CC BY
161
А.А. Шамардин*
Судебное санкционирование
по Уставу уголовного судопроизводства 1864 г.**
Аннотация. В статье анализируются полномочия суда по санкционированию мер процессуального принуждения и процессуальных действий, ограничивающих права личности, в соответствии с Уставом уголовного судопроизводства Российской империи 1864 г. Кроме того, дается краткий абрис состояния развития данного института до принятия судебных уставов во второй половине XIX в. Исследуются конкретные нормы Устава и их толкование современниками данного исторического памятника и современными исследователями. На ряд положений, содержащихся в Уставе, обращается внимание и ставится вопрос о возможности их использования при совершенствовании действующего УПК РФ. В ходе работы были использованы общенаучные методы познания: исторический, системный, сравнительный, анализа и синтеза, грамматический и другие. Научная новизна заключается в изучении текста Устава уголовного судопроизводства 1864 г. в контексте разработки концепции судебного санкционирования и выявления исторических закономерностей развития данного института. В Уставе уголовного судопроизводства институт судебного санкционирования нашел свое полноценное закрепление и, несмотря на некоторые недостатки правового регулирования (пробельность, противоречивость ряда норм), в полной мере отвечал своему предназначению — обеспечивать гарантированность прав человека на свободу и личную неприкосновенность, неприкосновенность жилища, частной собственности и тайны корреспонденции.
Ключевые слова: судебное санкционирование, Устав уголовного судопроизводства, полномочия суда, арест, заключение под стражу, залог, объявление о розыске, судебный следователь, мировой судья, окружной суд.
Обращаясь к российской истории и законодательству, можно заключить, что вплоть до реформы 1864 г. как такового института судебного санкционирования в нашей стране не существовало. Но отдельные его элементы прослеживаются в отечественном законодательстве начиная уже с Х—Х1 вв.
В рамках административно-судебной реформы 1775 г. Екатерины II были приняты «Учреждения для управления губерний Всероссийской империи», где в ч.5 ст. 406 стряпчему предписывалось обращаться к суду с ходатайством о принятии распоряжения об аресте обвиняемого. Ст. 401 данного документа устанавливала, что всякий подданный, в случае его задержания и содержания под стражей более трех дней без предъявления ему обвинения и проведения допроса, имел право обратиться в совестный суд. Если он не подозревался в оскорблении монарха, измене, убийстве, разбое или воровстве, то его должны были отправить в совестный суд с подробным описанием обстоятельств дела. Совестный суд
имел право освободить подозреваемого «на поруки», если тот не обвинялся в названных выше преступлениях1.
После издания Свода законов 1832 г. в Российской империи начали разрабатываться основания, условия, процессуальный порядок применения уголовно-процессуальных мер пресечения.
Первыми историческими законодательными актами, положившими начало институту судебного санкционирования в России явились «Учреждение судебных установлений» и «Устав уголовного судопроизводства» (далее — УУС, Устав), утвержденные 20 ноября 1864 г. указом Александра II. В них определялась организационная основа для зарождения судебного санкционирования, каковой явилось создание мировой юстиции и института судебных следователей, а также отделение суда от администрации.
1 См.: Учреждения для управления губерниями Всероссийской империи. М., 1775. С. 184-186, 195-196.
© Шамардин А.А, 2014
* Шамардин Артем Александрович — доктор экономических наук, доцент кафедры уголовно-процессуального права и криминалистики, Оренбургский институт (филиал) МГЮА имени О.Е. Кутафина. [shamardin.artem@gmail.com]
460000, Россия, г. Оренбург, ул. Комсомольская, д. 50.
** Материалы международной научно-практической конференции «Уголовное судопроизводство: история и современность», посвященной 150-летию Устава уголовного судопроизводства Российской империи.
А.А. Шамардин
В сферу судебной защиты путем судебного санкционирования и судебного контроля по Уставу 1864 г. включались основные права личности — право на свободу и личную неприкосновенность, право на неприкосновенность жилища, право частной собственности, право на защиту частной жизни. Кроме того, Устав содержал ряд норм, позволяющих обоснованно считать, что суд во второй половине XIX в. приобрел новые функции, поставившие его над всеми иными органами власти в Российском государстве2. В качестве основной фигуры, уполномоченной осуществлять предварительное расследование, теперь выступал судебный следователь, который являлся должностным лицом судебного ведомства, имеющим судейское звание и соответствующие служебные преимущества.
УУС 1864 г. «законодательно предусмотрел судебное санкционирование как самостоятельное направление судебной деятельности, являющийся действенной гарантией обеспечения прав и свобод личности»3.
По общему правилу, которое вытекает из смысла и содержания норм УУС, принудительные меры, связанные с ограничением права на свободу и личную неприкосновенность, могли применяться только по решению органов судебной власти. Роль суда в применении мер пресечения в этот период времени была исключительной. И.Я. Фойницкий отмечал, что «общая характеристическая черта всех мер судебного принуждения состоит в том, что они применяются судом; только суду может быть предоставлено право лишения благ, хотя бы временного. Несудебные органы не могут прибегать к ним»4.
Однако Закон содержал исключения, допускавшие применение мер принуждения несудебными органами, в частности полицией при дознании (ст. 257, 4201, 1035 УУС). Полицейский арест подозреваемого в совершении преступления для последующего представления его судебной власти был предусмотрен ст. 511, 512, 257, 389 УУС. Подозреваемый мог быть задержан полицией в случаях, когда он был застигнут при совершении преступления, на нем или в его жилище найдены явные следы преступления, либо когда «заслуживающие доверия» очевидцы укажут на него как на совершившего преступление, а также при покушении на побег или попытке скрыться и при отсутствии постоянного места жительства и работы (ст. 257 УУС).
2 Соловьева Н.А., Соловьев В.К. Современное законодательство о судебном контроле и прокурорском надзоре в досудебном производстве: лекция. Волгоград, 2005. С. 9.
3 Рябцева Е.В. Судебное санкционирование в уголовном процессе России. М., 2010. С. 5.
4 Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства: в 2 т. Т. 2. СПб., 1996. С. 360.
Институт судебного санкционирования по УУС 1864 г. включал в себя также возможность ограничения права личности на неприкосновенность жилища только со стороны судебной власти. По общему правилу полномочия по производству обыска, выемки, осмотра, связанных с проникновением в жилище, осуществлял судебный следователь (ст. 264, 315, 357 УУС).
Указанное правило имело ряд исключений, позволявших полиции или иным административным органам осуществлять проникновение в жилище. Например, согласно ст. 250 УУС допускалось проникновение полиции в жилые помещения в случае обнаружения совершающегося или только что совершившегося преступления, если до прибытия следователя имеется вероятность утраты его следов.
При производстве у мировых судей осмотр, обыск, выемку в жилище полиция вправе была произвести по поручению мирового судьи (ст. 105 УУС) лишь в крайних случаях, когда эти мероприятия по веским причинам не мог осуществить сам судья лично (ст. 106 УУС).
Кроме того, должностные лица таможенного ведомства в тех случаях, когда обвиняемый, преследуемый по горячим следам, скрывался «в виду их в частное жилище», были уполномочены законом войти вслед за ним (ст. 1150 УУС).
Судебное санкционирование по УУС 1864 г. включало в себя также принятие решений, связанных с ограничением права частной собственности. Решение о наложении ареста на имущество обвиняемого с целью обеспечения денежного взыскания или иска принимал окружной суд по представлению судебного следователя (ст. 268 УУС).
Кроме того, ст. 851 и 852 УУС устанавливали, что в случае принятия решения о розыске обвиняемого, только суд по представлению судебного следователя мог принимать решение «о взятии имущества обвиняемого в опекунское управление», а если обвиняемый не будет обнаружен в течение шести месяцев с момента публикации объявления о его розыске, принимать решение о поступлении с имуществом скрывшегося по правилам, предусмотренным в отношении лиц, признанных безвестно отсутствующими.
Что касается ограничения права на тайну почтовой и телеграфной корреспонденции, то этот вопрос в уголовно-процессуальном законе до 1878 г. не регламентировался. Почтовые ведомства России, руководствуясь ст. 458 почтового Устава, установившей общие начала неприкосновенности частной корреспонденции, отказывались выполнять требования судебных следователей о ее задержке, осмотре и выдаче. Указом Александра II от 24 февраля 1860 г. было допущено «в случаях особенной важности сообщение судебным местам сведений о частной корреспонденции, но
лишь по соглашению Министров Юстиции и Почт и Телеграфов»5.
В 1878 г. Устав уголовного судопроизводства был дополнен ст. 3681, специально регламентировавшей основания, условия и процессуальный порядок ограничения права на тайну переписки и телеграфных сообщений. В случае необходимости проведения осмотра и выемки почтово-телеграф-ной корреспонденции, судебный следователь, сообщив о ее задержании почтовому или телеграфному ведомству, обязан был безотлагательно направить в окружной суд представление о даче разрешения на это. Окружной суд при наличии оснований постановлял о разрешении провести данные следственные действия. Как отмечает В. Случевский, судебный следователь при производстве осмотра и выемки корреспонденции обязан был воздержаться от изъятия корреспонденции, не имеющей отношения к делу, а также не вправе был разглашать тайну частной перепи-ски6. Общее правило о судебном санкционировании действий, ограничивающих права человека на неприкосновенность корреспонденции, имело ряд исключений по делам о государственных и должностных преступлениях, где такие действия могли быть произведены без судебного решения, только лишь по согласованию с соответствующим прокурором, чинами полиции или жандармского корпуса.
Ст. 846 Устава закрепляла правило, согласно которому право распоряжения относительно публикации объявления о розыске обвиняемого в случае его побега или неизвестности местопребывания принадлежало исключительно судебной власти, предложение которой об этом могли сделать прокурор и судебный следователь. Мировой судья при безуспешности полицейского розыска обвиняемого самостоятельно распоряжался о публикации объявления о розыске (ст. 591 УУС). При недостаточности обвинительных доказательств или их отсутствии суд, при рассмотрении вопроса об объявлении розыска, вправе был прекратить уголовное дело7. Представляется, что подобное судебное санкционирование публичного объявления о розыске обвиняемого служило надежной гарантией соблюдения принципов презумпции невиновности, защиты чести и достоинства личности, и достойно самого пристального внимания со стороны современных исследователей проблем уголовно-процессуального права.
Институт судебного санкционирования, по Уставу 1864 г., имел свои особенности примени-
5 Систематический комментарий к Уставу уголовного судопроизводства / под ред. М.Н. Гернета. М., 1914. С. 764.
6 См.: Случевский В. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство-судопроизводство. СПб., 1913. С. 356.
7 См.: Систематический комментарий к Уставу уголовного. С. 782.
тельно к производству у мировых судей и в общих судебных установлениях.
Так, в рамках процессуально-правового регулирования производства у мировых судей УУС закреплял институты принудительного привода подозреваемого и избрания меры пресечения в виде заключения под стражу.
Ст. 51 УУС гласила: «При сообщении мировому судье о преступном действии обвиняемый может быть приводим в следующих случаях:
1) когда застигнутый при совершении проступка неизвестен полиции и не представит удостоверения о своем имени, фамилии и месте жительства, и
2) когда по делам о преступных действиях, за которые в законе положено заключение в тюрьме или наказание более строгое, есть повод опасаться, что обвиняемый скроется или уничтожит следы преступного действия».
Законом от 15 июня 1912 г. была изменена редакция ст. 51 Устава; в ней, наряду с приводом, теперь указывалось и на задержание. Кроме того, в Устав были введены ст. 511 и 512% согласно которым, лица, задержанные на основании ст. 51 Устава, должны быть в течение 24 часов освобождены или доставлены к мировому судье. Продление установленного срока задержания разрешалось в случае, если это было необходимо по местным условиям, исходя из отдаленности места задержания подозреваемого от мирового судьи, который обязан был не позднее 24 часов по доставлении к нему задержанного опросить его и принять решение об освобождении его из-под стражи или о дальнейшем задержании, либо избрании иной меры пресечения.
Мировой судья на основании ст. 77 УУС «для пресечения обвиняемому способов уклоняться от суда» мог принять следующие меры:
«1) когда обвиняемый подозревается в проступке, за который в законе положено денежное взыскание или арест, или когда с него отыскивается вознаграждение, — взять подписку о явке или потребовать представления вида на жительство или поручительства, и
2) когда обвиняемый подозревается в преступном действии, за которое в законе положено заключение в тюрьме или наказание более строгое, — потребовать поручительства или залога или же подвергнуть обвиняемого личному задержанию».
Помимо полномочий, связанных с применением задержания и заключения под стражу, закон наделял мировых судей также и другими правами в досудебном производстве. При недостаточности доказательств, подтверждающих обвинение, мировой судья мог дать поручение местной полиции осуществить сбор необходимых по делу сведений (ст. 47, 74 УУС), «разыскание» требуемых улик и скрывшихся лиц (ст. 48, 52 УУС). Результаты вы-
А.А. Шамардин
полнения судейского поручения о розыске полиция обязана была предоставить мировому судье (ст. 48 УУС). Сведения о выявлении фактов, имеющих отношение к делу, «полицейские и другие административные власти сообщают мировому судье» (ст. 49 УУС).
Ст. 105—106 Устава предписывалось право судьи поручать полиции осуществление осмотров, обысков, освидетельствований. При этом ст. 53 Устава предусматривала меры воздействия, которые мог предпринять мировой судья в случае неисполнения полицией его поручений: «В случае неисполнения полицией обязанностей, возложенных на нее по производству дел у мирового судьи, сему последнему предоставляется делать полицейским чинам предостережение, а о важных с их стороны упущениях сообщать прокурору или его товарищу».
Правовое регулирование института судебного санкционирования в общих судебных установлениях (окружные суды, судебные палаты и Правительствующий Сенат) несколько отличалось от того, что было предусмотрено Уставом в отношении производства у мировых судей.
Специфика соответствующей судебной деятельности в общих судебных установлениях, как верно отмечают В.А. Азаров и И.Ю. Тарич-ко, определялась в первую очередь характером взаимоотношений трех главных субъектов, обладающих властными полномочиями, — суда, прокурора и судебного следователя. Судебный следователь, состоявший при окружных судах и подчинявшийся им в организационном и процессуальном отношениях, одновременно был поднадзорен прокурору8. Ст. 278 Устава закрепляла, что прокуроры и их товарищи дают указания о производстве следствия судебным следователям и наблюдают за его осуществлением. Судебная власть при этом выступала арбитром в вопросе о наличии оснований для ограничения личной свободы обвиняемого. Так, прокурор был уполномочен предложить следователю задержать обвиняемого, оставленного на свободе или освобожденного из-под стражи. В случае несогласия следователя с требованием прокурора, он вправе был, не выполняя требования последнего, представить свои возражения в окружной суд, который и принимал решение. Важно отметить, что судебный следователь при этом фактически был уполномочен проверять обоснованность подозрения в совершении преступления (ст. 285 УУС).
Устав предусматривал особенности применения мер, ограничивающих личную свободу несовершеннолетних обвиняемых. В частности, ст. 771, 772 , 4 1 61 и 4162, введенные в 1897 г. в УУС,
предусматривали для несовершеннолетних в возрасте от 10 до 17 лет (обвиняемые в возрасте до 14 лет вообще не могли быть помещены под стражу) замену меры пресечения в виде заключения под стражу на помещение их в исправительные приюты либо колонии для несовершеннолетних. При невозможности последнего они содержались в особых помещениях при тюрьмах или домах для арестованных по приговорам мировых судей. При отсутствии возможности применения этих мер пресечения несовершеннолетние могли помещаться в местные монастыри их вероисповедания. По общему правилу применение указанных мер пресечения к несовершеннолетним было прерогативой суда. К.В. Попов в этой связи справедливо замечает что «политика дореволюционного государства по применению мер пресечения к несовершеннолетним была весьма продуманной. Во-первых, несовершеннолетние заключались под стражу в специализированные заведения и не имели возможности общаться со взрослыми преступниками, что снижало возможность возникновения преступного профессионализма. Во-вторых, государство привлекало к перевоспитанию несовершеннолетних религиозно-нравственный и трудовой фактор, поскольку проживающие в монастыре, а зачастую и в приютах, были обязаны трудиться»9.
Особые правила предусматривал Устав и при ограничении прав лиц, страдающих психическими расстройствами. Так, Устав закреплял судебный порядок освидетельствования таких лиц (ст. 353— 356 УУС). Освидетельствование происходило в судебном заседании окружного суда с участием специалистов. По результатам освидетельствования суд мог вынести определение о прекращении уголовного преследования обвиняемого «по причине его сумасшествия или безумия» (ст. 356 УУС).
При этом суд решал вопрос о помещении данного лица в «дом умалишенных для отбывания в нем двухлетнего срока испытания, продолжительность которого может быть по усмотрению суда сокращена»10.
Право принимать указанные решения было предоставлено только общим судебным установлениям. В случае, если мировой судья обнаруживал обстоятельства, свидетельствующие о «ненормальном состоянии умственных способностей подсудимого», он обязан был передать дело прокурору окружного суда (ст. 353—354 УУС).
Кроме вышеуказанных полномочий, связанных с принятием решений о проведении меропри-
8 См: Азаров В.А., Таричко И.Ю. Функция судебного
контроля в истории, теории и практике уголовного про-
цесса России. Омск, 2004. С. 36.
9 Попов К.В. Проблемы участия суда в применении мер пресечения: дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2004. С. 30.
10 Систематический комментарий к Уставу уголовного судопроизводства. С. 743-744.
ятий, сопряженных с ограничением прав и свобод личности, суду были предоставлены и другие дискреционные полномочия, по своей правовой природе относящиеся к институту судебного санкционирования. В частности, суд разрешал вопрос об отводе судебного следователя (ст. 273—275 УУС), принимал решение о прекращении и приостановлении уголовного дела при производстве предварительного следствия (ст. 277 УУС).
Изложенное с полным основанием позволяет сделать вывод о том, что принятие судебных Уставов 1864 г. ознаменовало новую главу в истории российского уголовного процесса. Главным результатом судебно-правовой реформы стало действительное возвышение судебной власти как власти подлинно независимой и стоящей на страже прав и свобод личности.
В УУС институт судебного санкционирования нашел свое полноценное закрепление и, несмотря на некоторые недостатки правового регулирования (пробельность, противоречивость ряда норм), в полной мере отвечал своему предназначению — обеспечивать гарантированность прав человека на свободу и личную неприкосновенность, неприкосновенность жилища, частной собственности и тайны корреспонденции.
К.В. Попов, рассмотрев вопрос о правовом регулировании применения судом мер пресечения по Уставу 1864 г. верно отмечает, что: «исторический опыт развития законодательства о применении мер пресечения судом свидетельствует о том, что в Российской империи участие судебных органов было тщательнейшим образом урегулировано, правила применения мер пресечения были предельно конкретизированы для различных стадий уголовного процесса, что уменьшало возможность возникновения неясных моментов и противоречий в правоприменении. Суд являлся главным органом, применяющим меры пресечения, все иные органы и должностные лица участвовали в этом процессе лишь с санкции и под контролем суда»11.
Ряд положений Устава 1864 г., такие как судебное санкционирование публичного объявления о розыске обвиняемого, принятие решения о задержании обвиняемого мировым судьей, право мирового судьи давать полиции поручения
о проведении следственных действий, судебный порядок освидетельствования лиц, страдающих психическими расстройствами и, главное, проведение предварительного следствия судебными следователями, заслуживают, по мнению исследователей, самого пристального внимания на предмет возможности их использования при реформировании современного уголовно-процессуального законодательства.
Тем не менее, несмотря на высокий уровень защищенности прав личности, установленный УУС 1864 г., работа по реформированию законодательства в этом направлении была продолжена в самом начале XX в.
2 июня 1907 г. Комиссия Государственной Думы второго созыва представила законопроект «О неприкосновенности личности, жилища и тайне корреспонденции», в ст. 4 которого устанавливалось, что задержание, заключение под стражу, личный обыск, полицейский надзор или иное ограничение свободы возможно лишь по предъявлении и вручении копии постановления судебного органа. Исключение составляли случаи, когда лицо было застигнуто при совершении преступления или сразу же после его совершения, когда очевидцы прямо указали на подозреваемого, когда на подозреваемом или в его жилище найдены явные следы преступления и когда вещи, служащие доказательством преступного деяния, принадлежат подозреваемому или оказались при нем. Причем задержание подозреваемого по всем указанным основаниям было возможно лишь в случае, если подозреваемый мог скрыться. В случае задержания лица без судебного решения, оно должно было быть либо освобождено либо доставлено к судье или судебному следователю в течение 24 часов. Кроме того, данный законопроект предполагал необходимость получения судебного решения на ограничение в избрании места пребывания, осмотра, выемки, обыска, ограничения тайны почтовых, телеграфных и телефонных сообщений12.
Таким образом, судебно-правовая реформа 1864 г., коренным образом изменила роль судебной власти в уголовном судопроизводстве, ознаменовала собой становление институтов судебного контроля и судебного санкционирования.
Библиография:
1. Азаров В.А., Таричко И.Ю. Функция судебного контроля в истории, теории и практике уголовного процесса России. Омск, 2004. 379 с.
2. Попов К.В. Проблемы участия суда в применении мер пресечения: дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2004. 280 с.
3. Русский конституционализм: от самодержавия к конституционно-парламентской монархии: сб. док. М., 2001. 489 с.
4. Рябцева Е.В. Судебное санкционирование в уголовном процессе России. М., 2010. 272 с.
__12 См.: Русский конституционализм: от самодержавия к кон-
Попов К.В. Указ. соч. С. 13. ституционно-парламентской монархии: сб. док. М., 2001. С. 421.
11
A.A. Шамардин
5. Систематический комментарий к Уставу уголовного судопроизводства / под ред. М.Н. Гернета. М., 1914. 342 с.
6. Случевский В. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство—судопроизводство. СПб., 1913. 6G7 с.
7. Соловьева H.A., Соловьев В.К. Современное законодательство о судебном контроле и прокурорском надзоре в досудебном производстве: лекция. Волгоград, 2GG5. 52 с.
8. Учреждения для управления губерниями Всероссийской империи. М., 1775. 274 с.
9. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства: в 2 т. Т 2. СПб., 199б. 6G6 с.
References (transliteration):
1. Azarov V.A., Tarichko I.Yu. Funktsiya sudebnogo kontrolya v istorii, teorii i praktike ugolovnogo protsessa Rossii. Omskt, 2GG4. 379 s.
2. Popov K.V. Problemy uchastiya suda v primenenii mer presecheniya: dis. ... kand. yurid. nauk. Krasnodar, 2GG4. 28G s.
3. Russkii konstitutsionalizm: ot samoderzhaviya k konstitutsionno-parlamentskoi monarkhii: sb. dokumentov. M., 2GG1. 489 s.
4. Ryabtseva E.V. Sudebnoe sanktsionirovanie v ugolovnom protsesse Rossii. M., 2G1G. 272 s.
5. Sistematicheskii kommentarii k Ustavu ugolovnogo sudoproizvodstva / pod red. M.N. Gerneta M., 1914. 342 s.
6. Sluchevskii V. Uchebnik russkogo ugolovnogo protsessa. Sudoustroistvo—sudoproizvodstvo. SPb., 1913. 6G7 s.
7. Solov'eva N.A., Solov'ev V.K. Sovremennoe zakonodatel'stvo o sudebnom kontrole i prokurorskom nadzore v dosudebnom proizvodstve: lektsiya. Volgograd, 2GG5. 52 s.
8. Uchrezhdeniya dlya upravleniya gubernii V serossiiskoi imperii. M., 1775. 274 s.
9. Foinitskii I.Ya. Kurs ugolovnogo sudoproizvodstva: v 2 t. T 2. SPb., 199б. 6G6 s.
Материал поступил в редакцию 25 марта 2014 г.
