CC BY
46
Д.Б. Тереза
СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ В СОСТАВЕ РОССИЙСКОЙ МОДЕЛИ
РАЗДЕЛЕНИЯ ВЛАСТЕЙ
Становление в России судебной власти как самостоятельной ветви в системе разделения властей и атрибута правовой государственности является частью поистине революционных перемен в постсоветской политико-правовой истории. Концепция судебной реформы, принятая постановлением Верховного Совета РСФСР от 24.10.1991, констатировала униженность и второстепенную роль советской судебной системы по сравнению с другими элементами государственного механизма. В качестве приоритетной задачи формулировалось утверждение суда как самостоятельной влиятельной силы, способной уравновешивать исполнительную и законодательную власть, обладающей юридической возможностью оказывать воздействие на их решения и действия.
Путь к этой цели отмечен рядом несомненных достижений. Прежде всего, это разработка и принятие новой Конституции РФ. Она подытожила грандиозный опыт реализации либерального в своей основе, западного по происхождению модернизационного проекта свободы как устройства политической системы и механизма государственной власти, гарантирующих высшую для правового государства ценность - права и свободы индивида. Суд стал органом не только закона, но и конституционных прав и свобод личности. На этой основе создан комплекс правовых институтов, гарантирующих участие всех судов в нормоконтроле, обеспечивающих дистанцирование, независимость суда от органов правительственной власти, наделяющих суды общей юрисдикции правозащитными и контрольными полномочиями по отношению к действиям и решениям, затрагивающим конституционные права на досудебной стадии уголовного процесса.
В настоящее время качество работы судебных органов вызывает множество нареканий. Начатую в последнем десятилетии ХХ в. судебно-правовую реформу нельзя считать завершенной. Недостатки в сфере правосудия являются предметом злободневных критических обсуждений, служат поводом для нелицеприятных выводов о том, что независимая судебная власть в России все еще не состоялась, что мздоимство в судах стало одним из самых мощных коррупционных рынков и т.д. и т.п. Потребность в дальнейшем продолжении судебной и правовой реформы испытывается с особой остротой в связи с разработкой и реализацией антикоррупционного национального проекта.
Но эти обстоятельства не должны умалять того, что уже сделано в плане институционального оформления самостоятельной и независимой судебной власти, то есть обретения российскими судами конституционного статуса, адекватного принципу разделения государственной власти и фундаментальным принципам юстиции в правовом государстве. Оно относится к числу базисных, доминантно значимых достижений. Сочетание судебного правоприменения с ключевой ролью судов в обеспечении господства права, удержании власти в конституционно-правовом поле является для отечественного правосудия начинанием недавним. Оно не подкреплено еще достаточно солидным опытом, сравнимым с аналогичным практическим опытом функционирования судебных органов в западных странах. Тем не менее можно констатировать, что отечественное правосудие, реформированное в 90-е гг. XX века, вовлечено de facto в освоение таких новаций, как судебный контроль за соблюдением конституционных прав в стадии предварительного расследования, судебная проверка конституционности законов, разрешение дел о соответствии федеральному закону нормативно-правовых актов меньшей юридической силы. Регламентация и вхождение в обиход этих не подлежащих пересмотру полномочий является важнейшим аспектом постсоветской политико-правовой модернизации, преобразования прежнего партийно-советского государственного строя на началах разделения властей и других принципов, свойственных правовому государству.
В научной литературе, посвященной судебно-правовой реформе 90-х гг. ХХ в., современному конституционно-правовому статусу судебной власти, зачастую игнорируются такие события, как исчезновение аутотентичного толкования и закрепление всего объема интерпретационных полномочий за судебной системой. Между тем эти события знаменуют переход к новому типу отношений между нормотворчеством законодательной и исполнительной власти и властью судебной. К традиционному казуальному, сугубо правоприменительному судебному толкованию действующего, применяемого при разрешении конкретных дел права сейчас присовокуплено официальное, то есть общеобязательное нормативное толкование. Оно обозначается термином «судебный нормоконтроль».
Судебный нормоконтроль не знает каких-либо исключений, его осуществляют все суды. И делают это, подчиняясь строгому разграничению своих юрисдикций, т.е. компетенций по видам судопроизводства. Ключевое положение занимает конституционный контроль, осуществляемый Конституционным судом РФ. У общих и арбитражных судов существует свой отдельный,
самостоятельный вид нормоконтроля. В Гражданском процессуальном кодексе и в Арбитражном процессуальном кодексе есть нормы, согласно которым соответственно общие и арбитражные суды осуществляют проверку определенной группы нормативных правовых актов с точки зрения критериев их законности, в первую очередь, соответствия актам, имеющим большую юридическую силу.
Оценка Конституционным судом федерального закона на предмет его конституционности, равно как и производство в судах общей юрисдикции и арбитражных судах по делам о соответствии общефедеральному законодательству законов, принятых субъектами Федерации, или об оспаривании иных нормативных правовых актов в связи с их противоречием нормоустановлениям большей юридической силы, образуют особый вид судебной практики, составляют особую категорию дел. Судебные решения данной категории адресованы государственным нормотворческим органам -законодательным и исполнительным, а также органам местного самоуправления. Суд, таким образом, включен в конкретный государственный строй, в определенные отношения с другими видами государственной власти. Следовательно, представления о нашей современной судебной власти, если только они абстрагируются от этого обстоятельства, нельзя признать корректными.
Согласно одному из определений судебной власти она «представляет собой принадлежащее судам как государственным органам исключительное властное полномочие разрешать на основе закона возникающие в обществе конфликты правового характера путем осуществления в особой процессуальной форме правосудия и принятия обязательных для исполнения решений» [2, с. 56]. Обязательная сила судебных решений связывается с тем, что после подтверждения их в окончательных судебных инстанциях они приобретают безусловный для исполнения характер для сторон судебного процесса, даже если в числе таковых выступают государственные органы и должностные лица. В случае необходимости исполнение судебных решений обеспечивается принудительно, с участием судебных приставов или органов исполнения уголовного наказания.
Такого рода представления о судебной власти нельзя признать удовлетворительными в первую очередь потому, что они уравнивают, делают неразличимой силу принуждения и силу справедливого и нравственного решения. Власть суда определяется согласно типичным представлениям о ней так, что сила права подменяется правом силы. Утрачивается самое существенное свойство судебной власти, которое традиционно у всех народов связывается с понятием «правосудие», т.е. суждение, венчающее поиск справедливости.
Чтобы не смешивать авторитет отводимого на долю судьи правового решения и принудительную власть исполнительных структур государства, в научной литературе предлагается иногда использовать формулу: «после судьи должен появиться жандарм» [3, с. 110]. В шестой книге аристотелевской «Политики» мы находим весьма примечательные рассуждения по данному поводу: за властью судей в разрешении дела следует власть весьма необходимая, но, пожалуй, самая тяжелая: она приводит в исполнение приговоры над осужденными по суду, взыскивает недоимки с государственных должников, сторожит узников... Она необходима потому, что не было бы никакой пользы в правосудии, если бы решения суда не приводились в исполнение, так что если государственное общение вообще не мыслимо без суда, то оно столь же немыслимо без исполнения решений» [4, с. 584].
Одна из древнейших интуиций по поводу роли суда несет в себе, таким образом, идею разделения и взаимного дополнения двух видов власти - собственно судебной и исполнительной. Условия конституционного правового государства, характерного для континентально-европейских стран и России, привнесли в идею разделения властей определенный модус отношений между судебной и законодательной властью. Его краткое описание выглядит следующим образом.
Судебная власть - это власть действующего в стране права. В нашей стране оно представлено законодательством. В законах правовые нормы формально и юридически определены, обеспечены санкциями. Но это не означает, что совершенно исключено противоречие между законодательно оформленным правом и правом непосредственным, живым, неотъемлемым от интересов личности, сугубо субъективным. Таковое объемлется институтом прав, свобод и законных интересов личности. Определенный комплекс прав и свобод закреплен в Конституции. Он обладает высшей юридической силой, является непосредственно действующим. Суд есть орган не только закона, но и конституционных прав и свобод личности. Это положение столь же истинно, как и утверждение о том, что органом, отвечающим за ходьбу, у человека являются ноги. Судебная система в формирующемся российском правовом государстве является носителем власти, не ограниченной вынесением в соответствии с законом правовых актов индивидуального значения. Она - участник нормативно-правового регулирования, корректирующий законотворческие решения парламента и подзаконные нормативно-правовые акты правительственных органов, но не подменяющий эти самостоятельные виды власти.
Задача судебной власти заключается в том, чтобы вывести в определенном порядке из состава действующего права отдельные нормоустановления, которые не отвечают положениям Основного
закона о конституционном строе, высшей ценности прав и свобод, приоритете правил международного договора по отношению к правилам, предусмотренным в национальном законе, соответствии законодательства предметам ведения субъектов Федерации и органов государственной власти РФ, прямом действии Конституции РФ, ее верховенстве и верховенстве федеральных законов на всей территории государства, равенстве в правах и свободах и их доступности для всех и др. Особый класс общеправовых требований образуют принципы законности, относящиеся к согласованности нормативно-правовых актов по их смыслу и юридической силе, правилам принятия и опубликования, ввода в действие, прекращения действия и т.д. Учитывая динамизм и объем нормативного массива, применяемого в современной судебной практике, судебные органы обязаны, можно сказать, обречены участвовать в унификации действующего права с позиций его соответствия перечисленным выше общеправовым регулятивным началам.
Говоря о том, что судебная система современной России является носителем власти, не ограниченной вынесением в соответствии с законом правовых актов индивидуального значения, подчеркивая, что она - участник нормативно-правового регулирования, корректирующий нормативные акты парламента и правительственных органов, не следует забывать следующее. Организация государственной власти и роль судебной системы в ней в плане ее возможностей воздействовать на законодательство и нормотворческую деятельность органов исполнительной власти находятся в прямой зависимости от того, исходит ли норма права из законодательства или из судебной практики. В этом вопросе важно ясное понимание типологии современного российского права и оптимальной для России модели разделения властей. Некоторые авторы считают венцом совершенства опыт США, где действует один высший суд - Верховный суд, а вся система права построена в соответствии с традицией общего права, основанного, прежде всего, на судебном прецеденте, т.е. практике Верховного суда и нижестоящих судов. Мы, однако, живем в стране, правовая система которой традиционно тяготела к романо-германской правовой семье. Сосредоточение правотворения в органе представительной демократии, парламенте, составляет отличительную черту разделения властей в странах континентальной Европы. Российская модель постсоветской организации государственной власти сформировалась и продолжает совершенствоваться в аналогичном типологическом формате. В континентально-европейской и российской традиции норму поведения надлежит формулировать только законодателю, а не судье. Здесь законодательная власть обладает исключительным правом издавать нормативные акты, обладающие высшей, после конституции, юридической силой, - законы. Обычный судейский корпус обязан действовать строго в рамках существующего писаного права. Он имеет небольшие возможности по нормативному толкованию правовых предписаний. Гражданское, уголовное и административное судопроизводство приспособлено для рассмотрения конкретных дел и вынесения индивидуальных судебных актов, а не для пересмотра законодательства. Для этой цели необходимо выделить конституционную юрисдикцию, проверяющую федеральные законы на соответствие Конституции.
Что же касается вклада судов общей юрисдикции и арбитражных судов в упорядочивание действующего в стране права посредством рассмотрения дел об оспаривании правовых актов, то и в этой сфере нормоконтроля действует принцип верховенства закона, отношения к законодательству как к источнику в высшей степени обязательных юридических норм. Подчинение судей закону определяется здесь правилом: Jurisconsulta sine lege loquens erubescit - юридическое заключение, не имеющее основы в законе, несостоятельно. Суды и юристы стран романо-германской правовой семьи, равно как и российские, уверенно себя чувствуют лишь тогда, когда могут сослаться на один или несколько законов. Если в решении, вынесенном в порядке нормоконтроля российскими судами общей юрисдикции и арбитражными судами, спорный нормативный акт признается недействующим, то во исполнение этого решения он должен быть отменен самим нормотворческим органом. Только так он выводится из правового оборота.
Нетрудно заметить, что алгоритм законности в этой сфере «закодирован» моделью разделения властей, исключающей предоставление судьям правомочия в случае отсутствия закона или противоречивости подзаконных нормативно-правовых актов, решать дело по правилу, которое сформулировал бы сам судья в качестве законодателя.
Литература
1. Постановление Верховного Совета РСФСР «О концепции судебной реформы в РСФСР» от 24 октября 1991 года // Концепция судебной реформы в Российской Федерации. М., 1992.
2. Мамина О.И. О месте и роли органов правосудия в механизме государственной власти // Российская юстиция. 2007. № 3.
3. Кравцов Н.А. Философия права Мишеля Вилле. Ростов н/Д, 2005.
4. Аристотель. Соч. М., 1983. Т. 4.
