CC BY
11
DOI 10.18522/2500-3224-2022-3-144-153 УДК 93/94, 008
Eg
СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ПОСТКОЛОНИАЛЬНОСТЬ?
Гуров Олег Николаевич
Институт отраслевого менеджмента РАНХиГС,
Москва, Россия
gurov-on@ranepa.ru
Аннотация. В данном исследовании автор подвергает сомнению убеждение, что постколониальные исследования могут считаться в достаточной мере самостоятельным, цельным и полновесным пространством научной деятельности. В статье показывается, как в последние десятилетия разворачиваются противоположные тенденции: экспансия консерватизма, распространение националистического дискурса, многообразные варианты неоимперских амбиций. Цель исследования -продемонстрировать, что «постимперское состояние» является иллюзией, и в настоящее время этот термин нерелевантен для отражения современной сущности и парадигмы развития государств и регионов, которые в прошлом столетии можно было характеризовать как империи. При этом сегодня наблюдается качественное изменение самой логики имперского развития. Ранее империи расширялись, сдвигая границы ойкумены. Сегодня мы наблюдаем ускорение времени и свертывание пространства, что может привести к не совсем верному выводу, что имперская идеология осталась в прошлом. Имперская сущность возродилась в новой ипостаси, хотя составляющие ее явления несколько трансформировались в рамках нового геополитического дискурса, но тем не менее стремление мыслить постколониально представляется автору несостоятельным. В этом смысле могло бы быть продуктивным в первую очередь направить научную работу на осмысление и попытку заново сформулировать предмет исследования, исторические особенности и внутренние драйверы развития неоимперских тенденций, что позволит максимально четко определить линии разломов своеобразных геополитических, культурных и прочих тектонических плит современных международных и, в широком смысле, общественных процессов.
Ключевые слова: постколониальность, неоимпериализм, постмодерн, Я и Другой, гибридные войны, эпистемическая безопасность, империализм, ойкумена.
Цитирование: Гуров О.Н. Существует ли постколониальность? // Новое прошлое / The New Past. 2022. №3. С. 144-153. DO110.18522/2500-3224-2022-3-144-153 / Gurov O.N. Does Post-Coloniality Exist?, in Novoe Proshloe/The New Past. 2022. No. 3. Pp. 144-153. DO110.18522/2500-3224-2022-3-144-153.
©Гуров O.H., 2022
DOES POST-COLONIALITY EXIST?
Gurov Oleg N.
Institute of Industry Management RANEPA,
Moscow, Russia
gurov-on@ranepa.ru
Abstract. In this study, the author questions the belief that post-colonial studies can be considered a sufficiently independent, integral and full-fledged area of scientific activity. The article shows how opposite trends have unfolded in recent decades: the expansion of conservatism, the spread of nationalist discourse, and the diverse variants of neo-imperial ambitions. The purpose of the study is to demonstrate that the "post-imperial state" is an illusion, and at present this term is irrelevant to reflect the modern essence and paradigm of the development of states and regions that in the last century could be characterized as empires. At the same time, today there is a qualitative change in the very logic of imperial development. Previously, empires expanded, shifting the boundaries of the ecumene. Today we are witnessing the acceleration of time and the collapse of space, which may lead to the not entirely correct conclusion that the imperial ideology is a thing of the past. The imperial essence was revived in a new incarnation, although its constituent phenomena were somewhat transformed within the framework of the new geopolitical discourse, but nevertheless, the desire to think post-colonial seems untenable to the author. In this sense, it could be productive, first of all, to direct scientific work towards understanding and trying to re-formulate the subject of research, historical features and internal drivers of the development of neo-imperial trends, which will make it possible to clearly determine the fault lines of the peculiar geopolitical, cultural and other tectonic plates of modern international and, in a broad sense, social processes.
Keywords: postcolonialism, neo-imperialism, postmodern, Self and Other, hybrid wars, epistemic security, imperialism, ecumene.
В данной работе мы в первую очередь хотели бы выразить некоторые сомнения в том, что постколониальные исследования, под которыми понимается междисциплинарная область исследований, претендующая на всеобъемлющее изучение того, что в общем виде и самом широком смысле можно определить как взаимодействие Запада и Чужого (Другого), является в достаточной мере самостоятельным, цельным и полновесным пространством научной деятельности. Далее без особых указаний мы будем обозначать под «постколониальными» в широком смысле все направления современных исследований, связанные с колонизацией.
Широта и практически неограниченное множество измерений области интересов исследователей в этой области, в том числе и направления временной перспективы; нередко экзотические научный профиль и биографии основателей теории постколониальных исследований, среди которых Э. Сайд, Р. Гуа, X. Бхабхи и ряд других; злободневность поднимаемых вопросов; частое обращение к культуре (во множестве значений - к массовой, художественной, повседневной и пр.) - всё это действительно позволило продвинуть и распространить эту актуальную повестку в междисциплинарный дискурс, но мы не уверены, что комплекс всего вышеперечисленного действительно можно справедливо назвать «целой» междисциплинарной областью гуманитарной науки.
При этом мы не можем подвергнуть сомнению теоретический аппарат и методологию, которые применяются для исследования с этих позиций необозримой нивы человеческой деятельности - политику и экономику, литературу и живопись и многие другие: общим знаменателем всех этих исследований выступают теоретические установки постмодернисткой философии, подразумевающие отказ от универсальных знания и истин, поддержку и продвижение принципов плюрализма и многообразия. Поскольку постколониальные исследования обращаются, как отмечено выше, к материалам самого широкого спектра (художественным и пр.), для нас очевидно, что они по сути являются лишь очередной проекцией «вечного вопроса» взаимодействия «своего» и «чужого», отношений между «Я» и «Другим». В последние десятилетия и особенно годы, во многом благодаря предшествующему развитию и распространению общества потребления, а также вследствие совершенствования и внедрения информационных технологий во все сферы общественной жизни, объемы коммуникации в общественной жизни кратно возросли и интенсифицировались. По этой причине проблемы идентификации и репрезентации, границ и фронтира, ценностей, диалога и критики значительно обострились, как добавив постколониальным исследованиям «топливо» содержания, так и оказав им информационную в идеологическом и практическом маркетинговом смысле поддержку.
Однако по факту внутри самих постколониальных исследований не так просто обнаружить какую-либо основательную конструкцию: пользуясь образами Ж. Деле-за и П.-Ф. Гваттари, попытаемся охарактеризовать данные исследования как нечто сверхдинамичное, неустойчивое и текучее, неспособное сформировать устойчивые идентичности [Делез, Гваттари, 1998]. Добавим, что эта область является безусловно ангажированной и идеологизированной, что играет на руку ее популярности и
востребованности (особенно в рамках массовой культуры и идеологии, апофеозом расширения пространства которой стала так называемая эпоха постправды - состояние общества, в котором мы живем сейчас), но в научном плане все это не способствует формированию серьезного научного импульса.
М. Тлостанова, фактически изничтожая очевидно нерелевантный и близорукий, по ее мнению, опыт российских постколониальных исследований, отмечает при этом то, что и в остальном мире «...отношение к постколониальному дискурсу также крайне запутанно и его понимание остается размытым и дискутируемым...», и призывает множить пространство дискуссии и критики для выстраивания чего-то большего и конструктивного из противоборствующих или дистанцирующихся друг от друга деколониальных, постпостколониальных и неоколониальных исследовательских направлений [Тлостанова, 2020]. Мы полагаем, что если в рамках столь популярного и протяженного во времени дискурса отсутствуют продуктивный диалог и дискуссия или наблюдается только конфронтация, то это не в полной мере научный дискурс, а в некоторым смысле франшиза, зонтичный бренд для конъюнктурного явления.
Но что еще более важно, мы хотели бы обратить внимание на не совсем полную релевантность и самого предмета постколониальных исследований, поскольку не можем быть полностью уверены в действительном крушении системы колониализма в мировой системе международных отношений и в культурном пространстве, в связи с чем переосмысление колониального наследия в качестве объекта этих исследований также представляется не совсем уместным и состоятельным.
Сегодня можно наблюдать не только очевидные тенденции, выражающиеся в виде экспансии консерватизма, распространения националистического дискурса, но и многообразия именно неоимперских амбиций. Отметим: по нашему мнению, это не означает, что после определенного момента наступило состояние постимперско-сти, а сегодня мы наблюдаем возрождение имперских идей с нулевой точки. Мы склонны утверждать, что термин «постимперский» в настоящее время не способен в полной мере отразить современную сущность и парадигму развития (мы имеем в виду политико-экономико-культурную экспансию государств и даже целых регионов, которые еще в прошлом столетии можно было в полной мере характеризовать как империи). Под этим понятием мы в самом широком смысле понимаем образования с наличием таких ярко выраженных структурных элементов, как метрополия и колонии, доминирующий государственный язык, культурная общность и т.д.
Напротив, мы бы хотели сделать фокус на актуальности термина «неоимперский», который скорее отражает специфику политического развития на современном этапе, когда произошел формальный отказ от разделения государств на «метрополии» и «колонии» и независимость закреплена в статутных документах этих стран, но которые тем не менее на практике нередко сохраняют достаточно тесные связи и несомненно оказывают друг на друга существенное воздействие, выражающееся в
традиционных приоритетных экономических контактах, иммиграционных потоках, культурно-религиозных обменах и т.д.
Объективного анализа ради необходимо упомянуть о существующих драйверах современной имперскости - они неравнозначны, разновелики и требуют особого взгляда. Ряд из них в своей основе имеет ярко выраженный милитаристский уклон, без сомнения узнаваемый в политике Турции. В 2022 г. директор управления по связям Администрации президента Турции Ф. Алтун издал книгу «Стабилизирующая сила в эпоху глобального хаоса: Турция», где описал модель главенствующей роли Турции в урегулировании глобального комплекса нерешаемых вызовов (которые фактически дублируют весь список проблем, на урегулирование которых направлены Цели устойчивого развития ООН) [АКип, 2022].
Другие новые имперские проекты движимы религиозно-культурным драйвером, который характерен, например, для Ирана. Для России, в частности, основная мотивация сегодня лежит в историко-культурной сфере. Формулируя и аргументируя эту позицию, Президент России Владимир Путин в интервью 0. Стоуну в 2018 г. заявил, что считает распад Советского Союза крупнейшей катастрофой XX века [Стоун, 2019].
Таким образом, говоря о постколониальных исследованиях, можно привести параллель с нашумевшим исследованием Ф. Фукуямы «Конец истории или последний человек», в которой мыслитель провозгласил, что мировое распространение либеральной демократии становится финальной цивилизационной формой [Фуку-яма, 2010]. Сегодня, спустя десятилетия после публикации книги, нам очевидно, что речь идет лишь о смене исторических циклов, в рамках которой одна «история» сменилась другой, или, скорее, та же самая переродилась в новом качестве.
В качестве примера можно привести отношения, сложившиеся и развивающиеся между Великобританией и странами Британского содружества наций; между Францией и Алжиром; между Турцией и тюркско-язычными странами. Мы привели эти отдельные иллюстрации, чтобы показать, что каждая из указанных систем на современном этапе взаимодействует или продолжает приоритетно взаимодействовать и развиваться не только в случаях, если они составляли единую империю в прошлом, но и тогда, когда относительно недавно отдельные элементы формально относились к различным империям, как это было с Турцией и Азербайджаном.
Примером, подтверждающим вышеприведенное высказывание, является политика Великобритании, которая с 1973 г. была членом Европейского экономического сообщества (позднее в 1993 г. преобразованного в Европейский союз), но впоследствии по результатам референдума, проведенного в 2017 г., отказалась от членства страны в ЕС. Казалось бы, Великобритания избавилась от колониального тренда, но Вгехй продемонстрировал, что существовавшая конструкция не могла вместить скрытые британские имперские амбиции - нельзя надолго заключить большее в меньшем.
Еще одним интересным примером такого неоимперского взаимодействия в последние десятилетия могут служить отношения Саудовской Аравии с созданными в 1971 г. Объединенными Арабскими Эмиратами. Несмотря на то, что эти страны формально независимы друг от друга, невозможно не обратить внимание на их теснейшее взаимодействие и координацию действий практически во всех сферах межгосударственных отношений, начиная от религиозно-культурного и заканчивая военным сотрудничеством. При этом старая «метрополия» Эр-Риад не эксплуатирует ОАЭ в традиционном колониальном смысле, но по-прежнему остается религиозным оплотом и защитником относительно молодого Абу-Даби во всех сложных перипетиях современного международного развития региона и всей системы международных отношений.
Некоторые исследователи отрицают наличие имперской составляющей в квалификации процесса современного развития арабских государств Персидского залива, поскольку в нем отсутствует элемент подавления, который лежал в основе процесса изначального становления империи, когда метрополия военной силой подчиняла себе соседние территории, несмотря на их сопротивление. Сейчас, по-нашему мнению, этот элемент практически утратил свое значение, принимая в своей метаморфозе черты умеренного национализма и своеобразного религи-озно-культурного превосходства по отношению к соседним государствам другого национально-религиозно-этнического типа. Более того, в неоимперских амбициях бывших метрополий на современном этапе мы четко отслеживаем жесткий акцент на элементы, подчеркивающие их праэтническую общность, в частности в области общего языка межгосударственного общения и культурно-религиозных ценностей.
Возвращаясь к примеру неоимперского взаимодействия Саудовской Аравии и ОАЭ, интересно отметить сам процесс определения или выбора современной модели развития отдельных элементов этой системы. Далее представлено персональное суждение автора, основанное на его личном профессиональном опыте.
«Практические исследователи» (в частности, современные бизнесмены из различных стран мира - по сути, «первооткрыватели» местных нефтяных активов) в течение последних десятилетий наблюдали и опосредованно участвовали в этих процессах (сложном взаимодействии Саудовской Аравии и ОАЭ), вольно или невольно став полевыми исследователями. В некотором роде взяв на себя роль этнографов и описателей происходящих трансформаций, они в рамках деловой активности проводили частные беседы и переговоры с местными политическими и религиозными авторитетами, которые впоследствии не нашли отражение в каких-либо официальных межгосударственных документах, и отмечали, что основатель ОАЭ, шейх бен Заид, в течение десятилетий аккуратно и настойчиво добивался от руководства Саудовской Аравии разрешения на изменение действовавшего в тот период в Дубае законодательства и порядков в отношении иностранцев, с тем, чтобы реализовать проекты масштабного жилищно-городского строительства и разрешить продажу объектов недвижимости иностранцам, хотя формально он в силу
своей власти и полномочий имел право не согласовывать такие решения. Однако это успешное согласование впоследствии исключило потенциальные конфликты в среде религиозных элит региона и выступило залогом следующего впечатляющего экономического и политического успеха Дубая и далее других Эмиратов, чему мы все являемся свидетелями сегодня.
И сегодня уже ОАЭ проводит активную имперскую политику, осуществляет военную, политическую и экономическую экспансию в регионе Ближнего Востока, в частности, используя прокси-вооруженные формирования в Йемене, создавая и развивая ряд военных баз на территории страны [Sheren, 2022].
При этом гибридность постимперскости, которую мы наблюдаем в данном случае, еще более масштабна. Нет сомнений, что доминирование в сегодняшних условиях невозможно без постоянного технологического совершенствования и развития в условиях ускорения времени. В мае 2022 г. было объявлено об открытии в мета-вселенной The Sandbox офиса первого госоргана, ответственного за регулирование криптовалютного рынка Дубая, что преследует, по словам руководства страны, цель превратить Дубай в мировой центр виртуальных активов [THE GDMO, 2022].
В этом примере мы можем видеть наличие ряда основных признаков, традиционно приписываемых имперской конструкции: значительный силовой потенциал, важная роль и высокая активность на внешнеполитической арене, наличие религиозной или национальной идеи, идеология, сильная власть.
Поэтому если можно говорить о завершении истории классических империй, то только в контексте трансформации их в империи нового, гибридного типа. Еще раз повторим, что этому способствовало ранее, а сейчас играет доминирующую роль развитие технологий, в частности, системы массовых коммуникаций. Также мы должны еще раз отметить, что завершение «классической» истории не тождественно концу истории как таковой, поскольку формирующийся на этой основе новый порядок проявляет влияние прошлого по всем основным категориям - культурным, идеологическим, экономическим, языковым, с неизменным доминированием бывшей метрополии и притяжению к ней ранее бывших колоний.
При этом, по нашему мнению, сейчас наблюдается качественное изменение самой логики имперского развития. По своей природе империя всегда направлена на рост, расширение самое себя, и это постоянно экстенсивный процесс, подразумевающий, что империя не имеет границ. Ранее империи расширялись, сдвигая границы ойкумены. Сегодня мы наблюдаем ускорение времени и свертывание пространства, что может привести к не совсем верному выводу, что имперская идеология осталась в прошлом.
Однако фантомные боли империй по былому казалось бы могуществу не только сохранились и продолжают существовать, но и являются жизнеспособными и мощными драйверами, которые успешно реализуют тенденции возрождения имперских амбиций, религиозных и идеологических экспансий (в частности,
упомянутая выше Турция нацелена на руководящую роль на территории от Средиземного моря до Персидского залива, в орбиту ее интересов вошли также и некоторые республики бывшего СССР: в частности, в Казахстане с 2017 г. осуществляется перевод алфавита казахского языка на основанный на латинской графике новый алфавит, аналогичный турецкому) [Электронное правительство Республики Казахстан, 2019].
Отдельного изучения с этих позиций требует ситуация с Китаем. Китайская империя с ее многотысячелетней историей взлетов и падений, тем не менее, возродилась под коммунистическим флагом и в свою очередь (последовательно и обоснованно) претендует на собственную особую роль в мировой общественной жизни.
В этом смысле имперское в смысле философского понимания модели взаимоотношений политики, истории, религии, культуры, практически не прекращалось. Сегодня границы ойкумены расширяются в новых пространствах - смысловых (эпистемических - именно здесь мощным оружием является культура отмены) и цифровых (упомянутые выше метавселенные, которые становятся гораздо большим, чем пространством для работы, общения и развлечений).
Таким образом имперская сущность возродилась в новой ипостаси, хотя составляющие ее явления несколько трансформировались в рамках нового геополитического дискурса, но тем не менее стремление мыслить постколониально кажется нам непозволительной роскошью. Поэтому постколониальные исследования представляются в некотором роде иллюзорной деятельностью, «вещью в себе», и, на наш взгляд, это бесплодная попытка переосмыслить колониальное «прошлое», которое на самом деле не кануло в Лету, а, напротив, продолжает развиваться и воплощается прямо на наших глазах во множестве форм и проявлений.
В этом смысле могло бы быть продуктивным в первую очередь направить научную работу на осмысление и попытку заново сформулировать предмет исследования, исторические особенности и внутренние драйверы развития неоимперских тенденций, что позволит максимально четко определить линии разломов своеобразных геополитических, культурных и пр. тектонических плит современных международных и, в широком смысле, общественных процессов.
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? М., СПб.: Ин-т экспериментальной социологии; Алетейа, 1998. 286 с.
Интервью Оливеру Стоуну. Владимир Путин ответил на вопросы американского кинорежиссера, сценариста и продюсера Оливера Стоуна. 19 июля 2019 года //Президент России. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/61057 (дата обращения - 20 мая 2022 г.).
Поэтапный переход казахского алфавита на латинскую графику // Электронное правительство Республики Казахстан. URL: https://egov.kz/cms/ru/articles/culture/ Alfavit-kazahskogo-yazyka-na-latinice (дата обращения - 20 мая 2022 г.). Тлостанова М. Постколониальный удел и деколониальный выбор: постсоциалистическая медиация // Новое литературное обозрение. 2020. № 1(161). С. 66-84. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М.: ACT: Полиграфиздат, 2010. 588 с.
Dubai's Virtual Assets Regulatory Authority becomes world's first regulator to make its debut in Metaverse // THE GDMO. URL: https://mediaoffice.ae/en/news/2022/May/03-05/Dubai-Virtual-Assets-Regulatory-Authority-becomes-world-first (дата обращения -
20 мая 2022 г.).
Altun F. Tiirkiye as a Stabilizing Power in an Age of Turmoil. Author: Altun, Fahrettin, Professor // ACADEMICA PRESS. URL: https://www.academicapress.com/node/547 (дата обращения - 20 мая 2022 г.).
Sheren Kh. UAE deeply involved in Yemen despite claims of withdrawal, experts say // Middle East Eye. URL: https://www.middleeasteye.net/news/uae-yemen-conflict-deeply-involved-experts-say (дата обращения - 20 мая 2022 г.).
REFERENCES
Delez ZH., Gvattari F. Chto takoye filosofiya? [What is philosophy?]. Moscow, St. Petersburg: In-t eksperimentai'noi Sotsiologii Publ.; Aleteya Publ., 1998. 286 p. (in Russian). Interv'yu Oliveru Stounu Vladimir Putin otvetil na voprosy amerikanskogo kinorezhissera, stsenarista i prodyusera Olivera Stouna [Interview with Oliver Stone Vladimir Putin answered questions from American film director, screenwriter and producer Oliver Stone], in Prezident Rossii [President of Russia], Available at: http://www.kremlin.ru/events/presi-dent/news/61057 (accessed 20 May 2022).
Poetapnyy perekhod kazakhskogo alfavita na latinskuyu grafiku [Gradual transition of the Kazakh alphabet to the Latin script], in Elektrorinoye pravitel'stvo Respubliki Kazakhstan [Electronic government of the Republic of Kazakhstan], Available at: https://egov.kz/cms/ ru/articles/culture/Alfavit-kazahskogo-yazyka-na-latinice (accessed 20 May 2022). Tlostanova M. Postkolonial'nyy udel i dekolonial'nyy vybor: post-sotsialisticheskaya rne-diatsiya [Postcolonial destiny and decolonial choice: postsocialist mediation], in Novoye literaturnoye obozreniye. 2020. No. 1(161). Pp. 66-84 (in Russian). Fukuyama F. Konets istorii iposledniy chelovek [The End of History and the Last Man], Moscow: AST: Poligrafizdat Publ., 2010. 588 p.
Dubai's Virtual Assets Regulatory Authority becomes world's first regulator to make its debut in Metaverse, in THE GDMO. Available at: https://mediaoffice.ae/en/news/2022/ May/03-05/Dubai-Virtual-Assets-Regulatory-Authority-becomes-world-first (accessed 20 May 2022).
Altun F. Turkiye as a Stabilizing Power in an Age of Turmoil. Author: Altun, Fahrettin, Professor, in ACADEMICA PRESS. Available at: https://www.academicapress.com/node/547 (accessed 20 May 2022).
Sheren Kh. UAE deeply involved in Yemen despite claims of withdrawal, experts say, in Middle East Eye. Available at: https://www.middleeasteye.net/news/uae-yemen-conflict-deeply-involved-experts-say (accessed 20 May 2022).
Статья принята к публикации 13.06.2022
