CC BY
166
Б.Н. ЧИЧЕРИН: ЛИЧНОСТЬ, ЖИЗНЕННЫЙ МИР, ТВОРЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ
УДК 1(470) (091)
СВИДЕТЕЛЬ ВЕЛИКИХ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ И ПОБЛЕКШИХ НАДЕЖД
Н.М. Аверин
В статье содержится очерк жизни и деятельности выдающегося русского философа XIX в. Б.Н. Чичерина. Дается характеристика вклада Чичерина в разработку концепции российского конституционализма, философской системы метафизического универсализма. В статье раскрывается сложность идейной эволюции мыслителя, его отношений с правящей элитой России. Показано историческое значение его наследия, отмечены актуальные задачи дальнейшего изучения творчества Чичерина.
Ключевые слова: Б.Н. Чичерин, философия, конституционализм, метафизика, реформа.
Такую характеристику дал себе на склоне лет видный общественный деятель и мыслитель Х1Х века Б.Н.Чичерин (1828-1904). Но он был не просто свидетелем, а деятельным участником крупнейших событий, пережитых Россией во второй половине Х1Х века. В истории отечественной общественной мысли Б.Н. Чичерин - явление неординарное, громадное, сложное, до конца неразгаданное и в чем-то трагическое. Это был энциклопедически образованный ум, прекрасно ориентировавшийся как в гуманитарных, так и в естественных науках. Чичерина отличала поистине ренессансная широта творческих интересов и трудов. Вместе с тем еще при жизни за ним укрепилась репутация невостребованного мыслителя, философа, отставшего от прогрессивных веяний своей эпохи.
Возможно, в начале ХХ века, когда Россия все-таки стала конституционной монархией, Чичерина признали бы одним из архитекторов русского парламентаризма, но вскоре разразилась мировая война, совершенно бессмысленная с точки зрения национальных интересов России. А потом грянули революции, одна из которых ликвидировала империю, а другая смела и весь уклад жизни, идеологом которого был Чичерин. В советское время он находился в зоне забвения, считаясь представителем безвозвратно ушедшей в прошлое буржуазной науки. В постсоветской России интерес к чичеринскому творчеству на время возродился, но скоро угас. Видимо что-то в чичеринском наследии не совпало с позицией новой политической элиты. Чичерин снова вошел в число культурных раритетов, правда, теперь почитаемых, освобожденных от идеологических табу. В 2014 году исполняется сто десять лет со дня смерти философа. Дистанция достаточно длительная, чтобы объективно, без метаний от дифирамбов к развенчанию, определить реальное место Чичерина в истории русской общественной мысли, выяс-
нить, что в его творчестве устарело, а что сохранило неподвластную времени актуальность.
Б.Н. Чичерин принадлежал к старинному дворянскому роду, выводившему свою генеалогию из XV столетия. Его многочисленные представители прошли через бурные события русской истории XV-XVIII вв., предано служа отечеству, занимая различные посты в военной и административной иерархии. Тамбовская ветвь чичеринского рода возникла в середине XVIII века, когда дед философа В.Д. Чичерин приобрел на Тамбовщине имение. Отец Чичерина Николай Васильевич после традиционной военной службы, выйдя в отставку, вернулся в Тамбов. Породнился с одним местным дворянским семейством и окончательно осел в тамбовском крае. Будучи человеком образованным, предприимчивым, он успешно освоил капиталистические методы хозяйствования и значительно приумножил свое состояние.
Детство и отроческие годы философа прошли в безмятежной и счастливой атмосфере культурной дворянской семьи, где кроме него было пять братьев и сестра. Особое влияние на юного Бориса оказал отец, человек сочувственно относившийся к прогрессивным веяним своего времени, бывший ценителем искусства, приверженцем твердых нравственных принципов. На духовное становление молодого Чичерина влиял и круг семейного общения, в который входили люди составлявшие цвет дворянской интеллигенции той эпохи - семейства Кривцовых, Боратынских, Жемчужниковых, Вышеславцевых. Чичерин получил прекрасное домашнее образование. Из семейного воспитания он вынес ряд коренных жизненных принципов - высокое понятие личной чести и достоинства, веру в благую силу просвещения, монархические убеждения, понимание гражданского долга как служения монарху и отечеству. Мировоззренческое формирование Чичерина зававершилось в стенах Московского университета, куда в 1845 году он поступил на юридический факультет.
На склоне лет Чичерин отзывался об университете и его профессорах с искренним, неподдельным восхищением. По его словам, «университет сделался центром всего умственного движения России» [2, с. 30]. Решающее влияние в эти годы не только в профессиональном, но и в более широком мировоззренческом, человеческом плане на него оказал известный историк Т.Н. Грановский (1813-1855). В общении с Грановским, по словам Чичерина, он «с пламенной любовью к отечеству научился соединять столь же пламенную любовь к свободе», «здесь в мою душу запали те семена, развитие которых составило содержание всей последующей жизни» [2, с. 140]. Студенческие годы отмечены двумя знаменательными событиями в идейном развитии молодого Чичерина. Во-первых, изучение философии Гегеля. По признанию Чичерина, на основе гегельянства сложилось его философское миросозерцание. Чичерин считал, что тот, кто не усвоил себе логики Гегеля, никогда не будет философом [2, с. 57]. Другая страсть - увлечение политикой, развившееся пол влиянием событий революции 1848 года во Франции. Это увлечение прошло две фазы: первая, скоротечная - восприятие революции как шага на пути к свободе и равенству; и вторая фаза, охватывающая всю последующую деятельность Чичерина - порожденное остротой классовой борьбы неприятие всякого революционного движения и социалистических учений.
Закончив университетский курс, Чичерин избрал для дальнейшей деятельности поприще науки, готовя магистерскую диссертацию, посвященную исследованию областных учреждений России в XVII столетии. Работа продвигалась успешно, но в чичеринские планы вмешалась политическая реальность тех лет. С конца сороковых годов в стране усиливается политическая реакция. Идет интенсивное искоренение всего, что, по мнению верховной власти, походило на инакомыслие, политический радикализм. Написанная с нетрадиционных позиций, чичеринская диссертация была объявлена пасквилем на древнюю Русь и отвергнута министерством просвещения. Потрясенный крушением своих планов, Чичерин сперва поддался чувству безысходности, а затем был охвачен критическим отношением к действиям властей. В этой ситуации он, по его словам, ухватился за предложение своего университетского профессора К. Д. Кавелина участвовать в создании «рукописной литературы», которая «сама собой будет ходить по рукам». Трудно сказать, чем бы закончилось для Чичерина участие в этой затее, ибо они с Кавелиным уже вступали на путь антиправительственной деятельности. В лучшем варианте дело могло закончиться ссылкой в провинцию, как это произошло двумя десятилетиями раньше с Герценом и Огаревым. Но исход мог быть и гораздо более тяжелым, но очередная прихоть истории повернула ход событий к благополучному финалу. В феврале 1855 года внезапно скончался император Николай I, инициатор усиления борьбы с инакомыслием. В России началась новая полоса общественной жизни. Новый монарх Александр II приступил к осуществлению назревших реформ и самой острой и главной из них - отмены крепостного права.
В стране развернулась по существу общенациональная дискуссия о путях дальнейшего развития России, выдвигались различные программы реформирования и пожелания, обращенные к новому монарху, разгоралась идейно-политическая борьба вокруг проектов реформ. Чичерин с энтузиазмом погрузился в работу в области политической публицистики, в конце 50-х годов он опубликовал серию политически актуальных статей, составивших сборники «Очерки Англии и Франции» и «несколько современных вопросов», где впервые открыто и четко провозглашалась программа реформ, выражавшая необходимость демократических преобразований. Эта деятельность принесла Чичерину всероссийскую известность, выдвинула его в число идейных лидеров зарождавшегося либерального движения 50-х - начала 60-х годов. Изменившаяся общественная обстановка открыла Чичерину дорогу к продолжению научной карьеры. Он с блеском защищает диссертацию, создает ряд работ по истории Российского государства, становится наряду с К.Д. Кавелиным, С.М. Соловьевым и В.И. Сергеевичем одним из основателей «государственной школы» отечественной историографии. Для подготовки к профессорской деятельности Чичерин едет в Европу. Он побывал в Англии, Германии, Италии, Франции, где встречался с видными политиками и учеными-правоведами. Это общение позволило Чичерину расширить свой политический кругозор, использовать в разработке своей программы реформ опыт западноевропейских стран. В 1861 году он был избран профессором Московского университета по кафедре государственного права.
Отмена крепостного права и ее последствия ускорили поляризацию общественных сил в стране. К этому времени Чичерин начинает медленно, но неудержимо дистанцироваться от своих единомышленников по либеральному лагерю, считая, что в данной обстановке задача либерально настроенной общественности -содействие осуществляющей реформы верховной власти, а не противостояние с ней. Подобная позиция вызвала возмущение в либеральном лагере и привела к разрыву с прежними соратниками. В то же время на него обращают внимание в придворных кругах, которым импонировал чичеринский лозунг - сначала укрепление власти, затем развитие реформ, сильная власть и либеральные меры. Реформы неосуществимы, когда власть слаба, а в обществе идет всеобщее брожение. Письма Чичерина к брату Василию, служившему в Петербурге, где излагались эти мысли, докладывались Александру II. Это был, пожалуй, уникальный в истории случай, когда перлюстрация переписки привела не к опале автора писем, а к его вхождению в политическую элиту страны.
Самым ярким проявлением сближения 36-летнего профессора государственного права с царским двором стало приглашение Чичерина в качестве воспитателя наследника престола 20-летнего Николая Александровича. Перед Чичериным возникла уникальная возможность стать наставником будущего царя. По его признанию, он мечтал воспитать для России в лице цесаревича государя с возвышенными стремлениями. Но жизнь нанесла сокрушительный удар по его планам. Во время путешествия по Европе внезапно скончался от тяжелой болезни юный цесаревич. Чичерин, сопровождавший наследника в путешествии, пережил глубокое потрясение. По его словам, в этой ранней могиле были похоронены его лучшие надежды. Там же в Италии, во Флоренции сам Чичерин перенес тяжелую болезнь, выздоровление от которой сопровождалось глубоким духовным кризисом, усилением религиозного чувства, мыслями о тщетности стремлений к общественной славе.
После этих драматических событий Чичерин возвращается к педагогической деятельности в университете. Одновременно начинается его постепенный отказ от безоговорочной поддержки действий верховной власти, хотя сам Александр II остался в памяти ученого как монарх - благодетель своего народа. В 1868 году оборвалась и университетская карьера Чичерина. Возглавив протест ряда своих коллег против нарушения ректором и министерством просвещения университетских свобод, Чичерин выходит в отставку. Он возвращается на Тамбовщину в родовое имение Караул, уходит в частную жизнь. Здесь налаживается его семейная жизнь. Его избранницей была Александра Алексеевна Капнист (1845-1920), ставшая его верной спутницей в жизни. Теперь Караул становится для него островком семейного счастья и дружеского общения с родными и близкими людьми.
В исторической литературе нередко утверждается, что после переезда на Там-бовщину Чичерин уходит из общественной деятельности. Но это мнение не совсем точно. Чичерин и в тамбовском «затворничестве» ни на йоту не отступал от своих убеждений. Лишенный общероссийской арены действия, Чичерин работает в тамбовском земстве, вместе с женой и многочисленными родственниками занимается благотворительной и культурной работой. А главное он использует каждую возможность, чтобы довести свое мнение до царя и его окружения. Среди его конфидентов 70-80-х годов, через которых передавались его письма и записки, - ми-
нистр финансов А.А. Абаза, военный министр Д.А. Милютин, обер-прокурор синода К.П. Победоносцев. Но основным поприщем и делом жизни в эти годы для Чичерина стала разносторонняя научная деятельность; в период тамбовского «уединения» создаются его фундаментальные труды - «История политических учений» (1869-1902), «Наука и религия» (1879), «Мистицизм в науке» (1880), «Курс государственной науки» (1894-1901), «Положительная философия и единство науки» (1882), «Собственность и государство» (1883), «Основания логики и метафизики» (1894), «Философия права» (1900), «Вопросы философии» (1904). Помимо этого из-под его пера выходит ряд публицистических работ, ходивших полулегально по России. При этом научная работа не являлась для Чичерина чисто академическим занятием и уж тем более хобби профессора в отставке. Он рассматривал ее, судя по всему, как свой гражданский долг, общественную миссию. Можно смело утверждать, что в конце Х!Х века в старинном тамбовском поместье Караул возник своеобразный интеллектуальный очаг, посылавший в высшие слои общества сигналы предупреждения о нарастающем неблагополучии его государственных устоев и призыв к конструктивным действиям.
Исследователи чичеринского творчества отмечали как характерную черту его метода систематизм, стремление к построению целостной картины изучаемого объекта. Поэтому все написанное Чичериным по вопросам развития общественной жизни можно рассматривать как развитие единого комплекса идей, обосновывающих необходимость непрерывного совершенствования государственного организма и социума путем реформ. Сам Чичерин назвал этот теоретический комплекс курсом государственной науки. Здесь объединены разнообразные проблемы политической и экономической сферы общества, вопросы управления различными отраслями государственного механизма, реализации его важнейших функций, роли верховной власти и госбюрократии. Проблемы практического характера рассматриваются в контексте действия общеисторических законов развития человечества. Поэтому Чичерина по праву следует считать одним из основоположников отечественной социологии, социальной философии, политологии.
Одной из главных своих задач Чичерин полагал разработку мировоззренческой базы реформаторской стратегии. Ее решение вывело Чичерина на проблему соотношения прогресса и традиционализма в общественной жизни и ее мировоззренческое осмысление. Начиная с XVII века, в европейской культуре утверждается представление о несовместимости этих начал исторического процесса. В философии Просвещения в ранг высших ценностей возводится прогресс, понимаемый как совершенствование общества на основе расширяющегося применения разума. С понятием традиционности связывается представление об общественных предрассудках, косности и невежестве, реакционности поддерживающих их общественных порядков. Поляризация общественных сил в начале ХК в. проходила, прежде всего по линии «прогрессизм - консерватизм». Подобные настроения существовали и в России, где верховная власть поддерживала традиционалистскую ориентацию в ее самой архаической форме, а нарождающееся либеральное движение группировалось под знаменем прогресса.
Б.Н. Чичерин разрушил эту искусственную антиномию и порожденные ее заблуждения. Он показал, что в основе консерватизма как способа исторического
мышления лежат начала, которые коренятся глубоко в свойствах человеческого духа и управляют развитием общества. Исторический процесс складывается из борьбы старого и нового, из сочетания двух тенденций развития, по его терминологии, прогрессивной и охранительной. И главное состоит в том, что эти тенденции неразрывно связаны, выполняя в общем историческом движении каждая свою незаменимую функцию. Задача сторонников прогресса, говорит Чичерин, не дать существующему порядку окаменеть в своем устройстве, пробудить дремлющие силы общества. Но чтобы меняющееся общество не превратилось в вечное брожение, ему нужны твердые жизненные основы, вокруг которых могло бы окрепнуть новое строение жизни. Уразумение этих основ - задача консерваторов. Чичерин специально подчеркивает, что консервативное начало имеет глубокие культурно-исторические корни, основанные на бессознательном инстинкте народных масс, живущих привычкой к той среде, в которой они родились, воспитались и действуют, с которой переплетены все их интересы. Но на одном бессознательном чувстве народа, преклонении перед вековым авторитетом нельзя основать разумное течение гражданской жизни. Чтобы стать конструктивной исторической силой, консерватизм должен обрести мировоззренческое оформление, подняться, по выражению Чичерина, к сознательной мысли.
Философ предпринимает такой шаг, выдвигая концепцию разных типов консерватизма. Если исходить из чичеринской типологии, то следует назвать консерватизм, основанный на абстрактной идеализации прошлого. Он приводит в качестве примера французских легитимистов начала XIX века, мечтавших о восстановлении средневековых форм жизни. Это, как выразился Чичерин, романтизм, не имеющий ничего общего с исторической реальностью. Другая разновидность консервативной идеологии опирается на рутину, на слепую привязанность к существующему порядку. Властвующие силы пытаются любой ценой сохранить существующий порядок жизни, изображая его пределом совершенства и выражением вековечных идеалов народа. Но такое направление в обществе может господствовать временно, пока общество дремлет. Но как скоро пробудилась общественная мысль, этот порядок обречен на падение. «Возобновлять подобные попытки, воскрешать отжившие теории - безумно», - утверждал Чичерин, - «В новом бою не следует вытаскивать заржавленное оружие из старого арсенала. Оно окажется негодным и сломается в руках тех, кто захочет его употреблять» [1, с. 444].
«Новое оружие», предлагаемое Чичериным, - позитивный облик консерватизма, который он назвал «охранительным либерализмом» [10]. Отвлекаясь от идеологических реалий чичеринской эпохи, это идейное направление можно обозначить как диалектический или конструктивный, творческий консерватизм. Каковы его исходные установки? Прежде всего, отказ от попыток искать в историческом процессе вечное, абсолютно неизменное содержание. Чичерин указывает, что исторические начала не остаются неизменным абсолютом на все времена. Они, как он выразился, тоже изнашиваются, теряют прежнее значение. Поэтому держаться старых основ при новом строении жизни практически бесплодно. Второе условие - следует отказаться от намерения втиснуть реальную действительность в рамки умозрительных теорий и идеалов. Настоящий консерватор обязан стоять на позиции здравого смысла, не занимаясь мифотворчеством,
а изучая реальную жизнь, поддерживая в ней все, что способно обеспечить историческую преемственность. И третье, главное условие - сохраняя неизменной свою стратегическую цель, - привязанность к историческим началам, уметь на каждом этапе истории отыскать те силы, которые могут стать опорным элементом дальнейшего развития. С этим связана другая задача - отгадать, что имеет в себе залог прочности, а что обветшало и должно быть отброшено.
Чичеринская концепция ориентирована, конечно, изначально на российскую реальность XIX века. В ней звучит призыв к известным кругам правящего класса быть дальновидными, не упорствовать в противодействии реформаторскому курсу Александра II. Одновременно здесь есть и предостережение оппозиционным течениям - понять, что историческая нетерпеливость лишь вредит делу обновления общества. Вместе с тем значение чичеринского концепта выходит далеко за границы конкретной ситуации 60-х годов, приобретая общеисторический смысл. Чичерин радикально обновил сложившуюся ранее парадигму консервативного мышления, выявил его новые мировоззренческие и исторические ресурсы. Теоретическая инициатива Чичерина способствовала реабилитации консерватизма в глазах российской общественности, стимулировала идейные поиски в этом направлении. Идеи и уроки Чичерина остаются актуальными и сейчас, когда Россия вступила в XXI век, ибо проблемы взаимодействия старого и нового в жизни общества остались и злободневными, и трудно разрешимыми, вызывая резкую поляризацию общества.
Социально-политические труды Чичерина следует, по нашему мнению, рассматривать и в другом ракурсе: эти труды есть по существу проект политической модернизации российского самодержавия, его превращения в конституционную монархию. Более того, это фактически детально разработанная программа поэтапного введения на разных уровнях общества системы представительной власти. Почему конституционный вопрос, начиная с 50-х годов, так властно притягивал к себе внимание философа? Объяснение данного факта, подтверждаемое отчасти высказываниями самого Чичерина, заключается в следующем. Россия с давних пор в силу разных обстоятельств, в частности, по воле ее правителей, отставала в осуществлении модернизационных процессов, расчищающих путь развития от завалов прошлого. К началу XIX века, большинство европейских стран уже освободились от пережитков феодализма. Россия же продолжала сохранять эти рудименты прошлого и самый вопиющий из них по своей социально-нравственной анохраничности - крепостное рабство. Когда наконец власть решилась на отмену крепостного права, то это запоздалое решение помимо позитивных результатов вызвало и ряд негативных последствий. Чичерин - свидетель и участник этих событий своим выступлением стремился побудить правящую элиту в данной ситуации действовать, если не на опережение «духа времени», то, по крайней мере, синхронно его вызовам. В конституционном строе он видел необходимое условие продолжения преобразований, начатых после отмены крепостного права. С конституционной реформой Чичерин связывал возможность расширения социальной базы монархии. Система представительной власти могла, по его мнению, восстановить во многом уже утраченную нравственную связь верховной власти с обществом, обеспечить приток в структуры власти новых
интеллектуальных сил, подлинно государственных людей. Уже в 70-е годы в работе «Конституционный вопрос в России», которая распространялась в рукописи, Чичерин констатировал интеллектуальное оскудение правящих верхов: «В настоящее время наша высшая бюрократия представляет столь же мало элементов для плодотворной государственной деятельности, как и высшая аристократия, окружающая престол» [1, с. 519]. Поэтому, по его словам, «без представительного порядка верховная власть никогда не выйдет из своего уединенного положения, из той обманчивой атмосферы, которой она окружена. Без представительного устройства она не найдет и людей, способных быть исполнителями тех великих задач, которые ей предстоят» [1, с. 519].
Чичерин энергично призывал российскую элиту, проявив высшую мудрость, поступиться частью своей власти ради блага страны и своего собственного. Брошюру «Конституционный вопрос в России» он закончил притчей о жившем в VIII века до н.э. спартанском царе Феопомпе, который ограничил царскую власть действиями эфоров - выборных от народа. Когда его жена укоряла его за то, что он власть, завещанную предками, передает потомкам умаленной, царь отвечал: «не умаленной, ибо более прочной» [1, с. 523]. У обладателей российского престола такой мудрости не нашлось. Конституционные инициативы Чичерина и ряда других общественных деятелей того времени высшей властью были проигнорированы.
Теоретическое наследие Чичерина многогранно, но по традиции мы считаем его, прежде всего, философом, хотя к философской проблематике в ее «чистом» виде он обратился лишь в 70-е годы, будучи признанным ученым-гуманитарием. Правда, о своих философских приоритетах он заявил уже на студенческой скамье, отдав свои симпатии учению Г.В.Ф. Гегеля, Б.Н. Чичерин - бесспорно выдающийся представитель русской философской мысли. В нашей историко-философской чичериане более ста лет внимание фокусируется на изучении отношения Чичерина к гегельянству, выяснении степени влияния на его творчество великого немецкого философа. Само же чичеринское творчество при этом часто оказывается в тени главной темы. Возможно, исследователи считают позицию Чичерина неоригинальной, эпигонской, но подобный подход малопродуктивен. Прежде всего в философском становлении Чичерина участвовало не одно только гегельянство. Чичерин воспитан в лоне той интеллектуальной традиции, которая своими истоками уходит к XVII веку, к эпохе т.н. европейского Нового Времени. Гегельянство - лишь вершина развития этой традиции. Кроме того, у Гегеля, а шире у немецкой школы диалектического идеализма учились практически все русские философы XIX века. Говорить об отечественных предпосылках философствования в начале XIX века крайне затруднительно. Представители зарождающейся в конце XVIII - начале XIX веков русской философии, поклонники Дидро и Гельвеция, а чуть позже университетские профессора, познакомившие общественность с учениями Канта и Гегеля, являлись лишь популяризаторами достижений европейской мысли.
Русская христианская рефлексия была далека от теоретической философии, концентрировалась преимущественно на вопросах святоотеческой морали и антропологии. Религиозный аспект отчетливо просматривается в учении Чичерина,
но его христианство сугубо философское, рационалистическое, оно неадекватно православному дискурсу. В 40-50-х годах Чичерин имел возможность ознакомиться с идеями славянофилов, но их творения не оставили заметного следа в его интеллектуальной биографии.
Как было сказано, большинство русских мыслителей XIX века учились у Канта и Гегеля, но после этой учебы многие из них пошли собственным путем. Чичерин не был исключением из общего порядка. Для него гегельянство - отправной пункт в формировании своего пути в философии. Чичерин вступил на философское поприще в переломный для европейской философии период, когда классическая философия отступала под натиском новых способов философствования. Казалось, была прорвана некая плотина, сдерживавшая движение общественной мысли и в культурное пространство хлынула бурная лавина новых идей, методов, форм и целей теоретизирования, творческих задач и приоритетов. Развернулась критика традиционной опоры на разум в науке и философии, звучали призывы прибегнуть к помощи интуитивных основ познания, заменить логико-интеллектуальный анализ ставкой на эстетическое переживание, на использование мифа, метафоры и т.п. В атмосфере воодушевления, вызванного глубиной обновления философии, потерялся вопрос о целях и результатах этого обновления. Чичерин был среди немногих современников, кто задался этим вопросом. Он пришел к отрицательной оценке новых веяний, расценил их как нигилистический отказ от плодотворных традиций. Чичерин выступил с решительной критикой позитивизма, иррационалистических тенденций в философии.
Чичеринскую критику нельзя признать однозначно убедительной: в пылу полемики он не замечает или сознательно отвергает и то позитивное, что несла с собой неклассическая философия. В то же время в этой критике было свое рациональное зерно. Чичерин защищал философию как «строгую науку», как особую мировоззренческую сферу познания человеком окружающего мира. Можно утверждать, что свое учение Чичерин задумал как альтернативу этим веяним. Свое учение он называл универсализмом, подчеркивая главную цель - выяснить всеобщий механизм развития различных сфер универсума.
С этой целью он обращается к классической метафизике, рассматриваемой им как наука о вытекающих из законов разума способах понимания вещей. Чичерин разрабатывает учение объективного идеализма, в котором духовное первоначало всего сущего мыслится как нечто единое, всеобщее, безначальное и бесконечное, как духовный абсолют, являющийся логосом мироздания. Бытие в мире трактуется как развитие духовного Абсолюта, проходящее ряд последовательных этапов. Чичерин исходит из единства диалектической логики и метафизики и на этом основании утверждает тождество законов разума и законов материального мира. По утверждению Чичерина в самой природе человеческого духа лежит стремление к абсолютному, бесконечному. Это абсолютное начало в человеке и есть разум. Поэтому человеку дано не только стремление к Абсолюту, но и способность познать абсолютное.
Абсолютный Разум проходит в диалектическом развитии ряд ступеней, начиная с понятия небытия и поднимаясь к понятию «первой и единой причины всего сущего». На этом этапе первоначало предстает как абсолютная энергия или
мощь, заключающая в себе все возможности бытия, становится Всемогуществом (термин Чичерина). Эта энергия определяется к действию в силу внутреннего самоопределения. Познающее и определяющее себя бытие выступает как абсолютный разум, проявляющийся в двух ему присущих определениях - как субъект и как объект. Как субъект разум есть абсолютная мощь, содержащая в себе все возможности бытия; как объект разум есть абсолютная деятельность, действительность мощи. А эта мощь есть выражение абсолютной полноты бытия, проявляющая себя как конечная причина мироздания или абсолютный дух.
Конечная цель творения - полнота бытия. Сам же творческий процесс Чичерин рассматривает как выделение противоположностей из первоначального множества; последующая эволюция, действующая сознательно на уровне разума и бессознательно на уровне материи, приводит противоположности к соединению в новой, совершенной форме. Принятая Чичериным трактовка Абсолюта восходит к гегелевской традиции. Но в ряде моментов он принимает оригинальное решение. Это касается сближения метафизического понятия Абсолюта с религиозным понятием Божества. Чичеринское учение об Абсолюте переходит фактически в религиозное учение о Творце и Промыслителе. По его утверждению, «вся видимая вселенная представляется осененной Божественной сущностью, которая проникает со всех сторон и связывает ее высшими, невидимыми узами» [4, с. 95]. На данном постулате доказывается возможность союза философии, науки и религии. Каждый из этих способов освоения действительности обладает своей компетенцией и сферой познания, но только их взаимодействие позволяет преодолеть односторонность человеческого духа.
Другое нововведение - замена гегелевской трехчленной диалектики четвертичным принципом. Видоизменяя общепринятую схему, Чичерин, видимо, хотел более конкретно изобразить развитие от первоначального единства через его разделение, протекающее либо в форме отношения элементов, либо в форме их сочетания, и ведущее к высшему единству. И еще одно новшество: в отличие от своих предшественников Чичерин не только признает присутствие в человеке абсолютного начала, но утверждает, что «человек сам по себе есть абсолютное значение» [4, с. 159]. Это приводит к выводу, что человек не просто функция или орудие Абсолюта, а проявление метафизической сущности. Поэтому в мире ему принадлежит особое место, его индивидуальность укоренена в субстанциональном порядке бытия.
На основе метафизики строится и чичеринская антропология и этика. Признание метафизической сущности человека делает его не только органом всемирно-исторического процесса, но самостоятельной величиной мироздания. Благодаря этому человек способен возвыситься до понимания своей сущности и стать нравственным существом. Этическое учение Чичерина исходит из того, что «источником нравственных понятий могут быть только те начала, которые вытекают из существа разума как такового. А потому метафизическое учение о нравственных основах человеческой жизни составляет настоящую потребность для всякого ума, который не довольствуется безотчетным усвоением данного содержания, а хочет убедиться в истине того, что он должен делать и чему следовать» [5, с. 157]. Обладая свободой воли, человек может выбирать свои нравственные
правила, но этот выбор будет правильным и житейски добродетельным, если он опирается на безусловные принципы разума.
Система Чичерина не получила широкого признания в философском мире. Возможно, она производила впечатление вторичности, поскольку уже существовали признанные классическими учения Декарта, Гегеля. Однако чичеринское учение следует оценивать и с точки зрения той задачи, которую философ ставил перед собой. А эта задача - защита философии от ее растворения в рутине эмпиризма или в лабиринтах иррационализма, защита ее высокого, созданного многими поколениями мировоззренческого и общественного статуса. Эту задачу он выполнил, проявив блестящую эрудицию и твердость в отстаивании своей позиции, оставаясь почти в полном одиночестве и воюя сразу на нескольких фронтах. Сложно дать однозначную оценку той борьбы, которую вел на философской арене на протяжении трех десятилетий Б.Чичерин. Несомненно, в чем-то он был неправ, в чем-то ошибался, с порога отвергая и то, что расширяло теоретические перспективы философского познания, в чем-то оказался провидцем, угадавшим негативные последствия псевдоноваторства. Но бесспорно, что Чичерин не был ретроградом, пытавшимся утвердить в философии неприкасаемые авторитеты и догмы, наложить вето на создание новых путей и программ творчества. Он боролся против бездумного увлечения новаторством ради сенсации или неясных целей, боролся за бережное отношение к плодотворному наследию прошлого.
Следует обратить внимание и еще на один аспект его творчества. Отечественная философия в XIX столетии знала целый ряд ярких озарений теоретической мысли, но они неизменно оставались в силу разных причин личного и исторического характера разрозненными звеньями мировоззренческого поиска, не получившими единого концептуального воплощения. Б.Н. Чичерин был первым русским мыслителем, создавшим стройную философскую систему. Его соперником мог стать В. Соловьев, но его грандиозный план мировоззренческого синтеза остался не осуществленным. Чичерин свой замысел реализовал. Считается, что свою систему он выстроил на мировоззренческой базе, имевшей в XIX веке чисто историческое значение. Такое мнение не лишено определенного смысла. Но в своей системе Чичерин объединил, а в ряде моментов развил, достижения самого влиятельного течения европейской мысли, связанного с именами Декарта, Спинозы, Лейбница, Канта, Гегеля. Это направление сыграло выдающуюся роль в формировании классической идеалистической традиции в русской философии. Б.Н. Чичерин был движущей интеллектуальной силой в развитии данного направления. Его философское учение - это кульминация классического направления в русской философии и одновременно его завершение. Оно содержит обширный и ценный историко-философский потенциал, многочисленные стимулы философского творчества. Поэтому справедлива та оценка чичеринского наследия, которую высказал известный историк отечественной философии В.В. Зень-ковский: «За гегельянством Чичерина оказывается его собственная, оригинальная, смелая и творческая мысль» [6, с. 601].
Заканчивая нашу статью, вернемся к вопросу, с которого она начиналась: Почему этот разносторонне талантливый человек, яркий общественный деятель и мыслитель оказался невостребованным своим временем, по достоинству не-
оцененным современниками? Почему, как писал близко знавший Чичерина известный философ начала ХХ века Е. Трубецкой, «Чичерин пришелся не ко двору в России и был выброшен жизнью за борт...»? Причину этой драмы Трубецкой усматривал в том, что Чичерин был слишком цельным человеком, не способным ни к каким уступкам и компромиссам. Значение личных качеств, конечно, было велико в жизни философа, но все-таки не они стали главным фактором его общественной драмы. Основная ее причина, на наш взгляд, идейно-политическое расхождение Чичерина с властвующей элитой страны. А оно породило психологическое расхождение между Чичериным и русским обществом, на которое указывал Е. Трубецкой [6, с. 592, 596].
Б. Н. Чичерин - убежденный монархист, политический мыслитель, далекий от каких-либо эгалитаристских устремлений; общественный строй, основанный на господстве частной собственности и социальном неравенстве, представлялся ему естественной, вечной, соответствующей человеческой природе и замыслу Творца, формой исторической жизни народа. Его политические симпатии всецело принадлежали дворянской аристократии, издревле служившей опорой престола. Но будучи реалистом в политике, деятелем, свободным от политического эгоизма и иллюзий, Чичерин уже в 60-е годы обнаружил проявления неуклонно нарастающего кризиса могучего исполина, каким внешне казалось российское самодержавие. Он умел переступить через политические симпатии, когда они шли вразрез с исторической практикой. Чичерин понимал, что ход истории нельзя остановить и признавал в обозримом будущем неизбежность масштабных перемен в социально-политическом устройстве Российской империи. Эту трудную, но необходимую истину он пытался донести на вершины власти, прежде всего до венценосных носителей этой власти. Превращение России в конституционную монархию Чичерин рассматривал как исторический шанс, воспользовавшись которым верховная власть расширила бы свою социальную базу, устраняя угрозу революционных потрясений. Упустив этот шанс, абсолютизм обрекал себя на дальнейшую изоляцию, а страну на углубляющийся кризис.
В предложенной Чичериным политической реформе не было ничего утопического или угрожавшего интересам династии и господствующего сословия. К исходу XIX века конституционный порядок установился во многих европейских странах, где сохранилась монархическая форма правления. Образцом для Чичерина во многом служила политическая система Англии. Он по существу предлагал своего рода «пакт сотрудничества» между властвующей династией, дворянским сословием и развивающейся буржуазией. Их интересы были в первую очередь учтены в программе введения представительной власти. Вместе с тем, если бы эта программа была реализована, она объективно имела бы прогрессивное значение, расчищая путь демократическим преобразованиям в обществе.
Но идеи Чичерина, как и менее масштабные инициативы других общественных деятелей, не нашли поддержки у верховной власти. Властвующая элита, включая двух последних монархов, высшую бюрократию, свои планы связывала с охранительным вариантом политического процесса. Она чрезмерно преувеличивала прочность социально-духовной опоры существующего порядка, не была готова поделиться частью власти с другими слоями общества. В этой обстановке сам философ
воспринимался в верхах государства как назойливый алармист или даже оппозиционный деятель. Отсюда вытекала непосредственная причина общественной драмы Чичерина - его политическое одиночество. Он отказывал в способности повести общество по пути плодотворных реформ представителям крайних течений - приверженцам старых порядков, идеализировавших эпоху Николая I, и революционерам, зовущим к ломке существующего строя жизни. Эту роль он отводил сторонникам постепенного, эволюционного обновления России. Но такой организованной политической силы во времена Чичерина не существовало. Не было и условий для открытой, цивилизованной общественно-политической деятельности. Оставалось практически лишь одно - просвещать правителей, что и пытался неутомимо делать Чичерин. Но и эта деятельность не принесла желаемого результата.
В этой связи можно говорить о радикализации чичеринской позиции. В работе «Россия накануне двадцатого столетия», одном из последних, итоговых сочинений философа он с горечью констатировал, что либеральные начинания русских царей оказывались полумерами, бесплодными в практическом отношении, а на смену им приходили периоды общественной реакции. Чичерин приходит к выводу, который дался ему убежденному монархисту трудно, с болью, выводу о неспособности правящей элиты проводить мудрую, дальновидную политику, обеспечивающую согласие здоровых сил общества и совершенствование социально-политической системы. Говоря на исходе XIX столетия о возможности позитивных перемен в более или менее близком будущем, Чичерин вынужден безрадостно констатировать, что неоткуда ждать исторической инициативы: «Воображать, что монарх по собственному почину, в силу великодушного побуждения ограничит свою власть, значит не знать человеческой природы» [9, с. 612]. Бесцельно, по его мнению, ожидать какой- либо инициативы и от общества, которое «равнодушно смотрит на происходящие вокруг него насилия и неправды и не предъявляет ни малейшего против этого протеста» [9, с. 613].
Чичерин вплотную подошел к той роковой черте, переступив которую многие люди его эпохи и его класса становились борцами с самодержавием. Такой шаг сделал и представитель чичеринского рода, его любимый племянник Георгий. 70-летний философ остановился у этой черты, не мог разорвать узы прежних убеждений. Обозревая свое прошлое и будущее после отставки по требованию Александра III с поста городского головы Москвы, он отметил в мемуарах: «Утешаю себя сознанием, что я по совести и разумению исполнил свой долг перед государем и перед отечеством» [7, с. 245]. Вместе с тем разочарование в бесплодности своих политических усилий, непонимание со стороны коллег по философскому поприщу, усугубленное личным горем - утратой любимицей родителей 7-летней дочери Улиньки, привело в начале 1900-х годов Б.Н. Чичерина к пессимистической оценке всей своей жизнедеятельности. Он говорил, что чувствует себя остатком вымершей формации, называл себя человеком, который обольщался пустыми призраками, пытался бросать семена на вовсе не подготовленную почву [7, с. 245].
Когда размышляешь о жизненном пути Б.Н. Чичерина, на память проходит древний миф о Кассандре, греческой царевне, которую бог Аполлон наделил даром пророчества, но будучи отвергнутым ею, наказал тем, что люди не верили ее предсказаниям. Кассандра не смогла убедить соотечественников о грядущей опас-
ности для родной Трои. В мировой культуре Кассандра - символ человека, который предвидит грядущие бедствия, но не может убедить других людей принять меры к их предотвращению. Судьба, точнее, история уготовила Чичерину печальную участь русской Кассандры XIX века. Б. Чичерин страстно убеждал российских самодержцев, всю правящую элиту в необходимости глубоких общественных реформ, чтобы обеспечить жизнеспособность монархии и всего существующего уклада жизни. Его призывы не были услышаны. Но не прошло и двух десятилетий, как революционный катаклизм поглотил и династию, и империю, казавшуюся незыблемым колоссом. Впрочем, в исторических судьбах героини древнего мифа и реального общественного деятеля есть огромное различие. Пророчества троянской царевны погибли вместе с нею в пожарище родного города. Научно-философское наследие Б. Н. Чичерина остается неотъемлемой частью русского культурного мира, его уроки живы, актуальны и для нас, живущих в XXI веке.
Память о выдающемся мыслителе выдвигает ряд практических задач. Назрела необходимость переиздания хотя бы его наиболее значимых трудов, если уж не полного собрания чичеринских работ. Сегодня они стали библиографической редкостью и практически недоступны широкой аудитории. Скажут, есть интернет, но компьютерный текст не заменит непосредственного общения с книгой выдающегося ученого. В последнее время интерес к чичеринскому творчеству растет, но по-прежнему преобладает цеховый подход - кто-то изучает Чичерина как правоведа, кто-то как социолога и т. д. Но Б. Н. Чичерин - мыслитель, сконцентрировавший в своем творчестве достижения многих отраслей социогумани-таристики. Поэтому нужен фундаментальный труд, рассматривающий его наследие в контексте общественной истории и культуры XIX-ХХ веков.
Литература
1. Чичерин Б.Н. Что такое охранительные начала. Философия права. Работы разных лет. СПб., 1998.
2. Чичерин Б.Н. Воспоминания. Москва сороковых годов. М., 1991.
3. Чичерин Б.Н. Основания логики и метафизики. М., 1894.
4. Чичерин Б.Н. Наука и религия. М., 1901.
5. Чичерин Б.Н. Философия права. СПб., 1998.
6. Зеньковский В.В. История русской философии. М., 2001.
7. Чичерин Б.Н. Воспоминания. Земство и Московская дума. М., 1934.
8. Чичерин Б.Н. Воспоминания. Предисловие. Российский архив. М., 1999.
9. Чичерин Б.Н. Россия в начале двадцатого столетия. Философия права. Работы разных лет. СПб., 1998.
10. Аверин Н.М. Традиция как фактор исторического развития // Философские традиции и современность. 2012. № 2. С. 73-74.
Averin N.M. Witness of great transformations and the faded hopes.
Article contains a sketch of life and activity of the outstanding Russian philosopher of the XIX century B. N. Chicherin. The characteristic of a contribution of Chicherin in development of the concept of the Russian constitutionalism, philosophical system of a metaphysical universalizm is given. In article complexity of ideological evolution of the thinker, his relations with ruling elite of Russia reveals. Historical value of its heritage is shown, actual problems of further studying of creativity of Chicherin are noted.
Key words: B. N. Chicherin, philosophy, constitutionalism, metaphysics, reform.
