CC BY
27Аркадий Ковельман
(Москва), Ури Гершович
(Иерусалим)
Сукка и хупа. Композиция и смысл трактата Вавилонского Талмуда «Сукка»
Применительно к трактатам Вавилонского Талмуда слова «композиция» и «смысл» звучат сомнительно. «Все знают», что трактаты составлены по принципу антологии. У антологии есть галахическая (юридическая) тема, например трактат «Сукка» посвящен заповедям праздника Суккот, трактат «Шаббат» - заповедям субботы и т.п. Га-лахическое (юридическое) обсуждение заповедей сопровождается аггадическими (литературными) отступлениями - моралистическими рассуждениями, притчами, новеллами и прочими всплесками еврейской словесности. Десять лет назад мы выдвинули гипотезу двойной (аггадической и галахической) композиции1. В основе этой гипотезы лежит представление о метафорическом смысле заповедей. В этой статье мы рассмотрим смысл и композицию трактата Вавилонского Талмуда «Сукка».
Что в Мишне, Талмудах и сборниках мидрашей есть метафорическое понимание заповедей - не новость. Это касается и заповеди сукки. Блестящий анализ метафоры сукки мы находим в статье Джефри Рубенстайна2. Рубенстайн начинает свой анализ с заповеди сукки в Торе. Тора велит евреям:
В кущах живите семь дней; всякий туземец Израильтянин должен жить в кущах, чтобы знали роды ваши, что в кущах поселил Я сынов Израилевых, когда вывел их из земли Египетской. Я Господь, Бог ваш (Лев 23: 42-43).
Сукка - это шалаш, крытый ветками и травой. По мнению Рубен-стайна, у мудрецов должен был возникнуть вопрос: неужели Господь действительно поселил сынов Израилевых в шалашах (а не
10
А. Ковельман, У. Гершович
в шатрах) в каменистой пустыне, где ни веток, ни травы не напасешься? Ведь в рассказе об Исходе речь идет именно о шатрах (палатках). Ответом на этот вопрос было метафорическое толкование заповеди. Такое толкование Рубенстайн находит в одном из древнейших толкований на книгу Левит. Сифра3 приводит дискуссию между вечными оппонентами - рабби Элиезером и рабби Акивой.
Рабби Элиезер сказал: «Это были настоящие шалаши». Рабби Акива сказал: «Шалаши были Облаками Славы».
Символика шалашей (суккот) дана здесь явно и открыто, ее расшифровка не требует гигантских усилий. В Синайской пустыне евреи пребывали под сенью Облаков Славы, подобно тому как на празднике кущей они пребывают под сенью обычных шалашей из веток и травы. Разве что можно (и нужно) детализировать эту символику, находить в источниках толкования, с ней связанные. Тем не менее Рубенстайн представляет ситуацию как головоломку, в которой участвуют тень (сень) шалаша, Божественное Присутствие (Шхина) и Облака Славы.
Фрагменты головоломки теперь сошлись. Сень Божественного Присутствия защищает Израиль. Облака Славы - видимая форма Божественного Присутствия. Рождается параллель между галахой и аггадой. Тень в галахе параллельна Облакам Славы в аггаде. Установления, требующие, чтобы в сукке было больше тени, чем солнечного света, параллельны символике сукки как Божественного Облака... На более глубоком уровне и галахическая и аггадическая традиции отражают и выражают религиозный опыт пребывания в сукке. В тени сукки человек ощущает божественную защиту, любовь и близость4.
Нет сомнения, Талмуд насыщен символами. Сота (жена, заподозренная в неверности) - символ Израиля, неверного Богу; гет (разводное письмо) - символ развода между Богом и Израилем; кид-душин (венчание, освящение мужчиной женщины) - символ венчания между Богом и Израилем, освящения Израиля и т.п. В трактатах галаха перекликается с аггадой, галахические установления - с агга-дической символикой. Но сами по себе эти символы лежат на поверхности и восходят к библейским метафорам. Обнаружить их не составляет особого труда. То, что остается сокрытым - переход метафоры в аллегорию, наделенную сюжетом и глубинным метаисто-рическим смыслом. Эта скрытая аллегория, по нашему мнению, ле-
Сукка и хупа
11
жит в основе композиции трактатов Мишны и Талмуда. Раскрытию аллегорической композиции и посвящены наши статьи. Мы пытались искать опорные точки композиции в конце и начале трактатов. Между концом и началом обнаруживалась прямая метафорическая связь - симметрия, наполненная смыслом. Нет ли такой симметрии в трактате «Сукка»?
На первый взгляд, нет и не может быть. Никакой явной связи между началом и концом трактата нет ни на галахическом, ни на агга-дическом уровне. Первая глава посвящена техническим деталям сукки - ее высоте, строительным материалам и т.п. В последней (пятой) главе речь идет о храмовых ритуалах праздника Суккот, а заодно и о храмовых ритуалах вообще. Известно, что в Иерусалимском Храме священники делились на «стражи» или «череды». Стражи сменяли друг друга в заведенном порядке. У каждой стражи в Храме была особая ниша («окно»), куда складывались принадлежности служения (ножи и т.п.). Каждой страже полагалось кольцо, чтобы вести жертву к алтарю. Последний параграф Мишны «Сукка» (5: 8) указывает, что хлебы приношения распределялись между стражами (речь идет о хлебах, уже пролежавших в Храме неделю). Те, кто заступал на службу, делили между собой хлебы приношения с северного конца стола, а священникам, «сдающим смену», доставались хлебы с южного конца стола. Но у этого порядка было исключение: священники из рода Бильга всегда «делили на юге», их кольцо для жертвоприношений было прикреплено (к стене?), а их «окно» было закрыто. Почему? Гемара (56б) передает нам традицию, восходящую к таннаям («Учили наши наставники»).
Случай с Мирьям бат Бильга, что сменила веру и вышла замуж за стратиота (военачальника) из войска греческих царей. Когда греки вошли в Святилище, она сандалией била по жертвеннику и говорила: «Люкос, люкос (волк, волк - по-гречески), доколе ты будешь истреблять богатство Израиля, а в час беды не спешить на помощь!» И когда мудрецы услышали это, прикрепили кольцо и закрыли нишу. А некоторые говорят, что священники из стражи Бильга опаздывали, и их братья из стражи Йешевав приходили и служили вместо них, так что, хотя от соседства с грешниками не выигрывают, соседи Бильга оказались в выигрыше. Ведь Бильга всегда делили на юге, а братья их из рода Йешевав -на севере. Если Бильга действительно опаздывали, то понятно, почему вся стража подверглась наказанию. Но если согрешила только одна женщина, то почему наказали всю стражу Бильга? Сказал Абайей: «Об
12
А. Ковельман, У. Гершович
этом - пословица: "Что ребенок услышит от отца или матери, то и скажет на людях"». Но неужели вся стража Бильга была наказана из-за отца Мирьям или из-за ее матери? Сказал Абайей: «Горе грешнику - горе и соседу его, благо праведнику - благо и соседу его, ибо сказано (Исайя 3: 10): "Скажите праведнику, что благо ему, ибо они будут вкушать плоды дел своих"».
Очевидно, толкование Абайей основано на грамматической странности: «скажите праведнику» (в единственном числе), но «они будут вкушать» (во множественном числе). Они - соседи праведника. Иными словами, от соседства с праведником люди выигрывают, а от соседства с грешником - проигрывают. В устах вавилонского мудреца пророческие слова Исайи сделались похожими на житейскую мудрость Притч Соломоновых. Наказание грешников и торжество праведников никак не связано для Абайей с приходом мессии, «Отрасли Господа» (Исайя 4: 2)! Трактат «Сукка» завершается не мессианским упованием (как многие другие трактаты Талмуда), а историческим анекдотом и моралью, из этого анекдота выведенной.
В основе рассказа - история знатного священнического рода Бильга. Вторая книга Маккавеев сообщает нам о Симоне из рода Бильга, а также о его братьях - Менелае и Лисимахе. Симон (Ши-мон) занимал должность «простата» Храма5. Он донес селевкидским властям сначала о финансовых злоупотреблениях первосвященника Онии III (2 Мак 3: 4), а затем и о его политической неблагонадежности (там же, 4: 1). В греческих рукописях Второй книги Маккавеев и в Вульгате Симон принадлежит к колену Биньямин, но старолатинский и армянский переводы дают оригинальное чтение - Бильга. Брат Симона, Менелай, стал первосвященником в 172/171 г. до н.э. и возглавил партию «крайних эллинистов». При нем совершилось осквернение Храма, проводилась религиозная реформа. После успехов Иуды Маккавея и очищения Храма, давшего начало празднованию Хануки, Менелай был казнен по приказу Антиоха V как виновник всех неустройств. Что же касается третьего брата, Лисимаха, то он погиб в Иерусалиме во время народных волнений.
Почему Мишна и Гемара молчат о Симоне, Менелае и Лисимахе из рода Бильга, зато говорят о пустяковых, с нашей точки зрения, событиях и персонажах? Нет ли здесь подтасовки и сокрытия? Ричард Калмин справедливо отверг подобную постановку вопроса. С его точки зрения, редакторы Мишны просто не смотрели на исто-
Сукка и хупа
13
рию нашими глазами, не считали важным то, что кажется важным нам6. Мы бы добавили, что превращение истории в анекдот характерно для Устной Торы, как характерно оно для Светония и античной доксографии. Мирьям бат Бильга не «замещает» Менелая, как кажется большинству исследователей, но является героиней своего жанра, далеко отстоящего от жанра Второй книги Маккавеев.
Не соглашаясь с теорией «замещения», приведем один из вариантов этой теории. Шуламит Валлер в комментарии к трактату «Сукка» предлагает свою «собственную феминистскую перспективу». В этой «перспективе» Мирьям бат Бильга - метафора деяний Менелая. Перемена религии и брак с греческим военачальником - подобие реформ Менелая. Упреки Мирьям, обращенные к Богу, напоминают стремление Менелая сохранить за собой должность первосвященника, а женское непостоянство Мирьям отражает противоречия в поведении Ме-нелая7. Очевидно, Валлер понимает метафору так, как понимают ее многие постструктуралисты. Она видит в ней одну из возможных коннотаций. Коннотация рождается из опыта и впечатлений читателя (женщины, религиозного еврея, христианина и т.п.), а не из простого смысла текста. Да и само существование простого смысла (то есть денотации) сомнительно: денотация есть лишь последняя из коннота-ций8. Подобного рода метафорика действительно свойственна мышлению современного человека. Но талмудическая метафора не такова. Она формализована и экзегетична. Поскольку она формализована, то снабжена маркерами - словарными совпадениями, ключевыми словами. Поскольку она экзегетична, то не просто развивает библейские мотивы (Бог - отец, Израиль - сын, жена, невеста и т.п.), но и выводится напрямую из текста Библии, строится на библейских цитатах.
Какая цитата заложена в рассказе о Мирьям бат Бильга? Гемара приводит десятый стих из третьей главы Исайи: «Скажите праведнику, что благо ему, ибо они будут вкушать плоды дел своих». Но прибегнем к презумпции неполного цитирования; в Талмуде такое случается часто. Тот, кто читал Пророков, должен знать продолжение цитаты:
Горе грешнику, ибо будет ему возмездие за дела рук его. Народ мой, притеснители его - женщины и дети господствуют над ним (Исайя 3: 11-12).
Одиннадцатый стих - продолжение десятого по методу библейского параллелизма. Награда праведников параллельна наказанию
14
А. Ковельман, У. Гершович
грешников. Очевидно, что именно одиннадцатый стих Абайей имел в виду, цитируя десятый, ибо история Бильга говорит о наказании грешников, а вовсе не о награде праведникам. Но и двенадцатый стих здесь логичен: в нем упомянуты женщины, совершающие зло, господствующие над народом! Далее у Исайи следует знаменитое обличение «дочерей Сиона» (бнот Цион), которое вполне могло бы относиться к Мирьям, дочери Бильга (Мирьям бат Бильга):
И сказал Господь: за то, что дочери Сиона надменны и ходят, подняв шею и обольщая взорами, и выступают величавою поступью и гремят цепочками на ногах, оголит Господь темя дочерей Сиона и обнажит Господь срамоту их; в тот день отнимет Господь красивые цепочки на ногах и звездочки, и луночки, серьги, и ожерелья, и опахала, увясла и запястья, и пояса, и сосудцы с духами, и привески волшебные, перстни и кольца в носу, верхнюю одежду и нижнюю, и платки, и кошельки, светлые тонкие епанчи и повязки, и покрывала. И будет вместо благовония зловоние, и вместо пояса будет веревка, и вместо завитых волос -плешь, и вместо широкой епанчи - узкое вретище, вместо красоты -клеймо. Мужи твои падут от меча, и храбрые твои - на войне. И будут воздыхать и плакать ворота столицы, и будет она сидеть на земле опустошенная. И ухватятся семь женщин за одного мужчину в тот день, и скажут: «Свой хлеб будем есть и свою одежду будем носить, только пусть будем называться твоим именем, - сними с нас позор» (Исайя 3: 16 - 4: 1).
После падения Второго Храма это пророчество стало объектом бесчисленных толкований. На сей раз «дочери Сиона» обвинялись в заигрывании со знатными римлянами. Приведем мидраш из «Ваикра Рабба» (16: 1) с параллельными версиями в «Эйха Рабба» (4: 18) и «Псикта де-Рав Кахана»9. «Дочери Сиона» бросают вызов Богу и пророку, уверяя, что с ними ничего плохого не случится, если враг придет. Вражеские военачальники увидят прекрасную дочь Сиона и немедленно «возьмут ее»:
Дукса (дукс) увидит меня и возьмет меня, ипархос (эпарх) увидит меня и возьмет меня, истратилатос (стратилат) увидит меня и возьмет меня и посадит меня на колесницу.
И в самом деле, «дукс видит ее и берет ее, эпарх видит ее и берет ее, стратилат видит ее, и берет ее, и сажает ее с собой на колесни-цу»10. Вспомним, что дочь Бильги выходит замуж за стратиота. Этот ее поступок, как и поступок «дочери Сиона», совершен «в час бе-
Сукка и хупа
15
ды», когда Бог не приходит на помощь (в чем Его и упрекает дочь Бильги).
Вернемся к тексту Исайи. За обличением следует утешение:
В тот день Отрасль Господа явится в красоте и чести, и плод земли -в величии и славе, для уцелевших сынов Израиля. Тогда оставшиеся на Сионе и уцелевшие в Иерусалиме будут именоваться святыми, все, вписанные в книгу для житья в Иерусалиме, когда Господь омоет скверну дочерей Сиона и очистит кровь Иерусалима из среды его духом суда и духом огня. И сотворит Господь над всяким местом горы Сиона и над собраниями ее облако и дым во время дня и блистание пылающего огня во время ночи; ибо над всем чтимым хупа. И сукка будет для сотворения тени днем от зноя и для убежища и защиты от непогод и дождя (Исайя 4: 2-6).
Мессия (Отрасль Господа - Цемах Адонай) принесет защиту Израилю. Над Сионом и над всем чтимым (то есть над Храмом и Иерусалимом) распрострется свадебный навес (хупа) и будет шалаш (сук-ка) для защиты от зноя. Мы пришли к сути трактата, к его основной метафоре: шалаш (сукка) есть свадебный навес (хупа), под которым Бог сочетается с Израилем, даруя Израилю безопасность и защиту.
Двигаясь от конца трактата, мы достигли начала.
* * *
В начале мишны «Сукка» (1: 1) мы учим: «Если сукка - выше 20 локтей, то она не годится». Гемара (2а) спрашивает: «Откуда эти слова»? Из каких стихов Писания мы это выводим? Вавилонские амораи Рабба и Рава приводят в качестве подтверждения два стиха из книги Левит (Лев 23: 42-43): «В кущах живите семь дней; [всякий туземец израильтянин должен жить в кущах], чтобы знали поколения ваши, что в кущах (в суккот) поселил Я сынов Израилевых, [когда вывел их из земли Египетской]». Аргумент Раббы таков: если сукка будет выше двадцати локтей, то человек не «знает», что он находится в сукке, «поскольку глаз не властвует над ней», глаз не упирается в потолок, в настил из травы и веток. По мнению Равы, если сукка выше 20 локтей, то она оказывается постоянным жилищем, а не временным, а ведь сказано: «В кущах живите семь дней», то есть сукка должна быть временным жилищем.
16
А. Ковельман, У. Гершович
Палестинский аморай рабби Зейра приводит другую цитату, тот самый стих из Исайи (4: 10), который следует за инвективой в адрес «дочерей Сиона»: «И шалаш (сукка) будет для сотворения тени днем от зноя [и для убежища и защиты от непогод и дождя]». Рабби Зейра рассуждает так: если сукка не выше двадцати локтей, человек сидит в тени сукки, то есть в тени настила из травы и веток, но если сукка выше двадцати локтей, то тень будет уже от стен, а не от настила. Галаха требует, чтобы человек сознавал, что он находится в сукке, и чтобы крыша сукки служила защитой от зноя.
Гемара (2б) замечает, что аргумент Раббы применим к «знанию поколений» о том, что произошло при Исходе из Египта. Напротив, аргумент рабби Зейры относится к «дням мессии», ибо именно о «днях мессии» пророчествует Исайя. И, следовательно, из стиха Исайи никак нельзя выводить галаху о высоте сукки! Ведь речь здесь идет не о шалаше из травы и веток, но о покрове Божием, о защите для Израиля. На это рабби Зейра, по мнению Гемары, мог бы ответить:
Если так, то Писание сказало бы: «И хупа будет для сотворения тени днем от зноя». Но поскольку сказано: «И сукка будет для сотворения тени днем от зноя», мы можем вывести оба значения.
Чтобы понять аргумент Гемары, следует еще раз прочесть два стиха Исайи подряд (4: 9-10):
И сотворит Господь над всяким местом горы Сиона и над собраниями ее облако и дым во время дня и блистание пылающего огня во время ночи; ибо над всем чтимым хупа. И сукка будет для сотворения тени днем от зноя и для убежища и защиты от непогод и дождя.
Когда Исайя говорил о хупе, он имел в виду не настоящий свадебный навес, но символ. Поскольку же он говорит также и о сукке, речь идет и о символе, и о прямом галахическом смысле. Следовательно, можно использовать стих Исайи в подтверждение того, что сукка не должна быть выше 20 локтей! Почему же именно хупа должна пониматься символически? По-видимому, потому что «Господь омоет скверну дочерей Сиона». Израиль, который и есть «дочь Сиона», будет невестой под хупой со своим божественным женихом. Коренная библейская метафора (Израиль - невеста, Бог - жених) выступает на сцену и влечет за собой другую метафору (сукка -хупа). Свадебный навес и шалаш, защищающий от жары, сходятся
Сукка и хупа
17
в образе божественной защиты и сакрального брака. Трактат «Сук-ка» начинается тем, чем он мог бы завершиться, мощным мессианским аккордом. Но завершается он историей о Мирьям бат Бильга и цитатой из Исайи, причем и история, и цитата отсылают нас к началу трактата - к «дням мессии». Отсылка эта настолько скрыта и спрятана, что нужно очень внимательное чтение, чтобы ее увидеть. Более того, мессианский смысл стиха Исайи, приводимого в конце трактата, заменен посюсторонним смыслом (случается здесь и сейчас, случалось уже в прошлом). Вместо «дней мессии» - «поколения ваши».
«Дни мессии», тем не менее, упомянуты в последней (пятой) главе трактата. Мишна (5: 1) говорит о больших нововведениях в «Женском Дворе» Храма. Гемара (51б-52а) разъясняет: речь идет о разделении мужчин и женщин. Чтобы не допустить «легкомыслия», мудрецы женщин поместили внутри, а мужчин - снаружи. Когда же и это не помогло, ввели порядок, при котором женщины находились наверху (на галерее), а мужчины - внизу. Как же мудрецы решились на такие нововведения, если Господь сам указал план строительства Храма? Мудрецы истолковали слова пророка Захарии (12: 12): «И будет оплакивать страна, каждая семья - отдельно: семья дома Давида - отдельно, и жены их - отдельно; семья дома Натана - отдельно, и жены их -отдельно». Мудрецы построили силлогизм «от легкого к тяжелому»: «Если Тора говорит, что в будущем, когда станут искать праведности и у Злого Побуждения не будет власти над людьми, мужчины будут отделены от женщин, то в наши дни, когда ищут радости и Злое Побуждение властвует над людьми, - тем более!»
Откуда же известно, что Злое Побуждение не будет властвовать над людьми? Из слов пророка Захарии (12: 10): «Того, которого пронзили, оплакивать будут, как оплакивают единственного (сына)». По мнению рабби Досы, речь идет о Злом Побуждении - именно оно будет пронзено и уничтожено в конце времен. Но, по мнению большинства мудрецов, пронзен будет мессия - Машиах бен Йосеф (помазанник из рода Иосифа). Действительно, у Захарии речь идет о мессианских временах, об уничтожении всех народов, которые будут воевать против Иерусалима, об истреблении идолов. И посреди этих успехов случится нечто странное:
А на дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати
и умиления, и они воззрят на Меня, а того, которого пронзили, оплаки-
18
А. Ковельман, У. Гершович
вать будут, как оплакивают единственного (сына), и горько плакать о нем, как плачут о первенце... И будет оплакивать страна, каждая семья - отдельно: семья дома Давида - отдельно, и жены их - отдельно; семья дома Натана - отдельно, и жены их - отдельно.
Кто же может быть пронзен и оплакан всем народом в мессианские времена? Конечно, сам мессия! Но это не мессия из рода Давида (Машиах бен Давид), а мессия из рода Иосифа. В будущем Господь скажет мессии из рода Давида: «Проси, что хочешь, и будет дано тебе». Но, когда мессия из рода Давида увидит убитого мессию из рода Иосифа, он попросит жизни! Так Гемара толкует Псалом 2: 7-8 и Псалом 21: 5 (в сочетании со странным пророчеством Заха-рии)11.
Пророчество Захарии казалось странным и было истолковано задолго до эпохи вавилонских амораев. Мы находим толкование этого пророчества в Евангелии от Иоанна (19: 33-37):
Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней, но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода. И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили. Ибо сие произошло, да сбудется Писание: «Кость Его да не сокрушится» (Пс 34: 21). Также и в другом месте Писание говорит: «Воззрят на того, которого пронзили» (Зах 12: 10).
Даже в мессианские времена Бог «в час беды не спешит на помощь». Тем более это случается в «поколениях ваших». Большая часть последней (пятой) главы посвящена величию Храма Ирода, разрушенного римлянами. О разрушении Храма напрямую не сказано, но зато говорится об уничтожении александрийских евреев, роскошь синагоги которых также живописуется. И кончается трактат историей Мирьям бат Бильга и ее упреками, обращенными к Богу. Напомним справедливые слова Рубенстайна: «На более глубоком уровне и галахическая и аггадическая традиции отражают и выражают религиозный опыт пребывания в сукке. В тени сукки человек ощущает божественную защиту, любовь и близость». Трактат, который должен быть посвящен божественной защите, любви и близости, в своих ключевых, аггадических точках как раз в этой защите и близости сомневается, на отсутствие ее сетует. В трактате отражен опыт беззащитности человека и молчания Бога.
Сукка и хупа
19
Самым поразительным свидетельством этого является не то, что в трактате есть, а то, чего в нем нет. В конце пятой главы нет упоминания о Хануке, хотя именно Ханука последовала за историей прегрешений рода Бильга. На это можно возразить словами Ричарда Кал-мина: редакторы Мишны не смотрели на историю нашими глазами, не считали важным то, что кажется важным нам. Это так. Но если трактат «Сукка» молчит о Хануке, то Вторая книга Маккавеев не молчит о сукке. Она представляет Хануку как подобие праздника Суккот.
Книга эта открывается письмом иерусалимских евреев александрийским собратьям с призывом справлять Хануку. При этом Ханука называется «дни кущей» (1: 9), дни «кущей и огня» (1: 18). Удивительным образом Ханука отождествляется с Суккот. Что было причиной такого отождествления? Исследователи уже указывали на «историческую» связь освящения Храма Соломона с праздником Суккот (1 Цар 8: 63) и с очищением Храма Неемией (1 Мак 1: 18)12. Но связь Хануки с Суккот гораздо глубже. Если Суккот - праздник покрова, божественной защиты, то и Ханука - праздник избавления, когда Бог «спешит на помощь». Более того, и Ханука и Суккот -праздники мессианские. Оба они продолжаются восемь дней, хотя Тора предписывает находиться в сукке семь дней. Восьмой день -Шмини Ацерет («остановка восьмого дня»). О символике восьмого дня мы уже писали. Восьмой день и в христианской, и в талмудической интерпретации - это день воскресения (отсюда христианское воскресение, которое наступает после седьмого дня, то есть субботы). На восьмой день воскресает мессия, который погибает в конце шестого дня или в вечер субботы. Мир, в котором мы живем, есть суббота Бога (все еще длящийся седьмой день творения), а вось-
-13
мой - это мир грядущий .
По-видимому, в Хануке соединялось празднование исторического посюстороннего спасения и ожидание метаисторического конечного избавления. Победа Иуды Маккавея и очищение Храма представлялись предварением победы мессии и воскресения из мертвых. Но именно историческое содержание Хануки оказалось уязвимым. Ханука была одним из многочисленных праздников, учрежденных в эпоху Второго Храма в память о Божественной помощи «в час беды». Некоторые из этих праздников были внесены в знаменитый «Свиток Поста» («Мегиллат Таанит»), где указывались дни, по которым нельзя поститься. Среди праздников спасения (внесенных
20
А. Ковельман, У. Гершович
и не внесенных в «Мегиллат Таанит») были и праздник евреев Вавилонии (Пурим), и праздники евреев Александрии (освобождение евреев из рабства и перевод Торы при Птолемее II Филадельфе, спасение евреев от гибели при Птолемее IV Филопаторе), и праздники евреев Иудеи, в том числе связанные с восстанием Маккавеев. Природа Суккот, как праздника божественной защиты и спасения, вероятно, распространялась на эти праздники. Но защита оказалась ненадежной и кратковременной. Иерусалимский Храм был разрушен, могучее александрийское еврейство уничтожено, праздновать в Александрии было уже нечего и некому.
В эпоху Мишны и Талмуда изменилось отношение к Божиему покрову. Исчезла уверенность в том, что Бог придет на помощь своему народу в час беды, сотворит чудо и спасет. Одно из правил новой эпохи гласило: «Не полагаются на чудо». Дни избавления от бедствий последний раз вносились в «Свиток Поста» при Антонине Пие, когда были отменены карательные декреты Адриана. Раббан Шимон бен Гамлиель, редактор «Свитка Поста», грустно заметил, что в его поколении не хватило бы никаких свитков для подобных записей (Шаббат 13б). Вскоре «Свиток Поста» выпал из обращения. Многие праздники, введенные в эпоху Второго Храма, исчезли. Но Хануку продолжали праздновать, а связь между Суккот и Ханукой продолжала осознаваться. Так, Гемара в трактате «Шаббат» (21 б) сравнивает число быков, приносимых на Суккот в жертву, с числом ханукальных светильников. Как число быков уменьшается (восемь в первый день, семь - во второй и т.п.), так и число свечей уменьшается. Это мнение приписывается «дому Шаммая», то есть относится к достаточно древним временам.
Конец трактата «Сукка» несет следы связи Суккот с Ханукой, следы упоминания Хануки. В пользу этого свидетельствует и рассказ о Мирьям бат Бильга, и мессианский контекст цитаты из Исайи, которой завершается трактат. Мессианская концовка обычна для Талмуда и Мишны. В «Сукке» мессианская тема открыто заявлена в начале первой главы (в ходе галахических споров) и в начале последней главы (где помещен рассказ о смерти одного мессии и об опасениях другого). В конце же последней главы мессианская тема стерта, ослаблена, скрыта. Композиция одновременно скрывает и отрывает смысл трактата: Божий покров, жалобы на его отсутствие в «поколениях ваших» и ожидаемые бедствия в «дни мессии»14.
Сукка и хупа
21
Примечания
1 См. наши работы: A Symmetrical Teleological Construction in the Treatises of Philo and in the Talmud // The Review of Rabbinic Judaism Ancient, Medieval and Modern 5, 2, 2002. P. 86-92; Мир и Ханаан в трактате Мишны «Санхедрин» // Сакральная география в славянской и еврейской культурной традиции / Отв. ред. О.В. Белова. М., 2008. С. 9-32; Метафора в структуре текста Мишны: анализ трактата «Кидушин» // Маасе сипур: Мехкарим бесифрут ха-йехудит. Рамат Ган: Издательство университета Бар-Илан, 2009. С. 11-42 (на иврите); Миф о субботней свече: Трактат Вавилонского Талмуда «Шаббат» // История - миф -фольклор в еврейской и славянской культурной традиции / Отв. ред. О.В. Белова. М., 2009. С. 9-18; Молодые священники и ученики мудрецов (Бавли Назир и Тамид) // Диалог поколений в славянской и еврейской культурной традиции / Отв. ред. О.В. Белова. М., 2010. С. 9-18; Hidden Allegory in the Talmud: The Ontology of Rabbinic Hermeneutics // The Review of Rabbinic Judaism Ancient, Medieval and Modern 13, 2, 2010. P. 141-193.
2 Rubenstein J.L. The Symbolism of the Sukkah // Judaism. 43, 4. Fall 1994. P. 371-387.
3 Сифра, разд. Эмор 17: 11 (103а-б).
4 Rubenstein J.L. The Symbolism of the Sukkah. P. 381.
5 Характер этой должности не совсем ясен.
6 Kalmin R. Jewish Babylonia between Persian and Roman Palestine. Oxford: Oxford University Press, 2006. P. 66.
7 Valler Sh. Massechet Sukkah: Text, Translation and Commentary. Tübingen: Mohr Siebeck, 2009. P. 204-205.
8 Барт Р. S/Z / Пер. с фр. Г.К. Косикова и В.П. Мурат; Под ред. Г.К. Коси-кова. 3-е изд. М., 2009. С. 52-53.
9 О раввинистическом комментарии на этот фрагмент Исайи см.: Segal E. From Sermon to Commentary: Expounding the Bible in Talmudic Babylonia. Waterloo: Wilfrid Laurier University Press, 2005. P. 29-31.
10 Midrash Wayyikra Rаbbah: A Critical Edition by Mordecai Margulies. Part I. New York and Jerusalem: The Maxwell Abbell Publication Fund, The Jewish Theological Seminary of America, 1993. P. 343-344.
11 Основываясь на этом фрагменте, Джейкоб Ньюснер формулирует свое видение структуры мишнаитского и талмудического трактата «Сукка». Он отмечает, что праздник Суккот, «с одной стороны, ассоциировался с осенним празднованием дождей и урожая, а с другой стороны - с приходом мессии». Так рождалась связь между частной судьбой, в которой роль полового влечения (Злого Побуждения) столь велика, и судьбой Израиля в будущем мире и в дни мессии. К теме Мишны «Сукка» (Суккот - праздник Кущей) Гемара добавляет темы Мессии, Торы, мудрецов, этого Мира и будущего Мира. См.: Neusner J. The Talmud of Babylonia: An Academic Commentary 6, Sukkah. Atlanta: Scholars Press, 1999. P. 289. На наш взгляд, отдельные мотивы трактата Гемары (мессия, половое влечение, женщины, будущий мир и т.п.) следует рассматривать в метафо-
22
А. Ковельман, У. Гершович
рической системе, обозначенной началом Гемары: Божий покров в мессианские времена и его подобие «в поколениях ваших». Связь между Мишной и Гемарой создается именно этой метафорой. Насколько редакторы Мишны осознавали эту метафору и закладывали ее в текст Мишны «Сукка» - вопрос особый.
12 О сближении Хануки с Суккот во Второй Маккавейской книге см. комментарий Н.И. Брагинской, А.И. Шмаиной-Великановой и А.Н. Коваля ко Второй Маккавейской книге (в печати).
13 Ковельман А., Гершович У. Миф о субботней свече: Трактат Вавилонского Талмуда «Шаббат». С. 15-16.
14 Синтия М. Бейкер уже заметила, что «Тосефта Сукка начинается интригующим анекдотом о некоей особой женщине и кончается другим похожим анекдотом». См.: Baker C.M. The Queen, the Apostate, and the Woman Between: (Dis)Placement of Women in Tosefta Sukkah // A Feminist Commentary on the Babylonian Talmud: Introduction and Studies / Ilan T. et al. (eds.). Tübingen: Mohr Siebeck, 2007. P. 169. Действительно, в начале трактата (и Тосефты и Вавилонского Талмуда) мы читаем о царице Адиабены Елене, которая построила сукку высотой в двадцать локтей и мудрецы не возражали. В конце трактата мы читаем о Мирьям бат Бильга. Над праведной Еленой, которая перешла в иудаизм из язычников, есть Божий покров (хупа/сукка), а над неправедной Мирьям бат Бильга такого покрова нет.
