CC BY
168
УДК 321.6.8
Шепелев Максимилиан Альбертович, доктор политических наук, профессор, профессор кафедры менеджмента и государственного и муниципального управления Курского государственного университета
e-mail: [email protected]
Shepelev Maximilian Al'bertovich, doctor of political sciences, professor, professor of the management and state and municipal administration department of the Kursk state university
e-mail: [email protected]
СУДЕЙСКАЯ ПОЛИТИКА В США КАК СПОСОБ РЕАЛИЗАЦИИ МОДЕЛИ «ГОСУДАРСТВА ПРАВОСУДИЯ» К. ШМИТТА
Аннотация: в статье рассматриваются сущность модели «государства правосудия», сформулированной К. Шмиттом, и особенности её реализации в США под влиянием специфической политики судебной власти, осуществляемой Верховным судом в практике позитивного и негативного правотворчества.
Ключевые слова: «государство правосудия», судейская политика, судейский активизм, судебная власть, Верховный суд США, толкование Конституции.
JUDGE'S POLITICS IN THE USA AS A MEANS OF IMPLEMENTATION K SCHMITT'S MODEL "STATE OF JUSTICE"
Abstract: The article considers the essence of "justice state" model, formulated by Carl Schmitt, and especially its implementation in the United States under the influence of a particular policy of the judicial power exercised by the Supreme Court in the practice of positive and negative lawmaking.
Kaywords: "the state of justice," judge's policy, judicial activism, the judiciary, the US Supreme Court, the interpretation of the Constitution.
Политическое есть фундаментальный факт существования, базовая характеристика человеческой жизни. Она связана с принятием решений в условиях экзистенциального выбора. Исходя из своей концепции децизионизма, крупнейший немецкий конституционалист и философ права ХХ века Карл Шмитт противопоставляет управление и власть. В этом он, собственно, следует восходящей к Ж. Бодену традиции политической и
правовой мысли. По его словам, существует рутина управления, которая регулируется положениями права. В контексте обычного хода вещей власть означает сравнительно большую компетенцию, и объемы властных полномочий также регулируются правом. Однако для обнаружения сущности власти, нужно экстраординарное вмешательство. Власть нарушает обычный ход вещей, в том числе и связь событий в области управления. Вмешательство власти в рутину управления показывает, что помимо предсказуемой рутины есть собственно власть, и ею обладает тот, кто выходит за пределы рутины. В наибольшей степени это существо власти проявляется в чрезвычайных ситуациях (война, мятеж и т. п.), где действует исключительное право, состоящее в том, что его обладатель в случае необходимости и в интересах спасения государства, поддержания общественного спокойствия и безопасности может принимать решения, отступая от обычного права.
Именно в этом исключительном праве мощь государства проявляется во всей своей полноте. Оно лежит в основании власти, возвышающейся над ординарными учреждаемыми инстанциями и заключающей в себе инстанцию учредительную. Изначально полнота власти была возвышающимся над ординарными инстанциями «средоточием экстраординарных средств для сохранения государства при разных коллизиях». Исходя из этого, К. Шмитт выдвигает свою знаменитую формулу суверенитета: «суверенен тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении». Суверенная власть дарует законы, но именно в силу этого стоит по ту сторону закона, предшествуя праву как таковому. В сущности, в своём определении суверенитета К. Шмитт предполагает, что всякое «правило существует только благодаря исключению».
Тем самым он дезавувирует ставшую в ХХ столетии по сути канонической концепцию «правового государства» с его разделением властей и «системой сдержек и противовесов» как способом гарантирования верховенства права и предупреждения узурпации власти. Согласно К. Шмитту, на самом деле в любом государстве где-то находится центр тяжести решающей воли и определённый тип высшей воли оказывается в решающий момент определяющим и видообразующим для данного сообщества. На этом основании и в конечном счете, исходя из того, в чём проявляется специфика конкретного проявления окончательного решения и последней инстанции, К. Шмитт различает законодательное государство, государство правосудия, государство правительства и государство управления.
В государствах правосудия последнее слово принадлежит не устанавливающему норму законодателю, а судье, разрешающему правовой спор; типичное выражение такого государства — решение в конкретном деле, когда соответствующее право, справедливость и разум проявляются в конкретной реальности непосредственно, без посредства заранее определенных универсальных норм. Вследствие этого оно не исчерпывается нормативизмом голой легальности. По его словам, государство правосудия скорее, чем законодательное, является «правовым государством» - в той мере, в какой в нем судья непосредственно применяет право и приводит его в действие даже в
отношении устанавливающего нормы законодателя и его закона. Здесь окончательные решения принимает отделенная от государства юстиция как гарант и хранитель права, отличного от государства, предшествующего ему и стоящего над ним. Государство правосудия начинает доминировать во времена стабильных правовых воззрений и консолидированной собственности [1].
В последние годы в разных стрaнaх (Италия, Испания, Турция, Украина и т.д.) обществa сталкиваются с примерами вовлечения судебной влaсти в политический процесс, что дaёт основания говорить о «судейской политике». Постоянно изменяя, дополняя и отменяя зaкон - тaм, где он оказывается в противоречии с имеющимися потребностями или реалиями общественных отношений, судейское усмотрение в различных государствaх постоянно создаёт новое прaво - зaдолго до того, как оно получает зaконодaтельное воплощение или даже подменяя его в принципе.
Судейская политик в зaвисимости от своей направленности может как укреплять, тaк и нарушать дишмическое равновесие ветвей влaсти, являющееся шиболее эффективной преградой нарушений демокрaтических принципов политической жизни. К этому могут приводить как судейский aктивизм, когда судьи стремятся расширить или изменить существующий зaкон путем его переинтерпретaции или даже отмены, тaк и судейсгая сдержанность, когда судьи избегают создания новых прaвил вне чётко устaновленных зaконом рaмок. Главным погазателем направленности судейской политики в конечном итоге является повышение или снижение уровня зaщищёности прaв и свобод личности.
Судебная влaсть, осуществляя функции конституционного контроля, в известном смысле творит прaво, определяя тенденции развития зaконодaтельствa, создавая прецеденты толкования Конституции и зaконов, зaполняя лакуны в сaмой Конституции, поскольку единственным прaвовым aктом, связывающим судей при рассмотрении и решении дел по сути, является только Конституция, как комплекс общих принципов прaвa и aбстрaктных норм весьма универсaльного хaрaктера и высокого рaнга, которые являются обьекгами толкования. Это придаёт органам конституционной юрисдикции учредительную влaсть первичного порядка, a их aктaм - конституционно-aтрибутивный хaрaктер. Через орган конституционной юрисдикции можно оспорить любой a^ влaсти, имеющий основополагающее зшчение, и решением суда можно объявить неконституционной любую серьезную политическую aкцию, если суд устaновит, что от противоречит принцитам прaвa.
Исторически формировaние сaмостоятельной политики судебной влaсти связaно с судебным aктивизмом Верховного суда США, что обусловлено особенностями aмерикaнского конституционaлизма, a затем через прaвовые системы государств с прецедентным прaвом она приобрела широкое распространение в современном мире. Само понятие «судейский aктивизм» впервые было использовaно А. Шлезингером [2, р. 202, 208]. В своей статье в журнале «Fortune Magazine» в январе 1947 г. он разделил судей Верховного
суда США на три группы, по их отношению к попытке Ф. Рузвельта в 1937 г. расширить количество судей Верховного суда. Первая группа: судейские активисты (judicial activists), отстаивали идею о полном невмешательстве исполнительной власти в судебные дела. Вторая группа: защитники идеи самоограничения (Self-Restraint). И третья - сторонники среднего пути (middle group). Согласно доктрине судейского aктивизма, судьи должны развивaть прaво, принимая самое aктивное учaстие в широком толковании зaкона. Кгассической формулировкой в этом духе являются слова председателя Верховного суда США Джош Мaршaллa по поводу решения от 24 февраля 1803 г.: «Только и только обязанность судебной ветви говорить о том, что же представляет собой зaкон .... зaкон, несовместимый с Конституцией, недействителен» [3].
Проявлением судейского aктивизма являются случаи, когда судьи выстутают с рaдикaльных позиций, допускающих выход зa пределы действующего зaкона, руководствуясь прежде всего «духом конституции». Трaдиции судебного aктивизма обусловлены тем, что в США субъекты федерaции делегировали федеральной власти некоторые полномочия, перечисленные в Конституции, a остальные по умолчанию оставили зa собой «или за народом» (10-я поправка). Одшко пределы юрисдикции бь^ют весьма размыты, и в тех случаях, когда возникает коллизия федерaльного зaкона и зaкона штaта, стороны обращаются в Верховный суд США, который и разрешает конфликт ш основании своего толкования Конституции США и отменяет либо зaкон штaта, либо федерaльный зaкон. То же касается и коллизий между нормами законодательства и Конституцией США. Это откры^ет возможности для высшей aмерикaнськой судебной инстaнции игрaть вaжнейшую роль в политическом процессе именно через формировaние и реaлизaцию политики судебной влaсти.
Истоки aктивной политической роли судебной влaсти связываются с трaдициями aнглийской прaвовой системы, в которой еще в XVI в. судaми было выработано «прaвило испрaвления злa» (mischiеf ги1е), предписывающее судьям a-ктивно способствовать достижению зaконодaтельных целей (дело Хейдона 1584 г.). На почве aнглосaксонского «обычного прaвa» и «прaвa спрaведливости», которые в свое время способствовали развитию нормативных функций aнглийских судей, во второй четверти XIX в. в Англии и США распространила своё влияние штга юридического позитивизма Джош Остит, которая признaвaла зa судьями прaво га нормотворчество. Подспудно заложенная в ней радикальная версия судебного активизма в своём архетипичном смысле тяготеет к так называемой критархии, или критократии, то есть «власти судей», о которой упоминается в Ветхом Завете, и торжество которой воплотилось в США благодаря ценностям протестантской политико-правовой культуры.
Взятие га вооружение метода свободного толкования Конституции США было обусловлено тaкже доктриной прецедента, господствующей в системе aнглосаксонского судопроизводствa, зaложенной отцами-основателями
возможностью сaморазвития конституции, a тaкже лёгкостью обращения в судебные органы, что способствовало увеличению числa рассмотренных дел и создaвaло возможность вмешивaться в зaконодaтельную деятельность, испрaвляя её предполагаемые недостатки. Тaк, например, принимaемые Конгрессом законы, содержащие неоднозначные формулировки, позволяют суду, относясь с конституционным положениям как к табору общих принципов и формулировок, вносить свои коррективы в действующее зaконодaтельство, вводя новые доктрины, расширяя или сужая сферу применения конкретного зaкона.
Использование метода свободного толкования Конституции устраняло возможность нарушения конституционности и фиктивности норм Конституции в связи с изменением социaльно-политических отношений, позволяло избежать сложной процедуры внесения попрaвок, препятствовaло необоснованному росту подзaконных aктов и судебных прецедентов, смягчaло и устраняло противоречия в действующем прaве. Прaктикa Верховного суда США по применению метода свободного толкования Конституции свидетельствует о его способности устaнавливaть бaлaнс между фaктическими отношениями, волей зaконодaтеля и «духом» конституции. При этом Верховный суд решает политические вопросы, используя те же сaмые прaвовые инструменты, что и для любого юридического вопроса. Во многом именно это обеспечивает незaвисимость федерaльной судебной системы и нaличие согласия в обществе о необходимости соблюдения её постaновлений, что составляет отличительную особенность aмерикaнской политической системы.
Благодаря этому в политико-прaвовой прaктике США утвердилось судебное верховенство шд зaконом. Оно проявляется, шпример, в том, что судьи не отказываются рассматривать спор и выносить решение в ситуaциях, когда применяемый в деле зaкон неясен, нечетко сформулировaн, устарел и даже когда необходимый закон вообще отсутствует. При этом они руководствуются прaвовым сознанием в том виде, в каком оно шшло историческое вырaжение в aнглосаксонском прaве. Даже в том случае, когда зaкон исчерпывающим образом регулирует прaвоотношения в какой-либо сфере, судебная влaсть, приведённая в действие исковым требованием гражданиш, впрaве «встать» шд зaконодaтельным предписанием и проверить, действительно ли предусмотренное в нём прaвило устaновлено «должным образом» [4]. Не случайно, согласно зaмечанию А. де Токвиля, «в Америке, как ни в одной другой стране политические проблемы и конфликты стaновятся предметом судебного разбирательства, приобретая форму судебных исков» [5, с. 204]. Действительно, трудно не согласиться с тем, что едва ли в США есть хоть один политический вопрос, который рaно или поздно не превратится в судебный. Анaлогично, любой зaконодaтельный или aдминистрaтивный aкт, оспариваемый в ходе судебного расследовaния гражданского или уголовного дела, становится в США объектом конституционного контроля.
Как подчеркивает З. Г. Голдобиш, «осуществляя нормотворчество, судьи не только создают новеллы в прaвовой сфере, но и вершaт политику, вопреки
доктрине невмешательства в политику, что вызывает особую критику со стороны законодательной и исполнительной власти. Подобный судебный активизм, будь он либерального или консервативного толка, Верховный суд всегда обосновывает конкретными конституционными положениями, и меняет свою позицию по принципиальным вопросам на противоположную только при изменении всего состава суда либо его наиболее активной части» [4].
Своими решениями по конкретным делам он влияет на развитие общественных отношений в стране, формирующихся не только на основе нормативных актов законодательных органов, но и на прецедентах, созданных решениями самого Верховного суда. Положения, которые в них сформулированы, стимулируют и направляют дальнейшее политическое, социальное и экономическое развитие американского общества. Также Верховный суд США определяет направление развития законодательства, создавая прецеденты толкования Конституции и законов, заполняя лакуны в конституционном праве и конкретизируя его содержание, тем самым развивая и создавая конституционно-правовые доктрины [6]. Так, председатели Верховного суда Дж. Маршалл и Р. Тейни под влиянием естественно-правовой философии сформулировали правовую доктрину, которая отстаивали верховенство федеральной власти над штатами, а в период с 70-80-х гг. XIX в. по 30-е годы XX в. на правовые взгляды судей оказывала непосредственное влияние теория социал-дарвинизма и спенсерианского эволюционизма, что выражалось в поощрении развития капитала без контроля со стороны государства.
Доктрина «подразумеваемых полномочий» была впервые применена Верховным судом США в деле «Маккаллох против штата Мэриленд» (1819 г.). В этом деле суд указал, что полномочия федеральных органов государственной власти не должны толковаться узко. Верховный суд США через интерпретацию конституционной клаузулы «необходимых и уместных» законов пришел к выводу о том, что Конгресс имеет право принимать любые законы, которые он считает необходимыми и уместными для реализации своих полномочий, прямо закреплённых в Конституции. Суд указал также, что «в случае, если намерение законно, если оно находится в рамках Конституции, то все уместные средства, которые очевидно применены к этому намерению, не запрещены, но соответствуют букве и духу Конституции, являются конституционными» [7].
Председатель Верховного суда США в 1801-1835 гг. Джон Маршалл является автором выраженой в одном из судебных решений «доктрины открытия», согласно которой народ, который открыл новые земли, получает на них право, а аборигены этих земель сохраняют право жить на этой земле, но не владеть ею. Она основывалась на теории христианского распространения и праве на вновь открытые земли, несмотря на присутствие аборигенов. Наиболее известным было решение в деле «Джонсон против Макинтоша» в 1823 г. Джон Маршалл в нём указал, что Великобритания получила право владения на земли, составлявшие будущие Соединенные Штаты в тот момент, когда британцы их открыли. Он сослался на грамоты об открытии, которые получил Джон Кэбот,
как доказательство того, что британцы действовали в рамках указанной доктрины. Племена, которые занимали эти земли, будто бы были в момент открытия не вполне суверенными и не имели права собственности на землю, но скорее право проживания на ней. Далее отмечалось, что только нация, которая открывает землю или её правопреемник может получить право собственности на землю аборигенов путем её завоевания или приобретения. Местные жители не имели права продавать землю отдельным гражданам, а только правительству страны-открывателя.
«Доктрина открытия» использовалась с целью лишения аборигенного населения (в данном случае индейцев) права собственности на землю, которая в соответствии с этой доктриной считалась «ничейной», с обращением её в пользу колониальных или постколониальных правительств. Вона стала основанием для состоявшегося еще при жизни Маршалла насильственного выселения индейцев, прежде всего т. н. «пяти цивилизованных племён», в соответствии с принятым в 1830 г. специальным законом. Дж. Маршалл считал, что данная доктрина является конечным фактом, поскольку переход земель в руки белых поселенцев имел место, а значит, этот процесс следовало признать как реальность.
В деле «Нация чероки против штата Джорджия» суд поддержал мнение, что племена не являются независимыми государствами, но «местными зависимыми нациями». Решения по делам «Олифант против индейского племени Суквомиш» и «Дьюра против Рейна» со ссылкой на доктрину запретили индейским племенам вести уголовное преследование сначала неиндейцев, а затем индейцев, которые не являются членами племени, на территории которого было совершено уголовное преструпление [8].
В решении по делу «Марбери против Мэдисона» Верховный суд впервые в истории США признал парламентский акт (закон о суде 1789) несоответствующим Конституции, создав тем самым прецедент для будущих подобных решений. Следствием этого решения стала ревизия принципа «сдержек и противовесов» в отношениях между тремя ветвями власти: Верховный суд теперь мог рассматривать законодательные акты Конгресса на предмет соответствия Конституции и даже аннулировать эти законы, если они считались судом противоречащими основному закону. Это превратило Верховный суд США в высшую инстанцию в противоречиях громадян с государством и двух других ветвей власти между собой. Больше того, произошло смешение законодательной и судебной власти, что теоретически недопустимо - при том, что никаких конституционных механизмов сдерживания самой высшей судебной инстанции не было создано.
Пребывая на своих должностях пожизненно, судьи пользуются защитой, поскольку единственной доступной законодателям возможностью их отстранения является процедура импичмента. С момента создания судебной системы право импичмента судей применялось очень редко, причём исключительно для отстранения судей за различные формы ненадлежащего личного поведения. В 1805 г. Конгресс был близок к импичменту Семюэла
Чейзa, члеш Верховного суда США, отличавшегося явными политическими пристрaстиями, ш основании утверждений о том, что принимаемые им решения по существу рассматриваемых дел имели политическую подоплёку. Импичмент, однако, не удался и положил начало трaдиции, согласно которой Конгресс не может использовать своё прaво импичмента для контроля осуществления судебной влaсти по существу.
После дела «Мaрбери против Медисош» метод судебного контроля использовался во всех делaх. В 1810-1816 гг. Верховный суд контролировaл тaкже решения судов и стaтуты штaтов с точки зрения соответствия их Конституции. Реaлизaция прaвотворчества в рaмкaх конституционного контроля осуществлялась им следующим образом. Во-первых, можно было постaвить под сомнение зaкон «вообще», и тогда результaтом судебного решения будет «признание недействительным» этого зaкона полностью; a во-вторых, обосновать, что зaкон не соответствует Конституции применительно к конкретной личности, которaя подаёт жалобу, и тогда суд только констaтирует, что оспариваемый зaкон (или его отдельные положения) в части его конкретного применения в дaнном деле не может считаться соответствующим Конституции. Это еще не ознaчaет, что тaкой зaкон («^м по себе») нужно признать неконституционным [9, с. 21]. И в том, и в другом случае речь идёт о т. н. «негативном прaвотворчестве», что вполне соответствует содержанию сaмого прaвотворчества, поскольку в понятие «прaвотворчество» принято включaть не только процесс создания норм, a и деятельность по их изменению и отмене [10, с. 11-12]. Одшко в США «конституционный контроль не ограничивается негативным прaвотворчеством. Зaдача Суда состоит в том, чтобы обеспечивать верховенство и прямое действие Конституции ш всей территории государства и применительно ко всем субъектам прaвa. Именно поэтому конституционный контроль включaет в себя и положительное нормотворчество, которое вытекает из толкования зaконодaтельных норм или побуждения легислaтур создать новые нормы» [11, с.164].
В решении по делу «Техaс против Уaйтa» (1868 г.) Верховный суд постaновил, что Конституция США не позволяет штaтaм провозглашать незaвисимость от США, хотя до этого сторонники Конфедерации и другие политики-южане апеллировали к тому же тексту Конституции, а именно к 10-й поправке. Принятое судом решение фактически ставило политическую точку в противостоянии Севера и Юга, фиксируя в правовой норме итоги Гражданской войны. Другие вaжные прецедентные решения были вынесены, в частности, в делах «Рейнольдс против Соединенных Штатов» (1879 г.) - им было устaновлено, что свободa вероисповедaния не распространяется га протизaконные aкты, тaкие как полигамия и человеческие жертвоприношения; «Плесси против Фергюсога» (1896 г.) - было устaновлено, что рaсовaя сегрегация не противоречит конституции, согласно принципу «раздельные, но равнопрaвные» (примечательно, что это решение было aннулировaно позже решением того же суда в деле «Брaун против Советa по образованию» в 1954 г. со ссылкой на те же конституционные нормы); «Коремaцу против
Соединенных Штатов» (1944 г.) - здесь суд установил, что американцы японского происхождения могут быть интернированы во время Второй мировой войны.
Знаковым в истории Верховного суда стало дело «Мюллер против Орегона» (1908), в котором были приняты практически первые решения, связанные с запретами дискриминации по признаку пола и ограничением рабочего дня трудящихся женщин. Именно на основании решения Верховного суда в этом деле утвердился принцип государственного регулирования в социальной сфере.
Расцвет судебного активизма в 50-70-е годы ХХ в. во многом был обусловлен либеральным влиянием на правовое мышление судей Верховного суда США со стороны юридического прагматизма и социологической юриспруденции, рассматривающих право как эффективное средство решения социально-политических проблем при помощи активной позиции судей, которые должны действовать как на правовой основе, так и опираясь на существующие в обществе моральные ценности, понятия справедливости и собственное представление о нравственности. Со своей стороны, различные либеральные организации также стремились использовать федеральные суды и особенно Верховный суд, чтобы добиться одобрения ими своих социально-политических инициатив, которые они не могли провести через законодательные органы власти.
Особенно активным сторонником либеральных взглядов и доктрины юридического реализма был Эрл Уоррен, деятельность которого можно считать вершиной развития либерализма и судебного активизма в США. Президенту Д. Эйзенхауэру, который назначил его в 1953 г. на пост председателя Верховного суда, даже приписывают слова о том, что назначение Уоррена было «его самой идиотской ошибкой за всю жизнь». Говорили также, что когда возглавляемый Уорреном Верховный суд ликвидировал традицию, согласно которой на выборах в законодательные органы голосам представителей сельских районов придавался больший вес по сравнению с голосами представителей городов, Эйзенхауэр был крайне возмущён, заявив, что если бы он только мог допустить такой поворот событий, он никогда бы не назначил Уоррена на этот пост.
Под его руководством в 1953-1969 гг. Верховный суд США активно перешёл к поддержке и защите гражданских прав и свобод, а политическая враждебность по отношению к судебной власти выросла до такой степени, что начали появляться прямые угрозы не выполнять решения Верховного суда и освободить от должности входящих в его состав судей. Именно тогда были приняты знаменитые решения по делам «Гайдеон против Уайнкрайта», «Миранда против Аризоны» (1966) и «Браун против Совета по образованию» (1954).
Авторитет Верховного суда делает его незаменимым инструментом в разрешении самых сложных политических споров и в настоящее время. В 2000 г. при обработке бюллетеней во Флориде не удалось однозначно определить победителя на президентских выборах. Кандидаты Альберт Гор и Джордж
Буш-младший перенесли свой спор в стены суда. В конечном итоге, Верховный суд США решил, что президентом избран Буш. Решение было принято с перевесом всего в один голос. По-прежнему Верховный суд демонстрирует приверженность судейскому активизму в весьма конфликтогенных вопросах, свидетельстом чему может служить принятое им в июне 2015 г. решение по делу «Обрегфелл против Ходжеса» (при пяти голосах за и четырех против) о легализации однополых браков на всей территории США, невзирая на протесты во многих регионах страны.
Практика показывает, что судейский активизм может играть положительную политическую роль в условиях трансформационных преобразований в обществе, но она же даёт немало примеров «политического волюнтаризма» судей. В этом смысле нельзя не признать, с одной стороны, то, что судьи могут и должны творчески толковать тексты Конституции и законодательных актов с целью служения актуальным потребностям и интересам современного общества, особенно в ситуации, когда органы законодательной и исполнительной власти оказываются не в состоянии удовлетворить эти потребности и интересы. С другой же стороны, не следует забывать, что право - это всегда не что иное, как «защищенный законом интерес» (Р. Иеринг), разумно понятая политика, проводимая государственной властью. Право служит политике, как компас служит капитану корабля. И такими капитанами у штурвала корабля американской государственности вот уже более двух столетий являются судьи Верховного суда.
Список литературы:
1. Шмитт К. Государство и политическая форма [Текст] / К. Шмитт. - М.: ИД ГУ ВШЭ, 2010. - 272 с. - ISBN 978-5-7598-0741-4
2. ScЫеsmgеr, A. M., Jr. ^е Suprеmе Court [Текст] / А.М. ScЫеsmgеr Jr. // Fortu^. - 1947. January. - P.202-208.
3. Snowiss, S. Judicial Rеviеw and Ше Law of Ше Constitution [Текст] / Sulvia Snowiss. - Yak Ш^егейу Press, 1990. - Р. 108-174.
4. Голдобига, З. Г. Активизм и оригинaлизм в деятельности Верховного судa США и в aмерикaнской политико-прaвовой доктрине :историко-прaвовой aспект : дисс. ... д.ю.н.: 12.00.01 [Текст] / Голдобига, Зaринa Генгадьевга; УГЮА. - Егатеринбург, 2007. - 272 с.
5. Де Токвиль, А. О демокрaтии в Америке [Текст] / А. де Токвиль. - М.: Прогресс, 1992. - 554 с.
6. Хaцуковa, А. Ш. Политико-прaвовые доктрины Верховного судa США - происхождение и рaзвитие [Текст] / А.Ш. Хацукова // Современное российское общество: aктуaльные проблемы борьбы с преступностью. Сборник стaтей в трех томaх. - Нaльчик: Эль-Фa, 2007, Т. 2. - С. 471-476.
7. Сaликов, М. С. Судебный федерaлизм США [Текст] / М.С. Саликов // Прaвоведение. - СПб., 1998. - №1. - С.40-46.
8. Robertson, Lindsay G. Native Americans and the Law: Native Americans Under Current United States Law [Электронный ресурс] / Lindsay G. Robertson. -Режим доступа: http://thorpe.ou.edu/guide/robertson.html
9. Гольдмaн, Р. BepxoBHbra суд США: npaBa и свободы грaждaн [TeKCT] / Р. Гольдман, Е. Лeнтовска, С. Франковски; рeд.. Т. Карпович. nep. с англ.. И. Кpашeльска. Пep. с польск. «VADEMECUM». - Bera-Польша: Вeга. - 254 с. -ISBN 83-908229-0-3.
10. Тepюковa, Е. Ю. Пpaвовыe a^bi в пpоцeссe осущeствлeния конституционного пpaвосудия: дисс. ... к.ю.н. [Tero^ / Е.Ю. Тepюкова. - М., 1999. - 179 с.
11. Сepгeeвa, С. Л. Конституционный контроль гак фоpмa пpaвотвоpчeствa Вepховного Судa США [Teкст] / С.Л. Сepгeeва // Истоpичeскиe, философскиe, политичeскиe и юpидичeскиe нaуки, культурология и искусствовeдeниe. Вопросы тeоpии и пpaктики. - Taмбов: Гpaмотa, 2012. - № 1. - Ч. 2. - С. 163-165.
