CC BY
166
Н.А. Корзина
СУДЬБЫ МАЛЫХ КАНОНИЧЕСКИХ ЖАНРОВ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ КОНЦА XIX В.
(«Собачье счастье» А.И. Куприна)
В статье рассматриваются те малые жанры прозы А.И. Куприна, которые соотносятся с каноническими жанрами новеллы и аполога и являются свидетельством закономерного процесса трансформации этих жанров в литературе конца XIX в.
Ключевые слова: малая форма эпоса; жанры; канонические жанры; новелла; аполог; анималистика; А.И. Куприн.
В эпоху романтизма начался процесс трансформации жанров. В значительной степени это коснулось канонических жанров. Особенно заметным этот процесс стал в конце XIX в. Возникают самые неожиданные модификации канонических жанров и на уровне структуры, и на уровне семантики. Это явление получило оригинальное воплощение в малой прозе А.И. Куприна.
Малая эпическая форма наследия А.И. Куприна с точки зрения ее жанровой специфики практически не исследована. Сам писатель довольно редко давал авторское определение жанра своих малых произведений, а в литературоведении сложилась традиция называть их рассказами, хотя очевидно, что это далеко не так. Подобная ситуация сложилась и в отношении анималистики Куприна. Следует признать, что этот раздел наследия писателя вообще обойден вниманием ученых. Скупые упоминания в очень немногих работах1, конечно, не могут дать сколько-нибудь полного представления об этой оригинальнейшей части творчества Куприна.
Зообеллетристика Куприна - явление не случайное. Появление произведений о животных связано с необыкновенной широтой человеческой
натуры писателя: он любил все живое, и оно отвечало ему тем же. Вспоминая о А.И. Куприне, Б.М. Киселев писал, что он был способен забыть о себе, отыскивая пропавшую собаку или спасая от смерти больного жеребенка. У него дома в Г атчине «в какой-то момент насчитывалось одних собак 17 штук, а были еще кошки, кролики, куры, гуси, утки, поросенок, теленок, обезьяна» . Дочь Куприна Ксения Александровна вспоминала какую-то картину из раннего детства, когда с потолка большой комнаты в кольце, прикрепленном цепью к потолку, свисала, качаясь, змея, поводя по
~3
воздуху своей маленькой плоской головкой .
Хорошо известно признание Куприна в том, как ему хотелось бы побыть животным или растением, чтобы понять, что они чувствуют и как живут. Работая над своим рассказом «Изумруд», Куприн привел в свою комнату коня, чтобы узнать, как спят лошади, и тот жил у него до тех пор, пока домашние не восстали против пребывания животного в доме, т.к. все пропиталось запахом конюшни.
Анималистику Куприна представляют около пятидесяти произведений разных жанрово-тематических групп, которые появлялись с 1895 по 1934 гг. Среди них большинство составляют рассказы разной тематики: натуралистские, охотничьи, цирковые, о собаках, беговых лошадях и корриде, а также философско-символические и рождественские. Но особый интерес представляют произведения, не укладывающиеся в жанр рассказа, новаторская природа которых соотнесена с каноническими и фольклорными жанрами.
Жанр одного из ранних произведений Куприна 1896 г. - «Собачье счастье» - в монографии Ф.И. Кулешова определен как рассказ4. Однако это представляется весьма спорным, т.к. в нем явно просматривается природа новеллы и аполога как жанров канонических. Согласно концепции В.И. Тюпы, новелла и аполог обязаны своим происхождением «прахудожественным»5 жанрам анекдота и притчи. В основе анекдота лежит всесильный случай, который
трансформируется в новелле, говоря словами Г ете, в «неслыханное происшест-
о 6
вие». В структуре анекдота «столкновение противоположных точек зрения» происходит в форме «пуанта», который наследует новелла в качестве одного из самых характерных своих жанровых устойчивых признаков. Он знаменует переход к новому миропорядку. В притче же «владычествует моральный закон судьбы» и персонажем осуществляется «выбор одного из возможных подходов к жизни или одного из жребиев»8, что в апологе находит выражение в дидактизме и стремлении к «восстановлению нарушенного миропорядка», «выявлению нерушимости его устоев»9. Следует пояснить, что в терминологии В.И. Тюпы аполог освобожден от привязки к животному эпосу и потому понимается ученым как каноническая «коррелирующая с новеллой малая эпическая форма притчевого происхождения»10. Автор подчеркивает важность разграничения художественного аполога и не претендующего на художественность его фольклорного жанра-предшественника - притчи11. Весьма продуктивной является мысль В.И. Тюпы о высокой жизнеспособности жанра аполога в литературе нового времени и о возрастающей его способности к конвергенции с новеллой в художественных явлениях рубежа XIX-XX вв.
Подобного рода слияние происходит, как представляется, и в произведении Куприна «Собачье счастье». Правда, в какой-то степени оно смыкается и с апологом в его архаической форме, т.к. действующими лицами здесь являются животные. Но в отличие от античного и средневекового аполога - краткого назидательного рассказа, построенного на аллегорическом изображении животных, «Собачье счастье» - достаточно протяженный текст, а самое главное отличие его и от древнего аполога, и от родственной ему басни в том, что образы животных у Куприна не эмблематичны, а очень развиты и зоологически достоверны, можно сказать, имеют достаточно определенные характеры. Знаток собак, Куприн безошибочно указывает признаки той или иной породы. А в
«Собачьем счастье» собрана большая компания породистых собак. Это полу-
12
торагодовалый пойнтер Джек, «коричневый, длинноухий веселый пес» . Как
всякая хорошая охотничья собака он обладает уникальным нюхом: он читает мир по книге запахов, и, «пробегая мимо почты с вытянутым, как палка, хвостом и вздрагивающими ноздрями, Джек с уверенностью мог сказать, что не более минуты тому назад здесь останавливался большой, мышастый, немолодой дог, которого кормят обыкновенно овсянкой» (470). Также анималистически достоверно охарактеризованы внешность и повадки других собак - пуделя Арто, хорошенькой левретки, черной гладкой таксы и двух дворняг.
Как произведение притчевой природы аполог Куприна строится на развитии мысли о неизбежности и неотвратимости судьбы, ее непреодолимости и необходимости смирения перед выпавшим на долю жребием. Этому способствует мотив дороги, который организует повествование. Он вводится историей Джека, который ранним свежим сентябрьским утром отправляется с кухаркой на базар. Куприн подчеркивает, что пес «отлично знал дорогу», «хорошо был знаком с городом и потому всегда очень легко мог найти дорогу домой» (469). По замечанию В.И. Тюпы, «нарушение известного порядка - жанрообразующий момент и новеллы, и аполога»13, но последствия этого нарушения оказываются разными для того и другого жанра: для новеллы - это путь разрыва существования с сущностью, для аполога - совпадения их. Нарушение этого порядка в апологе Куприна связано с кухаркой с роковым для русской литературы именем Аннушка и столь же роковой функцией обозначения неизбежности судьбы. Она неожиданно исчезает куда-то с хорошо знакомого пути Джека и сбивает его тем самым с привычной колеи жизни. Поиски ее совершенно усугубляют ситуацию, и пес теряется в городе. Вследствие этого пойнтер благородных кровей оказывается в тесной железной клетке повозки, в которую собирали бездомных собак и везли на живодерню. Клетка «тряслась по камням мостовой, дребезжа всеми своими плохо свинченными частями» (470), знаменуя катастрофу, которая может потрясти все основания жизни. Вот в этой клетке юный Джек постигает премудрость бытия, которую раскрывает ему
и его случайным товарищам по несчастью старый пудель Арто. Он всю жизнь прослужил в цирке и представился профессором эквилибристики. Несмотря на привычки к трюкам на арене и в жизни, он исповедует философию фатализма. Он посвящает своих неопытных слушателей в бесчеловечные законы жизни, говорит о ее жестокости и несправедливости и совершенной невозможности изменить миропорядок. На запальчивое восклицание юного пойнтера о необходимости поиска средств сбросить позорное рабство людей, умудренный опытом Арто говорит ему о том, что люди непременно изобретут новые способы закабаления собак и насилия над ними, раз они друг для друга строят невероятные «конуры, цепи и намордники». Выход из всей этой безнадежной жизненной ситуации только один, по мнению Арто: «Надо подчиняться, господа, вот и все-с. Таков закон природы-с» (474). Мир устроен таким образом, что всякий обречен зависеть от сил, оказывающихся выше его. Люди, которых так ненавидят и боятся собаки, «лицемерны, завистливы, лживы, негостеприимны и жестоки. И все-таки люди господствуют и будут господствовать, потому что так уже устроено. Освободиться от их владычества невозможно...» (475). Совершенно очевидно, что в иносказательной системе аполога Куприна эти самые люди, владычество которых над собаками отменить невозможно, персонифицируют начала, враждебные человеку, господствующие над ним, управляющие его жизнью. Здесь проявляется почти трагический пафос противостояния социуму, стихиям, судьбе, т.е. всему тому, от чего зависит человек и чему он вынужден подчиняться. Можно провести аналогию с трагедиями Еврипида, где возникает сознание того, что боги, распоряжающиеся судьбой людей, несовершенны и жестоки, но они боги, и потому могущественны. Остается только уповать на милость доброго хозяина и благодарить судьбу. Когда повозка остановилась на территории живодерни и собаки очутились на земле, они, «повинуясь инстинкту, сбились в кучу» (476), а это свидетельствует о том, что, следуя стадному чувству, большинство избирает идеологию непротивления. Ситуа-
ция попадания в живодерню, «обнесенную кругом сплошным забором, утыканным сверху гвоздями» (475) и, видимо, долженствующую соотноситься со сложными жизненными обстоятельствами, в которых может оказаться каждый, и является той самой ситуацией, которая заставляет героя сделать выбор в пользу какой-то жизненной позиции. И похоже, что собачья компания склонна доверять мнению фаталиста Арто, что собачье счастье состоит в терпеливом ожидании милости сильных мира сего и благополучного поворота судьбы.
Однако финал неожиданно меняет эту, казалось бы, принятую абсолютно всеми как единственную истину, ситуацию. Вот здесь приходится говорить уже о том, что «Собачье счастье» имеет еще и другую - новеллистическую - природу. Она обнаруживается в том, что точка зрения, высказанная профессором эквилибристики, оказывается, принята не всеми членами злосчастной компании. Повествователь указывает, что в «самом темном углу» клетки лежал, свернувшись клубком, беспородный пес фиолетового цвета. Появление необычного колера объясняется совсем обыденно - артель маляров, шедшая на работу, вымазала ради смеха его в этот, не свойственный собаке, цвет. Фиолетовый пес противопоставлен всем членам собачьего сообщества не только по цвету, но и по характеру: он был «зол, голоден, отважен и силен» (471), в чем-то даже циничен, но наделен чувством достоинства, способностью к иронии, а главное -он выработал свое мнение по поводу того, как следует жить. С ним связана новеллистическая линия «Собачьего счастья», которая проявляется в карнавали-зации жизни, утверждении ее динамики, многообразия, возможности сделать очень важный, меняющий все в корне выбор. Благодаря тому, что у фиолетового пса есть своя точка зрения на то, что такое собачье счастье, в новелле-апологе возникает «пуант» - «точка разворота действия к финалу, разрешению»14, новости, знаменующей установление иного порядка жизни. В момент абсолютного упадка духа всей собачьей компании к профессору Арто «с самой наглой улыбкой» обратился фиолетовый пес, пожелавший внести коррективы в философию пуделя, указать на его ошибку в трактовке основ бытия и
разъяснить, в чьих руках собачье счастье. Дворняга во весь опор ринулся к забору, обошел сторожей, бросившихся ему вслед, в один толчок оторвался от земли и «перекатился через забор, оставив на его гвоздях добрую половину своего бока» (476). Он, сидевший в темном углу и вызывавший общее презрение своим нелепым видом и цветом, клочьями на шерсти, на самом деле оказался подлинным протагонистом. Под фиолетовой шкурой скрывался дерзкий, независимый, отчаянно смелый лев, в то время как цирковой пудель, «выстриженный наподобие льва», оказывается трусливой жалкой фигурой, львом только по видимости. Этот прием костюмирования, маскировки, мены внешности реализует принцип новеллистической карнавализации.
Последняя фраза произведения: «Старый белый пудель долго глядел ему вслед. Он понял свою ошибку» (476) уравновешивает обе жанровые составляющие «Собачьего счастья»: с одной стороны, новеллистический «пуант» указывает на возможность существования различных точек зрения на мир, вносит мысль о важности неординарных, смелых решений, приводящих к преображению жизни; с другой стороны, апологическая назидательность, правда, очень ненавязчивая у Куприна, проявляется в утверждении в качестве высшей истины народной мудрости, выражаемой в пословицах, смысл которых прочитывается в финале: «Цвет в поле - человек на воле», «Тот побеждает, кто смерть презирает», «Счастье на крылах - несчастье на костылях», «Счастье в воздухе не вьется, а руками достается», «Счастье не ищут, а делают», «Всяк своего счастья кузнец», «Кто за счастье борется, к тому оно и клонится»15.
Таким образом, можно утверждать, что Куприн создает произведение, жанр которого в духе его времени оказывается синтетическим, объединяющим в себе начала новеллы и аполога. |
1 См.: Киселев Б.М. Рассказы о Куприне. М., 1964; Кулешов Ф.И. Творческий путь А.И. Куприна. 1883-1907. Минск, 1983; Кулешов Ф.И. Творческий путь А.И. Куприна. 1907-1938. Минск, 1987; Тубельская Г. Человек «нестерпимого любопытства» // Берегиня дома твоего. 2003. № 3. С. 86-88.
2 Киселев Б.М. Указ. соч. С. 185.
3 Там же.
4 Кулешов Ф.И. Творческий путь А.И. Куприна. 1883-1907. С.115.
5 Тюпа В.И. Новелла и аполог // Русская новелла: проблемы истории и теории: сб. ст. / под ред. В.М. Марковича и В. Шмида. М.; СПб., 1993. С.17.
6 Тамарченко Н.Д. Эпика // Теория литературы. Т. III. Роды и жанры (основные проблемы в историческом освещении). М., 2003. С. 239.
7 Тюпа В.И. Указ. соч. С.17.
8 Тамарченко Н.Д. Указ. соч. С. 239.
9 Тюпа В.И. Указ. соч. С. 21.
10 Там же. С.19.
11 Там же. С. 18.
12 Куприн А.И. Собачье счастье // Куприн А.И. Собр. соч.: в 9 т. / под ред. Н.Н. Акоповой. М., 1970. Т.1. С. 469. Далее все ссылки на это издание в тексте с указанием страницы в скобках.
13 Тюпа В.И. Указ. соч. С. 21.
14 Полубояринова Л.Н. Новелла // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / под ред. Н.Д. Тамарченко. М., 2008. С.146-147.
15 См.: Тверские пословицы и поговорки / сост. Л.В. Брадис и В.Г. Шомина. Тверь, 1993.
