CC BY
45
Светская христианская двуименность в эпитафиях Московской Руси (вокруг трех неопубликованных надписей XVI-XVII вв.)*
Александр Григорьевич Авдеев
Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, Москва, Россия
Анна Феликсовна Литвина
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Москва, Россия
Ольга Николаевна Радеева
Отдел рукописей Российской государственной библиотеки, Москва, Россия
Федор Борисович Успенский
Институт русского языка имени В. В. Виноградова РАН, Москва, Россия
This is an open access article distributed under the Creative Commons Attribution-NoDerivatives 4.0 International
Secular Christian Dual Naming in the Epitaphs of Moscow Rus (Around Three Unpublished Inscriptions of the 16th—17th centuries)
Alexander G. Avdeev
St. Tikhon's Orthodox University, Moscow, Russia
Anna F. Litvina
HSE University, Moscow, Russia
Olga N. Radeeva
Department of Manuscripts of the Russian State Library, Moscow, Russia
Fjodor B. Uspenskij
Vinogradov Institute for Russian Language of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia
2022 №2 Slovei
Резюме
Настоящая работа посвящена малоизученному феномену запечатления светской христианской двуименности на надгробных плитах XVI-XVII вв. В исследовании анализируются основные лингвистические параметры репрезентации нескольких имен усопшего и воссоздаются те принципы имянаречения и функционирования разных имен одного и того же человека при его жизни и после кончины, которые можно проследить, опираясь на эпитафии. Благодаря ономастическому ракурсу авторам удалось атрибутировать несколько надгробных плит, в научный оборот вводятся ряд ранее не публиковавшихся надписей.
Ключевые слова
старорусская эпиграфика, Свод Русских надписей, эпитафия, историческая ономастика, средневековая Русь, многоименность, месяцесловная традиция, имянаречение в допетровской Руси, культ святых, светская христианская двуименность, личные небесные покровители
Abstract
The article analyses the little-explored cultural practice of dual Christian naming as reflected on 16th and 17th century gravestones. The study focuses on key linguistic aspects of representing several names of the deceased; the principles of name-giving and dual name functioning - both during a person's life and after their passing—are reconstructed with special attention to epitaphic texts. By adopting an onomastic approach, the authors are able to attribute several gravestones; a number of inscriptions, previously unstudied, are researched for the first time.
Keywords
onomastics, name-giving in pre-Petrine Rus', Medieval Russian polyonymy, dual naming of lay Christians, cult of saints, Church calendar, patron saints
* В основу статьи положены материалы исследовательского проекта «Корпус русских надписей / Corpus inscriptionum Rossicarum», разработанного при поддержке Университета Дмитрия Пожарского, Лаборатории RSSDA и ПСТГУ (https://www.cir.rssda.su). Научный руководитель проекта — А. Г. Авдеев, технический руководитель — Ю. М. Свойский. Кроме того, в данной научной работе использованы результаты проекта «Семиотика книжного и некнижного текста — славянский мир между Западом и Востоком», выполненного в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2022 г.
Цитирование: Авдеев А. Г., Литвина А. Ф, Радеева О. Н., Успенский Ф. Б. Светская христианская
двуименность в эпитафиях Московской Руси (вокруг трех неопубликованных надписей XVI-XVII вв.) // Slovene. 2022. Vol. 11, № 2. C. 317-346. Citation: Avdeev A. G., Litvina A. F., Radeeva O. N., Uspenskij F. B. (2022) Secular Christian Dual Naming in the Epitaphs of Moscow Rus (Around Three Unpublished Inscriptions of the 16th—17th centuries). Slovene, Vol. 11, № 2, p. 317-346. DOI: 10.31168/2305-6754.2022.11.2.14
У множества людей средневековой Руси было по два христианских имени в миру — сегодня это утверждение уже не вызывает у исследователей такого удивления, как десятилетие назад, однако традиция светской христианской двуименности по-прежнему нуждается в описании и анализе. Здесь одинаково увлекательным оказываются и выявление общей структуры и смыслового наполнения этой причудливой практики, и элементарное пополнение коллекции — установление простого факта, что тот или иной персонаж, зачастую весьма знаменитый, носил не только то имя, под которым известен всюду, вплоть до учебников по истории, но был обладателем еще одного именования, быть может, самого главного с его собственной точки зрения.
Эта последняя задача изучения конкретных казусов иногда требует почти детективных разысканий, и затруднения, возникающие на пути исследователя, отнюдь не случайны — они связаны с самими принципами функционирования системы светской христианской двуименно-сти в допетровской Руси, когда в некоторых ситуациях человек появляется под одним именем, а в других — под совсем иным, и найти точки пересечения, по которым можно отождествить, к примеру, раба Божьего Козму и князя Дмитрия Михайловича Пожарского, порой оказывается весьма непросто.
Помимо всего прочего, публичное имя у обладателя такой пары мирских христианских имен фиксируется в куда большем количестве документов, имя же крестильное используется в доходящих до нас источниках сравнительно скупо. Одним из важнейших ресурсов, позволяющих составить полное антропонимическое досье того или иного исторического лица, служит коммеморативный обиход — записи, так или иначе фиксирующие и регулирующие поминовение людей после кончины. Здесь мы впервые можем обнаружить крестильное имя человека, до той поры по десяткам, если не по сотням документам известного нам под именем публичным.
Существеннейшим подспорьем в подобной ситуации оказываются тексты, вырезанные на надгробных плитах: немало исторических персонажей, при жизни известных широкому кругу современников, скажем, как Ирина или Александр, явлены на них как Домника или Меркурий. Можно вспомнить, например, надгробье дочери князя Кубенского, супруги воеводы Петра Васильевича Морозова (f после июня 1579 г.). Надпись на ее саркофаге гласит:
| КНМ михЛИЛОВЛ до 'кй«!2 ско глик^-л петро|3вл женл влсие ви |4морозовл
княж Михайлова доч(ь) Кубенског(о) Глик'Ьра Петрова жена Васил(ь)-евич(а) Морозова1.
1 См.: [Гиршберг 1960: 47 <№ 102>]; новейшую публикацию этой надписи см. в работе: [Беляев et al. 2021: 93].
2022 №2 Slovene
Между тем, из других источников известна жена П. В. Морозова по имени Елена. Правомерно было бы предположить, что речь идет о двух разных женщинах, в разное время состоявших с ним в супружестве, однако благодаря вкладной книге московского Новодевичьего монастыря мы узнаем, что эту Елену Морозову предписывалось поминать на празднование мученице Гликерии (13 мая) ([Павлов-Сильванский 1985: 196 <л. 304>]; ср.: [Ibid.: 199 <л. 322>]). Это обычная практика, коль скоро речь идет о людях с двумя христианскими именами, и, соответственно, такое соотношение источников позволяет уверенно говорить о том, что Елена и Гликерия — не две разные женщины, а одна и та же обладательница двух христианских антропонимов, публичного и крестильного, тем более что женские имена Гликерия и Елена из-за календарной близости празднований соответствующим святым (13 и 21 мая) в XVI-XVII вв. образовывали своеобразную пару [Литвина, Успенский 2021: 103-105]2.
Два князя Долгоруких, дядя и племянник, жившие в XVII в., были широко известны как Юрий Алексеевич и Владимир Дмитриевич, соответственно. С другой стороны, у нас есть надписи на надгробных плитах, в одной из которых фигурирует «рабъ Божш бояринъ князь Софонш АлексЬевичь Долгоруковъ» [Снегирев 1864: 54 <№ 104>; ДРВ, 19: 339-340], а на другой — «рабъ Божш бояринъ князь Аеанасш Ди-митрiевичъ Долгоруковъ» ([ДРВ, 19: 341 <№ 110>]; ср. также: [Снегирев 1864: 55 <№ 110>]). Можно было бы подумать, что перед нами какие-то иные представители рода Долгоруких, родственники Юрия Алексеевича и Владимира Дмитриевича, однако, к счастью, в нашем распоряжении есть другие коммеморативные источники, позволяющие уверенно отождествить Юрия и Софония, Владимира и Афанасия и опознать в дяде и племяннике обладателей светской христианской двуименности.
На надгробном камне князя Щетинина, скончавшегося в 1606 г. и погребенного в рязанском Ольгове монастыре, он именуется Ильей:
2 Совершенно симметричным образом устроена, например, и антропонимическая ситуация с женами Дмитрия Ивановича Годунова (^ 1605), знаменитого дяди царя Бориса. Долгое время считалось, что Матрона и Стефанида — имена двух его разных жен, однако сопоставление источников не оставляет сомнений в том, что перед нами одна и та же женщина, обладательница двух мирских христианских имен Матрона и Стефанида. Более того, эти имена, благодаря календарной близости празднований (11 ноября отмечается единственная в году память св. Стефаниды, 9 ноября — Матроны Цареградской, а 6 ноября — Матроны Коринфской), также образуют устойчивую пару. Кроме Матроны / Стефаниды Андреевны Годуновой, эти имена носили в миру Стефанида / Матрона Яковлевна Хвостова, урожденная Путилова, и княгиня Мезецкая (^ 1627), урожденная Безобразова, жена боярина Данилы Ивановича Мезецкого. См. подробнее: [Литвина, Успенский 2022: 100-143].
Лета 7114 <1606> месяца декабря въ 20 день преставися рабъ Божш, убiен-ный князь Илья Семеновичъ Щетининъ Ярославский [Макарий Миролюбов 1863: 293].
Надпись же на колоколе, пожертвованном в тот же монастырь его сыном, свидетельствует о том, что усопший был обладателем двух христианских имен, причем имя Илья было, со всей очевидностью, получено им при крещении:
Лета 7157 <1649> многогрешный рабъ Божш Князь Михаилъ Княжь Ива-новъ сынъ Щетининъ, приложилъ си колоколъ въ монастырь на Рязань въ домъ Пресвятыя Богородицы Успенш, да Чудотворцу Николе, да Преподобному Сергш, по Отц^ своемъ Князе Илье Семеновиче, прозвище Иванъ, и по своихъ родители, весу 19 пудъ 23 фунта [Макарий Миролюбов 1863: 292]3.
В только что приведенных казусах — а число их нетрудно многократно умножить — надписи с надгробий служат одним из важных элементов той картинки пазла, который необходимо собрать, чтобы обнаружить еще одно христианское имя у мужчины или женщины, князя или купца, представителя бюрократической элиты или беглого холопа. Однако особенно ценными оказываются записи, которые сами по себе являют нашему взору целостное свидетельство двуименности усопшего — они позволяют не только обнаруживать новые примеры присутствия двух христианских имен у мирянина, но и пронаблюдать, как в общерусской коммеморативной традиции сочетаются начала публичные, практические и собственно религиозные. Помимо всего прочего, надписи на надгробиях — это ресурс активно пополняемый, на сегодняшний день появились прежде отсутствовавшие возможности разыскания неизвестных текстов этого жанра и нового, уточняющего, прочтения многих ранее опубликованных эпитафий.
Наше внимание будет сосредоточено на прежде не публиковавшихся надписях, так или иначе сообщающих о многоименности усопшего. Начнем с самой наглядной из них — с текста, сохранившегося на надгробной плите из ярославского Спасо-Преображенского монастыря (СШ0568, Приложение 1, Ил. 1).
3 Здесь и далее разрядка в цитатах принадлежит авторам статьи. В передаче А. И. Пискарева надпись на колоколе выглядит несколько иначе, хотя никаких сомнений в том, что Иван Семенович Щетинин носил еще имя Илья и при таком прочтении не остается: «Лета году многогрешный рабъ Божш Князь
Михайла Княжь И в а н о в ъ сынъ Щетининъ приложилъ сей колоколъ въ Олговъ монастырь Успенш на Резани въ домъ Пресвятые Богородицы да Чудотворцу Николе да преподобному Сергш по отце своемъ Князь Ильи Семеновича и по своихъ родителяхъ. А весу в! пудовъ» [Пискарев 1856: 283 <№ 27>].
Эпитафия Боркову
[Лета 71-- месяца------в - день] престави[с](ь) раб [Божий]
Иаким, а прозви[ще] Семен Ермола[е]вич Борков во ин[оцех] Иасаф схим[ни]к.
Эта надпись — своеобразный подарок исследователю: счастливым образом в ней представлены три христианских имени Боркова, два мирских (Семен и Иоаким) и иноческое (Иоасаф). Такое сочетание вызывает неизменный интерес у историка светской христианской двуименности, да и русской полиномии в целом.
Прежде всего, у нас появляется возможность лишний раз убедиться, что на Руси традиция идет по пути накопления имен, и для поминальной практики значимыми могут оказаться все антропонимы, которым человек обладал при жизни. В самом деле, монашеский постриг и приобретение нового — иноческого — имени, казалось бы, должны кардинальным образом изменить антропонимическое досье человека, сделать ненужными его прежние имена. Однако зачастую христианские антропонимы, которые он носил в миру, продолжают достаточно активно использоваться в разных ситуациях. Так, монах при жизни может праздновать именины в день своего тезки по крестильному (а не иноческому) имени и совершать сделки под светским публичным именем [Литвина, Успенский 2020: 11-14]. Надгробные плиты, как и завещания, в совокупности с различными поминальными записями в синодиках и других коммеморативных текстах демонстрируют, что эти имена остаются с человеком и после его кончины. Здесь в качестве своеобразных аналогов надписи Боркова можно привести, например, эпитафию окольничему Федору Васильевичу Головину (| 1625)4 или человеку куда менее известному, Ивану Кириллову (| 1667), погребенному в рязанском Богословском общежительном монастыре:
Лета 7133 <1625> году, апреля в 16 день, на память святых мучениц Ирины, Агапии и Хионии, преставись раб Божий Окольничий Федор Васильевич Головин, апрямое его имя Перфирий — во иноцех Пафну-т и й , а подле его сын Алексей, а под гробом Михаил Петрович Меньшой Головин (РГАЛИ, ф. 544, оп. 2, д. 5: л. 3-3об.) [Шокарев 1998: 38-39].
Л'Ьта 7175 <1667> преставися рабъ Божш Алексей Кириловъ сынъ Иванъ, а во иноц^хъ скимникъ Авраам^ [С-ов 1882: 137]
4 Головин был погребен в московском Симоновом монастыре. Само надгробие не сохранилось, однако полный его текст воспроизводится в Описании кладбища Симонова монастыря, составленном в 1847 г. См. подробнее: [Шокарев 1998: 38-39].
Не менее существенно, что присутствие трех имен в таких эпитафиях прекрасно демонстрирует, как в ХУ1-ХУ11 столетиях подбирались иноческие имена, а заодно и намечает тот путь, по которому современный исследователь может «вычислить», какое из двух мирских христианских имен усопшего было получено при крещении.
Обратим внимание, что иноческое имя Боркова Иасаф (Иоасаф) наглядно коррелирует с другим его христианским именем, приведенном на надгробии — Иаким (Иоаким). Подобная корреляция совершенно закономерна, так как в эту эпоху доминировала тенденция подбирать имена при постриге по созвучию и/или графическому соответствию (обыкновенно, по первой букве или звуку) к тому имени, что человек носил в миру. Если нарекающие руководствовались этим принципом, то в расчет бралось исключительно имя крестильное, а не публичное, причем правило это, насколько можно судить по всей совокупности данных о мирской христианской двуименности на Руси, не знало никаких исключений [Литвина, Успенский 2018]. Таким образом, мы можем уверенно говорить, что Семен / Иоаким Борков в крещении был Иоа-кимом.
Кроме того, у нас есть возможность убедиться, что проблема функционального статуса того или иного христианского имени, которым человек обладал при жизни, беспокоила отнюдь не только современных исследователей. Чаще всего, коль скоро несколько таких имен сходятся вместе, заказчик или составитель записи считает нужным каким-то образом обозначить статус антропонимов или как-то иначе — в зависимости от жанра и природы текста — задать своеобразную иерархию имен.
Собственно говоря, предельный случай формирования подобной иерархии — это простое отсутствие «ненужного» в рамках данной ситуации имени. Такой способ как раз и ведет к тому, что в документах сугубо светских или деловых, вроде купчих, меновных грамот или разрядных записей, мы находим только публичные имена обладателей светской христианской двуименности и почти никогда не встречаем здесь их крестильных имен. Эпитафии же в этом отношении демонстрируют, подобно завещаниям, важность всех имен человека — публичного, того, под которым он был известен множеству людей в обиходе, данного ему при крещении и полученного при постриге. Однако даже если руководствоваться только этим критерием простого присутствия, иерархически более значимыми оказываются, скорее, два последних — крестильное и монашеское, коль скоро человеку довелось постричься.
В самом деле, мирское христианское имя в эпитафии может опускаться, тогда как два созвучных антропонима — крестильный и иноческий — в тексте обыкновенно присутствуют, как это происходит, на-
пример, в надгробных надписях двух знатных женщин, соперничавших между собой при жизни, княгини Лыковой и княгини Пожарской. Обе они были обладательницами двух христианских в миру, обе приняли постриг, обе носили публичное имя Мария, зафиксированное во множестве светских документов, и у обеих его нет на надгробной плите5. Налицо здесь лишь крестильное Евфимия и иноческое Евфросиния у Лыковой и, соответственно, крестильное Евфросиния и схимническое Евникия у Пожарской. Случаи, когда публичное мирское имя на надгробье сохраняется рядом с монашеским, а крестильное отсутствует, несколько более раритетны6.
Вообще говоря, простое употребление/неупотребление того или иного элемента антропонимического досье в конкретном типе записей позволяет говорить о более или менее мощных тенденциях, но не о жестких, однозначных правилах. Кроме того, отнюдь не все обладатели двух мирских христианских имен принимали постриг, и, соответственно, далеко не всегда у человека XVI-XVII столетий была возможность накопить к моменту кончины в своем антропонимическом досье три христианских имени, а у современного исследователя — «вычислить» крестильное имя по монашескому.
Однако для выстраивания иерархии имен, принадлежащих одному и тому же человеку, есть и другие средства, о чем недвусмысленно свидетельствует интересующая нас эпитафия Семену / Иоакиму Боркову. Как мы можем убедиться, имени Семен предпослана здесь характеристика «прозвище» («...прозви[ще] Семен Ермола[е]вич Борков»), весьма распространенная в коммеморативных текстах самого разного типа и в
5 Ср. надгробную надпись Лыковой из Пафнутьева Боровского монастыря («Л'та 7112 <1604> году, 1юня въ 9 день, на память Святаго Пророка 1осш преставись раба Божiя Княгиня Е v ф и м i я Князя Михаила Георпевича Лыкова, а во иноц'хъ Княгиня Ефроси^я Схимница» [ДРВ, 19: 354; Леонид Кавелин 1907: 177 <№ 20>]) и надгробную надпись княгини Пожарской из суздальского Спасо-Евфимиева монастыря: «Лета 7148 <1640> апреля в 7 день преставися раба Божия княгиня Еуфросиния Федоровна княз Михаилова жена Федоровича Пожарскава в о иноцех скимница Евъникея» (первая публикация: [Курганова 1994: 399-400]; см. существенные поправки к чтению надписи в: [Беляев 2009: 162; Idem 2013: 242 <прилож. 6>]).
6 Так, боярин и воевода Тимофей Трубецкой (f 1602) показан на надгробной плите из Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря как «кнзь Тимофей Романович Трубецкой а во иноцех Феодорит» ([Николаева 1958: 105 <№ 17>]; ср.: [ДРВ, 16: 319]). Между тем, доподлинно известно, что в крещении он был Фотием, и это обстоятельство обусловило выбор его иноческого имени Феодорит. Публичным (Борис) и иноческим (Кирилл) ограничивается и набор антропонимов на надгробной плите дьяка и печатника Бориса / Каллиника Сукина (f 1578), о котором речь еще пойдет ниже: «л'та 7086 <1578> мсца июля в 14 дн на памят стго апстла Акилы стго о(тца) Иосифа преставися раб божи инокъ скимникъ Кирило ав мире был Борисъ Иванович Сукинъ» [Николаева 1960: 182 <табл. 87б>].
эпитафиях как таковых. Она неизменно соотносится с публичным, а не с крестильным именем, и позволяет надежно противопоставить одно — другому, подчеркивая значимость антропонима, полученного в креще-нии7. Собственно говоря, такого рода пометы — едва ли не самый популярный инструмент для обозначения разного статуса нескольких имен одного и того же лица, коль скоро жанр текста делает желательным их совместное присутствие.
С той же целью в эпитафиях крестильное имя может снабжаться характеристиками «молитвенное» или «прямое», как это происходит в уже приведенной нами надписи на надгробии Федора / Порфирия Головина, князя Василия Сицкого и множества других лиц:
Лета 7077 <1568> сентября 30 дня на память священномученика Григорiа преставися рабъ Божш князь Васил^ Васильевичь, молитвенное имя Кононъ, Сицкой8.
Вообще говоря, репертуар таких характеристик в текстах разных типов сравнительно широк9, самыми безошибочными из них являются, пожалуй, непосредственное указание «крестное» и его производные при
7 Значение слова «прозвище» в Х1У-ХУ11 вв. заметно отличается от современного. В сущности, так может быть охарактеризовано любое личное имя человека — христианское и нехристианское — кроме тех, что получены в крещении или в иночестве. Ср., с одной стороны, упоминания «Григорья, а прозвище Вихтора» [АСЗ, 4 (2008): 50 <№ 66>], Козмы прозвище Дмитрия Пожарского [Вахрамеев, 1896: 21], Иакинфа прозвище Андрея (СШ4004, Костромской Богоявленско-Анастасиин монастырь, 1655 г.) и, с другой стороны, Симеона прозвище Богдана (СШ0772, Лужецкий Ферапонтов монастырь, 1653 г.), Павла прозвище Деревня (СШ0219, Псково-Печерский монастырь, 1575 г.), Симеона прозвище Северга (СШ0252, Псково-Печерский монастырь, 1627 г.), Симеона прозвище Булуш (СШ0022, Москва, церковь Сергия Радонежского в Крапивниках, 1641 г.) и Михаила прозвище Богдана (СШ0374, Псково-Печерский монастырь, 1664 г.).
8 Князь Василий / Конон Сицкий был погребен в московском Новоспасском монастыре, надгробная плита не сохранилась, но была опубликована в XIX в. ([Ювеналий Воейков 1802: 29 <№ 13>]; ср.: [Авдеев, Станюкович 2005: 128-129]).
9 Для обозначения публичного некрестильного имени в источниках могут использоваться пометы «прозвище», «прозвание», «пореклу», «рекомый», «зовомый». Маркер «нарицаемый» в различных вкладных и поминальных записях также обычно применяется к тому из имен, которое не является крестильным, с другой стороны, сам по себе глагол «нарицати» относительно нейтрален и может сообщать как о получении крестильного, так и некрестильного имени.
Крестильное же имя может снабжаться пометами «прямое», «молитвенное», «подлинное», «крестное (крещеное)», «в крещении...», «по крещенью...». Чаще всего, если в источнике присутствуют два христианских антропонима одного и того же лица и один из них снабжен специальной характеристикой «имя» без каких-либо уточнений, то он-то с очень большой вероятностью и был дан в крещении. Конструкция же «именуемый» может, по-видимому, применяться и к некрестильному имени, во всяком случае, ее нельзя рассматривать как надежный маркер имени крестильного.
326 I
имени крестильном и «прозвище, прозвание» при имени публичном, некрестильном. Другие лексические маркеры не всегда столь однозначны, хотя в целом, скорее, надежны.
Нет ли каких-либо еще примет и правил, противопоставляющих крестильное и публичное имя в надгробной надписи ХУ1-ХУ11 вв.?
Здесь довольно трудно говорить о чем-либо с уверенностью. Совершенно очевидно, что эпитафии этой эпохи выстроены по определенным формулярам, однако эти формуляры вариативны сами по себе, а место, отводимое в них как крестильному, так и публичному имени, оказывается достаточно подвижным. Можно, к примеру, сгруппировать эпитафии в зависимости от того, противопоставлено ли в них крестильное имя позиционно всем прочим именованиям человека10 или (что встречается заметно реже) встроено внутрь антропонимического комплек-са11. Однако подобная систематизация, как кажется, пойдет на пользу скорее дипломатике, нежели исторической ономастике.
Остается, пожалуй, еще один — довольно любопытный — аспект ан-тропонимической информации, которую удается извлечь из, в сущности, лаконичной надгробной надписи Семена / Иоакима Боркова. Речь идет о способах подбора двух светских христианских антропонимов в интересующую нас эпоху. Хотя об обстоятельствах имянаречения Бор-кова никаких сведений нет, трудно не обратить внимание на возможную календарную связность его имен — память богоотцов Иоакима и Анны празднуется 9 сентября, тогда как 1 сентября отмечается память св. Симеона Столпника.
Симеон Столпник — не единственный, но один из самых почитаемых святых с таким именем, так что можно предположить, что нашего Боркова нарекли в соответствии с очень мощной традицией, когда крестильное имя выпадало человеку по дню появления на свет, а публичное подбиралось, исходя из предпочтений семьи, в ближних календарных окрестностях. Об отражении подобной практики нам еще предстоит подробнее сказать ниже, здесь же отметим только высокую
10 Именно так обстоит дело в эпитафии Боркову, где помета «прозвище» («...Иаким, а прозви[ще] Семен Ермола[е]вич Борков») как будто предваряет все то в его именовании, что не является именем крестильным — публичное имя, отчество, родовое прозвание. Аналогичным образом устроен и целый ряд других эпитафий, например, Ивану / Никифору Зыбину, погребенному в Одоевском Анастасовом Богородице-Рождественском монастыре: «Лета 7144 <1636> месяца августа
в 28 день на память преподобнаго отца нашего Моисея Мурина преставися раб Божий Никифор прозвище Иван Михайлович З ы б и н» [Троицкий 2002: 273 <№ 1>], или Ивану / Евсевию Салтыкову, похороненному в Троице-Сергиевом монастыре: «Евсевей, прозвище И в а н, Лвовичь Салтыков, преставися 7100 <1592> году февраля в 20 день» [Леонид Кавелин 1879: 82].
11 Ср,, например, надпись на надгробной плите князя Василия / Конона Сицкого, которую мы привели выше (с. 325).
вероятность такого соответствия в именах уже знакомого нам Федора / Порфирия Головина. Хотя свв. Порфириев в месяцеслове довольно много, достоверно известно, что крещен Головин был во имя Порфирия, мученика Палестинского [Алексеев 2006: 85], чья память отмечалась 16 февраля. На следующий день после празднования мученику Порфирию Палестинскому приходится память Федора Тирона, одного из самых популярных на Руси святых с этим именем. В качестве публичного его патронат и его имя как нельзя лучше подходили отпрыску Головиных, родившегося, по всей вероятности, в канун этой Федоровской даты, на память двенадцати палестинских мучеников, в числе которых был св. Порфирий.
Эпитафия Беклемишеву
Еще одна — прежде никогда не публиковавшаяся — надпись на надгробной плите содержит только светские христианские имена усопшего, но при этом является, пожалуй, почти столь же информативной в перспективе изучения русской полиномии. Речь идет об эпитафии Беклемишеву, происходящей из Мещовского Георгиевского монастыря (СШ0593, Приложение 2, Ил. 2):
Лета 7208г(о) <1699> декабря в 5 д(е)н(ь) на памят(ь) преп(о)-д(о)бног[о] и б(о)гоносного отца н(а)шего Савы Осв(я)щенного преставис(ь) раб Б(о)жий стол(ь)ник Калинник, завомый Борис Ивановичь Беклемишев
Итак, надпись на плите стольника Беклемишева свидетельствует о том, что он был обладателем двух мирских христианских имен, Борис и Кал-линик, причем в эпитафии они отделены друг от друга интерпунктаци-онными знаками в виде точек. Какое же из них было для него крестильным?
Вообще говоря, характеристика «зовомый» — это своеобразный аналог пометы «прозвище», обыкновенно применяемой, как мы убедились выше, в отношении публичного, некрестильного имени. Соответственно, всего вероятнее, что Беклемишев в крещении стал Каллиником, а Борис — это не что иное, как его публичное имя. Такое предположение выглядит тем более достоверным благодаря тому, что в сугубо светских официальных документах этот воевода и стольник стабильно фигурирует под именем Борис.
Кроме того, говоря о календарных закономерностях при выборе двух светских христианских имен, нельзя не отметить, что Каллиник и
Борис или Каллиник и Глеб образуют своего рода устойчивую пару. Так, имена Каллиник и Борис носил знаменитый дьяк и печатник Борис Иванович Сукин (| 1578), причем в данном случае мы можем быть уверены, что имя Каллиник он получил в крещении — именно к нему было подобрано монашеское имя Сукина, Кирилл, а поминать его предписывалось 29 июля, на память Каллиника, мученика Гангрского. Имя Каллиник несомненно получил в крещении и известный с середины XVI в. князь Оболенский, носивший публичное имя Глеб. Если учесть, что память первых русских святых, Бориса и Глеба, отмечается 24 июля, кажется вполне естественным, что многие люди, родившиеся 29 июля и ставшие в крещении Каллиниками, получали публичные имена Борис или Глеб.
Все это свидетельствует в пользу того, что в данном случае эпитет «зовомый» работает стандартно и маркирует публичное, некрестильное имя усопшего. Однако кажется нелишним отметить, что во второй половине XVII в. в текстах разных жанров, в том числе и в эпитафиях, у пометы «зовомый» можно наблюдать своеобразное смещение функций, когда с его помощью вводится как раз крестильное имя. Правда, это касается довольно ограниченного круга лиц, приближенных к царскому дому, прежде всего, Морозовых и Хитрово (подробнее об этом см.: [Литвина, Успенский 2022а: 80-82]). Так, окольничий и воевода Иван Севастьянович Хитрово в крещении несомненно был Анфимом, однако в тексте надгробной надписи из Свято-Троицкого Перемышль-ского Лютикова монастыря имени Анфим, вопреки обычной практике, предпослана помета «зовомый»:
Лета 7205 <1697> Генваря въ 28 день на память преподобнаго отца нашего Ефрема Сирина преставися рабъ Божш окольничей Иванъ большой Савосиановичъ Хитрово, з о в о м ы й Анфимъ, во иноцехъ монахъ Антона отъ рождешя поживе 73 г. [Хитрово 1867: 234-235].
В подавляющем большинстве аналогичных надписей, повторимся, с помощью этого маркера по-прежнему обозначается публичное, некрестильное имя12. Иными словами, у нас нет повода усомнить-с я, что крестильным именем нашего Беклемишева было Каллиник, а
12 Ср.: «Лета 7163 <1655> в день на светлое воскресение Христово день памяти Апостол Аристарха, Петра и Трофима преставися раб Божий зовомый Андреем молитвенное имя Варфоломей Михайлович Зыбин» [Троицкий 2002: 273 <№ 4>]; «|1д^тд (крест)рчд др4|2лж в . д . првтдвн" рД сжн . |3 хдрнтонъ зовомы грн|4горТ орешншгъ • лета 7194г(о)<1686>апреля в 4 де(нь) преставис(ь) раб Б(о)жий Х а р и т о н , зовомый Григорей Орешник» [Беркович, Егоров 2017: 276 <ВСК-45, илл. 463, 464, 465>]; «Лета 7215 <1707> года июня в 24 день на память преподобнаго отца нашего иже на Дивной горе в четвертом часу дни преставися раб божий князь К и р з о в о м ы й к н я з ь Василий Матвеевич Оболенский» [Панова 2003: 52 <№ 252>]; «1680 года Декабря 7 дня, преставися рабъ Божш думный дворянинъ 1оакинвъ,
публичным — Борис, но в целом при обращении с лексемой «зовомый», коль скоро она появляется в текстах второй половины XVII — начала XVIII в., требуется особая осторожность.
В эпитафии Беклемишева (в отличие от эпитафии Боркова) указана точная дата его кончины, которая сама по себе является важнейшей составляющей формуляра надгробных надписей. Более того, она представлена здесь в традиционной расширенной форме, когда число и месяц кончины сопровождаются указанием имен святых, чья память празднуется в этот день («...декабря в 5 д(е)н(ь) на памят(ь) преп(о)д(о) бног(о) и б(о)гоносного отца н(а)шего Савы Осв(я)щенного»). Эта формула важна в первую очередь потому, что один из дней поминовения того, кто лежит под плитой, благодаря ей навсегда соотнесен с именем св. Саввы. Коммеморативная практика как бы заключает жизнь человека в своеобразную антропонимическую рамку13 — после кончины службы по нему будут совершаться в его именины, на память его тезки по крестильному имени Каллиника (Гангрского?), и в празднование св. Савве, когда Беклемишева не стало. Помимо всего прочего, подобный способ датировки демонстрирует родство эпитафии с другими источниками коммеморативного типа, прежде всего, с записями в синодиках, во вкладных и кормовых книгах14.
зовомый Васил^ Яковлевичъ Д а ш к о в ъ , и погребенъ противъ сей таблицы» [Мартынов 1895 (№ 2): 283; МН, 1: 361].
13 Это чрезвычайно распространенный способ указания дня кончины в эпитафиях. Помимо уже приведенных нами по другому поводу примеров такого рода, обратим внимание на еще две надгробные надписи, Татьяны / Наталии Милославской («Л'Ёта 71... ноября въ 1 день, на память святыхъ чудотворцевъ Космы и Домiана преставися раба Божiя Михайлова жена Васильевича Милославскаго Тарана Андреевна, а молитвенное имя Наталш» [Березин, Добронравов, 3 (1896): 448; РПН: 555]) и Ивана / Флора Есипова, погребенного в московской церкви Зачатия Иоанна Предтечи на Ленивом Торжке («I1 [---]
в фералА В кгМ ■ на ламм 1щтно|2[мученика по]лшсдлд усШ ра сжш фло зово шва акимо сы кнло[Е] |3 [и] логресе в и [71-]2 февраля в 23 д(е)[ь] на памят(ь)
с(вя)щенно[мученика По]ликарпа убит раб Б(о)жий Флор, зовом(ый) Иван Акимов сын Есипо[в и] погребен в сем месте [---]» [Беркович, Егоров 2017: 128 <ИП-3, илл. 219>]); сверка с фотографией надписи дает иные, нежели предложенные издателями, чтения.
14 Из всего обширнейшего корпуса подобных текстов приведем лишь два — поминальную запись из синодика князей Шелешпальских и фрагмент из вкладной и кормовой книги московского Симонова монастыря: «Лета 7145-го <1636> году месяца октябрия в 10 день на память святых мученик Евлампия
и Евлампии, престався раб Божий и княз М и х а и л о И в а н о в и ч ъ Ш е л е ш п а л ъ с к о и. А молитвенное имя княз Л ар и о н. А памят по князе Михаиле Ивановиче того ж месяца октоврия в 21 день на памят преподобнаго отца нашего Илариона Великаго» [Васильев, Грязнов 1998: 127 <л. 76>] или «...А на его царевичево Иваново рождение марта в 30 день, на память преподобнаго отца нашего Иоанна, списателя Лествицы, да его преставление ноября в 19 день, на память святого пророка Авдея и святого мученика Варлаама, понахиды и обедни архимарит служит собором.» [Алексеев 2006: 23].
III.
Эпитафия Годунову
Еще одна неопубликованная надпись на надгробной плите из костромского Ипатьевского монастыря (CIR0102, Приложение 3, Ил. 3) сохранилась лишь фрагментарно, и дошедшая до нас ее часть несет на себе всего одно личное христианское имя усопшего:
[--- Году]
«о[в] • д прозвище мн^дн
ло
[... Году]но[в], а прозвеще Михайло
Тем не менее у нас есть все основания утверждать, что в своем первоначальном виде она являла собой еще одно свидетельство мирской христианской двуименности. Более того, мы обладаем возможностями для установления этого другого христианского имени, которое, как мы полагаем, здесь в свое время наличествовало.
Каковы же эти основания и что за имя было на надгробной плите, пока она была цела?
Как мы помним, помета «прозвище» достаточно однозначно и последовательно указывает на публичное, некрестильное имя двуимен-ного человека (каковым для усопшего, со всей очевидностью, было Михаил). Функция этой пометы — отделение такого антропонима от того, что был дан в крещении, соответственно, в коммеморативном тексте она возникает тогда и только тогда, когда рядом присутствует другое имя — имя крестильное.
Знаем ли мы кого-то из Годуновых, кто не просто носил бы два имени в миру15, но и обладал бы при этом публичным именем Михаил?
Как известно, костромской Свято-Троицкий Ипатьевский монастырь был родовой усыпальницей этой семьи, поэтому именно здесь следует искать в первую очередь те показания коммеморативных источников, которые помогли бы нам установить, кто лежал под интересующей нас частично разрушенной плитой. Счастливым образом нужные сведения и в самом деле обнаруживаются.
Во вкладной книге Ипатьевского монастыря сохранилась запись, которая отчетливо содержит два мирских христианских имени Михаила Осиповича (Иосифовича) Годунова, одного из сыновей Осипа / Оса-на (Асана) Дмитриевича:
15 О светской христианской двуименности у Годуновых см. подробнее: [Литвина, Успенский 2022, passim].
Пожаловалъ : Гдрь блгов'Ьрныи Црь великш Кнзь Фемдоръ Ивановичь Всеа Россiи : по Михаиле Иосиеовиче Год8нове дватца11 р8блев. Да д^ти Михаилов ы, Матееи да Иванъ, дали по оцЬ Своемъ, девдтнатцать р8блевъ. И за т8 дачю написать в в'Ьчныи Сенадикъ Нестора. : кормить еже годъ безпереводно на бто преставленш : маид въ д <4> день [Книга вкладная... 1728: л. 16]
В соответствии с волей вкладчиков, крестильное имя Михаила Годунова, Нестор, было внесено в Синодик Ипатьевского монастыря, где мы находим его в главах «Род Годуновых», «Род Матфея Михаловича Годунова» и «Род Петра да Никиты Васильевичев Годуновых» (ЦИАМ БВП № 252; КМЗ-КОК-24534, л. 19/15, 32об./28об., 33/29).
Со всей очевидностью, Михаил / Нестор Годунов, как и многие его родичи, был погребен в Ипатьевском монастыре16. Здесь, помимо всего прочего, хранился его надгробный покров, известный нам по описным книгам этой обители:
На Михайле на Осифовиче покровъ сукно багрецъ, на немъ крестъ вышито 14 плащей золотомъ, обшиваны серебромъ, а подпись у креста шита сере-бромъ на зеленой тает'Ь [Соколов 1890: 46].
Таким образом, есть все основания именно с ним связать этот дошедший до нас фрагмент надгробной плиты с частично сохранившейся надписью.
К сожалению, мы не располагаем более подробными данными о небесных покровителях и обстоятельствах имянаречения Михаила / Нестора Годунова. В церковном календаре есть дата, 27 октября, когда памяти св. Нестора Солунского и архангела Михаила празднуются в один день. На Руси вполне практиковалась своеобразная традиция антропо-нимической однодневности, в соответствии с которой ребенок получал оба своих имени, публичное и крестильное, в честь святых, чья память приходилась на одну и ту же дату, обыкновенно являвшуюся и днем его
16 В монастыре сохранилась, в частности, надгробная плита родного брата
Михаила / Нестора, Василия Осиповича Годунова (СШ0081): «|1д^тд ^3 (клеймо) ^ мцд |2 нонрн йд" нд пдмлт стЫ чндо|3тйоре бкеррмнн козмы |4 н дЦлнд притденш |5 рД сожн бдшлТ (Зкн^овн |6 годЙюйъ Лета 7069 <1560> м(е)с(я)ца ноября в 1 д(е)нь на памят(ь) с(вя)тых чюдотворцев безсер(е)бряник Козмы и Дем(ь)яна преставися раб Б(о)жий Василей Осифович(ь) Годунов» (ср.: [Сырцов 1902: 6; Баженов 1909: 34-35 <примеч. **>]). Как нетрудно убедиться, на плите Василия Осиповича не приведено никакого иного его христианского имени, кроме Василий, да и каких-либо других свидетельств его двуименности, прямых или косвенных, мы не знаем, хотя полностью исключать ее не можем. Так или иначе, ситуация, когда в одной семье, кто-то из братьев и сестер обладал двумя христианскими именами в миру, а кто-то — лишь одним, совершенно типична для всей истории русской полиномии (см. подробнее: [Литвина, Успенский 2020: 17-18]).
появления на свет17. Однако так ли это происходило в случае с Михаилом Осиповичем, в какой мере 27 ноября определило его имянаречение, сказать невозможно — в церковном календаре есть целый ряд дат, связанных со свв. Несторами, и еще больше — со свв. Михаилами.
В не слишком многочисленных источниках светского характера Михаил / Нестор Годунов, ожидаемым образом, появляется под своим публичным именем Михаил (ср., например: [Антонов 2004: 97 <л. 69>; Антонов й а1. 2010: 1054]).
Как явствует из приведенной выше записи во вкладной книге, Михаил / Нестор умер 4 мая (можно предположить, что эта дата в том или ином виде присутствовала на несохранившейся части надгробной плиты). Что же касается года его кончины, то с осторожностью следует допустить, что она приходилась на время правления царя Федора Ивановича, который счел нужным дать 20 рублей на помин своего свойственника18. Судя по всему, Михаил / Нестор Годунов умер не ранее 18 марта 1584 г. (день воцарения Федора Ивановича) и не позднее 4 мая 1594 г., так как в Описи Ипатьевского монастыря, проводившейся 11 апреля 1595 г., упоминание его гробницы уже присутствует. Вместе с
17 Таким образом получили, например, свои имена Юрий / Алипий Федорович Безобразов ^У^У! в.) или Глеб / Борис Иванович Морозов (^ 1662). Обратим внимание, что при «однодневном» наречении могли задействоваться как имена святых, неразрывно связанных друг с другом агиографически (Борис
и Глеб, Кир и Иоанн), так и тех, кто подвизался в разное время, в разных местах, но волею судеб поминался под одной датой в месяцеслове (Георгий и Алипий, Петр и Полиевкт). Эпитафии порой отражают довольно любопытные и причудливо устроенные факты однодневности в имянаречении. Так, на надгробной плите Пил(ь)емова в Троице-Сергиевом монастыре отражены два его светских христианских имени — Фотий и Никита: «|1 д^тд (клеймо) рмд |2 го» декДрж в' Дт" пре|3отдвшж рД сжй фд|4те прозвище ннкн|5тд дмнТреевн пн|6емовъ лета 7144г(о)<1635> году декабря в 11 д(е)н(ь) преставися раб Б(о)жий Фатей прозвище Никита Дмитреевич(ь) Пил(ь)емов» ([Гиршберг 1962: 249-250 <№ 222>]; ср. также: [Николаева 1960: 186-187]). Однако на деле он, скорее всего, был наречен в честь святых сомучеников Фотия и Аникиты (память 12 августа), имя же Аникита очень часто приобретало форму Никита, хотя исходно это два разных антропонима. Если наши догадки относительно использования принципа однодневности в имянаречении Михаила / Нестора Годунова верны, то здесь — в отличие от казуса Пил(ь)емова — мы имеем дело с именами святых, ничем, кроме даты празднования, между собою не связанных.
18 Ближайшие датированные записи на л. 16 вкладной книги относятся к 1596 и 1589 гг. Родство между Ириной Годуновой, супругой царя Федора, и Михаилом / Нестором было довольно дальним — 7-я степень, т. е. Михаил приходился царице троюродным дядей. Быть может, особое внимание
к покойному со стороны царской четы было обусловлено тем, что сын Михаила / Нестора, Матвей (^ 1639), упомянутый во вкладной книге в качестве вкладчика, был близок с царским шурином Борисом Годуновым — во всяком случае, при воцарении последнего Матвей Михайлович сразу же сделался окольничим, а со временем и боярином, входя в круг тех родственников, которые составляли непосредственное окружение этого правителя.
тем, декоративное оформление плиты имеет архаичные для этого времени признаки, встречающиеся на надгробиях середины XVI в. Ближайшие аналогии — надгробие Юрия Федоровича Очина-Плещеева (I 1550) и Орины Плещеевой (середина XVI в.) [Вишневский 2004: 380 <Рис. 6>, 381 <Рис. 9>].
*
Итак, впервые публикуемые эпитафии, содержащие два мирских христианских имени усопшего, служат еще одним наглядным доказательством того, что этот малый текстовый жанр является исключительно ценным источником по истории русской полиномии, да и русской культуры позднего Средневековья в целом. Количество таких надгробных плит, где отразилась светская христианская двуименность, исчисляется десятками, и этот корпус постоянно пополняется. Засвидетельствованные здесь имена собственные позволяют убедиться, что эпитафия, как и завещание (духовная), принадлежит очень своеобразной и интересной зоне пересечения двух сфер — обиходного, вполне мирского, и сакрального. На надгробной плите уместным оказывается свести воедино и сохранить все те имена, под которыми умерший действовал в разных стратах своего существования.
С другой стороны, эти микротексты, как правило, далеки от нейтрального перечисления всего имеющегося набора антропонимов — они выстраивают своеобразную иерархию и дифференциацию имен, выделяя те из них, которые являются наиболее значимыми в перспективе коммеморативной практики. Характерно, что антропонимическая система, в которой христианин на Руси существует при жизни и после кончины, может не ограничиваться теми именами, которыми он был наречен. Нередко случается так, что имена святых, на память которых он родился или принял постриг, сопровождают его до гроба и за гробом, даже если они не были ему даны родителями или игуменом; в ком-меморативной же практике к ним присовокуплялись имена тех святых, в день поминовения которых его не стало. Вопрос же о том, чем именно могли руководствоваться в каждой конкретной ситуации, включая в эпитафию тот или иной набор именований покойного, нуждается, как нам представляется, в дальнейшем исследовании.
Приложения
1. СШ0568. Эпитафия Иоакиму, по прозвищу Семен, Ермолаевичу Бор-кову, в схиме Иасафу (Ил. 1). Вторая половина 30-х гг. — 40-е гг. ХУП в., но не позднее 1648 г. Ярославский Спасо-Преображенский монастырь (Ярославский государственный историко-художественный и архитектурный музей-заповедник). Хранится в звоннице.
Местонахождение памятника: Ярославский Спасо-Преображен-ский монастырь (Ярославский государственный историко-художе-ственный и архитектурный музей-заповедник). Хранится в звоннице.
История памятника. Плита, вероятно, происходит с грунтового некрополя Спасо-Ярославского монастыря. Была использована вторично в качестве строительного материала.
Описание носителя. Средняя часть белокаменной надгробной плиты трапециевидной формы. По левой грани проходит полоса декоративного узора в виде плетенки. На боковой грани Правая грань плиты стесана. Верхняя часть плиты отбита, нижняя спилена.
Описание надписи. Надпись в 7 строк, выполненная в технике об-ронной резьбы. Стк. 1 утрачена. Правая часть надписи сбита.
Транскрипция:
[лета 71-- месяца------в - день]
престдбн[с] рд [божий]
/М. Л г т
шсн д прови[ще] семе емодд[е] ви сорко во н[оцех] Гдсд^ъ схи[ни]
^аса^ къ^аса^
[Лета 71-- месяца------в - день] престави[с](ь) раб [Божий] Иаким, а
прозви[ще] Семен Ермола[е]вич Борков во ин[оцех] Иасаф схим[ни]к.
Датировка. Вторая половина 30-х гг. — 40-е гг. ХУН в., но не позднее 1648 г.
Палеографический комментарий. Эпиграфический полуустав высокого качества. Буква I (стк. 3, 6) в центральной части имеет шаровидное утолщение. Средняя мачта буквы М (стк. 4) имеет У-образную форму с шаровидным утолщением в центре. Перекладина буквы Т (стк. 2) заканчивается шаровидными утолщениями.
Лигатуры: стк. 2 — ст и дв в слове «пр«тдбн[с]»; стк. 3 — апр в словосочетании «¡акй апрови[ще]».
Оформление начала слов с помощью выносных букв: ~н[оцех] (стк. 5). Оформление окончаний слов с помощью выносных букв: семе емолл[е] вн сорко (стк. 4-5).
Ил. 1. CIR0568. Эпитафия Иоакиму, по прозвищу Семен, Ермолаевичу Боркову, в схиме Иасафу. А. Визуализации модели памятника по схеме Х. Б. Поверхность модели с наложенной фотографической текстурой (схема Т). В. Улучшение читаемости надписи инструментами математической визуализации рельефа поверхности памятника относительно условной «нулевой» плоскости (схема G).
Реально-исторический комментарий
Обоснование датировки
Аналогичное декоративное оформление боковых сторон надгробных плит Л. А. Беляев [1996: 150 <Табл. XLV, 2>] датирует концом 30-х гг. XVII в., В. А. Беркович и К. А. Егоров [2017: 238 <№ ВСК-2>, 250 <№ ВСК-10>, 251 <№ ВСК-12>, 270 <№ ВСК-36> и др.] - первой четвертью или второй третью XVII в. Известно, что в 1648 г. С. Е. Бор-кова уже не было в живых [Антонов et al. 2010: 1077-1078 <№ 6066-6>]. Очевидно, надгробие может быть датировано второй половиной 30-х — 40-ми гг. XVII в., но не позднее 1648 г.
Просопографический комментарий
н t
4-5. семе емолл[е]вн еорко. Ярославский служилый человек. Владел вотчиной в Ярославском уезде — сельцом Мальгиным с пустошами в Закоторском стане и жеребьями деревень Замарино и Взманово в Кузьминской волости, заложенную ему Иваном Петровым сыном Мусоргского. После смерти С. Е. Боркова вотчина была разделена между его двумя сыновьями. О постриге в схиму и захоронении в Спасо-Ярослав-ском монастыре известно только из эпитафии. Сын С. Е. Боркова, Афанасий, в 1623 г. был записан по жилецкому списку, а в 1635-1639 гг. был
письменным головой в Томске [Ельчанинов 1913: 42]. Второй сын, Иван Семенович, умер незадолго до 1648 г., а его вдова Стефанида Павлова дочь Теприцкого вторично вышла замуж за ярославского служилого человека Семена Алексеева сына Карбышева, в связи с чем последнему в 1648 г. была передана ее приданая вотчина — четверть деревни Поляна Шарапова в Едомской волости Ярославского уезда и купленная ее мужем у вдовы Петра Болтина Мавры Второго дочери Страхова сельцо Мальгино на реке Шакше с пустошами в Закоторском стане Ярославского уезда. Хлопотами по передаче вотчин занимался Афанасий Семенович Борков [Антонов е! а1. 2010: 1077-1078 <№ 6066-6>].
Полевое документирование. Документировано 21.06.2017 г., код документирования 000745, код надписи СШ0568.
Операторы документирования. Сергей Пешков, Виталий Красно-руцкий, Антон Клейменов, Александр Сидоров, Евгений Юшин, Дарья Анисимова.
Авторы описания. Александр Авдеев, Алексей Зубатенко, Анна Литвина, Ольга Радеева, Федор Успенский.
2. СШ0593. Эпитафия стольнику Борису / Каллинику Ивановичу Беклемишеву. 5 декабря 1699 г. Мещовский Георгиевский монастырь (Ил. 2).
Местонахождение памятника: Мещовский Георгиевский монастырь.
История памятника. Плита найдена во время восстановительных работ на территории монастыря в 2010-е гг.
Описание носителя. Белокаменная намогильная плита трапециевидной формы. Поверхность плиты повреждена, края оббиты.
Описание надписи. Надпись на торце плиты. Трехгранно-выемчатая резьба. Графья отсутствует. Надпись в 4 строки заключена в прямоугольную нишу, врезанную в торец плиты.
Транскрипция:
д^тл ¿3-сн декДрл въ 'е" нл плмм' препкиог[о] I сгонсного шцл ншего слвы овщеного • претлвн рД сжи стони кллнммнкъ • злвомы
О- „ / /
сори /в.шовичь секдемишевъ •
Палеографический комментарий. Эпиграфический полуустав высокого качества, тяготеющий к вязи. Диакритика нерегулярная. Разделение на слова отсутствует. Смысловые и датирующие элементы выделены интерпунктационными знаками в виде точки. Буква З в
обозначении года (стк. 1) по форме напоминает цифру 3 с удлиненным и изогнутым окончанием нижней дуги. Знак тысячи в виде наклонной линии прикреплен к месту соединения дуг буквы З. Выносная буква Б (стк. 1, 3) имеет скорописное начертание.
Лигатуры: стк. 1 — л^ в слове «л^тл», лрм в слове «дждрм», дн в слове -¿f"», лп в словосочетании «нл плмм», мм в слове «плмм», пс в слове пртсног[о]; стк. 2 — нг в слове «сгонсного», лв в слове «слвы», лв в слове
'">/<? „ л к * /
«пмтлвн»; стк. 3 — ни в слове «стони»; стк. 4 — чь в слове «тлновичь».
1 ijV »X »X
Суспенсия: ¿з-си (стк. 1). Контрактуры: Y (стк. 1), пртсног[о] (стк. 1), сгоносного (стк. 2), ншего (стк. 2), овщного (стк. 2), сжИ (стк. 3).
Оформление окончаний слов с помощью выносных букв и буквенных титл: плмА (стк. 1), р (стк. 3), сжИ (стк. 3), стони (стк. 3), сори! (стк. 4). Оформление окончаний строк с помощью выносных букв и буквенных титл: преглви (стк. 2), злвомы (стк. 3).
Ошибки резчика: титло в слове шцл (стк. 2) нефункционально.
Ил. 2. Ш0593. Эпитафия стольнику Борису / Каллинику Ивановичу Беклемишеву. А. Визуализации модели памятника по схеме Х. Б. Поверхность модели с наложенной фотографической текстурой (схема Т). В. Улучшение читаемости надписи инструментами математической визуализации рельефа поверхности памятника относительно условной «нулевой» плоскости (схема G).
Просопографический комментарий. 4. сорН (вдновнчь ссгслсмншсвъ.
Представитель калужской ветви рода, происходил из Мещовска. В описных и вкладных книгах Георгиевского Мещовского монастыря упоминаются многие представители данной ветви рода Беклемишевых, стольники и воеводы г. Мещовска, делавшие вклады в обитель. Среди них: братья Иван Иванович и Ермил Иванович Беклемишевы, а также Алексей Васильевич Беклемишев [Леонид Кавелин 1870: 28, 34 <примеч. 7>, 35 <примеч. 1>, 47, 49, 156, 171]. В Благовещенской церкви г. Мещов-ска на восточной стене за жертвенником придела св. Иоанна Богослова сохранилась строительная надпись, свидетельствующая о возведении храма воеводой Борисом Ивановичем Беклемишевым в 1678 г.
В 1676/77 г. Б. И. Беклемишев — стряпчий, в 1677/78 г. — дворянин по московскому списку. С 1678/79 г. — стольник [Иванов 1853: 25]. В 1677-1681 гг. — воевода в Мещовске [Барсуков 1902: 136; Трей-тер 1898: 16; Опись городов 1998: 431]. С января 1687 до августа 1688 г. Б. И. Беклемишев фигурирует как стольник в списке воевод г. Яренска [Воскобойникова 1997: 114]. Сохранилась грамота 1687 г., написанная от имени царей Ивана и Петра Алексеевичей воеводе Б. И. Беклемишеву в Яренск по обвинению его архиепископом Устюжским Александром в незаконном взыскании денег, вмешательстве в духовные дела и т. д. [Тимошина 2007: 38]. В марте 1688 г. как воевода Б. И. Беклемишев участвовал в судебном разбирательстве между гостем И. Д. Панкратьевым и властями Соловецкого монастыря относительно земельных владений в Сергиевской волости Яренского уезда [Eadem 2007: 368-369]. В «Боярском списке 1700 г.» говорится о стольнике Борисе Иванове сыне Беклемишеве как об умершем (РГАДА, ф. 210 (Разрядный приказ), оп. 2 (Москва), д. 43, л. 381об.).
Эпитафия сообщает информацию, не отразившуюся в других письменных источниках, — имя Б. И. Беклемишева «Калинник» и дату его смерти.
Полевое документирование. Документировано 23.07.2017, код документирования 000772, код надписи СШ0593.
Операторы документирования: Александр Пешков, Виталий Крас-норуцкий, Антон Клейменов, Александр Сидоров, Дарья Анисимова.
Авторы описания: Александр Авдеев, Глеб Донской, Анна Литвина, Ольга Радеева, Федор Успенский, София Бузланова, Арсений Козуля.
3. СШ0102. Эпитафия Нестору Иосифовичу Годунову по прозвищу Ми-хайло (Ил. 3). Между 18 марта 1584 и 4 мая 1594 г.
Местонахождение памятника: Свято-Троицкий Ипатьевский монастырь. Крипта под западным гульбищем Троицкого собора. До конца ХУП в. использовалась как усыпальница, в конце 50-х гг. ХХ в. превращена в лапидарий музея.
История памятника. Михаил / Нестор Годунов был погребен в усыпальнице Годуновых — каменной палатке, располагавшейся к югу от алтаря собора Рождества Богородицы [Диев 1858: 22]. Палатка была разобрана в 1756 г. по распоряжению епископа Костромского и Галичско-го Геннадия (Андреевского). Извлеченный материал был использован для строительства нового, более просторного, храма Рождества Богородицы в 1760-1764 гг. (снесен в 1860 г.) [Павел Подлипский 1832: 29]. В 2012 г. плита с эпитафией Михаилу / Нестору была обнаружена во
время раскопок С. И. Алексеева к югу от Троицкого собора, у фундамента церкви Рождества Богородицы, построенной К. А. Тоном в 1852 г. (разрушена в 1934 г., воссоздана в 2008-2013 гг.).
Описание носителя. Средняя часть белокаменной плиты трапециевидной формы, окаймленная справа и слева плетеным узором. В нижней части плиты сохранилась розетка, окаймленная плетеным узором в 6 перевивов. В центре розетки вырезано «сегнерово колесо» с лучами, повернутыми по часовой стрелке. К верхней части розетки подходят две боковые тяги, оформляющие нижнюю часть эпиграфического поля. Они составлены из плетеного орнамента в 5 перевивов. К нижней части розетки примыкает центральная тяга (частично сохранились 3 перевива). Эпиграфическое поле отделено от декоративного узора полосой глубокой графьи. Боковые грани декоративного оформления не имеют.
Описание надписи. В верхней части плиты сохранились 2 строки эпитафии, сделанные в технике прямой резьбы.
Транскрипция:
[Лета 70—году маия в 4 день] [преставися раб Божий Нестор] [Осипович vel Иосифович Году] «о[в] • д прозвище мн^дн
(боковая тяга) ло (боковая тяга)
Ил. 3. Ш0102. Эпитафия Нестору Иосифовичу Годунову по прозвищу Михайло. А. Визуализации модели памятника по схеме Х. Б. Поверхность модели с наложенной фотографической текстурой (схема Т). В. Улучшение читаемости надписи инструментами математической визуализации рельефа поверхности памятника относительно условной «нулевой» плоскости (схема G).
340 |
Датировка. Между 1584-1594 г.
Палеографический комментарий. Эпиграфический полуустав высокого качества. Разделение на слова отсутствует. Диакритика нерегулярная. Интерпунктационный знак в виде точки перед словом «прозвище». Средняя мачта буквы М (стк. 4) украшена овальным утолщением. «Вензельные» написания букв: в слове «прозвище» (стк. 4) буква Е вписана в корпус буквы Щ.
Лигатуры: стк. 1 — лпр в словосочетании «л прозвище», «ми» в слове
«МИ^ЛИ^о)».
Просопографический комментарий. Михаил / Нестор Иосифович (Осипович) Годунов, сын Осипа / Асана Дмитриевича Годунова. В Дворовой тетради 1550 г. Михаил Асанов сын Годунов вместе с братом Василием записан по Костроме [Зимин 1950: 148]. Согласно Боярской книге 1556/56 г., оба брата с конца 1549 по 6 декабря 1552 г. были волостелями Брашевской черной волости в Костромском уезде. В 1555/56 г. им дано «на подмогу для казанские службы по 12 рублев (ч). Вотчины за ними треть сохи, а поместья по 60 чети за (ч). Прежняя людская дача не бывала. В Серпухове ему смотр не был — годует в Казани. Лета 7064 <1555/56> в Нижнем Новегороде поместья за собою сказали по 150 чети; сами на конех, в доспесех; людей их 4 (ч) на конех в саадацех и в саблях, с копьи, 2 коня просты, 6 (ч) пеших в саадацех и в саблях. И не додали з земли 2 (ч) в доспесех. А по новому окладу дати было им на их головы в 20 статье по 12 рублев (ч). И ныне давати им по 10 рублев (ч), а не додати им по 2 рубля (ч), да на люди з земли не дати им 4-х рублев, и всего им не додати 8 рублев» [Антонов 2004: 97 <л. 69>].
У Михаила / Нестора Осиповича Годунова были «сын Матвей — у царя Бориса и у государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея Русии был боярин, да Иван, да дочь Марья — была за боярином за Михаилом Борисовичем Шеиным» [Антонов 2011: 78-79].
После смерти Михаила / Нестора и Василия Осиповичей Годуновых их вдовы — старицы Марфа и Елена — владели двумя половинами села Юрьевское с 4 деревнями в Дуплехове стане Костромского уезда [Антонов е! а1. 2010: 1054].
Полевое документирование. Документировано 18.08.201, код документирования 000130, код надписи СШ0102.
Операторы документирования: Сергей Пешков, Александр Пешков, Татьяна Колотий, Екатерина Романенко, Дарья Анисимова, Евгений Юшин.
Авторы описания: Александр Авдеев, Анна Литвина, Ольга Радее-ва, Федор Успенский, Глеб Донской, Ирина Кордан.
Сокращенные названия библиотек и древлехранилищ
КГИАХМЗ — Костромской государственный историко-архитектурный и художественный
музей-заповедник (Кострома) КМЗ —Костромской музей-заповедник (Кострома) КОК — Костромская объединенная коллекция (Кострома) РГАДА — Российский государственный архив древних актов (Москва) РГАЛИ — Российский государственный архив литературы и искусства (Москва) ЦИАМ — Церковный историко-археологический музей Костромской епархии Русской Православной церкви (Кострома)
Библиография
Источники
Рукописи
Книга вкладная... 1728
КГИАХМЗ, КОК 24010, № 91, Книга вкладная кто что по обещанию дал вкладу в вечный поминок в дом Живоначальные Троицы в Ыпацкий монастырь, 1728.
ЦИАМ КМЗ КОК 24534
ЦИАМ, КМЗ КОК 24534, Синодик костромского Ипатьевского монастыря, XVII в. с поздними дополнениями.
Литература
Авдеев, Станюкович 2005
Авдеев А. Г., Станюкович А. К., Эпиграфическое наследие Новоспасской усыпальницы рода Романовых, Усыпальница дома Романовых в Московском Новоспасском монастыре, А. К. Станюкович, В. Н. Звягин, ред., Кострома, 2005, 115-137.
Алексеев 2006
Вкладная и Кормовая книга Московского Симонова монастыря, А. И. Алексеев, подгот. текста, вступ. ст., сост. коммент. и словаря терминов, А. И. Алексеев, А. В. Маштафаров, сост. именного указателя, Вестник церковной истории, 3, 2006, 5-184. Антонов 2004
Антонов А. В., «Боярская книга» 1556/57 года, Русский дипломатарий, 10, Москва, 2004, 8-118. -2011
Памятники русского служилого сословия, А. В. Антонов, сост., Москва, 2011. Антонов й а1. 2010
Записные вотчинные книги Поместного приказа 1626-1657гг., А. В. Антонов, А. Берелович, В. Д. Назаров, ред., Москва, 2010. АСЗ, 1-4
Акты служилых землевладельцев ХУ-ХУ11 века, 1-4, Москва, 1997-2008. Баженов 1909
Баженов И., Костромской Ипатиевскиймонастырь. Историко-археологический очерк, Кострома, 1909.
Барсуков 1902
Барсуков А. [П.], Списки городовых воевод и других лиц воеводского управления Московского государства XVII столетия, С.-Петербург, 1902.
Беляев 1996
Беляев Л. А., Русское средневековое надгробие. Белокаменные плиты Москвы и СевероВосточной РусиXIII-XVIIвв., Москва, 1996. --2009
Беляев Л. А., О датах смерти Е. Ф. Пожарской и В. П. Пожарского: эпиграфические заметки, Российская археология, 1, 2009, 162-165. --2013
Беляев Л. А., Родовая усыпальница князей Пожарских и Хованских в Спасо-Евфимиевом монастыре Суздаля: 150лет изучения, Н. А. Макаров, ред., Москва, 2013.
Беляев et al. 2021
Беляев Л. А., Шокарев С. Ю., Шуляев С. Г., Погребальные памятники рода князей Кубенских в подклете собора Новодевичьего монастыря, Древняя Русь: Вопросы медиевистики, 4 (86): Декабрь, 2021, 88-110.
Березин, Добронравов, 1-5
Историко-статистическое описание церквей и приходов Владимирской епархии, В. Березин, В. Добронравов, сост., 1-5, Владимир, 1893-1898.
Беркович, Егоров 2017
Беркович В. А., Егоров К. А., Московское белокаменное надгробие: Каталог, В. В. Генинг, отв. ред., Москва, 2017.
Васильев, Грязнов 1998
Синодик князей Шелешпальских, Ю. С. Васильев, А. Л. Грязнов, публ., Белозерье: Краеведческий альманах, 2, Вологда, 1998, 118-127. Вахрамеев 1896
Исторические акты Ярославского Спасского монастыря, И. А. Вахрамеев, изд., 3: Выписи из писцовых и переписных книг. Дополнение: Книга кормовая, Москва, 1896. Вишневский 2004
Вишневский В. И., Некрополь бояр Плещеевых в Троице-Сергиевом монастыре, Археология Подмосковья, [1], Москва, 2004, 375-386.
Воскобойникова 1997
Воскобойникова Н. П., Список яренских воевод XVII в., Очерки феодальной России, 1, Москва, 1997, 108-118.
Гиршберг 1960
Гиршберг В. Б., Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья XIV-XVII вв., 1: Надписи XIV-XVI вв., Нумизматика и эпиграфика, 1, 1960, 3-77. --1962
Гиршберг В. Б., Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья XIV-XVII вв., 2: Надписи первой половины XVII в., Нумизматика и эпиграфика, 3, 1962, 212-287. Диев 1858
Диев М. Я., Историческое описание Костромского Ипатского монастыря, Москва, 1858. ДРВ, 1-20
Древняя российская вивлиофика... изданная Николаем Новиковым, изд. 2-е, вновь испр., 1-20, Москва, 1788-1791. Ельчанинов 1913
Ельчанинов И. Н., Материалы для генеалогии ярославского дворянства, 2, Ярославль, 1913. Зимин 1950
Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь, А. А. Зимин, подгот. к печати, Москва, Ленинград, 1950.
Иванов 1853
Алфавитный указатель фамилий и лиц, упоминаемых в боярских книгах, хранящихся в 1-м отделении Московского архива Министерства юстиции с обозначением служебной деятельности каждого лица и годов состояния в занимаемых должностях, П. Иванов, сост., Москва, 1853. Курганова 1994
Курганова Н. М., Надгробные плиты из усыпальницы князей Пожарских и Хованских в Спасо-Евфимиевом монастыре Суздаля, Памятники культуры.. Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология. Ежегодник, 1993, Москва, 1994, 396-404.
Леонид Кавелин 1870
Историческое описание Мещевского Георгиевского мужского общежительного монастыря, 1864года, А[рхимандрит] Л[еонид], сост., Москва, 1870. -1879
Леонид (Кавелин), арх., Приложения к Историческому описанию Свято-Троицкия Сергиевы лавры, Горский А. В., Историческое описание Свято-Троицкия Сергиевы лавры, составленное по рукописным и печатным источникам в 1841 г. с приложениями архимандрита Леонида, 2, Чтения в императорском обществе истории и древностей российских, 2, 1879, 1-112. -1907
Леонид (Кавелин), арх., Историко-археологическое и статистическое описание Боровского Пафнутиева монастыря (Калужской губернии), изд. 3-е, [Калуга], 1907. Литвина, Успенский 2018
Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б., Монашеское имя и феномен светской христианской двуименности в допетровской Руси, А. А. Горский, отв. ред., Средневековая Русь, 13, Москва, 2018, 241-280.
-2020
Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б., «Се яз раб Божий...» Многоименность как фактор и факт древнерусской культуры, С.-Петербург, 2020. -2021
Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б., Из наблюдений над ковчегом князя Ивана Хворостинина (1601-1621 гг.), Slovene = Словтне. International Journal of Slavic Studies, 10/1, 2021, 94-112.
-2022
Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б., Годунов в кругу родни (Биографические разыскания), С.-Петербург, 2022.
--2022а
Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б., Браки царей Ивана и Петра Алексеевичей и русская многоименность на пороге Нового времени, Die Welt der Slaven, 67/1, 2022, 68-90.
Макарий Миролюбов 1863
Макарий (Миролюбов), арх., Сборник церковно-исторических сведений и статистических о Рязанской епархии. 4: Монастыри в Рязанской епархии, Чтения в императорском обществе истории и древностей российских, 4, Октябрь-декабрь, 1863, 219-322. Мартынов 1895
[Мартынов А. А.], Надгробная летопись Москвы. Уцелевшие надгробные надписи в московских церквах, собранные А. А. Мартыновым, Русский архив, 2-8, 1895, 279-284, 408-413, 549-554, 97-109, 219-240, 383-395, 521-528. МН, 1-3
Великий Князь Николай Михайлович, изд., Московский некрополь, В. И. Саитов, Б. Л. Модзалевский, сост., 1-3, С.-Петербург, 1907-1908.
Николаева 1958
Николаева Т. В., Надгробные плиты под западным притвором Троицкого собора, Загорский государственный историко-художественныймузей заповедник. Сообщения, 2, Загорск, 1958, 92-106.
--1960
Николаева Т. В., К изучению некрополя Троице-Сергиевой лавры, Сообщения Загорского государственного историко-художественного музея-заповедника, 3, Загорск, 1960, 181-195. Опись городов 1998
Опись городов 1678 г., Русские летописи, 3: Воскресенская летопись, Рязань, 1998.
Павел Подлипский 1832
Павел (Подлипский), арх., Описание Костромского Ипатиевского монастыря, в коем юный Михаил Феодорович Романов умолен знаменитым посольством Московским на Царство Русское, Москва, 1832. Павлов-Сильванский 1985
Источники по социально-экономической истории России XVI-XVIII вв. Из архива Московского Новодевичьего монастыря, В. И. Корецкий, ред.; В. Б. Павлов-Сильванский, подгот. текста и вступ. ст., Москва, 1985. Панова 2003
Панова Т. Д., Некрополи Московского Кремля, 2-е изд., испр. и доп., Москва, 2003. Пискарев 1856
Пискарев А. И., Собрание надписей на памятниках Рязанской старины, Записки императорского археологического общества, 8/1, С.-Петербург, 1856, 271-324. РПН
Великий Князь Николай Михайлович, изд., Русский провинциальный некрополь, 1: Губернии Архангельская, Владимирская, Вологодская Костромская, Московская, Новгородская, Олонецка, Псковская, С.-Петербургская, Тверская, Ярославская и Выборгской губернии монастыри Валаамский и Коневский, В. В. Шереметевский, сост., Москва, 1914. [Издание продолжено не было.] Снегирев 1864
Снегирев И. [М.], Богоявленский монастырь в Москве, на Никольской улице, Москва, 1864. С-ов 1882
С-ов И. П., Описание Богословского общежительного монастыря, находящегося в Рязанской епархии, Москва, 1882.
Соколов 1890
Соколов М. И., Переписные книги Костромского Ипатьевского монастыря 1595 года, Чтения в императорском обществе истории и древностей российских, 1890, 3 (154), I-XII, 1-60. Сырцов 1902
Сырцов И. Я., Усыпальницы бояр Годуновых в Костромском Ипатьевском монастыре, Москва, 1902. Тимошина 2007
Архив гостей Панкратьевых XVII - начала XVIII в., Л. А. Тимошина, сост. и предисл., 2, Москва, С.-Петербург, 2007.
Трейтер 1898
Трейтер П., Список дворян, бывших на воеводстве в гг. Мещовске и Мосальске с 1623 по 1702 г., И. Д. Четыркин, В. М. Кашкаров, ред., Известия Калужской ученой архивной комиссии, 7-8, Калуга, 1898, 15-18.
Троицкий 2002
Троицкий Н. И., прот., Тульские древности, Тула, 2002. Хитрово 1867
Приложение к родословной книге рода Хитрово, Ф. Н. Хитрово, сост., С.-Петербург, 1867. Шокарев 1998
Шокарев С. Ю., Источники по истории некрополя Симонова монастыря, Исследования по источниковедению истории России (до 1917г.), Москва, 1998, 30-53. Ювеналий Воейков 1802
Ювеналий (Воейков), игум., Краткое историческое описание ставропигиального первоклассного Новоспасского монастыря, из разных исторических, церковных и гражданских, печатных и рукописных книг и документов, во время правления оным монастырем Иакинфа Карпинского собранное, и имразсмотренное и одобренное, любителям же древностей ныне на свет изданное, Москва, 1802.
Corpus Inscriptionum Rossicarum, Свод русских надписей (http://cir.rssda.su).
References
Alekseev A. I., Mashtafarov A. V., eds., Vklad-naya i Kormovaya Kniga (A Donations Book) of the Moscow Simonov Monastery, Vestnik tserkovnoi isto-rii, 3, 2006, 5-184.
Antonov A. V., «Boiarskaia kniga» 1556/57 goda, Russkii diplomatarii, 10, Moscow, 2004, 8-118.
Antonov A. V., Berelowitch A., Nazarov V. D., eds., Zapisnye votchinnye knigi Pomestnogo prikaza 1626-1657gg., Moscow, 2010.
Antonov A. V., ed., Pamiatniki russkogo sluzhilo-go sosloviia, Moscow, 2011.
Avdeev A. G., Stanyukovich A. K., Epigrafiche-skoe nasledie Novospasskoi usypal'nitsy roda Ro-manovykh, Usypal'nitsa doma Romanovykh v Mos-kovskom Novospasskom monastyre, A. K. Stanyukovich, V. N. Zvyagin., eds.., Kostroma, 2005, 115137.
Belyaev L. A., Medieval Russian Tombs: Their place in Christian Art, Moscow, 1996.
Belyaev L. A., On the history of the Prince Dmitry Pozharsky Family: epigraphic notes, Russian Archaeology, 1, 2009, 162-165.
Belyaev L. A., Rodovaia usypal'nitsa kniazei Po-zharskikh i Khovanskikh v Spaso-Evfimievom monastyre Suzdalia: 150 letizucheniia, N. A. Makarov, ed., Moscow, 2013.
Belyaev L. A., Shokarev S. Yu., Shulyaev S. G., Funerary Monuments of the Kubensky Princes in the Burial Vault of the Main Church of the Novode-vichy Convent, 4 (86), Old Russia. The Questions of Middle Ages, 2021, 88-110.
Berkovich V. A., Egorov K. A., Moskovskoe be-lokamennoe nadgrobie. Katalog, V. V. Gening, ed., Moscow, 2017.
Girshberg V. B., Materialy dlia svoda nadpisei na kamennykh plitakh Moskvy i Podmoskov'ia XIV-
XVII vv., 1: Nadpisi XIV-XVI vv., Numizmatika i epigrafika, 1, 1960, 3-77.
Girshberg V. B., Materialy dlia svoda nadpi-sei na kamennykh plitakh Moskvy i Podmoskov'ia XIV-XVII vv., 2: Nadpisi pervoi poloviny XVII v., Numizmatika i epigrafika, 3, 1962, 212-287.
Kurganova N. M., New discoveries on the tombstones from the burial-vault of the Prices Bojarski and Chovansky in the Spaso-Evfimievsky cloister of Suzdal, Monuments of culture. New discoveries. Yearbook 1993, Moscow, 1994, 396-404.
Litvina A. F., Uspenskij F. B., «Se iaz rab Bozhii...». Mnogoimennost' kak faktor i fakt drevne-russkoi kul'tury, St. Petersburg, 2020.
Litvina A. F., Uspenskij F. B., Godunov v krugu rod-ni (Biograficheskie tazyskaniia), St. Petersburg, 2022.
Litvina A. F., Uspenskij F. B., Monasheskoe imia i fenomen svetskoi khristianskoi dvuimennosti v do-petrovskoi Rusi, A. A. Gorsky, ed., Srednevekovaia Rus', 13, Moscow, 2018, 241-280.
Litvina A. F., Uspenskij F. B., Some Observations on the Reliquary of Prince Ivan Khvorostinin (1605-1621), Slovene = CnoBmne. International Journal of Slavic Studies, 10/1, 2021, 94-112.
Litvina A. F., Uspenskij F. B., The marriages of Tsars Ivan V and Peter the Great in the context of Russian multinominality at the dawn of the Modern Era, Die Welt der Slaven, 67/1, 2022, 68-90.
Nikolaeva T. V., K izucheniiu nekropolia Troi-tse-Sergievoi lavry, Soobshcheniia Zagorskogo gosu-darstvennogo istoriko-khudozhestvennogo muzeia-za-povednika, 3, Zagorsk, 1960, 181-195.
Nikolaeva T. V., Nadgrobnye plity pod zapad-nym pritvorom Troitskogo sobora, Zagorskii gosu-darstvennyi istoriko-khudozhestvennyi muzei zapov-ednik. Soobshcheniia, 2, Zagorsk, 1958, 92-106.
Panova T. D., Nekropoli Moskovskogo Kremlia, 2nd ed., Moscow, 2003.
Pavlov-Sil'vanskii V. B., ed., Istochniki po sotsi-al'no-ekonomicheskoi istorii Rossii XVI-XVIII vv. Iz arkhiva Moskovskogo Novodevich 'ego monastyria, Moscow, 1985.
Shokarev S. Yu., Istochniki po istorii nekropolia Simonova monastyria, Issledovaniia po istochniko-vedeniiu istorii Rossii (do 1917 g.), Moscow, 1998, 30-53.
Timoshina L. A., ed., Arkhiv gostei Pankrat'evykh XVII - nachala XVIII v., 2, Moscow, St. Petersburg, 2007.
Troitskii N. I., prot., Tul'skie drevnosti, Tula, 2002.
Vasiliev Yu. S., Gryaznov A. L., eds., Death Bill of Dukes Sheleshpanskys, Belozeriye. Regional Almanac, 2, Vologda, 1998, 118-127.
Vishnevsky V. I., Nekropol' boiar Pleshcheevykh v Troitse-Sergievom monastyre, The Archaeology of the Moscow region. Proceedings of scientific seminar, [1], Moscow, 2004, 375-386.
Voskoboinikova N. P., Spisok iarenskikh voevod XVII v., Ocherki feudal'noi Rossii, 1, Moscow, 1997, 108-118.
Zimin A. A., ed., Tysiachnaia kniga 1550g. i Dvo-rovaia tetrad', Moscow, Leningrad, 1950.
Александр Григорьевич Авдеев, доктор исторических наук, профессор кафедры истории России исторического факультета
Православного Свято-тихоновского гуманитарного университета 115184, Москва, ул. Новокузнецкая, 23 Б Россия / Russia [email protected]
Анна Феликсовна Литвина, кандидат филологических наук,
доцент школы филологии
факультета гуманитарных наук
Национального исследовательского университета
«Высшая школа экономики»
105066, г. Москва, Старая Басманная, 21/4
Россия / Russia
Ольга Николаевна Радеева, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник
отдела рукописей Российской государственной библиотеки 119019, Москва, ул. Воздвиженка, 3/5 Россия / Russia [email protected]
Федор Борисович Успенский, доктор филологических наук, главный научный сотрудник
Института русского языка имени В. В. Виноградова 119019, Москва, ул. Волхонка, 18/2 Россия / Russia [email protected]
Received August 21, 2022
