, как начинает существовать, и после этого порыва к существованию, то он есть лишь то, что сам из себя делает» [4]. Согласно содержанию данного высказывания, существование предшествует сущности. В действительности же все, вероятно, обстоит иначе. Человек появляется на свет как актуально-потенциальное единство природного и духовного. Двойственная суть человеческого существа, исходно сополагающая в себе природное и духовное начала, делает жизнь проблемной. Человек вынужден постоянно разрешать или хотя бы сглаживать возникающие противоречия. Ощущая свою природность, он не менее глубоко осознает и духовность собственного естества. Стремясь к свободе на протяжении всей своей жизни, индивид пытается гармонизировать эти две составляющие самого себя как целостности. Причем попытки сделать это связаны в основном с актуализацией своей социальности.
Более того, сложность человеческой жизни заключается в том, что ее реалии в немалой мере обусловливаются множеством факторов социального порядка. К тому же и «почва», на которой «произрастает» человеческое существо, весьма специфична. Если жизнь животного в целом предопределяется свойственными ему инстинктами, то человек относительно свободно выбирает между различными осознанными способами действия. Еди-
ницей поведения животных выступает связь стимула и реакции, а цепь осуществляемых поведенческих актов чаще всего оказывается замкнутой. У человека же эта цепь разомкнута. Причем человек в большей мере, чем все иные живые существа, зависит от родителей, процесс его становления наиболее продолжителен и по своему содержанию резко отличается от развития животных. Обретая зрелость, он постепенно осознает свое фундаментальное отличие от всех тех живых существ, чья жизнь изначально-сущностно разворачивается в границах мира природы; у него формируется и развивается присущий только представителям человеческого рода многообразный мир свободы. В частности, В. Е. Кемеров обращает внимание на то, что на разных этапах истории, в различных типах социальности проблема свободы обретает конкретную размерность, по-своему осмысливается [5].
В человеческом мире издавна существовали различные свободы: свобода социальная, массовая и свобода индивида. Каждый человек всегда, вольно или невольно, осознанно или неосознанно, соотносит себя с той социальной общностью, в рамках которой он живет (семья, государство, раса и т.д.). С одной стороны, в этих отношениях он выступает как одна из множества формально равноправных единиц, частица массовой свободы, а с другой — как носитель личной свободы, проявляющейся через его самость. Но разглядеть в самом себе эту самость, постичь ее суть — проблема из проблем.
Человеческое «я» начинает проявляться уже в рамках первобытных обществ. Люди сначала коллективно отделяются от природы, и только потом идет процесс социального дробления, дифференциация индивидуального человеческого «я» на телесное и духовное. По мере роста и развития человека данный антиномизм как метод схватывания свободы никуда не исчезает, он лишь видоизменяется. В зависимости от того, какие функции человек будет выполнять, возрастает значение того или другого начала в становлении индивида, в развитии его свободы.
«Согласно пророкам, — пишет Э. Фромм, — именно благодаря тому, что человек был изгнан из рая, он оказался в состоянии сам формировать свою историю, укреплять свои человеческие силы и в качестве полностью развитого индивида достигнуть гармонии с другими людьми и природой. Эта гармония заступила на место прежней, в которой человек еще не был индивидом» [6]. Если эти строки соотнести с содержанием работы Фромма «Бегство от свободы», то мы обнаружим, что он ориентирует человека на долгий и нелегкий путь. Из его рассуждений о сущности и природе человека следует, что на каждой новой ступени, достигнутой человеком, образуются новые границы, возникают новые противоречия как внутреннего,
так и внешнего характера, которые побуждают к поиску новых решений. «Этот процесс будет продолжаться, пока человек не достигнет своей конечной цели — стать полностью человечным, пока он не станет совершенно единым с миром. Сможет ли человек достичь конечной цели полного «повзросления», когда исчезнут поиск и конфликт (как этому учит буддизм), или это станет возможным только после смерти (как это проповедует христианство), не должно нас занимать» [7]. Философ подчеркивает, что если даже человек идет прогрессивным путем, развивая и совершенствуя свои лучшие черты, за ним, как тень, всегда следует альтернативная возможность (в случае неверного выбора) вступить на регрессивный путь. Он делает акцент на том, что человек противоречив и различным образом реализует себя.
Анализ различных уровней природно-социальной организации человека (организменный, популяционный, родоплеменной) во многом обусловливает специфику реализуемой человеком духовности, а следовательно, и его подлинной свободы. На уровне человека как природного существа свобода проявляется в виде системного качества, снимая в себе особенности разностороннего взаимодействия человека с Миром, с другими людьми. Эти особенности аккумулируют совокупную свободу индивида через объективацию, вписанность механизмов индивидуального поведения в пространственно-временную структуру многореального Мира. На этом уровне формируется образ свободы индивида как совокупности возможностей жизненного самоутверждения и самоопределения. Можно отметить гносеологическую неадекватность данного образа свободы в силу наличия невытесненных природных инстинктов, окружения устрашающей среды, недостаточности психической формы реагирования. Мера освоения и отчуждения на этом уровне во многом носит черты иррациональности. Индивидуальные образы свободы неверифицируемы, их виртуальность сложно фиксируема и представима, они вряд ли могут быть положены в основу осознанной целеполагающей деятельности.
На социальном и духовном уровнях в совокупный образ свободы включаются уже генетические родовые особенности, национальные, семейные и иные свойства и стороны мироотноше-ния человека.
Свобода человека детерминируется и факторами надиндивидуального порядка. Выстраиваются определенные иерархические структуры, обусловленные общечеловеческими, национальными, государственными, политическими и другими нормами. На данный факт обращает внимание Ф. Шлегель. Он полагает, что цель человека заключается в том, чтобы «на высшей ступени организации — раствориться, перейти в высшую форму, возвратиться в свободу высшего элемента <...>
Все люди — это множество проявлений способности Земли к одной и той же цели: восстановлению свободы, возвращению в высшую сферу. Только человечеству в целом, а не отдельному человеку может быть приписана вполне позитивная свобода и способность воздействовать на мир, формировать и завершать его» [8].
Анализ свободы показывает, что человек, стремясь ее обрести, реализовать посредством ее свою самость, ищет опоры либо в сверхъестественном, либо в своем сознании, либо в бессознательном. В частности, в христианстве основанием и источником свободы выступают сверхъестественные силы. Бог, и только Он, всегда необходимо действует со всей полнотой своей свободы. Он — основа и начало всего, ибо как Мир немыслим без существования Бога, так и Бога нельзя помыслить без существования Мира. Христианство обращает внимание на то, что понятие свободы так глубоко коренится в человеческом сознании, что непроизвольно переносится людьми даже на бессознательную природу. Не столько чувства и разум, сколько воля, согласуемая с Божественным провидением, является правящей силой души. Определяя человека как разумное существо и ценя разум, христианство в то же время выявляет ценности иррациональной стороны нашей жизни; оно стремится понять природу свободы, не редуцируя ни разум к иррациональному началу, ни иррациональное к разумному. Обращение к этим двум относительно самостоятельным слоям человеческого бытия обусловлено христианским взглядом на человека как на страдающее существо, живущее нравственной жизнью. Люди не всегда обладают практическими средствами для отражения и преодоления агрессии враждебных сил. Свобода человека постоянно ограничивается причинами субъективного и объективного порядка, приводящими его к отчуждению от природы, общества и своего внутреннего мира.
Г. В. Ф. Гегель полагает, что основанием, исходным принципом человеческой свободы целесообразно считать сознание. Это вытекает из его высказывания относительно одного кажущегося остроумным замечания Г. В. Лейбница, что «если бы магнит обладал сознанием, то он считал бы свое направление к северу определением своей воли, законом своей свободы. Скорее верно другое. Если бы магнит обладал сознанием и, значит, волей и свободой, то он был бы мыслящим, тем самым пространство было бы для него как всеобщее пространство, объемлющее все направления, и поэтому одно направление к северу было бы скорее пределом для его свободы, так же как для человека быть удерживаемым на одном месте есть предел, а для растения — нет» [9]. Такой подход позволяет в очередной раз убедиться в том, что природа осуществляет разум только с необходимостью, в то время как человек, благодаря мышлению, превра-
щает душу в дух, обретая тем самым царство свободы. З. Фрейд, напротив, подчеркивает первостепенную значимость для свободы бессознательного, полагая, что «сознательная умственная жизнь представляет собой лишь довольно незначительную часть бессознательной душевной жизни» [10].
Важнейшим условием свободы выступает культура, являющаяся творением человека, над-природным по сути своей образованием. Всякий человек, входя в Мир, застает уже сложившуюся, готовую культуру, он опирается на нее и, вместе с тем, ее преобразует, а порой и создает заново. А. С. Пушкин, к примеру, осваивал имеющиеся языковые формы, а затем, отчуждая их, создал новый литературный язык.
Осваивая и творя культуру, личностное «я» человека как бы восходит к полной свободе. Хотя полная свобода — это, скорее, идеал. Человеку свойственно подменять идеал своего собственного «я», тесно сопряженный с иными реалиями социокультурной действительности, массовым идеалом, воплотившимся в образе какого-либо другого человека, чаще всего вождя. Иногда человеку даже может казаться, что его «я» достигает тождества с этим идеалом. Тогда он может испытывать чувства не только радости, счастья, но и самодовольства и самодостаточности, напрочь забывая о самокритике. В отличие от подлинной свободы данное состояние может длиться долгое время. Такая «свобода» лишена истинных источников — любви и самокритики, зиждется на устранении чужих интересов и отсутствии критического отношения к самому себе, порождает отчужденное состояние не только в духовной сфере, но и в отношениях человека, общества с природой. История знает немало примеров, когда отдельные индивиды и социальные общности пытались стать господами природы. Наша память хранит тяжелые воспоминания о результатах деяний людей, возомнивших себя свободными от природной составляющей человеческого естества.
Подлинная свобода реализуется через взаимоотношение с «иным», проявляется как момент совпадения различных сущностных сил. Процесс взаимодействия человека с «иным» протекает далеко не однозначно. Хорошим примером тому может служить анализ взаимоотношения индивидуальной и социальной свобод. Взаимоотношения человека с обществом не могут основываться на принципе абсолютного единства. Индивидуальная свобода формируется при участии сознания и воли как отдельного человека, так и других людей. Социальная же свобода есть результат взаимодействия множества человеческих сознаний и воль. Стремление социально ориентированного человеческого «я» органически влиться в состав большого общественного целого играет весьма важную эвристическую роль в обретении свободы. Причем социальная свобода как способству-
ет реализации индивидуальной свободы, так и ограничивает ее.
Основываясь на этом положении, можно выделить следующие типы социальной свободы: социальную свободу, ограничивающую все индивидуальные свободы за исключением свободы одного; социальную свободу, способствующую реализации свобод немногих; и, наконец, социальную свободу, позволяющую реализовать свои свободы большинству. Отметим, что данная типология фиксирует то обстоятельство, что индивидуальная свобода возрастает или уменьшается в зависимости от действия социальных факторов.
Безусловно, наряду с общей тенденцией развития культуры существуют особенности, характерные для того или иного переживаемого ею этапа. Для каждого поколения, как и для любого индивида, культура предзадана, она концентрирует в себе ценности и нормы поведения, человеческие способности, знания, силы. Все более полно аккумулируя в себе материально-вещественное и духовное содержание Мира, культура усложняет от эпохи к эпохе условия жизни и деятельности людей. При этом постоянно расширяется сфера взаимодействия между индивидами и коллективами, люди сталкиваются с новыми непредвиденными условиями и обстоятельствами, пробуждающими либо ограничивающими их свободу. История знает периоды расцвета и упадка человеческих общностей, но ни одна культура не смогла породить свободное общество, состоящее из подлинно свободных индивидов. Тем не менее, свобода каждый раз зарождается, расцветает и реализуется в рамках соответствующей культуры. Каждая эпоха по-своему наполняет и усложняет жизнь людей, предъявляя к ним все более высокие требования. Общественный прогресс противоречив, в связи с чем человек формируется на основе взаимодействия свободы и несвободы, причинности и произвола, добра и зла и т.д. Без ущерба для себя, своей целостности человек не может находиться в рамках какой-либо одной из этих противоположностей. Он так организован, что способен развиваться, обретать личную свободу лишь на основе взаимообусловленности, противоречивости различных свойств и сторон.
Нет никаких оснований для утверждения о том, что в процессе филогенетического развития степень свободы постоянно возрастает. По этому поводу Н. А. Бердяев пишет: «В своей исторической судьбе человек проходит разные стадии, и всегда трагична эта судьба. Вначале человек был рабом природы, и он начал героическую борьбу за свое сохранение, независимость и освобождение. Он создал культуру, государства, национальные единства, классы. Но он стал рабом государства, национальности, классов. Ныне вступает он в новый период. Он хочет овладеть иррациональ-
ными общественными силами. Он создает организованное общество и развитую технику, делает человека орудием организации жизни и окончательного овладения природой. Но он становится рабом организованного общества и техники, рабом машины, в которую превращено общество и незаметно превращается сам человек» [11].
Видимо, у каждого человека есть свои границы и свой индивидуальный порог возможной свободы. Свобода взрослого человека и свобода ребенка отличны друг от друга. Анализируя развитие ребенка, можно обнаружить ступени его свободы. Как представитель популяции рода человеческого, он обладает определенной предрасположенностью к свободе. С младенческого возраста свобода у ребенка — интенсивно развивающегося, непрерывно самообновляющего свою целостность существа — проявляется в виде системного качества, включающего бессознательный, подсознательный и сознательный уровни отражения. И если в этом возрасте осваивающий целостное мироотношение ребенок выстраивает свои связи с Миром на основе доверия к себе и людям, то, начиная с года, идет процесс формирования представлений о собственном «я». А примерно с десятилетнего возраста основная проблема приобретает характер двуединой задачи: сохранить суверенность своего «я» и обеспечить представленность «я» в обществе, иначе говоря, противоречие обнаруживается в явном виде.
У каждого человека, в зависимости от особенностей его развития, характера, темперамента, своя свобода. Свобода может быть богатой и бедной, сложной и простой, максимальной и минимальной. Можно стать свободным, отказавшись от интенсивной деятельности, а можно оказаться таковым, вложив, напротив, всю имеющуюся энергию в целенаправленную активность. Реальная свобода порой завуалирована, скрыта. Так, А. М. Бекарев небезуспешно рассматривает фактичность свободы через категориальную пару «действительность — возможность» [12]. Анализируя свободу человека в социальном пространстве, он правомерно отмечает, что ее традиционно переносили куда-то в будущее, в туманную перспективу, хотя она есть факт, имеющийся в наличии и остающийся незамеченным. В памяти непроизвольно возникает образ Христа. Его прокляли, казнили, но при этом было мало тех, кто понимал сущность его свободы. Или же вспомним мыслителей античности — людей ярких и неординарных. Именно они, а позднее им подобные раздвигали границы жизни, преобразуя общество и человека. Но своими согражданами они чаще всего не были поняты.
Безусловно, реальная свобода формируется на основе синтеза природного, социального и духовного существования человека. Она есть непрерывный процесс освоения отчужденного и отчужде-
ния освоенного, процесс, в ходе которого свобода преобразуется и становится полной. Чем сложнее механизм этого процесса, тем больше усилий требуется от человека для обретения полноты свободы. Но полнота и гармония временны, так как всякое вновь возникшее качество непременно порождает новые границы, новые противоречия.
Литература
1 Бэкон, Ф. О достоинстве и приумножении наук // Бэкон Ф. Сочинения. В 2 т. М., 1977. Т. 1. С. 199-204.
2 Кант, И. Антропология с прагматической точки зрения // Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. XIX век. М., 1995. С. 21.
3 Сартр, Ж. П. Экзистенциализм — это гуманизм // Сумерки богов. М., 1990. С. 323.
4 Там же.
5 Кемеров, В. Е. Свобода // Современный философский словарь. Лондон, Франкфурт-на-Майне, Париж, Люксембург, Москва, Минск, 1998. С. 765.
6 Фромм, Э. Душа человека. М., 1992. С. 17.
7 Там же. С. 87.
8 Шлегель, Ф. Эстетика. Философия. Критика. В 2 т. М., 1983. Т. 2. С. 187-188.
9 Гегель, Г. В. Ф. Наука логики. М., 1970. Т. 1. С. 199. 10Фрейд, 3. «Я» и «Оно». Труды разных лет. В 2 кн. Тбилиси,
1991. Кн. 1. С. 74.
“Бердяев, Н. А. Человек и машина // Вопросы философии.
1989. № 2. С. 162.
12См.: Бекарев, А. М. Свобода человека в социальном пространстве. Нижний Новгород, 1992. С. 12—13.
