СУДЕБНЫЕ ДОКТРИНЫ В СФЕРЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ ПРАВ В РОССИИ И ЗА РУБЕЖОМ Текст научной статьи по специальности «Право»

ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО. ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЕ ПРАВО. СЕМЕйНОЕ ПРАВО. МЕЖДУНАРОДНОЕ ЧАСТНОЕ ПРАВО

УДК 347.77/78:340.142:340.5 DOI: 10.12737/jflcl. 2021.032

Судебные доктрины в сфере интеллектуальных прав в России и за рубежом

А. И. Сидоренко

Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, Москва, Россия, andrew.i.sidorenko@gmail.com, https://orcid.org/0000-0002-5356-3363

Аннотация. Основные правовые системы современности, движимые общепринятыми рыночными механизмами взаимодействия национальных экономик, стремятся к гармонизации и унификации правового регулирования. Содействие этим процессам оказывают правовые доктрины, позволяющие установить содержание норм права исходя из их телеологического толкования. В настоящей статье на основании судебной практики в сфере интеллектуальных прав рассмотрены теоретические вопросы влияния правовых доктрин на судебную практику, позволяющего утверждать о формировании судебных доктрин, а также отдельные судебные доктрины в области интеллектуальной собственности.

Использование правовых доктрин в практической деятельности позволяет судам реализовать ее прогностический потенциал, существующий благодаря конструированию учеными многих гипотетических правовых конфликтов еще до того, как они станут предметом судебного рассмотрения, либо спрогнозировать дальнейшие тенденции правоприменительной практики исходя из различных экономических и юридических концепций. Поскольку данные размышления ученых имеют абстрактный характер, индуцируют судебную практику к общим выводам, их обратная конкретизация в деятельности судов задает тон дальнейшему развитию правовой науки и юридической практики. Таким образом обеспечивается взаимное обогащение науки и практики. Вместе с тем подобный порядок диалога суда с правовой наукой больше свойствен странам прецедентного права, хотя тенденция расширения его использования может считаться общемировой.

Сфера регулирования интеллектуальных прав является одной из наиболее сложных для установления баланса частных и общественных интересов. Экономические и неэкономические правовые теории нередко обосновывают противоположные подходы к порядку использования результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, а также распоряжения ими. С одной стороны, отсутствие эффективной защиты интеллектуальных прав лишит их обладателей финансовых стимулов для инновационной деятельности, с другой — чрезмерно сильные механизмы правовой охраны могут тормозить прогресс. В связи с этим важно, чтобы объекты соответствующей правовой охраны становились доступными широкому кругу пользователей при сохранении стимулирования финансовых и иных, в том числе нематериальных, затрат на изобретательскую или иную творческую деятельность.

Ключевые слова: интеллектуальная собственность, судебные доктрины, исчерпание, добросовестное использование, трансформирующее использование

Для цитирования. Сидоренко А. И. Судебные доктрины в сфере интеллектуальных прав в России и за рубежом // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2021. Т. 17. № 3. С. 100—115. DOI: 10.12737/jflcl.2021.032

Judicial Doctrines in Intellectual Property Law in Russia and Abroad

Andrei I. Sidorenko

Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russia, andrew.i.sidorenko@gmail.com, https://orcid.org/0000-0002-5356-3363

Abstract. The main modern legal systems, driven by accepted market mechanisms of interactions of national economies, seek to harmonize and unify legal regulation. These processes are facilitated by legal doctrines that help to determine the content of law using teleological interpretation. This article on the basis of intellectual property case-law of different courts briefly examines theoretical issues of the influence of legal doctrines on judicial practice, which allows us to assert the formation of judicial doctrines and examples of judicial doctrines in intellectual property.

The use of legal doctrines in practice allows realization of their prognostic potential, which exists thanks to imagining by scientists of many hypothetical legal conflicts even before they become the subject of judicial review, or to predict further trends in law enforcement based on various economic and legal concepts. Since these scientific findings are abstract, they induce judicial

practice to general conclusions, and their reverse concretization in judicial practice sets the tone for the further development of legal science and legal practice. This is how ensured the mutual enrichment of science and practice. At the same time, this order of dialogue between courts and legal science is more popular in common law countries, although the tendency of expansion of such practices can be considered global.

The sphere of regulation of intellectual property is one of the most difficult for establishing a balance between private and public interests. Economic and legal theories often justify opposing approaches to realization of intellectual property. On the one hand, the lack of effective protection of intellectual property will allow not to pay for their use. On the other hand, excessively rigid mechanisms of legal protection of intellectual property will inhibit social progress. In this regard, it is important that objects of intellectual property become accessible to a wide circle of users in a way that preserves the stimulation of financial and nonmaterial activities including compensation of intangible costs.

Keywords: intellectual property, judicial doctrines, exhaustion, fair use, transformative use

For citation. Sidorenko A. I. Judicial Doctrines in Intellectual Property Law in Russia and Abroad. Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2021, vol. 17, no. 3, pp. 100—115. (In Russ.) DOI: 10.12737/jflcl.2021.032

Введение: правовые доктрины и судебные доктрины. Российское право, его отрасли и подотрасли основаны на общеправовых доктринах, отраженных во Всеобщей декларации прав человека, Международных пактах о правах человека, Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод с учетом практики ее применения Европейским судом по правам человека, Конституции РФ с учетом практики Конституционного Суда РФ. В литературе представлены обоснованные утверждения, что правовые доктрины как отдельные познавательные элементы всей системы знания предопределяют направления развития законодательной и правоприменительной практики, носят универсальный характер и являются выражением существующих структур знания — эпистем1, представляющих собой дискурсивные закономерности наук2. Подобный подход отвечает постмодернистской традиции толкования права3, заявляющей о возможности перехода «от ненаучных или наивно-герменевтических приемов к когнитивным методам анализа информации, ориентированным на постижение смысла»4. Установление эпистемологических корней права, правовых институтов, отраслей и норм позволяет интерпретато-

1 Понятие «эпистема» введено в оборот М. Фуко в работе «Слова и вещи. Археология гуманитарных наук». Под эпи-стемой следует понимать мыслительные структуры, определяющие мнения, теории и науки в каждый исторический период. См.: ФукоМ. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб., 1994. 402 с. Схожими являются понятия «научно-исследовательская программа» (И. Лакатос) и «парадигма» (Т. Кун), которые, однако, отсылают к более узкой сфере — исключительно научному знанию и не предполагают его всестороннего включения в общекультурный контекст.

2 См.: Гаджиев Г. А. Легитимация идей «Права и экономики» (новые познавательные структуры для гражданского права) // Вестник гражданского права. 2017. № 6. С. 108—173.

3 См.: ЗалоилоМ. В., ИбрагимоваЮ. Э. Современные проблемы толкования права // Журнал российского права. 2016. № 8. С. 78—95.

4 .ЛазаревВ. В. Толкование права: классика, модерн и пост-

модерн // Журнал российского права. 2016. № 8. С. 22.

ру выявить интересы общества на конкретном этапе его развития, познать сущность правового регулирования и отразить его в правоприменительном акте. Юридическая герменевтика, включающая юридическую технику, правила толкования и экспертизы норм права5, учитывает вкладываемые в юридические тексты смыслы, наполняемые содержанием иными областями знания, формирующими «герменевтический круг» отсылок одних текстов к другим6.

Единство знания с учетом конкретно-исторических реалий предопределяет сущностное содержание правовой науки и требует от нее использования наиболее близких праву результатов исследований экономики, социологии, психологии, истории, а также иных наук. Таким образом, можно утверждать, что правовая наука интегрирует знание в правовых нормах, а интерпретатор нормы права использует различные подходы к пониманию права в зависимости от обстоятельств конкретного дела.

Рассматривая объект исследования со стороны возникающих по поводу него правоотношений, право не остается в стороне от области, выходящей за грань его предмета. Нормы права предопределены общественными отношениями, благодаря чему способны их организовывать, поддерживая таким образом легитимность правовых норм. При этом не только научное знание оказывает влияние на формирование правовых доктрин.

Образование и развитие правовых доктрин осуществляется в ходе эволюции знания в целом и предопределяется историческим процессом, учитывает культурные особенности, которые иногда определяют содержание права по инерции, в связи с чем невозможно найти исключительно утилитарное объяснение той или иной правовой доктрины.

Отсюда формирование судебных доктрин (как и все в этом мире) может быть объяснено диалектиче-

5 См.: ГермашевА. Н. Юридическая герменевтика как теория о способах изложения воли в юридическом тексте и ее толковании: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. С. 7.

6 См.: ЧестновИ. Л. Постклассическая теория права. СПб., 2012. С. 171.

ской конструкцией «тезис — антитезис — синтез», где в роли тезиса выступают общественные отношения, антитезисом является действующее правовое регулирование и синтез являет симбиоз общественного запроса, выявленного в результате установления значимых для дела фактов, и права. Синтез отражается в судебном акте. Аналогичным образом правовая доктрина, влияющая на содержание смыслов правовых норм, сталкиваясь с конкретными правоотношениями, наполняется новым содержанием в судебном акте и становится судебной доктриной, учитываемой в дальнейшем развитии юридической науки. Не являясь формой права, правовая доктрина представляет собой форму знания о праве, придающего смысл правовым текстам. Установление содержания правовых норм в судебных актах исходя из правовых доктрин формирует судебные доктрины7.

Сфера интеллектуальных прав не была известна римскому праву и начала комплексно формироваться не более 500 лет назад как право привилегий, даруемых государственной властью изобретателям. В России первопроходцами в области интеллектуальных прав являются Г. Ф. Шершеневич, А. А. Пи-ленко, А. С. Муромцев, Я. А. Канторович на рубеже XIX—XX вв. При этом со временем круг объектов необходимой правовой охраны и субъектов, интересы которых надлежит защитить правом, постоянно изменялся, и на современном этапе данный процесс только ускоряется в связи с внедрением во всеобщее использование цифровых технологий8. Вероятно, популярность исследования судебных доктрин в данной области обусловлена относительно небольшим возрастом интеллектуальных прав и их динамичным развитием. Кроме того, данная сфера испытывает большое влияние международных договоров, основанных на соответствующих правовых доктринах стран с различными правовыми системами.

Сегодня в 93 государствах созданы специализированные суды, трибуналы, либо судебные коллегии

7 См.: ГаджиевХ. И. Судебные доктрины и эффективность правоприменения // Журнал российского права. 2019. № 6. С. 14—27; Ибрагимова Ю. Э. Роль судебных доктрин в установлении и устранении пробелов в законодательстве // Журнал российского права. 2019. № 11. С. 80—95.

8 Например, в решении 2012 г. по делу "University of Utah v. Max-Planck-Gesellschaft Zur Foerderung Der Wissenschaften E. V. et al." Апелляционный суд США по федеральному округу пришел к выводу, что государство не может выступать в роли изобретателя. Со ссылками на выводы по данному делу Бюро по патентам и товарным знакам США в решении от 27 апреля 2020 г. пришло к выводу, что не может быть автором изобретения искусственный интеллект (URL: https:// www.law360.com/technology/articles/1267895/i-m-sorry-hal-uspto-says-ai-machine-can-t-be-mventor-?nl_pk=86bc9127-33e9-4d5a-9026-bdd3f9878b67&utm_source=newsletter&utm_ medium=email&utm_campaign=technology).

по рассмотрению споров в сфере интеллектуальных прав9. Данные суды и квазисуды активно формируют правоприменительную практику с учетом современных тенденций в эволюции правотношений в области использования результатов интеллектуальной деятельности (далее — РИД) и средств индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий (далее — средства индивидуализации). В решениях данных судов прямо или косвенно прослеживаются известные доктрины в сфере регулирования интеллектуальных прав, которые в дальнейшем развиваются юридической наукой. Большое значение имеет практика Суда ЕС, ежегодные обзоры которой демонстрируют формулирование новых прецедентных правил обращения РИД и средств индивидуализации. Авторитетом обладают решения судов США в силу своей мотивированности и последовательности, а также глобального значения американских РИД для глобального рынка.

С момента вступления в силу части четвертой Гражданского кодекса РФ российское законодательство об интеллектуальных правах получило правовую оценку в постановлениях высших российских судов. Судом по интеллектуальным правам (далее — СИП) сформировались новые устоявшиеся подходы к данной сфере правоотношений, подкрепленные его авторитетом как специализированного судебного органа. Пленум Верховного Суда РФ принял постановление от 23 апреля 2019 г. № 10 «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее — постановление Пленума № 10), в котором систематизировал подходы, выработанные судебной практикой. Были приняты три постановления Конституционного Суда РФ, два из них — по запросам судов10.

Согласно аналитическому обзору Роспатента число дел, по которым его решения были признаны недействительными в связи с изменением судебной практики, составляет 30 случаев из 91 случая удовлетворения требований против Роспатента (1/3 числа дел, пересмотренных не в пользу Роспатента)11. При этом в обзоре подчеркивается, что рост признанных судом недействительными (незаконными) решений, действий (бездействия) Роспатента во многом объясняется формированием новой судебной практики СИП, которая нередко идет вразрез с выработанной годами Роспатентом и судами, включая Высший Арбитражный Суд РФ, правоприменительной практикой. Постановление Пленума № 10 внесло существенный вклад в формирование судебной практики и по существу является ее кодификацией12. За

9 См.: URL: http://iipi.org/map/map.htm.

10 См. постановления КС РФ от 3 июля 2018 г. № 28-П, от 13 февраля 2018 г. № 8-П, от 13 декабря 2016 г. № 28-П.

11 URL: https://rupto.ru/content/uploadfiles/analit-sp-sud-2018.pdf.

12 URL: https://pravo.ra/story/220698/7desc_tv_10.

год его действия оно упомянуто почти в 1500 судебных актах СИП.

Таким образом, нельзя отрицать активную роль Верховного Суда РФ и СИП по вопросам формирования и применения законодательства об интеллектуальной собственности, в том числе в части применения судебных доктрин. При этом известные судебные доктрины отражаются в текстах российских судов без прямого на них указания, но путем интерпретации принципов права интеллектуальной собственности.

Формирование судебных доктрин в области регулирования интеллектуальной собственности. Российская доктрина исходит из того, что исключительное право существует в отношении любого охраняемого РИД и средства индивидуализации в отличие от иных интеллектуальных прав. Например, секрет производства (ноу-хау) предполагает наличие только исключительных прав. В литературных произведениях или произведениях живописи важную роль играет личность автора, в связи с чем подлежит правовой охране и является неотчуждаемым личное неимущественное право авторства, равно как право автора на имя и т. д. Для охраны интересов авторов произведений изобразительного искусства, а также авторских рукописей (автографов) литературных и музыкальных произведений, ценность которых может существенно возрасти с течением времени, в ст. 1293 ГК закреплено право следования, позволяющее получать автору процент от каждой перепро -дажи произведения, которое не может быть отнесено ни к категории личных неимущественных, ни исключительных прав. В связи с этим в российской юридической литературе выделяют три составляющие («триаду») интеллектуальных прав, закрепленных в ст. 1226 ГК: исключительные права, личные неимущественные права и иные права (к ним также относится, например, право на получение патента, которое не является исключительным правом, но представляет собой право на получение исключительного права)13. Подобное тройное разграничение является находкой российского законодателя, поскольку в общемировой практике, как правило, господствуют мо -нистические и дуалистические подходы, включаю -щие в качестве составляющих интеллектуальных прав материальные (экономические) и моральные (личные неимущественные) права.

С. И. Крупко отмечает, что в таких странах, как ФРГ, Австрия, США, доктрина и практика исходят из неделимости экономических и моральных правомочий в сфере авторского права и смежных прав. При этом в США возможна также передача другому лицу

13 См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (части четвертой) (постатейный): в 2 т. / отв. ред. Л. А. Трахтенгерц. Т. 2. М., 2016. С. 431; Право интеллектуальной собственности. Т. 1: Общие положения: учебник / под ред. Л. А. Новоселовой. М., 2017. С. 129.

автором произведения права авторства, являющегося согласно российскому ГК неотделимым от автора личным неимущественным правом. В России, равно как во Франции, Бельгии, Нидерландах, интеллектуальные права рассматриваются как совокупность экономических и моральных (личных неимущественных) прав, из которых, как правило, передаваемыми являются только экономические14.

Существенное влияние на формирование судебных доктрин в системе интеллектуальных прав оказала проприетарная теория, утверждающая, что любой человеческий труд является собственностью, включая собственность на нематериальные объекты. Данная теория позволила провести аналогии между материальными предметами (движимыми и недвижимыми вещами) и нематериальными РИД. Ю. Н. Андреев отметил: «Возникновению проприетарной концепции прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации способствовали идеи французских философов-просветителей (Вольтера, К. А. Гельвеция, П. А. Гольбаха, Д. Дидро, Ж. Ж. Руссо), а также завоевания Великой французской революции: свобода личности, свобода договора, неприкосновенность частной собственности»15. Американские суды развивали концепцию copyright со ссылками на прецеденты из споров в области вещного права.

Существенно повлияли на развитие авторского права в США утилитарные теории авторского права. Например, согласно специальному докладу Конгресса США 1909 г., касающемуся применения Акта об авторском праве, действие законодательства в сфере авторских прав утверждается Конгрессом не на основе какого-либо естественного права автора на его работы, но исходя из того, что общественные интересы обеспечиваются защитой исключительных прав в течение ограниченного периода времени16.

Следует отметить различия именно в вопросах применения судебных доктрин в практике континентальной Европы и в судах США. Например, отличается режим правовой охраны баз данных, представляющих собой компиляции сведений, собранных в удобном для анализа и применения порядке. В деле "Feist Publications, Inc. v. Rural Tel. Serv. Co." Верховный суд США разъяснил, что для отграничения открытия какого-либо факта, не подразумеваю-

14 См.: Крупко С. И. Деликтные обязательства в сфере интеллектуальной собственности в международном частном праве: монография. М., 2018. С. 96.

15 АндреевЮ. Н. Собственность и право собственности: ци-вилистические аспекты: монография. М., 2013. С. 214.

16 The House Report 1 on the Copyright Act of 1909. URL: https://ipmall.law.unh.edu/sites/default/files/ hosted_resources/ lipa/copyrights/The%20House%20Report%201%20on%20 the%20Copyright%20Act%20of%201909.pdf.

щего правовой охраны, от создания объекта творчеством автора необходимо установить наличие в спорном объекте «необходимого элемента» (the sine qua non of creation) — оригинальности. В решении по данному делу сказано, что собранные в алфавитном порядке сведения о телефонах граждан определенного географического региона, несмотря на временные и иные затраты на их изготовление, не подлежат правовой охране, поскольку являются простой компиляцией фактов и не включают творческого вклада автора. Труд составителя такого сборника является механическим. При этом Верховный суд США оговорился, что требования оригинальности для предоставления правовой охраны по существу должны быть минимальными17, но составление телефонных книг представляет собой как раз ту узкую область деятельности, в которой вклад автора является несущественным или практически отсутствует18.

Нередко суды США ссылаются на оговорку, сделанную в решении Верховного суда США по делу Feist, о том, что минимального уровня оригинальности достаточно. В частности, в делах "Pan Fabrics, Inc. v. martin Weiner Corp."19, а также "CDN Inc. V. Kapes"20 суды установили, что сбор информации о ценах на товары и последующий прогноз изменения цен, а также формирование сборника цен на товары исходя из прогнозной оценки рыночной стоимости представляют тот самый минимальный уровень оригинальности, которого достаточно, чтобы гарантировать правовую охрану.

В деле Feist Верховный суд США также отверг доктрину «в поте лица» (sweat of the brow), согласно которой уровень правовой охраны определяется не оригинальностью результата работы, а затратами на его создание. В. Ландерс и Р. Познер указывают, что изобретение новой экономической формулы, требующее существенных временных затрат, не обеспечивается правовой охраной авторским правом21. В равной степени такая формула не охраняется и патентным правом, поскольку направлена не на прикладное применение в процессе производства материальных

17 В частности, установлены два необходимых компонента оригинальности: самостоятельность автора и капля (modicum) креативности. Подробнее на эту тему см.: Vermont S. The Sine Qua Non of Copyright is Uniqueness not Originality // Texas Intellectual Property Law Journal. Spring 2012. P. 327—386.

18 Feist Publications, Inc. v. Rural Tel. Serv. Co., 499 U. S. 340. URL: https://www.law.cornell.edu/supremecourt/ text/499/340.

19 Peter Pan Fabrics, Inc. v. Dixon Textile Corporation, 188 F. Supp. 235 (S. D.N. Y. 1960). URL: https://law.justia.com/cases/ federal/district-courts/FSupp/188/235/1906513/.

20 CDN Inc. v. Kapes. 197 F.3d 1256 (9th Cir. 1999). URL: https:// caselaw.findlaw.com/us-9th-circuit/1082116.html.

21 См.: Landes W., Posner R. The Economic Structure of Intellectual Property Law. Cambridge, 2003. P. 96; Varadarajan D. Improvement Doctrines // Georgy Mason Law Review. 2014.

Vol. 21:3. P. 669—670.

благ, а на научное объяснение фактов и прогнозирование. Работа ученых в данном случае стимулируется нематериальными благами, среди которых общественное признание публикации, повышение спроса на лекции автора и т. д. Однако если механическая работа по составлению справочника не может являть охраноспособного объекта авторского права, то создание экономической формулы предполагает творческую работу. В данном случае аргумент в пользу отказа в правовой охране заключается не в отсутствии творчества, а в невозможности предоставления правовой охраны идее или открытию, поскольку отражение фактов, как и в случае с телефонной книгой, ограничивает способы их фиксации, т. е. не предполагает самостоятельной ценности выражения в отрыве от обозначаемой идеи.

В деле CDN ответчик заявил о применимости доктрины слияния (merger), согласно которой если нет иного способа выразить идею, то единственно возможный способ ее выражения не может подлежать правовой охране. Ответчик полагал, что числовое отражение цен является выражением идеи о ценах единственно возможным способом. Однако суд встал на сторону истца, посчитав, что как раз информация об оценке стоимости является не просто констатацией факта, но и выражением субъективного мнения автора, где присутствует та толика вклада, которой достаточно для установления охраноспособности.

Пример применимости доктрины слияния и близкой ей доктрины sènes à faire представлен в деле "Ets Hokin v. Skyy Spirits Inc.". Апелляционный суд США 9-го округа отметил в постановлении по данному делу, что согласно доктрине слияния суды не обеспечивают охрану объектов авторского права от нарушений, если идея, заложенная в данный объект, не может быть выражена иным способом, иначе имела бы место монополия на идею. В связи с этим можно утверждать, что имеет место слияние идеи и ее выражения. Согласно доктрине sènes à faire (дословно — «сцена, которая должна быть сделана») суды не предоставляют охрану от нарушений, если способ выражения идеи напрямую вытекает из известной идеи22. Например, невозможно представить сцену о Диком Западе без участия ковбоев, как отметил автор известного трактата «Об авторском праве» Ниммер. Апелляционный суд указал, что в отношении обеих приведенных доктрин существуют две точки зрения: суды применяют их для обоснования ограничения охраноспособности объекта авторского права либо рассматривают как способ защиты ответчика при решении вопроса об освобождении от ответственности наряду с вопросом о добросовестности и иными доктринами утвердительной защиты (affirmative defense — защита в условиях признания факта нару-

22 Landsberg v. Scrabble Crossword Game Players, Inc., 736 F.2d 485, 489 (9th Cir.1984).

шения). В деле Ets Hokin суд пришел к выводу, что данные доктрины являются именно доктринами защиты.

Приведенные доктрины merger и senes a faire, как видно, похожи по содержанию, и одна нередко предполагает другую. В связи с этим в области права интеллектуальной собственности США существует группа подобных судебных доктрин, ограничивающих способы выражения идеи: «дихотомия идеи и ее выражения» (idea-expression dichotomy23), «дихотомия факта и его отражения» (fact-expression dichotomy24), «полезное использование» (useful article25), «незаполненные формы» (blank forms26). Указанные доктрины, как правило, употребляются вместе, в связи с чем в литературе отмечается, что они «перекрывают» друг друга27.

Таким образом, можно кратко представить наиболее значимые и признаваемые в правовой практике правовые доктрины в сфере интеллектуальных прав, которые обосновывают перечень объектов правовой охраны, срок такой охраны, круг правообладателей, возможные исключения из общего правила правовой охраны. В различной форме представления о должном, содержащиеся в указанных доктринах, прослеживаются в законодательстве и судебной практике стран как романо-герман-ской, так и англосаксонской и иных тяготеющих к ним правовых систем. Для установления общего и особенного в применении судебных доктрин в России и в зарубежных государствах следует рассмотреть наиболее популярные судебные доктрины утвердительной защиты, к которым относятся доктрины добросовестного использования (fair use), улучшения (transformative use), а также исчерпания (exhaustion). Рассмотрим применение судебных доктрин по делам в сфере регулирования интеллектуальных прав на объекты, появившиеся в связи с развитием цифровой экономики.

Добросовестное использование (fair use). Добросовестность является одним из основных понятий российского гражданского законодательства (п. 3 ст. 1 ГК РФ — обязанность действовать добросовестно; п. 5 ст. 10 ГК РФ — презумпция добросовестности28). Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами неко-

23 Dymow v. Bolton, 11 F.2d 690 (2d Cir. 1926). URL: https:// law.justia.com/cases/federal/appellate-courts/F2/11/690/1543754/.

24 См. Комментарий к Baker v. Selden, 101 U. S. 99 (1880). URL: http://www.copyrighthistory.org/cam/tools/request/ showRecord?id=commentary_us_1879b#_ftn55.

25 Ibid.

26 Ibid.

27 См.: VermontS. Op. cit. P. 329.

28 В связи с этим бремя доказывания недобросовестности

возлагается на сторону, заявившую о ней. См. определение

ВС РФ от 1 сентября 2015 г. № 5-КГ15-92.

торых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» раскрыл понятие добросовестности через предсказуемость действий разумного участника гражданских правоотношений. При этом в постановлении указано: если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (п. 2 ст. 10 ГК), например признает условие, которому недобросовестно воспрепятствовала или содействовала эта сторона, соответственно наступившим или ненаступившим (п. 3 ст. 157 ГК); указывает, что заявление такой стороны о недействительности сделки не имеет правового значения (п. 5 ст. 166 ГК). Ссылками на данное постановление обосновываются решения СИП: «добросовестным поведением является поведение, ожидаемое от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации»29.

Судебной практикой установлено соответствие принципов добросовестности и разумности доктрине эстоппель, позволяющей сделать вывод о недобросовестном поведении стороны правоотношения в случае непоследовательности и противоречивости ее действий30. В практике СИП обозначено содержание данного принципа: «главная задача принципа эстоппель — не допустить, чтобы из-за непоследовательности в своем поведении сторона получила выгоду в ущерб другой стороне, которая добросовестным образом положилась на определенную юридическую ситуацию, созданную первой стороной»31. При этом обстоятельства, свидетельствующие о непоследовательности действий стороны, устанавливаются в каждом конкретном случае, принимая во внимание логичность поведения стороны и распространенность аналогичных действий среди участников гражданского оборота. Так, СИП отметил: «...оспаривание выдачи патента на изобретение, за использование которого правообладатель в отдельном судебном процессе требует взыскания компенсации, само по себе соответствует обычной хозяйственной практике, не свидетельствует о злоупотреблении правом в целом и о наличии оснований для применения прин-

29 Постановление СИП от 1 июля 2019 г. № С01-370/2019 по делу № А13-14211/2018.

30 См., например: Ибрагимова Ю. Э. Роль судебных доктрин в практике арбитражных судов // Журнал российского права. 2020. № 4. С. 172—185.

31 Постановление Президиума СИП от 21 ноября 2019 г. по делу № СИП-326/2019.

ципа эстоппель (как частного случая злоупотребления правом)»32.

В части четвертой ГК РФ добросовестность упомянута только в части права преждепользования (добросовестное использование изобретения, полезной модели или промышленного образца лицом, созданного независимо от изобретателя до даты приоритета) и права на секрет производства (приобретение самостоятельного права на секрет производства лицом в случае, если оно добросовестно и независимо от других правообладателей стало обладателем соответствующих сведений).

В отечественной правовой доктрине ведется дискуссия по поводу необходимости специального закрепления принципа добросовестного использования, аналогичного известному из практики стран общего права33.

Доктрина добросовестного использования, требующая от пользователя в первую очередь разумности и осмотрительности, является ориентиром в странах общего права для определения допустимости использования произведения, в то время как континентальной правовой традиции соответствует перечисление способов разрешенного использования в тексте закона. Главным достоинством доктрины добросовестного использования является ее гибкость, поскольку суду в каждом деле предоставляется свобода оценки фактов.

В США Бюро авторского права ведет подробный учет дел, в которых рассматривался вопрос о добросовестном использовании34, что позволяет правоприменителям и всем заинтересованным лицам быстро ориентироваться в меняющейся практике.

Закон США об авторском праве (US Copyright Act of 1976) содержит четырехуровневый тест определения применимости доктрины добросовестного использования:

1) цель и характер использования, включая оценку, имеет ли такое использование коммерческий характер или осуществляется для некоммерческих образовательных целей;

2) характер работы;

3) объем и существенность заимствования в отношении охраняемой работы в целом;

4) воздействие, которое такое использование оказывает на потенциальный рынок или ценность охраняемого произведения.

Рассмотрим несколько примеров применения доктрины fair use из практики судов США.

32 Постановления Президиума СИП от 16 января 2020 г. № С01-430/2019 по делу № СИП-359/2018, от 28 октября 2019 г. № С01-996/2019 по делу № СИП-781/2018.

33 См.: Калятин В. О. О перспективах применения в России доктрины добросовестного использования // Закон. 2015. № 11. С. 40—47.

34 URL: https://www.copyright.gov/fair-use/fair-index.html.

Окружной суд США по южному округу Нью-Йорк рассмотрел дело "Solid Oak Sketches, LLC v. 2K Games, Inc.". Ответчики, 2K Games, Inc. и Take Two Entertainment, являются разработчиками видеоигр, ежегодно обновляющие и выпускающие игру — си-мулятор баскетбола NBA 2K, на которой изображены баскетболисты NBA, включая их татуировки, с реалистичным рендерингом. Истец, Solid Oak Sketches, LLC, утверждал, что ответчики нарушили авторские права на свои работы: пять татуировок, размещенных на трех игроках NBA, демонстрируются публично. Ответчики утверждали, что использование татуировок было добросовестным использованием.

Суд установил, что первый фактор — цель и характер использования — свидетельствует в пользу ответчиков. Во-первых, ответчики использовали измененные татуировки для «общей узнаваемости» игроков в игре, а не для первоначальной цели, для которой были созданы, заключающейся в самовыражении игроков через боди-арт. Кроме того, из-за уменьшенного размера татуировок и множества других эффектов выразительные детали татуировок были отчетливо видны только тогда, когда пользователи осуществляли выбор игроков для игры, а не во время игрового матча. Более того, татуировки составляют несущественную часть игры, появляются у трех из 400 игроков и составляют всего от 0,000286 до 0,000431% от общих игровых данных. Хотя включение татуировок в коммерческие видеоигры является коммерческим воспроизведением, они не фигурируют в маркетинговых материалах и имеют второстепенное значение для коммерческой ценности игры.

Суд установил второй фактор — характер защищенного авторским правом произведения — также в пользу ответчиков, так как татуировки были ранее опубликованы и дизайны являются скорее «фактическими, чем выразительными», потому что были основаны на фотографиях и не направлены на выражение креативного дизайна рисунков.

Суд установил третий фактор — количество и обоснованность использованной работы — в пользу ответчиков, несмотря на то, что татуировки были скопированы полностью, поскольку такое копирование преследовало цель точного изображения игроков.

Наконец, суд определил четвертый фактор — влияние использования на потенциальный рынок или стоимость работы — также в пользу ответчиков. Истец признал, что татуировки, представленные в игре, не заменяют использование татуировок в любой другой среде. Также не было доказательств существования рынка лицензирования татуировок для использования в видеоиграх или других средствах массовой информации или вероятного развития такого рынка.

Взвесив все факторы, суд принял решение в пользу ответчиков35.

Окружной суд США по округу Северная Калифорния в решении по делу In re DMCA Subpoena to Reddit, Inc. установил, что в августе 2018 г. пользователь сервиса "Reddit" под псевдонимом Darkspliver разместил два поста: (1) изображение задней обложки журнала "The Watchtower", содержащей публикацию Свидетелей Иеговы с просьбой о пожертвованиях и (2) перечень личных данных в форме графика, собранных церковью об их членах. В судебном заседании Darkspilver объяснил: он разместил материалы, чтобы инициировать дискуссию о сборе церковных средств и практике обработки личных данных. Общество "The Watchtower", родительская организация Свидетелей Иеговы и издатель журнала сообщили о нарушении их авторских прав Reddit. Сервис "Reddit" удалил рекламное объявление, а Darkspilver добровольно удалил график. Суду предстояло решить, дело должно рассматриваться в рамках свободы на выражение мнения, либо права на добросовестное использование.

Суд пришел к выводу, что дело основано на определении добросовестного использования, и в связи с этим установил четыре фактора:

1) Darkspilver использовал защищенный авторским правом материал для некоммерческого комментирования и критики практики сбора средств Свидетелями Иеговы и сбора данных;

2) объявление и диаграмма являются функциональными и поучительными документами, что попадает под определение добросовестного использования;

3) Darkspilver заимствовал из оригинальной работы то, что было разумно необходимо в целях сделать его критику и комментарии понятными;

4) использование защищенных авторским правом материалов не повлияло на продажи журнала "The Watchtower", поскольку "The Watchtower" не лицензирует произведения, издаваемые с целью критики.

Кроме того, диаграмма не была зарегистрирована в Бюро регистрации авторских прав до окончания использования Darkspliver, что исключало любую потерю ценности в этой работе. Суд отклонил довод "The Watchtower", что использование произведения могло отвлекать веб-трафик от его сайта, поскольку перенаправление или подавление спроса со стороны критики не является ощутимым ущербом для авторских прав.

Рассматривая все четыре фактора вместе, суд пришел к выводу, что использование было добро-совестным36.

35 См.: URL: https://www.copyright.gov/fair-use/summaries/ tresona-multimedia-burbank-highschool-vocal-music-assn-9thcir2020.pdf.

36 См.: URL: https://www.copyright.gov/fair-use/summaries/

in-re-dmca-subpoena-to-reddit-inc-no-19-mc-80005-sk-mar-2-2020.pdf.

Окружной суд США по Центральному округу Калифорния в деле "Dlugolecki v. Poppel, CV 18 3905 GW (GJSx)" установил, что в 1990-х гг. истец Д. Длуго-лецки (Dlugolecki) фотографировал американскую актрису Меган Маркл для школьного ежегодного альбома. После объявления о помолвке Маркл с британским принцем Гарри в 2017 г. ответчик American Broadcasting Companies, Inc. (ABC) использовал несколько фотографий истца в программах ABC, освещающих новости о помолвке. ABC показала пять фотографий за 49 секунд в течение восьми часов общего времени трансляции. Фотографии были также показаны в предварительных просмотрах и рекламных акциях в социальных сетях. Длуголецки подал против ABC иск с заявлением о нарушении авторских прав.

Суд вновь обратился к четырехуровневому тесту:

1) цель и характер использования определены судом как находящиеся в равновесии. Суд установил: хотя «сообщение о новостях» упоминается в преамбуле к ст. 107 Закона об авторском праве, это не означает, что любое несанкционированное использование произведения в новостном сообщении имеет опору на закон. Использование ABC фотографий в телевизионных новостях было несколько преобразующим, поскольку фотографии были созданы с целью включения в ежегодник, оно не было «значительным или в подавляющем большинстве» преобразующим. Эта небольшая трансформация была уравновешена «определенной коммерческой целью или ассоциацией» ABC при использовании фотографий;

2) работа, защищенная авторским правом, не позволила суду проводить какие-либо тонкие различия между творческими и фактическими работами, признав, что на фотографиях была минимальная мера творчества, которая немного принесла пользу Длу-голецки;

3) объем и существенность работы для целей использования установлены судом не в пользу ABC, поскольку для целей новостной трансляции могли не использоваться школьные фотографии Маркл. Возможность идентификации Маркл могла быть достигнута и без заимствования фотографий Длуголецки;

4) суд также установил влияние использования фотографий ABC на потенциальный рынок или стоимость работы для Длуголецки. После того как было объявлено о помолвке Маркл с принцем Гарри, появился рынок лицензирования ее фотографий. Суд принял во внимание «нашу (всемирную. — А. С.) питаемую таблоидами и одержимую знаменитостями... культуру».

На основании проведенного анализа суд пришел к выводу, что добросовестное использование установить в рассматриваемом деле невозможно37.

37 См.: URL: https://www.copyright.gov/fair-use/summaries/ dlugolecki-poppel-cdcal2019.pdf.

Таким образом, на основании представленных примеров из практики судов США можно сделать вывод, что доктрина добросовестного использования, хотя и ограничена четырьмя подлежащими установлению факторами, достаточно эластична для установления справедливого баланса интересов сторон.

Зависимое изобретение и доктрина трансформирующего использования (transformative use) в патентном праве. В части четвертой ГК РФ установлен правовой режим регулирования зависимых изобретений, полезных моделей, промышленных образцов. Зависимым изобретением, в частности, является изобретение, охраняемое в виде применения по определенному назначению продукта, в котором используется охраняемое патентом и имеющее более ранний приоритет другое изобретение. Изобретение или полезная модель, относящиеся к продукту или способу, также являются зависимыми, если формула такого изобретения или такой полезной модели отличается от формулы другого запатентованного изобретения или другой запатентованной полезной модели, имеющих более ранний приоритет, только назначением продукта или способа (п. 1 ст. 13581 ГК РФ). Особенностью правовой охраны интересов авторов зависимых изобретений является предоставление им возможности получения в судебном порядке принудительной лицензии в случае, если патентообладатель, имеющий исключительное право на зависимое изобретение, докажет: 1) что оно является важным техническим достижением; 2) имеет существенные экономические преимущества перед объектом, охраняемым первым патентом; 3) переговоры с обладателем первого патента на условиях, соответствующих устоявшейся практике, были безуспешными (п. 2 ст. 1362 ГК РФ). Как видно, указанные правила позволяют избежать злоупотребления со стороны обладателя патента и стимулируют изобретательскую деятельность по существенному улучшению имеющихся изобретений. При этом они предоставляют суду определенную дискрецию, позволяющую сделать вывод о «важности технического достижения» применительно к конкретным обстоятельствам дела. В постановлении СИП от 29 октября 2019 г. по делу А40-166505/2017 в связи с этим указано: «Приведенный в пункте 2 статьи 1362 ГК РФ критерий "важности технического достижения" действительно не имеет легального определения в законодательстве и в отношении его толкования не имеется устойчивой судебной практики... в российском законодательстве также отсутствует определение понятия "существенные экономические преимущества одного изобретения по отношению к другому" и выработанные судебной практикой подходы». В таких условиях существенное значение приобретает мнение экспертов в данной области, в том числе правоведов38.

38 В постановлении СИП от 29 октября 2019 г. по делу А40-166505/2017 стороны ссылались на мнения эксперта — заве-

Таким образом, вопрос о предоставлении правовой охраны зависимому изобретению разрешается с учетом уровня улучшения первоначального изобретения и потенциальной пользы от такого улучшения. Допустимость улучшений РИД без получения разрешения правообладателя во многом зависит от рассмотрения данных действий со стороны правила собственности, либо правила ответственности39. При этом если право собственности носит абсолютный характер и исключает любые посягательства на охраняемый правом объект, то правило ответственности может допускать определенные исключения, допускающие нарушение права собственности при условии выплаты справедливой компенсации.

Судебные доктрины в сфере интеллектуальной собственности, развиваемые в судах США, нередко размывают границы между отдельными институтами интеллектуальной собственности (copyright, patent, trademark), применяя концепции, разработанные в рамках одних институтов, к другим. При этом указанные институты часто рассматриваются как отдельные разновидности собственности40.

Взгляд на РИД как на собственность свойствен проприетарному подходу. Если исходить из того, что РИД являются собственностью правообладателя, то на них допустимо экстраполировать доктрины fair use, transformative use как частное проявление, применимое к классическим объектам собственности41. Вместе с тем необходимо иметь в виду, что факт нарушения права собственности (как движимой, так и недвижимой вещи) установить проще, чем факт нарушения исключительных прав, поскольку у последнего границы допустимого использования размыты. Кроме того, как было отмечено выше, РИД по своей природе являются кумулятивными в том смысле, что основаны на предыдущих работах. Таким образом, интеллектуальные права должны обеспечивать баланс между вознаграждением создателя конкретного изобретения и возможностями будущих новаторов создавать новые РИД.

В судебной практике США классическим делом о переходе правила собственности в правило ответ-

дующего сектором гражданского права Института государства и права Российской академии наук Л. В. Санниковой, а также специалистов в области патентного права А. С. Воро-жевич, С. В. Третьяковой, В. В. Старженецкого, А. В. Костина и Р. И. Ягудиной по вопросам толкования понятий «важное техническое достижение» и «существенные экономические преимущества».

39 См.: Torrance A., Tomlinson B. Property Rules, Liability Rules, and Patents: One Experimental View of the Cathedral // Yale Journal of Law & Technology. 2011. Vol. 14. P. 138—161.

40 См.: Dornis T. Trademark and Unfair Competition Conflicts. Historical-Comparative, Doctrinal, and Economic Perspectives. Cambridge, 2017. P. 274, 319.

41 См.: Varadarajan D. Op. cit. P. 657—716.

ственности является дело "Wetherbee v. Green"42. В решении по данному делу отражена доктрина приращения (accertion), основанная на правиле сравнения ценности улучшенного имущества. В качестве условий перехода правила собственности в правило ответственности обозначены существенное увеличение ценности имущества и добросовестность трансформации данного имущества. Так, Уэтерби, ошибочно полагая, что у него есть действующая лицензия на вырубку леса на земле Грина, срубил на его участке деревья стоимостью 25 долл., а затем переработал их в бочкообразные кольца стоимостью 700 долл. Грин подал в суд иск с требованием о пере -даче ему колец, произведенных из его деревьев, как собственнику вещи до ее переработки (улучшения). Верховный суд штата Мичиган указал: если Уэтерби добросовестно использовал пиломатериал (fair use), он может сохранить кольца, при условии компенсации Грину стоимости изначальных пиломатериалов.

Принимая решение, суд акцентировал внимание на двух ключевых фактах: во-первых, значительный разрыв в стоимости между необработанными пиломатериалами и деревянными кольцами; во-вторых, добросовестность Уэтерби при изъятии пиломатериалов. Добросовестность в этом деле означала разумное, но ошибочное убеждение Уэтерби в том, что он получил разрешение от землевладельца. Акцент суда на неравенство в стоимости был значительным для исхода дела Уэтерби, поскольку в предыдущих делах об улучшении имущества существовала строгая норма собственности в пользу первоначального владельца, если только нарушитель физически не трансформировал движимое имущество таким образом, что уничтожалась его сущность без возможности возврата в изначальное состояние. Вместо этого суд руководствовался подходом сравнения ценности, в котором основное внимание уделяется роли лица, улучшившего имущество, с учетом того, насколько сильно выросла ценность такого имущества. После дела Уэтерби другие суды США также приняли подход сравнения ценности. Таким образом, если добросовестный улучшитель значительно увеличивает ценность чужого движимого имущества, доктрина трансформации переводит защиту правила собственности владельца движимого имущества в правило ответственности.

Похожий подход применялся судами США и к недвижимому имуществу, в частности к земельным участкам. Комментаторы данной темы отмечают, что подобная ситуация стала возможна в силу исторических причин, поскольку в период образования США возникали трудности с определением верных границ земельных участков. Границы объекта интел-

42 URL: https://www.casebriefs.com/blog/law/property/ property-law-keyed-to-cribbet/improving-anothers-property-by-mistake-accession/wetherbee-v-green/.

лектуальных прав в отличие от материальных объектов права собственности определить также трудно. Ценность исключительного права заключается в праве исключать иных лиц из извлечения прибыли в результате использования интеллектуальной деятельности, в связи с чем традиционное для материальной собственности правило улучшения, связанное с увеличением ценности объекта, не может быть применено без усложненной формулы определения баланса интересов правообладателя и общественных интересов. В случае с интеллектуальными правами появляется неограниченный круг лиц, потенциально заинтересованных в новых РИД. Улучшение в контексте интеллектуальной собственности, таким образом, вряд ли будет иметь единообразное определение, которое выработано судами в доктринах усовершенствования материальных объектов.

Например, для получения патента правообладатель должен обратиться в уполномоченный государственный орган с заявлением о выдаче патента, содержащим формулу изобретения, его краткое описание, доказательства полезности и новизны, соответствия текущему уровню техники. Точность патентной заявки обеспечивает исключение наибольшего круга потенциальных конкурентов, желающих выступить в роли «безбилетников» за счет лица, которое произвело затраты на разработку изобретения. В связи с этим судам необходимо учитывать не только потенциальную пользу от изобретения, основанного на охраняемом первым патентом изобретении, но и уровень понесенных первоначальным правообладателем затрат, чтобы не допустить злоупотребления правом на принудительную лицензию.

Доктрина исчерпания (exhaustion). В силу п. 6 ст. 1359 ГК РФ не признается нарушением исключительного права ввоз на территорию Российской Федерации, применение, предложение о продаже, продажа, иное введение в гражданский оборот или хранение для этих целей продукта, в котором использованы изобретение или полезная модель, либо изделия, в котором использован промышленный образец, если этот продукт или это изделие ранее были введены в гражданский оборот на территории Российской Федерации патентообладателем или иным лицом. При этом такое использование возможно как с разрешения патентообладателя, так и без него, но при условии, что такое введение в гражданский оборот было осуществлено правомерно. В комментариях к данной норме отмечается, что «при отсутствии исчерпания прав патентообладателя действие его прав простиралось бы необоснованно далеко»43. Аналогичное правило исчерпания установлено для товарных знаков в ст. 1487 ГК РФ. Н. В. Иванов утверждает, что исчер-

43 Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (части четвертой) (постатейный) / отв. ред. Л. А. Трах-тенгерц. Т. 2. С. 54.

пание «является одним из наиболее социально значимых исключений из общего правила об использовании объектов интеллектуальной собственности... данное исключение является на сегодняшний день единственным непосредственно предусмотренным изъятием из сферы действия юридической монополии правообладателя»; при этом «...в отечественном законодательстве об интеллектуальной собственности в целом отсутствует единый подход к содержанию правила об исчерпании»44.

Ш. Гхош указал: «Представляя собой предмет международного права интеллектуальной собственности, доктрина исчерпания прав выступает связующим звеном в отношениях развитых и развивающихся стран в сфере трансграничной торговли и глобального развития»45. Доктрина исчерпания прав (или «права первой продажи» — first sale rule в США) допускает свободное использование, в том числе ремонт запатентованного изобретения, кроме реконструкции.

Исключительное право распространяется на сам па-тентоохраняемый объект, но не на произведенные с его использованием товары. А. С. Ворожевич отметила: «Классическое понимание доктрины патентного исчерпания предполагает, что после того, как правообладатель продал охватываемый патентом продукт (или выдал лицензию производителю на то, чтобы он сделал это), исключительное право патентообладателя на данный продукт не распространяется. Как неоднократно отмечалось американскими судами, доктрина патентного исчерпания подразумевает, что первая разрешенная продажа запатентованного объекта прекращает все патентные права на объект; как только продукт попадает в руки первого покупателя, он выходит за границы патентной монополии»46.

Рассмотрим пример из практики СИП. В постановлении от 2 марта 2020 г. по делу № А40-217317/2018 сделан вывод, что установка по договору подряда третьим лицом теплоизоляционных панелей с товарным знаком "Termosit@" для системы теплоизоляции «Термозит» не предполагает производства па-тентоохраняемой системы теплоизоляции, поскольку отдельные ее конструктивные элементы — теплоизоляционные панели — содержат конструктивные элементы, предполагающие определенные способы крепления. Таким образом, приобретение теплоизоляционных панелей "Termosit@" предполагает возможность их установки по системе «Термозит». Способ установки панелей заложен в изделие на стадии

44 Иванов Н. В. Исчерпание исключительного права на то -варный знак и параллельный импорт // Закон. 2019. №№ 2. С. 129.

45 Гхош Ш. Имплементация доктрины исчерпания прав: выводы, основанные на национальном опыте // Торговая политика. 2015. Т. 3. № 3. С. 26.

46 См.: Ворожевич А. С. Защита исключительных прав на

патентоохраняемые объекты: монография. М., 2020. С. 112.

изготовления панелей и неразрывно связан со способом изготовления. Кроме того, на сайте производителя плит "Termosit@" имеется инструкция по применению, позволяющая осуществлять сборку запатентованным способом. Кроме того, использование запатентованного товара должно отвечать принципу соответствия товара целям, для которых он обычно используется. В связи с этим СИП указал, что теплоизоляционные плиты используются для возведения системы теплоизоляции. На этом основании СИП подтвердил правильность отказа в иске о запрете осуществления действий, нарушающих исключительное право, и о выплате компенсации.

Доктрина исчерпания права (exhaustion) в практике судов США тесно связана с вещно-правовой доктриной запрета отчуждения (restraint of alienation), означающей недопустимость действий собственника вещи по «связыванию рук» будущим поколениям47.

Доктрина исчерпания также определяет территориальные ограничения сферы действия исключительных прав. Ш. Гхош указывает, что доктрина исчерпания входит в противоречие с утилитарной концепцией допустимости ценовой дискриминации48. Так, с точки зрения экономической эффективности производителю выгодно продавать один и тот же товар по разным ценам в зависимости от уровня дохода отдельных групп населения. Однако доктрина исчерпания позволяет группам с низкими доходами осуществлять перепродажу товаров группам с более высокими доходами и зарабатывать таким образом за счет производителя.

Судебные доктрины об ответственности информационного посредника. Рассмотренные доктри-нальные подходы в сфере интеллектуальных прав, а также их реализация в судебной практике нуждаются в постоянном пересмотре в связи с появлением новых объектов интеллектуальной собственности, а также нового круга заинтересованных в их реализации лиц. В частности, это касается пределов ответственности лица, являющегося информационным посредником.

В ГК РФ ответственность информационного посредника регламентируется ст. 12531, под которым понимается: 1) лицо, осуществляющее передачу материала в информационно-телекоммуникационной сети; 2) лицо, предоставляющее возможность размещения материала или информации, необходимой для его получения, с использованием информационно-телекоммуникационной сети; 3) лицо, предоставляющее возможность доступа к материалу в этой сети. При этом в литературе отмечается общий характер критериев определения информационного посредника с учетом стремительного развития интернет-тех-

47 См.: Impression Prods., Inc. v. Lexmark Int'l, Inc. URL: https://www. supremecourt.gov/opinions/16pdf/15-1189_ebfj .pdf.

48 См.: Гхош Ш. Указ. соч. С. 38—42.

нологий49. На сегодняшний день в США, странах Европы и в России отсутствуют единые подходы к отнесению тех или иных лиц к информационным посредникам.

В деле McFadden Суд ЕС разъяснил, что собственник бизнеса, который предоставляет право анонимного Wi-Fi соединения для целей рекламирования своих товаров, работ или услуг, не подлежит ответственности за нарушения, совершенные третьими лицами с использованием данного интернет-соединения, когда процесс подключения является техническим, автоматическим и пассивным50. В решении по делу Cooperatieve Vereniging SNB-REACT U. A. Суд ЕС рассматривал заявление в отношении провайдера IP-адреса, предоставляющего данный адрес в аренду для целей регистрации и анонимного использования доменных имен и веб-сайтов. Такой провайдер не подлежал ответственности за нарушение третьей стороной исключительного права на товарный знак в связи с установлением следующих условий: сервис, предоставляемый провайдером, должен заключаться в простом обслуживании канала связи, кэшировании или хостинге, которые являются только техническими, автоматическими и пассивными по своей природе; провайдер не должен играть активной роли, заключающейся в предоставлении своим покупателям разрешения оптимизировать свои онлайн-продажи51.

В деле GS Media Суд ЕС постановил, что предоставление гиперссылки на работы, которые были размещены незаконно на другом веб-сайте, может быть квалифицировано как сообщение для всеобщего сведения, если такие ссылки размещены с целью извлечения прибыли. В таких случаях презюмирует-ся осведомленность оператора веб-сайта, извлекающего прибыль из своей деятельности, о нарушении, поскольку на него накладываются дополнительные обязанности по усиленной проверке размещаемого материала. С другой стороны, если указанные ссылки размещены без финансовой выгоды лицом, которое не знало и при должной степени разумности не могло предполагать противоправной природы публикации на веб-сайтах работ, свободно доступных с нарушением исключительных прав, это не является сообщением для всеобщего сведения.

Основываясь на выводах дела GS Media, районный суд Праги 4 рассмотрел уголовное дело № 33T 54/2016 по заявлению Чешского антипиратского объединения против Чешской пиратской партии, предвыборным слоганом которой являлся «ссылки не

49 См.: Фомина О. Н. Правовой статус информационного посредника // Вестник гражданского права. 2019. № 3. С. 171—191.

50 C-484/14 Tobias Mc Fadden v. Sony Music Entertainment Germany GmbH 15/09/2016, ECLI:EU:C:2016:689.

51 C-521/17 Coöperatieve Vereniging SNB-REACT U. A. v.

Denmark Mehta, 07/08/2018, EU:C:2016:644.

преступление». На своем веб-сайте они размещали ссылки на другие веб-сайты, на которых содержались незаконно загруженные материалы, охраняемые авторским правом. Суд постановил, что в связи с отсутствием финансовой выгоды от размещенных ссылок, отсутствием на сайте пиратской партии рекламы данные действия не являются преступными.

В деле Renckoff Суд ЕС разъяснил, что копирование фотографии с оригинальной веб-страницы и размещение на иной странице в свободном доступе онлайн является сообщением для всеобщего сведения, поскольку новая страница собирает новую аудиторию, на которую не рассчитывал правообладатель. Тот факт, что правообладатель не закрыл доступ к своей работе, правового значения не имеет, поскольку правомочие правообладателя на реализацию своего авторского права не может быть предметом любой формальности. При этом Суд ЕС отметил, что доктрина исчерпания неприменима к праву на доступ к информации, и репост (повторное размещение фотографии на иной веб-странице) отличается от предоставления гиперссылки. В случае с репостом правообладатель теряет контроль над своим контентом, поскольку распространяется не ссылка на контент, а сам контент52. При этом гиперссылка является средством поддержания нормального функционирования Интернета. Удаление материалов, на которые отсылает гиперссылка, приведет к прекращению доступа к такому материалу, в то время как репост может сделать материалы доступными даже после их удаления со страницы первоначального размещения.

В деле Ziggo BV Высокий суд Нидерландов установил, что действия онлайн-платформы "The Pirate Bay" делают охраняемые авторским правом материалы доступными для публики без согласия правообладателей, но обратился за разъяснением, являются ли действия компаний Ziggo и XS4ALL, предоставляющих доступ к ресурсу "The Pirate Bay", сообщением для всеобщего сведения. Суд ЕС разъяснил, что предоставление доступа и управление онлайн-соединени-ем на платформе общего доступа к файлам при условии индексирования метаданных таких файлов и предоставления возможности их поиска могут быть сообщением для всеобщего сведения. К принятым во внимание критериям суд отнес умышленный характер совершаемых действий, количество лиц, которые имели единовременный доступ к объектам авторских прав, осведомленность оператора платформы о нарушениях и цель извлечения прибыли от управления платформой53. Суд ЕС в ответ на запрос Высокого суда Нидерландов разъяснил, что концепция «сообщение до всеобщего сведения» с учетом ст. 3(1) Директи-

52 С-161/17 Land Nordhein-Westfalen v. Dirk Renckoff, 08/08/2018, EU:C:2018:634.

53 C-610/15 Stiching Brein v. Ziggo BV and XS4All Internet BV, 14/06/2017, EU:C:2017:456.

вы 2001/29/ЕС должна применяться индивидуально к каждому делу. При этом данная концепция содержит два кумулятивных критерия: «акт сообщения» и «всеобщее получение сведений». Для оценки того, был ли осуществлен акт сообщения, необходимо установить несколько взаимосвязанных обстоятельств: осознанность совершаемых действий, использование специальных технических средств, отличных от использованных правообладателем, или допуск к ознакомлению с охраняемыми авторским правом материалами новых лиц, а также направленность указанных действий по неправомерному распространению контента на извлечение прибыли. Сославшись на свое прецедентное право, устанавливавшее ранее аналогичные критерии, Суд ЕС также отметил, что в данном деле не платформа "The Pirate Bay" размещает контент с нарушением авторских прав, а ее пользователи путем прямой передачи данных от пользователя к пользователю (peer-to-peer). Суд ЕС постановил, что The Pirate Bay играет главную роль в предоставлении доступа к контенту, и без данной платформы пользователям было бы затруднительно организовать обмен информацией. Предоставляя доступ к подобной онлайн-плат-форме и управляя ею, лицо совершает как сообщение, так и привлечение новых лиц (всеобщее получение сведений) по смыслу ст. 3(1) Директивы 2001/29/ ЕС. Поскольку операторы Ziggo и XS4ALL обладали информацией о том, что платформа "The Pirate Bay" предоставляет доступ к опубликованным без разрешения авторов материалам, они сознательно совершали действия по предоставлению доступа к соответствующему контенту.

Верховный суд Австрии в связи с этим указал, что поддержание работы платформы "BitTorrent" для целей обмена контентом с нарушением авторских прав не требует от заявителя установить изначально непосредственного нарушителя, т. е. пользователя, предоставившего такой контент в общий доступ, в связи с чем допустимо заявить требование сразу непосредственно оператору торрент-платформы54.

В деле VCAST Суд ЕС постановил, что облачный сервис видеозаписи ТВ-программ делал их доступными для пользователей, что образовало акт сообщения для всеобщего сведения, поскольку для оригинальной передачи телевизионной программы и для транслирования ее записи из облака использовались разные технические средства. Кроме того, увеличилось количество пользователей этого сервиса. Таким образом, критерии «акт сообщения» и «всеобщее получение сведений» судом установлены. Более того, акт трансляции из облака объекта авторского права не может быть оправдан на основании исключения исходя из целей личного использования55.

54 Oberster Gerichtshof No. 4 OB 121/17Y 24 October 2017.

55 C-256/16 VCAST Limited v. RTI SpA, 29/11/2017,

EU:C:2017:913.

К выводу об отсутствии нарушения Суд ЕС пришел в деле Zürs.net. Так, против оператора австрийской кабельной сети "Zürs.net" было подано заявление управляющей авторскими правами организацией AKM с целью прекращения транслирования национального телевидения по кабельной сети. Суд ЕС установил, что трансляция национального телевидения является «актом сообщения», поскольку представляет собой самостоятельное техническое решение по предоставлению пользователям соответствующей трансляции. Однако второй необходимый критерий, заключающийся в доведении контента до новых пользователей, не соблюдается, поскольку оператор "Zürs.net" действует на территории Австрии и предоставляет контент тем же пользователям, на которых рассчитана трансляция национального телевидения.

В 2011 г. Трибунал Милана признал провайдера хостинга "Yahoo!" (Italy) S.p.A. ответственным за нарушение авторских прав компании Reti Televisive Italiane S.p.A. (RTI) в связи с размещением на сервере Yahoo! пользователями услуг хостинга информации (видеороликов и программ), исключительные права на которые принадлежали RTI. В 2015 г. суд апелляционной инстанции поддержал жалобу Yahoo!, отметив, что в деле отсутствуют доказательства активных действий провайдера хостинга, направленных на размещение спорного контента. Провайдер "Yahoo!" выступал в роли посредника, который не осуществлял самостоятельную обработку информации56.

Верховный суд Италии, пересматривая данное дело, в решении № 7708/19 от 19 марта 2019 г. (RTI c Yahoo!) предложил свое толкование понятия «активных действий провайдера хостинга», основываясь на итальянской уголовно-правовой доктрине упущения (omissione), установив следующие условия ее применения (тест на добросовестность провайдера):

1) провайдер не был в курсе нарушения пользователями хостинга авторских прав, в том числе не был ранее уведомлен о размещении аналогичного контента на его сервере правообладателем;

2) провайдер не мог осуществить проверку действий пользователей, которую следует считать обоснованно ожидаемой от профессионального оператора.

Установив, что провайдер "Yahoo!" уже получал уведомления от компании RTI о нарушении ее авторских прав, Верховный суд отменил решение апелляционного суда и признал Yahoo! виновным в нарушении авторских прав.

56 Corte di Cassazione (Italian Suprem Court), No. 7708/19, 19 March 2019. URL: https://euipo.europa.eu/tunnel-web/ secure/webdav/guest/document_library/observatory/documents/ reports/2019_IPR_Enforcement_Case_Law_Collection/2019_ IPR_Enforcement_Case_Law_Collection_en.pdf.

Трибунал высшей инстанции Парижа в решении от 2018 г. отметил, что пользователи осуществляют поиск информации, используя ключевые слова, и результат, как правило, совпадает с их запросом. В связи с этим если доменное имя веб-сайта изменилось, пользователь будет переправлен на новое доменное имя. Таким образом, поисковый сервис должен исключить из результатов поиска все выдаваемые по запросу веб-сайты, как и доменные имена или пути к сайтам, не перечисленные в решении суда. Эта мера не означает общего обязательства информационного посредника осуществлять постоянный мониторинг нелегального контента57.

Трибунал Турина (Италия) в решении по делу № 1928/2017 от 7 апреля 2017 г. разъяснил, что для удаления нелегального контента в требовании, предъявляемом к соответствующему оператору услуг видеохостинга, не являющегося активным хостингом (не подразумевающим осведомленность оператора о содержании размещаемого на его сервере контента), должно содержаться указание не только на контент, но и на его URL-адрес. Простая идентификация названия материала не является достаточной для удаления контента. Оператор хостинга признается виновным в нарушении авторских прав только в случае, если он не удалит материал, содержащий указанные ссылки, по требованию правообладателя. В то же время апелляционный суд Рима в решении по делу № 2833/2017 от 19 апреля 2017 г. разъяснил, что такие действия, как размещение рекламных объявлений на странице хостинг-сервера, связанных с имеющимися на нем видеоматериалами, категоризация таких видеоматериалов, несовместимы с исключительно технической ролью в размещении материалов, что свидетельствует об активном хостинге, подразумевающем осведомленность оператора о содержании размещаемого на его сервере контента, и влечет ответственность оператора за содержание размещаемых материалов58.

Таким образом, практикой Суда ЕС и ряда европейских государств установлено правило, согласно которому ответственность лица, предоставляющего доступ в сеть Интернет, услуги поиска, хранения и обработки данных, не предполагает ответственности за допущенные пользователями нарушения в тех ситуациях, когда такие провайдеры не были осведомле-

57 Tribunal de Grande Instance de Paris (Paris Tribunal) Judgement en la form des Référés No. 18/03028 le 25 mai 2018. URL: https://www.doctrine.fr/d/TGI/Paris/2018/ U5E31E1CDDAF067AEEEF5.

58 IPR Enforcement Case-Law Collection. The Liability and Obligations of Intermediary Service Providers in the European Union P. 51—53. URL: https://euipo.europa.eu/tunnel-web/ secure/webdav/guest/document_library/observatory/documents/ reports/2019_IPR_Enforcement_Case_Law_Collection/2019_ IPR_Enforcement_Case_Law_Collection_en.pdf.

ны о допускаемых нарушениях. При получении сообщения о нарушении от заинтересованного лица указанное лицо обязано его пресечь.

На основании проанализированной практики можно сделать вывод, что формирование подходов к отнесению того или иного лица к информационному посреднику, а также определение его вины в правонарушении на сегодняшний день активно прорабатываются судебной практикой. В решениях СИП на сегодняшний день прослеживается не автоматическое признание такого посредника виновным, а дея-тельностный подход, требующий установить, кто из цепочки информационных посредников непосредственно отвечает за совершенное правонарушение59. При этом по установленному СИП общему правилу к информационным посредникам, участвующим в доведении информации до всеобщего сведения, относятся: 1) администратор домена; 2) владелец сайта; 3) провайдер хостинга; 4) регистратор доменов; 5) лицо, размещающее ссылки/оператор поисковой системы60. Администратор может быть привлечен к ответственности, если в его действиях имеются признаки соучастия, в частности неисполнение судебного акта о прекращении нарушения исключительных прав, получение вознаграждения и т. д.61.

Заключение. Судебные доктрины формируют порядок в толковании и применении норм законодательства об интеллектуальной собственности, что определяется потребностями в гармонизации и унификации правовых систем, множеством международных договоров в данной области и необходимостью обеспечения наибольшего общественного благосостояния на национальном, региональном и международном уровнях. Классические утилитарные и неутилитарные концепции в сфере права интеллектуальной собственности предопределяют судебную оценку обстоятельств дел, по которым суды вынуждены применять абстрактные нормы, исходя из необходимости поиска баланса между монополией правообладателя и обеспечением публичных интересов. Правовые доктрины равенства и соразмерности играют важную роль в установлении пределов ответственности за нарушения исключительных прав и предопределяют смягчение установленных законодательно режимов правовой защиты правообладателей. Потребность в стимулировании изобретательской инициативы приводит к формулированию судами критериев новизны, существенного улучшения, иных оценочных понятий, позволяющих сузить пределы действия исключительного права. При таких

59 См. также материалы Научно-консультативного совета СИП по данному вопросу. URL: http://ipc.arbitr.ru/node/14076.

60 См. постановление СИП от 26 февраля 2019 г. по делу № А56-81870/2018.

61 См. постановление СИП от 28 февраля 2019 г. № С01-1216/2018 по делу № А40-43044/2018.

условиях правового регулирования формирование судебных доктрин обеспечивает баланс между правовой определенностью и легитимностью правовых норм, возможность их приспособления под конкрет-

ные жизненные ситуации, исходя из ясно обозначенных судами критериев обязательного установления юридического состава для применения тех или иных правовых норм.

Список литературы

Dornis T. Trademark and Unfair Competition Conflicts. Historical-Comparative, Doctrinal, and Economic Perspectives. Cambridge, 2017.

Landes W., Posner R. The Economic Structure of Intellectual Property Law. Cambridge, 2003.

Torrance A., Tomlinson B. Property Rules, Liability Rules, and Patents: One Experimental View of the Cathedral // Yale Journal of Law & Technology. 2011. Vol. 14.

Varadarajan D. Improvement Doctrines // Georgy Mason Law Review. 2014. Vol. 21:3.

Vermont S. The Sine Qua Non of Copyright is Uniqueness not Originality // Texas Intellectual Property Law Journal. Spring 2012.

Андреев Ю. Н. Собственность и право собственности: цивилистические аспекты: монография. М., 2013.

Ворожевич А. С. Защита исключительных прав на патентоохраняемые объекты: монография. М., 2020.

Гаджиев Г. А. Легитимация идей «Права и экономики» (новые познавательные структуры для гражданского права) // Вестник гражданского права. 2017. № 6.

Гаджиев Х. И. Судебные доктрины и эффективность правоприменения // Журнал российского права. 2019. № 6.

Гермашев А. Н. Юридическая герменевтика как теория о способах изложения воли в юридическом тексте и ее толковании: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010.

Гхош Ш. Имплементация доктрины исчерпания прав: выводы, основанные на национальном опыте // Торговая политика. 2015. Т. 3. № 3.

Залоило М. В., Ибрагимова Ю. Э. Современные проблемы толкования права // Журнал российского права. 2016. № 8.

Ибрагимова Ю. Э. Роль судебных доктрин в практике арбитражных судов // Журнал российского права. 2020. № 4.

Ибрагимова Ю. Э. Роль судебных доктрин в установлении и устранении пробелов в законодательстве // Журнал российского права. 2019. № 11.

Иванов Н. В. Исчерпание исключительного права на товарный знак и параллельный импорт // Закон. 2019. № 2.

Калятин В. О. О перспективах применения в России доктрины добросовестного использования // Закон. 2015. № 11.

Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (части четвертой) (постатейный): в 2 т. / отв. ред. Л. А. Трах-тенгерц. Т. 2. М., 2016.

Крупко С. И. Деликтные обязательства в сфере интеллектуальной собственности в международном частном праве: монография. М., 2018.

Лазарев В. В. Толкование права: классика, модерн и постмодерн // Журнал российского права. 2016. № 8.

Право интеллектуальной собственности. Т. 1: Общие положения: учебник / под ред. Л. А. Новоселовой. М., 2017.

Фомина О. Н. Правовой статус информационного посредника // Вестник гражданского права. 2019. № 3.

Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб., 1994.

Честнов И. Л. Постклассическая теория права. СПб., 2012.

References

Andreev Yu. N. Sobstvennost' i pravo sobstvennosti: tsivilisticheskie aspekty. Moscow, 2013. 320 p.

Chestnov I. L. Postklassicheskaya teoriya prava. St. Petersburg, 2012. 650 p.

Dornis T. Trademark and Unfair Competition Conflicts. Historical-Comparative, Doctrinal, and Economic Perspectives. Cambridge, 2017. 700 p.

Fomina O. N. Legal status of the internet service provider. Civil Law Review, 2019, no. 3, pp. 171—191. (In Russ.)

Foucault M. The Order of Things: An Archaeology of the Human Sciences. St. Petersburg, 1994. 402 p.

Gadzhiev G. A. Legitimation of ideas of "law and economics" new cognitive structures for civil law). Civil Law Review, 2017, no. 6, pp. 108—173. (In Russ.)

Germashev A. N. Yuridicheskaya germenevtika kak teoriya o sposobakh izlozheniya voli v yuridicheskom tekste i ee tolkovanii. Cand. diss. thesis. Moscow, 2010. 32 p.

Ghosh Sh. The implementation of exhaustion policies: lessons from national experiences. Trade Policy, 2015, vol. 3, no. 3, pp. 26— 52. (In Russ.)

Hajiyev Kh. I. Judicial Doctrines and Efficiency of Law Enforcement. Journal of Russian Law, 2019, no. 6, pp. 14—27. (In Russ.). DOI: 10.12737/jrl.2019.6.2.

Ibragimova Yu. E. The Role of Judicial Doctrines in Establishing and Elimination of Gaps in Legislation. Journal of Russian Law, 2019, no. 11, pp. 80—95. (In Russ.) DOI: 10.12737/jrl.2019.11.6.

Ibragimova Yu. E. The Role of Judicial Doctrines in the Practice of Arbitration Courts. Journal of Russian Law, 2020, no. 4, pp. 172— 185. (In Russ.) DOI: 10.12737/jrl.2020.050.

Ivanov N. V. Exhaustion of exclusive right to a trademark and parallel imports. Zakon, 2019, no. 2, pp. 127—137. (In Russ.) Kalyatin V. O. On the prospects of the applicationof the fair use doctrine in Russia. Zakon, 2015, no. 11, pp. 40—47. (In Russ.) Kommentariy k Grazhdanskomu kodeksu Rossiyskoy Federatsii (chasti chetvertoy) (postateynyy). Ed. by L. A. Trakhtengerts. Vol. 2. Moscow, 2016. 524 p.

Krupko S. I. Deliktnye obyazatel'stva v sfere intellektual'noy sobstvennosti v mezhdunarodnom chastnom prave. Moscow, 2018. 279 p.

Landes W., Posner R. The Economic Structure of Intellectual Property Law. Cambridge, 2003. 442 p.

Lazarev V. V. Interpretation of Law: Classics, Modern and Postmodern. Journal of Russian Law, 2016, no. 8, pp. 15—28. (In Russ.) DOI: 10.12737/20900.

Pravo intellektual'noy sobstvennosti. Vol. 1: Obshchie polozheniya. Ed. by L. A. Novoselova. Moscow, 2017. Torrance A., Tomlinson B. Property Rules, Liability Rules, and Patents: One Experimental View of the Cathedral. Yale Journal of Law & Technology, 2011, vol. 14, pp. 138—161.

Varadarajan D. Improvement Doctrines. Georgy Mason Law Review, 2014, vol. 21:3, pp. 657—716.

Vermont S. The Sine Qua Non of Copyright is Uniqueness not Originality. Texas Intellectual Property Law Journal, Spring 2012.

Vorozhevich A. S. Zashchita isklyuchitel'nykh prav na patentookhranyaemye ob"ekty. Moscow, 2020. 179 p.

Zaloilo M. V., Ibragimova Yu. E. Contemporary Issues of Law Interpretation. Journal of Russian Law, 2016, no. 8, pp. 78—95.

Информация об авторе

Андрей Игоревич Сидоренко, ведущий научный сотрудник отдела судебной практики и правоприменения Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, кандидат юридических наук

(In Russ.)