CC BY
49
УДК 94(470.67)"18/19":28
судьба вакфной собственности в дагестане в первой половине XX века
© 2014 г.
Ибрагимова Патимат Абдусаламовна -кандидат исторических наук, доцент,
Дагестанский государственный университет, ул. М. Гаджиева, 43а, г. Махачкала, 367000. E-mail: [email protected].
I А. Ибрагимова
Ibragimova Patimat Abdusalamovna -
Candidate of Historical Science,
Associate Professor,
Daghestan State University,
Gadzhiev st.,43a, Makhachkala, 367000, Russia.
E-mail: [email protected].
Исследуется дагестанский вакф первой половины XX в. Рассматриваются передача в государственный земельный фонд крупных вакфов на равнине и в предгорьях Дагестана в 1920-1921 гг. и затянувшийся в горных районах процесс сохранения множества мелких вакфов, которые продолжали оставаться важным источником доходов сельских общин и мусульманской духовной элиты. Показан процесс сопротивления по изъятию вакфного имущества в пользу кресткомов, в результате чего мечетские земли в пользу государства были конфискованы лишь накануне завершения в 1939 г. сплошной коллективизации.
ключевые слова: вакфное имущество, земельная собственность, реформа, мечеть, медресе, дагестанское духовенство.
The Dagestan vakf of the first half of the XX century is investigated. We consider the transfer of the state landfund of large vakfs on the plains and in the foothills of Dagestan in 1920-1921, and prolonged in mountainous areas the process of saving many small vakfs, which continued to be an important source of income for rural communities and the Muslim spiritual elite. The process of resistance to seizing vakfproperty in favor of krestkoms, resulting that mosque land were seized in favor of the state only on the eve of the 1939 year of total collectivization is depicted.
Keywords: vakf property, land ownership, reform, a mosque, madrasah, Dagestan clergy.
Судьба вакфа представляет огромный интерес в период дореволюционных колониальных и советских преобразований и после уничтожения вакфного имущества в 20-30-е гг. ХХ в. на Восточном Кавказе, что привело к новому повороту в положении вакфных имуществ. На Восточном Кавказе, как и в других мусульманских регионах, вакф до его уничтожения мог включать разные виды движимого и недвижимого имущества, переданного либо завещанного на благотворительные и религиозные нужды мусульман. Постепенное изменение дагестанских вакфов под влиянием российских реформ и революционных событий привело к постепенному исчезновению как формы мусульманской собственности и в конечном итоге полному уничтожению в советское время. Специальные исследования о вакфе на Восточном Кавказе и в частности в Дагестане проведены у П.А. Ибрагимовой и В. О. Бобровниковым [1-5].
Существенные перемены наблюдаются в положении вакфов после присоединения Кавказа к Российской империи. В Кавказском наместничестве узаконили все виды вакфных имуществ, кроме сел крепостных и рабов, освобожденных по крестьянской реформе. В Дагестанской области и тех округах Терской области, где имелись вакфы, заведование передавалось администрации реформированных в конце 60-х-70-е гг.
сельских общин. Комиссия из сельского старшины, кади или муллы с муэдзином регулярно проверяла состояние вакфных имуществ и докладывала о нем начальству округа. Обязанностью кади стало регулярное составление списков вакфов общины. В последний раз по области такие вакфные списки были составлены в 1915 г. Сложился новый взгляд на вакф как на общий фонд мусульманского духовенства Кавказского края. Запретив создание новых вакфов, чтобы ограничить экономическую независимость мулл, кади и шейхов, власти в то же время постарались защитить вакфные имущества от российского и зарубежного капитала. Из торгового оборота изъятыми оставались земельные угодья, находящиеся на положении вакфов. Они не могли переходить по наследству, быть предметом дарений и купли-продажи. Запрещалась передача их во владение некоренным жителям данной местности.
Крушение империи в 1917 г. и установление советской власти на Восточном Кавказе привели к новому повороту в положении вакфных имуществ. Большевики, пришедшие к власти в Дагестане при поддержке местных мусульманских лидеров, на первых порах легализовали вакфы. Вполне законно они просуществовали здесь дольше, чем в других мусульманских регионах Советской России, например в Татарстане и Крыму, - до 1927 г.
Советская власть, уничтожая созданное при «старом режиме» мусульманское духовенство, сначала подорвала его экономическую базу, рассматривая вакф как один из видов коллективных владений сельских мусульманских общин. В борьбе с мусульманской духовной элитой правительство прибегло к расширению функций вакфов, в связи с чем сельсоветы стали оплачивать за счет вакфных отчислений часть собственных административных расходов. Кроме мечетей и медресе вакфное имущество порой стало использоваться для содержания первых советских народных школ, а также нужд крестьянской кооперации, но по-прежнему в пределах отдельной сельской общины.
Постановление Президиума ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 г. лишило любые мусульманские общины прав юридических лиц, тем самым подорвав основу легального существования вакфа в стране. Изъятие вакфов в Дагестане было завершено к концу 30-х гг. Оно сильнейшим образом изменило систему землевладения и землепользования в Дагестане. Относившиеся прежде к вакфам движимое имущество, земли и недра так и не были введены в гражданский и торговый оборот. Национализация привела не к восстановлению права собственности на вакфы, а к их дроблению и расхищению прежними пользователями. Государственный контроль за вакфными имуществами был утерян. Сначала их передали аульским обществам взаимопомощи (АОВ) и кресткомам. Но уже в 1931 г. при осуществлении в Дагестане и Чечне постановления 1929 г. власти республики попытались перераспределить бывшие вакфы между колхозниками и рабочими совхозов. При этом оказалось, что большинство этого имущества без всяких актовых записей было разделено между членами колхозных и совхозных общин.
Мусульманское духовенство представляло собой реальную силу и имело большое влияние на дагестанское общество. До революции в Дагестане было более 1700 мечетей, в среднем приблизительно по одной мечети на каждый аул (учитываются и квартальные - на несколько дворов - мечети). В 1913 г. в Дагестане было зарегистрировано 63 985 десятин вакфных земель, т. е. примерно 5 % всех земельных угодий области [6, с. 6]. В 800 мусульманских школах училось 7500 слушателей и свыше 10 тыс. духовных лиц - мулл, кадиев, дибиров и др. (вместе с семьями численность духовенства доходила до 50 тыс. человек) [7, с. 60-61].
В духовной жизни горцев безраздельно господствовала религиозная идеология, проводником которой являлся многочисленный слой духовенства. Высокая степень религиозности дагестанского населения имела свои исторические корни. Сложившийся за годы Советской власти стереотип о полной безграмотности и культурной отсталости населения дореволюционного Дагестана не имел под собой оснований, так как грамотное население Дагестана, как отмечали выдающиеся восто-
коведы В. В. Бартольд, И. Ю. Крачковский [8, 9] и др., на основе арабской графики полностью овладело научным и культурным наследием арабо-мусульманского Востока. Известный лингвист П. К. Услар писал: «Если об образовании судить по соразмерности числа школ с массой народонаселения, то дагестанские горцы в этом отношении опередили даже многие "европейские нации"» [10]. «Эта груда голых скал была едва ли не самым грамотным местом на Кавказе», - писал о Дагестане XVIII - начала XIX в. М. Н. Покровский [11]. Дагестан был кузницей кадров духовенства для всего Восточного Кавказа. Мусульманские школы делились на два типа - мактабы и медресе. Школы низшего типа - мактабы - имелись почти в каждом ауле. В отчете начальника Дагестанской области за 1861 г. записано: «Можно сказать, что в Дагестанской области нет почти ни одного селения, в котором при мечети у кадия и муллы не обучалось бы арабскому языку от трех до пятнадцати учеников. Едва ли где-либо в мусульманском населении Кавказа до такой степени развито изучение арабского языка, духовной литературы на этом языке, как в Дагестане» [12, л. 50-52]. Арабоязычная направленность культуры Дагестана способствовала укреплению позиций ислама.
Мечетские земли сдавались в аренду крестьянам, что и приносило доход. Поэтому после установления Советской власти ликвидация мечетского землевладения стала одним из важнейших вопросов. В отличие от центральных районов России, где национализация церковного имущества была осуществлена в первые же месяцы существования Советской власти, в Дагестане вплоть до конца 20-х гг. и начала коллективизации сельского хозяйства сохранялись вакфные земли и имущество.
Государство законодательно регулировало вопрос об отношении к религиозным учреждениям и в частности к вакфной собственности. В Программе РСДРП, принятой на II съезде партии в 1903 г., зафиксировано «отделение церкви от государства и школы от церкви». Характеристика религии как «опиума народа», объявление вакфного землевладения государственной собственностью дали свои результаты. Уничтожение кадров духовенства, «уличенных» в контрреволюционной деятельности, вело к закрытию мечетей и медресе, лишало их материальной базы.
Декреты «О земле» и «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» еще в 1917-1918 гг. решили однозначно вопрос о национализации церковных земель. В Положении Дагземотдела от 23.08.1920 г. об осуществлении закона о социализации земли в Дагестане также говорилось, что всякая собственность на землю, недра, леса и живые силы природы отменяется навсегда. Земли без всякого выкупа переходили в пользование трудового народа, а вся земля, в чьей бы собственности она ни находилась, составляла единый государственный фонд [13, с. 256-258].
Наступление Советской власти на вакфы напрямую связано с осуществлением на Кавказе с конца 20-х гг. общесоюзных программ по коллективизации и культурной революции в деревне. Крупные вакфы на равнине и в предгорьях были упразднены, а относившиеся к ним пастбища, хутора-кутаны, солеварни и нефтепромыслы переданы в государственный земельный фонд уже в 1920-1921 гг. В горных же районах сохранялось множество мелких вакфов, остававшихся важным источником доходов сельских общин и мусульманской духовной элиты.
Духовенство упорно сопротивлялось изъятию вакф-ного имущества в пользу кресткомов. Представители духовенства выступали на сходах, проводили собрания жителей в мечетях за его сохранение, так как доходы от вакфов и закятов оставались значительными. По подсчетам окружных фининспекций, в 1926/1927 хозяйственном году общая сумма поступлений от вакфов и закята в Дагестанской АССР составляла около 1,5 млн руб. при наличии 145 тыс. крестьянских дворов. В отчете правительства Дагестанской АССР к VI Дагестанскому съезду Советов (1927 г.) указывалось, что единый сельскохозяйственный налог за этот же год составлял 538 тыс. руб. [14, с. 36]. В связи с этим вопрос об изъятии из рук духовенства вакфного имущества приобрел для Советской власти особую значимость. Совнарком ДАССР в январе 1927 г. принял постановление об изъятии вакфного имущества мечетей. Часть вакфов была передана в ведение кресткомов (ККОВ), использовавших их доходы на кредиты бедняцким хозяйствам и создание кооперативов.
Укрепление Советской власти позволило ЦИК и СНК ДАССР издать 23 января 1927 г. постановление «О национализации вакфных имуществ». У мусульманского духовенства было отобрано и передано через аульские общества взаимопомощи (АОВ) крестьянским хозяйствам более 7 тыс. га пашни и пастбищ, разного имущества на сумму 212 702 руб., 6958 десятин земельных угодий, 42 мельницы, 88 домов и 5 зданий медресе [15, л. 109]; 5500 десятин земли были распределены среди бедноты. При этом были сожжены сотни вакфных библиотек. Тогда же закрыли сельские и окружные суды, действовавшие по нормам местных адатов и мусульманского права (шариата). В постановлении говорилось: «Все вакфные имущества, находящиеся во владении, пользовании и распоряжении различных религиозных установлений Дагестана (медресе, мечети и прочее), и обслуживающих эти установления лиц (мулл, кадиев и пр.) объявить национальным достоянием». Дагестанская организация союза воинствующих безбожников (СВБ) боролась с религией недозволенными методами, такими оскорбительными для верующих действиями, как сжигание Корана и другой религиозной литературы; насильственное изъятие ковров в мечетях, запрещение колокольного звона
накануне праздников в церквях, сжигание икон и т. п. [16, л. 69].
В Кюринском и Андийском округах вакфные поступления были более значительными, чем в Гунибском, Табасаранском, Дербентском и Хасавюртовском. По мнению ДЦК АОВ, данная ситуация сложилась благодаря недостаточному вниманию со стороны окриспол-комов и сельских советов. Отсутствовали вакфные поступления в фонд КАОВ в Лакском, Дербентском и Кайтаго-Табасаранском округах. Чтобы лишить духовенство материальных средств, необходимо было отнять у него право получения закята от крестьянства [17, л. 31]. По Буйнакскому округу вакфного имущества было изъято: деньгами - 5485 р. 47 к., пахотной земли - 870 1/4 десятины, пшеницы - 5035 п. 33 ф., муки - 152 п., кукурузы - 2780 п.15 ф. и ячменя - 80 п., крупного скота - 22 головы, баранов -1947, масла -11 п., мяса - 52 п., два дома, 5 медресе, бязи - 20 арш., картофеля - 300 п., всего на сумму 30 197 р.78 к. Крест-ком, реализовав часть полученного вакфного имущества, приобрел 5 тракторов, 1 жатку, 1 сенокосилку, 1 сортировку, 1 молотилку, 2 кукурузных молотилки и 25 плугов. Изъято по Буйнакскому округу 6 домов и около 200 ковров [18, л. 1].
Мероприятия Советской власти по национализации вакфов и изъятию закята дагестанское духовенство встретило открытым сопротивлением, скрывая вакфные земли и имущество, призывая верующих не сдавать закят в кресткомы, организовывая массовые выступления против изъятия вакфов. Верующий горец-крестьянин считал вакфное имущество священным, имеющим божественное назначение. Поэтому большая часть крестьянства выступала не за передачу вакфов комитетам крестьянской взаимопомощи, а за их сохранение в собственности мечетей.
Административная ломка сельского общества, сопровождавшаяся физическим истреблением и высылкой из Дагестана нескольких тысяч семей духовных руководителей мусульманской общины, не подорвала традиционного землевладения во многих горных джа-маатах. Опросы жителей разных сел Цумадинского района (Хуштады, Тлондоды, Агвали, Гаквари, Тинди) показали, что здесь в обход советских законов всегда действовали важнейшие нормы адата и шариата [19, с. 245].
Местные крестьяне отказывались уничтожать ме-четские земли. Реально они были изъяты государством не в конце 1928 г., как это планировалось, а лишь накануне проведения в 1939 г. сплошной коллективизации. В 1937 г. почти во всех районах Дагестана были закрыты сельские мечети и существовавшие при них религиозные школы (медресе). Тогда же уничтожили множество записей местного адата, хранившихся в мечетских архивах. В 1937 г. в Дагестане было закрыто 101 молитвенное здание, в 1939 - 125, в 1940 - 33, в 1941 - 9 [20, л. 17]. Мечети распоряжались свыше
13 тыс. десятин вакфных земель, представляя собой солидную идеологическую и экономическую силу. Наука, образование, школа, законодательство, семейная жизнь - во всех этих сферах деятельности духовенство играло важную, порой ведущую роль. По числу мечетей Дагестан издавна занимал первое место на Северном Кавказе. В период с 1923 по 1939 г. почти все они были закрыты, часть разрушена.
До начала 1945 г. в Дагестане, по архивным данным, не было ни одной действующей, официально зарегистрированной мечети. Все недействующие молитвенные здания были заняты под клубы, склады, школы, а то и просто пустовали. Лишь в 1945 г. начали открываться первые молитвенные здания. На 1 января 1951 г. в Дагестане действовало 28 молитвенных зданий. Из них 26 мечетей и 2 синагоги. Обслуживали их 57 служителей культа [21, л. 2-6].
В истории Дагестана вопрос о формах земельной собственности является ключевым, так как в конечном итоге именно формы земельной собственности определяют тип общественно-экономических отношений. В первой половине XX в. коренным изменениям подверглась вакфная собственность, которая фактически перестала существовать как форма собственности. Этот фактор важен, так как связан с судьбой ислама в Дагестане и непосредственно исламских культовых сооружений.
Литература
1. Ибрагимова П. А. Вакф в Дагестане (из истории форм земельной собственности в средневековье): автореф. дис. ... канд. ист. наук. Махачкала, 1999. 26 с.
2. Ибрагимова П. А. Судьба вакфной собственности в Дагестане (процесс развития и трансформации) // Государство и религия в Дагестане. Информ.-аналит. бюллетень. Махачкала, 2003.
3. Ибрагимова П. А. Вакф в Дагестане. Махачкала, 2012. 230 с.
4. Бобровников В. О. Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие: Очерки по истории и этнографии права нагорного Дагестана. М., 2002. 275 с.
5. Бобровников В. О. Вакф в Дагестане: из вчерашнего дня в завтрашний? // Ислам и право в России: материалы науч.-практ. семинара. М., 2004. Вып. 2. С. 150-165.
6. Обзор Дагестанской области за 1913 г. Темир-Хан-Шура, 1915.
7. Обзор Дагестанской области за 1913 год. Темир-Хан-Шура, 1914.
8. БартольдВ. В. Соч.: в 9 т. М., 1963. Т. 2. Ч. 1.
9. Крачковский И. Ю. Арабская литература на Северном Кавказе // Избр. соч. М.,-Л., 1960. Т. 7.
10. Услар П. К. О распространении грамотности между горцами // ССКГ. ВНП 3. 1870. С. 3.
11. Покровский М. Н. Дипломатия и войны царской России в XIX столетии. М., 1923. С. 209.
12. Центральный государственный архив Республики Дагестан (ЦГА РД). Ф. 126. Оп. 2. Д. 71. 1871.
13. Революционные комитеты Дагестана и их деятельность по упрочению Советской власти и организации социалистического строительства (март 1920 г - декабрь 1921 г.). Махачкала, 1960. 502 с.
14. КундуховМ. О закяте и некоторых других формах поборов духовенства в нацобластях // Революция и горец. 1929. № 7-8.
15. ЦГА РД. Ф.1п. Оп. 9. Д. 169.
16. Там же. Ф. Р-238. Оп. 3. Д. 11.
17. Там же. Ф. 1п. Оп. 1. Д. 105. 1928.
18. Там же. Ф.1-37. Оп. 20. Д. 91. 1927.
19. Обычаи и закон в письменных памятниках Дагестана V - начала XX в. Т. 2: В царской и ранней советской России / сост. и отв. ред. В. О. Бобровников. М., 2009. 272 с.
20. ЦГА РД. Ф. Р-352. Оп. 5. Д. 17.
21. Там же. Ф. Р-1234. Оп. 4. Д. 6.
References
1. Ibragimova P. A. Vakf v Dagestane (iz istorii form zemel'noj sobstvennosti v srednevekov'e): [Vakf in Dagestan (the history of forms of land ownership in the Middle Ages)]. avtoref. dis. ... kand. ist. nauk. Mahachkala, 1999. 26 s.
2. Ibragimova P. A. Sud'ba vakfnoj sobstvennosti v Dagestane (process razvitija i transformacii) [The Fate of Vakf Property in Dagestan (the process of development and transformation)] // Gosudarstvo i religija v Dagestane. Informacionno-analiticheskij bjulleten'. Mahachkala, 2003.
3. Ibragimova P. A. Vakf v Dagestane [Vakf in Dagestan]. Mahachkala, 2012. 230 s.
4. Bobrovnikov V. O. Musul'mane Severnogo Kavkaza: obychaj, pravo, nasilie [Muslims of the North Caucasus: Custom, Law, Violence]: Ocherki po istorii i jetnografii prava nagornogo Dagestana. M., 2002. 275 s.
5. Bobrovnikov V. O. Vakf v Dagestane: iz vcherashnego dnja v zavtrashnij? [Vakf in Dagestan: From Yesterday to Tomorrow?] // Islam i pravo v Rossii: materialy nauch-prakt. seminara. M., 2004. Vyp. 2. S. 150-165.
6. Obzor Dagestanskoj oblasti za 1913 g. Temir-Han-Shura, 1915 [Overview of the Dagestan Region in 1913 Temir-Khan-Shura, 1915].
7. Obzor Dagestanskoj oblasti za 1913 god. Temir-Han-Shura, 1914 [Overview of the Dagestan Region in 1913 Temir-Khan-Shura, 1914].
8. Bartold V. V. Work in 9 Vol . M, 1963. Vol. 2. Part 1.
9. Krachkovskii I. Y. Arabian Literature in the North Caucasus / selected works.. M.,-L., 1960. V. 7.
10. Uslar P. K. On Literacy Dissemination among Mountaineers // SSKG. VNP 3, 1870 P 3.
11. Pokrovsky M. N. Diplomacy and Wars of Tsarist Russia in the XIX century. M., 1923. P. 209.
12. Central'nyj gosudarstvennyj arhiv Respubliki Dagestan (CGA RD) [Central State Archive of the Dagestan Republic]. F. 126. Op. 2. D. 71. 1871.
13. Revoljucionnye komitety Dagestana i ih dejatel'nost' po uprocheniju Sovetskoj vlasti i organizacii socialisticheskogo stroitel'stva (mart 1920 g. - dekabr' 1921 g.) [Revolutionary Committees of Dagestan and their Activities to Strengthen the Soviet Power and the Organization of Socialist Construction (March of 1920 - December 1921)]. Mahachkala, 1960. 502 s.
14. Kunduhov M. O zakjate i nekotoryh dragih foimah poborov duhovenstva v nacoblastjah [About Zakjat and Other Forms of Clergy Requisitions in National Areas] // Revoljucija i gorec. 1929. № 7-8.
15. CGA RD. F.1p. Op. 9. D. 169.
16. Tam zhe. F. r-238. Op. 3. D. 11.
17. Tam zhe. F. 1p. Op. 1. D. 105. 1928.
18. Tam zhe. F.1-37. Op. 20. D. 91. 1927.
Поступила в редакцию_
19. Obychai i zakon v pis'mennyh pamjatnikah Dagestana V - nachala XX v. T. 2: V carskoj i rannej sovetskoj Rossii [Customs and Law in the Written Works of Dagestan V - Early XX century. T. 2: In Tsarist and Early Soviet Russia] / sost. i otv. red. V. O. Bobrovnikov. M., 2009. 272 s.
20. CGA RD F. R-352. Op.5. D.17.
21. Tam zhe. F. R-1234. Op.4. D.6.
2 октября 2014 г
УДК 902.7
проблема чеченского таипа в отечественных историко-этнографических исследованиях
© 2014 г. С. А. Натаев
Натаев Сайпуди Альвиевич -кандидат исторических наук, доцент, кафедра истории народов Чечни, Чеченский государственный университет, ул. Шерипова, 32, г. Грозный, 364907. E-mail: [email protected].
Nataev Sajpudi Al'vievich -
Candidate of Historical Science, Associate Professor, Department of History of Chechnya Peoples, Chechen StateUniversity, Sharipova st., 32, Grozny, 364907, Russia. E-mail: [email protected].
Рассматриваются интерпретации в отечественных историко-этнографических исследованиях о социальной сущности тайпа, его месте и роли в социальной организации чеченцев как в отдаленном прошлом, так и в современной жизни общества. Дано авторское видение социального содержания института чеченского тайпа, который по своей социальной сущности - не классический род, как это было принято считать в этнографической литературе, а братство - ассоциация родственных и неродственных групп, объединенных едиными социальными, экономическими интересами и мифологическим родством в традиционном обществе чеченцев.
ключевые слова: тайп, род, племя, братство, фамилия.
The article considers the interpretation in the national historical and ethnographic research on the social nature of Taip, its place and role in the social organization of the Chechens, as in the distant past and in contemporary society. The author's vision of the social content of the Institute Chechen Taip is given. The article concluded that the Chechen Taip on their social nature is not a classic race, as it was considered to be in the ethnographic literature, and brotherhood. The author defines the Taip as «the brotherhood of the Association of related and unrelated groups, united by common social and economic interests and mythological kinship in traditional Chechen society.
Keywords: taip, clan, tribe, brotherhood, surname.
В исторической науке не сложилось единого взгляда на социальную сущность тайпа, его место и роль в социальной организации чеченцев как в отдаленном прошлом, так и в наши дни. Мнение, что тайп является родом, племенем, что в основе общественного строя чеченцев лежит родоплеменная организация, неоднократно высказывалось в русской этнографической литературе. Советские этнографы в основном в соответствии с общинно-родовой теорией, господствовавшей в исторической науке с 20-х гг. XX в., считали, что чеченский тайп является классическим родом. Такая же точка зрения преобладает и в современной научной литературе и тиражируется в научно-популярных и других печатных изданиях. Хотя в русской и советской
этнографической литературе существовали и другие определения института чеченского тайпа.
В. И. Голенищев-Кутузов впервые представил в качестве основной общественной ячейки группу, которую он именует племенем, родством, родом либо местным названием «тохум» [1], что в переводе с иранского языка означает «семя», термин, который распространен на Кавказе в качестве обозначения родственной группы. На западе Кавказа в данном значении используют слово «фамилия». Термин «тохум» в русских источниках появился впервые именно благодаря В. И. Голенищеву-Кутузову. Вслед за ним П. Константинов описал «тохумы», или «фамилии», у лезгин [2, с. 13]. По В. И. Голенищеву-Кутузову, тохум у чеченцев состоит исключительно из родственников, по П. Кон-
