CC BY
94
УДК 811.161.1’20’
ББК 81.401.2
Смирнова Ольга Игоревна
преподаватель кафедра литературы Владимирский государственный университет имени Александра Г ригорьевича и Николая Г ригорьевича Столетовых г. Владимир Smirnova Olga Igorevna Lecturer Chair of Literature Vladimir State University named after A.G. Stoletov and N.G. Stoletov
Vladimir
Субстантивные сочетания с творительным падежом с предлогом «С» в русском языке ХХ! века: синергийно-когнитивный аспект1
Noun Combinations with Preposition "With" Ablative in Russian of XXI Century: Synergetic-and-Cognitive Aspect
Целью настоящей статьи является описание основных этапов изучения конструкции «имя существительное + имя существительное в твор. пад. с предлогом «С» в отечественной лингвистике, а также решение вопроса о необходимости более подробного описания анализируемой конструкции, активно употребляющейся в речи носителей русского языка XXI в.
The purpose of this article is to describe the main stages of the study of the construction "noun + noun in ablative with preposition "with" in the Russian linguistics, as well as to decide on the need for a more detailed description of the analyzed structure, actively used in the Russian speech in the XXI century.
Ключевые слова: «имя существительное + имя существительное в творительном падеже с предлогом «С», структурно-семантический подход, сравнительно-историческое языкознание, формально-синтаксическое направление.
Key words: noun + noun in the ablative with the preposition "with", structur-al-and-semantic approach, comparative-and-historical linguistics, formal syntax direction.
Как известно, сочетаемость языковых единиц неоднократно являлась и продолжает являться объектом исследования отечественных лингвистов (Ю. Д. Апресян, Н. Д. Арутюнова, И. М. Богуславский, В. В. Виноградов, Е. С. Кубрякова, И. А. Мельчук, В. В. Морковкин, A. M. Пешковский,
1 Работа проводится при финансовой поддержке Министерства образования и науки РФ за счет средств ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы по теме «Гуманитарные парадигмы инновационного сознания современного общества» (14.В37.21.2119).
Вестник ЧГПУ102012 318
A. А. Потебня, Н. Н. Прокопович, Е. В. Рахилина, В. Н. Телия, В. А. Федосов,
B. И. Фурашов, Н. В. Юдина и др.).
Интерес к данной конструкции обусловлен, прежде всего, тем, что в центре внимания большинства работ, посвященных лексической сочетаемости, чаще других находятся комбинации глагола с зависимыми субстантивами, что, вероятно, вызвано большим удобством описания синтагматических возможностей глагола со структуральных позиций [13, с. 119], в то время как конструкции со стержневым компонентом-существительным описаны менее подробно. Вместе с тем, присубстантивные сочетания с существительным с предлогом «С» весьма активно используются в речи современных носителей русского языка, о чем свидетельствует языковой материал, собранный в ходе исследования в период с 2009 по 2012 годы. Анализу подвергнуто 1700 примеров сочетаний «имя существительное + имя существительное в твор. пад. с предлогом «С», извлеченных из современной художественной русскоязычной литературы, аудиовизуальных и печатных средств массовой информации XXI в.
История развития лингвистической науки свидетельствует о том, что падеж был и остается одной из сложнейших языковых категорий. Его разработка уходит корнями в древность, главным образом, в труды Аристотеля и при неослабевающем внимании лингвистов продолжает оставаться актуальной в XXI веке. Интерес ученых к выделению, описанию и осмыслению падежных форм проявляется со времен зарождения лингвистических традиций (от «Восьми-книжия» Д. Дж. П. Панини и «Поэтики» Аристотеля) до наших дней. Анализируемый нами творительный падеж также многократно становился предметом изучения работ отечественных и зарубежных исследователей. Как известно, термин творительный падеж впервые был введен в русскую лингвистику Лаврентием Зизанием в его «Грамматике словенской» 1596 года. Название падежа, являющееся калькой с латинского instrumentalis, заимствовано немецкой грамматикой и ныне употребляется в форме Instrumental для описания конкретных грамматических форм в славянских и других языках.
Сущность и значение русского творительного падежа представители различных лингвистических направлений определяли по-разному. Так, первыми на сложность и неоднозначность этой формы обратили внимание лингвисты, работавшие в русле сравнительно-исторического языкознания, в рамках которого принято выделять логическое и психологическое направление.
Сторонники логико-грамматического направления, которое в основном связывают с трудами Ф. И. Буслаева, в подходе к языку и мышлению, отождествляя логику с грамматикой, исходили из общих законов формальной логики. Представители этого направления не признавали качественных различий близких по значению грамматических категорий, не выделяли смысловые оттенки разных синтаксических построений и не анализировали особенности их оформления. Так, заслугой Ф. И. Буслаева в описании русского творительного падежа можно считать выделение следующих четырех типов значений: «творительный в значении лица действующего, творительный в значении признака или состояния, творительный признака в функции определения, творительный обстоятельственный» [3, с. 467-470]. Данная семантическая классификация послужила основой для дальнейшего семантического описания анализируемой конструкции.
Следующим важным этапом в описании русского творительного падежа можно считать исследования А. А. Потебни - известного приверженца психолого-синтаксического направления в отечественной лингвистике. По мысли А. А. Потебни, для понимания синтаксиса языка необходимо исходить не из логического, а из психологического суждения, то есть из акта мышления, когда прежде познанному приписывается вновь познаваемое. Согласно его концепции, исследование языка дает возможность создать единые принципы осознания человеком объективного мира в самом языке, психике, мышлении. В своем труде «Из записок по русской грамматике» А. А. Потебня указывал на синкретичность творительного падежа и сложность разграничения его значений. По его мнению, «бесспорны только те случаи, в коих вещественное значение слов, стоящих в творительном, например, место, время, совпадает с Вестник ЧГПУ102012 320
формальным» [7, с. 431]. В этой связи в работах А. А. Потебни выделяется уже не четыре, а девять типов творительного падежа. Вместе с тем, особенно прогрессивным можно считать тезис А. А. Потебни о синкретизме творительного падежа. Ученый, признавая невозможность существования разных значений в одной форме, считал, что в одной форме творительного падежа объединяется несколько творительных падежей: «...Мы говорим об одном творительном падеже в русском языке, но на деле этот падеж не одна грамматическая категория, а несколько различных, генетически связанных между собою. Всякое особое употребление творительного есть новый падеж, так что, собственно, у нас несколько падежей, обозначаемых именем творительного» [7, с. 64]. Проведя детальный анализ творительного падежа в историческом плане, А. А. Потебня выделил следующие его типы: 1) творительный падеж ассоциативный; 2) творительный места; 3) творительный времени; 4) творительный орудия, объединив его с творительным средства; 5) творительный падеж, условленный страдательным сказуемым, который, по мнению лингвиста, близок к творительному орудия. Вслед за А. А. Потебней
А. А. Шахматов делает следующее замечание относительно творительного падежа: «Творительный означает, что признак испытывает на себе действие зависимой субстанции и таким образом влияет отражённо на субъект производителя признака» [12, с. 307-308].
Иной взгляд на проблематику русского творительного падежа предлагают представители формально-синтаксического направления, в работах сторонников которого падежным формам приписывается структурная функция, однако не обсуждается вопрос о том, что употребление падежных форм связано с передачей определенной семантики. Так, например,
А. М. Пешковский выступает против дробления категории творительного падежа на несколько грамматических категорий: «Мы получили бы абсолютно однозвучные категории (например: столом - водой - костью - столами -водами - костями, как категорию орудности и те же формы как категорию сравнения). А так как установить число значений одной и той же формы и
далее распределить эти значения на оттенки и на самостоятельные значения -дело необычайно трудное и выполняемое обычно различными лингвистами различно, то понятие категории потеряло бы свою объективную значимость» [6, с. 282].
Особый интерес представляет освещение вопроса противоречивости свойств русского творительного падежа в работах академика
В. В. Виноградова. В своем классическом труде «Русский язык: грамматическое учение о слове» он отметил следующее: «У современных грамматистов больше всего тревоги возбуждает категория творительного падежа» [4, с. 170]. Описывая творительный падеж, В. В. Виноградов указывает, что некоторые функции творительного падежа, выделяясь из системы других значений, «тяготеют к другим грамматическим формам» [4, с. 171] (ср., напр.,
адвербиализация творительного времени: летом, зимой, вечером;
творительного образа: грудь колесом, волосы дыбом; творительного сравнения: нестись стрелой и т.п.). При этом, как указывает В. В. Виноградов, «эволюция творительного падежа приводит не к образованию новых падежей имени существительного, а к возникновению наречий» [4, с. 171] (ср., напр., днем, вечером, бегом, мигом). Однако основные «значения творительного падежа удерживаются в рамках одной грамматической категории» [4, с. 171].
В отечественной лингвистике ХХ века в рамках грамматического направления в исследовании сочетаний «имя существительное + имя существительное в твор. пад.» наиболее ярко проявляет себя структурносемантический подход к исследованию языковых явлений. Представители этого направления (Л. Ю. Максимов, Н. Н. Прокопович, В. И. Фурашов и др.) анализировали валентную способность имен существительных в зависимости от ряда факторов, наиболее релевантным из которых был собственно грамматический аспект (частеречная принадлежность, синтаксическая функция в предложении, отношение к категории автосемантичности / синсемантичности и др.), не забывая при этом анализировать и семантику изучаемых единиц. Не случайно Н. Н. Прокопович справедливо указал на то, что «проблемы Вестник ЧГПУ102012 322
сочетаемости слов можно рассматривать как в синтаксическом аспекте, так и в лексико-семантическом» [8, с. 3], что открыло новые перспективы в изучении присубстантивного творительного падежа.
Как справедливо отметила в начале 70-х гг. ХХ в. Н. Д. Арутюнова, «развитие лингвистической мысли пошло по пути постепенного освобождения грамматических категорий от давления формы в подходе к ним и переноса центра тяжести на функцию, т.е. в конечном итоге по пути построения грамматики на семантической основе» [1, с. 118]. Не случайно именно с 70-х гг. ХХ в. в отечественной лингвистике падеж широко стал изучаться с функционально-семантической точки зрения, т.е. в плане выявления пучков связей и функций для каждого отдельного падежа, проявляющихся в рамках функционально-смысловых образований, и через призму взаимодействия семантического и формального компонентов в его структуре.
Такой подход позволил определить значение сочетаний, построенных по модели «имя существительное + имя существительное в твор. пад. с предлогом «С», исходя из семантики и функций входящих в них компонентов. Так, Г. А. Золотова, рассматривая роль падежных форм в семантической, синтаксической и коммуникативной организации предложения и развивая идеи о присловных и свободно присоединяемых падежах, разработала теорию употребления падежных форм (беспредложных и предложных), которые она называет синтаксемами [5, с. 5-6].
В работах отечественных лингвистов до сих пор не наблюдается единодушия относительно семантики творительного падежа. Так,
Л. Д. Чеснокова определяет их как «существительные со значением совокупности» [11, с. 59]; В. И. Фурашов трактует как существительные, обозначающие «обычно некую часть известного целого» [9, с. 51]; Г. А. Золотова как «имя качества, характеризующего предмет» [5, с. 284] (вспомним в этой связи выделение Ф. И. Буслаевым четырех, а А. А. Потебней девять значений творительного падежа).
Не менее сложным и неоднозначным является вопрос о квалификации конструкций с творительным падежом с точки зрения синтаксического членения предложения. Действительно, полифункциональность русского творительного превращает его в сложный узел проблемных вопросов. «Этот падеж соединяет в себе необычайное разнообразие значений, характеризуется многогранностью синтаксических функций, продуктивной способностью к адвербиализации» [2, с. 36]. Анализ собранного материала показал, что в большинстве случаев мы сталкиваемся с явлением синкретизма, что обусловливает необходимость всестороннего изучения синтаксического функционирования анализируемой конструкции.
Разрешимость/неразрешимость синкретизма зависит от характера главного компонента. Так, синкретизм разрешается в пользу несогласованного определения при стержневом компоненте-существительном неотглагольного происхождения. Здесь мы придерживаемся точки зрения В. И. Фурашова, согласно которой определительное значение «является здесь преобладающим, поскольку определяемые члены предложения представлены конкретно-предметными существительными» [10: с. 86]. Ср., напр., Выигрывайте футболки с автографами наших футболистов (реклама); Мы ждем от вас рецепты с фото (реклама); Только в январе - скидки до 60 % на окна с климат-контролем (реклама); Финансист - это ростовщик с фантазией (рекламный слоган); Здесь же можно получить омикудзи с предсказаниями, бросив монету в 100 йен (Вокруг света, март 2009); И как-то однажды мою ясную юную голову посетила мысль написать ей письмо с угрозой в стихотворной форме (О. Робски. Casual); Иногда проблема с памятью оборачивается неприятностями с законом (О. Робски. Casual); Мое убежище представляло собой довольно жалкое зрелище: сложенный из кирпича обветшавший сарай с крышей, покрытой залитым гудроном толем (А. Потемкин. Я); Черная галоша с дыркой над пяткой (М. Ахмедова. Дневник смертницы. Хадижа); Я сибирской породы. Ел я хлеб с черемшой и мальчишкой парамы тянул, как большой (Е. Евтушенко. Я сибирской породы...); В большом платке, повязанном наспех, поверх смешной шапочки с пум-Вестник ЧГПУ102012 324
понами, она сидела на жесткой насыпи, с глазами слез отчаяния полными. Снижались на рельсы изредка бабочки. (Е. Евтушенко. Спутница). Случаи разрешимого синкретизма в пользу определения наблюдаются и в тех случаях, где главным компонентом является неотглагольное существительное, относящееся к лексико-грамматическому разряду абстрактных и вещественных существительных. Ср.: Красота с натяжкой. Художественное оформление натяжного потолка (Доммой. Строительство и ремонт, апрель 2011, №43); Кофе с сыром (название рассказа А. Ващук); Роман с луной (название книги М. Москвиной); То, что мне предложили, была ханжа с кокаином (В. Пелевин. Чапаев и Пустота); Сегодня вас ожидает успех с препятствиями (В. Токарева. Перелом); Татьяне предложили стакан. «Вода с серебром» - пояснила Алка (В. Токарева Перелом); Мой роман с косметологией начался довольно рано (О. Робски. Жизнь заново).
Заметим, что сами синкретичные несогласованные определения с оттенком дополнения могут, в свою очередь, быть распространены согласованными определениями, выраженными одиночными прилагательными или причастными оборотами. Ср.: Рядом находился кран с холодной водой, и он засунул под него изящную голову (С. Лукьяненко. Дневной дозор); В шкафчике над плитой стояла стеклянная банка с плотно прижатой пробкой (С. Лукьяненко. Дневной дозор); С моим мужем я познакомилась в ночном клубе. Я решила, что это официант. Заказала виски с яблочным соком (О. Робски. Знакомые).
В тех сочетаниях, где главным компонентом является отглагольное существительное (девербатив), мы сталкиваемся либо с неразрешимым синкретизмом (ср., напр., Актер тщательно оберегает свою личную жизнь, но, все же, иногда устраивает встречи с журналистами (Репортер, февраль 2009); Это было обычное еженедельное издание с иллюстрациями, ни больше, ни меньше (П. Крусанов. Укус ангела); Вас ждут важные встречи и общение с обольщением (Лиза. №1 2009); Сегодня парламент Украины ратифицировал договор с Молдавией про содержание мостов на границе, утвердив его в виде закона (Русский Репортер, март 2011); Разумеется, схватка с магом, да еще
такой силы (С. Лукьяненко. Дневной дозор) - позиция полной нейтрализации различий между определением и дополнением), либо с разрешимым синкретизмом в пользу дополнения (ср., напр., Не думал, что беседа с красивой девушкой может так испортить настроение (С. Лукьяненко. Дневной дозор); Повидала она такого, что забава с мышью ей вряд ли показалась жестокой (С. Лукьяненко Дневной дозор).
Как свидетельствует анализ языкового материала, сочетания «имя существительное + имя существительное в твор. пад. с предлогом «С» могут выступать в функции несогласованного определения в позиции добавочного предиката с обусловливающей семантикой, ср., напр., Женщина с малышом шла к трамвайной остановке, мужчина с плеером остановился возле ларька -обычное начало дня (С. Лукьяненко. Ночной дозор. История первая. Своя судьба); Яркая упаковка с цветочным дизайном принесет в вашу ванную первый отголосок весны (Avon, №3, 2009); Они стояли на задней площадке, все трое в макинтошах, с бледными распухшими лицами, и Яшу как-то странно опрощала кепка с козырьком, которую года четыре он не носил, а сегодня надел почему-то (В. Набоков. Дар).
Нередки случаи, когда словосочетания, построенные по данной модели, входят в состав синтаксически связанных сочетаний и являются распространителями синсемантичных существительных, ср., напр., Блондинка с идеальными чертами лица и безукоризненной фигурой вытянула в его сторону тонкие губы и зазывно подмигнула (П. Санаев. Нулевой километр). Если круглолицый Олег выглядел беспечным неунывающим мальчишкой, то этот худощавый парень с большими светло-серыми глазами [Костя], делающими его немного похожим на сову, производил впечатление человека основательного, имеющего за плечами некоторый жизненный опыт и привыкшего держать свои мысли при себе (П. Санаев. Нулевой километр).
Стоит отметить, что современная лингвистическая наука наметила новые подходы в исследовании конструкции «имя существительное + имя существительное в твор. пад. с предлогом «С», которые позволяют по-иному Вестник ЧГПУ102012 326
взглянуть на анализируемый языковой материал, выявить те особенности, которые не были рассмотрены в рамках традиционных научных парадигм. Так, одна из наметившихся в последнее время тенденций в сфере функционирования конструкции «имя существительное + имя существительное в твор. пад. с предлогом «С» заключается в том, что данная модель активно употребляется носителями языка как средство номинации (преимущественно в названиях телепередач), где в роли главного компонента выступают имена нарицательные с атрибутивными распространителями, а в роли зависимого -имена собственные, ср., напр., Мир гурмана с Олесей Михалковой; «Женский взгляд» с Оксаной Пушкиной; «Дом 2» с Ксенией Собчак; Sex с Текилой; Час суда с Павлом Астаховым; «Нереальная политика» с Тиной Канделаки; Горячая психология с Викторией Юшкевич; Воскресенье с Варенькой»; «Новости классики» с Максимом Леонидовым; «Авиаторы» с Алексеем Пивоваровым; «Деловые новости» с Игорем Полетаевым; Америка с Михаилом Таратутой; Завтрак с Соловьевым; Пульс с Александром Малых; Соблазны с Машей Малиновской; Мистика звезд с Волочковой; Индустрия кино с Иваном Кудрявцевым; Джем с Даниилом Крамером; Неделя с Марианной Максимовой; События с Аллой Прохоровой; Мистические истории с Виктором Вержбицким. Частотность употребления данной конструкции позволяет говорить о расширении функциональных возможностей словосочетаний, построенных по модели «имя существительное + имя существительное в твор. пад. с предлогом «С», а также об антропоцентрическом характере их употребления, что может быть обусловлено различными факторами. Так, с одной стороны, стремление привлечь внимание к телевизионному продукту определяет необходимость упоминания в его названии личности известного человека, а с другой, в современной речевой практике в центре коммуникации всё чаще становится человек.
Однако при многообразии лингвистических описаний анализируемой конструкции отечественными лингвистами разносторонний анализ сочетаний
«имя существительное + имя существительное в твор. пад. с предлогом «С» в когнитивном аспекте до настоящего времени не проводился.
Таким образом, представленный обзор существующих взглядов на сложность и неоднозначность словосочетаний с русским творительным падежом, свидетельствует о стойком интересе представителей различных лингвистических парадигм и методов исследования к анализируемой проблеме и позволяет сделать вывод, что интересующие нас сочетания, построенные по модели «имя существительное + имя существительное в твор. пад. с предлогом «С», при кажущейся, на первый взгляд простоте, представляют собой сложные, не до конца изученные единицы. Вместе с тем, новейшие лингвокультурные и лингвокогнитивные исследования сочетаний «имя существительное + имя существительное в твор. пад. с предлогом «С» открывают новые перспективы для дальнейшего изучения данных языковых явлений.
Библиографический список
1. Арутюнова, Н. Д. Понятие пресуппозиции в лингвистике / Н. Д. Артуюнова // Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка. - М. : Изд-во АН СССР, 1973. - Т. 32. - Вып. 1. - С. 84-89.
2. Бернштейн, С. Б. Творительный падеж в славянских языках /
С.Б. Бернштейн. - М. : Изд-во АН СССР, 1958.
3. Буслаев, Ф. И. Историческая грамматика русского языка / Ф. И. Буслаев. -М., 1959.
4. Виноградов, В. В. Русский язык: грамматическое учение о слове /
В. В. Виноградов. - М. : Высшая школа, 1972.
5. Золотова, Г. А. Синтаксический словарь : репертуар элементарных единиц русского синтаксиса / Г. А. Золотова. - М., 1988.
6. Пешковский, А. М. Русский синтаксис в научном освещении / А. М. Пешковский. - М., 1956.
7. Потебня, А. А. Из записок по русской грамматике / А. А. Потебня. - М.,
1958. - Т. 2.
8. Прокопович, Н. Н. Словосочетание в современном русском языке /
Н. Н. Прокопович. - М., 1966.
9. Фурашов, В. И. Обособленные согласованные определения в современном русском языке / В. И. Фурашов. - Владимир, 1975.
10. Фурашов, В. И. Несогласованные определения в современном русском языке / В. И. Фурашов. - М., 1984.
11. Чеснокова, Л. Д. Связи слов в современном русском языке / Л. Д. Чеснокова. - М., 1979.
12. Шахматов, А. А. Синтаксис русского языка / А. А. Шахматов. - М., 1941.
13. Юдина, Н. В. Сочетание «прилагательное + существительное» в лингвокогнитивном аспекте / Н. В. Юдина. - М.; Владимир : Ин-т языкознания РАН, ВГПУ, 2006.
Bibliography
1. Arutyunov, N. D. Concept of Presuppositions in Linguistics / N. D. Artuyunova // Proceedings of the Academy of Sciences. Series of Literature and Language. -Moscow : Publishing House of the USSR Academy of Sciences, 1973. - V. 32. No. 1. - P. 84-89.
2. Bernstein, S. B. Instrumental Case in the Slavic Languages / S. B. Bernstein. -Moscow : Publishing House of the USSR Academy of Sciences, 1958.
3. Buslaev, F. I. Historical Grammar of the Russian Language / F. I. Buslaev. - M.,
1959.
4. Chesnokov, L. D. Word Connection in Modern Russian / L. D. Chesnokov. -M., 1979.
5. Furashov, V. I. Dangling Coordinate Attributes in Modern Russian / V. I. Furashov. - Vladimir, 1975.
6. Furashov, V. I. Noncoordinate Attributes in Modern Russian / V. I. Furashov. -M., 1984.
7. Peshkovsky, A. M. The Russian Syntax in a Scientific Light / A. M. Peshkovsky. - M., 1956.
8. Potebnya, A. A. From the Notes on Russian Grammar / A. A. Potebnya. - M., 1958. - V.2.
9. Prokopovich, N. N. Phrase in Modern Russian / N.N. Prokopovich. - M., 1966.
10. Shakhmatov, A. Syntax of Russian / A. Shakhmatov. - M., 1941.
11. Vinogradov, V. V. The Russian Language : Grammar Teaching on the Word / V. V. Vinogradov. - M. : Higher School, 1972.
12. Yudina, N. V. "Adjective + Noun" Combination in Cognitive Aspect / N. V. Yudina. - Moscow, Vladimir : Institute of Linguistics, Volgograd State Pedagogical University, 2006.
13. Zolotov, G. A. Syntactic Dictionary: Repertoire of Elementary Units of the Russian Syntax / G. A. Zolotov. - M., 1988.
