CC BY
25
УДК 821(1-87)
Сибирский федеральный университет Магистрант кафедры русской и зарубежной литературы О. Е. Федосова
Россия, г. Красноярск, тел.: + 79620840847; e-mail: pedinside@gmail. com
Siberian Federal University
Postgraduate of Russian and foreign literature
department
O. E. Fedosova
Russia, Krasnoyarsk, +79620840847; e-mail: pedinside@gmail.com
О.Е. Федосова
СУДЬБА РОМАНА В ХХ ВЕКЕ (НА МАТЕРИАЛЕ СБОРНИКА ЭССЕ ДЖ. ФАУЛЗА «КРОТОВЫЕ НОРЫ»)
В статье рассматриваются и анализируются основные суждения Джона Фаулза относительно литературы XX века, восприятия ее современными читателями, влияния кинематографа как на авторов, так и на реципиентов художественной деятельности, изложенные в сборнике эссе «Кротовые норы».
Ключевые слова: Джон Фаулз, роман, жанр, постмодернизм, современная литература.
O.E. Fedosova
THE DESTINY OF A NOVEL DURING XX CENTURY (BASED ON «WORMHOLES» BY JOHN FOWLES)
Main assertions about literature of XX century stated by John Fowles in his «Wormholes - Essays and Occasional Writings» are considered and analyzed in the article: a perception of modern readership, influence of filmmaking on both authors and recipients of artistic activity.
Keywords: John Fowles, а novel, а genre, postmodernism, modern literature.
Одной из главных фигур постмодернистской литературы второй половины XX века является Джон Фаулз (John Fowles, 1926-2005) - современный английский писатель, оцениваемый некоторыми критиками как «самый интересный и важный талант послевоенного периода» [6; с. 339]. Произведения Фаулза - романы, повести, рассказы, эссе. Самые яркие эссе собраны в сборнике «Кротовые норы» («Wormholes», 1998). Книга представляет эволюцию взглядов писателя на литературное творчество, на то, как литература соотносится с жизнью и нравственностью, взглядов, постепенно меняющихся на протяжении зрелого и плодотворного периода его творчества.
Двадцатый век оказался тяжелым испытанием для литературы. Развитие науки и техники, появление и популяризация кинематографа и телевидения губительно повлияли на все литературные формы, в большей степени, по мнению Фаулза, пострадал роман.
«Дело в том, что в последние пятьдесят лет роман вытесняется из жизни. Обстоятельства навязывают нам вытеснение романа. Романисты не виноваты. В XVIII, как и в XIX веке, роман совсем недалеко - лишь на один шаг - ушел из жизни. Однако с пришествием кино, телевидения и звукозаписи он отступил уже на два шага» [9; с. 34]. Кинематограф способен повествовать намного быстрее романа. Современному обществу теперь становится «скучно читать, скучно писать», так как внешний облик, движения персонажей, атмосферу действия в кино увидеть можно в несколько раз быстрее, намного красочнее.
© Федосова О.Е., 2014
Сознание человека второй половины XX века подчинено эстетике серийности и визуаль-ности, культура печатного текста вытесняется текстом визуализированным, насыщенным красками. «Катастрофический рост удельного веса визуальности в культуре убедительно свидетельствует об усталости Я-сознания огромного числа потребителей искусства», -констатирует В.И. Тюпа [8; с. 311]. Роман теряет новизну, он становится калькой иных форм изображения жизни. Если роман хочет остаться действующим и живым, то ему, считает Фаулз, «в один прекрасный день придется сузить свои рамки, описывая лишь то, что другие записывающие системы зафиксировать не могут» [9; с. 36]. Ему придется снова обрести оригинальную мысль, которую ни одно средство массовой информации не сможет повторить.
В эссе «Заметки о неоконченном романе» Фаулз входит в одностороннюю полемику с Аленом Роб-Грийе - французским прозаиком, основным идеологом nouveau roman - нового романа, который в работе «О новом романе» («Pour un nouveau roman», 1963) «сводит задачи романа всего лишь к поиску новых форм, в то время как не менее важны и другие задачи - развлекать, изображать сатирически, описывать новые восприятия, отражать жизнь, изменять ее к лучшему и прочее» [9; с. 48]. Фаулз противостоит этому мнению, утверждая, что роман все еще остается свободной формой. Именно благодаря своей внешней свободе, он способен помочь читателю постичь внутреннюю свободу не только его самого, но и окружающего общества в целом.
Одним из важнейших отличий романа от кинофильма, по мнению Фаулза, является момент повествования. «Оно стало для меня квинтэссенцией писательского искусства», -пишет Дж. Фаулз в эссе «Франция современного писателя» (1988) [9; с. 104]. Повествование, будь оно реальное или воображаемое, способно каждого читателя полностью погрузить в сюжет произведения, оставить неизгладимый след на многие годы вперед. Кинематограф же оставляет яркое впечатление, которое длится недолго, затмевается позже следующими, иными, но все же схожими ощущениями от нового фильма. Первоначально воспринимавшиеся как взрыв, сегодня телевидение и кинематограф приобретают в сознании потребителей характеристику привычки. Визуализированное привычное становится игровым, иллюзорным, теряет художественность, чего не случается в романной форме.
«Взяться за писание романа в 1964 году значило постоянно каждым нервом своим ощущать, что вторгаешься на чужую территорию, в чужие владения, прежде всего - во владение кино» [9; с. 35]. Распространение кинематографа мгновенно приобрело огромные масштабы, завладев не только внешними материальными формами передачи информации, но также и воображением людей. Одна из важнейших проблем разрушения романа - кинематографическое воображение писателей. Исчерпанность культуры, невозможность создания чего-то нового, ощущение, что «очень многое в писании романа становится - или кажется, что становится, - скучным переводом не сделанного еще фильма в слова» [9; с. 35].
«К сегодняшнему дню я посмотрел примерно две с половиной тысячи фильмов, не считая телевидения. Как может столь часто повторяющийся опыт не оставить неизгладимого отпечатка на самой форме нашего воображения?» - пишет Фаулз в эссе «Заметки о неоконченном романе» [9; с. 58]. Кино проникает не только в окружающую жизнь, но и в воображение, в восприятие этой жизни. Новый способ описания жизни - кинематографический - меняет и былые способности восприятия ее человеком, но в большей степени писателем. Роман способен стать копией кинофильмов из-за того, что самосознание людей из индивидуального, уникального превращается в сумму визуализированных «текстов». Масс-медиа влияют не только на писателей, они активно участвуют в формировании массового сознания нового читателя, сменившего свой статус на «потребителя». «Наивно полагать, что сегодняшний читатель ничем не отличается от читателя начала века - он изменился и качественно и количественно; в своей массе он стал носителем устоявшихся вку-
сов и пристрастий к стереотипам массовой культуры», - констатирует исследователь И.П. Ильин в работе «Постмодернизм от истоков до конца столетия [3; с. 166]
Влияние накопленного за долгие годы опыта, подпитанного прочитанными произведениями, так же очевидно, как и влияние кинематографа. К созданию собственных романов Фаулза подталкивали многие другие писатели, часто не замеченные или давно забытые публикой произведения. Связь с ранее созданными текстами можно проследить во многих работах Дж. Фаулза, на что он самостоятельно указывает в эссе разных лет.
Фаулз отмечает, что в литературном творчестве на него повлиял Д.Г. Лоуренс - по его мнению, «самый крупный романист XX века, соперничать с которым мог бы лишь Джеймс Джойс» [9; с. 121].
Сильные переживания, ощущаемые в тот или иной критический момент жизни, заставляют понять, что «я есть», оттенить размышления о том, «чем я мог бы или должен был быть». Эти переживания часто проходят незаметно, но оставляют свой след навсегда. «Всегдашнее их существование в твоем настоящем проходит через всю книгу "Маг"», источником этих размышлений послужила поездка в Грецию в 1950-х гг., а предпосылкой -знакомство с деятельностью Д.Г. Лоуренса. Но есть в творческой практике писателя и менее видимые (но не менее значимые) влияния, например, роман Клэр де Дюра «Урика» (1824), из которого неосознанно было взято имя главного героя Чарльз для произведения «Женщина французского лейтенанта». Сам Фаулз дополняет список литературных влияний Андре Жидом, французским автором Мариво, романом «Большой Мольн» Ален-Фурнье и экзистенциализмом в целом - ведущим направлением в горячо любимой писателем французской литературе XX века [9; с. 104].
Печатные тексты, как и визуальные, так же накладывают свой отпечаток на сознание художника, однако воздействие литературы не воспринимается Фаулзом столь категорично. Кинематограф - это всего лишь сумма ярких картин, забивающих и убивающих индивидуальность художественных произведений. Переписывание же текстов литературы, наоборот, указывает на опытность писателей, на уникальность собранных за многие годы знаний.
Кинематограф, став развлечением масс, перенес развлекательный интерес и в литературу. «"Роман развлекательный" - вариант старого плутовского романа, написанного в стиле фальшивого современного рококо. Я не виню авторов таких романов - во всяком случае, не так уж сурово <...>» [9; с. 37]. Винить нужно, считает писатель, обозревателей и журналистов, телевизионщиков и газетчиков, ведь именно они - люди, имеющие отношение не только к литературе, но и к средствам массовой информации, «возвели развлекательность в ранг великого мерила литературной ценности», вследствие чего современный роман перестает выполнять свои былые задачи: донести до человечества идеалы, воспитать и пр. Не выполняется и главная задача - проповедническая [9; с. 37].
«Я не разделяю всеобщего пессимизма по поводу так называемого конца романа», -говорит писатель [9; с. 56]. На сегодняшний день роман приобрел «культовый статус для меньшинства». Но мало кто осознает, что роман всегда и являлся «культом для меньшинства», большинство же находило иные формы и средства развлечения. Искусство на протяжении всего времени своего развития подвергалось двойному кодированию - разделению на меньшинство и большинство, элитарность и массовость.
«Фактически нужно лишь написать киносценарий, чтобы обнаружить, какими огромными неотчуждаемыми владениями по-прежнему обладает роман, как бесчисленны формы человеческого опыта, которые можно описать лишь в романе и средствами романа» [9; с. 56]. Кинематограф, меняя воображение зрителя, делает его одинаковым, подавляя субъективность, заглушая «отклик индивидуальной визуальной памяти». Читая роман, каждый «зритель» способен создать свой неповторимый образ. В литературе существует со-
трудничество между читателем и писателем, которого нет в кино. Писатель лишь предлагает идею, читатель же ее конкретизирует, воспринимает, ощущает так, как хочет, как считает нужным. Такова, по мнению Фаулза, «привилегия словесной формы». Завладеть этой способностью соучастия читателя кинематограф пока не может, что не позволяет ему в полной мере узурпировать роман. И пока текст будет уходить от любого рода авторитарности (свойственной кинематографу), пока читатель будет принимать роль соавтора, романная форма будет востребована и жива [9; с. 56].
Есть две точки зрения на противоборство кинематографа и романа: «либо роман, а с ним вместе и вся культура печатного слова отживает свой век, либо наш век - увы! - в чем-то печально слеп и мелок». Выбор способен сделать только потребитель - зритель или читатель. Писатель настоятельно рекомендует современному еще потребителю-читателю насторожиться. Его должно «встревожить это всезнающее презрение к печатному слову, столь широко распространенное среди профессиональных патологоанатомов, препарирующих литературу». И исход один: «Нам нужно хирургическое вмешательство, а не анатомическое вскрытие. Тело умирает не только тогда, когда удаляют мозг: если вырвать сердце, результат будет тот же» [9; с. 62].
Библиографический список
1. Андреев Л. Художественный синтез и постмодернизм // Вопросы литературы. 2001. № 1. С. 3-38.
2. Ганин В. Дж. Фаулз. Кротовые норы // Вопросы литературы. 2003. № 4. С. 362363.
3. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М.: Интрада, 1998. 229 с.
4. Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. Спб.: Алетейя, 2000. 346 с.
5. Михальская Н.П., Аникин Г.В. Английский роман XX века. М.: Высшая школа, 1982. 192 с.
6. Михальская Н.П. Фаулз, Джон // Зарубежные писатели: биобиблиографический словарь: в 2-х ч. Ч. 2: М - Я. М.: Просвещение, 1997. С. 339-341.
7. Ортега-и-Гассет Х. Дегуманизация искусства // Кризис сознания: сборник работ по «философии кризиса». М.: Алгоритм, 2009. С. 105-173.
8. Тюпа В.И. Дискурсные формации. Очерки по компаративной риторике. М.: Языки славянской культуры, 2010. С. 307-315.
9. Фаулз Дж. Кротовые норы: Сб. / [пер. с англ. И. Бессмертной, И. Тогоевой]. М.: ООО Издательство АСТ, 2004. 702 с.
References
1. Andreev L. Art synthesis and postmodernism // Literature Questions. 2001. №. 1. Pp. 338.
2. Ganin V.J. Fowles. Mole holes // Literature Questions. 2003. №. 4. Pp. 362-363.
3. Ilyin I.P. Postmodernism from sources until the end of century: evolution of the scientific myth. M.: Intrada, 1998. 229 p.
4. Mankovsky N.B. Aesthetics of a postmodernism. SPb.: А^у^ 2000. 346 p.
5. Mikhalskaya N.P., Anikin G.V. English novel of the XX century. M.: The higher school, 1982. 192 p.
6. Mikhalskaya N.P. Fowles, John // Foreign writers: biobibliographic dictionary: in 2 v. V. 2: M - Ya. M.: Education, 1997. Pp. 339-341.
7. Ortega-and-Gasset H. Degumanization of art // Consciousness Crisis: collection of works on «crisis philosophy». M.: Algorithm, 2009. Pp. 105-173.
8. Tyupa V.I. Discourse of a formation. Sketches on komparative rhetoric. M.: Slavic Languages, 2010. Pp. 307-315.
9. Fowles J. Wormholes - Essays and Occasional. M.: Publishing House AST, 2004. 702 p.
